Путь к истине. Роман. Продолжение

    КСТАТИ, ОБ ОДНОМ ИЗ ТАКИХ СТЫЧЕК С ПОНОЖОВЧИНОЙ…

    А дело было где-то под Ярославлем…
    Точнее – поближе к Костроме…
    Так случилось, мне тут как будто не хотя, сказали про одно место, где собраны и вроде работают пацаны, вроде моего. Типа реабилитационного центра для наркоманов. Жильё, работа… Слишком много «вроде», но всё равно надо бы проверить.
    Община какая-то.
    У них даже типа призыва, что ли, стих на стене краской написан:
        Стремитесь поцаки туда,
        Где нет законного труда,
        Где сеют мак и коноплю…
    А четвёртая строка была нечитаема, усердно стёрта кем то. Только след остался – строка была когда-то.
    Вот я и направился разведать это самое «райское» место: огромный свинокомплекс, часть которой представлял что-то вроде лагеря для заключённых.
    Забегая вперёд, скажу конечно, зря я туда всунулся: сын мой всё равно там ведь не оказался, а ребята многих там от наркозависимости вытаскивали. Не нашли мы взаимопонимания. В результате случилось то, что случилось.
    *******
    Встреча приняла совсем неожиданный оборот…
    *******
    -Кишки свои видал когда? Счасс! Уввиидишшш! Это будет последнее, что тебе суждено увидеть.
    -Я не спешу. И ты туда не торопись… – досказать не успел.
    Зоновский нож блеснул так неожиданно, я опоздал… Жгучая боль на правом боку разозлило настолько, что я двигался автоматически, и, как потом выяснилось, безотказно правильно: оказывается, я прыгнул назад, а правой рукой схватил лезвие. Удар левой ноги в пах завершил сюжет. Мой недобрый приятель корчился от боли, и, пританцовывая, пятился назад. Его почти шепотом произнесённые многоэтажные слова звучали какое-то время и резко оборвались страшным криком. Всё это время я был занят собой – не до него было. В живот нож почти не попал – порезал только мышечный покров. А вот рука пострадала сильнее. Пульсирующая струя ярко алой крови – явный признак артериального кровотечения. Скорее передавить, хоть временный, жгут что-л. наложить. Не успел. Противник пропал. Исчез. Как в воду канул. Как сквозь землю провалился. И правда…
    -А-аааа-ааааа…
    Голос действительно из-под земли доносился. Оказывается, наверху – свиноферма. А ровная площадка, где мы дрались, не что иное, как крыша огромной канализационной ямы, поросшая местами лебедой. Из-за этого бурьяна я и не видел открытый люк.
    -Что? Смотреть будешь, как я в гавне тонуть буду? Уххххоооддди! Это я тебя хотел туда сбросить!!!
    -За что? Ты ведь меня и не знаешь!
    -Знаю! Сказали! И заплатили! Твои же!
    -Ну и кто я?
    -Мент ты продажный! Вот ты кто! Наркотой промышляешь! Смертью! Не жить тебе всё равно!
-Чтоб ты знал! На скидку! Да, я в канторе работал! Давно! Но ментом не был никогда! Продажным тем более! Я сам брал наркобарона – капитана милиции Лахно! С поличным взял! Про «канобис» слыхал когда нибудь? Целых 250 кг сырца конопли-полуфабриката! Он друга моего убил! Чтоб бизнес отобрать! Передозом! Позже сын мой наркоманом стал… Сосед пристрастил! Потом сын пропал. Исчез! Мне сына искать, а не с тобой воевать…
    -Ну и уходи! Слабак! Даже помощь не можешь…
    Потеря крови делало свое дурное дело. Давление видимо стало падать, пульс увеличился раза в два. Как же остановить? Причем быстро и эффективно. Сделав несколько шагов, я нагнулся возле молодого куста лопуха. То, что надо! Сорвав, стал спешно жевать сочные стебли. Пока жевал, снял тельняшку и резал на бинты. Пятно крови на тельняшке – бурое. Значить кровь венозная. Если уже густеющую венозную кровь наложить на рану, можно сделать огромный наружный тромб! А лопух от заражения подстрахует. Молодцы мои наставники всё-таки, всему научили: и отбиваться, и раны зализывать, да и убивать тоже…
    Убивать… Он же умрёт!
    Боже! Как он там? Он же утонет!
    Когда почувствовал, как едят мою голую спину комары, рука уже была забинтована, еле-еле кровоточило. Поднял с земли ветровку, пошёл искать, чем помочь. Когда я стоял возле открытого люка с длинной – метра 4 жердью в руках, видно мой вид действительно был страшен: черная, как плащ, ветровка, до глаз натянутый капюшон, измазанные кровью и грязью лицо и пузо… Смерть с копьём во плоти…
    -Чур! Чур меня! Уухххоодиии! Не хочу умирать! Боже! Спаси меня! Больше никогда…
    Он рыдал, причитал…
    В горле моём застрял ком. В ушах шумело растущее давление. Жердь медленно опускалась всё ниже и ниже. А вдруг не хватит? Какое там дно…
    Хватило! Даже торчит сполметра!
    Снизу на меня смотрели глаза уже совсем другого человека. Они молили о прощении, они были полны слёз. Они были как у младенца.
    -Это ты? Прости! прости… прости… Я ведь не знал… Христом богом прошу, прости! Никогда не согрешу! Прости!
    Эти слова он шептал уже лёжа на траве.
    -Дальше сам… Я крови много потерял… прощай!
    -Прости…
Эти слова он шептал, шептал…
     -Прощай! Может и не свидимся никогда… А может… Пути господни…
    Шум в ушах. А вслед всё не смолкает шепот:
    -Прости…
    Шатаясь, иду к машине. А сам, сам того не осознавая, шепчу в ответ сквозь слёзы:
    -Прощаю… Боже, всемогущий, прости его, грешного…
    А в ответ всё слышу:
    -Прости… Прости… Прости…
    Грешен человек. Да любой грешен. Но не каждый встанет на путь истины. Что же такое должно произойти, чтобы человек встал на этот самый – путь истины? Получить нокаутирующий удар судьбы? Оказаться на волосок от смерти? Потерять самое дорогое?                Позже, уже много лет спустя, был ещё один эпизод: чем-то похожий, и в то же время   совсем не похожий на этот. Один задира пришёл ко мне, устроил скандал, у меня же во   дворе… Тщетно израсходовался весь нормальный словарный запас. А он уже на кулаки переходит. Решил остановить. Причем без вариантов: вытащил пистолет и выстрелил в воздух. А он ещё хлеще.
    -Думаешь, пугача твоего боюсь?- а дальше слова без падежей.
    Отгремел в воздух и второй выстрел,- бесполезно. Не знаю как, но третий выстрел помимо моей воли произошел: струя слезоточивого газа прошла чуть выше его головы. Жалко, конечно, мучился очень, но ведь он сам виноват.
    А потом, уже спустя недели, я вдруг узнаю новость: дебошир-то наш исправился – стал прекрасным семьянином: и жену больше не бьёт, и в детях душу не чает, заботливый стал… Да и не пьёт больше до упаду, как раньше.
    А спустя 5 лет он у меня просил прощения. Простить за то, что мне пришлось в него стрелять! Осознал человек свою ошибку. Молодец! Значить есть ещё в нём человеческое…
    Иной бы наверное всю жизнь не перешагнул гордыню…
    Оказывается, его нужно было всего лишь застрелить, чтоб понял цену жизни.
    Так что, у каждого свой момент, свой ключ, свои причины и доводы… Свой выстрел. Дальние поездки имеют свою особенность: есть время думать, вспоминать, анализировать. Сопоставлять факты и делать выводы.
    Всё дальше и дальше уезжаю от этого злосчастного места. Я уезжаю, а проблемы остаются. Вопросов стало только больше. Кто заплатил за мою смерть? За что? Может, я чего-то не знаю? Не участковый же, с которым я злачные места и притоны обходил накануне. Или кто-то тенью следом ходит? Но кто? Одну такую тень я пресек уже. А то тащился за мной добрую сотню вёрст на Алтае… Не знал и что делать… Но об этом позже. Всему своё время.
Состояние моё стабильно. Вроде даже лучше. Но усталость всё равно берёт своё. К рассвету, к первым лучам солнца, организм засыпает сам собой. Каждая клеточка буквально требует отдыха. Остановившись на высоком берегу матушки Волги, выхожу из машины. Тишина. Передо мной внизу тёмная гладь воды, впереди горизонт. Тонкие, нежные облака, окрашенные первыми лучами солнца во фламинговый цвет…
    -Боже! Если ты есть на свете, если ты существуешь, то почему ты так жесток? Верни мне сына моего! Дай мне знать, как его найти! Верни мне сына!
    Голос мой раскатами, эхом от берегов, многократно усиливаясь, уходит по реке… Уходит…
    -Прости меня за грехи мои, только сына верни…
    Опять эхо.
    -Боже, если ты есть на свете…
    Я не сумел досказать…
    Воздух дрогнул. Это ударил главный колокол какой-то церкви. Услышали значит, в небесах… А может, просто утренний звон. После каждого удара большого, присоединялись другие, поменьше, колокола. Такой звон! Чистый. Серебряный, я бы сказал. Всевышний! Неужели ты меня услышал?
    Может это мне только показалось? Приснилось… Померещилось…
    А может, именно этот колокольный звон и успокоил меня.
    Помню, я на коленях стоял…
    Дальше – бездна. Сон. Наконец-то за последние три дня…

                Мне небо сомкнулось в незыблемой точке
                Уже облака не обнять.
                Успехи, что канули в пропасти ночи
                У прошлого мне не отнять…

                ***

      -Дяденька, у тебя кровь…   
    Открываю глаза. Рядом со мной мальчишка лет пяти-шести. Дошкольник ещё. Сколько же я проспал? Солнце уже высоко. Часиков 10 наверное. Значить, поспал хоть немного: за трое суток шесть часов – это, конечно, слишком мало, но всё-таки…
    Мальчик печальным взглядом смотрел на мою руку, не зная, что делать.
    -А ты десантник?
    -Почему так думаешь?
    -Тельняшка. Мой папа тоже десантник. У него тоже тельняшка. Он тоже раненный приехал. Потом умер. От ран. Он герой. А ты не умрёшь? Ты тоже герой? Десантники все герои. Так мой папа говорил.
    Глаза, полные слёз, уставились на меня. Ребёнок, совсем ещё мальчишка, а в глазах такая боль…
    -Как ты сюда попал? Что здесь делаешь – один?
    -Не один, с мамой. Ягоды собираем. Вот сколько я собрал! – протянул мне маленькое ведёрко, где было немного земляники.
    -Попробуй, они вкусные.
    -Са-ша! – издалека послышался женский голос.
    -Здесь я, мама! Дядя здесь, десантник! Он тоже раненный! Как папа! – он зарыдал, да так, я обессилил, как-то сами собой закрылись глаза.
    -Не умирай! Не умирай, я очень тебя прошу…- мальчик плакал, прижимаясь к моей груди. – Я тебя нашёл – теперь ты жить будешь, ведь правда, не умрёшь?
    -Буду жить, обязательно буду… - левая, здоровая, рука гладила мальчика по голове. А он сладко прижимался ко мне всё ближе.
    -Саша! Вот ты где!
    Удивленные глаза уставились на меня:
    -Сссаааашшшенька…- прошептала она, по лицу медленно катились две огромные слезинки.
    Это потом я уже узнал, что мужа её тоже Сашей звали. Моё беспомощное тело ей напомнило мужа. Но она быстро взяла себя в руки.
    Она оказалась фельдшером местного медпункта, хорошим медиком, я бы сказал. Обработала раны, сделала перевязку. Благо, аптечка в машине была богатой. А сама всё время тихо, медленно говорила, говорила…
    -Когда же это закончится? Люди жить должны, создавать, строить. Детей расти. Радость друг другу дарить. А вместо этого – война… Земля наша русская хоть год жила без кровопролития? Говорят, в истории столетняя война была где-то. А у нас она вечная. Саша мой в Чечне на мине подорвался… Других вытащил, а сам не успел. Потом с кусков его собирали. Отец его, дядя Саша, во Вьетнаме был. Тоже ранен… Его отец, кстати, тоже Александр, Великую Отечественную от начала до конца… И Гражданскую… Теперь вот ты… Казалось бы в мирное время…
    -Да я лишь защищался…
    -Вижу, что не нападал. Да и… Честный ты! В том и беда твоя!
    -Ты же меня совсем не знаешь…
    -Знаю. Я многое знаю. И ночью твой голос слышала… От раскатов окна дрожали… Но не думала… Что вправду…Сашкин показался голос… Как будто с небес… Думала, померещилось…- слова звучали обрывками, она проглатывала слёзы. – Вот и пошла утром, сама не знаю, какая сила меня сюда привела…
    Нежные её руки, наложив последние швы, накладывали повязку на рану на животе.
    -Сашенька, собери-ка для дяди ягод – самых крупных и красных! Да побольше! Ему сейчас витамины как раз будут.
    Часа через два кризис миновал. К тому времени сюда пришел, вернее Сашка его привёл, дедушка.    
    -Ты как сыночек мой… Только чуток постарше…- слова Сан Саныча звучали тихо, еле слышно, как будто говорил и не он вовсе, а слова звучали в воздухе. Говорил воздух, говорила земля, говорили берёзы, Волга-матушка говорила…
    -Я знал, что наступит день, и ты придёшь… Ты спасёшь многих…
    -Да что я могу? Один. Даже сына найти не могу…
    -Не один. Ты на земле родной. И ты её любишь. Очень. А сына ты найдёшь! Он сам найдётся. Только верь. Не опускай руки. Враг не дремлет – и вас, наверное, так же учили.
    -Есть, не дремать! – я автоматически вытянулся, но перевязанная рука так и не закончила начатое своё движение. Я пошатнулся от головокружения. Сан Саныч успел меня схватить. В его худых, костлявых руках чувствовалась богатырская сила. Мне даже неловко стало – ведь я молод, в самом рассвете сил, а меня поддерживает дед. За миг в голове пронеслись миллионы мыслей. Вспомнил и про гусар Отечественной войны 1812 г. И старика Ивана Сусанина,  и монахов Минина с Пожарским, и трёх богатырей с картины…
    И думал также об этой голубоглазой моей фее-спасительнице, о тысячах таких, как она. И о мальчике, в чьих глазах было вполне взрослое понимание жизни…
    И дедушку своего вспомнил, который, как разбомбили эшелон, вместе с несколькими, как и он сам заключёнными, тоже врагами народа, пробирался к фронту – Родину от нечисти защищать. Прямо мистика какая-то: враг народа стремится Родину защищать… А ведь она, Родина, одна у нас. Другой нет. И не будет никогда. Так что, защищать – и всё тут. Как, каким способом, какими силами – это не так интересно. И неважно. Важен только результат. Победителей не судят! Да и… историю ведь победители пишут… Забывая, а чаще просто умалчивая о многом. Пустоту потом дополняют домыслами, историями о вымышленных, мифических героях. Или собирательными образами. Такими, как Василий Тёркин, например. А некоторые, зачастую пустые, как бамбук, даже трусы, а внутри полные дерьма (простите за грубость), после победы приписывали чужие заслуги себе.
*
    Отвлёкся я. Опять.
*
    Про работу… В Китае…
    В общем после той операции, когда взяли наркобарона, мне полагалось сменить место жительства. Тут ещё и покушение было. В Райчихинске. На выезде в сторону посёлка угольников. Я там, в посёлке Широком, мини-завод ЖБИ запускал. Оттуда и ехал. Про этот завод отдельно расскажу… Прижали в общем, пришлось остановиться. Идут, ясно, что драться – с цепями да монтировками… Пришлось стрелять на поражение. Старался, конечно, в кости не попасть…
    А ты знаешь хоть, как гласит главное правило снайпера?
    -В цель попасть?
    -Не совсем… Главная цель снайпера – промазать мимо всего остального! То есть: либо в цель, либо вообще не стреляй!
    Ну, я и выстрелил… В мягкое место… Точно в десятку! И поучительно, и без увечий…
    Правда, потом такая разборка полётов была! Отцы-командиры так стыдили, что хоть сквозь землю провались!
«Мишень что-ли перепутал с полушариями?»
А что я мог? Это ведь противостояние. Тут всё просто: или я их, или они меня. Что делать? Драться? Так подписка есть – на неприменение боевых искусств… А то ударишь – крякнет, а потом докажи, что ты – не верблюд! В принципе, я так и ответил. Дело списали за хулиганство при невыясненных обстоятельствах. Тем более, рана пустяковая. У меня самого два подобных ранения сквозных: так я после каждого такого комариного укуса только бешенее становился! И злее, яростнее…
    А эти придурки – они и выстрел-то реальный наверное впервые услышали! Как шмальнул – исчезли в рассыпную! Даже своего товарища раненного бросили! Скоты! Как Афган вспомню – думаю: с такими я даже в один взвод, и то опасался бы… Таких и на караул ставить страшно. И опасно.
    А потом, когда успокоились, мне и говорит моё начальство: каково мнение насчёт работы в Китае…
    Ну, что я могу ответить? Там я был всего сутки. Языка не знаю. Планов и целей будущего задания пока не знаю.
    Так и сказал…
    -Я не готов ответить…
     В общем, я действительно не знал, что ответить. Вопрос отложили на 3 дня.
    На следующий день утром под окнами моей мастерской остановился минигрузовик незнакомой мне марки. Китайский автомобиль. Зашли два китайца, просили отремонтировать телевизор. Пока я занимался их «Изумруд»ом, они занесли ещё четыре телевизора, радиоприёмник и магнитолу. Два телевизора я сделал сразу, за остальными велел прийти на следующий день к обеду.
    Какого же было их удивление, когда на следующий день они увидели, что всё работает!
    Вот тут вопрос и решился. сам собой.
Их ”переводчик” – назовём так китайца, неплохо говорившего на русском, мне вежливо стал объяснять, что есть мастерская, где предлагают мне работу. Мастерская находится в столице, является учебным заведением. Там готовят мастеров.
-Вы могли бы научить многих!
-А вы откуда знаете?
-Эти телевизоры не смогли отремонтировать в нескольких мастерских: там мастера хвастались, что всё могут. А ведь не смогли. А ты молча принял и сделал.
Вот и наступил третий день. Я пришёл и ответил ”ДА!”
-Выехать придётся с семьёй. Необходимо согласие жены.
С командиром не спорят. С высоты их взора видно намного больше.
В этот же день я заказал переговоры. У тёщи телефон домашний. В трубке раздался голос: такой близкий и родной... Как будто и нет между нами этих шести тысяч километров... Поговорили. Только дошли до главного – она и говорит: плохо, мол, слышно... перезвони...
Перезвонил. Трубку не берёт. Звонил и на следующий день, и через день... только бестолку...
Дозвонился. На пятый день. Вечером. И вот что она ответила:
-На край света увёз – я согласилась. За край – я не поеду! Если тебе семья дорога – приедешь сам!
Уж явно не её взгляд на жизнь... Влияние окружения. Тёщи...
Наутро я доложил.
-Ну, что ж. Семья дело такое... Ты ведь у нас итак в секрете. Раскрыть тебя мы не можем. Нам, а мне лично, честно скажу, вдвойне жаль, очень жаль, но тебе придётся подчиниться жене...Все мы немножко подкаблучники.
Звучало это так, хоть и не оскорбительно, но с серъёзным ущемлением. Эх, если бы тогда она согласилась, всё было бы иначе... Совсем другая судьба была бы...
Приехал. Куда денешься. Закрыл свою мастерскую, распродал мебель, зарезал корову на мясо...
Прямо как от себя отрывал...
Что осталось, загрузил в контейнер и...
А ты спрашиваешь, как в Бугульму попал... Вот так и попал.
Ну, я попал... Действительно – попал...
В самом что ни на есть смысле – “попал”...
Стали работать в школе. Директор школы – Роза Мукадасовна – несколько раз пыталась убедить меня принять от неё руководство, а я отказывался... Не знал ведь я причин её истинных... Знал бы – согласился бы... Она не выдержала этих мук, постоянных измен мужа, оскарблений и унижений; видно сгорела вся изнутри и... ушла из жизни. Повесилась в сарае. Дети остались сиротами, муж теперь в открытую шлялся...
Сколько ошибок от недосказанностей... А ведь всё могло бы быть совсем по другому...
Дальше в этих стенах находиться мне было не под силу. Я бросил работу.
Попытался открыть мастерскую, как там, на дальнем востоке. Взял кредит в Стройбанке. А банк в одностороннем порядке изменил процентные ставки... Ссылаясь на инфляцию. И я прогорел... Прогрессирующие проценты загнали меня в безвыходную долговую яму. Вот тогда я и пошёл на завод. Объяснил ситуацию. Странно, меня поняли. Директор завода предложил испытательный срок и испытательную работу – запустить станки с ЧПУ. Приступил я в тот же день, во вторник, после обеда. А в пятницу утром уже все четыре станка дали первую продукцию.
-Ильдар Яхич, я выполнил поставленную вами задачу...
-Знаю, видел. –он улыбнулся и добавил – Ты был слишком занят, наверное не заметил. Я доволен результатом! А руководитель всё замечать должен. Это ведь завод...
Он снял трубку, велел секретарю пригласить главного бухгалтера.
-Сейчас поедете в банк. Погасите задолжность.
Вот так меня вытащили за уши из долговой ямы...
В счёт будущей зарплаты.
Рано утром уезжал на работу, возвращался поздно вечером.
С заводским оборудованием я справился быстро: элементной базы хватало, а знания мои позволяли творить чудеса. Приятно видеть, как всё исправно работает, ещё более приятно чувствовать себя важным, нужным...
Ведь завод – это огромный организм, где каждый имеет своё место и назначение. Каждый выполняет свою функцию. Это и школа мастерства, и братская взоимопомощь, и отеческая забота, и защита... Сам по себе один человек, всмысле как единица, может и не имеет большого значения, но все вместе, весь коллектив – это огромная сила, потенциал. Устраиваясь не работу, не всякий сразу понимает значение коллектива.  Но зато потом!
    Когда уже определяется его место и назначение в коллективе...
   
    *
НА ТУЛЬСКОМ ПЕРЕКРЁСТКЕ
Повезло мне. Скорость была минимальной. Правда, может предчувствие, основанное на подсознательном внимании к поведению машины…
Выбоина на асфальте, которую объехать не было никакой возможности, сделало своё чёрное дело. Правый рычаг, видно давно уже треснувший, оторвался напрочь… Колесо, сильно накренившись, прижалось к кузову… Пробороздив обочину ещё метра два машина встала.
Ммм-да… Похоже, надолго… И это ещё в том случае, если найду чем заменить… Брошу машину – мигом эвакуатор заберёт… Прокопашился часа два, кое как привязал проволокой… Если очень-очень аккуратно, то двигаться можно. Надо хоть до какой-то мастерской добраться. Вилку менять – это точно. Так что ещё и запчасти искать… Двигаться! На ходу – уже получше. Спросить у кого-нибудь надо. Первый же, кого остановил, обрадовал:
-Через 3 км перекрёсток. Там есть кафе. Как раз за ним – автосервис. Ребята там хорошие. Делают и быстро, и качественно. И самое главное – недорого.
-Через перекрёсток? Смогу ли проехать, нет…
-Конечно, нет. А давай мы тебя на галстук. С аварийкой пропустят. Все мы когда-то ломаемся… Я сам там работаю. В кафе. Официантом. Всё равно ведь туда же и еду. Так что до самых ворот…
Так и сделали.
Оказалось, и кафе, и автосервис принадлежат одному человеку.
*
-Ну, делать нечего, рычаг менять придётся. Только таких у нас нет. На простой ВАЗовский, если согласны. Он у вас усиленный какой-то. Я такой впервые вижу. И сайленблоки Нивовские…
-Выбора у меня нет… А рычаги… Это мои самоделки.
-Самоделки? По виду не скажешь, качество…
-Да на заводе же делал. Я – инженер по электронике. Был…
-Не понял…
-Да что тут не понять, как раз всё понятно. Сына к наркоте пристрастили, пришлось в деревню перебраться. Пришлось уйти с работы…
-И как всегда, не помогло…
-Я смотрю, ты разбираешься… И в людях, и психологию хорошо знаешь…
-А у меня наставник хороший. Кстати! Жить будет долго! Сам сюда идёт. Иван Васильич его зовут.
Иван оказался таким, каким Иванам и полагается быть. На Иванах Россия держится. Так было всегда. Глядя на этого Ивана хочется добавить: «И всегда так будет!»
-Ну, что тут у нас?
-Васильич, ты когда-нибудь видел такие рычаги?
-В смысле – оторванные, или конструкцию?
-Конечно конструкцию! Титановые, усиленные…
-Das ist fantastish! Слов нет, одни слюни… Да тут и стабилизация другая… И откуда такой аппарат? Интересно, чьё рукоделие?
-Да вот хозяин. Говорит, сами делали.
-Не может быть! Фантастика! И сзади торсионный стабилизатор!!! Демпферные гасители…
Тут пришлось и мне включиться в разговор…
-Я и двигатель форсировал, и передаточное число главной пары изменил… Для себя делал, думал о вечном…
-А счастье было близко и далёко…- напел Иван, да так… - Что за перегрузки должны были быть, чтоб такой рычаг оторвать?
-Дороги хорошие, езда экстремальная. Да и… подгоняла нужда-батька без милости… Не от сладкой же жизни…
-А как тебя величать-то?
-Илгиз меня зовут.
-Татарин что ли?
-Ну…
-Хороший народ – татары. Верный. Чего не скажешь о башкирах… А ведь соседи только…
-Я башкиром и записан. Хоть и корни татарские. Башкиризация…
-Это тогда было. В Советское время. И сейчас что-то недоброе у вас там происходит. Говорят, игра там большая была. Мутно там что-то. – Иван продолжал разглядывать моего «Жигулёнка» на подъёмнике. – Ммм-да! С заводским аналогом только рядом и стоял…
Уставившись на рычаг, он долго думал. Даже в какой-то момент мне показалось, что он думает совсем не о машине.
-Ребят организуй, рычаг снимите. Аккуратно! Разбери, подгони, заварите. На аргон сходи на сварку. Сам! Понял? Головой отвечаешь! А мы пойдём – перекусим. Аргон – до пяти. Успеешь. Но ты всё же предупреди, вдруг что… Скажи, что я велел.
Мы пошли по остеклённому подвесному коридору в соседнее здание – в кафе.
-Неспроста ты к нам попал, я чувствую. Колись, что случилось. Сдаётся мне, ты по понятиям живёшь. У меня такое чувство, будто мы сто лет уже знакомы…
-С чего ты взял?
-Ну, брат! Это дело немудрое. Специалисты такого уровня на дороге не валяются. Их сразу прибирают. А ты сказал – в деревне. Нестыковочка, однако… Так что давай, рассказывай! Да и… Пистолет у тебя… Не спроста же ты его носишь…
-Да что говорить… Сын… Сына я ищу… Казалось бы уже все возможные места… А как ты заметил?
-Ну, это несложно. Мне тут знаешь, с какими людьми приходится встречаться! Да ладно! Рассказывай, не томи! Мне верить можно. Я сам за зря отсидел…
-Видно, и тебе толдычили, мол, власти не ошибаются…
-Однозначно…
Сидя за столиком в углу, мы продолжили.
Я рассказал, как заводы восстанавливал, как деньги через мой счёт в банке за работу ребятам распределял. Как сосед по фамилии Омаров позарился на эти деньги… Кликуха символичная… «Комар»… Как сына моего к наркоте пристрастил…
-Да, знакомая картина. Это – самый лёгкий путь к чужим деньгам…
-Как-то раз возвращаюсь с работы, а сына нет дома. «Где?»- спрашиваю, а жена и говорит, мол, сын твой, сам и разбирайся. А за пару дней до этого, когда возвращался я с работы, он спал. Причём странно. Бредил, чушь всякую нёс. Ещё и обоссался… А ведь парень уже, 14 лет… Только через несколько дней дочь рассказала, как ему мерещились ягоды на полу, как он их «рвал», «собирал» и ел… Эх, если б сразу… Да заставить этого Омарова сожрать весь его запас… Кстати, погоняла у него «Комар». Не символично ли? Может, всё иначе и сложилось бы… Только… Узнал-то с опозданием.
Так вот. Прихожу – а сына нет. Пошёл искать. А куда пойдёшь? Время 9 часов вечера! Темно во дворе. До этого ведь целых 2 часа отношения выясняли. Стою во дворе, а Найда, собака наша, то не задние лапы встаёт, то к земле прижмётся… Прямо умоляет отпустить. Похоже, дворняжки – лучшая порода собак.
-Что, Найдёныш, помочь мне хочешь? И ты конечно, тоже беспокоишься. Может поможешь? Пойдём, поищем…
Отцепил. А она побежала прямиком к дому напротив, через улицу. Там многоквартирные двухэтажные дома стояли. Прибежала, царапает подъездную дверь, просит впустить. Открыл – зашла, обнюхав, добежала до лестничной площадки, вернулась обратно, вышла и помчалась к следующему подъезду.
Прибегаю. Сходу открываю дверь. Найда бегом на второй этаж. Встала на задние лапы, тянется к лестнице на чердак. А сама прямо как человек, то ли плачет, то ли лает, умоляет… Прибежал. Тут кто-то дверь открывает, нос свой длинный суёт…
-Назад! Исчез! – говорю, - Мухой!
Дверь захлопывается, а я как мультяшный Бэтман устремляюсь вверх. Открываю люк, а снизу Найда просится. Только успел её поднять, устремилась куда-то, даже и не успел заметить. И тут… Такой она голос подала, даже сейчас, спустя уже много лет, жутко вспоминать… Бегу к ней, спотыкаюсь, падаю… Опять встаю, бегу… Опять падаю… Прямо как в кошмарном сне…
Наконец добрался. Найда, высунувшись из окна, смотрит вниз и скулит. Смотрю – внизу Ильнур. Лежит как-то в странно изогнутой позе… Хватаю Найду и вниз. Через мгновение был уже возле сына. Парни, что толпой стояли недалеко, когда я заходил в подъезд, исчезли куда-то. Но об этом я подумал намного позже. А надо было, оказывается, сразу! И бить на поражение! Но поздно. Поезд уже ушёл.
  Ильнур не дышал. Признаков жизни не подавал. На лице была гримаса блаженного наслаждения…
Умирает!!!
Дал несколько сильных пощёчин и брызнул снег на лицо.
Ильнур страшно широко открыл глаза, также широко открыл рот и судорожно стал прямо глотать воздух… Смотреть на него было страшно. Вдруг он так же резко изменился: стал вроде как нормальным. Повернулся, посмотрел на меня, улыбнулся.
-Па-па… А я спать хочу…
И отключился…
-Ильнур!!! Не спи! Открой глаза! Не спи!
Бесполезно… Уснул…
Я быстро прошёлся пальцами по конечностям, пощупал позвоночник. Переломов, кажется, нет. Слава богу! Упасть с крыши 2-х этажного дома и ничего не сломать! Просто чудо!
Найда, не зная что делать бегает вокруг, облизывает ему то лицо, то руки… А сама скулит непрерывно…
Эх, сорванцу бы моему хоть капельку того ума, каким Найда обладает…
Принёс на руках домой.
Делая принудительную гимнастику, стал восстанавливать кровообращение. Наконец, он задышал ровно, сердцебиение вроде стабилизировалось. «Эх, - думаю, - систему бы с холинолитиками!»
-Ты ещё и медик?
-Есть немного… Военно-полевая хирургия…
-Где служил?
-Подписка у меня. О неразглашении… Так что, извини, я не отвечу…
-Ладно. Настаивать не буду. Всё равно подписка когда-нибудь закончится. Тогда и расскажешь. Если захочешь, конечно…
-Так вот, о сыне… На чём это мы остановились? Ах, да! Домой принёс. На следующий день ему стало получше. Кризис миновал. Зато наступил другой – ломка началась…
Ильнур не находил себе места, рвал на себе одежду, себя не контролировал. Мерещилось всё что угодно…
Вот к примеру, срывается он с места, прыгает с кровати на пол, обоими руками как будто что-то собирает, толкает в рот:
-Ягоды! – говорит, - Так много!
А уходя на работу пришлось пристегнуть его наручниками к кровати…
Когда вернулся… Его не было…
Снял наручники, непонятно как. Но дело не в этом – он опять за дозой, получается… Беглый осмотр дома показал: взял из дома все деньги. Вскрыт шкаф: сломан замок. Открываю – пистолета нет!
За несколько дней до этого мне пришлось «успокоить» хулиганов на улице города. Там бабка семечками торговала, а эти сорванцы вздумали её ограбить. Я по чистой случайности оказался рядом. Действовал как робот. Сам не успел понять – слишком быстро всё произошло. Газовый револьвер, переделанный под малокалиберные патроны, оказался у меня в руках, а его хозяин, сорвавшись с рук, пустился наутёк.
Остались только я, бабушка и злополучный револьвер…
Заявлять о происшествии я не стал. Тем более, оружие оказалось небоеспособным: не совпадал боёк. Ведь для малокалиберных патронов удар должен быть на край гильзы. Хорошо, что они не знали этого. А то ещё неизвестно…
-Так он что – с этим пистолетом сбежал?
-Да. И ещё мой кинжал прихватил с подводного комплекта… Режик-то боевой...
-Ты ныряешь?
-Бывало… Раньше…
Делать нечего – надо искать.
…Только поиски так ничего и не дали…
Вернулись домой уже глубоко за полночь. Усталые. Отчаявшись от безисходности. Ну, думаем, утро вечера мудренее.
А дочь так и не заснула, говорит:
-По телефону сообщили, чтобы срочно позвонили в милицию…
Дежурный сообщил, что в соседнем районе задержали мальчика, по приметам похожего на нашего Ильнура…
По прямой – меньше пятидесяти километров – доехали за полчаса.
Ещё с порога нас встретил дежурный.
-А я ведь знаю вас. Роза Мукадасовна моим учителем была. Бывал я у них дома, и вас там видел раньше…
Мы стояли, не ожидали ведь, что так тепло встретят.
- А сын… Где же сын сейчас?
-В детской комнате. С психологом.
Сумели договориться. Как будто ребятишки нашли оружие, хотели опробовать, а пистолет не стреляет, тогда решили сдать в милицию. Они сами в милицию шли…
-Показать бы ему, чем такие глупости заканчиваются, как заключенные в камерах сидят!
-Проведу я для него экскурсию. В подвал. Может хоть немного образумится.
Через часа полтора, уже с первыми лучами солнца, поехали домой.
Надо менять место жительства… Оторвать его от круга общения.
Пришлось. Ещё один переезд… Уже четвёртый за нашу семейную жизнь… А ведь в народе говорят – два переезда равны одному пожару. А ещё поговаривают: лучше жену меняй, чем пятый переезд…
Мудрость народная.
А народ зря не скажет…

    ИВАН – ОН И В АФРИКЕ ИВАН.

-Ты о себе-то так и не рассказал ведь ничего. Сам же сказал, что история…
-Да не такая уж жгучая, как у тебя. Но «тёрки» с ментами и у меня произошли… Глупо, конечно. Но поучительно.
-Ну, не томи, расскажи…
-Любовная это история…
-Расскажи… Не томи…
-Учёным я был. МММ-ддаааа… Был… Впрямь как в прошлой жизни… Как будто про кого-то другого, не про себя… - он усмехнулся, опустил голову, поправил волосы. Хоть и что там поправлять – стрижка под ёжик…
 Кризис был в те времена. Денег не было: зарплаты задерживали, сбережения с книжки не снять… Наш закрытый НИИ не исключение. Чем только не выдавали зарплату: начиная от гвоздей и булавок, кончая автомобилями… Вот и у нас в счёт зарплаты путёвку на юг предложили. Всего одна путёвка, а желающих – весь коллектив. Решили разыграть как лотерею. Посчастливилось мне. Так я и стал счастливым обладателем путёвки. Времени на сборы практически не оставалось, наспех собравшись, я уехал.
Бывший Артек, кое-как переоборудованный под санаторий, вместил в себя самый разносортный люд: были и спортсмены, и колхозники, и нефтяники.
В первый же вечер захотелось же мне посмотреть, как солнце в море уходит на ночь… Сказочный вид. Неповторимо! Стою на горе, любуюсь. Солнце закатывается. Последние отблески его лучей играли на зеркальной поверхности моря.
Уже совсем темно стало. Луны не было. Бездонно чёрное небо покрылось миллионами звёзд. Красота сказочная. На небе – звёзды, внизу под горой – море. А на море – те же звёзды, только танцующие свой сказочный танец…
И тишина… Тоже сказочная…
И вдруг…  Звук какой-то, непонятный, какой-то неестественный что ли…
Прислушиваюсь. Плачет вроде кто-то. Вытягиваюсь, прислушиваюсь. И правда, плачет кто-то. Карабкаясь, иду на голос. Спотыкаясь об случайные преграды, наконец добираюсь: сидит молодая особа, обоими руками держится за пятку левой ноги и обиженно плачет. Такая потерянная, хрупкая, нежная.
-Может помочь?
Нога в суставе опухла, больно наверное.
-Не сломала? – спрашиваю.
-Не знаю… Болит очень…
-В больницу бы. Давай, попробуем идти.
Сначала нёс на руках, но при полной темноте пришлось идти очень медленно, с такими темпами мы и до утра бы не добрались. Остановились передохнуть. Она прижалась ко мне всем телом, как к близкому, родному.
-Мне холодно…
Не знаю, сколько мы просидели так, прижавшись друг к другу, укрывшись одним моим костюмом, вдруг стало светло: появилась луна. Надо идти. Встали. Я опять хотел было её взять на руки:
-Я сама…
Пошли. Она с трудом перебирала ногами, но опираясь на меня прижавшись друг к другу, мы пошли. Она так прижималась, такое от неё шло тепло, такие импульсы притяжения… Я еле себя сдерживал…
Так, слившись воедино, мы даже не заметили, как спустились. Потом долго искали хоть какой-нибудь травмпункт, но везде было закрыто. Уже отчаялись, устали. Да и время наверное близилось к рассвету. Тут машина появляется на пустынной улице – вот спасение!  Машу – остановились! Милиция оказалась. Объяснил ситуацию, они отнеслись с пониманием. Даже до больницы довезли. Оформив её, побрёл домой – в свой коттедж… А она осталась. И душа моя тоже… С ней…
Ооо! Какое было это мучение, дождаться до утра! Уставши, заснул под самое утро. Так крепко, так сладко… Сны какие-то сказочные приснились. С ней. Как продолжение нашей сказочной встречи…
Когда проснулся, солнце стояло уже высоко, время клонило к обеду. Меня как будто молния ударила – я соскочил, наспех одевшись, побежал в больницу. Оказалось так много больниц! И все похожи! А я ночью и не запомнил, какая была из больниц…
Только к вечеру нашёл. Больницу. Только её там уже не было. Оказывается, утром, когда сделали снимок, серьёзных повреждений не оказалось. Сделав перевязку, отправили домой… Где она теперь – никто не знает…
Я потерял покой: не ел, не пил, не до отдыха уже было…
Я потерял голову! Влюбился я!!!
Целыми днями с утра до ночи я бродил по городу, обходил всё побережье, все пляжи… Так прошёл почти весь отпуск. Я уже отчаялся.
И вдруг…
Выходя из какого-то магазина сувениров, лицом к лицу встретился с ней…
Я потерял дар речи, земля ушла из под ног.
А она стоит передо мной, улыбается на всё лицо, глаза горят…
-Как долго я тебя искала…
Знала бы она, как искал я! Как проводил бесконечные бессонные ночи с мыслями только о ней. Взял её за руки, сам того не замечая, произнёс:
-Больше я тебя никогда не отпущу…
И не отпускал. Ни днём, ни ночью. Мы не замечали время, для нас не существовало ничто и никто. Только мы. Она и я. И любовь. Огромная, как небо. Яркая, как солнце. Манящая, как звезда. Жаркая, бесподобная, неповторимая.
Дни пролетели как мгновение. Срок путёвки истёк, до конца отпуска остались считанные дни. Решиться надо. Только не знаю, как. Здесь – любовь, а там – семья. Не знаю, правильно ли поступил, но я по факсу отправил заявление на увольнение, жене написал письмо о том, что влюбился, и правильно будет расстаться. Вот так и развелись. Да что говорить: семьи у нас в принципе и не было. Детей нет. Квартира служебная.
Снял я домик. Маленький, но уютный. Жить стали вместе. Деньги кончались. Надо было искать работу какую-нибудь. Тут идея сама пришла. Барыга один предложил немного улучшить состояние иконы. Он её купил у кого-то за копейки, собирался продавать уже за реальные деньги. Причём эта сделка открыла для меня новые горизонты. Качество моей работы, поскольку я очень старался, действительно было высокой. Слава пошла. Это оказывается целая отрасль, реставрация икон. Своя клиентура: заказчики, поставщики, посредники, даже случайные покупатели. Так что словесная реклама о моей деятельности распространилась практически сразу на всё побережье. Заказы пошли. Ну, само собой понятно – прибыль! Кто-то покупал икону, приносил на реставрацию, потом продавал, а следующий хозяин имел желание тоже навариться. Бывало, одна и та же икона посещала мою мастерскую пять-шесть раз. Растворители, лаки, химикаты. Тут ещё подруга эта…
Ты уж извини, не буду по имени её называть… Забыть хочу… Как будто и не было её никогда… Как сон… Вроде было, а на самом то деле – как будто лишь воображение.
Начала она тоже… Кистью махать… Мазню всякую создавать…
Безвкусица, конечно. А я, дурак, возьми да ляпни, мол, подучиться немного не помешало бы. Учителя найти…
Вот она и нашла. Художника одного. От слова «ХУДО». И закрутилась у неё новая карусель…
Когда я понял, уже поздно было. Она всё меньше бывала дома, вот ночевать не пришла. А я, тогда ещё не оценив предстоящую беду, прождал всю ночь, и чуть только настало утро, наведался. Застал их ещё в постели. Уговоры не помогли. Она не соглашалась возвращаться. «Люблю», говорит. А меня? Не любила? Когда все аргументы уже были исчерпаны, я развернулся и пошёл домой. Пытался успокоиться – не тут то было! Не стерпел – схватил двустволку и вернулся. Взвёл курки.
-Или ты вернёшься, или останешься здесь трупом. Пристрелю обоих. Но есть вариант получше. Вернись… Я тебя прошу…
Тут художник что-то начал, я не выдержал – нажал. Выстрел сбил люстру на потолке
-Ладно Вань. Твоя взяла. Пошли домой.
Вернулись. Всё продолжилось так же хорошо. По крайней мере внешне.
А через неделю она опять пропала. Я опять пришёл к художнику. Дома у него было не убрано, везде были пустые бутылки. Пьянствовал, видимо все эти дни.
-Я что – дурак? С ней опять связаться? Мне жизнь моя пока дорога… Ты и так чуть не убил тогда!
Опустив голову, пошёл домой. Искал. Где только не искал я её тогда! Уже отчаявшись, на следующий день утром пошёл в милицию. А они меня развернули: три дня не прошли, якобы. А вдруг она просто загуляла… Нагуляется, мол, вернётся!
Время остановилась. Не мог спать, да и искать уже негде… Голова трещала от безисходности. Утром третьего дня я не выдержал. Прижался к дулу ружья и сидел, обливаясь слезами. Сколько сидел – не знаю. Тут вырвали ружьё с рук. Оказывается, прошли три дня, милиция начала поиски. Это они и остановили меня от необдуманного шага. Только… Какой же смысл от жизни этой, если её нет? Меня сразу же и забрали. Допросили и художника – а он всё рассказал как было: и о том, как в него целился, и как сбил люстру, и как её увёл…
Потом нашлись какие-то два свидетеля, которые якобы видели меня возле мусорной кучи. Не знаю, может и подходил… Разве всё упомнишь…
Только, когда рыться стали, сорочку её ночную нашли среди этого мусора. Окровавленную.
Дальше – всё как в кошмарном сне. Камера. Суд. Приговор. 15 лет.
Всё кончилось.
Только, оказывается, и там, по ту сторону закона тоже жизнь есть. И как потом только мне стало ясно, куда более справедливая… Там не закон, вернее не просто закон, там люди по понятиям живут. А понятия, пожалуй, похлеще закона будут… Совсем другой уровень…
Там, на зоне, в потустороннем мире, всё оказывается иначе. Абсолютно всё. Ещё до того, как я прибыл, уже все знали обо мне всё. И про иконы, и про художника, и про ложное, сфабрикованное обвинение…
Даже о том, что я скоро выйду на свободу…
Слова пророческими оказались. В стране произошли политические перемены, по случаю которых была объявлена анмистия.
И снова я на свободе. Куда пойти? Назад в Крым? Невозможно. Не выдержу. Там одни воспоминания.
Вот сошёл я с поезда. Стою на площади трёх вокзалов. Стою и думаю, куда пойти? Хоть обратно на нары соглашайся…
И вдруг…
-Иван Васильевич?
-Ну, я.
-С вами хотят поговорить.
Какие только мысли не промелькнули за эти несколько мгновений!
 Меня повезли в элитный магазин, переодели, переобули. Дальше разговор продолжился в сауне.
На следующее утро привезли сюда, то есть на это место. Здесь тогда ничего не было. Пустырь. Мы вышли из машины, а мне и говорят:
-Здесь будет кафе, там – автосервис. Это всё – твоё хозяйство. Деньги получишь столько, сколько требуется на раскрутку. Здесь – подъёмные. Их возвращать не нужно. А остальные деньги – в долг. Беспроцентно. На 10 лет. Ты за это время успеешь встать на ноги.
Вот так и начал я новую жизнь. Разгонял тяжёлые мысли, заглушал себя работой. Месяц не прошёл, первые корпуса заработали. Кафе на перекрёстке – это настоящий клондайк. А когда рядом автомастерская – вообще золотое дно. Ну, сам же видишь, глаз у тебя опытный.
За товаром в оптовые базы сам ездил. В Москве таких мест много.
И вот как-то раз, выхожу я из какого-то офиса на улицу. В руках – целая кипа бумаг: накладные, пропуска через ворота в склады… Иду, весь такой занятый, уткнувшись в свои бумаги. Ничего не слышу, никого не вижу. И вдруг…
Лоб в лоб сталкиваюсь с каким то мужиком. Поднимаю голову – передо мной тот самый художник стоит, а рядом – моя вечная любовь…
-Тттт-ыыыы?
-Ну, я.
-Так ты – жива?
-Конечно.
-Так ведь я… за тебя… отсидел…
-А от тебя по другому и нельзя было избавиться. Ты же сам дурак, не отстал, искать начал. В ментовку пошёл. Сам виноват…
-А сорочка? Вся в крови…
-Тебя обдурить…- она ехидно, в лицо рассмеялась.
-Ты… Ты…
Бумаги мои падают с рук, осенний ветер уносит их неизвестно куда. В горле пересохло, голова закружилась, в глазах – туман…
В смятении, шатаясь, пячусь назад, как от приведения.
А она с оскорбительно-ехидной улыбкой на лице всё отдаляется…
Тут под ногами откалывается кусок от бордюрного камня… Не знаю, что на меня нашло, но я схватил этот самый камень и… швырнул…
Она упала. Острым краем камень попал точно в висок. Выкатились всего несколько капель крови. Она умерла почти мгновенно. У меня на руках. А на лице так и не угасла гримаса этой самой вечно ехидной насмешки.
Московская улица, тысячи свидетелей, милиция на каждом шагу. Конечно, меня сразу же и забрали. Тут же следователи, сразу же и в суд.
И опять приговор. Тот же, что и тогда.
И судья меня освободил… Прямо из зала суда… Потому что уже отсидел… За неё… Просто смерть её догнала с опозданием…
Что поделаешь, нельзя с судьбой играть в азартные игры.
Только вот на душе нехорошо. Её нет, а любовь – осталась. По настоящему ведь любил. А теперь… Сжигает меня изнутри. Похоже, однолюб я. Душа не лежит ни на кого.
-Но ты же женат, говоришь, был. Ну, до путёвки этой…
-Не дозрел, видать, до любви тогда. Учёный народ видно, не знает толк в любви… По себе, глупому, знаю…
-Ну, Васильич, ты – ты настоящий Иван! Всем Иванам Иван!
-Да и не говори… Иван он и в Африке Иван…
***
Пока разговаривали, вернее, он говорил, а я слушал, устели опустошить две бутылки кедровой водки «Байкал» и начали третью. Почему то мы не пьянели. Это потом я уже узнал, что водка была действительно хорошей. Тут зашли ребята южные. С гонром. «В натуре полосатые обезьяны». Того гляди, шалить начнут. Один прошёл практически облокотившись на меня. В это самое мгновение его полуржавый вальтер, времен Великой Отечественной, из его внутреннего кармана перекочевал в мои руки. Под столом я его протянул Ивану.
-Вовремя ты. Спасибо.
Взглядом позвал официантку, что-то шепнул. Даже я не заметил, как пистолет оказался на подносе под полотенцем. а уж остальные – тем более. Девчонка ушла. Через пару секунд в зал вошли два охранника. В серьёзным видом, в строгих чёрных костюмах.
-Господа! Кто потерял пистолет? Предупреждаю: в помещении при оружии можно находиться только с разрешения руководства.
В зале все стихли. Переглянулись друг на друга.
-Повторяю вопрос. Чей пистолет?
Хозяин пистолета засуетился, его спутники уставились на него.
-Да не мог я его уронить…
-Твой?
-Ну…
-Документы готовьте для проверки. Ещё кто при оружии?
Вышли четыре парня – официанты. Встала пожилая женщина:
-Я кассир.
Иван улыбнулся, глядя на меня, и кивнул. Я встал.
-Я гость.
-Почётный. Почётный гость. – добавил Иван. – Покажись. Чтоб все видели.
Я встал, повернулся к публике, распахнул куртку. Аккуратное расположение оперативки с оружием вызвало чувство уважения.
-Хозяина потерянного оружия просим обратиться к вахтеру и предоставить необходимые документы. Приятного отдыха, господа!
В зале включилась музыка, народ расселся обратно за столики
-Что это было? – спрашиваю.
-Момент. Воспитательно-разъяснительный. Молодец. Спасибо тебе. После такой демонстрации ни один хулиган не осмелится ни на какую пакость. Сарафанное радио работает всегда безотказно. А этот… Он ведь понял, что пистолет-то не ронял, а кто-то вытащил. Только признаваться никогда не будет. Ребята с ним поговорят. Отдадут, конечно, железку. Но он должен станет: будет глазами и ушами. Гарантией безопасности.
-Мудро.
-Пойдём. Поздно уже. Да и машинку твою надо сходить посмотреть. Наверно закончили уже.
-Век буду должен…
-Ещё чего! Это я тебя благодарить должен! Ты хоть понял, что они грабить приходили?
-Серьёзно?
-Вполне. Хочешь, ребята с охраны сами тебе расскажут.
-Иван Васильич, я всё закончил, опробовал, всё хорошо. Можно, я домой… - мастер, который занимался моей машиной, встретил нас возле ступенек. – Это правда, ограбление предотвратили?
-Это всё твой клиент! Ему спасибо! Тонко сработал!
-Да, ребята с охраны только ушли: вон там, в бытовке – наши ребята до сих пор смеются…
-Вот! Слышал сам. – улыбнулся Иван. – Теперь ты – почти национальный герой. Принимай аппарат.
Я сел за руль, приятно вытянулся.
-Может, утром поедешь, выпили ведь…
-Да, отдохнуть не помешало бы.
-Оставайся. Пару часиков поспишь – увереннее поедешь. Наверстаешь за счёт скорости. По платной дороге поедешь – там скорость не ограничена, постов нет. В Балогое только. Там и наши стоят, и питерские. Записку напишу, им покажешь.
Через пару часов, уже отдохнувши, я нёсся на огромной скорости на север, в сторону Санкт-Питербурга. Около 140 держал. Вроде действительно много. Но для других – оказывается не так! Обгоняют меня как стоячего!
Опять размышления стали брать верх…
Все тракты у нас имеют названия. И «имена» дали люди, которые по этим дорогам ездят. Общаются, правда, чаще чисто случайно. А с появлением раций у водителей, общение стало проще, доступнее, откровеннее…
Так дорога М7 стала «Волгой», М5 – до Челябинска стала «Уралом», а та дорога, по которой я мчался сейчас в сторону Питера, получило гордое название «Россия». А дальше мне предстояло двигаться по «Коле». От Кольского полуострова, видимо переняли имя…
А мне, например, хотелось бы, чтоб от «Николая». От «Коли». Ведь столько моих друзей это имя носили. Такие ребята! Орлы!
А может, и в правду от Николая. В честь царя-батюшки, может…
Дороги… Эх, эти бесконечные километры… Пока доедешь туда, куда тебе так надо, в мыслях миллион раз кругосветное путешествие совершишь…
Тут ещё рекламные щиты. Хоть они отвлекают от монотонности!
Да! Про рекламу! Стоят два завода. Один с этой, другой с другой стороны. Оба машины выпускают. Легковые. Тот, что справа – крутыё тачки: престижные, с просторным салоном, с мощным мотором, и т. д. А тот, что слева – миниатюрные экономичные… Два щита – две рекламы. На одном – изображена крутая машина, и надпись:
«Наши машины вас мигом домчат туда, куда вы круто рвётесь!»
А по другую сторону – изображение простенькой машинёшки, а ниже – надпись:
«Наши машины не так быстры, зато безопасны. И мы рады, что они станут вашим верным помощником и другом на долгие годы.»
Вот как значить! Слишком быстро – только на тот свет. И столько не успеть из-за этой спешки!
Вот именно поэтому:

ХОЧЕШЬ ДОЕХАТЬ БЫСТРО – ЕДЬ НЕПРЕРЫВНО, И ПРАВИЛЬНО.

Да, именно так. Не обязательно топить педаль до полика. Просто решил ехать – едь. Не стой и не ползи. А какой я урок получил много лет назад – это вообще…
Ну, всё по порядку.
Тогда я только-только форсировал свой двигатель. Мощности было –на зависть многим! Собрались в Самару, выехали рано утром. Ну, думаем, за 4 часа доедем. Ребята на заднем сиденье анекдоты травят. И всё больше про быструю езду… После каждой хохмы интересуются, нельзя ли побыстрее. А я что – давлю…
-Смотри! Там ларёк вроде! Может пиво есть? Тормозни!
Торможу. Взяли пиво. Едем дальше. Потом им курево купить захотелось. Опять остановка. Я опять на газ. Уже который раз обгоняю одни и те же машины. Потом им в туалет захотелось, потом ещё и на заправку заезжали…
Как-то, разгоняясь в очередной раз, говорю:
-Раз пять наверное уже обгонял эту копейку…
А копейка та, Жигулёнок первой модели, была такого невзрачного вида, не мытая, не ухоженная… Как будто его кто-то кисточкой красил заборной краской…
Потом нас ещё постовой тормознул: ему не понравились полупьяные морды моих пассажиров. А время идёт…
И когда я остановился перед светофором на въезде в город, чуть не отвисла челюсть… Впереди, через несколько машин, стояла та самая оранжевая копейка! Которую я раз десять обгонял! Как это так, я его обгоняю, а он всё равно впереди?
Через полчаса, когда заехал на стоянку перед авторынком, увидев эту же машину, я не смог удержаться, подошёл к водителю, заговорил:
-Я же тебя сто раз обогнал, а ты всё равно раньше меня доехал! Ты что летаешь что ли?
-Нет. Я просто еду. Не гоню, и не стою.
-Я же тебя обгонял…
- А потом стоял?
- А потом стоял? Зачем гонять, если потом всё равно время за зря переводить…
-А какую скорость ты держал?
-Смотря где. 60. 70. Местами 90. Но это редко. Где знак – вообще 40… А ты поди под 140 гонял!
-Потому и спрашиваю!
-Молодым был – и я был резвым. А потом мне дед один  объяснил, как я сейчас тебе. Чтоб жизнь за зря не продувал. В выхлопную трубу.
Всё понятно, всё предельно просто.

Одна за другой промелькнули знаки ограничения скорости. 90. Ещё раз 90. Потом 70, дальше – 50, ещё дальше – вообще 30. Знак «STOP». Останавливаюсь.
Вот как, оказывается, устроен принцип принудительного торможения! Участок дороги длиной в 300 метров просто не отремонтирован. Не захочешь – тормознешь!
Ко мне подбежал парень в длинном чёрном кожаном плаще. Правая рука в кармане, точнее – что-то держит под плащом. По очертанию нетрудно угадать АКС. Протягиваю записку.
-А! В курсе! Проезжай!

*
*
- Заблудился? Остановись. Не делай никаких движений. Анализируй. Какие были последние шаги, что было до этого. Отматывай время назад – шаг за шагом. Ищи ошибку. Спасти себя ты можешь только сам, - слова инструктора всплывали из глубин памяти и становились путеводной звездой, отправной точкой, компасом. 
    Невольно вспоминаю слова другого – первого моего наставника – моей бабушки:
    -Не беги слишком быстро, а то ангелы твои за тобой не поспеют! Уберечь некому будет!
    Как робот, автоматическим движением достаю из нагрудного кармана планшет.
Там всё есть. И картограф тоже. Но ни одно чудо техники не сможет помочь, если человек заблудился в себе. Или потерял себя.
    Моя бабушка часто говорила:
    -Не беги слишком быстро, а то ангелы твои не успеют за тобой!
 Ангелы… Может правда?
Может именно они и помогли мне тогда заблудиться, и попасть именно туда, где и была беда всенародная зарыта. В очках тепловизора впереди что-то мелькнуло. Почти по пояс снег в низине. Перебрался кое как. Поднявшись на пригорок, достал планшет. Странно, радиомаяк машины почти рядом – всего каких то 200 метров! Значит, я круг дал по лесу…
А