На границе нижнего века

  Со временем всё приедается: чёрная икра, шампанское, маслянистые глаза, смотрящие на тебя исподлобья, и проза - не жизни, а то, что пишу, думая, что это здоровая пища для ума.
  На самом же деле она чистая отрава для почитателей реалистической писанины.
  В поэтапном эпатаже нахожу  праздничную форму письма - застиранную и неотглаженную.
  В ней нет места ненавистным знакам препинания.
  Пренебрегая услугами утюга, манерно маневрирую сказочной яхтой в помутневшем сознании.
  Осмотрительно обвожу комнату взглядом, спотыкающимся о разбросанные по полу предметы домашнего обихода, усомнившись в их надобности.
  Рассеянное внимание в молчаливом изумлении застыло у изголовья кровати, пополняя неусыпные закрома больного воображения.   
  Выше - бессодержательный плакат собственного кустарного производства "Женщина - это хлеб насущный - без ножа не умаслишь!"
  Столовый нож или для резки бумаги - не уточнялось.
  Замаскированный под подставку для лампы счётчик на прикроватном столике регистрировал посетительниц за прошедший безотчётный год.
  Цифра получилась внушительная, напоминающая о болезненных посещениях венерологического кабинета со счетами за лечение (значительный минус в бюджете холостяка).
  Почему-то вспомнилась последняя минута 1999 года, с которой провожал XX век, скончавшийся у меня на глазах.
  Нащупал сигарету и не тем концом отправил в туннель рта.
  Опомнившись, сплюнул несколько табачинок, налипших на язык, и чиркнул спичкой о коричневую спинку коробка.
  Она, шипя вспыхнула от смущения, и, догорая, грациозно изогнулась в пируэте, напоминая балерину, которую я пользовал в летний сезон.
  Определённо оборотень в сальто мортале чувствовал себя лучше чем я в тот момент.
  Кажется я всё сказал с нескрываемым презрением к примитивному языку, вызывающему тысячи ещё более простецких рецензий.
  Остальное - за вами.