Светлый артист. Оса. Конец
Вопросы, на которые нет ответа ...
Чтож, дослушаем воспоминания Веры Каррели.
Лето 1912 года мы снова провели за границей. По совету своего московского доктора Заседателева Леонид Витальевич поехал в Эмс, чтобы подлечить трахею, которая у него стала чувствительной, и он часто простужался.
В Эмс мы приехали под вечер, остановились в отеле, который находился в огромном парке, полном цветов и сосновых деревьев. Вечерами солнце медленно опускалось за горы, удивительно красиво освещая небо жёлто - розовыми красками, а в воздухе стояла такая тишина, что ни один листок не шевелился на деревьях. "Вот тишина! Вот красота!" - говорил Леонид Витальевич довольный.
Переодевшись после дороги, мы спустились в ресторан. Постепенно сходилась публика, спокойная, чопорная и тихая. "Уж не в монастырь ли мы попали? Уж больно здесь всё благочинно! - пошутил Леонид Витальевич.
Столик рядом с нами был пуст, но скоро к нему подошли - полная дама, высокий господин и молодая высокая девушка. Они сразу нарушили тишину зала, заговорив громко по - русски:"Ну и жара! Хоть бы дождик пошёл!" Мы переглянулись, обрадовавшись соотечественникам, а вскоре услышали, как дама сказала мужу:"Смотри, смотри, да ведь это Собинов!" Все трое уставились на нас. Собинов не удержался и, засмеявшись, ответил:"Я, я самый!" Улыбаясь, все мы поклонились друг другу. Как мы потом узнали, это была одна из многочисленных семей Толстых из Петербурга.
На другой день Леонид Витальевич начал лечение - ингаляции, подогретая минеральная вода из источника, всякие процедуры... Когда он освобождался, мы гуляли или, взяв экипаж, ездили по красивым окрестностям. Вечерами сидели с Толстыми на большой террасе и говорили о театре, музыке и живописи...
Портье отеля посоветовал нам подняться на гору, где было намного прохладнее и откуда открывался прекрасный вид на город. Кроме того, он сказал, что там есть прекрасное кафе и ресторанчик. Ехать надо было по фуникулёру, который шёл среди высоких, покрытых лесом гор. Приехав, зашли в кафе, которое было расположено на площадке горы, с действительно замечательным видом вокруг. "А воздух! Одно упоение!" - сказал Леонид Витальевич. Затем он предложил:"Не кутнуть ли нам сегодня раз тут есть и ресторан! Выпьем по стаканчику, доктор разрешил".
Собинов попросил меню. Кельнер соблазнил:"Из Эмса ещё никто не уезжал, не пообедав, у нас - кухня превосходная! Вечерами здесь особенно красиво. Вся площадка иллюминирована фанариками,а внизу блещут огоньки домов, окружённых горами. Очень феерично!" Собинов подтрунил:"Кроме таланта поддерживать престиж ресторана, вы ещё и с поэтическими наклонностями".
Пока мы выбиирали блюда, Леонид Витальевич пил пиво. И вдруг он сильно поперхнылся и почувствовал, как что - то попало в горло. Вместе со страшным кашлем из горла вылетел маленький комочек. Это была умирающая оса, которая, попав случайно в стакан с пивом, сильно ужалила Леонида Витальевича в горло. Бедный Собинов стал сильно растирать горло, т.к. боль была очень острой, ему стало трудно говорить. Все поняли, что "кутёж" пропал и нужно сейчас же ехать в отель.
Когда Леонид Витальевич мне что - то сказал, он так смешно это произнёс, шепеляво, с едва поворачивающимся языком, что я едва удержалась от смеха, хотя мне было его безумно жаль. Я быстро пошла к фуникулёру, боясь рассмеяться. В фуникулёре Леонид Витальевич смог сказать всего несколько слов: острая боль его страшно мучила, становилось трудно дышать, и он продолжал растирать горло в надежде, что ему станет легче. Приехав в отель, он сорвал воротничок, галстук, сбросил пиджак и пошёл на балкон, думая, что ему станет легче. Я подумала, что всё скоро пройдём. Вдруг Леонид Витальевич выбежал с балкона с побледневшим лицом и сказал едва понятно:"Я задыхаюсь! Мне нечем дышать! Скорей за доктором!"
При виде его в таком состоянии у меня чуть не подкосились ноги. Я кинулась к двери, на лету сказав:"Иди скорее в ванную и приложи холодное мокрое полотенце к горлу". Сама я бросилась к портье, чтобы он вызвал доктора. Сказав ему, в чём дело, я стрелой полетела наверх. Леонид Витальевич сидел, откинувшись на спинку кресла с широко открытыми глазами, раскачивался из стороны в сторону, держал у горла мокрое полотенце, раскрывая и закрывая рот, стараясь ловить воздух. Я была в ужасе и, вся дрожа, бегала в ванную, меняла холодные компрессы. Но это мало помогало. Я смертельно испугалась, что ему станет дурно и стала прикладывать компрессы ещё на голову и на сердце.
Доктор, узнав что случилось, немедленно приехал. Он сделал какое - то впрыскивание, посмотрел горло и сказал:"Скорей, скорей, лёд и что - нибудь, чем его колоть!"... Получив на кухне лёд в большой медной посуде и ступу, я вернулась наверх. Доктор велел:"Колите скорее лёд на самые маленькие кусочки и беспрерывно(он повторил это два раза) давайте ему глотать". Страшно перепуганная, я спросила:"Доктор, это опасно?" -"Нет, нет, конечно, нет!" - ответил доктор. Но в этом "нет" я сразу почувствовала, что это просто отговорка для успокоения. Я принялась колоть лёд и давать Леониду Витальевичу микроскопические кусочки.
"Ну, вот это пока всё,что можно сделать. Я очень надеюсь, что лёд скоро поможет. Немного попозже попробуйте увеличить кусочки льда. Кладите также на горло и на голову мокрое полотенце. Я скоро снова заеду и на всякий случай останусь всё время дома, так что можете меня вызвать в любой момент", - с этими словами доктор ушёл.
Собинов очень страдал, дышать было почти невозможно. Всю ночь я давала ему глотать лёд, увеличивая размер кусочков. К счастью, через некоторое время лёд стал несомненно облегчать дыхание. За ночь доктор приезжал ещё два раза, сделал ещё одно впрыскивание и сказал:"Всё идёт хорошо, не беспокойтесь". Но бедный Леонид Витальевич ни на что уже не реагировал, он был измучен. Мы промучились до пяти утра, после чего Собинов стал дышать почти свободно и уснул как убитый. Утром приехал доктор. "Пусть спит. Ночь у него была очень тяжёлая. Теперь всё позади... Я заеду позже!" - сказал он. В этот момент Собинов проснулся. Он был совершенно разбит и сильно охрип. Десятичасовое глотание льда, плюс холодные компрессы сильно простудили горло. Но дышал и говорил он уже спокойно. Доктор сказал:"Поздравляю вас. Вы, конечно, не знаете, что такой укус осы, какой был у вас, в глубине горла, мог привести к смертельному концу от удушья".
Мы задержались в Эмсе, чтобы закончить лечение простуды. Уезжая, Леонид Витальевич был уже совсем здоров, трахея и горло были в отличном состоянии.
Но он очень долго не мог забыть происшествия и, когда что - нибудь пил на воздухе, закрывал свой стакан блюдечком.
P.S. Моя признательность и огромная благодарность К.Н. Кириленко, составителю
двухтомника статей, речей, писем, воспоминаний Собинова и о Собинове,
из которых я почерпнула много интересного для себя и, надеюсь, для мои
читателей.
Свидетельство о публикации №221090200711