Почтовый ящик

Моя родная сестра, Александра Прокопьевна, Шурочка, начинала свою трудовую жизнь рано, до Великой Отечественной Войны; ей не было ещё совершеннолетия (это не имело тогда такого значения, как ныне). Позднее, к юбилеям, у неё уж было звание ветерана работников тыла, но, когда Шура ещё девчонкой бегала от дома к  дому в нашем посёлке, чтобы разносить почту, её с великой радостью встречали домашние… она могла, нечаяно-негадано, но с чрезвычайным ожиданием, принести треугольник с фронта от «без вести пропавшего».

Профессия почтальон была в почёте и порождала романтические ожидания, у выбравших такую работу.

Шура доросла до должности начальника почты в нашем, ставшем потом городом, посёлке. Но я не об этом…

Прохожу мимо новенького почтового ящика в нашем новом многоквартирном доме, и мысль сверлит: для чего это всё делается? Скоро туда будут вбрасывать рекламные назойливые бумажки. Новые ящички быстро постареют, их никто не будет просматривать, ибо уже никто не ждёт «неизвестного солдата».

Я опять не о том. Меня возмущает, что в мой ящик, который я берегу, как память о Шуре, чаще всего, очень часто, попадают рекламы о ритуальных услугах. Кто-то свихнулся; это точно! Видимо ждут и не дождутся никак, что я закажу себе другой ящик – гроб.

Люди, скажите, что происходит с нами? У меня рождается желание кремироваться после того, как последний раз прикрою глаза. Кремироваться и не давать повода хорониться. Унылое чувство от созерцания кладбищ. Целые поля могил с изваяниями так, что через месяц приходиться обращаться к службам погоста, чтобы помогли найти своё «фамильное» захоронение…

Может быть придёт ко мне фронтовое письмо, треугольничек, от отца, который попал в окружение, но не сдался… Аминь