Порезуха

                «Всю-ту ноць посудой брякали - запомницце на век:
                цётыре малиньких херакнули на девить целовек».
                (молодецкая но;нешная)

               
Было раннее морозное утро, когда Васька возвращался с вечерова;нья. Нынче он провожал с и;грищ весёлую хохотушку Малашку.  «Приходь взавтре на ки;сели! - Малашка искоса глянула на прихехе;ню, расхохоталась, взбежала на высокое крыльцо, обернулась:..Ай далёко бежать?»
«А цё ждать завтра?» – распахнув полушубок, Васька  козлом скаканул на крыльцо, но Мала;шка шустро заскочила в сени и тяжёлая дверь захлопнулась перед самым носом разгорячённого парня. Васька  отпрянув, постоял, остывая,  независимо хмыкнув в ответ на ехидно-прижмуренный глаз луны, вышел за ворота,  и от полноты чувств,  заорал во весь голос: «А ми-иня милка-дык не цэ-лует, гово-рит: потом-потоо-ом…», и, скинув с плеча гармонь,  рванул меха;  так, что псы во дворах взвыли благим матом . Приятелей, провожавших малашкиных подружек, не стал дожида;ть: «Мот до зо;рьки провала;ндаюцце ак…» - и заливая морозную округу замыслова;тыми переливами гормоники, веселя; себя, и тревожа ночную тишину, вышел на ро;сстани. Дорога вилась полями, перелесками, с холма на холм... Луна, рассыпая  снежное сверкание по обочинам, ползла следом, то обгоняя, то заглядывая в глаза. Малашкина улыбка пьянила воображение, и скор был шаг влюблённого парня. Васька и не заметил, как отмаха;л несколько вёрст; и две сонные деревни были уже позади, когда усталость в коленях и боль в стёртых пятках как-то сгладили ощющение счастья, зародившегося в душе от лукавых  Малашкиных глаз. Ажно в Ря;псины – не близкой свет! За семь вёрст киселя хлеба;ть! - вздыхает Васька, поправляя давно закинутую за; спину гармонь.
И тут из-за гребня ельника широкой огненной полосой выплеснулось зимнее солнце.  Во;но уж и сонцё в неби, а мине;-ка ище; топать и топать! 
И уже первые солнечные лучи нежно золотили снежные пуховики, свисавшие с крышь, когда  он, наконец, переступил околицу  родной деревни. Синие ночные тени ещё дремали за углами и под стенами домов;  и  деревенская дорога была ещё пустынна и широка;, но деревня, привычно поднявшаяся ещё за;темно, уже курилась печными дыма;;ми; брякали подойники, мычали коровы; встревоженные гусиным го;готом, взлаивали псы. Тёплый солнечный луч, сверкнув малашкиной улыбкой, ласково прильнул к васькиной щеке, и лёгким маревом затрепетало васькино воображение. Но тут за спиной раздался отчаянный поросячий визг. Васька вздрогнул, и сумато;шно отскочив к обочине, оглянулся. 
В ближнем от дороги хлеву, мужики  суетились над кабаньей тушей.
Маа-ть чесна;я! - вспомнил он:…Ак ыть ну;нько порезу;ха!   
Над деревней струился запах жареного мяса, занозой впиваясь в голодный васькин пупок. Дядька Лариво;н! –Васька обрадованно встал у знакомых ворот. Запах жарко;го щекотал ноздри, перебирал пустые васькины кишки.  И Васька решительно сдвинув шапку набекре;нь, сдёрнул с плеча гармонь и шагнул на крыльцо.
Из распахнувшейся избы, вместе с клубами вкусно пахну;вшего тепла, выплеснулось к его ногам, и взмыв под нахмуренную сугробом крышу, поплыло в морзную высь печально-пьяненькое:…а по-оутыруу онаа-а; просыну-улааа;;сь, кыругомы помя-а-тая-а травааа... 
«Ну, цё стал? Прохо;дь ко столу;, перекрестясь! Ну;нько день такой -  ко;жной гось дорогой, а ище; и з гармо;ньёй!..» - пригласили вошедшего.
А пе-эцька то-пицце го-ла;-ноцикя,  вари;цце рата-ту;уй-Уй! -  ухнул с порога гость, обрадованный  ласковым обхождением; и пальцы его привычно забегали по кнопочкам; и немыслимыми переливами зацокали пуговки заливистой гармошки; и задышали, заходили её васильковые меха, радуя и веселя всё живое. 
И оживились, заприта;пывали мужыцкие валенки под столом, и… А по;окыра-ямы лежыты кары-то;шыка… - растянулись хмельными улыбками рты. 
И уже отодвинуты стаканы, и сотрясается в го;рке по;судь, и прогибаются половицы под удалой пятой косматого, одуревшего от праздничного обжорства мужика:…А-а;ккулина - кума Яшыы-на;… - не выдержал и па;вою поплыл из-за стола Илюшо;нок:…у-у Кузи-мы ко-шолыку сытя;шыы-ла  -  старательно выписывал он кренделя; заплетающимися ногами, жеманясь и крутя;сь вокруг игрока. Пьяный язык плохо проговаривал слова, сы;змальства знакомые всему застолью. И все весело хохотали, глядя на представление.
«А за игру твою весёлую спасибо, гармонист» - крутнула подолом молода;йка, поднося стакан игроку. 
«Давай-дав-ваай! - ободряет  племянника хозяин:…Закусывай, закуу-сывай!» - пододвигает он ближе к гостю блюдо с жирными кусками жаренного мяса, посыпанного колечками репчатого лука. Тот, согласно покивав, отставил стакан, прожевал кусок: «Не слыхал? - У Нэти  с Тали;нсельги поли;ницю роскатили!».
Рты медленно закрылись, ложки застыли на пол-пути к мискам (новости были не из приятных и могли коснуться каждого); в глазах застыло нетерпеливое любопытство:  «А ище; што?»  «Ну, да;ле-то, дале!»
«Да;ле–да;ле.. - огрыза;ется Васька на нетерпеливых слушателей:..Не виш? - Мяса да;ли!» 
«Ну дак ище;-то, ище;-то што, не томи;, ну-у!»
«Не понука;й, не запря;г!» - Васька  ловко управлялся с сочным куском мяса, не обращая внимания на встревоженных сотрапезников.
«Ну-у!» - не терпится слушателям. 
«Не погоня;й, не поехал! - неторопливо сдабривает мясо тёртым хреном и чесноком Васька:…А у Пите;йка на Розме;ги - бросил он кость под стол:…воро;ты унесли». 
«Балу;ют, ой и балу;у-ют молодя;жка» - вздыхают слушатели:..Ну, ак на то и свя;тошны вецёра - пусь покуде;сят, по;ки молоды;-ты!» 
«А у Кире;я с Ма;теньжы кобеля запрегли, да в полё  прогнали». 
«Дурак - кобель-от, эк доверилсе!» 
«Буш дурак, как мяса дадут! - хохотнул хозяини склонясь в сторону племянника:..Да, ты еш-еэш, не стесняйсе!» . 
«А кобель-от воротилсе, да - в подворо;тню!.. 
«Нн-ну!» - округлились интересом глаза слушателей.
…Копы;льё гну! Розворотил  плете;нь-от!» 
«Нн-даа, Кире;ю ну;нько не до смеху;!»  «Ужо;, выдас кобели;шке!» «Пропишот с прозво;нциком!» - похохатывая, прохаживались мужики в адрес киреева кобеля, радуясь, что свя;точные новости, не коснулись их дворов. 
 «А в ро-шшы у тё-шшы соло-ушки поюу-т, тёш-шы  моё-йи  оны спаа-ти не да-ю-ут… - ря;вкнул вдруг, слегка протрезвевший, Илюшо;нок.
«Ну-к што, мужыки, ша;рнём!» - поднял стакан Егор.
«Шарнём!» - согласно зазвенели стаканами. 
…По;й-ду я в ро-шшу, убью со-ло-вьяаа… -  бесшабашно тряхнул кудрями, Илюшонок. «Давай!» – чёкнул стаканом о стакан Илюшонка Егор: На поми;н душы». 
Замерли поднятые стаканы.
«Знатной был борово;к!.. - хохотнул  Егор, глядя на растерянные лица.
Мужики молча плеснули в себя, и остервенело захрустели огурцами.
…а пусь спит спокойи-нинько тё-шша моя» - уронил голову на стол, Илюшонок, не успев закусить.
… и не жырной, навро;де, а такой-ли, понимаш!..»  - ухватив со сковороды кусок, обернулся Егор к хозяйке.
«Ну, тык-ыть, и кормили на мясо, а не на про;даж, - просияла та:…а сало, куды ёво, ище; прошлогоднё, во;но-где, стоит!»
«А мы по;ки не думам свово;-то коло;ть - задумчиво глядит в окно Егор:…к свадьбы оставля;м» 
 «И то-о, и тоо!..» -согласно кивает хозяйка.
«Ак  ыть ёму пора уж делить хозяйство-то!» - вмешался, Ларион, закидывая в рот очередной кусок мяса: «Середнёй-от у ево старшо;во догоня;т. Но-ко, давай, шарнём за сыно;в!»
«Уй, лаа-дно, уй-и хорош-шоо! - Парамон провёл по темечку стаканом,  опрокинутым вверх дном:…Ровно Исус в лыковых  лапотках протя;пал - как  лёхко изделалосе! Егорша, а ты цё зло оставлеёш? Допивай, давай, допиваай! Што-бы де-нюж-ки води-лисе, штоб яа-иця клали;иись!» 
«Ак, а последня-та – девка, ак тожо не мало што нать!» - потянулся к сковороде Егор. «А меньшуха-та, ак всяаа в тибя, ну вык-копаной патрет! - жуёт кусок Парамон:…А вот уж ста;ршэнькой… - он прижмурил один глаз, а в другом заиграло злорадное ехидство:…ста;ршой-от - весь в твово батюшку». 
«Тты-ы й;то на што…на што намека;щ, аа?! - резко отодвинул стакан Егор:., в рыло захотел, да?!».
«А туто; й; намя;кивати не;цё-о! – ухмыльнулся Парамон.
«Хазыбулатудаа-алоа-ай, бедына саа-кля ты-во-яааа»- отчаянно высоко взвился голосом Васька, и дёрнул гармонь врастя;жку, в попытке заглушить назревающий скандал.
«Дело жыте;йско, нецево; зазо;рнова тутока; не;ту!» - поняв его маневр, призывно поднял стакан Ларивон:…Ить и все досюльни-ты старики перву сношэнькину ноцьку за своё право брали! Сы;спокон, с ве;ку – первой-от сын завсегда на свёкра схож».
«А другой-от и вовсё – на  Митьку Кудряша смахиват!» - откровенно захохотал Саватёнок.
Взгляд  Егора потемнел, взпухла вена на крепкой шее, руки налились яростным желанием всё крушить.
«Да, не ярисе ты! Сиди! Он ковда у те народилсе-то? Цц… стало быть, на Олёксу Преподобново. Н-нуу, вот и шшытай: три мисяця наперед откидай,.. цц-ээ…» - безнадёжно развёл руками  Ларивон: …тут те и Купальня ноцька приспела - понял-нет!? На-ко глони, - подал он стакан:…пей! Пей да закусывай! Не ты первой, не ты и последней. Да ты, Егорей, и сам-от не промах на цюжой коровай!»
«Ак, а по;ки можно, да льзя, ак знай-успевай, на то и русальни ноцьки. Ии-эх харра-шшо!»  - опорожнив стакан, утёрся  рукавом Егор.
«Хорошо-то хорошо;о…» - глотнув, погладил свой кадык  Парамон.
«Хорошо-то хорошо -  коли выпьёш, да ышо;!» - сыто икнув, захохотал Саватёнок.
«А пей умне;нько, дак ышо; нальют!» - подмигул Васька Лариону, ставя на стол пустой стакан. 
Оживлённо мелькали над столом  ложки, смачно чавкали рты, похрустывали огурчики на крепких мужыцких зубах.
«Да, ты пошто; пецялуиссе-то? – прервала молчаливую трапезу хозяйка: «Вон у те девка-та – краса-авиця девка,  настояшша славну;ха – любо-до;рого гледеть - девка-та!» - выпевала  Марфа, пытаясь сгладить ситуацию. 
«Ну-к и што;-што девка, ак зато; опе;ть жо кака;-не кака;, а выгода!» - не удержал языка Саватёнок: «В армею не забреют – раз!» -загибает он палец: «А нето, гледи, с кем из богатиньких породниссе – эт те два! А и в подоле принесет, ак, опе;ть жо, всё - в дом, а не з до;му!» - увернулся он от кулака приятеля, скрипнувшего зубами.
«Да не слухай ты ёво;–пустельгу;, мелёт што по;падя, язык бреде;т под хмельком-от! А ты ище; и сам-от крепкой, ище; наро;диш сибе богатыря – бу;де кому хозяйство оставити!» - успокаивал дружка Ларион: «На-ко во;то похрусти огу;рциком, али во;то ище; грибо;цьки!»
«Аоай и  росыполы-нымы-поо-лынаа моя короо-бушка… потянулся к нему с поцелуем очнувшийся Илюшо;нок.
«Зна;-атной был боров! - вспомнил Еремей:…Цярство ёму небе;сно!» 
«Да ты цёё-о? - вытаращилась от дверей Марфа, крестя его, забытой в руке, ложкой: «Борова- скота  в Цярствие Небесно! Опупе;л, ли, ты што ли?»
«А што? - опе;шил Еремей:..Тамо, пои, тожо ись хо;чют» 
«Оксти;се! Цё ля;бондаш-от, об цём? Проспись, да не пей бо;ле!» - махнула на него тряпкой Марфа.
«А когыда-а бы-мелы златэ-е горы... - лихо затянул тот, пытаясь исправить допущенную оплошность.  …и ре-эки по-лэ-нэе-э вина» - рьяно поддержали застольники. «Паа-ажыле-ээии-ий, душаа мыя зазыно;о-бышыка… - не слушал никого Макарёнок, недавно вернувшийся с заработков из Питера: …маа-аладе;цы-кава плицяа-а, и-ээх-ы паажыле-э-Ээии…
«Давай, сват, пей, допивай! Ты цё - сердисе, ли цё-ли?» - обнял друга Ларион.
«Ай!..» - махнул бесшабашно рукой тот, и одним махом опустошил стакан.
«Йй-эх, как хлес-тану;л! – То;льке волны пошли!» - засмеялись одобрительно мужики.
«Ажно камень з горла покатилсе, а то и дышать было не;цем!» - выдохнул, утирая усы Егор.   
«Давай допьём, што-ли!» -  повернулся к Егору Лазарь.
Марфа, довольная мирным исходом стычки, и, ещё больше, скорым завершением дела («и мясо на крючьях вывешано на мороз, и шкура вычишшона, как-нать,..на;ни и следу в хле;ви от убо;ю не осталосе, не то, што в прошлому го;ди!»), подливала самогону в стаканы, квасу в кувшин; подсыпала карто;хи, подкладывала в миски грибков, и, поджаренную до румяной корочки, свежа;тинку. Все были довольны (сыты-пьяны, деньга; в кармане) – хлопо;тный порезу;хин день заканчивался ко всеобщему удовольствию весёлым застольем. Вспыхнувшая, было, ссора затихла, никто больше не выкобе;нивался, не умничал, не заеда;лся. 
А Егор– мужик, в общем-то, не скандальный, не стал «те;шыть беса» - выяснять отношения с приятелем. «Ну, наступили на больну; мозоль... - думал он: …все одне;м миром мазаны…  Ак а вслух-от пошто?! - вновь закипал он обидой:…Ак, а Саватёнок  и сам-от, поговаривают, бутто за;цят в Купальню ноць… ак ыть ево сы;змалку  так и дразнили руса;ликом …Ак так и есь – ить он другой в семье-то. – вот и выходит, што «руса;лик! - Егор злорадно расхохотался, отмщённый, и на душе стало просторно, и жизнь опять стала светла и празднично приятна…А хорош-шы; руса;лии - как-ку; хош бабу ла;пай! -  сладко ухмыльнулся он в пьяную бороду:…а..ак мот  и  Сте;шка… - подло исподтишка; ударила мысль…Быть тово не можот! - трезвеет он…А эту сволоць, этова Ларивошку!.. - ярость вновь плеснула в глаза.
Столешница подскочила под крепким кулаком разъярившегося мужика. Звякнули стаканы, брызнула на рубахи горячим жиром сковорода, попадали на пол карики;, вскочили, готовые к драке, собутыльники, испуганно взо;йкала Марфа.
А Егор уже ничего не замечал, не слышал. Перед глазами мелькали картины Купальной ночи:  белели в кустах рубахи, голые тела, венки из цветов и духмяных трав на распущенных косах, шорохи, шёпоты, говор, пенье, костры Ивановой ночи; ухмылки и гогот дружков… И среди этого содома,  откуда-то из-за дыма костри;щ  умные, родные отцовские глаза, и его рука, любовно гладящая голову старшего внука. Егор встряхнул головой, отгоняя нехорошие, не нужные мысли, и набрав воздуха, так, что в груди стало тесно, выдохнул во всю силу лёгких: по;йду я в ро;оа-шшу, убью соловьяаы… - голос бессильно опал. Несколько мгновений натужно вглядывался в кромешную тьму, вдруг окутавшую его сознание:  Сте;шка, едрит тя.!..  Ннуп-папа;а-ня, хрен старой, я т-те!..  Внезапно  в голове его прояснилось. Хмель отступил. Сквозь глухой шум в ушах, он услышал далёкий, испуганно звенящий от напряжения родной голос: «Я те охера;цюу!Я тте охе-ра;а-ццю, едри;т-твою!.. - пятился за самовар отец: Го;шка - пе;сьи твое;  глаза!  Ты што уду;мал-то? Ты на ково свою погану руку-ту  замахну;л? Ты што се позволяёш-от, а?  Погли;-ко – с лаптя;м на рожу! За;лил зе;нки-ти!?  Но-ко, ма;ти, плесни;  ёму в рожу-ту святой воды!» 
«Пошто ты, сынок, пошто? Но-ко оксти;се, давай, сядь на муля;винку-ту, прижми ие;! - суетилась рядом мать: На-ко, на - выпей цяйку-ту горяцинькова! И што ты збелени;лсе-то?» 
«Шлея; под хвост попала!» - пробурчал, успокаиваясь отец.
«А ты Сте;шку-ту не винова;ть, не надэ, не забижай ие;! - поглаживая сына по голове, успокаивала мать: Ить не нам заведено: свёкор на сноху – што орёл на у;тицю!» 
«Но-о,..ты ёму ище; про свою перву ноцьку доложы!» - зы;ркнул  на неё Михей.
Егор даже дышать забыл - Дед  Илья!..То-то он на миня так упова;т!.. -  внезапная догадка ослепила.
«Да не забудь про Купальни костры!» - отскочил Михей от вскинувшегося вдруг сына. 
«А сам-от… жэрепцём  церес костры  скакал, сивой мерин!» - презрительно усмехнулась Агриппина, успокаивающе прижимая голову сына к своей груди.
И пьяная ярость его, приглаженная материнской рукой, тут же погасла, как гаснет  сверкнувшая летней ночью зарница.
«Ак а цё теряцце-то, по;ки можно, да льзя!..» –ехидничал Михей.
 Вслушиваясь в перепалку родителей, Егор затихал в материнских объятиях: И што ото я?.. - осмысленно глянул он по углам родительской избы. Жывем мирно, не ла;имсе, не как други;и… Да, Бох с има;– з други;ма-та!  Вот одделю; ста;ршово… - привычные мысли потекли по привычному руслу: ..ожэню; сере;днёво, а там…
 «Эх-хехехе-хеэ!» - услышал Егор отцовские сетования. 
«Прости мя, тятинька, - покаянно уронил он голову на руки: …хме;льно в голоу ударило! Прости! 
«Повинну голо;ушку и мець не секе;т!» - удовлетворённо хмыкнул отец, с достоинством поправляя ворот рубахи.
…И ты, ро;дна ма;мынька, простиш-ли!?» -сын спрятал мокрое от слёз лицо в ма;териных коленях.
«Ну, вот и ла;нно, вот и ланно! -  утирает его глаза своим подолом мать:…А то иш - заходил ко;дером-от, завыкамы;ыривал!»
 «За ради Христа, простите!»

 пояснения говоровых слов:  виш – видишь; да;;ле – дальше; завыкамы;;ривал – стал вести себя недостойно, закапризничал, завредничал; замыслова;тыми – сложными; зе;нки – глаза;  зы;ркнул – быстро, исподлобья глянул;  карики; - глиняная посуда, горшки; ко;дером - задиристым петухом; ко;жной  - каждый; копы;льё – верхние загнутые полозья саней;  набекрень -  набок;  не винова;ть – не обвиняй;  не выкобе;нивался – не красовался, не выхвалялся; не заеда;лся – не задирался, не скандалил; но;нешна – современная; ну;нько – сегодня; порезу;ха - сего дня (30.12 ст.ст.) резали свиней, заготовляли мясо впрок: солили, вялили, варили колбасы;  по свиной печёнке и селезёнке судили о зиме: если селезёнка ровная и гладкая, то зима будет суровая, а если селезёнка толще к спине, то холода придут в феврале; толстая середина печени обещает морозы с перези;мья(середина января);  прихехе;ня – кавалер без серьёзных намерений; при;;хоть – желание;  провала;ндаюцце – провозятся, затянут время; «пропишот с прозво;нчиком» - отхлещщет ремённой плетью с металлической(звенящей) пряжкой ; ро;сстани – место расставания = развилка дорог, околица деревни;руса;;лии - ритуальные игрища в ночь Ивана Купалы;  руса;лик – в языческих обрядах имело законное место право каждого мужчины поиметь любую девушку, женщину в возрасте до 30 лет; а, поскольку, замужняя женщина в этом возрасте уже имела одного(первого) сына, то второй мог оказаться  сыном не от её мужа; сноха;чество  - право свёкра на первою брачную  ночь с молодой женой своего старшего сына. Поэтому наследником всего хозяйства считался младший сын (уж он- точно родной), т.к. старший – сын свёкра, средний – неизвестно чей – стало быть, русалик; упова(е);т – надеется;  шлея; - предмет лошадиной упряжки.

ОТЗЫВЫ
-  Чистотин(клуб Ступени)отзыв о творчестве Татьяны Вертосельги.Порезуха
- Это произведение распадается на две части: 1. Описание провожания девушки с гуляния и возвращение ухажёра Васьки в свою деревню.Мне кажется она довольно удачно отображена автором с использованием местного фольклора цокающего , что бывает в северных деревнях.Применены старые термины, но понятные современному читателю:вечерованья, и;грищ, слово «прихехеню», я ранее не встречал, но по смыслу можно догадаться. А вот слово «росстани» я ранее не встречал и не знаю что это значит. Повидимому надо ещё раз посмотреть используемые термины .
.Понравилось выражение в описании природы ночи«…на ехидно-прижмуренный глаз луны». Прекрасное описание рассвета, очень нежно и чутко.
2. Но вот питейная эпопея читается тяжело, без удовольствия, т.к.там много пьяного неразборчивого местного говора, совершенно не понятного современнику. Всё разорвано, многосложие растянуто. В тексте много непонятного и с традициями этого края связанного с женитьбами и праздниками. Я и ранее читал, что такие обычаи были на Руси особенно в дохристианское время, но здесь так текст размазан, что их трудно выкопать из пьяных речей. Появление Егора не чем ранее не предвещалось, а он вроде главный зачинщик скандала.
- Инга Чурбанова 23:10
…А мне "убью соловья" очень нравится, никакой нет неразберихи, очень тонкое - через песню - понимание ситуации..;
- Нина Писарчик:
Мнение критика С. Фаустова: «Вертосельга есть живая хрестоматия народного языка. Я помню, было Лито, на котором присутствовала филолог, доцент Зорина, она очень хвалила Вертосельгу за говор и пояснила главное ее достоинство - речь вслух - ее надо не читать. а слушать,и сама прочитала несколько фраз. А потом Вертосельга читала, но никто не записывал звук. А жаль».
 12:01.2021 - Заседание, посвящённое Татьяне Вертосельге, прошло замечательно! Собралось общество из 30 человек, включая дочь и внука писательницы, живущих в Вологде, они и обеспечили связь с нею по скайпу, так что завершающим аккордом стало её слово в онлайн-режиме. И видеоролик на большом экране был (спасибо Д. Шалашовой), и фото смотрели, и вслух рассказ читали, и выступлений достаточно (добровольных и прочувствованных), и молодёжь пришла - что отрадно.