Убить Коха... Глава-52. Командовать парадом...

 Проблема патриотизма, на какое-то время, была решена, а раз так, давайте и мы временно вернёмся в город Ровно, где в эту минуту: 



"На трибуну поднимается только, что прибывший на площадь рослый, с красным лицом генерал.
 
Кох?

шепчет Валя, и в голосе ее слышится надежда.


Нет, отвечает Кузнецов, это фон Ильген, командующий особыми войсками.
            
Каратель.
 
Эта плодородная земля будущность нашего народа,   надрывается генерал на трибуне.   

Нас теперь сто миллионов, а когда мы завладеем Украиной, будем иметь ее благодатные земли, тогда не пройдет сотни лет нас будет четыреста миллионов.

Мы заселим всю Европу.

Вся Европа станет нашей родиной!

Я призываю вас понять, что блага этой земли, ее хлеб, скот, все богатства все это наше, все это принадлежит нам.

Пусть знают все:

отныне эта земля часть великой Германии.

Фюрер создал непобедимую германскую армию, и она пройдет обширные пространства до Урала. 

Так сказал фюрер.

Хох! восторженно орут фашисты.

Эриха Коха нет и, очевидно, уже не будет на параде.

То, к чему так стремился Кузнецов, к чему он внутренне подготовился, чего так мучительно, напряженно ждал, не сбудется.

Все они ждут его сигнала, ждут с таким же мучительным и жадным нетерпением, с каким сам Кузнецов ждет появления Коха, чтобы начать "командовать парадом".

Но торжество близится к концу, а гауляйтера все нет и нет на трибуне.

Все, шепчет Валя, и Кузнецов слышит ее тяжелый вздох.

На трибуне движение.

Генерал Даргель покинул свое место и направился к выходу.

Тотчас же движение на трибуне передалось группе "гостей"; заговорили, начали расходиться ".

Пойдемте, Валя,   говорит Кузнецов.

  Пора.

Площадь пустеет.

Выходя с площади, он заметил   неподалеку понуро бредут братья Струтинские.

Вот покидает площадь Шевчук, вот еще знакомое лицо   тоже, кажется, кто-то из отряда...

Сколько их здесь!

Хочется подойти, сказать несколько слов, поделиться неудачей...

Но нет. Он незнаком с ними, он немец, отпрыск старого прусского рода.

Он идет с высоко поднятой головой и только крепче прижимает к себе руку своей спутницы...",

- в глубине души, радуясь тому, что  "кретин" Кох, которого он собирался ликвидировать, своим отсутствием на параде "подарил" ему восемь месяцев жизни и звезду Героя.

Дело в том, что не зависимо от того, удалось бы покушение на Коха или нет, труп Кузнецова должен был остаться на площади.

Об этом украинскому журналисту Киму Закалюку рассказал один из его давних знакомых, бывший активный боец из отряда Д. М. Медведева, фамилию которого он по понятных причинам пока не называет:

"...Вы все же собираетесь обратиться к КГБ, то есть все повернуть на "круги своя".

Не советовал бы вам этого делать.

Они не заинтересованы копаться в своем грязном белье.

А если я вам сообщу, что и за мной ходили в Ровно и если бы я сделал то, что мне надлежало сделать, то наш разведчик Ваня Корицкий сразу же меня убил бы.

Он и сам погиб при странных обстоятельствах.

Даже за Кузнецовом "смотрели".

Один из наших, М. М. Шевчук в момент осуществления Николаем Ивановичем акта отплаты, должен был убить Кузнецова!

Об этом Михаил Макарович рассказал мне лично. (Шевчук недавно умер - А. Ф.).

Еще раз повторяю: правда, она очень горька!"

"Правда, она очень горька!"

Да, это так.

И сегодня, шестьдесят шесть лет спустя нельзя без содрогания представить себе, что ощущал Кузнецов, стоя перед трибуной, на которой с минуты на минуту должен был появиться Кох.

Теперь я суверенностью могу сказать: 

Кузнецов знал, что ни какую гранату ему бросить не дадут.

Знал, что обратной дороги нет - свои же прикончат, вон их, сколько за его спиной.

Знал, что под подкладкой его мундира нацисты должны найти доказательства о намерении провода ОУН, провести в городе Ровно ряд террористических актов над высшими чинами немецкой администрации и армии.

В частности организовать убийство Коха, что стало бы сигналом к общему восстанию украинских националистов, исчисляемых в "сотнях тысяч активных штыков".

Не трудно себе представить, какова, была бы реакция нацистского руководства, получившего в руки столь долгожданный компромат, тем более что ещё в 41, фюрер предопределил будущее украинского народа:

" - Из местного населения оставим только преданных нам молодых и здоровых, способных выполнять всякую работу. Остальные нам не нужны ".

                Яснее не скажешь.