Глава 12

12.

- Странно, наверное, чувствовать себя такой... странной? Такой же, как я?

Очевидная – правильнее сказать, ушами слышимая – тавтологичность вопроса отнюдь не смутила адресата. Даже не удивила. Наверное, понятийный аппарат, востребованный для общения в таких сложных ситуациях, в принципе несовершенен. Ну... или же попросту не сложился. За редкостью и, откровенно говоря, специфичностью участников подобных дискуссий.

Впрочем, ответа по существу - простого, в стиле «да или нет», развернутого, с пояснениями или же какого-то промежуточного варианта, как говорится, «серединка на половинку» - не последовало. Вместо этого,  молодая женщина предпочла, для начала, получить некоторые пояснения - в части мнения и позиции вопрошающей.

- Лиза… Ты думаешь, я тоже ментат?

Вопрос этот, встречного рода и уточняющего содержания, прозвучал достаточно логично. Однако... он запоздал. Минимум на одну ночь, на множество событий и еще большее число - ну, или количество - размышлений. Если, конечно, столь тонкую и неоднозначную материю, как рассуждалки-размышлизмы, можно измерять в количественно-численных единицах.

Сейчас они вовсю готовили завтрак, вместе и рядом. После совместно-последовательного выполнения множества действий утренней рутины бытия, как то: умывания и прочих гигиенических процедур утреннего рода и смысла, заправки постелей и всякого другого, необходимого и повседневного.

Ну и... После всего того странного, что с ними обеими случилось накануне.

Вопреки обыкновению, Элли на этот раз поинтересовалась, что ее девочка пожелает на завтрак именно сегодня. Вообще-то, молодая женщина обычно просто ставила свою воспитанницу в известность о том, что к утренней трапезе планируется то-то и то-то... и еще вот это... После чего, со стороны Старшей следовало ироничное предложение как-то поучаствовать в приготовлении очередного гастрономического шедевра, чтобы набраться опыта... Ну, а после еще и съесть результаты этого совместного кулинарного творчества на двоих - не позабыв, разумеется, поблагодарить хозяйку дома сего за обучение всем этим кухонным премудростям.

Все такое, гастрономическое, миссис Эллона Мэйбл готовила с множеством замечаний и пояснений, высказываемых в самом ироничном тоне. При этом она не забывала хвалить свою ученицу. Причем, почти за каждое действие, выполненное девочкой по ходу такого кулинарно-воспитательного спектакля.

Надо отметить, что подобные уроки, от своей Старшей, Лиза воспринимала буквально «на ура». Она с удовольствием принимала от нее все замечания, распоряжения и указания. И ни разу не возражала против того, чтобы Элли всегда сама определяла их домашний кулинарный репертуар – ее, кстати, забавное выражение, очередное в коллекции слэнговых шуточек, которые собирала бывшая воспитанница католического приюта. Именно по этой причине, сбой в привычном порядке действий, почему-то, задел девочку. Как будто это маленькое, совсем крохотное изменение сложившегося уклада жизни сулило какие-то иные перемены, куда более масштабные и значимые. И не факт, что такие уж приятные.

Впрочем… Нет, если признаться честно, как на духу – самой себе и без дураков! – то разные перемены с бывшей приютской девчонкой случались постоянно. С того самого внезапного побега в темноту Рождественской ночи и до вчерашнего вечера.

Между прочим, крайние перемены были, пожалуй, особенно значимыми, поскольку Лиза впервые в своей жизни почувствовала, что она не одинока. В более чем интимном смысле. Хотя бы потому, что интимные аспекты существования тела можно, в принципе, реализовать… Скажем так, вариативно. А вот то, что случилось накануне, с ними обеими, это предполагало варианты весьма редкой версии участников… вернее, участницы.

Одной участницы. С другой стороны.

Да, со вчерашнего вечера именно такой персонаж, именно для нее, для Лизы нашелся. Оказалось, что этот самый уникум:

a) существует; 

b) живет с нею рядом;

c) относится к числу любимых.

Это все точно. Без оговорок и каких-то сомнений. И это здорово!

Надо честно сказать, что это многое меняло, если не сказать - всё. Открывались такие возможности, что дух захватывало - прежде всего, у другой стороны такого... общения.

И, между прочим, было от чего! Ведь если как следует призадуматься...

Вот ты, девочка по имени Лиза Лир... Не далее, как вчера вечером - сразу же после обретения сведений о таком вот странном и значимом персонаже, который тоже может читать тебя изнутри - хотя бы тогда, когда ты к нему, к этому самому персонажу, обращаешься, столь странным образом, способом или методом... Не суть! Так вот, именно вчера вечером ты напредлагала ему - то есть ей, миссис Эллоне Мэйбл, своей Старшей! - провести целую кучу экспериментов. Бредовых и даже рискованных - в общем, самых разных! Как раз, для проверки всех этих новых возможностей - внезапных и соблазнительных! Тех, которые возникли для вас, обеих и вместе.

Надо отдать тебе должное - ты вчера умудрилась вогнать в краску взрослую женщину, хозяйку дома сего. Ты смутила... скорее даже напугала ее своей решимостью - не раз и не два! И если говорить совсем уж честно и без обиняков... Или как их там... экивоков. В общем, та, кого ты любишь, в итоге была просто вынуждена поздно вечером устроиться непосредственно у твоей постели. Хотя бы для того, чтобы... Нет, скажем уклончиво. Потому, что альтернатива, которой ты от нее добивалась, была несколько... неудобной - именно для адресата твоего настойчивого внимания.

В общем, миссис Эллона Мэйбл пристроилась рядом с тобой, прямо на прикроватном коврике, в позиции попой на коврике. Лицом к изголовью, повернувшись направо, на левой стороне твоей постели.
При этом, ноги ее были вытянуты вперед, в сторону двери... Ну и, время от времени, у нее была возможность согнуть их в коленях и сдвинуть в сторону, чтобы немного отдохнуть.

А ее правая рука...

Правую руку своей Старшей ты так и не отпустила, пока не уснула. А проснувшись, некоторое время никак не могла понять, куда это успела запропаститься твоя Элли? Куда она исчезла, если буквально только что - буквально несколько поцелуев тому назад! - ты с нежностью и наслаждением касалась губами ее кожи. Ведь она была рядом...

Эти мысли терзали тебя до тех самых пор, пока ты не сообразила, что уже раннее утро, и хозяйка дома сего, при всей любви к своей воспитаннице, вовсе не обязана была коротать эту ночь у твоей постели. Что миссис Эллона Мэйбл имела полное право провести эту самую ночь в своей личной спальне - там, наверху, а вовсе не здесь, на первом этаже. Иначе...

Иначе, по всему выходило бы так, что некая девочка - в смысле, ты! - тяжело больна. И, в дополнение к лечению разными медикаментами, остро нуждается в ободрении и утешении от своей Старшей. По возможности, в тактильных, чувственных вариантах.

Впрочем...

Давайте скажем честно, дорогие мои читатели. Известная нам девочка, по имени Лиза Лир, хотя и числила себя полностью здоровой, объективно нуждалась в том самом... чувственном. И, естественно, в том, чтобы ощущать свою Старшую изнутри себя.

Кстати, почему бы и нет?

В том смысле, что... Почему бы и не попробовать это самое... вот прямо сейчас?

С утра было как бы... неудобно. Ну, после всех вчерашних глюков, фортелей и эскапад. Ведь сама же чувствовала себя неловко от того, что Старшая имела некоторые проблемы отношения к случившемуся между ними. И все предложения - о продолжении близких контактов внутреннего рода - были... Нет, не отвергнуты резко прямо и категорично. Но оказались аккуратно отодвинуты. Как бы на будущее.

Так ведь... Вчера было вчера... А сегодня - это уже сегодня! А значит...

Будущее уже наступило! Можно попробовать снова!

Только аккуратно...

Вчерашний запрет... носил вовсе не такой уж жесткий характер! Скорее, это был вариант мягкого уклонения, от немедленного продолжения серии экспериментов, предложенной девочкой, для того, чтобы четко определить границы их нынешних взаимных возможностей, ну а потом... наметить направления для их расширения и усиления. По возможности.

А это значит, что... надо действовать!

Вдруг получится?

Однако, прежде чем проводить согласование со своей Старшей серии ментальных опытов, следовало подкрепиться. А приготовление пищи в этом доме, здесь и сейчас, было их совместным делом. Так что, имело смысл, для начала, отложить, в уме и памяти, определенные идеи, в расчете на то, что позднее, возможно, удастся их реализовать в экспериментальном виде. Ну, а сейчас - действовать. Именно в части реализации совсем других идей, кулинарного толка!

В это самое время Элли взяла в руки нож, для того, чтобы нарезать лук и сельдерей, для очередной версии яичницы... Ну, или скрамбла, не суть! Положив очищенную луковицу на разделочную доску, предназначенную в этой кухне для нарезки овощей, молодая женщина сделала кое-что неожиданное. Взяла из шкафа не оранжевую миску, в которую она обычно смахивала с доски результат своей резательной работы, а плоскую тарелку - примерно того же цвета, только на пару тонов светлее.

Это насторожило девочку. Лиза как-то даже напряглась, в предчувствии...

Она с нарастающей тревогой наблюдала за тем, как растет количество всех этих несоответствий, каждое из которых было... как трещинка, прошедшая по привычному ей образу Мироздания. Каждая из них, вроде бы, мелкая, совершенно незначительная, и не то, чтобы фатальная, для принятия этого мира, признания и ощущения его своим. Однако каждая такая мелочь, в сложении с прочими, ей подобными, давала приближение к некоему… результату.

Критическому для…

Последней каплей, переполнившей, образно выражаясь, чашу ее терпения, стала нарезка той самой луковицы. Для начала, молодая женщина, на действиях которой Лиза сосредоточила свое внимание, взяла в свою правую руку нож… не так, как она обычно это делала. Совсем не так.

Обычно Элли охватывала рукоятку «шефа»* всеми пальцами, но как-то свободно. При этом большой палец оставался слева, на самой рукояти, за пятой клинка. Молодая женщина действовала, нарезая продукты, прежде всего овощи, особыми движениями клинка кухонного ножа, от пяты к его кончику, нажимая сверху и чуточку помогая себе потягом. Сейчас же, руки той, кто занималась готовкой, действовали иначе. Большой палец правой руки своей она выдвинула вперед, поместив его на обух клинка – то есть, гораздо дальше, нежели делала это обычно! И резала она теперь иначе, движениями, как бы сверху вниз, от кончика клинка, который она упирала в дальний от себя край доски, к его пяте. То есть, обратными движениями, не так, как обычно, и почти без потяга, эдакой… гильотиной. То есть, совсем не так, как она учила это делать свою воспитанницу, в ходе прежних своих кулинарных уроков.

А насчет жеста, которым молодая женщина смахнула нарезанное в тарелку, вот прямо сейчас… Элли всегда это делала обухом ножа. Однако сейчас нож был отложен ею в сторону. Далее, она приподняла доску левой своей рукой, возложила край деревянной плоскости на тарелку – едва ли не до самой ее середины! А после… Как-то странно, непонятно, по-хитрому сложила пальцы правой своей руки – не то, чтобы в горсть, но похоже. Ну, а в итоге, она просто и красиво сбросила все то, что нарезала, так сказать, в желаемом ею направлении и по указанному адресу – естественно, не обронив ни крошки мимо! Причем, сделала это уверенным движением, изящно и небрежно, так сказать, со знанием дела.

У девочки, очевидицы этих поведенческих метаморфоз своей Старшей, перехватило дыхание. Дело в том, что всего несколько дней тому назад она, выполняя очередное кулинарное задание от хозяйки дома сего, поступила… ну, примерно так же. После чего была вынуждена прослушать лекцию, примерно четвертьчасового хронометража. Эдакое научно-популярное – а также практически ориентированное! – сообщение дипломированного медика о важности соблюдения правил элементарной гигиены. В особенности, при работе с продуктами! После чего, лектор-кулинар дополнила теорию практикой, заставив Лизу выполнять нарезку овощей и сбрасывать результаты этой самой нарезки непременно обухом кухонного ножа, а не как-нибудь иначе.

Сей тренаж – ну, или просто аттракцион, из числа кухонных спецэффектов! - девочка отрабатывала, с ее подачи, несколько раз подряд. С потерями, не без того. Но, между прочим, с четвертого раза у нее, в смысле, у Лизы, все получилось!

Ну… почти. Одно луковое колечко у нее все-таки убежало в сторонку. И когда воспитанница обратила внимание своей Старшей на то, что ей, Лизе, во-первых, так действовать куда как удобнее, а во-вторых, руки у нее, все равно чистые и мытые, заранее и предварительно… В общем, она получила продолжение лекционного занятия еще минут этак на пять. Содержание выступления обучающей персоны сводилось к двум тезисам. Первый из них звучал примерно так. Мытье рук перед готовкой это правильно, это норма. И во время ее, в смысле, готовки, тоже – естественно по необходимости. Это аксиома! Жизненная и неоспоримая! Ну, как бы! Второй же тезис был сформулирован чуточку сложнее, с более четкой, подробной и развернутой аргументацией. В том смысле, что мытье рук – старательное и тщательное и своевременное, это было подчеркнуто! – вовсе не отменяет необходимости минимизировать контакты продуктов с кожей. Вот никак, ни разу не отменяет! И это азы антисептики, клинической практики и организации хирургической работы!

Если честно, Лиза не могла поручиться за то, что запомнила все высказанное лектором в точности и дословно, но суть выступления она, естественно, поняла правильно. Опять-таки, более или менее. Ну… если только не вдаваться в дебри разнообразной медицинской терминологии, которую употребила выступающая сторона.

Впрочем…

Произнося эти самые мудреные мысли вслух, миссис Эллона Мэйбл выглядела столь внушительно, что девочка вся прямо таки прониклась пафосом ее решительного выступления. Она даже поаплодировала оратору, мудрому и многоопытному, отблагодарив тем самым молодую женщину за произнесенную ею воспитательную речь. Без иронии. Опять же, почти.

Разумеется, Элли не осталась перед нею в долгу и ответила вполне себе логично и адекватно. Она церемонно поклонилась своей воспитаннице, вовсе даже не улыбнувшись, и напротив, храня на лице своем выражение безукоризненной серьезности, такого… возвышенного рода и сути. Ну а после этого жеста, символического и в чем-то даже, церемониального, она...

Что?

Пра-а-авильно!

Заставила Лизу выполнить упражнение по нарезанию овощей и правильному сбрасыванию нарезанного результата, еще раз и снова. Для закрепления результатов и проверки усвоения темы занятия. Точного и недвусмысленного.

В общем, по итогам занятия Лиза крепко-накрепко запомнила, в какой манере хозяйка дома сего предпочитает выполнять определенные действия, связанные с кухонной работой. Ну а то, что она видела перед собою сейчас, означало…

И еще один штрих к пониманию сути происходящего. На этот раз, за все время готовки, обучающая персона не дала Лизе ни одного серьезного поручения - ну, кроме «Подай – принеси!» Ни одного!

И все ее дидактические моменты сегодня – в смысле, на сейчас! – сводились сугубо к личным ее комментариям, к тому, что она делала в данный конкретный момент времени. Не более того.

Именно это расставляло все по своим местам. Окончательно.

Лиза бросила взгляд направо-налево, оценивая ситуацию, рассматривая окружающую обстановку на предмет возможности вооружиться. Увы и ах, самый внушительный предмет, в части эффектного вида и эффективного применения по объектам категории «биоцель», находился в руках… Скажем уклончиво, у объекта воздействия. Потенциального.

Необходимо было срочно - вот прямо немедленно! - найти хотя бы какой-то вариант, позволяющий заиметь некий альтернативный способ силового воздействия на объект. Хотя бы условного.

Лиза не нашла ничего лучшего, чем снять со стены металлический стержень на ручке. Этот предмет Элли использовала для правки ножей, как-то странно проводя ими по его поверхности, где по металлу, от рукояти до кончика, были сделаны узенькие ребра-канавки, на всю длину. Он, естественно не имел никаких колюще-режущих свойств, поскольку никакого внятного острия у него предусмотрено не было – только условно конический кончик, завершающийся плоской площадкой. Однако, сам по себе этот «заточной» предмет был немного похож на какое-то оружие, времен Средневековья. То ли на стилет, то ли на багинет…

Не важно. Все равно, ничего другого, даже потенциально опасного, в досягаемости у девочки не было в принципе. А этим… Можно было хоть как-то долбануть по противнику. Ну, или попытаться парировать удар. Если повезет.

Тем временем, особа, ведущая очередной их совместный раунд готовки, продолжала свою кулинарную работу, действуя на этой кухне, как на своей собственной. При этом она совершенно не обращала никакого внимания на то, что сейчас вытворяла ее помощница. Как будто руки ее соскучились по реальной работе, и теперь она откровенно наслаждалась возможностью хоть как-то их… занять.

Впрочем, когда девочка, держащая в руках тот металлический стержень, который она только что сняла со стены, шагнула к столу, молодая женщина оглянулась и улыбнулась ей, как-то искренне, по-дружески и многообещающе. В том смысле, что взгляд и улыбка не выражали ни злости, ни агрессии, ни даже малейших признаков недоверия.

Именно поэтому, Лиза, смутившись, задала ей тот странный вопрос - с которого, собственно и началась очередная часть этой истории. Девочка намекнула на то, что настало время рассказать кое-что скрытое. Ну, раз уж возникли некие спорные вопросы и... всякие-разные, так сказать, смутные сомнения. И получила ответ, в виде встречного требования поделиться информацией - пускай и не такого уж жесткого.

От этого девочка смутилась еще больше. Нет, ее... скажем уклончиво, некоторые подозрения никуда не делись. Они просто дожидались чуточку более внятного подтверждения.

Тем временем, адресат ее внимания, не дождавшись реакции на свой отвлеченный от ситуации и несколько абстрактный вопрос - о своем предполагаемом статусе,  в аспектах возможных ментальных взаимодействий с девочкой - перешла к уточнению конкретики - визуально доступной и вполне наглядной.

- Зачем ты несешь мне этот мусат**? - спросила Старшая. - Ты хочешь помочь мне наточить нож, которым я сейчас работаю? Но в этом нет необходимости! Острота... вполне еще себе приличная! Во всяком случае, мне пока что хватает!

И для того, чтобы подтвердить высказанное мнение, молодая женщина поступила как-то совсем уж непривычно и вовсе даже необъяснимо. Она как-то странно коснулась лезвием ножа голой кожи на левой своей руке, несколько выше запястья. При этом юная зрительница, свидетельница ее эскапады, как-то сразу же, мгновенно, поняла-сообразила сразу три вещи.

1. Только что, вот прямо сейчас, женщина, стоящая за разделочным столом, пыталась срезать со своей кожи некие невидимые волоски. Ну, чтобы оценить степень остроты кухонного ножа, которым она сейчас работает.

2. Миссис Эллона Мэйбл никогда так не делает. Она - аккуратистка,  гигиенист и просто чистюля! - в принципе, не может поступить именно так! Ее, Лизы, Старшая всегда проверяет остроту ножа на специфической бумаге одноразового полотенца, скрученного в рулон, стоящий в вертикальном положении на комоде - вернее, на разделочном столе, имеющем также функционал некоего подобия комода, где хранится куча всех и всяческих мелочей, предназначенных для готовки... Ну, и не только для нее.

3. Разговор предполагается к обострению. Причем, не исключено, что в буквальном смысле этого слова. И лучше сделать это обострение самой и сразу - быстро, резко и точно. Для того чтобы сохранить контроль над ситуацией, с этой стороны условной линии кухонного фронта - той, которая их сейчас разделяет, невидимая, но очень даже явная.

Тем временем, молодая женщина закончила уже с проверкой остроты своего ножа. Она взяла стебель сельдерея - не очень свежий, чуточку пожухлый, но, возможно, все еще пригодный в готовку очередного кулинарного шедевра, в стиле «микс-фьюжн» - суть которого можно было выразить фразой: «Кладем все, что есть, на сковородку, сдабриваем все это маслом и готовим на плите!» Пристроила этот растительный продукт на доске. И приготовила свой проверенный «шеф» для его, так сказать, обработки.

И была остановлена фразой девочки, произнесенной негромко, но очень четко.

- Положи нож.

Лиза произнесла это без угрозы, но достаточно твердым голосом. И снова шагнула к столу, за которым работала молодая женщина. При этом, девочка как-то угрожающе направила металлический стержень на свою собеседницу - как будто он и впрямь был подобен какому-то оружию, безмерно эффективному и, безусловно, внушающему и уважение, и опасение... за его применение каким-нибудь опасным способом. 

- Что?

Молодая женщина, адресат этого требования – высказанного жестко и бескомпромиссно, хотя и негромким голосом – медленно развернулась к источнику, так сказать, ментальной агрессии. И узрела весьма занятную картину, которую трудно было бы описать хоть как-нибудь однозначно – тем более, однословно. Решительность и отвага отчетливо читались на лице девочки. А поза ее четко и недвусмысленно обозначала готовность к нападению. Во всяком случае, мусат – тот самый, снятый ею со стены – она держала в своей правой руке… прямо как меч! В полной готовности, так сказать, рубить и колоть – невзирая на то, что возможности такого… наступательного рода, для ее импровизированного оружия были, мягко говоря, ограничены.

То есть, все это было и эффектно, и забавно… и даже глупо. Однако при всем при этом... Адресат такой демонстрации вовсе даже не улыбнулась.

- Даже так… - задумчиво произнесла она. И сразу же поинтересовалась кое-чем значимым:
- Когда ты поняла?

- Только что, - ответила Лиза. И немедленно задала вопрос со своей стороны:
- Давно ты… в ее теле?

- Я… сегодня прямо в нем и пробудилась – услышала она в ответ.

- Что ты имеешь в виду?

Девочка похолодела от ужаса. Однако сущность, оказавшаяся в теле ее Старшей, проигнорировала этот вопрос. Она, эта сущность, тяжело вздохнула и… повернувшись направо, положила нож на край разделочного стола, тем самым исполнив исходное требование воспитанницы прежней владелицы используемого тела.

Потом она вернула юной собеседнице свое внимание, снова рзвернувшись в ее сторону. И...

- На чем же я прокололась? - спросила вновь воплощенная сущность у девочки, с живым интересом в голосе. И немедленно попыталась ответить на свой же собственный вопрос, в интонации эдакого вопроса, предположения и утверждения - сразу и одновременно!

- Меня, конечно же, выдала мелкая моторика, да? - уточнила она. - Вся эта совокупность обыденных движений, большую часть из которых совершенно невозможно контролировать так, чтобы они точь-в-точь походили на повадки нашей Элли! И у меня, конечно же, не получилось сыграть ее роль с полной достоверностью... то есть, по-настоящему убедительно. Так?

Лиза кивнула. При этом, она не сходила со своего места и даже не стала менять свою угрожающую, воинственную позу на что-нибудь более мирное.

Впрочем, вовсе не было похоже на то, что ее, Лизы, собеседница хоть как-то возмущена ее агрессивным визуальным эпатажем. Она даже никак не высказала своего недовольства всем этим. Во всяком случае, виду об этом она не показала вовсе.

Напротив, выражением лица своего - ну... или же не очень своего, как выяснилось! - темная сущность обозначила некое условное подобие смущения. Потупила очи долу, снова-сызнова вернула взгляд юной своей собеседнице. Но в конечном итоге всей этой неловкой пантомимы - навряд ли такой уж наигранной! - она все-таки исполнила то, что когда-то обещала делать, объясняя всю суть происходящего - отсюда и на будущее!

- Здравствуй, Лиза! – произнесла та, кого здесь не должно было быть в принципе. – Флоранс с тобой! Прими мое присутствие в твоей жизни!

Крайняя фраза прозвучала как некое подобие извинений. Однако Лиза, судя по всему, не имела ни малейшего желания принимать такой жест - именно с ее стороны. Что она не преминула продемонстрировать, сразу же и без малейших сантиментов… не говоря уже о каких-либо церемониях!

- Твое присутствие здесь никому радости не приносит! – заявила она. – Никому и никакой! Поэтому будь так любезна… оставь нас в покое!

В ответ на это крайнее требование та, кто теперь занимала тело хозяйки дома сего, ничего не сказала. Просто отрицательно качнула головой.

Лиза удивленно приподняла брови… и как-то недобро прищурилась.

- Кажется, кто-то не понима-а-ает! - протянула она. – Тогда без намеков, и открытым текстом!

Девочка эффектно помахала в воздухе тем самым мусатом, который служил ей оружием – пускай условным таким образцом, но не суть!

- Дорогая Флоранс! – заявила она, тоном утонченной вежливости, напополам с иронией. – Твое присутствие меня - лично меня! - ну совершенно не устраивает! Поэтому, я говорю тебе… Вон отсюда! Изыди из этого тела! Я не желаю тебя видеть! Слышишь, Флоранс? Я изгоняю тебя! Твое время истекло! Вернее, оно даже и не начиналось! Пошла вон! Уйди из нашего дома! Исчезни отсюда, дрянь!

В финале этой своей тирады, в которой гнев девочки, произносящей все эти слова, возрастал температурой эмоций, в своей напряженности, от скрытой неприязни до откровенной ненависти, Лиза ткнула мусатом в сторону адресата – как некой волшебной палочкой, движение которой должно было помочь расправиться с этой внезапной ее… врагиней!

Однако… ожидаемого не произошло. Флоранс не стала смеяться или же как-то иначе обозначать свое превосходство. Она как-то особенно серьезно посмотрела на девочку, а после отрицательно качнула головой.

- Прости... не сегодня, - дополнила она свой выразительный жест словами.

- Ты... отказываешься мне подчиниться? - опешила девочка.

- Отказываюсь, - подтвердила темная личность, которая, в своей непосредственности, не переставала удивлять. - Прости, но... В общем, именно сейчас ты надо мною не властна. Так уж получилось.

- Получилось?! - взорвалась эмоциями юная собеседница. - Нет! Ничего у тебя не получилось... И не получится никогда! Слышишь?!

- Да, конечно же, - кивнула головой та, кого называли Флоранс. - Не переживай, моя дорогая, я тебя услышала. Ну, а теперь... Знаешь, давай мы с тобой сейчас успокоимся. Обе. Ты опять готова натворить всяких глупостей. А это нам совсем не нужно - ни мне, ни тебе! Ведь так?

Она даже улыбнулась ей.

Зря.

Вот совсем.

Просто... иногда не стоит провоцировать на обострение. Во избежание.

Девочка рванулась вперед, смещаясь при этом в левую сторону. Левой своей рукой она подхватила со стола нож - тот самый, который оппонент отложила по ее, Лизы, требованию. И после этого, воспитанница миссис Эллоны Мэйбл мигом отскочила назад, обозначив между ними некую дистанцию - вполне достаточную, чтобы успеть отреагировать на возможные проявления агрессии со стороны сущности, вселившейся в тело ее, Лизы, Старшей.
 
Пригодилась ли эта ее воинственность? И да, и нет. Скажем уклончиво, не вполне и не совсем. Та, кто сейчас занимала тело ее, Лизы, Старшей все-таки сделала шаг-подшаг в ее сторону. И остановилась, когда тупой кончик мусата уперся ей в грудь.

- Еще полшага… и я тебя ударю, - предупредила ее девочка.

И сразу же отвела левую руку, вооруженную кухонным ножом, чуть назад. В готовности нанести тот самый... обещанный удар.

- Мы ведь уже обсуждали с тобой необходимость сохранения этого тела? – Флоранс напомнила этим вопросом их прежние разногласия.

- Ты захватила его, - заявила девочка. – И если ты не вернешь мне мою Элли, то…

Она замолчала и нервно сглотнула. Левая рука с ножом заметно дрогнула. Флоранс как-то очень тяжело вздохнула, а после… медленно опустилась на колени.

- Ты… готова убить это тело? – спросила она тихим голосом. – Ну, если окажется, что я его действительно захватила?

- Да, - Лиза нервно кинула головой, подтверждая этим жестом свой ответ.

- У тебя не получится, - голос темной личности прозвучал серьезно и даже с сочувствием. – Ты держишь нож в левой руке. Она у тебя слабее правой. К тому же, ты нацелила мне нож в правое легкое. Ты сможешь ранить меня… но не более того. К тому же…

Она с грустью покачала головой.

- Даже если ты сможешь… сумеешь меня ударить, - продолжила Флоранс, - и если твой удар существенно повредит это тело… Ты же первая вызовешь врача, в попытке меня спасти.

- Не уверена в этом, - Лиза постаралась улыбнуться, эдак… пострашнее. – Ты не нужна мне. Мне нужна Элли. И если ты ее не вернешь…

Она чуточку выдвинула вперед нож, так, чтобы его острие почти коснулась груди коленопреклоненной.

- Ты не получишь это тело... ее тело! - решительно заявила девочка. – Я не позволю тебе в нем жить!

- Ты... плохо знаешь анатомию, - упрекнула ее личность, чье поведение было весьма спорным, а тело, в котором она сейчас находилась, действительно, оказалось, несколько, чужим. - Очень плохо. Я же сказала - у тебя нет шансов убить меня ударом в правое легкое. А укол в сердце с левой руки у тебя точно не пройдет. Знаешь, моя дорогая девочка, человеческое тело... оно довольно хлипкое и уязвимое. Но проявляется его слабость далеко не всегда. И убить - именно убить! - его при помощи обычного ножа... Задача нетривиальная. Как ни странно, такое убийство куда как легче совершается почти случайно, в пьяных компаниях, где один персонаж, перебравший спиртного, внезапно пытается пырнуть подручным ножом другого такого же пьяницу - с которым, возможно, всего за минуту до этого ухохатывался над ужимками третьего их собутыльника. Говорят, в таких случаях вооруженной рукой водит сама нечистая сила. Не без того... Однако целенаправленная попытка обычного - в смысле, трезвого! - обывателя убить ближнего своего таким вот способом, чаще всего обречена на неудачу. Кстати ты бы могла об этом догадаться, если бы припомнила уроки от нашей Элли!

- Что?

Лиза в замешательстве опустила нож. Флоранс снова вздохнула. Она вытянула вперед правую свою руку - свою или чужую для нее, пока что не суть! - и, аккуратно взяв клинок импровизированного оружия двумя пальцами... Нет, не вырвала, просто...

- Пожалуйста, положи мне нож на плечо, - обратилась темная личность к девочке. И сразу же уточнила... Вернее, описала-указала некоторые тонкости и подробности необходимого:
- Плашмя... самым кончиком, ближе к шее... Да не крути ты его так, я же порежусь! - добавила она. - Сама же потом перепугаешься!

Лиза, как ни странно, подчинилась. И вот теперь... лезвие кухонного клинка находилась менее, чем в двух дюймах от шеи коленопреклоненной, рядом с воротником ее клетчатой рубахи. Флоранс грустно усмехнулась.

- Видел бы нас с тобою кто-нибудь посторонний – решил бы, что ты меня посвящаешь в рыцари, - сказала она. – Возводишь меня в достоинство участницы какого-нибудь ордена душистого сельдерея… Ну, или же пухлого скрэмбла… Вроде того, который мы, вообще-то, чуточку раньше собирались готовить. А мы с тобой, на самом-то деле… просто собираемся обсудить некоторые особенные аспекты лишения жизни человекообразных. Вместо приготовления завтрака, вот прямо здесь и сейчас! Какая ирония!

Она задумчиво покачала головой. А затем…

Флоранс, как ни в чем не бывало, начала те самые разъяснения – по весьма своеобразному, можно сказать, даже скользкому поводу.

- Согласно сведениям из такой занятной науки, как анатомия человекообразных, человеческое тело имеет множество уязвимых мест. Однако уязвимость эта обычно означает лишь только принципиальную возможность причинить… Скажем так, причинить оппоненту некие повреждения. Когда-то они и вправду, могли привести раненого к смерти. Причем, к смерти медленной – в течение нескольких дней! – и мучительной. Врачи былых времен, они, знаешь ли… частенько бывали шарлатанами. К тому же, тупыми и агрессивными, в своем невежестве! Вместо того чтобы дать проявиться ресурсам жизненно важных органов человека, они наоборот, подавляли их работу. Ну, а если припомнить их специфические представления о том, как делать перевязку, и в каком состоянии следует поддерживать рану – грубо говоря, чем мазать, чем не мазать… В общем, они своими методами часто доводили больного до сепсиса. Ты ведь знаешь, что такое сепсис? – уточнила она у нападающей стороны.

- Общее заражение крови, - ответила девочка. – Я читала, что это смертельно. Даже сейчас.

- А вот и нет! – поучительным тоном заметила Флоранс. – Все гораздо сложнее. Сепсис имеет весьма сложную природу, где странным образом перемешались аспекты бактериального заражения крови, аллергических реакций и общего отравления организма в связи с токсическим поражением. Твои сведения книжные и вообще, несколько устарели. А вот мои - получены непосредственно из клинической практики. Так сказать, замечено глазами очевидца. Во всех случаях сепсиса, армейские врачи справляются с лечебной ситуацией без летальностей. Впрочем, возможно, что они просто умеют не доводить до запущенных случаев - как это бывало, порою, в те, прежние времена… которые я еще хорошо помню! 

- Ты сейчас забалтываешь меня, - проницательно заметила девочка. – Интересно, зачем ты это делаешь?

- У меня одна цель - вот прямо сейчас! Я хочу... Да, я желаю восстановить с тобою отношения. И сделать их еще более близкими, - ответила темная личность. Причем тональность ее ответа была вполне себе честной и искренней! - И я это сделаю, можешь мне поверить!

- Попробуй остаться в живых - ну, так, для начала! - посоветовала Лиза.

- Да, это важно... Это было бы очень даже неплохо! - согласилась с девочкой ее внезапная врагиня.

И сразу же продолжила свою лекцию... Скажем мягко, по теории убиения человекообразных.

- Так вот, - заявила она, - как я уже тебе сказала, по сравнению с прежними временами всеобщей врачебной дурости и мракобесия, медицина шагнула далеко вперед. И теперь, если больной оказывается под контролем врачей в течение двух-трех часов после серьезного ранения, у него есть все шансы выкарабкаться! По этой причине, настоящий фатальный, действительно смертельный удар должен обеспечивать быструю... очень быструю смерть! В течение минуты... максимум двух! Так получится и гуманнее - в плане уменьшения страданий убиенного! - и эффективнее - в плане того, что адресат воздействия все-таки отправится к праотцам! Поэтому удары ножом в печень - это доступно спереди! - мы напрочь исключаем. Удар в почки - чуть выше линии пояса, сзади! - в твоей позиции недоступен в принципе. Оба этих удара требуют сугубой точности и силы - вполне определенной!

Темная личность посмотрела в глаза девочки - весьма красноречивым взглядом, в котором читалось предложение здраво и трезво оценить свои силы... на этом кровавом пути. После чего продолжила эту свою странную... лекцию на коленях.

- Знаешь... - сказала она, - в прежние суровые времена убийцы, работавшие на преступные кланы, такие удары отрабатывали на специальных куклах-манекенах, где были обозначены проекции внутренних органов, как они расположены, согласно анатомии человекообразных. В том смысле, как это видно - с точки зрения убийцы, выходящего на линию атаки и готовящего удар ножом. Доведя атакующее движение до автоматизма, отработав стандартные позиции, убийцы, действующие ножом, продолжали работу по той же самой цели, только уже прикрытой одеждой - и даже задрапированной в длинный плащ! Привыкая к разным вариациям экипировки своего условного оппонента. В самом конце такого курса их ждал своего рода итоговый экзамен. Он состоял... в реальной казни какого-то персонажа, приговоренного главой клана к смерти. И только после такой вот кровавой проверки убийцу, образно выражаясь,  зачисляли в штат, и могли ему поручить устранение заказанного реального оппонента «в поле»… вернее, в каком-нибудь городском переулке, темном и тихом. Впрочем, настоящие тузы своего дела работали прямо в городской толпе - проходя мимо своей цели, спереди или сзади, одним коротким ударом, с ближней дистанции. Причем, не привлекая внимания окружающих к такой... неординарной ситуации. Буквально, вот проходил кто-то мимо... такой невзрачный, что его никто и не вспомнит - даже при желании! Никто и не приметил, какой такой персонаж был рядом с тем, кого заказали, и вдруг... Раз! Вытянул руку, коротко толкнул оппонента, как бы случайно... И вдруг, совершенно внезапно, неожиданно для окружающих, адресат его атаки тут же сразу валится, даже не успев позвать на помощь!

- А как же… сердце?

Лиза позволила себе усмешку… такого, бессердечного тона. Оттенка эдакой демонстративной безжалостности.

- Сердце – это всегда фатально! – как-то серьезно отозвалась на ее выпад темная личность, добровольно вставшая перед своей потенциальной убийцей на колени. – Причем во всех смыслах! – добавила она многозначительным тоном. – Вот только находится оно, в человеческом теле, под надежной защитой мощного каркаса из толстых ребер! Клинок должен войти плоско и между ними. Так, чтобы реально преодолеть весьма жесткое препятствие по пути наименьшего сопротивления! Ну… или же клинок должен быть очень узким и хорошо заостренным… заточенным на протыкание. Или вообще, клинок должен быть как своего рода граненое шило… Очень длинное и имеющее самые высокие шансы пронзить тело. Это мизерикордия, времен Средневековья, разные стилеты времен Возрождения. Их наследники, складные пружинные стилеты итальянских мафиози и еще… кинжалы Фейрберна и Сайкса… В общем, не бери в голову, все это не про наш… э-э-э… предмет!   

Коленопреклоненная пальцем правой руки своей потрогала кончик лезвия ножа, лежащего плашмя на ее плече. Небрежно и без малейшего страха на лице.

- А это…

В голосе темной личности появились какие-то насмешливые нотки. Она небрежно щелкнула по плоскости клинка снизу, пальцами правой руки. При этом клинок прямо таки подпрыгнул у нее на плече, переместившись на полдюйма ближе к цели – что, кстати, саму адресата ножевой угрозы не побеспокоило ни в малейшей степени!

- Этот нож для протыкания человеческого тела вовсе не предназначен, - пояснила Флоранс. – Кстати, его положение в руке не так-то легко контролировать. Именно в динамике работы на укол! – добавила она акцент в свои откровения убийственного рода и содержания. – Такой нож вполне может провернуться у тебя в ладони. Ну, или же просто рука пойдет у тебя на замахе немножечко не так. Или я дернусь… В общем, в системе «убийца-цель», в ходе такого динамического действия, как атака, взаимные движения непредсказуемы. Неточный укол – и все пойдет не так, как тебе нужно. В моей груди будет колотая рана. Будет много крови, но… В общем, я выживу. Скорее всего… А вот ты…

Выдержав паузу, Флоранс задала один вопрос – точный и весьма серьезным голосом:
- Лиза, что будет с тобой?

- Переживу, - процедила сквозь зубы адресат ее поучения. – Уж как-нибудь!

- Ты в этом уверена?

В голосе коленопреклоненной зазвучали скептические нотки. Даром, что на ее плече, возле ее шеи расположился острый клинок, а юная личность, чьи пальцы сжимали рукоятку импровизированного оружия, имела желание прервать ее жизненный путь, недвусмысленное и однозначное!

- Разумеется!

Голос девочки прозвучал твердо. А вот рука дрогнула.

Адресат предполагаемых действий это, естественно, заметила и едва заметно усмехнулась. Вовсе не издевательски, скорее уж с пониманием и грустью.

- А если подумать? – спросила она.

Разумеется, это был всего лишь риторический вопрос. Однако реакция на него последовала быстрая и нервная. Рука девочки снова дернулась. А лезвие сместилось еще на полдюйма. В сторону шеи той, кто позволяла себе словесные эскапады, в столь опасной для нее, угрожающей ситуации. 

Однако это ее вовсе не остановило. Темная личность продолжила витийствовать, невзирая на угрозу. Прямую и явную.

- Давай возьмем как вариант, что ты меня убила, - сказала она. - Предположим, я лежу, вот прямо здесь, бездыханным телом. Не важно, каким именно способом ты это сделаешь. Допустим, ты все-таки достигла желанного… результата. Что будет дальше?

На этот раз Лиза промолчала. Только еще одно нервное движение левой руки было ответом. Клинок еще немного сместился к шее незваной витии.

И снова адресат этого движения проигнорировала угрозу.

- Ты знаешь здесь, в этой местности, только двоих, - заявила Флоранс. – Ну, кроме Элли и меня. Если всерьез принять твою версию о том, что я похитила тело нашей Элли, тогда… Выходит, рассказать об этом самом похищении сможешь только ты и больше никто. Подтвердить твои слова будет некому, а значит…

Она развела руками, обозначив подобие некоего сожаления.

- Те, кто знают тебя – а именно, местный судья и местный шериф! – решат, что ты просто убила их знакомую, свою благодетельницу. А теперь пытаешься разыграть сумасшествие. Именно им, двоим, придется определять твою судьбу… И вряд ли их мнение будет складываться в твою пользу!

- Это... неважно!- в сердцах воскликнула девочка. - Если я изгоню тебя из ее тела, не дам тебе им пользоваться... Это будет хорошая... правильная месть! За мою Элли! Которую ты предала... Ты ее не просто убила... Хуже! Ты обрекла ее на забвение внутри собственного тела, внутри самоё себя!

Она вся содрогнулась, однако, при этом... лезвие ножа сдвинулось в обратную сторону, к самому краю плеча тела ее нынешней мистической собеседницы. Флоранс коротко кивнула, вполне удовлетворенная этим конкретным результатом своего спича. А после нанесла еще один удар. Словесный, но совершенно неотразимый, в своей снайперской точности и жестокости.

- Ты реально сможешь дальше жить? Нет, не жить... существовать? В роли узницы, в тюрьме или в психушке... Если, конечно же, тебя не станут судить как взрослую, и не приговорят тебя к смертной казни, - темная личность сделала многозначительную оговорку. И сразу же уточнила:
- Между прочим, я не знаю, что из этого будет для тебя лучше, гуманнее... Умереть всего через несколько месяцев, после того, как ты... После того, что именно ты совершила. Вернее... планируешь совершить!

Именно этой фразой она поправилась, в своем утверждении - причем в тональности некоего лицемерного сожаления. И продолжила давить на свою противницу - словесно, морально и жестко.

- Или же долгие годы существовать с клеймом убийцы той, кого ты любишь... любила, - темная личность добавила-усилила словесный прессинг. - В осознании того, что люди, которых ты уважала и ценила, отвернулись от тебя, в сугубом презрении. И главное...

Теперь Флоранс обозначила - именно это слово! - на девочке некий свой особый взгляд. В былые времена сказали бы «вперила свой взор». И еще, темная сущность, находящаяся в чужом теле, дополнила сей визуальный эффект очередным словесным ударом.

- Твой нож сейчас у моей шеи, - констатировала она факт, очевидный и несомненный. - Вспомни, как именно пыталась уйти из жизни наша Элли. Она собиралась перерезать себе сонную артерию. Это... действительно быстрая смерть. Правда, при одном условии. Знаешь, каком?

Девочка вздрогнула. Теперь ее пальцы сжимали рукоятку ножа совсем не так жестко, как прежде. В принципе, теперь для Флоранс сбросить нож с плеча... и вообще обезоружить двенадцатилетнего ребенка - без малейших опасений получить хотя бы условное ранение! - никаких проблем не составило бы в принципе.

Да, она могла обезопасить себя полностью - вот прямо сейчас. Но не стала поступать именно так... логично и ожидаемо. Наверняка, имея по этому поводу несколько иные планы.

Крайний из ее риторических вопросов так и остался без ответа. Тогда Флоранс соизволила дать юной собеседнице некое разъяснение, можно сказать, расставлявшее все точки над «i».

- Сонная артерия… Их, в общем-то, две, - сообщила ей темная личность доверительным тоном. – Находятся они по бокам шеи, питают, прежде всего, мозг… ну и все остальное, что расположено на голове. Кровь там течет под большим давлением, так что повреждение любой из них влечет за собою массивную кровопотерю, прекращение сознания и, соответственно, отсутствие всякой возможности противодействовать всему происходящему, неотвратимому и летальному. Проблема в том, - добавила она, - что располагаются эти артерии не так уж близко - под кожей, мышцами и сухожилиями. Поэтому разрез необходимо делать решительной и твердой рукой, желательно очень острым ножом. Ну, или просто специфическим клинком особого рода. Элли пыталась использовать свой армейский нож медика, со специфической серрейторной заточкой. С такими, особенными зубцами. Ты его видела… и даже использовала. Он распарывает живые ткани, буквально разлохмачивая их. Не очень красиво, но эффектно. Вернее эффективно. Что же касается ножа, который ты выбрала…

Флоранс пальцами правой руки подвинула клинок обратно к шее, буквально приставила лезвие к своей коже.

- Попробуй! – предложила она девчонке, которая уже едва держала в своей руке тот самый нож, которым она так храбро угрожала нынешней владелице тела своей Старшей, менее чем пять минут тому назад. – Отодвинь клинок чуточку назад и… резко, с давлением режь, движением от себя! Но только очень резко, решительно! Иначе ты только слегка порежешь меня! А это, как ты понимаешь, не смертельно! Но прежде, чем лишать меня жизни, подумай…

Флоранс как-то особенно мягко улыбнулась своей дрожащей противнице. У девочки на глазах уже выступили слезы. Да что там, она уже просто готова была разреветься!

При этом, Лиза… все-таки отодвинула клинок чуточку в сторону, как бы снова скользнув им по плечу адресата своей первоначальной угрозы. Явно борясь с желанием бросить его в принципе.

Наверное, именно это и было целью вербальных усилий коленопреклоненной. Темная личность подмигнула девочке и выдала словесную коду своего лекционного выступления.

- Подумай, прежде чем отправлять в Странствие Странствий сразу две души… Все ли ты сделала для того, чтобы твоя Элли была с тобой? И если больше ничего для нее ты сделать не сможешь, то…

Она снова на мгновение коснулась клинка пальцами правой руки – правда, не стала подвигать его ни ближе, ни дальше, от его предполагаемой… цели.

- Убей меня! – произнесла темная сущность, с яркой улыбкой на лице, встретившись взглядом своим с отчаянными глазами девочки. – Убей меня и прими свою судьбу – одиночество, боль и отчаяние! Давай, смелее! Не трусь!

Ну… В общем, реакция адресата ее упражнений в изящной словесности прикладного назначения – наверняка, из серии неких техник словесной защиты, специальных и особых! – была несколько… предсказуемой. Лиза взревела – отчаянно, навзрыд! Отшвырнула в левую сторону нож. Мусат, соответственно, полетел вправо. Причем, ударился о стену… Что, впрочем, ему не повредило.

Сама же рыдающая мстительница попыталась развернуться и сбежать, как говорится, куда глаза глядят. Первое у нее вышло. В смысле, получилось. Второе – не очень. Именно благодаря несостоявшейся жертве, которая, на сей раз, проявила недюжинную прыть. Она… резво вскочила на ноги – в точности за то самое время, пока ее незадачливая убийца повернулась, чтобы выйти вон. В один шаг догнала девочку и обхватила-обняла ее со спины.

- Пусти меня! – кричала Лиза, в отчаянии пытаясь вырваться, преодолеть эти внезапные путы в виде рук, обнимавших девочку, сковавших ее и мешающих бежать. – Пусти! Я ненавижу тебя! Я не хочу больше жить!

Флоранс на эти вопли не стала реагировать - от слова совсем – предпочитая по-прежнему держать в руках – вот прямо в обхват! - воспитанницу исходной владелицы своего тела. Кажется, в кои-то веки на нее, на темную личность, снизошло благоразумие. Ну… или какое-то его подобие. Хотя бы. В отсутствие чего-то лучшего.

В смысле, более подходящего для разруливания подобных конфликтов. Как-то: мудрости, тактичности… Корректности, на худой конец!

Но… Уж чего нет – того нет. Как говорится, имеем только то, что имеем. А нечто большее – пускай появится в будущем. Лучшем, светлом и, желательно, не слишком отдаленном… от этого текущего момента времени – текучего и тягучего.

Да… Время – оно такое. Тяжесть его течения нелегко принять, особенно, когда мучаешься ожиданием по какому-нибудь серьезному поводу.

Надо отдать должное Флоранс, повод у нее был, и какой! А уж причина…

Но рассказывать об этом или нет, пояснять суть расклада или же воздержаться от этого – ее дело. Сторонний наблюдатель – посторонний или даже потусторонний, не суть! – не вправе что-то советовать героине… Пускай, даже такой странной, безалаберной и, откровенно говоря, сумасшедшей – а может только кажущейся, и вовсе не находящейся в этом разряде! Сама устроила эту плетеную круговерть заморочек – сама будет и выкручиваться… несколько позже. А мы… понаблюдаем за тем, как она это сделает…

Ну, а пока…

Пока что имеет смысл поздравить обеих героинь этой части повествования с тем, что они все-таки смогли, сумели избежать фатального обострения своих непростых отношений… находящихся далеко за гранью обычных – в смысле, обыденных – мерок и координат человеческого бытия. Обострения – почти что в точном и прямом смысле этого слова… и даже в смыслах, производных от него.

И это совсем не так уж плохо. Разве нет?


      

 
*«Шеф» - или шеф-нож. Универсальный нож. Основной для работы на кухне. Теоретически, этим самым ножом можно выполнять все значимые работы по нарезке и разделке продуктов. 

**Мусат – специальный предмет, используемый… не столько для заточки, сколько для правки ножей. Это такой стержень, чем длиннее, тем лучше – в разумных пределах, конечно же! Иногда мусаты изготавливают из керамики, иногда из металла с алмазным или же сапфировым напылением. Тогда ими можно что-то чуть-чуть заточить. Но чаще их изготавливают в виде стальных стержней с рукоятками, гладких или ребристых. И еще, у них бывает некое подобие гарды. Что делает мусат, действительно, немного похожим на некое… визуальное подобие оружия.