Холи-моли

                «Традиция уже в том, что времена всегда
                и обязательно меняются»(Эдди Мерфи –наследный принц   
                королевства Заму;нды)


  «Ушла на почту - во бляха-муха, ушла! - Николаха растерянно оглядел запертую дверь магазина, пощупал замок, озадаченно пошелестел в кармане копюрами…Чё иё не вовре;мя понесло;-то?» - уставился он в бумажку, белевшую на двери.
«Цё тамо-ка;?» - опираясь на батожо;к, остановилась у крыльца бабка Лукерья с Во;жбы – хутора на краю болота.
«Да, на почьту – грит» - ткнул пальцем в приколотую записку Николаха.
«Нну, типе;ре не жди!» - безнадёжно махнула рукой старушка.
«А то;ко-токо хвостом махнула!- подал голос из-за крыльца дедок, привстав с бревна, на котором сидел:..Я подхожу, а ей и след просты;л!  Тольке, послышу, дверя;м хлобы;сь! Вот сижу, дожыда;ю. Садись-ко, дава;й, душа;-Лу;ша, и ты рядом!» - приглашающе похлопал он по бревну.
«Не;эт, - качает головой Луша: …отсиделасе я на брёвнышках-от. Опосля;, как сяду-то, ак и трактора;м не поды;мёш. Я уж, вото-где, на приступоцькю, а тамо-ка… - усмехнувшись, кивнула на бревно: …тамо-ка – на бревне-то мине-ка топере низко». «Как знаш, как знаш. - пожимает плечом дедок:..А туто; прохоло;дно, хорошо, ветерок. Как жы;ва-здоро;ва?»
«А спасибо, жыва; ище;, ползаю  - бодро кивнула головой, помолчала: а плохо я жыву-то, Митинька, пло;охо! Ай! – отмахнулась от горьких мыслей:..Привыкла, дак уж…  А хто типе;рь хорошо-то?!  А ты-то как? Ыть уж тожо - годо;цьки!» - немигающий взгляд, выцвевших от времени глаз, выжидающе остановился на собеседнике.
«Ну, - лукаво усмехается Митинька:…ить не Ада;мова ве;ку!».
«Ак ыть ты миня;-то старшэ;й, а и мине;-то уж…Дак, а я ище; в школу бегала, а ты уж молоччёва;л! Типере-то сам-один жыве;ш? Как жыве;ш-от?» - беззастенчиво настаивала Луке;рья.
«А всё жыву и жыву, и всё хорошо!» - улыбчиво отшучивается Митинька, не желая принародно вдаваться в подробности своего бытия.
«А миня ище; сын подъеда;т. До старости корми! - горестно прикрыла рот ладонью, помолчала:.. От одныё; думушки голова ло;пне! Ить на два дома жыве;, на два дома! Деньги с ёй по;йде полу;цит, она вы;верне, а ты корми! Ак типерь уж и не вы;гнать от матки-ты!»
«А ково; взял-от, с на;шыих-дереве;ньских, ли кака; городо;шна охмури;ла?»
«А дак ты што-ль не знаш? –Да каки;-ты с Капка;зу нае;хали.  Так-ка; безде-лю;га навяза;ласе!  О;о-ий, не карто-шы;ны, нне-ццё; на огоро;ди не садя;т – не хозя;йствены су;цьки! Нен-нави;ж-жу, нек-ка;к не терплю! А ище; и я бы така; безде;льня была;!».
«Мо;эт и в сам де;ле вы;ручьку понесла здавать?!» - Николаха с сомнением, разглядывает Нинкино сообщение.
«Успи;ёш, напье;ссе!» - неодобрительно глянула Лукерья.
Не удостоив её ответом, Николаха спрыгнул с крыльца, вышел на дорогу, и встал, высматривая в горизонте Нинку. Из-за поворота, скрежеща и завывая мотором, выскочил грузовик. Визгнув тормозами, резко остановился, подняв облако пыли. … на поле нашем, оой… - вынеслось  следом в потоке бабьего возмущения: «…буть ты тро;ю! Эк тя но;сит, леша;к!» - из кузова, проклиная Лёньку, гремя граблями, полезли бабы.Одёргивая подолы, поправляя платочки, шли к магазину; здоровались, читали записку на дверях, и, безнадёжно вздохнув, устало усаживались на ступеньки высокого крыльца.
«Здорово, ба;быньки! - весело блестя вставным зубом, к магазину подкатил на велосипеде Афанасий Африканов – мужик лет тридцати, пока ещё ни разу не распи;санный в сельсове;те,  «холостя;жка, давно;шной парень» - по определению старух;старики же, втайне завидуя, промеж себя  насмешливо называли его «ананас», очевидно сравнивая его с, невиданным здесь досе;ле, фруктом(«видано-ли дело - до таких годо;в молоччю;е!»);  а молодя;жка загла;зно, называла его «конь африканский», тайно мстя за его зубоскальство.
«У-уй, наро;дишку-ту, нар-ро;о-дуу – што людей, и главно што –все без…» 
«Оой ты оха;льник ты!» – хлопнула его аво;ськой по спине бабка Лукерья.
«Ак за ково; держа;ццэ -то?» - невинно усмехается Афанасий.
«Подержись за лисапе;д!» «За воздух!» - мстили бабы зубоскалу.
«Держысь, давай за миня, не ошыбе;ссе!» - оборвала поток ехидства беззубая Аграфена, пришедшая в магазинную очередь последней.
«И желательно покрепче!» - подначивают мужики: «Чё, япо;на мама, столбом-от стал? Зару;ливай, давай!».
«Здоро;во, здоро;во, здоро;в, здоро;в! - пору;чкавшись с мужиками, Афанасий усаживается на бревне, достаёт из кармана пачку сигарет:..Курнё;м!» - поднёс мужикам. Те, довольно крякнув, вежливо, неспешно потянулись за угощеньем, задымили.
«Ди;вно наро;дишку-ту набежало!» - прервали молчание на крыльце. «Ак ыть се;дни полуцька была!» «А я да;ве-то бегала в магазин, ак ыще; хлеб-от был не привезё;н, ак!» «А мот типе;рь-от уж и привезли!» «Слышно, в гостях бывала, а, Зойка? – вопрос прозвучал почти насмешливо.
Зойка – разбитна;я, не первой молодости бабёшка с Хуторов, невестка Дуньки Морда;хи –полуслепой, давно спившейся старухи. Поговаривали, что когда-то Мордаха была первой красавицей в окру;ге. Война оставила её вдовой с двумя  ребятишками на руках. Она так и не вышла больше замуж, воспитывала сыновей сама; не жалея себя, работала в колхозе наравне с мужиками (наравне и пила «с уста;тку»), и всю свою жизнь отдала сыновьям, но, как говорится, не в коня корм: первый - умный был детина, а второй – ни так–ни сяк. Умного Бог прибрал лет десять назад, а «Не так–не сяк» (его так с ма;лку и прозвали по деревне) пошёл весёлой маминой дорожкой. Зойка была под стать ему, но домом управляла со знанием дела, и дети их («не в мать не в отца» - как шутила досужая деревенская молва) были не последними людьми на селе.
«Оо-йи, до цё; нагости;ласе-еэ – нн-ну!- сладко зажмурилась Зойка:..Напили;се обо;е вдрызг! А дом-от до то;-ли у их хорош!»
«Где гуляли-то, у ково?» - нетерпится любопытной Вивейке.
«А! – отмахнулась Зойка: Ты всё-одно; не знаш – оне здеся недавно;. В дому лесёнка-та вся башо;на – двужы;рой у их дом-от; крыля;цько-то перяно;. Ак дом-от у их на горке. Мы домой-от пошли, о-ой… у миня…тут у нас… - не досказала, хихикнула, вспомнив что-то: ай, ладно, было и нет! - махнула рукой: Пошли с Нетак-ся;ком домой, обое пья;ны - в дерю;жку! Я ево; таска;ла-таска;ла тут… Ак, а ён – странь така, не рукой-не ногой, ак, оставила ево – пусть, думаю, там спит, да сама-то дома заснула – нагуляласе дак! - хохотнула, извиняя себя: Но. Типерь што: проснуласе, а мужыка-та нет! Я туда за им! А ён – змей мутной воды на пецьке дры;хнет!».  Рассказывая, Зойка размахивала руками, огла;живала щёки ладонями, словно умывалась; возмущённо хлопала себя по ляжкам и, резко подскочив, хватала себя за ягодицы, приседала, в крайнем изумлении, выставив на слушателей плечи и подбородок. И, глядя на неё, хохотал народ.
«Ко-он-цээрт» - пренебрежительно кривится Лидея.
«Проспала; мужыка-та!» - веселились–перемигивались мужики. 
«Ооп-ыньки - Москви;ць лити;т!» - возгласил Блиныч. 
Смолкли шуточки, смех затих. Глаза устремились в сторону одинокой фигуры, стремящейся мимо магазина.
«От-тё-тё, тё... и при шля;п-пыы – не хухры;-мухры;!». «Предохраняиццэ..хи-хи…» «Го;лоу-ту ыш за;драл - ;гли, и не споты;кнеццэ!» - вполголоса комментируют на крыльце явление Москвича.
«Витёк, чё-то ты мимолётом? Давай зава;ливай сюда, гли како; собраньё!» - зазывают с бревна: « Зазна;лсе нека;к?».
«Да, не;е-эт!» - Витёк приветственно приподнял соломенное самбреро: «Нашэ Вам с кисточькой! Щя;ас я, щяс, хо;ли-мо;ли, токо слетаю к меди;чьке, да…»- не договорил Витёк, и махнув рукой торопливо ушёл в сторону местной амбулатории.
«Ак, а цё это он москви;ць-от? - недоумевает бабка Феня:..Ить это, навроде, ме;ньшынькой Клашки с Цясове;ньской». 
«Ууй-и, ак што;т-тыы! - заговорщически махнула на неё рукой Вивея:..Бают, он в само;й Москвы; бывал! Давно-ли? - повернулась она к Африканову:..Но-ко, Афанасий, давай, росскажы-ко!»
«Дык, чё россказывать-то! В ушах навязло уж»
«Давай-давай, Фана;ско! - подбадривают мужики:..Ище; раз доложы высокому крыльцю; ковды, куды, каа-ак?..».
«Ну-у, уехал и уехал… - нехотя начал  Афанасий: …день нет, другой…»
«Ак штё он тамока; в Москвы, котору сулему  забыл? За колбасой што-ль мота;лсе?» - гадают нетерпеливые слушательницы: «Ить не близкой свет – Москва!»
«А хто ё знат зачем!» - пожимает плечами рассказчик.
«Ак, а давно-ли?» - наставляет ладонь к  уху Аграфена сдвинув платок.
«А было то;ко-токо;…».
«А то;ко власть перемениласе! - уточняет, не вытерпев Блиныч: …капиталисты выискалисе  едри; их!».
«Уу-уй, ак это уж и давне;нько! Тоды ище; хлева;; думали нарушы;ть, - припомнила Аграфена, одиноко коротавшая свой век в такой же ветхой как и она, избушке рядом с колхозным свинарником: …да што-то и не стали».
«А не на ми;сте и поставлено! - поджала сухие губы Лукерья: До свиней-от тамо, в то;и стороны; всё бора; - бора стояли векове;цьныё. Бабка моя ище; туды ходила, хоро;ша травка та;мо росла – «куку;й» зве;цце. Цвэ;том… - она поискала глазами с чем бы сравнить:  …а бу;де побледова;тей лиду;шкинова платка».
«А по;лно-ко завира;ть-то, сама-та как кукуй!» - обиделась Лидка.
«…и та трава до;бра… - смешливо глядит на Лидку Лукерья:  у ково кута;к не стоит - пей в вине, и хлебай в молоке – вот и ста;не,  хоть десить дён не стоял».
«Ну-ко, ну-ко росскажы, ба;ушка, кака; травка?» - заинтересованно подсел к Лукерье Николаха.
«У ёй корень двоякой – похожой на две руки, - обернулась к нему Лукерья: одна рука бе;ла, друга – цёрна, с пальцём. У которово мужыка нестоя;цька приклюци;ласе, то надэ съись белой – и буде стоять, а как взять съи;сти цёрной – повисне и завя;не».
«Яп-по;на маать!» - изумились на бревне.
«Ой и не ходите, девки в поле, там высокая трава…» - вибрируя тонким бабьим голоском просипел Ананас, и устрашающе округлив глаза прохрипел басом: «…там под кустышком зелёным от куку;я голова». 
Тишина треснула восторженным взвизгом, и покатилась, дробясь горошинами по ступенькам с крыльца. «Будь ты не;ладён! Отку;ль шцё бере;ццэ!» - хохотали бабы, восхищённо поглядывая на певца: «Девки, Афонька жо;ниццэ, скукота; вам бу;де!» «Не жонись, Офана;сей, пого;дь, помолоццю;й ишо;, мане;нько, не жонись!»
«Не бу;ду!» - белозубо скалится Ананас.
«Ак, а Витька-та што?» – вспомнила бабка Феня.
«Ну што… - усмехаясь, чешет нос Афанасий: …ну што-што! Короче, уехал. Уехал и нет и нет, нет и нет! Ну, вот оди;нова сидит ево;нна Ирка  з бабам на воро;тах, как всегда,  лясы точат.  Сидит это розговоры розговариват и тут: «Ыых!..» – ажно поперхну;лась на полслове: «Витька!» - ажно з бревна скочи;ла: «Витька, блин горе;лой!». А той и ухом не ведёт, шпа;рит мимо дому с песня;м. Ирка подол в охапку, догнала ево, да хвать по загорбку: «Ты, блин, козёл, тако;й-сяко;й немазаной-сухо;й, где шля;иссе? Чё, блин, домой не заходишь, дорогу забыл?»
«Ах-хаа, - влезла в Ананасову речь нетерпеливая Вивея: …она ево за ошо;рок, он отмахнулсе, И;рка в крик, деревня в окна – но-ко Витька явилсе!». 
Ананас  безнадежно махнул рукой, самоустраняясь от доклада, запы;хкал сигареткой.
«Оои-й не ммогу-у я, ка-аме;дь! - Вивея спо;лошно хлопает себя по бёдрам: Домой-то гыт, чё не заходиш?!  - Вивея утирает с губы смех ладошкой: А што Витька – Витька, как Витька, Витьку што-ль не знаш? Повёл эдак-во;то, головой по сторонам - все-ли видят, и го-ордо так, с росстяжочькой: «А хтоо ёо знаат, где вы ту;то-ко типе;рь жывите;э?».
«Ой-ой – осуждающе качает головой  Аграфена: на;-ко ты, на;-ко ты, экой зимого;р-от!».
«А Ирка гыт: …а я глежу;…» - захлёбывается «сарафанная почта» в упоении от проявленного к ней внимания: «…глежу, гыт …» - входя в роль Ирки, Ве;йка возмущённо хлопнула себя по ляжкам: «…глежу, гыт, чешот, гыт, мимо дому, зо;нтичком отма;хиват, и на ворота не гледит! Думаю, гыт, Витька – не Витька…весь из сибя-яа: при га-алстучьке, и з зонтиком - фу; ты, ну; ты – лапти гнуты!».
«Ак, ёк-макарё;к, мот, он комуфляж навёл – военну хитрось применил – штобы ево не признали!» - предполагает Нуф-нуф.
«Тоже мне,.. - презрительно фыркнула Лидея: …блондин в чёрном ботинке!»
«А, мот, за углом ёо блянди;инка ждала!»
«А, мот, это и не он, мот Ирка-та обозналасе?»
«Ах-ха, мот Ця;рлик Ця;плин!» - веселились- изощрялись мужики, красуясь перед женскиой половиной. Женщины же, понимая мужские уло;вки, благосклонно посмеивались, бросая любопытные взоры на появившегося в горизонте Москвича.
«Ну што, Витёк, получил перепехни;н?» - Ананас явно пытается вернуть внимание аудитории. Это ему удалось – всех заинтересовало: «Действительно, а получил Витька этот загадочный перепехнин, или нет?».
«Пошто тя к фершали;цы-ты понесло;? Забыл што, али уж так?» - назойливо приставал Ананас.
«Ай! - словно отчаявшись, отмахнулся от него Витёк. Подойдя к сидевшим на бревне мужикам, он обстоятельно, неспеша потряс, здороваясь, руки; не обошёл уважением и мальчишек. «Драссте!» -  кивнул он крыльцу.
Бабы ответно покивали: «До;брова здоро;ввя!» «Здоров и ты, голубь!» «Садись, оддыхни;!» «Садись - отпы;шкайсе, не бои;сь - не съиди;м!». 
«Да, хо;ли-мо;ли, заболел я!» - Москвич протянул приветственную руку Ананасу.
«Как это?» – удивляется тот, давая развитие теме.
«Дак, ххо;ли, вечёр домой пришол, а и сала не хочю!» - в голосе Витьки огорчение, смешанное с недоумением.
Народ ошара;шенно затих, переваривая услышанное. Первым от изумления пришёл в себя Борька, по прозвищу Блиныч (Борька – мужик в годах, обстоятельный. Он никогда не ругался матом, и «бли;ныч» вполне заменял ему крепкую мужскую лексику, выражая его неадекватное отношение к делу): «Ннуй-иб-были;и-н!» - расхохотался Блиныч, а за ним и всё собрание.
«Оо-ойи,  будь ты ки;ловат! Охах-ха– заболел! Сала, гыт, сала не хоцю!» - хохотали бабы.
«Нну-у ты дай-ёош, Витё;к! - подливает масла в огонь Ананас: Ак те и перепехни;н не нужо;н - сала не иси;ш, ак, а Ирка-та как? Спит з дочькой, али как?».
«Ну-у… - засмущался Витёк: …этоо…Оццэпи;сь!» - обозлился он вдруг.
«Витьк, а Витьк, роскажы што в Москвы;-ты!»- любопытствуют с крыльца.
«А не чё! - Витька усаживается на бревно рядом с Афанасием: Нечё хорошэво, как было, так и есь – стоит Москва! Уй, а нарродуу, хо;оли-моли, народу – што людей! А повдоль всие;й улицы – базар, но: и всё чё-то продают! Ну, чё-чё! Да всяко нечё; – хто-што, тряпка;м трясут – прям в рожу суют «купи!» А на углу окурки продают  два рубли; политро;ва банка».
Глухая тишина разом придавила крыльцо;вую округу. Стало слышно, как звонко смеются, перекликаются на реке ребятишки; где-то далеко в поле тарахтит трактор. 
«Ёом-моё;-о! - вынырнул из глубины изумлённого молчания дедко Ондрюша по прозванию Нуф-Нуф («Ну-ну, ну-ну» - приговаривал он обычно, слушая собеседника, а получалось это самое «нуф-нуф» - донимала старика одышка). «…ёо-моё! - растерянно повторил Нуф-Нуф: нехрена;уха; - приехали с орехами! Чина;рики-ты раньше, да и сразу-то после-то войны, ак забеста;к збира;ли, а топере – на;а-ко ты! нуф-нуф, нуф-нуф - осуждающе качает он седой головой, ухватив в кулак бороду: на;-ко ты, на;-ко ты, што уду;мали-то, а! Ну-ну».
«Дак ыть в свободной рынок входим, Ондрей Фомич! - стряхнул с сигареты пепел Борька, и презрительно сплюнув, свирепо добавил: ббли;нычь! - и заткнув рот сигаретой, замолчал, разглядывая носки собственных сапог.
«Задарма; типере тольке мухи плодя;цце!» - глубокомысленно изрёк  Митинька.
«Сказанул тожо – «задарма!» - возмущённо отозвалась Аграфена: Как не задарма! Я воно кормлю-кормлю ых, а оне всё-т не до;хнут! Ума не приложу; - цем ишо их накормить! Ыть нонь всё так дорого, так дорого - хош сам еш, а хош мух корми!».
«Слыхал? - обернулся к Борьке Нуф: И это называиццэ  слобо;нной рынок! Ну-ну… - ехидно нуфкает он: Ак ить ище;ковда Ленин-от звал «…подё;мко-те другой путё;й!» - ак не-эт, сами с усами! Америку-ту догоняли, догоняли, а и опеть в хвосте у этой гидры империли;зьма!».
«У-уй, ё;о-к карамы;к, гли ково спомнил! - изумился Афанасий: Ну ты даёш, дед! Да хто ево нонь спрашивает?
Нонь сове;ччиков-то и без ево хватает, навало;м - как собак нерезаных, - поддакивает Блиныч, пуская дым кольцами: по;лна, блин, Ду;малка! Си-идят, блин, штаны протирают – думу, блин, думают!».
«Нуф-нуф… Сталина на их нету! - щурится Нуф: Он бы им всем, ёок-макарёк, придумал!».
«Но-ко, Санко, как там, а? - ухватил за рубаху парнишку Ананас: но-ко «Злиццэ Ленин в мавзолее…-но-ко спой, но-ко, давай!»
«Да не буду я! - вырывается из крепкой пятерни Санко: Там матю;жны дак, мамка нахлё;шшот!».
«Ну-к, а ты мне на ушко;!».
Санко, настороженно кося глазом на затихшее крыльцо, зашептал ему что-то в ухо, Ананас хохотнул: «Ак это мы враз заме;ним – а нам какая разница, лиш бы заколу;писто! - и, озорно глянув на прислушивающихся женщин, хэ;кнул, прочищая голос: «Злиццэ Ленин в мавзолее – Ух вы, холи-моли-ти» - и подмигнув Саньке, одобряюще показал большой палец: «…говорил ыть в дваццыть первом, што не так надэ итти!». 
Насторожённое (как можно такое про Ленина!)молчание нарушил Витёк: «В-во, хо;ли-м;оли, дайй-ё;т – как поёт!» - восхитился Москвич, и все разом, как-то раскрепощённо рассмеялись, заговорили, словно с них сняли завет молчанья;  и вот уже не сдерживаемый никакими авторитетами насмешливый хохот толпы безоглядно покатился по деревенской улице, догоняя поднятую ветром дорожную пыль.
«Эка шляпа-та у тя ети;ста! - Нуф дружелюбно дотронулся ладонью до Витькиного колена: Ак, тя пошто, на котору сулему в Москву-ту носило?».
«И правда, Витьк, зачем?».
«За тем! - буркнул тот, устав, очевидно, объяснять всем и каждому свой войяж в Москву: Надэ за чем!» - коротко пояснил он, ни на кого не глядя.
«Да, ла-адно, Витёк, мы ыть с тобой друзевья;! - обнял его за плечи Ананас: Ну, ить не кажной жо день в Москву-ту катаимсе! - и снисходительно добавил, взглядом призывая всех в свидетели: Дерре;евня! А ты в само;й Москвы бывал! Ить интересной ты человек, Витёк!».
«Да, лаа-дно - смягчается польщённый Витёк: …я таак.  Магазины там… - начал он, взглянув на крыльцо: да-а, ххоли, в шопах там всё продают-то а не в магазинах!»
«Хоссподи, одурел народ!» - зароптали, зашевелились на крыльце бабы: «Мало што - по телевизиру кажут, ак ище; и в магазе;ях!  Витьк, а што народ-от – покупает, ли тольке так - присматриваиццэ? Ты-то што?».
«Дак, што - зашол в один, думаю, дай зглену – што там. А магазинище-еэ, хойли-моойли! И там – прила-вки! И там – нароод! – машет по сторонам Витька: Ну думаю, пойду прямо – где колбаса(слушатели одобрительно посмеялись), пошол, иду это, иду.., шшоо-олк лобе;шником! Опе;шыл, конешно, отшати;лсе, глежу а тамо, харя моя, блин! Дак, а ххоли…, везде зеркало;в понаставля;ли!».
«Ак, а зеркала-та пошто?» - нарушает недоумё;нное молчание Лидея.
«Где ак натоди;льня, а где ак – дурак-дураком!» - оборвала её бабка Луша, мстя за куку;еву траву.
«Ак, а в зеркала;х-от товару бо;ле кази;т - круго;м омма;н!» - догадалась Вивея.
«А у нас ак ыть и без зеркалов товару – все полки запро;станы!»
«Ак ыть то у нас, а то – в Москвы!»
«Аха, сравнила шопу с пальцём!»
«Ну-ну, ну-нуф… - неодобрительно выдыхает дед Ондрюша: «Витька, што потом -то?» - нетерпеливо ударил он себя по колену, прихлопнув бабьи словопрения.
«А што потом, што потом?! Шо;потом!  - цы;ркнул сквозь зубы Витька: А сматери;лсе, розвернулсе, да вперёд мелким шагом – осторожничаю, не пру ду;ром; руку для верности выставил, штобы хто ненароком не наскочил, иду».
«Нао;шар пробираиссе!» - хохотнул Ананас.
«...Но. Иду, по сторонам товар розглядаю. Вдрууг мине ка-ак по руки-ты махну;-ут, блин! «Заплоти;ил, што грабли-ты тянеш?! И хха-аппэ; миня за пижна;к!».
«Ну, бляха-муха!» - возмущается Ананас.
«Ой-ой! – сочувствует крыльцо: Эка беда-та, на-ко ты – за пижнак!»
«Йё;о… ххо;ли-мо;ли, думаю, плакал пижначё;к – оборвут корманы!»
«Жалко, ети;стой у те пижнацёк-от! И што ты?»
«А што я - выбраццэ с толпы тороплюсь, у;жыком вьюсь: это, мол, не хотел я… А оне: Хотел-хотел!» 
«Ккоз-злы, блин!» - резко затянулся и закашлялся Блиныч.
«Но-о,– соглашается Витька: один, ак, блин, рожа чёрна, зубы как у лошади – ну,  ма;вра-ма;врой! Глази;щя вы;валил, губи;щя вы;вернул – и на ми-ня, блин, гори;лой!»
«Ну не;-эгра – чёрножо;пик, ак што с ё взять – не;гра» - снисходительно сплёвывает Борька. 
«Кака;негра? - встрепенулись на крыльце: Отку;ль в Москвы негра? Ить в Москвы их не водицце! Што тамо-ка Африка, ли што-ли – што негры-ты?»
«Не зна-аю… - засомневался Москвич: …а токо чёрной весь, как головёшка, и по нашому плохо меме;кает «Па-аслюший, дара-гой» - это, он- коз-зёл мне, холи-моли!» - ищет сочувствия у слушателей Витёк.
«Аха,  да-да-да. Иш ты - да-ра-гоой!» - заехидничали, захихикали бабы.
«ё;ок-карамы;к!» «ё;п-пэрэсэтэ!» «Йё;ханый бабай!» - поддержала их с бревна сильная половина человечества.
«Хыйибыли;нычь, япона вош!» - придавил очередной окурок Борька: «А ты?» 
«А я ему по-на;шынски,  - а ххо;ли, едрё;на моль!..» - Витька явно упускал какие-то подробности, видимо позорящие его - Витькино достоинство, но слушателям достаточно  было намёков – они и так ясно представляли себе – что могло скрываться за Витькиными недомолвками. «Ну, холи, ладно – думаю» - продолжал тот: «…по-хорошому не понимает, ак я уже по;просту, напряму;ю:… ах ты- грю: хрен моржовый, блин, едрё;на твоя бабка! Ну, ещё там пару ласковых привернул!..»- пренебрежительно помахивает шляпой Витька(дескать «сколько вас там на рупь сушё;ных?)»
«Праэльно, так ых, девети;-етиет;ж!» - грозно потрясает кулачищем Ананас.
«И што ты думаеш? - воодушевлённый поддержкой, Витька победно тряхнул головой: …А на раз – ноу проблэм – одной левой!» - ухмыляется он: Ак, а чёрномордой-то как услыхал што бабка едрёна, сразу:  «бабки, бабки» - явно передразнивая кого-то, кривит губы Витька.
«Ёо-к макарё;к! – изумляется Нуф-Нуф: …вот ыть - про баб-от все понимают!»
«Ойи ббыль-линычь! Ну а ты?»
«А што я! Ну, выскользнул подшумо;к из шопы и алё на вагза;л. Взял билет. Сел в поезд. Оддышался. А попуччик такой ли розговористой попал, такой говорун…»
«Зонтик-то он те присоветовал?»
«А? Ахха-а! Последней, гыт, писк! Все, гыт, бабы твои!»
«Ну, и как?» - жмурится котом Ананас. «Што как?» - не догадывается Витька. «Нуу,.. бабы?» - мнётся, не договаривает Ананас: «Бабы, как? Все?» «Я те, холи-моли, чё - конь африканский?» - окрысился Москвич под дружный хохот догадливых слушателей. Афанасий Африканов хохотал громче всех, то-ли не понимая намёка, а может, снисходя к остроумию односельчан.
«Шцё-то Нинка долго!» - мудро меняет тему бабка Феня: «Мот, ково послать за ей? Но-ко, Васька, слетай, давай, лисапе;дом, привези иё!»
«Бу зделано!» - с готовностью скатился с крыльцовых перил Васька, и лихо пристукнув голыми пятками взял под козырёк.
«К пустой головы руку не пркладывай!» - пригнёл его за вихры Нуф-Нуф. «Слухаюсь, Вашбродь!» - Васька другой рукой прикрыл темечко, изображая фуражку.
«Оой ты, остряк-самоучка, шпарь, давай скорей!» - не выдержала Вивея.
«Есь, Ваша чесь!» - паясничает Васька.
«Дду;хом – туды и взать!» - начали сердиться бабы.
«Горит ботва на поле нашэм…» - Васька выкатил на дорогу велосипед, лихо прыгнул в седло, и, горланя о горящей ботве, попыли;л в заданном направлении.
«Витьк, а ты  как в Москвы-то побывал, ак сразу заметно  и говориш как москвич!» - прерывает Ананас прощальную тишину.
«Да, нуу…» - смущается польщённый Витька.
«Аха, и ругаиссе культурно, не как мы - деревня нечёсана. А«хо;ли-мо;ли» это по-како;вски, не скажош?»
«Да, это в поезде один россказывал, бутто где-то в Африке, ли где-ли,  есь женский празник – ну, вот как у нас восьмое марта. Тольке у их в этот день бабы мужыков пи..» - он запнулся смущённо глянув на крыльцо: «оку;чивают» - нашёл он наконец подходяший глагол: «… а и своих и чужых лопа;тят по чём-зря!».
«Ыыых!..» - общее недоумение потонуло в глухой тишине. Затем тишина прорвалась мстительно-весёлым женским хохотом, и едкими замечаниями в адрес оторопевших мужиков.
«А при чём здесь твоя «холимоль»?» -  всё покрывающим, басом уводит в сторону  бабье ехидство Ананас, спасая мужиков от насмешек.
«Дак у их этот празник-от так и называ;ицца –«холи-моли».
«Неч-чев-во; се пра;зничёк!»
«Ой- и, мотри штобы те тожо не наклали по загривку!» 
«А мине-то за што?» 
«А за присказку, нака;ркаш на свою голоу! Ить уж бывало такое в нашых краях – стары старики сказывали».
«Было, было, и я слыхивал!» - поддержал  Лукерью Митенька: «А было жывал  то-ли на Упырь-боло;ти, то-ли в старои Ладоги один непутёвый парень, имя не скажу – не знаю, а по деревне Шы;шликом ево кликали.»
«А за што прозвали-то?»
«Дак за при;сказку за ево;нную – вот за што! - сердито оборвала Лукерья непонятливую Лидку: не мешай слушать! Давай, Митинька, росказывай»
«Ак, у ево на всё одна присказка была «А шыш-ли мне!», «А шыш-ли ты?», «А шыш-ли?! – мол  «не боюсе нецево;, всё мине-ка непоцё;м». 
"Ак шы;шлик и есь, а как жо! -  презрительно скривила губы бабка Луша.
«…и вот, вдруг пропал тот Шышлик, пропал-про;падом – да и по сю по;ру, ровно в воду ка;нул -Митинька вздохнул, кашлянул, пряча усмешку:…а это его дедко Шыш забрал к себе, и замест коня катаицце на ём, да дрова возит, да».
«Вот те и «холи-моли!» - глянула на Витьку старая Лукерья, загадочно ухмыляясь. Над магазинной округой нависла глубокомысленная тишина.
«Игоряха-та опять Маринку прогони;л!» - вытряхнула в тишину очередную новость из своего запасника «сарафанная почта»: роспалева;лись вдрызг!»
«Оой, ну така-ли сотона;, ить всё в дому прикря;тал, всё!» - запричитали сочувственно бабы, сразу забыв о далёкой Африке с её заманчивыми перспективами. «А до бессознанья жорё;т вини;ще, ак!» «Дуу-ра будёт, ко;ли воро;тиццэ к ему» «Эк-ка девка-та была! И цё в ём нашла?» 
«Не по Хуану самбрэро!» - поддержал бабий хор Витька.
«Ить как в овине жывут, как в овине!» - скорбно качает головой Анисья: «Он спилсе, а ёй нецё не надэ. Каки; то;льке мужыки нонь пошли беззобо;тливы!» 
«А мне-ка с Мурма;нску пишут – мама, идь к нам –  прерывает её Антонида: …с Киёву звут: мама, к нам, с Латвеи внуцька: бабушка милая, ждём тя коли; прии;дёш? А я има;: робята, вы  робята, я ить не сонцё, мне вас всех-от враз не обогреть»- она замолчала, розглаживая на колене подол юбки. Бабы запокачивали головами, мужики прятались за папиросным дымом.
В эту задумчиво-грустную тишину  влезла Сарафанная почта: «Вчера бригадирка: «Ой на Фо;фаносськой коровы недоё;ны уж которой дён – доярки пья;ны!».
Новость мигом взбудоражила всех: «Но, ище; не ци;шшэ!» «Ото ции; жо таки;?». «Да з городу вернулисе две фефёлы». «Ак а доярок-от нет ак, ить все уж ста;ры, ак,.. а оне-соплю;хи, виш, розбаловалисе по городам-от, дак!»
«Бывала я тожо в городу- то; у Зинки - тихий голос Анисьи потушил вспыхнувший бабий базар: …по подоко;шоцькю транваи бегают, машыны гудят; робята беш шапки бежат, и дефки – юпки вышэ коли;н, все голодыроцьки,.. - засмеялась, прикрыла рот ладошкой: …молодя;жка – все в опо;роцькях бежа;т, бежа;т».
«Ак, говорят и там-то пьянка тожо - вот беда-та бедная: мужыки пья;ны, а и бабы туды жо, пьянее пьянова!  Ци;ис-ста беда!» - возмущённо качает головой Аграфена.
«Лони;сь-от дак и молодёж-от была не така,  эдак-от и не; пили как ноне-то!» -попеняла Лукерья: «И гуляли весело!». 
«…и;здила я…» - не слушает её Антонида: «в Латвие внуцька-то живет, пятьна;ццеть годков ёй, а Е;нька уж и рукой махнул – а пусь, гыт, как хоцёт: все так, дак и она так! Острижона на;;лысо – тольке гребешок на макушке, как у петуха; на ногах бро;дни по саму…до не;льзя – модно виш так; на пле;цех мешок – не мешок…страм да и тольке!» - Антонида огорчённо поджала сухие губы, затем, вдруг вспомнив что-то приятное, весело заблестела глазами:..А молодиця-та до то-ли хоро;ша - не ра;зу «настра;ть» не говаривала мине;, ну не ра;зику!» - умилялась старушка счастью сына, и, горя желанием похвастать ещё, набрала воздуху, открыла рот, но внимание слушателей отвлекла Лукерья: «Нека;к Нинка и;дёт!» - щурится Лукерья в пыльный горизонт дороги.
«О, и впрямь! Наконец-то!» -заволновались на крыльце, всматриваясь в движущийся по дороге велосипед: «Она –она!» «Ну, слава те на; те!» - облегчённо-радостно завздыхали, поднимаясь на ноги бабы, держась за поясницы, поглаживая затёкшие от долгого сидения ноги.
«Здрассте всем!» - спрыгнула с багажника велосипеда Нинка. Погремев ключами, хлопнула дверью.
Народ не спешил заходить следом, тактично выжидая, пока пригласят.
«Слыхали?» - по ступенькам с авоськой в руке поднималась Анка-ягодка, прозванная так за её при;сказку «ягода-малина»: «Драстуйте!» - кивнула всем сразу, оглядела присутствующих: «Дашка, блин-ягода-малина, з городу вернулась!»
«Кто сказал?» - оживились на крыльце(многие были ровестниками Дарьи).
«Сама видала. Вечё;р свет в дому горел. Я в окно заглянула – сидят Нелька, Алефтинка».
«Слетелись ди;вы городские!» - выпятила презрительно  губу Лидея: «И Еро;шынска, поди;, там?».
«Ну а как жо, без ей не одна гулянка с ра;нка не пройдёт, не одна пробка з бутылки не выскочит! Гранёным стаканам жорёт! Э;тыёй ба;бы здоровья хвата;т – така закорё;нок - я те дам: трёх мужиков пе;режила, уж каково мужыка дёржыт!»
«Уй, с ей лучче не связываццэ, ка;жнова загло;тит!».
«Ак ыть не пьёт Дашка-та!». 
«Аха - мимо льёт! Все оне городские такие!» - презрительно хмыкает Анка-ягодка.
«А по;лно-ко напра;слину-то возводить! Скажы, спуга;ласе - ить Шурка-та мимо дашкиных око;н с роботы – на роботу…».
«А чё мне пуга;ццэ? Очень на;дэ!».
«Ой-ой-оой, а то нет!». 
«Ак оне ить с ма;лку вместе Дашка-та с Шуркой: в школу – со школы, до армии з Дашкой дро;лилсе, ждать наказал, а сам бабу оттудова првёз!».
«Ак потому Дарка-та и уехала в город, да виш, не пожилось её што-то в городах-от».
«А коль доць-от у ево доро;дна, да баска;, пляшот эк ловко - вывора;циват коли;на!».
«Девчё;шко-то у ево баска;я, да Полина-та рано сверну;лась, сам за тятьку сам за мамку!» «А было бы думно, ак давно бы ожэнилсе!»
«Нашол бы – тольке свисни!»
«Натти;-то найдёш, как не натти. Э;воно в Охи;мосськой Сонька пропада;т! Тонколы;дая …министр –баба, тольке розверну;ццэ негде!»
«Ну, этой хош бы мужык попал: в бере;мё, да в посте;люшку!».
«Ак а мужыки-ти все одна;ковы – две руки, две ноги, посрё;дке гвоздик. А ёй кака; разниця на каком висеть!? Зашале;ла она совсем без мужа-та…» 
«Хва;-атит юбок-от – было бы хоти;ньё! Эвоно тожо, в Заборье - Ми;лька…».
«Уй, э;та по;ки с роботы иде;т, ак полконця; –  по друго;зьбам, дома-та не сидиццэ ёй, не дела не роботы не зазна;т!»
«Тихо, бабы, Дашка идёт!».
Очередь затихла. Мужики откровенно выжидающе разглядывали приближавшуюся Дарью. Бабы зашарились-заискали «како;-не зади;льё», чтобы прикрыть, не показать своё любопытство перед городской: одни шарили-искали кошельки по карманам (хотя чего их искать – всегда в руке зажаты); другие прошли к прилавку, товары разглядывают в ожидании («што щяс будет!»).
Нинка, понимая ситуацию, озабоченно выясняет:  «Ну, кому - что?»

 пояснения говоровых слов:«Ада;мова ве;ку» – очень старый, сверстник прародителю Адаму; алё – пошёл ; баска;я – красивая;  башо;на – разукрашенная; безделю;га, безде;льня(я) – ленивая, без дела;
в бере;мё – (букв) в подол, (здесь) в охапку; бро;дни  - (букв) рыбацкие сапоги с ботфортами; будь ты ки;ловат – браное выражение (килун – человек с мошоночной грыжей.); «буть ты тро;ю» – (брань) «Будь ты трижды проклят!»;  вдрызг = в дребезги, в мелкие осколки; всё-одно – всё-равно; воно – (здесь) вводное слово; вагзал – вокзал(такое произношение в окающем говоре оправдывается соединением слов «вагон» и «зал»); вы;вернет – отберёт; «вывора;циват коли;на» - замысловатые танцевальные па; гли – гляди; двужы;рой – двухэтажный; держа;ццэ – (здесь) употреб. в смысле вопроса «кто последний в очереди, за кем буду я стоять в очереди?»; ди;вно – много; доро;дна(я) – хорошая, красивая; досе;ле – до сих пор; друго;зьбы – другие избы; ети;ста(я) – красивая;  забеста;к – без денег, даром, так; загла;зно – так, чтобы он не слышал; заколу;писто = заковы;ристо – остроумно, лихо; запро;станы – заполнены, битком забиты; закорё;нок – здоровый, коренастый, толстый, крепкий;  зару;ливай – привора;чивай к нам, заходи;зашале;ла – (здесь) разгулялась до неприличия; кази;т – кажется; каме;дь – комедия; ко;ли – (здесь) если; коцькану;ть -  ударить, убить; лобе;шником  - лбом; лони;сь – (букв) недавно, вчера; (эдесь подразумевай) «в прежние-то годы»;  ма;вра – мавр; меме;кает –  говорит (сравнение с козлом); молоччёва;л – взрослым парнем (мо;лодцом) был, гулял с девками;мот – может быть; нао;шар – наощупь; натоди;льня(я) – (букв) проявляя настойчивость, преуспевает в каком-либо деле(рукодельница, искуссная швея, вышивальщица, и т.п.); настырная; не иси; – не ешь; не расписанный в сельсовете -  т.е не женившийся официально; оку;чил  - ударил,побил; омма;н – обман; опе;шыл – (букв) остаться без лошади, (здесь) остановиться от неожиданности – растеряться; опо;роцьки – (здесь) туфли; опо;рки (букв- обрывки, остатки от распоротых одежд, обуви . Вытегорский говор); отку;ль – откуда; отшати;лсе – отшатнулся; отпы;шкайсе – отдышись;  «пару ласковых привернул»  - добавил к сказанному пару нелестных или ругательных слов; побледова;тее – побледнее; перяно; – с перилами;  пижна;к – пиджак; плакал – (здесь в смысле) пропал; поди – (здесь) наверное; подшумо;к – незаметно; полконця; - (здесь) половина деревни; пору;чкавшись – поздоровавшись за руку;  по чём-зря  - по чему попало, т.е. что зрят, то и бют; прикря;тал – переломал, перебил, а вообще в вытегорском говоре «крятать» значит «двигать, передвигать»; прогони;л – прогнал, выгнал; распалева;лись – расскандалили; се;дни – сегодня; сидеть на воро;тах  - сидеть возле ворот на бревне, завалинке, лавочке; ско;илосе – случилось;  сма;лку – с малых лет;  с уста;тку – уставши от работы; тонколы;дая – тонконогая; «третево мужыка дёржит» - третий раз замужем; уло;вки – хитрости; хаппэ=хап = хвать=схватил;  хлева; - помещения для содержания свиней; хлобы;снула -  (здесь) громко с силой хлопнула; чина;рики - оку;рки; Шы;жлик» - сказочное, никому неизвестное, маленькое, взъерошенное, бесполое существо, без роду и племен.  Словом «шы;жлик»  обозначали всё малюсенькое, топо;рщащееся; «шы;жликом» могли назвать что угодно:  шутливо-ласково, или неодрбрительно непослушного ребёнка, и что-либо торчащее небольшое топорщащееся безвредное. Шыш (по северной мифологии) - Хозяин леса Лешой, Леман,– а если  он в человеческом образе покажется - дедко Шыш – большая шишка, а  «шы;жлик»  - его внук - маленький старичок-лесовичок. В иных сказках «Шыш» - имя лесного неведомого колдуна, которым пугали детей; э;воно – там, тут, вот.