Теплоход Пионер. Первый рейс

Теплоход «Пионер» стал вторым моим судном в компании ASP, и вызвали меня на него месяца через три после окончания контракта на «Виктори». Начинался июль, в разгаре был чемпионат Европы по футболу, и уходить в рейс слвершенно не хотелось, но и отказываться от работы без серьёзного повода  было неловко. Тем более, что меня очень просили выручить компанию, и зарплату даже добавили. Судно было более для меня привычным, чем комплексно автоматизированный «Виктори», с полным штатом машинной команды. Японской постройки балкер, десяти лет «от роду», с «Зульцером» новой модификации в качестве главного двигателя. Чего ещё можно было желать? Приличного капитана  и толкового второго механика, ну, а об остальном и говорить не стоило. Что будет, то и будет. Не в первый раз.

Лететь на судно пришлось одному, тоже далеко не впервые, через Париж и Монреаль, в маленький канадский Порт-Альфред, расположенный на одном из притоков реки Святого Лаврентия - реке Сегеней. Пароход стоял у причала алюминиевого комбината и грузился алюминием на Роттердам, переход предполагался около двух недель.  Предшественник мой машину сдал в порядке, жаловаться не приходилось. Второму механику, Владимиру Рожкову, было уже под пятьдесят, и дело своё он знал, впечатление на меня произвёл хорошее. Остальные члены машинной команды ,включая механиков, были филиппинцами.

Загрузились быстро, около двух суток шли по рекам, сначала по Сегеней, а потом и по главной артерии Северной Америки – реке Святого Лаврентия. Без проблем шли, хватало времени полюбоваться суровыми красотами канадских гор. Не было трудностей и на переходе, главный двигатель работал бесперебойно, Рожков спокойно управлялся с руководством машинной команды, я знакомился с машиной, экипажем и документацией, отмечая достаточную квалификацию младших механиков, мотористов и сварщика.

Где-то в океане случился небольшой праздник – день рождения старшего помощника, Степана Шопова. Собрались у него в каюте впятером, по национальному признаку, так что я впервые всех вместе увидел. Тепло отпраздновали, с тостами, но выпивали в меру, никто вахт не отменял, и голова светлая в море не только вахтенным нужна, но и капитану, и электромеханику.

Первое серьёзное испытание ждало нас в Роттердаме, где в условиях краткосрочной выгрузки предстояло принять полные танки мазута для главного двигателя, дизельного топлива для генераторов, смазочные масла, а кроме этого, предъявить инспектору Регистра в разобранном состоянии один из подшипников главного двигателя и баллоны пускового воздуха.

Предварительно мы с Володей решили, что он с мотористами займется разборкой подшипника, а я с третьим и четвёртым механиками – бункеровками и получением снабжения. Тяжеловато придётся, но справимся, другого выхода нет, людей мало. Жизнь, однако, внесла коррективы в наши планы и подкинула дополнительную работу, причём, неотложную.

Перед швартовкой нас на несколько дней  поставили на якорь, а при очередном запуске главного двигателя отказал в работе масляный насос, подающий гидравлическое масло для открытия одного из выхлопных клапанов. Швартоваться к причалу пришлось с одним неработающим цилиндром, а потом  срочно ремонтировать насос - запасного не было.

По запарке мы даже подшипник утром разобрали не тот, что следовало: вместо головного приготовили для осмотра мотылёвый  (дизелисты разницу поймут).  Предписания Регистра были, конечно, написаны чётко, но по-английски, а названия подшипников на английском очень похожи. Был бы инспектор русским, может быть, вошёл бы в положение, но голландца разжалобить не удалось. Перенёс он нам предъявление головного на два месяца, мы и этому были рады.

Такая напряжённая стоянка нас со вторым механиком сблизила, мы увидели и оценили друг друга в работе, а в море уже выяснили, что учились в одном и том же  училище, и оба в Одессе живём. Володя был женат, имел сына-школьника и пожилых родителей, живших возле одесского Староконного рынка, где он и сам вырос.

- Вова, а ты что, принципиально вторым работаешь, или рекомендации на стармеха никто не давал? В каком году «вышку» окончил?
- В восемьдесят седьмом. Я в училище не сразу после школы поступил, сначала срочную отслужил, на берегу поработал... Вторым не так и давно, да и с английским проблемы были. Побаиваюсь я, что с документацией не справлюсь.
- Так давай я тебя поднатаскаю, время есть. Говорить-то ты ведь можешь по-английски?
- Разговорный английский у меня неплохой, да и с бумагами второго затруднений я не испытываю. Только у стармеха-то их в пять раз больше! Особенно за ведение «Журнала нефтяных операций» я опасаюсь. Там ведь ни одной помарки не допускается!
- Володя, не боги ведь горшки обжигают!  У меня есть лишние журналы новые, сделаем один черновым, и будешь в нём ежедневно тренироваться, записывать все операции с топливом и нефтеостатками. А потом я твои записи править буду красной пастой и переписывать в официальный журнал. К отпуску натренируешься, гарантирую!

Так и порешили. Не только ЖНО, но и все другие отчётные документы старшего механика стали мы заполнять вместе. И я Володе пообещал написать рекомендацию на повышении в должности. Руками-то он и без меня работать умел.

Вахты он стоял одновременно со старшим помощником, с четырёх до восьми утра, и с шестнадцати до двадцати. Утром после завтрака и короткого перекура возвращался в машину  и до обеда редко на палубу поднимался. В таком режиме вторые механики всех судов мирового флота работают (кроме наших, советских и постсоветских, на них второй «собачью» вахту несет, с двенадцати до четырех ночью и днём).
 
Шли мы тем временем в балласте в Бразилию, в небольшой порт Тромбетас в среднем течении Амазонки – больше двух суток  от устья реки вверх по течению, почти до Манауса, где я бывал еще третьим механиком «Большевика Суханова».

Река очень живописная, но опасная: водятся в ней и крокодилы и пираньи – небольшие рыбки, которые человека мгновенно обглодать могут. Вокруг непроходимые джунгли, кое-где попадаются небольшие домики на высоких сваях. Вода грязная, по реке целые островки с тропическими деревьями плавают, навигационных знаков минимум, штурманам не позавидуешь. А на входе в Амазонку из океана ещё и отмели попадаются, так называемые «бары». Очень неприятное плавание.

Уже перед портом Тромбетас свернули в извилистый приток Амазонки с очень крутыми берегами, и через несколько часов, уже вечером, встали на якорь. Порта, как такового, на реке и не было - так, портпункт. Связь с берегом – только узкими лодчонками, которые тут же подошли к нам.  А на следующее утро после завтрака ко мне подошёл второй.

- Иванович, можно мне на берег съездить? Я уже два месяца с борта не сходил.
- Так мы вечером уходим, ты в курсе? И форсунки ты собирался все поменять на главном. Или на вахте поменял?
- Две штуки осталось, мне Санни поможет, мы к десяти закончим и будем готовы к выходу. Филиппинцы катер на берег заказали.
- Хорошо, Вова, поезжай, только чтобы за час до отхода был на борту. Узнай у капитана, во сколько погрузку закончат.
- Да я к четырём постараюсь вернуться, ну, может, на час-полтора задержусь. Подстрахуешь?
- А куда я денусь? Ладно, заканчивай с форсунками и поезжай.

* Продолжение следует - http://proza.ru/2021/09/03/1092