О булти-бутылях

Фигурные вазы, в том числе и зооморфные, не были у египтян в диковину ещё до фараонов. К их разновидности часто относят и полые статуэтки рыб с выпученными глазами и разинутым ртом. Рыбий зев мог бы служить горлышком оригинальной бутылки. Но при этом возникает очень закономерный вопрос: а удобна ли посуда такой формы, не снабжённая ни ручкой, ни опорой, в качестве флакона для духов, кувшина для вина, банки для какого-нибудь косметического порошка? Если даже заткнуть «глотку» такой «рыбы» пробкой, её всё равно нужно будет держать на какой-нибудь стойке в вертикальном положении, на «хвосте». В противном случае, слишком велик риск того, что драгоценное содержимое выльется наружу.

Не слишком-то и практична на поверку рыбовидная ваза, хоть и радует глаз изысканной прелестью форм и цветов. У нормального арибаллоса, какие в достатке находили в Египте, горлышко располагалось на спине, и он всегда устойчиво держался на ровной поверхности сам. И в качестве водолея (акваманила), пусть даже и церемониального, сосуд-рыба очень неудобен. Быть может, это не более чем декор для дома, как подвески в виде виноградных гроздей, столь популярные в эпоху Нового царства? Яркие фигурки полых рыб вошли в моду гораздо раньше моделей виноградных гроздей. Их могли делать из чего угодно. В музее Метрополитен, к примеру, есть вазоподобная рыба из ангидрита (№ 10.176.52).

В эпоху Нового царства, когда уже упомянутые декоративные гроздья винограда стали делать не только из фаянса, но из цветного стекла, всех знатных эстетов приятно шокировала новинка в виде стеклянных рыбок. А делали их в той же технике, что и обычные вазы – накручивая вязкую массу расплавленного в печи стекла на сердечник. В «чреве» готовой рыбы, как и на внутренних стенках сосудов и флаконов, тоже находят следы осторожно вычищенной после остывания изделия формы из песчанистой глины. В подавляющем большинстве случаев «рыба-ваза» – это «портрет» булти, то есть нильского ореохромиса, тиляпии (Oreochromis niloticus/Tilapia nilotica).

В ней с незапамятных времён видели живую икону божества-демиурга, единого и изначального, сотворившего и мир, и первую чету богов путём аутогенеза. У булти редкая и необычная манера ухода за своими мальками: она прячет икринки во рту, и во рту же, в случае беды, прячет всех своих мелких и непоседливых отпрысков! А люди, наблюдавшие, как тиляпия, сдув щёки, выпускает на белый свет целую тучу своих крохотных копий, думали, что та их «рождает». А ведь и первородные сын и дочь Атума вышли из его уст! В Бруклине (48.111) и Музее археологии и антропологии Пенсильванского университета (Е13005) можно увидеть милые погремушки в форме рыб-булти. Из них одна терракотовая, а другая – фаянсовая.

В них при встряхивании перекатываются и стучат друг о друга не какие-то дорожные камешки или сухой горох, а со скрупулёзностью нарочно слепленные из глины ровные шарики – это не что иное, как «икринки» чудесной рыбы. Такие булти-погремушки не только забавляли ребёнка, но и защищали его как амулет – могущественный, но доступный едва ли не каждому и очаровательный в своей наивной простоте. По странному стечению обстоятельств не благословенная булти, а мормирус (рыба-слонорыл) в позднейшие века древней египетской истории был объявлен столь сакральным существом, что его боялись даже случайно поймать неводом. В то же время на ловлю булти в Египте никто и никогда не накладывал табу.

Во все дни при фараонах без страха добывали и колючего сома-батенсоду, образ которого, как верили многие, служил верной защитой от утопления. Во времена Среднего царства было изготовлено несметное множество амулетов в виде этой нильской рыбы, которая, в отличие от других сомов, не таилась на дне, а болталась у поверхности, как поплавок. Были и её полые статуэтки. Одна такая, из красной терракоты, находится в Лувре (E 10833), и тоже именуется «вазой». Как ни крути, «ваз» в виде тиляпии куда больше. Те, что из стекла, особенно роскошны, но в них мало реализма: у реальной тиляпии даже в брачный сезон не бывает окраса как у павлина.

У рыб-ангелов (Pygoplites diacanthus) почти такие же цвет и узоры, и после серий путешествий в Пунт о них мог бы вспомнить какой-нибудь мастер. А другие взяли его опыт за эталон. Но вообще, живая феерия подводного мира Красного моря на древних египетских памятниках – редкость. Такой «космос» и правда трудно было изобразить в отличие от мира родного и близкого Нила. В сносном состоянии до наших дней дошло мало «ваз»-рыб. Две выставлены в витринах Британского музея: одна цвета индиго с лимонными «бровями» и спинным плавником (EA63786), а вторая полихромная (EA 55193).

Ещё одна, лазурная, с узором из тонких волнистых линий, хранится в Каире (№ JE. 32974). Иногда фигурки рыб из пёстрого стекла всплывают на разных аукционах (Лот № 1 54-х торгов Bertolami Fine Arts). И если до сих пор не привлекал к себе внимания занятный образец подобного изделия в Бруклине (37.316E), то лишь потому, что он, увы, некрасив. Не сразу как-то приходит осознание того, что бруклинская стеклянная рыбка «подурнела» лишь от старости. Больше всего она в наше время похожа на грязную бутыль. Но она до сих пор отчасти прозрачна, и узор из тёмных пятен, хорошо виден сквозь желтовато-бурый туман хрупких стенок.

И, как выяснилось, в древности она сверкала будто хрусталь. Тёмные, почти чёрные, крапины на теле бруклинской рыбы – это один из вариантов условного изображения чешуи (чаще это были волнистые полосы, как на рыбках из Амарны (Британский музей) и Саккара (Каир)). Их цвет был когда-то синим, и, что очень необычно, их нанесли не сверху, а в полости фигуры. Губы и зрачки бруклинской тиляпии обрамлены тонким кантом из жёлтого стекла. Других украшений нет, да они и не требовались: будто высеченный из кристалла сосуд восхищал сам по себе. Но даже в пору бурного расцвета и развития стекольного дела в Египте, трудно было получить бесцветное стекло такой чистоты.

Его кусочками обычно покрывали росписи на предметах роскоши для их защиты от влаги и грязи. С той же целью можно было бы использовать совершенно прозрачные пластинки из хрусталя, шпата, кварца. В погребении царевны Хнумит был найден медальон с рисованным изображением скачущего бычка под кружком из горного хрусталя. Но это эпоха Среднего царства. В дальнейшем всё новые и новые эксперименты со стеклом, источником рукотворных самоцветов, укрепили моду именно на этот материал. В виртуозной изобретательности мастеров XVIII династии не было предела совершенству. По данным от французского египтолога Жоржа Даресси, автора Генерального каталога Каирского музея, египтяне умели делать стемалит и его они тоже покрывали прозрачным экраном.

В гробнице фараона Аменхотепа II было найдено одиннадцать фрагментов от разбитого вдребезги двухслойного сосуда цвета морской волны. Его украшали «нарисованные» цветными эмалями и закреплённые обжигом сцены битвы и цветочный орнамент, как бы застывшие во льду. На самом деле на эти картины был аккуратно приплавлен лист бесцветного стекла. Устройство этого сосуда по сути своей схоже с идеей конструкции лампы из гробницы Тутанхамона. Но та была выточена из сквозистого кальцитового алебастра (травертина). Когда в ней зажигали фитиль, изображение царской четы, вырезанное на внутренней чаше, «проступало» сквозь стенки наружной в виде туманных силуэтов. В этом была не просто романтика – магия. А уж калейдоскопически пёстрый стеклянный светильник мог бы вообще считаться святыней.

Бруклинская стеклянная рыба была обнаружена в Саккара и её датировали, что было ожидаемо, XVIII династией. В то время случалось иногда, по разным причинам, что царский двор размещался в резиденции Мемфиса. Быть может, этот закопчённый «рыбный» сосуд – часть дворцовых сокровищ. В отличие от лампы Аменхотепа II, бруклинская тиляпия была насквозь прозрачна. В ней нет «второго дна». До того, как окунуть сердечник в стеклянную лаву для «лепки» рыбной фигуры, его покрыли комочками смеси, дающей при плавке синее стекло. И когда мастер стал вертеть стержень с сердечником, под прозрачным корпусом будущей рыбки сами собой проступили и намертво сплавились с толщей стенок «веснушки». А вот губы и зрачки глаз были окаймлены уже снаружи.

В ярко-жёлтом стекле нашли свинцовый пигмент (Pb2Sb2O7). Именно по свинцу из неаполитанской жёлтой краски было проведено радиоизотопное датирование бруклинской рыбы. Бури из песка в Египте обращают не закрытое ставнями окно в матовый, мутный щит. Зной и сушь, а может и ветра изуродовали когда-то сверкавшую фигуру тиляпии. Она безобразна в сравнении с рыбами из цветного стекла, хотя их тоже затронула эрозия. По всей видимости, модели булти, не запрещённые даже в Амарне в разгар религиозного переворота и «великой ереси», не служили никогда ни сосудами, ни контейнерами, а были идолами-амулетами. А если отбросить священный трепет – то чем эти рыбки в доме хуже каких-нибудь мраморных слоников на полке? Хозяин такой вещи мог завещать оставить её в его гробнице, чтобы образ священной рыбы помог ему родиться во второй раз, уже в новом мире. И возрождаться вновь и вновь.

На снимках - древнеегипетские "рыбы-вазы" из стекла: из Британского музея (инв. № EA 55193); с 54-го аукциона Bertolami Fine Arts (Лот № 1); из Бруклина (инв. № 37.316E); снова из Британского музея (инв. № EA63786).

Источники:

Brill, Robert H. “Appendix.” In E. Riefenstahl, “A Unique Fish-Shaped Glass Vial in the Brooklyn Museum.” The Journal of Glass Studies vol. 14 (1972): 10-14.

Лукас А. Материалы и ремесленные производства Древнего Египта. Изд-во иностранной литературы, Москва, 1958 г. Пер. с англ. Б.Н. Савченко. Общая редакция и вступительная статья проф. В.И. Авдиева /Ancient Egyptian materials and industries by A. Lucas. London, 1948 (third edition, revised/третье издание)

Брюэр Дуглас Дж. статья «Рыба» в Оксфордской энциклопедии Древнего Египта под руководством Дональда Б. Редфорда. Изд-во «Американский университет в Каире Пресс», 2002 г. Том I, стр. 532 – 535/ Brewer D.J.: “Fish” in The Oxford Encyclopedia of Ancient Egypt, under the direction of Donald B. Redford, The American University in Cairo Press, 2002, vol. 1, p. 532 – 535