Проблемы отграничения преступлений террористическо

Проблемы отграничения преступлений террористической направленности от смежных составов преступлений экстремистской направленности.


Статья 205.4 УК РФ представляет из себя определённое отражение ст. 282.1 УК РФ и здесь возникает следующая проблема.
На сегодняшний день между исследователями и правоприменителями ведутся постоянные споры относительно вопроса разграничения преступлений экстремистской и террористической направленности. Большинство из исследователей склоняются к тому, что преступления террористической направленности следует рассматривать как форму экстремистской деятельности и включать ее в статьи об экстремизме. В частности, такой подход в начале века предлагался Ю.И. Авдеевым, В. Устиновым. Такие споры ведутся в связи с тем, что экстремистские и террористические преступления зачастую направлены на одни и те же объекты.
Законодательные черты экстремизма даны в Федеральном законе от N 114-ФЗ 25 июля 2002 г. и закреплено, что "экстремистская деятельность (экстремизм) — это:
- насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
- публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
- возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
- пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, или отношения к религии;
- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, или отношения к религии;
- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;
- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
- пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
- публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
- организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;
- финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг".
Похожее определение отмечается и при определении терроризма, которое указывается в Федеральном законе "О борьбе с терроризмом", принятом в 1998 г., в котором терроризм определяется как "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов...".
Анализируя вышеизложенное, можно определить, что существует достаточно серьезная проблема разграничения преступлений экстремистской направленности от преступлений террористической направленности. Это приводит к тому, что на практике правоприменитель оценивая те или иные деяния может дать неверную оценку действиям преступного лица, поэтому разграничивать преступления экстремистской и террористической направленности представляется необходимым, поскольку это будет влиять в первую очередь на поведение правоприменителя и в частности, как на особенности расследования уголовного дела, так и на уголовно-правовой институт назначения наказания.
Основным способом разграничения на наш взгляд, может послужить способ разграничения через субъективную сторону, а именно разграничение через определение вины, цели и мотива, поскольку несмотря на то, что цель и мотив хоть и являются факультативными признаками субъективной стороны преступления, но становятся обязательными и учитываются при квалификации преступлений, когда речь идет о преступлениях террористической и экстремистской направленности.
Для начала проанализируем особенности субъективной стороны, а именно отметим, что чаще всего рассматривая субъективную сторону преступления, мы зачастую понимаем под ней психическую деятельность лица, которая связана с совершением преступления. Сама структура субъективной стороны прослеживается через следующие признаки: вина, мотив и цель. Начнем нашу оценку с признака вины и отметим, что структура вины представляет собой определённое отображение в сознании человека объективных обстоятельств преступления или же вероятность понимания этих обстоятельств, и наряду с этим оценка им таких обстоятельств.
При такой позиции вина будет служить обязательным признаком субъективной стороны преступления. По справедливому замечанию А.И. Рарога вина – «психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им общественно опасному деянию, в котором проявляется антисоциальная, асоциальная либо недостаточно выраженная социальная установка этого лица относительно важнейших ценностей общества».
Если еще более тщательно рассматривать состав вины, то необходимо отметить, что её структура образована интеллектуальным и волевым компонентом. Интеллектуальный компонент заключается в способности понимания действительных оснований происходящего, совершаемых деяний (действий или бездействия), возможности наступления тяжкого вреда, их общественной опасности. Между тем интеллектуальное отношение лица к разным обстоятельствам способно быть неоднозначным.
  По мнению Дагеля П.С. «Часть из них может осознаваться определенно, другая – предположительно, третья – полностью или частично.» Способность понимать некоторые обстоятельства находятся в прямой зависимости от получаемой лицом информации и от того есть ли препятствия у лица принимать и анализировать получаемую информацию.
Выбор цели, разработка способов достижения, планирование действий для достижения – охватывается волевым компонентом вины. Закон волевые признаки психического отношения обозначает через отношение лица, а именно через его желание и допущение общественно опасных последствий и также самонадеянность на их предотвращение.
При разговоре о вине, можно отметить, что когда речь идет о ее форме, то учитывается интенсивность протекания волевых и интеллектуальных процессов и благодаря этому начинают выделять две основные формы вины – умысел и неосторожность.
Пойдем дальше и отметим, что в ч. 2 ст. 25 УК РФ указано, что интеллектуальный элемент прямого умысла образовывается через понимание общественной опасности совершаемого деяния и предвидение возможности либо неизбежности наступления общественно опасных последствий. Для формального состава интеллектуальный компонент образуется в одном элементе – лицо понимает, что совершает, волевой компонент заложен в том, что лицо желает совершить то, что делает.
Ученые говорят о том, что когда речь идёт о преступлениях формального состава, то форма вины может быть только в виде прямого умысла. Г.А. Злобин, Б.С. Никифоров указывают, что «при совершении формального преступления умышленно действует тот, кто совершает общественно опасное деяние, создавая его общественную опасность», соответственно отграничить вид умысла можно только в материальных составах, той же позиции придерживается и профессор А.И. Рарог, указывая, на невозможность совершения с косвенным умыслом преступлений с формальным составом.
Практически все составы преступлений экстремистской и террористической направленности сконструированы как формальные, следовательно, они совершаются только с прямым умыслом. В таком случае понимание общественной опасности заключается в фактическом содержании, существует суждение об объекте преступления, структуре плана для получения результата, быстроте запланированных действий.
Для составов экстремистских преступлений, интеллектуальный момент соответственно и предполагается в понимании, что субъект совершает преступления против основ государственной власти, а для составов террористических преступлений интеллектуальный момент предполагается в понимании того, что субъект совершает преступление против общественной безопасности. Таким образом здесь можно отметить первый характерный отграничительный признак, который существенно может помочь при квалификации данных преступлений.
Наряду с вышеизложенным также стоит отметить, что мотив и цель выступая субъективными основаниями уголовной ответственности, помогают отграничивать преступления от иных антиобщественных действий. Действия правонарушителей через мотив и цель также способы влиять на классификацию правонарушения и назначение наказания. Мотив всегда формирует цель поведения, которая определяет умысел в преступлениях.
Мотив обусловлен четкими потребностями и внутренними побуждениями, вызывающими решимость совершить преступления, ведь именно ими руководствуются при совершении того или иного преступления, а цель подразумевает мысленную модель будущего результата, именно к нему стремится лицо совершая преступление.
Наряду с этим необходимо отметить также и то, что мотив и цель влияет на установление уголовной ответственности за то или иное деяние, подчеркивает смягчающие и отягчающие обстоятельства.
Об этом же говорит и профессор А.И. Рарог: "Мотив и цель вместе образуют ту базу, на которой рождается вина как определенная интеллектуальная и волевая деятельность субъекта, связанная с совершением преступлений и протекающая в момент его совершения".
При экстремизме субъективная сторона характеризуется возбуждением ненависти, и в одинаковой степени унижением достоинства человека либо группы лиц по уголовно-правовым признакам, а в преступлениях террористической направленности дестабилизация деятельности органов власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решений.
Благодаря этому можно выделить и отметить, что при осуществлении таких преступлений, мотив с точки зрения законодателя выразиться как политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная ненависть либо вражда в отношении какой-либо социальной группы.
Обращается внимание, что подобное исполняется по направлению какой-либо социальной группы и мотив при этом может быть отражен в диспозициях различных статей Уголовного Кодекса Российской Федерации, где он является квалифицирующим признаком. Именно здесь легко выделить, что преступления экстремистской направленности содержаться в разных главах и становятся несколько размытыми по своей специфике.
Наряду с этим, такие ученые как М.П, Карпушин, А.И. Рарог, А.П. Кузнцов убеждают, подозреваемый может руководствоваться различными мотивами (политическими, неприязнью к определенным нациям, расам, религиям) и преследовать различные цели, что не влияет на квалификацию данного преступления.
Показательно в этом смысле мнение профессора А.Р. Ратинова, который говорит о том, что умысел и цель возбуждения ненависти либо вражды, а равно угнетения человеческого достоинства, смешивает уголовно-правовое понятие цели как признака субъективной стороны состава преступления и психологическое – как желаемого результата деятельности и заключает, что субъективная сторона экстремистских преступлений характеризуется виной в виде прямого умысла.
Однако все равно существуют серьезные трудности для установления субъективной стороны преступлений экстремистской направленности.
Квалификация складывается из показаний подозреваемого, где он свидетельствует о занятии пропагандой в целях разжигания религиозной злобы или если хочет уйти от ответственности свидетельствует, что таким образом выражал свою гражданскую позицию и вызвать заинтересованность к освещенному спорному вопросу и не собирался унижать ту или иную социальную группу.
Преступления террористической направленности подразумевают мотивы на совершение любого акта насилия, его угрозой для достижения политических, экономических, идеологических требований, которые влекут вооруженный мятеж, дестабилизацию деятельности органов власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решений и в ст. 205 УК РФ законодателем определены специальные цели: нарушение общественной безопасности, устрашение населения, оказание воздействия на принятие решений органами власти.
При этом террористические преступления имеют непростую для понимания объективную сторону, которая выполняется действиями, создающими гибель значительного количества людей или угрозой их совершить. Между собой все эти действия, взятые в совокупности, будут образовывать причинно-следственную связь и выделяться в состав готового преступления террористической направленности.
Таким образом можно определить, что главной целью будет является воздействие на принятие решений органами власти, тогда как преступления экстремистской направленности несмотря на то, что имеют схожую цель могут совершаться без применения насилия и проявляться в виде публичных призывов.
Преступления террористической направленности могут совпадать с преступлениями экстремистской направленности лишь в подчеркивании действий ненавистью по идеологическим соображениям. В остальном же происходят кардинальные различия, в первую очередь обусловленные именно тайностью, когда мы говорим об иных действиях при совершении террористических преступлений, с обязательным проявлением насилия и направленностью действий на немедленные исполнения своих требований и только потом публичной демонстрацией.
Необходимо также отметить мнение С.Н. Фридинского, который говорит о том, что даже разграничение между экстремистским сообществом, преступным сообществом и объединением, посягающим на личность и права граждан, следует проводить по целям и мотивам, свойственным этим преступлениям. Соглашаясь с данной позицией можно говорить, что таким образом следует отграничивать преступления экстремистской направленности от преступлений террористической направленности.
Итак, можно подвести итог что мотивы террористических преступлений это в большинстве случаев попытка совершения государственного переворота, тогда как мотив экстремистских преступлений только призывы, которые могут исключать насильственные действия. Разница в целях также очевидна, террористы намереваются добиться принятия в их пользу политических решений немедленно либо в небольшой срок, экстремисты нацелены на отложенный результат, они всего лишь угрожают, но не убивают в большом количестве людей ради мгновенного результата.
У экстремистов нет всегда четкой цели, которой они хотят добиться своими действиями, она отложена и из-за этой отложенности размыта, их действия могут быть абсолютно хаотичными и несогласованными. Террористы всегда ставят ясные цели, диктуют их открыто и демонстрируют слаженную системность в своей работе. Надо отметить также и то, что политический мотив в экстремистских преступлениях не формируется как четкая цель.
Известные ученые-исследователи также подчеркивают этот факт.
К примеру, такой ученый как Ю.М. Антонян, говорит «терроризм – это насилие, содержащее в себе угрозу другого, не менее жестокого насилия, для того чтобы вызвать панику, нарушить и даже разрушить государственный и общественный порядок, внушить страх, заставить противника принять желаемое решение, вызвать политические и иные изменения».
В.В. Серебрянников справедливо отмечает, что «насилие – есть лишь средство, а цель – посредством насилия одних над другими, вплоть до уничтожения, устрашить, психологически подавить, парализовать их волю, подчинить ее своим замыслам». По мнению данного автора, терроризм можно отграничить от других противоправных действий путем выяснения, «имело ли место устрашение с целью воздействовать на поведение властей, политиков, населения».
Также Федеральный закон от 5 мая 2014 года внес изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации, где указал обязательной целью террористического акта дестабилизацию деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на приятие ими решений.
Таким образом можно сделать следующие выводы
1. Мотивом преступлений террористической направленности будет попытка совершения государственного переворота с помощью насилия, мотивом преступлений экстремистской направленности только призывы к государственному перевороту, при которых могут быть полностью исключены насильственные действия.
2. Цели преступлений террористической направленности настроены на исполнение в краткий промежуток времени, тогда как цели преступлений экстремистской направленности нацелены на отложенный результат неограниченный временными рамками.
Предлагается внести изменения в статьи о преступлениях террористической и экстремисткой направленности указав в нормативно-правовых актах более подробно описание субъективной стороны.