Карацюн

Холодная ранняя  луна ровным ярким пятном падала на Землю, чётко  деля  мир на свет и тень. За краем, очерченного ею круга морозная тьма  сливалась с вечерним небом. В самом центре этого жёлтого колдовского пятна замерла деревушка. Избы, в снежных шапках, тесной толпой высыпавшие на пригорок, дружно попыхивали печными трубами, выпуская в небо белые кольца берёзового тепла.
Поодаль, остро чернея непушо;нными углами, тонула в снегах  изба старого бобыля Епи;шы. Ни кто не помнил когда и откуда он пришёл в деревню. Появился Епиша в деревне тихо незаметно и поселился в заброшенной избе, не боясь привидений, которые там обитали со времён экспроприации; дружбы особой ни с кем не водил, жил  тихо одиноко.  Поговаривали, что это кто-то из сыновей местного богача, раскулаченного и высланного куда-то на дальний север  («…дак а конешно, сын, а то хто бы ище;!?  Ыть, во;но ско;ко бро;шоных-от дворов, ан нет, на дедово подво;рьё, подале от людей – весь в тятиньку роди;мова!») - На деревне Епи;шу недолюбливали  за грубый дерзкий язык («Языка;т - некому; спуску не дас!») и, считая  колдуном, прозвали «Карацю;н».
Одиноко темнея в безбрежных снегах, его изба при жёлтом свете луны пугала своим  безжизненным молчанием. И напрасно любопытная  луна заглядывала в узенькие щёлки, истерзанных временем и ветрами, ставень – в маленьком оконце было темно. За высоким порогом тяжело осевшей двери - тёмные холодные сени, заваленные всякой рухлядью, скопившейся здесь за многие годы. На заиндеве;лых бревенчатых стенах теснились в несколько рядов потемневшие от времени, затянутые пылью и паутиной  иконы – былые свидетели счастливых заруче;ний, и родительских благословений. Из сеней вправо, - оби;тая войлоком, низкая дверь открывалась в просторную горницу, вдоль стен которой  - широкие лавки с подголовниками; на стенах пучки сухих трав; в углу тя;бло со строгими ликами богов, под ним – видавший виды стол, на широкой столе;шнице которого под стареньким, вышитым полотенцем - початая коврига хлеба; у дверей на лавке - ушат с водой и деревянным ковшом-уточкой.
На главни;це, под чуть те;плящейся лампадкой, накрывшись тулупом, съёжился хозяин избы: старая заячья шапка, глубоко надвинута на голову; поджатые ноги  прятались в подшитых ка;танках с кожанными  запя;тками. Спящий изредка глухо покашливал, что-то шептал, кряхтел, ворочаясь с боку на бок (то ли от холода, то ли что снилось ему), потом затихал, впадая в дрёму. И снился ему путь белый-белый, устланный соломой, через двор до крылечка, до хлевов…это когда жо тятинька успел хлевы-ты поставити? - недоумевает он: .. мамынька идёт по белым соломенным мосточкам…   Спящий задерживает дыханье, наверное оттого, что слышался ему во сне мамынькин  ласковый голос:.. улы;-улы-улы, у бабушки у дедушки соломенны хлевы… - поёт–поддразнивает его плачущего, мамынька, а сам он – босоногий мальчонка, легко вспрыгиает на крылечко, покрытое свежей белой соломой… в избе у печки на соло;мницах спит тятинька с мамынькой рядом… Боже милостивой, какиё; молодыё! - удивляется он…
 Дак ыть и в жывых-от их уж давно нет! - испуганно спохватился, проснулся, сел успокаиваясь:…Покойники сняцце к  спокойной жизни, али к хорошой погоде… Прислушался, глядя на окно. За окном воет ветер, старая изба кряхтит под его наскоками, холодная луна сочится сквозь щели в ставнях, стены потрескивают от мороза. Старик натянул тулуп  повыше, затих, вздрогнул, застонал – кольнуло в боку - мать, простыл? - подумал, и вновь окунулся в дрёму.  И снился ему всё тот же сон: …окна занавешаны соломницами. Мать собирает на стол:…Давайте  станём па;ужнать!..
Старик испуганно, весь в поту, просыпается, и резко опускает ноги на пол:...Плохо, ой плохо, как покойники восня;х идя;т! Съидя;т оне; миня! За мной приходили! - крестит в панике лоб, тянется к ведру с водой.  Нашарил в темноте ковш, зачерпнул, жадными глотками, захлёбываясь, опрокинул в себя. Вода громко булькала в горле, лилась, стекая по бороде на пол. Утолив жажду, отдышавшись, как загнанная лошадь, отёр рукавом рот, глубоко вздохнул, осторожно лёг на лавку, затих. Внезапно в ку;тнем углу что-то гулко стукнуло, зашэборшы;ло по стене, протопало на крыльцо. Дверь задёргалась, дребежжа засовом, словно её срывали с пете;ль.
Кряхтя и поругиваясь старик вылез из-под тулупа, пошёл в сени: «Хто тамо-ка;? Хто, хрешцё;ной?». В ответ - зя;бкая тишина. Постоял, немного подождав – Неково;!. Вернулся, забрался на печь, на лавке стало как-то неуютно, а печь дышала теплом и спокойствием.  Но в дверь опять застучали громко, нетерпелиао, настойчиво. 
Хто бы это? Об эку по;ру! -подошёл, прижал ухо к дверной щели:  «Хто-о?».
Ответное молчанье льдинкой скользнуло по спине, жутью застряло в груди.- Мать, ви;тер? - недоверчиво попятился от порога за печь, словно ища у неё защиты.  Постоял, прислушиваясь, к тишине за дверью. И только, было, стал успокаиваться, как стук повторился.
Каки; супоста;ты! - сотворив крестное знамение,и пробормотав бабкино заклятье «Доброму -хлеба в рот, злому- соли в глаз!» - он решительно вооружился кочергой, и, придав голосу грозной твёрдости, приоткрыл дверь: А ну, хто тутока озору;ёт?.
На голову ему обрушился холодный поток воды, и послышался хохот убегавших парней: «… здорово мы ево пужану;ли !» - донеслось к порогу из-за сугробов.   
Ох ты, мать цесна;! - старик вздохнул легко, полной грудью, освобождаясь от страха: …подкузьми;ла памятёшка-та!  До;жил и ты до светлово денёцька! -  горько посмеиваясь издевался он на собой: Попалсе старой дурале;й! Забыл, што ить уж окру;тники колобро;дют! Ыть уж карацю;н на дво;ри! Эх,молодось-молодось!.. - вздыхал он, успокоенно забираясь на тёплую печь.
    А молодость за стенами его старой избы, буйно цвела, не боясь ни зимы, ни мороза, и, как в прежние ве;ки,  куде;сила - веселилась, как и положено было веселиться в эти  январские дни. На дворе шумели, играли  Свя;тки.
«…Митька,чё стал-то?  Мотри; Карацю;н-от догонит, ак наклеу;шит кочерёжкой по загри;фку!». 
«Где уж ему за нам угна;цце! А здорово мы ево пужану;ли, а?». 
«Аха, ужо как он тя узнат, ак пужне;т те! Не много ума нать старика спуга;ть!». 
«Да ты чё-о… ты чёо-о!? - Никитка растерянно остановился, глядя на осерчавшего почему-то дружка -  мы, ыть не со зла, а так - шутки ради, на што и Святки! Чё ты!?». Но тут, ему залепили снежком прямо в ухо - это их догоняли дружки;- окрутники. Лица у всех были вымазаны сажей, шапки вывернуты, тулупы – наизнанку: «Эй, ро;бя, ак девок-от бум соли;ти, нет?». 
«А хош я тя щяс осолю;! Щяс я тя…» - Никитка, мстительно хохоча, накинулся на  Гриньку, и они, стараясь обороть друг друга, покатились в снег. «Соли ево, соли!» - азартно бросились за ними остальные, и началась обычная мальчишеская забава - снежная баталия. 
«Эй,- уставший от борьбы Филька поднялся из сугроба:  а девок-от подё;м солить, ли как?».
«Ак, што-о об этом-от, это ак уж завсегда; – наше вам с кисточ…оОо;пп-пынь-ки!». 
Это «оп-пыньки!» заставило всех обернуться в ту сторону, куда уставился Филька. «Это хто жо кати;т? Уж не с Ка;йна  ли гости, уж не ка;инци-ли прут не путём-не дорогой?». 
«Нее-т, эти к нам не заходят, Миколку с Егоркой бояцце!». 
«Похо;жо - ершата к нашим девкам пожаловали!».
«А вот уж цюжака;м спуску не дадиим, неэт!». «Оне у нас напляшуцце, навеселяцце!».  «Напа;рим – не застынут!».
И ватага дружно кинулась навстречу гостям. Полные отваги и решимости, они на одном дыхании уже проскочили полдеревни, и тут их остановил огонёк в окне небольшой избушки. «Стенька, а у бабки у твоёй хто-то есь!» 
«Ак с де;дком пы;ко па;ужнают».
«Не, деда Ваню я видал у Его;ршы – оне чё-то там, в сарае с топорам гоношы;лисе».
«Ак пои; курятник ла;дили»
«А поди-ко дак, ворожыт она кому-нить. Алё, глянем!» - и Филька, прыгнув с дороги, прильну;л к окну: «Давай сюда!» - призывно махнул рукой, и мальчишки, горя  любопытством, ринулись к окну.  «Тёмно, не чё не видко!» -пыхкает на морозное стекло Федюнька: «Иш как намёрзло!» 
«Да;-ко я,..» – отпехнул его Никитка: «…уж я-то доглежу, глаз-от у мня…Тихо, но;-ко! – шикнул он на дружков: …девки у Виринеи-то…»   
«Ворожыть, пы;ко, удумали. Но-ко,..» - Антипка плечом оттирает Фильку от окна:  «Стенька, и Танька твоя  тожо,.. и Фенька…» 
«Но;-ко, пусти!» - тянули его с завалинки:  «Да-ко глянуть!» «Оццэпи;сь, нето;!» «Но-ко, дай и мне!..»  - отталкивая друг дружку, мальчишки пытались разглядеть что-либо в полумраке замёрзшего стекла.
«А ить не много мы так-от узна;м, да и девок упустим!» - давится громким шёпотом Стёпка – внук бабки Виринеи: «Давай за мной! Та;мо-ка лаз…». 
Стараясь не шуметь, полезли через собачий лаз, через хлев, примыкавший к избе. В хлеву темно, тепло. Швыркая носами, оттаявшими в тепле, согнувшись в три поги;бели, чтобы не набить шишек на лбу, крались вслед за Стёпкой:  «Обошлосе!» - наконец, облегчённо вздыхает тот, выпрямляясь:  «Туто-ка ище; ступени!» - предупреждение запоздало: уже кто-то охнул, запнувшись, и какой-то  сторожкий гусак встревоженно гоготнул вслед непрошенным гостям; ему подхрюкнул спросонок молодой боровок; корова, не разобравшись в происходящем, сполошно махнула хвостом по чьей-то шапке…  И хлевопроходцы зашарились в поисках её, вляпываясь в вонючие ошмётки соломенной подстилки… Но вот, шапка вновь на незадачливой головушке, и все гуськом двинулись по скользким ступенькам в сени.  Стёпка осторожно, чтобы не скрипнула, потянул дверь в избу, и все наваливаясь на него, припа;ли к щёлке. Замерли, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в сумраке керосиновой лампы . 
 …а коли мохнатой погладит…» - донеслось из избы. «Уийй-й!» - пискнули девчоночки, теснясь к припечку.  Виринея, усмехнулась, выдерживая паузу:  «…будёт муж богатой… 
 «Ак мот настращя;м девок-от?» - недослушал Федюня, но и договорить не успел: дружки резко отпрянули от дверей и прижали его к противоположной стене. 
Дверь скрипнула, пронзив темноту сеней светлой щелью; из тусклой полоски света,  быстрыми тенями выскользнули девчонки.  Перешёптываясь, одна за одной полезли по ступенькам на пове;ть, загибая подолы юбчо;нок, чтобы ненаро;ком не наступить, да (упаси бох) не порвать бы. 
Мальчишки, таясь, сдерживая дыхание, крались следом, прижимаясь к стене. 
«Девки, ну, хто первой-от? Девки, нуу…!» - донеслось уже с пове;ти.  «Ак ты и иди!»  «Не-э, бо;язко мине; чё-то!»  «Да чё боязко-то? Ить пои не уташшы;т, ра;зи што, пошшу;пат!» - храбрились юные гадальщицы.
Кто-то из парней не выдержав, фыркнул в кулак.
 Девки, испуганно ви;згнув, шустро упорхнули в избу, словно и лесенки крутой на пути не было. 
Парни, толкаясь и похохатывая, толпой вывалились из сеней в избу, и околачивая с валенок остатки снега, уже сдержанно толпились у порога, крестясь в Красный угол:  «Добрый вечёр, баушка!». 
«Здоро;вы будитё, коли не шутитё! За цем пожаловали, кавалеры, об эку пору, али девок догледели?»
 «Да-а, таак… - выступил вперёд Стёпка, шаря глазами в девоночьем углу:  «Шли мимо… - углядел он, наконец, свою заба;вушку, и  резко сменил тему:..Ба-ашка, тя мамынька звала па;ужнать! - прилип он взглядом к милому личику Таню;шки:..При;деш, нет, ба-ашка? -  обеспокоенно вытянул  шею отыскивая спрятавшуюся  за спины подружек Таню;шку.
 «Ии-и, соколик, не;коли мне-ка ноне. Виш денёцьки-ти каки;; приспе;ли – идут к мине; лю;душки, и всем нать допомохти;. А ты, Стёпушка, заглянул бы как-не денько;м, насе;сты  бы подла;дил…» 
«Ла-адно!» - вглядывается  тот в сумрак, скрывавший девчёночьи лица.
Проследив за его взглядом, бабка поняла внукову уловку: «А-а, не запа;мятуеш, голубь?  За ку;десам -от и не заметиш, как куриной день подкати;т. А дедко-то уж плох глазам, ак…». 
Но Стёпка не слышал бабкиных жалоб, он глаз не спускал со смущённой Таню;шки. «Баушка, роскажы набуть-цево;!» - бросился на выручку дружку Федюнька: «Пои много цево знаш, воно людям ворожыш, дак!» 
«Што, милок, пои не терпицце узнать коли ожэнисе?». 
У порога смущённо захмыкали – похоже, это интересовало не только Федюньку.
«Ак а вы цё, робятки, у порогу-ту стали, ай девок спужа;лисе?».
Парни смущённо крутили головами, косясь в сторону, пы;рскавших смехом, девок.  «Ну, коли некуда; не спешы;тё, ак скидыва;йтё ри;бушы, да прохо;тте, поте;шу мане;нько!». 
Повторять было не надо: побросав тулупчики и шапки  в угол, мальчишки заподсаживались ближе к девчонкам, а те уже подбирали подолы, освобождая место для желанных гостенёчков.
«Вот, было – начала Виринея, переждав суматоху. А было то на Со;вьёй горы, во времена  досюльныё, коли лесом правил Лешэй, а в болоти водились кикиморы, а мужыки в тыи  веки издили по болотам на дровнях как зимой по снегу, ну тогда  ище  у нас лапшу топорам крошыли, а в прида;но невесте давали озеро,  ли гору, да. Отечь так и делил мижэ сынов: «твоя гора нат озером,  а твоя –над болотом… Ну да, я это так - к слоу, заместо при;сказки, а сказка така: на Со;вьи горы;;  жывала  бабка Федора, и така бают веду;нья была! Все к ёй со своим бедам шли, и всем она помогала. Вот одинова мужыцёк к ей пришол: Помоги грит, ожонитисе!» - Виринея лукаво глянула на притихших мальчишек: «Федюня, мотай на ус, это как раз и те згодицце!».
Федюнька смущённо переглянулся с дружками, те придвинулись ближе к нему и навострили уши – не упустить бы самое главное!
«Вот Федора и шопцёт тому мужыцьку;: «Ты – бает, как мисець в неби засеребриццэ, поди  в огород, где хрен  ростет, да левою рукой вырой ямку в земле, ну и цы;сни туды, а сам приговаривай шопотом «Крепкой был, крепкой жыл, поки цёрт не погубил. Крепкой буду как рога у быка, как сук  у дуба,  как кость у зуба…» - прервала рассказ Виринея, но слушатели не шелохнулись,  в ожидании продолжения. «Ну, ладно этот, хорошо…» - как-то даже смутилась она: «А вот о Святках у нас было: зговорилисе мы з девкам «давай, девки, узнам – како; волосьё у жони;ха будёт? Ну, как, как!? А так: заходиш, это, о полу;ношну пору в хлевы;, да нао;шар и выде;ргиваш клок шо;рсти у скотины. Да люба;: корова, ли овця;» - кака; по;д руку попаде;т, ак ту и хватай». 
«А ну как петух попаде;?!» - весельчак Федюнька делает испуганное лицо. 
«Дак какой жо ты парень, как петуха-та боиссе? Ну дак, слу;хайтё, нето;!» - прикрикнула Виринея  на всхохотнувших парней. «Ну вот, Палашка – а така жо нетерпё;ха, навроде Федюньки, пе;рва пошла, ак у е;йнова жониха цёрной волос нагадалсе. Теку;са –Цярство Небесно, рыжово ухватила – а корова у нас тоды была рыжа - така рыжа, ажно красна!  Вот уж Те;ка-та как осерця;ла –ууй! Ну, это, по;ки мы ту;тока Теку;ску-ту уговаривали, да были, с хле;ву Фёкла выкатиласе, да с визгом, рёвом - уй, шцё и есь!  А за ей следом-от парни,– хох-хо-цют!.. Ак оне што басурма;ны удумали-ты!? Видать догледели, ли што –коли мы зговаривалисе.  Ну, прознали оне, это, да вывернули тулупы-ты наизна;нок, да в хлеви и сопря;талисе, да и подсунулисе по;д руку-ту». 
«Ове;цькам прики;нулисе, - во хитрова;ны!» - догадался Санко Макаёнок.   Ох-ойхха -а – покатились со смеху ребятишки: «У-ой и, не ммогу-у!» «Оййи умо;-раа!» - выкрикивал иногда кто-нибудь из них, корчась от смеха, поджимая руками живот, и, как-бы в изнеможении, как-бы нечаянно, падали на девчачьи колени. Девчонки с визгом спёхивали их со своих подолов, щекотали, толкли в загривок , заливисто хохотали.    Виринея  не могла удержаться от смеха, глядя на развеселившихся ребятишек. «А ище;… – она поправила платок, давая время детям утихомирится:  …ишо под цюжы; окна бегали, слу;хали, да.   А каке;и слова услыха;ют, вот и розгадывают – «к цему; бы это?». 
«Ба;-ашка, а на па;перти –то бегали?» - затаённо выдыхает Фенюшка. 
«А как-жо, милыё, не без тово. Было робята в о;полноць пошли…ак уж не знаю што тамока; има; померещилосе, а токо прибегли оттуть – сами не свое;,..ак боле и не ха;жывали!   Оой, много цево бывало.  А с Рожэства;-та, ак до самова Новогодья – всё кудесят, ряжоны бегают  да, з гор катаюцце да, хороводы водят да, церез огонь сига;ют… Ну это уж исстари повелосе, ак.  А до цё весело-то, это – оо-ой! – прикрыла смеющиеся глаза Виринея: «Девки, не здумайтё в канун Рожэства куделю на прялке оставить, нето… - она глянула на затаивших дыхание девчонок: …нето бес-от накрутит, напрядет тако; – век не рошшы;ньгаш!; А нето и в цэркву за тобой, как венцяцце-подёш, ак и прялка-та следом – ровно ты обле;нковата кака;!»
«Неуж? – зябко запоёживалиь девчоночьи плечики. 
«Ой и сту;жа за;втре будёт! - прислушивается Виринея: Виш ви;тер-от в трубы; как воёт – ровно домову;шоцька плацёт». 
«Бвыр-быр-брр!» - затряс губами Филька, строя рожу на девок. Девки завзвизгивали,  набросились на него, колотили кулачками по спине, вали;ли его на; пол… Парни бросились на выручку.
«Н-но-о,- хохотала хозяйка, глядя на весёлую свалку:…заотша;ливали, зимого;ры. Ну бу;де, уж, буде! Девки, буде и;фкать-от!  Угомони;тьсе, давай! Слухайтё да;ле-то - унимала она  росшалившихся  детей:..А вот мы-то, как мы-то гуливали - начала старушка, переждав пока гости утихомирятся:…Ой и покуде;сили! – улыбнулась своим воспоминаниям, покачала головой: На ро;внях-от збере;мсе, дак што веселья-та! Плясали, да играли всяко-то- всяко! Всё што;-не да придумывали! А было, большы; робята, ли молодыё мужыки издивля;лисе тожо: вот заво;дят на ро;вни ря;жоново кузнецё;м: «Иде;т кузнець –молодець, старика любо;во перекуе;т на молодо;во!» - скажут эк, да молотком-от по ла;вке- хресь!  Как оне жа;хнут по лавке-то, ак с тово-то штаны и сва;люццэ кажной раз».
Мальчишки, видимо представив эту картину, так и покатились со смеху, а девчушки, стыдливо прикрывали рты рукавами.
«Вам смешно, а нам - девкам-от нело;вко было: отвора;цивамсее, а те ище; ухва;тят кото;ру-не, да ташша;т х кузнецу-ту: «Давай заказывай, любо; кузло; скуёт  - како; пожола;ш!»- да цолу;ют девок-от, ак  о-ой!  Да-а, вся-ако выдумывали - веселилисе. А в  Рожэство-то до Собо;рнова нам ыть не давали збирацце, штобы плесать да играть – грех ыть было! Ак мы наряжу;хами в соседню деревню убегали. Девки пойдут – ку;десом набася;цце: у;глём брови-ты подведут, да свёклой эдак шшо;ки-ти, да губы а;лы зделают; на грудь гойта;ны нави;сят, да наспи;шникам-от опоя;шуцце; сарафаны-ты красны с си;ним (ишо бабкины); го;ловы-ты баски;м платка;м покроют ажно до самых глаз –это штобы не признал ых не хто. Вот набася;цце э;дак-от, да и бегут в другу; дерё;веньку, ну, вот, хош бы, в Тали;нь-Сельгу.  Их-от не хто не знат, а оне, ну-ко, и вы;гледят: какова; у дро;лецьки изба;, да како;в доста;ток, да вели;ка-ли семья – всё и вызнают!» 
«Ну, ро;бя,..» - дурашливо прерывает бабкино журчанье  Степка:…убегут топере наши забавушки в Ка;рдангу, ли в Па;лозеро жонихов высматривать!» 
« А на вас-от цё гледети, про вас–от и в Москвы три ла;птя зво;нят!» - язвили девчонки.
«Ну, ак и мы, бу;ди, в чюжаки; махне;м, ко;ли так!» - постращал Антипушко. 
«Иди-иди,» – обиженно отмахнулись из девчачьего угла: «не больнё и нужо;н!» 
«Ну, по;о-лно, полно-ко вам ту;тока заеда;цце-то! Слушайтё, што я вам ище;-то скажу!» - остановила Виринея начавшуюся перепа;лку, и рассмеялась: «А вот ище помню, у нас бывало в Ко;штуги: на Прощё;но воскрисеньё ката;ньё молодя;т устраивали на горке, где обыцьно молодя;жка на санках катаицце, дак тамо и пляски устраивали, да  на кулацьки; ходили стенка на стенку, да. Вот оди;нова мужицёк из бойких проведал што на горы; новожо;ны катаюцце. Побёг скоро за саням, подогнал туды лошадку, зговорил мужыков, да их и уговаривать не надэ –рады старацце! Вот ладно хорошо. Ведут молодё;нка, садя;т в сани, ждут молоду;шку. А она не йдет - стесняицце. Ну тут кака-то баба – тожо из бойких, возьми да и сядь к ему замест молодухи.
«Но, збежала видно жонка-та, погли - уж з другой кати;т!» - это бабы-ты посмеиваюцце гледят, на горы; стоят. А молода;йка ить сама должна подотти к свому мужыку-ту, а она стесняицце, не йдет. Но вот пришла-таки, просит бабу место уступить, а тая арта;цицце: «Не пойду!».  Ну  мужыки ие, конець-концё;м, шуткам-прибауткам, да кой-как таки;, выпроважывают. Вот мужыки-ти обступили сани – это вроде помогают их с места здвинути: понука;ют лошадушку, навроде как, и ззади подпехивают, и за узду; тянут – а, ить, сами здержывают, не дают ходу, и сами жо  воот удивляюцце: «Штой-то не хо;дко иде;т!».  О-ойи, уж оне; тутока издивля;юццэ, да издивля;юццэ,  подсота;нивают, да подсота;нивают!..Вот ладно этот, хорошо. А вецером все ходят к друг дружке –просят прошшэнья «Прости, сват, ежели што не так…»  «Да и ты миня прости!..».   
В сумеречной тишине, под «шумо;к» бабкиных вздохов о безвозвратно ушедшей молодости, парни у;крачись прижимались к милому плечику, кто посмелее – норовил нечаянно задеть девичье коленко. Не встречая особого сопротивления со стороны, настороженно затихших, лапушек, парнишки и сами, перестав почти дышать, млели в изумлении от своей смелости.  Виринея понимающе помолчала, прикрыв веки, кашлянула, и, усмехнувшись на встрепенувшихся девчонок, и отпрянувших от них парнишек, продолжила: «А, бывало, вото как збере;мсе з девкам, на вецери;ну: кужэ;лю пряде;м, писни поём, а робят всё нет и нет! Вот и зацинаём: кожна клоцёк кужэли рошшы;ньгат на столе, подпалит, да: «Хохолок – в потолок!» - при;скаска така – «Хохолок в потолок!».  Вот как ежли пепел-от в потолок политит – знацит при;дет ну;нько на вецёри;ну заба;ушка…
«Ак, а пошто хохолок-от в потолок?» - невинно ухмыляется  Филька, а дружки его прячут улыбки в кулак. Девки стыдливо прикрыв рты кончиками платков, смешливо поглядывают на них.
«И што ты, зимогор окая;нной! - растерялась старушка:..Ить говорёно было, клоцёк кужэли-ты ище; хохолком зве;ццэ!» - и под хохот парней достала Фильку валенком по спине.
«Чё-о дале-то, баушка!» «Роскажы ище што-набудь!» -просят девонки, набросив на Фильку платок  - «…штобы рот не роскрывал, коли не просят - пустельга какая!». 
«Да, нешто;…» - смягчается  Виринея:  молодо-зелено.  А вот как судьбу свою узнать захоцёш, ак два клоцька кудели поклади рядышком и загадай – которой «парень- имя ево», а которой -«деушка», да и подпали оба разом. Виринея замолчала, глядя на огонёк  лампадки, будто увидела там себя перед пылающей куделью. 
«Ба;шкаа, чё да;ле-то?»- осторожно тронула её Шанька: «Ба-а, да;ле-то!..» 
«Ну-у, ежэли скоро и совсем згорят -знацит, ожэ;няцце парень с девкой!» – улыбается Виринея: а вот ище; мы ворожили тожо…» 
«А мот и нам поворожить? Девки, а ить на дворе-то зябко!» - подмигивает дружкам Филька. Парнишки заиграли улыбками, потирая ладони, озорно поглядывая на зазно;бушек.  «Ба-ашка, не прогоняй нас, ить и тибе с нам веселя;е!»
«А вот дедко-то при;дет, ак он те навесели;т! - хохотнула Виринея:..Ну, да, ла;-дно, ладно-о, цё уж! – успокаивает она встрепенувшихся девчонок:…Дава;йтё ста;нём ворожы;ти! Но-ко вот ты, Нюша, давай, возьми с кажново какой-не заклад, а ты, Стё;пушка… ищет глазами  внука Виринея:  Степан, Стенька!».
 «Ак он выскочил до ветру!»-  дружки заслоняют от строгого бабкиного взора Стёпку, любезничающего со своей зазнобой.
«Ин коль так… - бабка делает вид, что ничего не заметила: …но-ко ты Тимоша, поди в куть, принеси большо блюдо, да утира;льник та;мо в го;рке прихвати! Но-ко, Ню;рушка-каса;тка, поклади закла;ды в блюдо, и прикрой их рушнико;м-от, прикро;й-прикро;й хорошэ;ньце! А топерь, де;ушки хорошыё,  а и кавалеры тож, станём петь подблю;дны песни. Ак а я науцю, коли не знаитё, ну, да где вам ище; што знать – поди и на вецёрины-ты вас ище; не приглашают» - лукаво покосилась на мальчишек Виринея.
«Ну,да! - вспыхнули посрамлё;нные кавалеры:..Не таки  уж мы и малолетки, воно Тимка-та уж в форсяка;х ходит!».
«Уй, дак и впрямь, кавалеры!- смеётся  старушка:…Но, коли так, то ставайтё, давай в кружок, а ты Аннушка с-под полоте;нцика буш ташшы;ть, токо не нашшу;пывай, а так – што по;д руку попало, и всем показывай, да не шшас, а коли мы замолцим, ак ты и хватай, а цей заклад хватиш на каки; слова – то и збудеццэ ёму в этому го;ди!». Мальчишки оживились, зашумели, засмеялись, подвигая лавку ближе к печке. 
«А воты хо;диты ко;-тии-цёк… - завела Виринея, взявши за руки, ставших в круг девчонок: ..да воты ы;шшоты коо-тии-цёк, да сибе ко-шо;цику, да…»   
«Ищщет ко-шэчьку, да машэт лапочькой,да  - подхватил хоровод, двигаясь по кругу: …кому збу;дицце, да не мину;ицце!». 
Дверь брякнула щеколдой, закинув в избу клубок морозного пара.
 «Да не миу;уицце!» - пробасил, шагнув через порог, дед Иван: Сидитё-сидитё! –успокаивающще махнул он в сторону детей, вскочивших, было с лавки.
 «Драстуйте!» - несмело кивают те хозяину.
«И вы здоровы будите!» - усмехается тот, сбрасывая с плеч полушубок. 
«А мы туто суме;рницям. - поднялась Виринея: ..Давай розоболока;йсе, да ко столу!»
«О и морозит нунько, и так-ли вы;звездило! - стащив с ног валенки, и поставив их на печь, дедко Иван пошёл к столу:..Но-ко, хозяюшка, што есь в пеци – всё на стол меци! А вы, робята, давай ко столу, станем па;ужнати!» 
«Спасибо, нам пора, уж, мы дома…»
«И впрямь припозни;лисе, ну-к побегайте, нето!» - провожает хозяин гостей, уже топтавшихся у порога. 
«И где ото ты до;си  болта;лсе?» -  гремит в печи ухватом Виринея, передвигая чугуны. «Ай ску-ця;а-ла? - смешливо тянет Иван:..Заждала-асе! - словно не замечая обидных слов, он  ласково облапил жену.
 Сердито дёрнув плечиком, освобождаясь от его объятий, она вновь загремела ухватом. «Ак, а ты пошто карики;-ти бьеш, цем они-то те насолили? Кормить-от думаш, ли как?» «Ак, неужоли голодново отпустила?» - ехидно ухмыльнулась Виринея, встав в воинственную позу – рука в бок, в другой – ухват.
«Ой- и бы-ыло вре-мё, бы-ло дело -  це-рез по-люш-ко впрыж-кии» - поддразнивает-припевает  Иван:..Нашла х кому ревновать!» 
«А горбатово могила исправит!» - Виринея сердито хлопнула  чугунок с горячими щами на стол, чем вышибла из деда последнее терпение.
«А не жупи;, друго;-то дело! Я те хош раз Кара;цю спомнил? А ты и до;си мине в нос Марфу тыцёш! У ей мужык, дети –уж семейны! А Епи;шка-та, пои, з-за тибя возвернулсе!- защищается дед, озлившийся было на затянувшуюся бабкину осаду, но аромат, истекавший лёгким паром из-под крышки чугунка, действовал умиротворяюще, настраивал на приятные мысли; сердиться, даже в шутку не хотелось: …Нук, по;о-олно, полно губки-ти дуть, садись-ко, во;то-где, рядком, да поговорим ладком! Эк-ка ты у мня хозяюшка-та!» - улыбается он, глядя как заботливо отёрла она передником чистый край стола, подала  ложку.
Виринея, погасив обиду долгого ожидания,  села напротив, любуясь на сильные ещё плечи, на кудри, уже посеребрённые временем; смотрела, как он неторопливо хлебал щи – и радостно от того ей было, и сидеть бы вот так-то, глядеть бы на милого. ..   
А он, понимая её,  причмокивал, прихва;ливал…   
Перемыв карики, прикрутив фитиль в лампе, она забралась под тёплое одеяло.
«Ну цё козо;хаиссе-то, цё;-о? Ить уж не ма;линька!» – Иван умильно ловит губами, выставленный для защиты локоток.
«Дак ыть уж и ты не молодё;нок» - не очень-то сопротивляется Виринея.
«Егорша-та ище; игра;т со своёй Марфу;шой!» - придвигается он ближе к любушке.
«Пои; в самоварцики!» - всхохотнула Виринея.
«Это как?»
«А не;што Егорушко те не доложы;л как?»
«Но-ко, но-ко роскажы, мот и нам згодицце» 
«А поставят ЁО и загану;т – в цию; сторону паде;т, ак тому и самовар с утра ставить»
«Ак,..». 
Лёгкий, несмелый стук в окно прервал деда на полуслове. «Ково ито нелёхка несе;т ополно;ць?!» - нехотя  покидает он тёплую постель. Стук повторился. «А, погоди;ш – не родиш! Ты мотри; како нетерпи;ньё, да иду, иду уж! Ну хто тутока спать не дает? Ну, ак цё стала-то? Заходи давай, заходи!»
«Ох и студё;на се;дни ноцька!» - сбивает снег с валенок гостья: «Дра;стуйте Вам!»
«Дра;стуй и ты, голубка! Ох и стужа вза;втре будет!» -глянула в промёрзшее окно Виринея: Виш звёзды-ти сколь я;рки - на;вить блестят! Приседь, касатка, с цем пришла, али так уж –посуме;рницеть?»
«Да-а,.. - мнётся, смущённо глянув на Ивана, гостья.  Тот, понятливо махнув рукой, ушёл в за;куть, забрался на печь и затих, вслушиваясь в шорохи ветра за стеной, в собственные мысли, в шуршание  негромкого говора в избе. …две луци;нки с ли;повово поле;на, и то-ольке мужык-от с кровати, а ты луцины тыи поклади крест- на;крест на ишо тёплу, пери;ну, да с приговором, перекрестясь: «Вот я – раба Божыя Наталья, укладываю по милости Божыёй две луци;нушки жывотворныя…» - тихий голос Виринеи наполнен таинством, и внушает успокоение и уверенность: …Свете Божой, Свете Тихой, и ты Свята Богородиця, пособите мне в нехитром бабьем деле моём – возвернути я тщюсе су;жоново свово…
«…сужоново свово» - вторит, всхлипывая гостья.
«Дак цё сопли-ты на кулак моташ! Повторяй, да запоминай – Как однем огнём бы еди;но мине; и мужу моёму…»
«…мне и мужу моему» - послушно шепчет молоди;ца, горестно вздрагивая  губами.
«Вот а как всё изладиш, ак и встреце;й мужыка-та с радосью, да не полени;сь ище; цяйку завари  ли;повова, да напои; ево» 
«Спаси тя Господи, баушка! Уж я тя отблагодарю: на;-ко – цё я те принесла-та»
«Не спасибай, милушко, молци – ста;ры-ты людушки бают: нельзя «спасиб» говорити. Ну, ак цё стоиш-от, али ище што? Да не лей слезы;-ты зазря;, не лей! А коли холод в сибе цюёш, да жызни тесноту, ак взявшы шост, омотай  ;ёво ве;тошъю, и стань во цистому по;ли опо;лноци, в нацё;ртанному кругу…
«Ну-у!» - не выдержала паузы гостья.
«Ну, и говори «Отступи от миня сухо;та сухо;тна, маята нециста. Ро;диха-матерь, обороти; нить серебряную звезды в Силу Кресную, да кипуцюю! По руслу этова огня войди в миня Сила Небесна… - Но, это тольке в День, коли; по звёздам гадают. И што ито розговориласе-то я, а тя-то дак уж, пои;-ко, мужык хвати;лсе, уж пои; собакам свиснул – искать! Иди, милушко, побегай-давай скоряе, нет ище; нало;цькат по загри;вку-ту! - горько пошутила Виринея:..А ты смолци;, стерпи;! Пого;дь, - придержала она гостью за рукав:…ить Вели;ки празники идут! Положы за при;толоку, как мимо Кара;цюна дво;ру побежыш» - сунула ей в руки узелок со снедью: Ить один, сам-друг -  без хозяйки! Ну иди-иди з Богом со Христом!» - перкрестила она спину уходившей гостьи.
В сенцах было студё;но; и плотно прикрыв дверь в избу, Виринея, зябко поёживаясь, и вздрагивая от холода, прилегла на лежа;нку; ласково погладила, разомлевшего на тёплых кирпичах, кота. Усыпляюще тикали на стене хо;дики, шуршал по крыше ветер. Иван уже спал. А к ней сон никак не шёл, наверное оттого, что память беспокойно вспыхивала, мельтешила картинами прошлого: …вот девки в ярких сарафанах (ровно цьвэтоцьки в зелен-травах!) разбежались по прибрежным кустам звонкого лесного ручья… а княжы;ци – не видано! Красные гроздья спелых ягод облепили кусты, и листьев не видать!.. Ёй! - невольно вскинула (как и тогда) она руку ко рту – память глянула на неё глазами статного русоволосого весельчака Епифана – сына деревенского богатея Саввы Мотюшына. Многие хотели бы видеть его в зятьях, а о девках и говорить нечего –  глядели на него с обажанием, и каждой он являлся в снах, а наяву – он глаз не спускал с соседки Вирки…
Виринея тыльной стороной ладони нехотя отёрла с лица улыбку, зевнула, перекрестила рот: «Будь ты не;ланно!» - отогнала видение, но сердце зачастило забытым радостным ожиданием; память не отпускала, и мысли её плавно плыли из тёплого марева натопленной избы в туманные дали прошлого, возвращая к милым берегам  ушедшей молодости.
А время мерно тикало в часах, призрачно трепетало яркими звёздами,  лёгким ветром шуршало по крыше. 
Старая изба, убаюканная морозной тишиной, сонно покряхтывала промёрзшими стенами, наполняясь памятным таинством страстного шёпота, перестуком сердец, прерывистыми вздохами…
А проныра-ветер, забравшись в печную трубу, пел свои колыбельные песни, убаюкивая старенького домового. И сон сморил усталые веки. И замерли под окном украшенные серебристым пухом  берёзы, глядя как счастливые звёзды катятся в объятия снежной ночи.

Пояснения говоровыж слов:  арта;цицце –упирается; басурма;ны – враги; буде и;фкать-то – хватит взвизгивать; вецерины –вечера, когда девки собирались  вместе и пряли, плели, вышивали;  в три поги;бели – очень низко наклониться; вы;звездило – много ярких звёзд в небе; главни;;ца – пристенная лавка в красном углу крестьянской избы, расположенная поперёк половиц. На неё обычно садился хозяин дома, и уважаемые гости; гойтаны – монисто с монетами;  гоноши;лись – (здесь) суетились, работали; го;рка – шкаф для посуды; до;си  - до сих пор; ерша;та – мальчишки, молодые парни из деревни Ершовой; жупить – ворчать, сердито выговаривать; заиндеве;лые – покрытые инеем; за;куть - небольшая комнатка  за печью, служащая кухней в крестьянском доме; заотша;ливали – расшалились;  запя;тки – кожанные заплатки  пришитые на валяную обувь сзади над пято;;й; зимого;;р - (здесь) озорник, хулиган(см.«Словарь «Язык моих предков» К.Т. Алёшиной-Матюшиной); издивля;лисе – подшучивали; Ка;йно – озеро в юго-западной части земли Вытегорско; карачЮн – первый день Рождественского поста; КарачЮн – злой дух, насылающий на скот болезни.; карачЮн – голи;к = веник из голых прутьев; карики – глиняная посуда, кри;нки, горшки; касатка – ласточка; княжы;ца – красная смородина; козо;хаиссе – упираешься, изворачиваешься, не поддаёшся; колобро;дят – (букв) круго;м, вокруг, около ходят; кому-нить, кому-не – кому-нибудь; куде;сили. – ходили ряжеными, вытворяли чудеса: веселили народ, запугивали нечистого духа; ку;десы – ряженые; куриный день -15.января чистили, убирали навоз, окуривали и ремонтировали, курятники, т.к считалось, что в этот день -15.01 (нов.стиль), семилетний чёрный петух откладывает в навозе яйца, а  4.июня из них вылупится змей, поэтому 3 июня собирали все куриные кладки и варили яйца вкрутя;к. ла;дили – ремонтировали;  лежа;нка – шырокий (чтобы мог поместиться лежащий, человек) придел к печной гру;бе; любушка – милая, любимая; мижэ, межа – между; молода;йка, молоду;шка – молодая жена;  молодя;та –молодожёны;  мотри; - смотри; набасяцце – нарядятся, розукрасятся;  на;вить – даже; нало;цькат – настукает, (досл) стукнет ло;чком (лопатой на которой садят в печь хлеб); насе;сты  - сооружение из жёрдочек, на которых сидят в курятнике куры; наспишник – род пояса; нешто; - ничего; (извиняющее), а не;што –(вопрос.) неужели; ну;нько – сегодня, нынче; новожо;ны – молодожёны;  обле;нковата  - лентяйка; окру;тники – ряженые; «па;ли ветры с полуночи» = подули ветры с севера; па;ужнать – перекуска между обедом и ужином; подголо;вник - деревянный валик, с выемкой по средине для головы спящего на лавке; поди-ко дак – (предполож) возможно, наверное, может быть; подкузьми;ла – подвела(обманула); прильну;л, припа;л – прижался;  пы;ко=поди-ко – (предполож)наверное, может быть; рошшы;ньгат – ростреплет; рушни;к – полотенце; ру;хлядь – (здесь)старые ненужные вещи; свя;тки – черти. Начиная с рождественской ночи, нечистая сила устраивала людям всякие пакрсти, потешаясь над всеми, кто по.забыл оградить свой дом крестом. На радостях, что родился сын господь выпустил всю нечисть на волю и до конца Богоявленья; Ранним утром 6 января (нов. ст) пастух обходил деревню и сыпал в дворы горсть овса «…на жывущих, плодящих и на здоровье!»; Совья гора в Девятинах, Вытегор. р-он.;  соло;мницы – плетёные, или вязанные из соломы цыновки, используемые как постель и как шторы на окна, и двери в ночное и зимнее время; суме;рницям,(от  сумерничать, т.е. сидеть в су;мерках) вечером общаться;  тя;бло – угловой домащний иконостас; уло;вка – хитрость; утира;льник – полотенце; хвати;лсе  - вспохватился; хлев – помещение для содержания свиней; чюжаки; – (здесь)парни пришедшие на гулянку из другой деревни;