Духи и небо

Атака

Подниматься под пули кому хочется. Да некому не хочется. А рота уже встала, во весь рост встала. И ощетинились барханы от ужаса - от солдатского отчаянного крика. И в ответ точно эхо нечленораздельный вой, точно застонали скалы. И взрыв от гранатомета где-то позади живой зеленоватой цепи. И мысль: " Суки, вам бы из рогатки стрелять! " В засаду попал караван. И пути нет назал. Дорога перерезана. Пылает головная машина пехоты, точно факел. И на полном ходу танк тащит её к обрыву. Другого выхода нет. Дорогу надо освобождать. На перевале жизнь. А здесь смерть. Ухнула, точно разбитая огромная банка - опять духи палят из гранатомёта. От скал летят ошмётки. Чей-то крик. А рота уже ползёт по скалам. Точно ужи пацаны, и стрелять нет смысла - не увидишь никого среди скал. А солнце палит, точно ошалевшее. Не бережёт оно никого. Не бережёт. Атака! Главное, не пострелять своих. Автоматные очереди бьют по скалах - там от выстрелов, точно снежные вихри. Громко заработал пулемет. От машин ударили танки. и затихли скалы. Духи точно испарились. Как и жизни нескольких солдат сопровождения колонны. А солнце всё палит. И непривычная тишина с перевала. Точно там всё умерло.

- Сука, вроде бы живы, да Санёк?

- Голову убери, вдруг снайпер!

- Да ну на х..., какой снайпер! С...сь они!

- Хорошо!

- Скоро в Тулу поедем за самоварами!

Выстрел. Кому-то что-то почудилось из роты на скалах. Может ворону увидел, а может и духа, не поймёшь среди этого солнцепёка и песка, который точно прилип к губам.

Бой с тенью

Вертушки на бреющем утюжили горы. В ответ было только эхо. Оно в горах протяжное и звонкое. Заходить по узкому ущелью в глубину гор не имело смысла. Оставалось только долбить это пустынное пространство, эту чужую гористую местность, не знающую уже год счастья. Война шла непрерывным огненным кольцом, и не было в этой войне никакого завершающего смысла. Гибли солдаты, стирались с лица земли предполагаемые базы духов, а они, как грибы, после дождя где-нибудь в родной средней полосе России вновь обстреливали колонны на дорогах, вновь зверствовали в своих же кишлаках. И эта карусель смерти была бесконечным жертвоприношением неведому Богу войны.

Вертушки отстрелялись, и закаркали тревожно вороны где-то в выси гор. Откуда эти чёрные птицы здесь? Может это неуспокоенные души погибших? И по дороге пошли два человека. Старик в длинном халате и рядом с ним мальчишка. Они шли точно слепые, не понимая, что предательский вихрь войны никого не щадит. Шли спокойные. Даже на удивление спокойные. Мальчишка даже умудрялся поднимать камешки с дороги, и кидать ими в свои невидимые цели. Это было необъяснимо тяжело - смотреть на эти беззащитные фигуры на дороге.

- Пропустить их? - спросил разведчик, затаившийся в низине.

- Пусть идут. Каждый день ходят к гарнизону, меняют свои поделки на тушёнку, - сказал командир разведчиков, - Не боятся. Голод не тётка.

Они всё шли - старик и мальчик - пока не ударил с гор одиночный выстрел снайпера. Старик упал, как подкошенный. Мальчик сел на дорогу, точно оглушённый невидимой болью.

Разведчики передали квадрат - откуда стрелял снайпер. И снова заухали пушки, уничтожая невидимого врага в горах.

Но на дороге никто не шевелился. Лежал старик, и точно изваяние сидел рядом с ним мальчик в потёртом выцветшем халате.

Война забирала самых беззащитных, сука, будь она проклята!

Высотка

- Что они курят, идут как помешанные! - проорал Димка из Твери и новой очередью из ручного пулемёта вместе со своим отчаянным криком прижал цепь духов к песку, знакомому им с детства. Но вот поднялся их низенький командир с большой бородой и что-то пролаял на своём языке, и цепь поднялась, точно заколдованная и пошла на высотку.
Разведчики никуда отсюда не могли уйти. Это была единственная высотка, а вблизи грязный песок.
- Идти некуда, пацаны,- сказал молоденький лейтенант - До нас вряд ли вертушки долетят. Не успеют.
Солнце садилось за однообразными грязными барханами, а атака прекратилась, духи исчезли, точно их не было и в помине.
- Неужели ушли? - негромко спросил Санёк.
- Готовятся умирать. Вечерний намаз, - совершенно серьезно сказал лейтенант - Сейчас полезут. Это наши последние минуты, ребята!
И вправду духи заунывно что-то нараспев бормоча пошли снова на сопку, точно завороженные. И падали они от очередей, спотыкались, орали, и шли вперёд - это было похоже на ритуальный танец смерти. И, как бы подпевая им в такт над барханами пошли несколько вертушек, и с налёту расстреляли цепь, будто это было в игрушечной игре какой-то , только смерть на этом клочке песка была настоящей.
- Повезло! - сказал лейтенант, и отложил подальше от себя лимонку, приберёг уже на последнюю минуту своей жизни.
Бой затих. Поднялся песочный ветер, заглушая чьи-то стоны у высотки.

Кишлак у дороги

Мазанки в темноте были, как белые флаги, и по ним разведчики ориентировались по ходу движения. Задача была простая - постараться вычислить снайперов, которые стреляли по идущим на Кандагар караванам, и затем укрывались где-то - практически без урона для себя. Военные входившие по свежим следам в кишлак, а других укрытий неподалёку не было, были только скалы, находили в домах только стариков, молящихся при их виде, пожилых усталых женщин закутавшихся в бесформенные чёрные одеяния и ватагу мальчишек, вечно голодных и любопытных. Решили зайти ночью, и понаблюдать за кишлаком. Таились. Но вот возле одной из низеньких мазанок мелькнул огонёк фонарика, и пропал, но этого было достаточно , чтобы разведчики рассредоточились рядом. Была душная афганская ночь. В небе светлячки безжизненных звёзд. Вышел из дома старик, и не ушёл далеко, был захвачен. Рассказывал он спокойно, что действительно, прячется снайпер, но его никто не выдаст, это было смерти подобно. Переводчик афганец провёл себя рукой по горлу, в завершении беседы.

- Почему он это нам рассказал? - спросил недоверчиво один из солдат.

- У него был сын в правительственных войсках. Он убит. Убит внук, Его не тронули моджахеды по причине старости, - сказал переводчик, и добавил: - Он согласен показать дом, где снайпер.

Опять светлые пятна мазанок вдоль едва различимых проходов. Старик показал на одну из мазанок. Подошли очень близко. Бросили несколько гранат в выбитые окна. Выскочил из мазанки человек, пальнул куда-то в воздух, и упал подкошенный автоматной очередью.

- Пусть идёт с нами старик, - сказал разведчик.

- Он отказывается. Попросил патронов.

- Дай ему сколько просит.

- Он сказал, что нам нужно срочно уходить, вдоль арыка. Сейчас придут духи.

И впрямь неподалёку послышалась гортанная команда.

Уходили насторожено, след в след, точно волки. Позади раздались одиночные выстрелы.

- Старик, - сказал переводчик.

Потом автоматные очереди, снова одиночные выстрелы, чьи-то крики, потом взрыв, и тишина ночи.

Так и вышли разведчики к дороге, среди тишины ночи, которая казалась громче любых слов.

О старике не говорили. Война притупляет чувства.

Улыбка Джоконды

В небольшой кабинет на территории воинской части вошёл в сопровождении офицера солдат без ремня и фуражки. Доложил о прибытии. Офицер молча вышел. Сидевший за столом капитан, наконец то, оторвался от чтения личного дела. Внимательно посмотрел на курсанта приведённого с гауптической вахты.

- Здравствуйте, присаживайтесь, - пригласил офицер солдата - Вот ознакомился с вашим личным делом. Учёба на отлично. А по службе - самоволки, пьянки, и вот эта последняя история. Там вообще была объявлена тревога. Сейчас решается ваша судьба.

- Так точно.

- И что за причина была этой лихой пьянки?

- Жениться вот собирался. Вот и отметили.

- Тут вот какая складывается картина. Отчисление ваше в лучшем случае, а в худшем уголовка.

- Я же в одиночке сижу, было время подумать.

- Ещё один вариант, по вашему выбору, конечно, заявление о желании исполнить интернациональный долг. Вы же стрелок?

- По бегущему кабану, кандидат в мастера.

- Вот в том месте, куда можно поехать кабаны есть.

- Это произойдёт быстро?

- Сегодня. Ночью вы будете далеко.

- Не будем терять время, товарища капитан.

Офицер очень внимательно посмотрел на небритого, худого парня. Откуда у него такая уверенность, что этот поворот в судьбе лучший?

- Хорошо. Вам сейчас принесут ремень, фуражку. Я подожду возле машины.

2

Кишлак был " дружественный", старейшины заключили негласный договор с войсками, что не будут сотрудничать с духами. Поэтому две машины пехоты спокойно ехали по улице. Вдруг от одного из домов выскочила женщина и побежала к машинам.

- Никому не верьте!- приказал по связи лейтенант.

Но от одной из машин уже бежал навстречу женщине солдат. Она показала куда то в сторону одного из домов.

- Прикройте его! - приказал командир разведгруппы. - К бою!

Женщина остановилась у домика. У неё были очень красивые глаза, она даже не улыбалась, и не было видно выражения её лица - лицо было почти прикрыто.

- Что случилось то?

Женщина указала на дверь. И солдату вдруг показалось, что она улыбнулась, глаза прямо засияли от какой то своей мысли. Солдат толкнул дверь ногой. Пахнуло плесенью и пылью. Он шагнул вовнутрь и тут же получил удар в бок ножом. Отскочил, посылая автоматную очередь вглубь комнаты. Откуда то с конца улицы заработал ручной пулемёт.

Кто-то из разведчиков волок раненного к машине. Очереди из автоматов били по низеньким мазанкам. Женщина исчезла, как мираж. Машины с огнём отходили к просёлочной дороге. Погони не было.

- Проникающее, - сделав перевязку сказал один из бойцов. Раненный лежал на полу боевой машины. Уходили разведчики без оглядки.

- Надо в госпиталь! Крови много потерял! Как чувствуешь себя снайпер!? - спрашивал кто-то из бойцов.

Лежащий только кривил губы от боли, и почему то представлял эту женщину, он так и не мог понять звала она его на помощь, или заманивала в ловушку.

Тёплые руки

Он ещё помнил какие-то отрывистые команды, потом память пропадала, она уже не цеплялась за этот мир. Но вот сознание вернулось - он лежал на кровати, белый потолок, невольно застонал, возвращаясь к жизни.
- Где я?
- Это госпиталь, - тихо сказала девушка.
Она говорила с тем мягким акцентом, с каким говорят таджички на русском языке.
- Это Афган? - жестко спросил он.
- Нет, - очень мягко ответила медсестра - Вас привезли ночью. Вы бредили, и плакали.
Тут ему почему-то стало стыдно.
- Это от боли, - сказала девушка - От боли.
Она сидела на низком деревянном стуле неведомо как попавшем в эту палату. Она была низенького роста. Очень красивые глаза.
- Ты можешь улыбаться? - немного грубо спросил он.
- Зачем улыбаться, когда вокруг рушится мир, - произнесла она,
- Чтобы жить, - сказал он.
В небе грузно шли самолёты. Военная эскадрилья шла на Афган.
- Душно, - зачем-то сказал он, всё приглядываясь к собеседнице.
Она застеснялась этого призывного взгляда солдата.
- Вам лучше?
Что-то совсем родное услышал он в этой фразе.
- Конечно, лучше.
Он попытался приподняться и острая боль в боку заставила его застонать.
Она испугалась и её крепкие руки успокаивая его легли на плечи. Они смотрели друг на друга, и, вдруг, улыбнулись оба.