Дом на воде. Глава 3

Глава 3

-...Ты не можешь так уйти. Слышишь?
Роберт уже почти час, как сидел у койки Люси, глядя ей в лицо. Все такое же бледное. Несколько минут назад что-то случилось. Роберт увидел, точно, тень улыбки, мелькнувшую на ее лице. Черты оставались неподвижны, но ее лицо, оно точно просияло. Цвет его еле уловимо изменился, и казалось, Люси улыбается. Сколько это длилось, Роберт не заметил. Как не заметил и того, что еле слышно, одними губами и уставшим от непривычной тревоги сердцем, он звал ее, повторяя ее короткое, простенькое имя.
-Люси... Люси...
Но вот опять перемена - личико ее погасло, тень легла на него и сердце Роберта похолодело.
-Люси!.. - он схватил ее за руку, всей душой боясь и пугаясь этого страха, что уйдет она сейчас, что это тень смерти уносит ее, не дав даже глаза открыть, увидеть его и ему снова посмотреть в них. - Ты не можешь так уйти! Не для этого я спасал тебя, а ты спасала меня. Так нечестно, девочка! Слышишь? Нечестно!!
Счастье, что не слышит его никто! Он и сам не верил в то что говорил, но он дал этим словам слететь с его губ, он позволил своим глазам видеть и видеть ее слезы, а своему сердцу звать и звать ее.
-Вернись, Люси! Я прошу тебя, не сдавайся... Вернись...



-Вернись, Люси!.. Где бы ты ни была, ты должна встать. Вставай, Люси! Сожми снова свои кулачки и вставай. Ты сможешь!
Голос звал настойчиво, и Люси открыла глаза. Ночь стала бледнее - где-то далеко занимался рассвет. Господи, так далеко! Холодная земля, словно, держала ее, не отпускала.  Но Люси подняла голову.
-Фрэнки! - позвала она.
Даже эхо не отозвалось.
-Только не плакать! - всхлипнула она. – Он же...он сказал, что не прощается, что рад мне… Значит, он придет. Да, он придет!
И шатаясь, она встала. Голова кружилась, ее всю трясло от холода, но она пошла. Пошла вперед по тропе, даже понятия не имея, куда она ведет. Наконец, послышался ей какой-то шум. Легкий, тихий, еле слышный. Чуть посветлело и запахло водой. А через минуту Люси поняла, что вышла к реке. Ступни ее закололо от камешков, усыпавших странную каменную, полуразвалившуюся набережную или это был причал... Но Люси видела свет. Блестела река и она шла к ней, к воде, которую так любила. Так хотелось смочить ноги, умыть лицо! И вот она почувствовала, что идет по ступеням, остановилась и пригляделась - вода оказалась совсем рядом. Следующая ступень уже была под ней. Люси ступила на нее и глубоко вздохнула - ее исколотые в кровь, разбитые ступни окунулись в воду! Люси постояла так несколько секунд, скинула камзол и вошла глубже. Холод был забыт - ее обнаженное тело блаженствовало в воде так же, как там, в маленьком озере под водопадом. Люси поплыла, видя лишь лиловое серебро воды и... глаза Роберта. Вода вернула ей его объятия, его поцелуй. Люси задрожала и чуть не захлебнулась. Выплыла и вышла на ступени. Роберт... Она не может, не должна думать о нем. Но его лицо, глаза стояли перед ней, Люси снова чувствовала его дыхание на своем лице, губах... Так не может быть! Ей нужен Фрэнки! Где она, как очутилась здесь, как Фрэнки оказался здесь жив и невредим, ей неведомо. Так же, как неведомо то, откуда она пришла. Но неважно все это. Неважно! Важно то, что она все еще здесь - там, где Фрэнки!... Как она устала!..
Люси присела на траву, надела камзол и свернулась в комочек, поджав под себя ноги. Глаза слипались, и очень хотелось лечь. Лечь и уснуть. Господи, как же хочется спать!.. И она не заметила, как уснула под плеск воды о камни набережной, под темным, но уже встречавшим рассвет небом...
...Теплые руки гладили ее плечи. Нежно, ласково. Укрыли одеялом. И тихий шепот:
-Спи, детка. Спи...
Осторожные шаги и она отчаянно вскрикнула, даже еще не открыв глаза, до смерти испугавшись того, что может увидеть:
-Фрэнки!!
И увидела его. Он обернулся, грустно как-то, одними своими невозможными глазами улыбнулся.
-Фрэнки!!
Она подскочила, рванулась к нему, и он подхватил ее в объятия.
-Ты чего? Да что с тобой?!.. Тише, тише!
Фрэнки отнес ее в постель, уложил и присел рядом. А Люси схватила его за руку и прижалась губами к его предплечью, покрытому мягкими темными волосами.
-Только не уходи, прошу тебя! Пожалуйста, Фрэнки, не уходи. Побудь со мной, ладно?
Облаченный в светло-голубые джинсы и распахнутую пеструю рубаху, Фрэнки поглядел куда-то в сторону, вздохнул.
-И почему ты решила, что я уйду?
-Но ведь ты шел к двери...
Она глядела на него из-под упавшей на лоб челки. Фрэнки сверху улыбнулся ей.
-Идти к двери не значит уходить! Я же не собираюсь исчезнуть... как это проделала ты. Робби сказал, что ты куда-то убежала опрометью просто. Мы сбились с ног в поисках, и нашли только под утро на берегу. Спать она устроилась мокрая и раздетая!
Он убрал челку с ее глаз.
-И скажи на милость, зачем тебе понадобилось убегать?!
В другой раз и другому человеку она, возможно, наговорила какой-нибудь правдоподобной чуши, но под его взглядом была возможна только правда. Какой бы она ни была.
-Роберт... Он поцеловал меня...
-И это было так страшно?
-Нет... Наоборот... Я... Мне понравилось. Так понравилось, что пригрезилось такое!...
Она замолчала, покраснев.
-Я знаю. Люси, я ведь ВСЕ теперь знаю. Да и Робби рассказал.
-Да?!
-А что в этом такого? Ты же сама не раз восхищалась им, он становился предметом твоих грез. Да и немудрено - этот парень уродился на редкость привлекательным, бронебойно обаятельным и просто необоримо соблазнительным. Я уже не говорю о его талантах!
-Но Фрэнки!...
-Что? Что, Люси?? Только не говори мне, что чувствуешь себя виноватой передо мной!
-Но... Я ведь шла к тебе!
-И пришла.
Фрэнки сдался, улегся рядом. Подперев голову согнутой в локте рукой, он смотрел на нее и улыбался. Только легкой и беспечной его улыбку никак нельзя было назвать.
-Так значит, ты не хочешь ответить Робби?
-Ответить Робби?? - переспросила она. - Фрэнки, я ничего не понимаю!
И расплакалась. Тогда он обнял ее.
-Столько слез... - прошептал он. - Бедное сердечко... Тебе нужно поспать.
-Я не хочу. Фрэнки, я хочу понять... где я. Как может быть, что ты рядом? Ты... жив?
Она провела пальцами по его лицу.
-Тепло...
Губами она прижалась к его шее и почувствовала, как бьется под ними кровь в артерии. Как бьется его сердце.
-Фрэнки, господи! - вырвалось у нее.
-Тебя не должно было здесь быть. Совсем не должно... Но, наверное, ты так сильно хотела. И я тоже.
-Ты снова говоришь загадками... Так странно – словно, качается все. И как будто, где-то тихонько плещется вода... Мне все это кажется?
-Если ты не можешь чему-то найти объяснения, не стоит думать, что тебе это пригрезилось! - рассмеялся Фрэнки. - А тем более, когда считаешь, что это необъяснимое невозможно... - добавил он уже серьезнее. - Этот дом на воде, детка. Дебаркадер. Вокруг река и берега в тумане. Их словно бы, и нет, этих берегов.
Люси слушала его голос, и сердце ее трепетало от близости с ним, оттого, что голос его звучал совсем рядом. Только для нее!
-Так мы здесь одни? Так тихо.
Фрэнки гладил ее по волосам. Нежно, еле ощутимо.
-Все спят. Просто все спят... Еще только утро. Раннее, свежее утро. Хочешь посмотреть, раз уж сон к тебе не идет?
 

Река еще спала. Еле заметное течение чуть рябило воду. Похожую на мутное зеркало, серую, холодную, притягивающую. Берега терялись в тумане, проступая через него смутными, загадочными очертаниями кустарника и невысоких деревьев с округлыми кронами.
-Солнце еще не поднялось... - пробормотал Фрэнки. - Еще ничего неясно... Будет солнце, будет теплый, даже жаркий солнечный день. Очень солнечный! Все проснутся, будут бродить сонными, хлебать кофе, смеяться и вспоминать прошлую ночь.
-Тогда что неясно? Все будет так хорошо! Мы будем купаться, греться на палубе, слушать музыку и наслаждаться долгим теплым днем, текущим, как терпкое вино, как горячая кровь, гонимая по жилам счастливым сердцем. Разве не так? Фрэнки, ведь так будет, да?
-Так, милая, все так. Все будет так, как ты захочешь, и все мы будем рядом. Опять же, именно так, как тебе слишком долго хотелось.
Она прижалась к нему и щекой к его плечу. Он не двигался, глядя в туман.
-Что не так, Фрэнки?
-Ты все еще не поняла? Ничего не поняла?
Люси опустила голову.
-Я догадываюсь, но мне все равно, ничего не понятно. И все-таки, ты рядом, Фрэнки, и перед этим отступают любые сомнения. Я не хочу думать о том, что будет потом... Я понимаю, что за все придется заплатить.
-Да... за все когда-нибудь приходится платить. За все. Пойдем, ты все-таки, ляжешь и поспишь, чтобы день не проспать.
 
Люси послушно легла в постель, Фрэнки лег рядом, обхватив ее руками, и она, уткнувшись носом в его грудь, закрыла глаза... Сколько раз ей грезилось подобное! Она представляла, как он тихонько поет ей своим неповторимым голосом что-то, вроде колыбельной. Еле слышно и очень нежно... Но сейчас он молчал. Она слышала его дыхание, стук его живого сердца и замирала от собственной невыносимой нежности к нему и... от тревоги. Странной тревоги, причину которой знала, и побороть которую не могла.
-Ты совсем ничего не помнишь? - спросил он вдруг.
-О чем? - встрепенулась она.
-О том, что случилось с тобой перед тем, как ты попала сюда.
Она закрыла глаза и выдохнула.
-Кажется, да... Я была на вашем... на концерте "Креста". Я поднялась на сцену и подошла к Роберту. А потом...  потом что-то произошло. Я не помню, что.
-Ты спасла Робби жизнь.
-Как??
-Что-то взорвалось, и в момент взрыва ты опрокинула Робби и накрыла его собой.
-И что было дальше? - еле слышно вымолвила Люси. - Я умерла… да? Это так?
-Интересно, что бы ты хотела услышать в ответ на твой вопрос? Чего ты боишься и о чем молишься, Люси?
Она приподнялась и заглянула ему в лицо. Лицо, знакомое ей по сотням фотографий, которыми она набила свой компьютер, по бесконечно пересматривавшимся клипам и съемкам концертов "Креста". Только сейчас, на самом деле лицо Фрэнки оказалось куда прекраснее всех его самых удачных изображений. Мягкие, большие глаза цвета темного шоколада и выразительного, изящного восточного разреза. Словно в зеркале, в них немедленно отражались все эмоции Фрэнки, все его чувства. И Люси глядела в них, не в силах оторваться.
-Мой... родной!... - прошептала она. - Я так люблю тебя!..
Взгляд его заблестел и на это она смотреть уже не могла. Сердце защемило и, точно почувствовав это, он рывком прижал ее к себе.
-Знаю, Люси, девочка моя. Знаю! Иначе тебя здесь не было бы... Но ты не ответила на мой вопрос. Ты...
-Я поняла, Фрэнки, - Люси всеми силами сдерживаясь, всхлипнула. - Я не боюсь смерти, не боюсь потерять мою дурацкую жизнь, в которой нет ничего, кроме вашей музыки, того мира, в который она уводит меня... Я погибла в том взрыве?
Фрэнки коснулся губами ее лба.
-Нет, Люси. Ты жива. Но ты в коме. И никто не может сказать наверняка, когда ты очнешься и случится ли это вообще. Ты перенесла серьезную черепно-мозговую травму и большую потерю крови. Робби дал тебе свою.
-Вот как…
-Он то и дело торчит около тебя и ждет твоего возвращения. Не узнавая себя, он постоянно думает о тебе.
Люси молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Роберт Трент и в самом деле где-то рядом, думает о ней и в ее жилах теперь течет его кровь. Его поцелуй в ночи взорвал ее тело, лазурный его взгляд и сейчас стоял перед ее глазами. Что ж... Фрэнки прав - она часто думала о нем, грезила бессонными ночами, задыхаясь от накатывавшего чувства, необоримого желания. Только Фрэнки... Он тоже всегда был рядом. Но тогда она была уверена, что никогда его больше не увидит. Надеялась на сказку о том, что после смерти она увидит всех тех, кто был ей дорог, но ушел так рано. Но ведь никто и никогда этого не подтвердил. Никто оттуда не возвращался...
-Что ты хочешь сказать всем этим? - спросила она.
-Может, это твой шанс, детка? Что, если, дождавшись тебя, вымолив твое возвращение, Робби будет с тобой, и вы оба будете, наконец, счастливы? 
-Ты это серьезно?? - слезы рвались наружу. – Ты, в самом деле, хочешь, чтобы, я была с Робертом?? Кроме того, он ведь женат.
Фрэнки молчал, опустив глаза. А когда поднял их, Люси увидела бездну горечи, прятавшуюся за странной, совсем невеселой улыбкой.
-Он женат. И у него двое детей. Правда, они уже взрослые... Что я говорю?! Здесь ты видела Робби таким, каким он был когда-то, много лет назад, и таким, каков он есть сейчас, на самом деле. Только этот Роберт невиден там, откуда ты пришла. Там на его лице печать долгих лет и множества переживаний, его волосы поседели, а...
-Что?
-Нет. О том, что я хотел сказать сейчас, ты узнаешь сама, когда вернешься туда.
-Вернусь?? Значит...
-Да, Люси. Ты вернешься. Что бы жить дальше, чтобы увидеть жизнь, пройти ее до конца.
-Но почему, Фрэнки?? – ее голос задрожал отчаянными слезами. -Почему я не могу остаться здесь, с тобой? Ты этого не хочешь?
Губы ее затрепетали, не слушаясь, и слова порванными, задохнувшимися слетали с них.
-Тебе... не нужна моя любовь?
Фрэнки сел на кровати, поднял ее и усадил напротив. Положил ей руки на плечи. От его ладоней ей стало больно, но во сто крат больнее было от страха перед тем, что Люси могла сейчас услышать.
-Больше всего на свете всю свою ушедшую жизнь я хотел такой любви, какую ты принесла с собой, Люси... И не найдя ее, стал таким, каким стал. Ты понимаешь, о чем я. Я разочаровался в женщинах. Вернее, нет! Я всегда восхищался ими, Мэган была моей лучшей подругой долгие годы, но ни она, ни одна из тех, кого я знал, не смотря на все самые лучшие чувства, что они питали ко мне, не смогли дать мне того, что я ждал. Можно возразить - да кто я такой есть, что требую от женщины практически невозможного?! Но я сам такой, Люси. Я сам, если влюбляюсь, то по уши. Я растворяюсь в любимом человеке, я едва удерживаюсь в рамках реальности и дозволенного. С огромным трудом я заставляю себя помнить о работе, обязанностях и так далее. А это очень тяжело для тех, кто надеются на меня, работают со мной. Но ничего не сделаешь, я таков... И когда я вижу, что человеку, любимому человеку, ради которого я готов забросить едва ли не все, просто что-то от меня нужно, я замыкаюсь и теряюсь в жизни, я отстраняюсь от людей и единственное хорошее, то, без чего, как известно, худа не бывает, - это песни, рожденные моей израненной душой. Только мне от этого не легче... Люси, я ждал тебя. Я столько лет ждал и звал тебя! Только слишком поздно ты появилась, что бы я мог по-настоящему осчастливить тебя. Со мной рядом теперь ничего не может быть - ни семьи, ни детей, ни жизни в лучах моей славы и моего таланта, - Фрэнки усмехнулся. - Я же понимаю, как сладко сознавать и чувствовать каждый день, что рядом с тобой тот, о ком пол мира грезит! Это наполняет ни с чем несравнимой гордостью. Так ведь?
Проливая безудержные слезы и держа его за руку, Люси кивнула.
-Но этого ничего теперь не может быть... Я знаю, я чувствую, Люси, что мы с тобой одной крови. Я знаю о всех твоих грезах, обо всем, что переживала твоя душа под нашу музыку, обо всем, что она видела и чувствовала. Знаю и поражаюсь, как ясно ты видела именно то, что видел я, когда создавал эти песни. Даже ребятам это неведомо было. Мы просто работали вместе, и, если песня шла хорошо, если все работали с удовольствием и результат приносил удовлетворение каждому из нас, эта песня уходила в мир. Но мой мир, он оставался со мной. Я бродил в нем один, и как бы он прекрасен ни был, слишком часто я чувствовал себя в нем неприкаянным... Да, теперь нас двое. Я чувствую свою кровь, но мы в разных мирах, Люси. Ты знаешь, как я далеко, и только Чудо, огромное Чудо принесло тебя сюда, ибо твоя жизнь на земле еще не закончена. Ты просишь, что бы я оставил тебя здесь, но я НЕ МОГУ, Люси! Не в моих силах лишить тебя жизни и оставить рядом с собой. Прости!
Фрэнки судорожно обнял ее, и Люси окончательно разрыдалась. От боли, разочарования и огромного, переполнившего ее счастья. Душа ее рвалась на части, губы потянулись к его губам, но он лишь вскользь поцеловал их, точно капля дождя слетела на них. Люси взглянула на него, и, прочитав ее удивление, Фрэнки вздохнул:
-И за это прости, детка. Я не могу целовать тебя.
-Но почему?? Я... я...
-Знаю. Господи, да если бы я только мог! Пойми, если я начну целовать тебя по-настоящему, я не выдержу. Ни за что не выдержу! Я возьму тебя. Целиком. Выпью всю до дна и себя отдам без остатка. Слышишь? Но тогда... ты никогда не вернешься на землю, никогда больше не увидишь своих близких и друзей, Роберта, Гая, Донни никогда больше не увидишь. Понимаешь? Это сейчас они здесь. Они пришли с тобой такими, какими ты их полюбила. Наверное, твоя любовь к нам - не только ко мне - оказалась так сильна, что случилось это Чудо. Даже они оказались здесь, хотя там с ними ничего не произошло. Возможно, они и не узнают обо всем этом... Ты должна жить, Люси. Будешь ты с Робби или нет. В конце концов, ты должна родить детей, увидеть, как они вырастут и станут такими, какими ты захочешь. Я не в праве ничего изменить. Я могу только ждать. Ждать тебя здесь, в этом доме на воде, которую ты так любишь.
-Но, если ты не дождешься?.. То есть, если тебя вернут на землю, и ты родишься снова? Мы же опять потеряемся! Я ведь знаю, чувствую, что не в то время я родилась. Уж Бог его знает, как такое могло произойти, но я всегда терялась в своей жизни, я никогда не принимала ее так же, как и она не принимала меня. Это как не в тот автобус сесть - увезет черт знает, куда, и ты окончательно потерялся. Ни улиц не узнаешь, ни домов, ни людей знакомых нет. Я потерялась, Фрэнки! Я когда-то просто потерялась и никак не могу найтись!.. Неужели ты ничего не помнишь?! - брякнула вдруг она, и у нее даже перед глазами все поплыло от волнения и внезапного, ничем необъяснимого напряжения.
-Что... что ты хочешь сказать?.. Господи, что с тобой?!
Он уложил ее на подушки.
-Люси!
Она смотрела на него, утопая в его глазах. Взволнованных, расширившихся, не способных повториться ни у кого в целом свете. Никогда!
Только что бы успокоить его, она постаралась улыбнуться.
-Я и сама не знаю, что говорю... Только... только мне вдруг показалось... Вернее, мне часто это в голову приходило, а сейчас вдруг наружу выплыло, что была я уже когда-то с тобой. Только совсем недолго. Чуть-чуть. И что-то случилось. Что-то, что разлучило нас. И я ушла. А потом родилась не тогда, и не там, когда и где надо было. Слишком поздно!.. Я, наверное, ужасную чушь говорю, да? Или... Может, ты все-таки, помнишь что-нибудь?
Фрэнки молчал. Он сел на кровати, обхватив руками согнутые колени и глядя куда-то сквозь стену. А Люси глядела на него, не смея даже пошевелиться перед тем, что он мог сказать, и что могло столько прояснить в тех дебрях, в которых она путалась столько лет.
-Я... - промолвил он, так и не поворачиваясь к ней, - я помню. Только гнал от себя эти воспоминания. Упорно, много лет старался забыть ту маленькую девочку. Неужели это была ты?!
Он повернулся к ней, лег рядом и вгляделся в ее лицо.
-Нет, мне даже ее лица не вспомнить. Только что волосы у нее тоже темные были... Мы тогда только начинали. Вернее, состав "Креста" уже сформировался именно таким, каков он был потом до конца. Ты же помнишь, что поначалу у нас был другой басист, да и меня Гай с Робби взяли не сразу. В общем, группа уже была и название тоже. Успех еще не пришел, мы выступали по разным клубам, барам, пытались записываться. В общем, все только начиналось... Только вот амбиции уже через край били. Хотя, возможно, без них из нас ничего и не вышло бы... Та девочка появилась внезапно, неожиданно, да и нежеланно для меня. Так я тогда подумал. Появилась ниоткуда - просто работала официанткой в одном из баров, где мы выступали и частенько зависали после выступлений, да и без них тоже. Уж больно там уютно было, свободно как-то. Бар этот, а скорее небольшое кафе, находилось в парке, каких на окраинах Лондона было тогда очень много. Знаешь ведь - аттракционы всякие, карусели, скамейки вдоль аллей... Чудное было время! А в том кафе была устроена крытая терраса со столиками. Для нас освобождали совсем небольшое пространство с краю, и мы играли там свои песни. Собственно, большого толка от этих выступлений и не было, если говорить о зарабатывании популярности и так далее. Мы появлялись там по выходным на радость хозяина, чтобы просто немного набить карманы. Так, на вкусный ужин, на бутылку другую хорошего вина. В общем, ничего для удовлетворения наших амбиций, но приятно для души и желудка! - Фрэнки усмехнулся. - Но это были золотые вечера! Будь сейчас здесь вечно серьезный Гай и заводила-Робби, на которого подобные заведения обычно наводили скуку, они бы подтвердили, что вопреки всему, им там нравилось. О Донни я и не говорю. С мягким и спокойным его характером такое место было ему в самую пору. Там, в том парке, в том кафе мы по-настоящему отдыхали. Радостно, спокойно и совершенно беззаботно. Кроме того, кафе располагалось прямо на берегу реки, по которой можно было покататься на катере или лодке, что мы тоже частенько и делали...
-Ты и на лодке?! - не удержалась Люси.
Френки обернулся к ней и усмехнулся.
-Ты и об этом знаешь!.. Да, я всегда боялся воды и так и не научился плавать. Чудно, правда... Только тогда это сыграло особую роль. Ужасную... Как же ее звали, ту девушку?.. Странно, но на ум приходит только что-нибудь похожее на твое имя. То ли Лиззи, то ли Летти... А может, и в самом деле, Люси. У нее были длинные темные волосы, которые она расчесывала и убирала в два забавных хвоста, становясь похожей то ли на маленькую девочку, то ли на мультяшную зверушку. Улыбалась застенчиво, отвечала односложно и опускала глаза, точно школьница. Ей и было-то лет восемнадцать, не больше. Мы тогда сразу решили, что она явно из провинции - на столичную штучку уж точно не похожа. Те тогда ходили с длинными ухоженными волосами, в клешах, ярких батниках или кокетливых мини и здоровенных каблуках, похожих на копыта. Броские, самоуверенные, ярко накрашенные, способные довести мужика до умопомрачения. Эта же малышка бегала между столиками в смешных сандалиях, то и дело поправляя свой и без того безупречно сидевший фартучек. Белый в красную клетку на красном платье до колен. Вот это я почему-то запомнил... Она так радовалась, когда мы появлялись! Улыбалась своей застенчивой улыбкой и старалась держаться к нам поближе. Стоило выдаться свободной минутке, как она останавливалась рядом с нами, прислонялась к периллам террасы и слушала. Даже энергичные песни спокойно, почти не двигаясь. Только ладошкой по периллам прихлопывала. А когда я затягивал что-нибудь романтичное, непременно наталкивался на ее взгляд. Влажный взгляд полных слез ее глаз. Не мигая, она глядела на меня, и я знал, конечно же, знал, что он значит. Она была влюблена в меня по уши, эта девочка!.. Поначалу мне было приятно, забавно, а потом я испугался. Нет, она ни за что не подошла бы первая, никогда ничего не сказала бы, не начала бы докучать. В ней явно жила маленькая принцесса, которая посчитала бы ниже своего достоинства приставать к понравившемуся мужчине со своими чувствами. Прекрасно сознавала, что глаза и так выдают ее с головой. Этого достаточно для ее храброго сердца!.. Я испугался того, что обижу ее отказом, ибо мне она тогда совсем не была нужна, хоть и вызывала симпатию, даже нравилась - она ведь достаточно хорошенькая была. Но мои амбиции тогда взяли верх. Надо работать, надо идти вперед, а чувства, любовь - это потом. Кроме того, я думал, что вряд ли смогу появиться с ней в каком-нибудь классном лондонском клубе - такой простушкой она смотрелась. Идиот! Какой же я тогда был идиот!.. И я перестал улыбаться ей, старался как можно реже глядеть на нее. А когда натыкался все-таки, на ее взгляд, которым она неизменно провожала меня, видел недоумение и такую горькую грусть, что самому тошно становилось... Рано или поздно что-то должно было случиться, я чувствовал это. Так и произошло. То была суббота, солнечный июльский вечер. Помню, Робби сразу заметил:
-Гляди-ка, а малышки сегодня что-то не видать!
Немедленно он окликнул другую официантку и поинтересовался. Оказалось, у нее сегодня выходной. Вернее, ее не было три дня - ездила домой к больной матери.
-Жаль! - вздохнул тогда Робби и многозначительно поглядел на меня. - Правда, Фрэнки?
Я тогда готов был запустить в него пепельницей, но он только расхохотался.
-И нечего злиться на меня! - воскликнул он. - Девчонка от тебя без ума просто. Всем видно. Да ведь, Гай? Ну, скажи!
-Видно, видно! - Гай тоже смеялся. - И девочка симпатичная. Робби прав.
-Вот пусть и забирает ее себе! - буркнул я.
-Э, нет! Не выйдет. На меня она даже не смотрит.
Я промолчал, и рад был отвлечься от этого дурацкого разговора на маленького щенка, подбежавшего ко мне и тершегося о мою ногу. Щенок этот был любимцем персонала, да и посетителей - пухлый, круглый шарик рыжей масти, непонятной породы с совершенно умильной мордочкой. Откуда он взялся, никто не знал, но его все кормили, лелеяли, а девочка та особенно. Сколько раз я видел, как она выносила с кухни блюдечко с молоком или объедками, ставила возле нижней ступеньки террасы и сама садилась рядом, лаская щенка по голове и лопушастым, мягким ушкам...
Вечер пролетел незаметно. Мы отыграли свою программу, и засели за столик перекусить, выпить и отдохнуть, любуясь последними лучами солнца, валившегося за реку в закат... Я пил вино, когда возле столика раздался звонкий, чуть дрожавший волнением голосок:
-Добрый вечер! Я опоздала - вы уже отыграли?
Я чуть не поперхнулся, а Робби поднял голову и широко улыбнулся своей потрясающей улыбкой.
-Добрый вечер, юная леди! Вот не ожидали уже увидеть вас сегодня. Нам сказали, что вы в отъезде. Присаживайтесь к нам! Ведь сегодня можно, да? Будете пить вино?
Я был уверен, что она откажется, но вопреки этой моей уверенности, она согласилась.
-Спасибо вам! Я с удовольствием.
И она присела за столик, на стул, любезно отодвинутый Донни. И только я сидел, как истукан, глядя на свой бокал. Выпил, наконец, и поглядел на нее.
-Привет, Фрэнки! - улыбнулась она. - Как ты?
Бог мой, чего ей только стоило вот так заговорить со мной, улыбнуться! Только руки, ее маленькие ладошки тихонько дрожали, когда она взяла в руки большой стеклянный бокал, полный вина, протянутый ей Робертом. И вот тогда я понял, почему она согласилась. Уверен, до этого вечера, она и выпивала-то, наверное, раз в год на Рождество! Но так уж выпало тогда - выходной, когда можно выпить и сидеть за столиком обыкновенной посетительницей, когда мы были уже свободны. Она решила выпить, чтобы осмелеть и, наверное, что-то сказать мне. Да просто пообщаться с нами, не пряча взгляд, не стесняясь. И она выпила вино залпом. Весь бокал... Кажется, тогда это было шампанское. Щеки ее заметно порозовели, она улыбалась, неожиданно для меня очень остроумно отвечала на дикие шутки Робби, беседовала с Гаем и Донни о музыке. Только я молчал. Как дурак, пялился на нее, на ее неизменные хвосты, впрочем, бывшие ей очень к лицу. Впервые я видел ее не в форме и удивлялся, какой она оказалась симпатичной, приятной. Совсем неброская в своих брючках-клеш, в пестром батничке, расцветкой напоминавшем цветущий луг, с вишневой сумочкой из замши, украшенной бахромой, она радовала глаз, и я видел, хорошо видел, с каким удовольствием ребята общаются с ней, как Роберт угомонился, перестал валять дурака и уже расспрашивает ее о чем-то, сияя своими лазурными очами. А когда она не смотрит, делает мне отчаянные знаки вести себя по-человечески.
...Уже стемнело, когда Гай и Донни решили проверить машину и проветриться. За ними увязался и изрядно опьяневший Робби. Его сильно шатало, когда он выкатился из-за стола и, состроив идиотскую рожу в обрамлении невообразимой его гривы, провозгласил что-то, вроде:
-Благословляю вас, дети мои!
Он бы грохнулся, если бы Донни не подхватил его и не увел буквально под руки.
-То же мне, архиепископ Кентерберийский! - пробормотал я.
Она смеялась
-Какие же вы милые и веселые, даже когда пьяные! - воскликнула она. - И песни у вас замечательные...
-И какая вам больше нравится? - ухватился я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
-О белой королеве, - ответила она, немного смутившись.
-Почему?
Наверное, это выглядело с моей стороны совершенно глупо после ее бесед с ребятами, но она просто и совершенно искренне ответила:
-Когда вы исполняете ее, я вижу что-то такое... Понимаешь, - она вдруг перешла на "ты" и мне сразу как-то полегчало, - что-то совсем отдельное от моей жизни, работы, проблем. Словно, какой-то другой мир, в котором я не бегаю между столиками с подносом, а брожу в длинном красивом платье среди деревьев сумеречного леса. На сердце легко и радостно, потому что, жду я чего-то. Чего-то прекрасного...
-Похожего на долгожданные объятия? - вырвалось у меня.
Она глянула на меня, и я увидел, что у нее серые глаза. Темно-серые, того чистого оттенка, какой редко встречается. И столько было в этих глазах, что я задохнулся... "И в ее волосах звездочки любви..." - строчка из "Белой Королевы" выскочила сама собой, настолько подходящая к сидящей рядом девушке...
-Может, потанцуем немного? - спросила она и снова, как будто и не пила вовсе, покраснела, смутившись.
Но тут же первая встала и подала мне руку... Как наваждение, как сон - я взял ее прохладную ладонь, и мы вышли на свободное от столиков место, где уже танцевали несколько пар под песню, несшуюся из музыкального автомата.  Она положила другую свою ладошку мне на плечо, я обнял ее и дальше кроме ее глаз, светившихся и предательски блестевших в свете ламп, ничего уже не видел... Очнулся только на берегу, в дохнувшей на нас с реки прохладе. Она держала меня за руку. Луна поднялась и берег освещался, точно огромным серебристым прожектором - так ярко она светила.
-Чудесный вечер сегодня получился, правда? – полу спросила – полу воскликнула она тихо.
-У вас здесь вообще здорово, - неуклюже подтвердил я.  - Потому и ездим. Иначе бы нас здесь и не было.
-Почему? Мистер Ривз мало платит?
-Да нет. Нормально платит. Но нам бы столько же платили бы и в каком-нибудь другом месте, поближе к центру... Понимаешь, нам ведь развиваться надо, популярность зарабатывать, а здесь...
-Захолустье, да?
-Вроде того. Только хорошо здесь очень. И ты...
-Что я?
-Ты тоже здесь.
Она легонько сжала мою ладонь, точно в благодарность за эти мои слова. Промолчала.
-Просто везде официантки, как официантки, а здесь вот ты. Какая-то совсем не такая, как все.
Я убить себя готов был! Никогда не страдал косноязычием, хоть бывало, и смущался по жизни. Но не с ней, не с такими, как она. Понимаешь, Люси? Она была, как мамина ладонь на лбу перед сном, как голос младшей сестры, зовущий поиграть вместе, как дорога домой из школы, в которую увозили на много месяцев... Эта девочка была настолько своя, настолько близкая, простая той простотой, от которой на сердце легко и ничего уже не страшно. Мне невообразимо стыдно стало за все те мысли, чувства, которые я испытывал раньше к ней, за страх свой показаться с ней с вот такой в каком-нибудь лондонском клубе.
-Прости меня! - вырвалось у меня вслух. - То есть...
-Ничего. Все в порядке, - сказала она. - Я понимаю.
И тогда, совершенно пораженный ее проницательностью, а вернее удивительным тогда для меня душевным чутьем, я развернул ее к себе и, не задумываясь ни на мгновение, поцеловал... До сих пор я помню тот поцелуй, ибо больше никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Сердце щемило от нахлынувшей, затопившей нежности! Не от желания близости, не вожделения, а именно от невыносимой нежности к этой удивительной маленькой девушке со смешными хвостиками, маленькими, дрожавшими в смущении ладошками и большими ясными глазами чистого серого цвета...
Мы оба вздрогнули, когда неподалеку, на пристани раздался оглушительный хохот и душераздирающий щенячий визг.
-Что это, господи?! - вскрикнула она, отпрянув от меня, и бросилась к причалу с несколькими лодками.
Насколько я смог разглядеть, одна из них как раз отчалила. Я побежал вслед, слыша, как она кричит:
-Стойте! Остановитесь, пожалуйста!.. Отдайте его мне, прошу вас!
-Что случилось? - запыхавшись, спросил я.
Она плакала.
-Они... забрали Пухлика... Фрэнки, они утопят его! Господи!
-Почему ты так решила? Может, они просто взяли его покататься? - ляпнул я, тут же сообразив, насколько неправдоподобно выглядит это предположение под истошный визг щенка и злые окрики пьяных молодчиков.
-Он весь вечер болтался у них под ногами, может, надоел... Боже, Фрэнки!
Я услышал, как в воду что-то шлепнулось, вслед раздался захлебывающийся писк и хохот.
-Фрэнки! - вскрикнула она и побежала к мосткам пристани.
-Стой! - только и крикнул я.
А лодка с хулиганами поплыла вниз по течению. Они и не пытались грести, похоже, продолжив свою развеселую попойку.
Она прыгнула. Я видел, как она пытается доплыть до несчастного щенка и услышал сзади топот бегущих ног. Это был Донни.
-Что здесь произошло? Фрэнки!
-Какие-то сволочи бросили щенка с лодки в воду. Она прыгнула за ним... Донни, она выплывет?
-Она же плывет... Так, давай-ка возьмем лодку и за ней!
-А где остальные?
-Спят, черт бы их побрал!
Донни отвязал ближайшую лодку, прыгнул в нее и выжидающе поглядел на меня.
-Ну, прыгай!
Ты знаешь, Люси, как я боюсь воды, лодок и всего такого. И когда ребята затевали катание на лодках, я никогда не участвовал. Только если какой-нибудь большой катер, и то сидел подальше от борта... Но тогда я прыгнул. Сел на сидение, вцепившись в него и вперившись взглядом в плывущую впереди девушку. Щенка уже не было видно... Наверное, мы плыли целую вечность. Во всяком случае, мне так показалось. То же, что случилось потом, я помню, как самый ужасный ночной кошмар, ибо до сих пор это не уложилось у меня в голове, не поддалось никакому объяснению, понятному моему мозгу - я видел, как ее рука вцепилась в борт лодки. Она что-то крикнула, и в лодку шлепнулся мокрый, скулящий щенок.
-Давай, забирайся, я помогу тебе! - крикнул ей Донни. - ...Эй, что с тобой?! Руку! Руку мне давай!
Донни кричал, потом сорвав с себя куртку и ботинки, прыгнул в воду. В ступоре каком-то я взял в руки щенка и посмотрел в черные бусинки его глаз. Хотел что-то ему сказать, только сердце мое похолодело. Я замер, слушая плеск и барахтанье за бортом Донни. Наконец, он уцепился за борт, подтянулся и влез в лодку. Отдышался. Я видел, как струйками стекает с его волос вода и знал наверняка, что он сейчас скажет. Он поднял голову.
-Она... Я не нашел ее, Фрэнки. Слышишь меня?? Я НЕ НАШЕЛ ЕЕ!.. Ничего не понимаю... Она же плыла сюда, она вытащила щенка... Что могло случится?!..
Много дней спустя, ребята рассказали мне, что ее тело вынесло на берег течением на несколько миль вниз по реке. Донни даже ездил на похороны и передал от нашего имени траурный венок. Забрал щенка... Он же рассказал мне, что после экспертизы выяснилось, что в считанные секунды сердце ее перехватило, тело свело судорогой и она буквально камнем ушла под воду... С тех пор, я не знаю, Люси, что со мной произошло. Что-то сломалось в душе. Я знал, чувствовал, что таких девушек, как она, больше нет на свете. Во всяком случае, для меня...
Фрэнки вздохнул и поглядел Люси в глаза. 
-Повторюсь - я многими восхищался, со многими общался, близко общался. Ты знаешь о Мэган... Но ее, ту девочку, у меня отобрали. Я оказался наказан, возможно, за гордость свою, за беспечность, с которой обошелся с самым настоящим подарком Судьбы. Да и испугался я попросту. Мое разочарование, мой страх снова потерять достигли такой степени, что, в конце концов, я... Впрочем, ты сама обо всем знаешь... Ты молчишь? Не спрашиваешь ни о чем, никак не реагируешь. 
-Разве меня должно было шокировать это твое воспоминание о другой девушке, которую ты помнишь всю жизнь? Или твои слова о великом множестве твоих поклонниц и поклонников, твоих близких друзей и подруг? Хочешь знать, испытываю ли я ревность?
Фрэнки ждал молча, глядя на нее не очень понятным ей взглядом, но она продолжила:
-Фрэнки, я здесь. Одна из всех, если уж на то пошло. Кроме того, я сама вынудила тебя на этот рассказ. Я знала, что что-то было, что не могла я сейчас свалиться с неба просто так...
-Ты именно свалилась с неба!
Он не дал ей договорить, сгреб в объятия и крепко-накрепко прижал к себе.
-Мы всегда были вместе, - шептала она. - Я знаю. Я чувствовала... Я не помню себя той девочкой, но люблю тебя так же. Такого, каков ты есть. Она любила тебя тогда, когда не было еще ни денег, ни славы, ничего от тебя не ожидая и не требуя. Только твоей любви ждала она и ушла, слава Богу, счастливой после одного-единственного поцелуя, подарившего ей целую бездну надежды. Уж поверь мне! Ты должен простить себя хотя бы сейчас, Фрэнки! Ты ни в чем не виноват. Ведь там был Донни и даже ему, умеющему плавать, спасти ее не удалось. А удержи ты ее, она не простила бы себе гибели того несчастного щенка... Она ушла счастливой! Такие поцелуи... Знаешь, после них, говорят, только и можно, что умереть, ведь ожидание счастья, которое они дарят, дороже самого счастья.
-Боже, как же мне хочется тебя поцеловать! - выдохнул он. - Надежды мой поцелуй теперь не подарит никакой, но... Все-таки, наверное, это тогда была ты. Я обнимаю тебя и чувствую ту же непереносимую нежность, от которой сердце рвет в клочья... Я люблю тебя, Люси. Я так люблю тебя!!
И он не выдержал, ибо не под силу никому такое сдержать - он уронил ее на подушки и со стоном щемящего душу чувства прижался губами к ее губам. И Люси знала, сердце ее кричало - за этот поцелуй стоит отдать жизнь!  Да и губы его, мягкие, чувственные, объятия его сильных, несших всю энергию, весь трепет его сердца, рук, уже топили ее. И слаще омута не бывает...