И пришёл спаситель

— Что у нас?
— Мальчик, девять лет. Укол в шею.
— Четвертый за месяц.
— Что ж это за монстр то такой, а? Чем ему эти дети помешали?

Павел Петрович задумчиво смотрел на лежащего в траве мальчишку. Казалось, он просто смотрит в небо подложив под голову руки. Лёгкая, улыбка, веснушки. Чистый новый костюмчик. А в кармане, наверняка лежат мятные леденцы.

Три мальчика и одна девочка. Причина смерти всегда одна, лошадиная доза Кониина. После детей мыли, и переодевали в чистое бельё. Даже ботиночки новые. Между заявлением о пропаже и нахождением тела ровно неделя. Все из неблагополучных семей. Точнее, как из неблагополучных… воспоминания унесли следователя в дни его детства.

Семья Чупраковых была образцовой. Весёлый, на все руки мастер, отец Пашки был душой компании. Никогда не отказывал в помощи друзьям, да и в доме всё делалось его руками. Он и сына научил как проводку чинить, и мотор старенького ИЛа перебрать и как правильно шину наложить, на сломанную ногу. Вот только никто не знал, что ногу Пашка сломал, когда отец его с лестницы спустил за подгоревший ужин. Мать как всегда побоялась за сына вступиться, отец в порывах ярости был страшен. А мальчишку дразнили «ходячей катастрофой», синяки, набиваемые об углы столов, не успевали сходить с худенького тельца.

Пашке было тринадцать, когда отец умер от удара током. Менял розетку и что-то там перепутал. Весь двор и пол завода пришли простится с отличным мужиком, заботливым мужем, любящим отцом. Интересно, как бы они все отреагировали, если бы сын заявил, что таким, как погибший вообще нельзя заводить детей. Отрезать всё при рождении. Наверное, сильно бы удивились.

Вот у Даньки, лучшего друга Пашки, отец совсем не такой. Они всегда смеялись, и обсуждали всё, что вызывало вопросы, без крика. Даньке конечно тоже иногда доставалось, но всё же, его отец не позволял себе бить сына и жену. Пашка вспоминал, как однажды, они втроём ходили на колесо обозрения. Ели мороженое и говорили обо всём на свете. Даже про девчонок. И непонятные иксы, которые Данькин папа объяснил за пять минут, даже ни разу не дав подзатыльник. Они бегали на перегонки по фонтану, а потом обсыхали в летнем кафе. У Данькиного отца были с собой мятные леденцы, из фантиков которых они делали фанты. Один из самых лучших дней детства.

— Надо выяснить, как зовут мальчика, и поговорить с родителями.
— И всё-таки, зачем он их убивает? Следов насилия нет. Истощения тоже. Понятно, что где-то держит, заботится о них. А потом бах, и новые ботиночки.
— Думаю, он считает, что спасает их. Наверняка у мальчишки с виду семья приличная, а внутри гадюшник.
— Как и у остальных потерпевших. И зачем только рожают, раз дети не нужны.
— Что бы было как у всех. Что б пальцем не тыкали. У нас всё под эту планку подводится. А мы потом разгребай.

***
— Родители погибшего Димы Фомина, встретили следователя на детской площадке. Их младшая дочь играла в песочнице, мама с папой сидели рядом на лавочке, пили пиво. Обычная семья. Поженились, родили детей. Сорились, мирились, всё как у всех. Чупраков уже собирался уходить, когда на площадку выскочила длинноногая блондинка в ультракоротком платье и на каблуках. Схватив одну из девчонок, играющих в песочнице, потащила к подъезду.

— Щас дед придет, посидит с тобой. А маме уходить пора.
Девчонка плакала и упиралась. Мать тряханула её за шкирку, словно котёнка, пытаясь заставить замолчать.
— Ты чего ребёнку руки выворачиваешь, шалава? – появился новый участник разворачивающегося перед подъездом спектакля. Мужик лет пятидесяти спешил через двор к внучке.
— Всё хорошо Машенька. Не плачь мой хороший. Мы сейчас с тобой сходим домой, переоденемся, умоемся, и пойдём есть мороженое. Пойдёшь с дедушкой в парк?
Девочка всхлипнула и кивнула.

— А ты так и знай, я завтра же иду в органы опеки! Заберу у тебя Машку!
— Ой, па, да кто ж тебе её отдаст то? Ладно, ждут меня. Ты присмотри за ней, а то у меня ночная смена.
— Людей бы постеснялась. Смена у неё. Иди уже. Но знай! Тебя упустил, но внучку так не брошу. Не мать ты ей!
— Не грузи. Без тебя разберусь. Пока.

Блондинка присела на корточки, обняла едва успокоившуюся дочь, чмокнула её в щёку, и ушла, слегка покачивая бёдрами. Следом за ней тёк сладкий запах лаванды и жасмина.

***

Чупракову было шестнадцать, когда мать, пришла домой под утро в юбке, надетой задом на перед, пахнущая коньяком и жасмином. Обняла вышедшего из комнаты сына, целовала его и просила прощения, что мало им занималась. Но ведь она ещё молодая. Так хочется жить, любить, гулять. Требовала, чтобы Пашка поклялся, что не обижается на неё. Он даже и не заметил, в какой момент его пальцы слишком сильно сжали её горло.

Убийцу матери так и не нашли.