Форсяк

«Жыл- был мо;лодець – а не кола; у ёо, а не двора, не мило;ва жывота, а и одёжы – што на сибе; скотины - кот, петух, да куриця, а с оловя;нной по;суди – одна то;льке пу;гвиця.  Ну, вот это, ладно, хорошо. Жыл, да был, да,.. а да;авныым-давно это было-то. А бы;ла-та зима. Да така; ли снежана;, така; ли моро;зна зима была - уй! Мороз-от трэшшы;т! Вьюга;-та над ы;збам кадрель с ветром кру;тит! А избы-ты в снегах затонули, ажно по сам-му крышу! Пурга; да вьюга; има; сказки сказывают, а ви;тёр-полу;ношник писни; напева;т. Дороги-ти все перемело;! А зима-та весели;цце: по земли кружы;т - мете;лицю пля;шот: с одново рукава сне;гу сыпне;т, а с дру;гово – и;ней, и мете;т, мете;т –следы замета;т … -  затаённый бабушкин голос тихим ветром по крыше шуршит, скорым сле;дом  саней поскрипывает, и уносит меня в сказочный мир детских снов. В наплывающем  белом  сне сладко пахнет черни;цей, гонобо;лью, лесными травами – эти запахи хвойного леса, таятся у нас дома в пазухах бревенчатых стен, забитых болотным мхом.   Распевные звуки бабушкиного голоса завораживают, усыпляют: «…вот и стре;нулисе два друга – Звон-Мороз да Бела Вьюга. И полетели белы мухи, метель выше крышы клуби;цце…». Веки мои тяжелеют…и вот уже нет ни избы, ни метели, только ощущение полёта, аж пяткам щёкотно от восторга. Легко и плавно мчат меня зоряны;е волшебные кони встречь восходящему солнцу.  А солнце всё ближе-ближе!  Небо синее-синее, и так низко – рукой подать! И звёзды голубые, жёлтые, заискрились вдруг, и брызнули прямо в лицо, в запазуху мне – и сразу похолодела спина, защекотало ладошки. Спо;лошно стряхиваю их, ожигаюсь:  «Мааа...!» - вопль  застревает в горле, потому, что это и вовсе не… а и вовсе это… вот рыжая, и тут  вя;знет, как репе;й к порто;шыне! Маа-нька, отстань, чё надэ, отвя;зни!. А она хватает меня за ноги, трясёт за плечи: «Ми;лушко ты моё…». Я  аж спотел - отля;гиваюсь, отбораниваюсь, а она вдруг голосом моей бабушки  - (вот ыть хитрюга!)  …но-ко просыпайсе, става;-ай, става;й дава;й, дитятко моё бажо;ноё, прокида;йсь, давай, пора; уж!» - ласково поёт бабкин голос.
«И што ты с им, как с малиньким-от? Ыть, во;но-где, девки-ты уж все воро;ты обосте;ли, а ёму – хо;ш бы те што;:  лежы;т-полё;жыват на пеци;, сны розглядыват!». 
В миг пропали и звёзды и Ма;рька, только спину холодит (понимаю,что не от страха) – печка-та за ночь осты;ть успела. В избе зя;бко. За окном ещё темно. В печи потрескивают, разгораясь дрова. Слышно, как шипит, закипает вода в чигуне. Бабка в закутке; гремит сковородником. Оттуда в избу тянется вкусный запах овсяных блинов. «Гледи, Тимка, эдак-от всё на свете проспиш! - дед у окна, уж спозара;нья сучи;т дратву: ..Ето девка спит, ак дом вы;спит, а как парень-то эдак спит, ак проспит, и не токо дом! Ты помни об е;тому, вну;ка!».
Молча натягиваю штанё;шки;  лихо – прыжком попадаю ногами в катанки на полу – я готов. Тянусь к рукомо;йнику: ещё горсть воды в лицо, и сна – как не бывало! В сеня;х затопали, сбивая снег с валенок; дверь распахнулась и, в избу вместе с клубами морозного пара шагнул отец. Поставив на лавку вёдра, с комьями снега, плавающими в воде (это для того, чтобы вода при ходьбе не расплёскивалась), он хлопнул, снятыми с рук, шу;бенками, и бросил их на припечек: «Но-ко, черпни; воды, а то, поди-ко уж в уры;льники-ты сухо!» («Уры;льник» - медный, начищенный  кирпичём до блеска, пузатенький рукомойник с носиком-ложбинкой, на медной цепочке висит-качается в углу над баде;йкой. Он похож на девчачью юбку-втатьянку, с кружевной оборочкой по  верху.  Наклонишь его и вода тоненьким ручейком прольётся в ладошки). В окнах ещё темно, и мне не дают покоя дедовы слова о девках.  А мот, посмеялсе дедко? Ну для чего бы это девкам обсцыка;ть наши ворота?! Да ище в такую рань! А, хотя, и всё-т пакостят в тёмну по;ру: и воро;ты мажут, да трубы морозят … - ну, ак это девкам, которы измену дали. Ак а мине-то за што? Мот, им за;видко, што миня на больши; вечёрки берут? – Я терялся в догадках. Тятинька, - решаюсь я: …а девки.., а за воротам хто есь?.
«Ак ыть ишо тёмно, кому тамока быть?» - отец недоумённо глядит на меня, а дед , хихикнув, хлопает себя по колену: «Тты-ы погля;ань-ко, ма;ти, кому – што, а у е;тово уж с ра;ннево ранья; девки на уме! Давай, бабка, подавай блины-ты скуря;е, нет  опозда;т – ыть розберут девок-от!».
«А што-о, – выплывает из-закутка; , разрумяненная печным жаром, бабка: «…он у нас типе;ре в форсяка;х ходит. Нето;, гледи, кака; славни;ця и в вецерова;льники во;зьмет!».
«Ка;ак жо, как-жо! - хохочет дед:…Кормить ево типе;ре нать, штобы девки не обижалисе!».
Понимаю, что выдал себя,  попавшись на дедову шутку – вот ыть дедко, всегда што-набудь, да выдумат! А хотя,.. да нет, не могли оне так примудри;цце  на ворота  - ить  девки! Но, ить не зря жо большы;-ты робята их посику;шкам кли;чют!».
«На-ко, испей парно;во-то молочька!»  - рассеяла все мои сомнения мамынька:  Да ты не обижайсе, не надэ, ить уж в форсяках ходиш, ак видиш, ыть как други;-ти шутят, да отшучиваюцце. Вот и ты тоже так бы: раз, да два отшутилсе, ак боле и не станут над тобой издивля;цце!».
«Но-ко, внук, розгадай-ко, давай, загадку!» - дед испытующе прищурился.  Я с опа;ской кошусь на него – што;-не опять зди;клит!
«На дво;ри горой, а в ызбы; водой».
Услышав мой ответ,  дедко  довольно хмыкнув взялся за валенок:  «А но;-ко вот ышо;: рубаха в ызбы;, рукава на дво;ри, да на двори-то столбом, а в ызбы скатё;ркой?». 
Дым, поди-ко, осторожно оглядываюсь я на отца, тот довольно улыбается, и я, смелея, оборачиваюсь к деду: А вот круг носа вье;цце, а в руки не даецце, ак што это, а, деда?  «Ну, … - дед вонзил в валенок шило: …это - коли; ночью один другово спрашыват: «спи;и-ишшш?», а другой тому отвецят:«Спуу-уу!». 
Все хохочут над моим смущением.
«А буде, но-ко вам потеша;тисе над дитятком! - мамынька  ласково прижала меня к себе, погладила по голове:…форсяк, ты мой, форсяк!». 
«Поди-ко всю вецёрину кадрели жарил?» - сочувствует тятенька.   
«Ак большым-от гармонистам тожо, небось, поплесать з девкам охо;та!» - защищаюсь я. 
«Ну, ак што - запрегли да и поехали!? А то не подумают, што дитё ишо - благо, есь кому гармонь спехнуть!». 
«Крепись, сы;нка, ты у миня молоццём! В деревне хорошы-ты гармонисты на вес золота: где свадьба, али празник какой – гармонисту почёт и уважэньицё!». 
«А уж как девки-ти х гармонисту льнут!» - ехидно подсыпает дед: «Ак уж тут люу-бу бери!!». 
«Токо уж ты, мотри, выбирай, штобы красива была!» - помогает ему бабка:..Да и роботяшша - помошниця матери была-бы!». 
«Да, штобы не больнё зае;длива! - не отстаёт дед: А нет ак, беда - хош з дому бежы!»  «Ой-ёё-ёй, заели тя бе;ннова! - хохочет бабка: И што ото ты такой пужли;вой ну;нько?».  «А но;неце – не да;веце! – отшучивается дед:..А как ежэли жона не скандальня, шшытай - половина жызни!».
«А ты слуу-шай, слушай, да на ус мотай!» - улыбается тятинька.
«Еш, сынок, еш!» - подливает молока мамынька: «Нет усы-ты не выростут! Вот посне;даите, да с тятинькой в лес збеганёте: позбираите берёзовых почек, да грибов, да!».
«А-ак … -поперхнулся я:..ак ыть, зима! Каки; грибы, ма;мынька?» - подозрительно смотрю на всех (опять издивляются надо мной!). Весёлый смех подтвердил моию догадку. Обиженно отвернувшись к окну, дышу на замёрзшее стекло. После каждого натужного моего «ххы-ххы!» стекло оттаивает круглым окошечком, и я заглядываю через него в мир зимнего деревенского утра.  Деревня оживала после долгой зимней ночи. Топились в избах печи. Печные трубы  выпускали в небо белые клубы  берёзового тепла и дыма. День начинался зимними заботами: у дворов мужики разметали, разгребали от снега дорожки; а вон бабы  бредут от колодца по свежему снегу. Вот ыть надэ же, какие оне все ловкие: идут – ровно плывут, а тяжеле;нные вёдра, спокойно висят на коромы;слах, и даже не качнутся!   
«Это тожо надэ уметь!» - дышит на стекло рядом бабка: «А мотри-ко, во;но-где воро;ны-ты как высо;ко на деревах згромозди;лисе! – Ве;рна примета - к морозу. Иш росселисе, сидят ровно коко;ры на ве;шале!». 
«Ба, а коли на снег усядутсе, тогда што ?». 
«Тут уж быть о;ттепели, а коли вьюцце, да крицят – жди непогоды».   
«Гли-гли, ба, солнышко проснулосе, воон из-за тучки выглянуло!».   
«А што оно перва-та показало: хвост, ли ноги?»
 «Какой хвост, ба?» - обиженно ловлю добрый бабкин взгляд.   
«А коли луцики-ти от ево; вниз – это ноги, и это к холоду, а как кверьху – хвос, знацит: нуу, тут уж, шшытай, вьюги да метели под февраль полители!».   
Я пытаюсь разглядеть «хвост» или «ноги», но вижу только голубой островок неба, да сверкающие в лучах утреннего солнца, сугробы заснеженных крышь, над которыми клубятся встречь солнцу кудрявые дымы. Морозные узоры на окнах искрятся весёлыми радужными огоньками. Прота;линки от моего дыхания на стёклах – будто небольшие голубые озёра среди белых цветов и трав, застывших в сверканиии сказочных россыпей.   
«Об цём задумалсе? Не вешай головы, не пецяль хозяина! На-ко, каса;тик, сыграй што-набуть, нето, воно дедко-то уж заскуцял за дратвой!» - бабушка подала мне гармонь. Пробую плечом ремень хро;мочки, легко нащупываю нужные кнопочки, осторожно касаюсь басов, нежно развожу меха … и плывёт к потолку, заполняя избяные пазухи, заливая щели в полах и лавках, любимое бабкино:  «Зацем тыы, безумна-ая губии-иш тово;о, хто увлёкысе-э тобоо-ой. Я знаю-у миня ты не лю-бии-иш. Не лю-бииш, дак Бох жээ с тобоо-оой… – задумчиво-нежен голос, бабкины серые глаза полнятся печалью воспоминаний.   Подпершись сухоньким кулачком, она смотрит куда-то в заоко;нье. Тяжёлые узловатые руки деда застыли на коленях, взгляд забылся  где-то на подоконике, словно встретил там что-то давнее милое сердцу. От всего этого почему-то вдруг защипало глаза, защекотало в носу…   И, рванув меха, я, скользнув по всему ряду, бросил пальцы на известные только мне, кнопочки: и звонким криком петуха взметнулась гармоника. Изумлённо вскинул глаза дед. Ошеломлённо замолкла бабка. Встревоженно закудахтали в подпольи куры.    Мать легонько прижала мою голову к своей груди:  «Дитятко ты моё рожо;ное!» -нежно прошептала она, глядя в смеющиеся глаза тятиньки.   
«Так их, Тимка, так! - пристукнул  ладонью  о колено тятинька:…Знай нашых!».   
А я решил продлить свой триумф: и бойкая мелодия кадре;ли  закрутила цветными оборками девичьих подолов; запристукивала  каблучками, и, высоко по-девчачьи  взыфкивая,  пошла вкруги,  фертом, - я старался вовсю.   
«Ай да Тимка, и пра, форсяк! - хохочет довольно дед: За таку; игру ак и славну;хи поди уж на крыльцё вызывают?!»   
 «Ак, а нам тольке славнухи и ро;вня, мы на ме;ньшо, ак и не согласны!-самодовольно подмигивает мне тятинька:..А?!. - нежно обнимает он мамушку:…А скажы-ко, ну, хош бы типе;рь признайсе, хорош я был вечеровальник?».   
«Форсяк, ты мой форся;к!» - весело смеясь, треплет его огненные кудри мамынька: «Да я за тобой – как за камяно;й стеной! Да и плясал ты – дух захватывало! Изо всех - один такой и был!»   
«Ць-о! -гордо цокает языком тятинька:…Учись, сы;нка, человеком станёш!»

Пояснения говоровых слов:    баде;йка – деревянный таз; вечерова;льник – кавалер, припетый девке на вечёрках, обязанный  оказывать ей знаки внимания и првожать до дому определённый  припевкой срок; ви;тёр – ветер; взыфкивая – взвизгивая;  втатья;нку – юбка собраннаая в талии в мелкую складочку; гриб чага  - в эту пору собирают лечебные берёзовые наросты;  «девка спит, ак дом выспит, а как парень долго спит – дом проспит» - девка замуж выйдет в дом мужа уйдёт, а парень должен сам дом построить – спать некогда; дяльницы - рукавицы, варежки;  зае;;длива- скандальная;   зди;клит – выдумает подшутит;  избяные пазухи – щели между брёвнами стен избы; издивля;цце- подшучивать; «кадрели жарил» - играл на гармошке кадрели;   коко;ра – (букв)  курица-парунья;  кол  -  мера  земли при наделе на душу; куток, куть  –угол, (здесь) кухонный угол; «но;неце – не да;веце» - сегодня – не вчера; оку;тка – одеяло; отбора;ниваюсь -  защищаюсь, отбиваюст; поло;ханой – испуганный;  примудрицце – (здесь) приспособиться; славниця – девушка, славящаяся статью, красой, воспитанием, уменьем шить, прясть, вышивать;  спо;лошно – испуганно;  ферт- (букв) человек принимающий позу буквы «ф»; форся;к – парнишка (до 16 лет), которого допускали на взрослые ро;вни, за то что он умел «держать форс»,т.е. умел подать себя : то ли на гармошке играл, или плясать умел, голосисто петь; то ли мог показать себя с лучшей стороны:  вовремя сказвнным варовым» ( остроумным) словом, или имел красивую походку и пр.; хро;мочка, хро;мка – гармошка с хроматическим звукорядом;  чигу;н – чугунный горшок для приготовления пищи; шу;бенки – шубные рукавиц