Правый галс!

Парк Северного речного вокзала, липовая аллея,  в середине аллеи длинная клумба с разноцветными  бархатцами. Возле стволов старых  лип подстриженные туи. Парк  регулярный. Правильный. На  здании вокзала шпиль  со звездой – бывшей кремлёвской, керамические изразцы  с речной и морской тематикой.
Причалов больше пятнадцати -  на первом четырехпалубные и трехпалубные  суда,  в конце катера на подводных  крыльях - «Ракеты» и однопалубные  речные  трамвайчики.   

 Маршруты речного транспорта – по типу кораблей, одно, двух, трёх - четырёхпалубные. Речные круизы, многодневные проходят на трёхпалубных, как минимум.  Отчаливающие под «Прощание славянки», с рестораном,  или даже двумя,  вместо буфета, на борту.

 Маршрут Северный речной вокзал – Речка Чёрная только  на  катере, на Ракете.  Иной раз посадка  с одного  катера  по трапу на другой, такой же. Как и до   причала Тишково. Четыре рубля сорок  копеек  до Зелёного  мыса. Ракета - катер  на  подводных  крыльях,  идёт  с официально разрешённой городской скоростью шестьдесят  километров в час!

Маршрут:  Северный Речной Вокзал – Зелёный Мыс.
Выходим из  порта. В Химках  канал до  Водников, перед железнодорожным мостом и шоссе.  Причал Горки. Троицкое с церковью по правому борту. Чиверёво. По  левому борту  Новосельцево – остановились на пристани,  следующая  Степаньково. От Витенёва с деревянной церковью  опять идём  по каналу с  косыми склонами из бетонных плит. Причал Михалёво – первый, перед причалом у санатория Тишково, куда Ракета не пойдёт.
 У кафе  внутри катера расписание до Речки  Чёрной, на Икшинском водохранилище,   у шестого, считая от Волги, шлюза. Шлюз – тот же грузовой лифт,  но  на реке или на канале. 

Хвойный бор. Зелёный Мыс по левому берегу. Рождествено с церковью, Заградворота, Речка Чёрная – у шлюзов на канале Имени Москвы.  Запретка – запретная зона Учинского, бывшего Акуловского, водохранилища от Пестовского, отделена плотиной.

"Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою"  - в 1920-м писал Маяковский.

   Акуловский водоподводящий канал  на  восток Москвы из  Волги через шлюзы.
О причалах, водохранилищах и канале  можно рассказывать много  и долго, история Подмосковья не двадцать лет  длилась и не двести,  много  дольше.

На  реке  на катере заметны мосты  над водой, сверху, и церкви по берегам.
Хороша задняя палуба Ракеты, открытая,  у входа вниз,  в салон на сорок мест, со свистящим в ушах ветром!
Причалили. 

Слева растёт лесная  малина, наклоняясь к воде  ветвями с душистыми ягодами. Справа дорога в деревню через луг, до домиков в сосновом бору.

Спортлагерь.
Дисциплина, насколько это возможно, в студенческом лагере.
Дежурство в столовой, три раза в две  недели, социалистическая повинность,  куда же без неё за двенадцать советских рублей за двенадцать летних дней ….

Но, в качестве компенсации:  бадминтонная площадка между деревьями – от ветра, с  сеткой и  размеченным  полем. Причал с виндсерферами  и гоночными  яхтами нескольких  классов.
Волейбольные и баскетбольные соревнования ежедневно, при хорошей погоде.
Для  парней ещё и футбол, да только ведь эта  игра  не женская, совсем.  А я  и не болельщица вовсе,  два острова за фарватером куда заманчивее. 

Фарватер. 

 Утюги-баржи,  шумя-пыхтя,  калоши – четырёхпалубные круизные суда под записанный марш идут в створ первого - шестого шлюзов  канала имени  Москвы.
На  Волгу,  до Астрахани.  Месяц на судне! Долго  и шикарно,  и  не всем доступно.

Четырёхпалубный «Владимир Маяковский»  идёт мимо Учинского, ранее, Акуловского  водохранилища к шлюзам.

 Учинское водохранилище, запретная  зона  московского  водопровода,  с плотиной и водосбросом, охраняется милицией.  Туда нельзя, оштрафуют.

Почти море,  «Аральское», по  площади. В ста метрах дорога для  милиции,  с  липовой аллеей к воде. Или же - в воду. Жутковатая -  что то здесь затопили,  остались  одичавшая сирень  и  одичавший розарий.

Два  виндсерфера на берегу.  Лёгкие, вынести на воду  можно  без чужой  помощи, только управлять не слишком просто.
Или же, слишком, непросто. Забавные,  надо заметить, суда, капризные. Вестибулярный аппарат нужен,  как у кошки,  только плавающей  крымским дельфином - афалиной.  Скорость не особенная, в Тишкове за Ракетой  гонялись  парни шестнадцати лет. Звали  тогда водохранилище Тишковским, хотя оно и тогда было  Пестовское. Тишковский  только залив, у реки Вязь. Но это  название так и осталось,  как  память детства и юности.
Вытолкать на берег доску тоже не задача, лежишь и гребёшь,  лежишь и гребёшь к причалу  или к пляжу.   Но парни оказались, мягко говоря, не довольны – им  самим  подавай игрушку с весёлой физической нагрузкой…

И ещё, рядом гоночные  яхты  классов Финн и  Луч -2м. Финн желтый и Финн синий. Со своими строгими капитанами – не подходи!  Говорят, что  синий Финн  утопили при  случае,  пришлось доставать.

Лучей было  пять, отличавшимися лишь  номерами.
Гонки на Лучах организовывали по Пестовскому водохранилищу. 

Фарватер не  пересекать -  снимут со старта!  И поплыли, закачались, ровно-ровно берёзки-лебёдушки…   Старт и финиш  в одном  месте, у причала.  Идти  приходилось не  всегда по  ветру,  а галсами,  разворачиваясь   оверштаг - бакштаг около бакена, не заплывая.

На фарватере идёт из шлюзов к Речному Вокзалу четырёхпалубный «Леонид Красин», с его палубы  звучит  «Севастопольский вальс».

Луч - швертбот живучий, на  нём можно  учиться  ловить  ветер, ходить  галсами, лишь  был  бы ветер не пал.  Главное – уворачиваться  в кокпите под гиком, не   огрести  в лоб.
Плыть  легче,  чем  на  серфе,  но  в  воду занести  могут  только  двое.  Одиночке  тяжело.  Весит швертбот  шестьдесят  пять килограммов с  сухим   парусом, девушке  весом  в пятьдесят  пять не  игрушка!     Такелаж  позволяет иногда  расслабиться,  любоваться берегами и  желтыми кубышками до смены курса – и  всё. Не  удерживать постоянно равновесие,   упираясь в доску и  в мачту.
Рвать  желтые  цветы  ни к чему,  они  сразу вянут, но  подплыть  та уже радость!
Жаль,  нет  с собой фотоаппарата Зенит-Е со  слайдовой плёнкой.

Одноклассники троечники,  которых не оставили  в девятом  классе отправив в ПТУ, ходили в яхт-клуб  в Водниках, но  с ними, разэтакими лентяями, почти не общалась после  уроков.  И  вдруг на яхтах оказались интересные люди…

На  причал  у спортлагеря пришвартовывались  крейсерские  парусные яхты. С каютами, где команда  ночует. Классов Конрад, поменьше,  с четырьмя койками  и Картер, побольше,  с шестью койками. Два  Картера, Анна  и Диана, швартовались одновременно. Клуб мореходов, не меньше. Женские  имена ещё английская  традиция,  у них  и  корабль  ship, boat – she,  то естъ «она».

Крейсерские парусные яхты обходятся  без  топлива на водохранилищах, как и гоночные яхты на старте, они не загрязняю  воду, достаточно силы ветра и течения.

Шлюзы  за Икшинским водохранилищем проходят всегда  под  мотором, швартуются  к  назначенному рыму – плывучему  крюку в камере шлюза,  вместе  с баржами и круизными катерами, и  узкие каналы между водохранилищами точно проходят  так же, под мотором.  Про  шлюзы рассказывал капитан старенького Спринта, (Конрада по классу), Виктор Сергеевич, за чаепитием у костра. Капитан  и  он же ремонтник, обсуждавший,  где  достать – это главное  советское  слово  «достать!» -   качественную эпоксидку, для ремонта корпуса лодки. Из Дубны  в Хлебниково, в родной эллинг клуба, не  первый  раз шёл, дорога для него старая, привычная. 
 
Канал Москва-Волга, в 1947-м  году,  в год 800-летия Москвы  переименовали  в канал Имени  Москвы.  Сто двадцать  восемь  километров, восемь  шлюзов.  От Дубны до  Икши из  них шесть.

Пётр I, создатель русского флота, хотел  с помощью  прудов  соединить Москву-реку и Волгу.  Остались  Долгие  Пруды  в селе Виноградове  на Дмитровском  тракте.
 
Песни  под гитару на берегу  ночью,  куда же студентам  без  ночных  развлечений у костра:
-Едет бабка на разбой
 За внучка пирата!


-…  Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
     Брич-Мулла, Брич-Муллы,
     Брич-Мулле, Брич-Муллу,
     Брич-Муллою!

По берегам, в   зарослях камыша-рогоза, цветёт сиреневый дербенник, он же плакун-трава.

Как раз в это  время  на фарватере на  четырёхпалубном корабле «Николай Карамзин» играет императорский вальс «Осенний сон»

Не песни с  субботней дискотеки,  не «Плот - из песен и снов», старые мелодии для круизного  лайнера, помнящие императора Николая II.

У  костра,  под  гитару перед отходом Спринта:

-Я уже улетал,
Но отец увидал,
Представляете - жалость.
Он расширил глаза
И схватил меня за
То что ближе попалось.

Сезон заканчивается, листва опадает,  от  кубышек  на воде ни  одного  золотого  лепестка,  один  серо-зелёный  кувшин с тонким горлышком.

В это  время,  на фарватере, на  четырёхпалубном корабле «Федор Достоевский», идущем к Северному Речному вокзалу, звучит вальс «Амурские волны».