Овинник

«Ба;а-юшки баа-й, хо;ди  бу;ка на сара-ай.
На сараи тукаци;-и буки некуды легци;»(Вертосельская колыбельная)

Топится печь, потрескивая берёзовыми поленьями; попыхивают белым паром чугуны; в пылающем жэ;рле; тоненько подсвистывает закипающий самовар. Сам хозяин  с хозяйкою в хлеву со скотиной обряжа;ются: кормят, поят, от нечистого на ночь открещивают. Из угла ско;тий Бог Власий глядит на них строго и немного печально. Давно он тут обитает: уж от времени потрескалась доска дубовая; и серой тенето;й затянуло светлый лик Его. Но всё видит и слышит старый Велес. И не держит он обиды на людей, что забыли его – прародителя своего, новым богам молятся, но нет-нет, да и вспомнят о нём Венценосном развенчанном, и шепчут в угол «…упаси, Хосподи, жывота нашова!..». А в избе за печной трубой бабка шепчет внучке своей о тайном, заветном: «…ну и ожэнилисе оне;, и увёз он свою любушку на тройке лихих – тольке бубеньцики збрякали – ну всё, как поло;жэно. А изутра; мати с оццём - невестины родители и;дут с сундука;м – это уж дары; везут свёкру, свекро;ве, золо;ушкам… уж им-от, ак в перву оцередь – ыть думаш зря поёцце: «..луцце деверя цётыре, цем золоушка одна»  - воот то-то и оно-то! Ыть што в писни; сложо;но – всё вза;боли, всё как на духу;!  Невеста жониху закла;д давала – платок, ли пояс ли».  Потом-от, но уж это прилю;дно, дары трясли - это всё ить всем показывали, што вот кака; невестушка-та богата, да натоди;льня. А много даров-от навезут. Уй, даров-от на;дико было надэ! Невеста ци;лым неделям шыла, пряла, вышывала, да подружки ёй помогали –это деви;шники устраивали.  Девки зберуцце к невесты в дом наряжо;ныё - што ба;ще! Вот сидят прядут, поют, а парни при;дут с пряникам, да.   
Прижавшись к бабкиному боку, накрывшись по;-уши старым овчиным тулупом, вслушивается Мрьющка в тихий шелест бабушкиного голоса, птицей Фенистом летящего над горами Рифейскими, над дремучими сюзёмками;  богатырским конём через ко;рбы глухие, да болота топкие перескакивающего; белым лебедем плывущего по На;шу-озеру... 
«Ну, ак што затихла-та, спиш?» - бабушкина рука нежно скользит по Марьюшкиной голове.
«Не, я слухаю!»
«Ну, слухай, слухай. И вот сидит он – Ови;нник-от в подови;нники - это тепли;ны-ты где розводят. Сидит это он в тё;мному углу под сади;лом – ак а ёму  Богом указано тамока бы;ти, за порядком догляда;ти;  да когда, и как тухты;рь затопле;ть, да…  Тухтырь-от? Дак, гумно; это, а то;ко бабка моя всё говорила «тухты;рь», да «ола;нь», да. Ак ола;шки-ти, да блины раньше звалисе ола;ньи».   
«Мала;ньи» - веселится Марьюшка. 
«Што ты, Христос с тобой, - смеётся бабка:  хто Мала;нью и;сь станёт!»
«Ак, а ты баушка, всё - как кашу вари;ш, ак пригова;риваш: вари;се каша-мала;ша».
«Ну, дак уж это – так, к сло;у, при;скаска така; дак «напекла Малашка ола;нюшки-ола;шки,..».
«… а оло;нци -мо;лоцци…» - подхватила Марьюшка.
«Ну ак слушай, нето да;ле-то!» - рассмеялась бабка:  «…и вот сидит тот Овинник, сидит тамока,.. и упаси; Хосподи запали;ть тепли;ны в пра;зники, ууй, штот-ты!  Было Евла;ха с Ва;лги - а на той стороны; деревня бывала Ва;лги зваласе,.. да как; т;мо деревня - деревнё;шка: и всево;-то  одна труба, цётыре угла, да восемь улиц, но.  И стояла тая дерё;венька над Алым озёром, да ище; и рецю;шоцька тамо небольша така вила;се - Алга-река.. Ну, ак всё «в Алги», да «в А;лги» - вот те и  «Ва;лги»!  Про их про валгаре;й-от смеялисе: «Ва;лгу толокном замешали, телёнка с копытам сьи;ли». Топере-то нет уж ие; – тыей дерё;веньки, не ково; тамо не живе;т: а хто помёр да,.. хто куды.  И вот этот Евлаха,.. а такой  ли, ба;ют, мужык был ра;жой,  такой мужыци;на – я те дам! Не ццё;о, было, не страшы;лсе! «Ак штё – грит –боюсь я, ли штё!? В экой пого;жой денё;цёк, да сиде;ти  без дела - пра;зницеть! Хоша – грит - хлебушко высушу, да.» А Гуме;нник-от возьми, да и спали; гумно-то! А Евла;шу-ту  опосля; уж нашли – весь в уголёцёк! А такой-ли, бают, ра;жой был!  Спиш, ли што ли? Манё;шка. затихла-та што?» – Федосья положила руку на голову, свернувшейся калачиком около неё внучки.
«Не» –чуть слышно  шепчет Марьюшка, уткнувшись в тёплое бабкино плечё: я слухаю»; 
«Ну, слухай – обняла её та: Вот, сидит  Он, это, а глаза - што–те калёны у;голья, и сам навроде кота, тольке ог-громад-дноой, цёр-рной, л-лохмат-той -  ну собака и собака».
Марьюшкины глаза сами собой закрываются, и бабкин голос уже едва слышится где-то там, за стенами огромного пустого Овина –чёрного чудовища с разинутой пастью. Марьюшка знает, что это - просто, овин, где в осени; сушат, да молотят хлеб. Но ей всё-равно страшно, страшно оттого, что вокруг никого, только ветер и тёмная ночь. А из-под овина…(у Марьюшки мороз по коже, руки-ноги заледенели, с места не сдвинуться!), а из-под овина – чёрный, лохматый, ростом с телёнка злой соседский кобель! Мурашки забегали по голове, сердечко забилось, в горле застрял вопль о помощи.  И спасая её, пробивается  сквозь страх родной  голос: «…хоша и вредё;н до у;жасти, а люди слыхивали: хо-хо;цёт не хуже Ле;мана, как нака;постит кому – радуецце  в ладошы хлопат…
И отходя от жуткого сновидения Марьюшка облегчённо вздыхает, вслушивается .  …вредё;н-вредё;н, а на доброй цяс и попехне;т в бок, коли задремал хто у огня. Поговаривают, што и;ноди кой-кому удавалосе и задобрить ево. А и девки, которы посмиля;е, к ёму бегают судьбу гадати.  Одна была смела; - больнё смела!.. - последнее, что слышит Марьюшка, крепкий сон сморил её и до самой зари не отпускал  из своих сказочных объятий, и на крыльях белых царственных лебедей уносил за моря-океаны, далеко-далеко, куда не доставала злая власть Овинника; туда, где лежит бел-горючь камень алаты;рь, где ростут золотые яблоки, где всегда яркое солнце, изумрудные травы, и над тихой водой разноцветные коромы;слики. «…а клад тот, сказывают, на Марью прописан, и когда-некогда;;;, а достанецце он тые;и Марьи» - шуршат прозрачными крылышками коромыслики…  но вдруг налетел злой  холодный ветер и чудовищная тень Ови;на закрыла солнце! И замерло всё живое. И замерла сердцем Марьюшка.
А утром - овин, как овин – безобидный сарай, где сушат зерно.  И забылись все страхи, и не вспоминались до самого вечера, до новой бабкиной сказки с лешими, котами -чародеями, гаданьями, да  весёлыми гуляньями.
   
Пояснения говоровых слов:
Гуме;нник – дух стерегущий гумно;  вза;боли – вправду, всерьёз, в самом деле; и;;ноди – иногда; леци;; - лечь (от слова лежать – говор. легчи; «г» непроизносим.) Ле;ман – дух стерегущий лесные болота, то же что и Леший);  на;дико – очень много; нака;постит – напакостит;  не страши;лсе – не боялся;  Ови;нник – дух стерегущий ови;н;  ра;жой – большой, сильный, здоровя;к;  теплины – разжигают костёр;  сади;ло – решотка, на которую укладывают снопы для просушки над теплинами; хо;;ди  - ходит (говор. «т» не произностся)