Радуйтесь!

Поезд приходил в Питер в 9 часов утра. Растянула застывшие от неудобной позы ноги, открыла глаза: без десяти девять на часах. Быстро сняла с верхней полки вещи, застегнула куртку и вот уже бегу по вокзальному перрону в поисках столба с буквой М. Питерское метро мне нравится, после московского оно кажется самым быстроходным в мире: всюду добираешься за полчаса. Выхожу из подземелья и морозный ветер гонит меня к первому встречному автобусу. Слава Богу, мой! Ещё пятнадцать минут – и я уже стою перед дверью. Она открывается, и меня покрывают объятия и расспросы. Все рады: моя подруга Нина и её десятилетний сын Коля. Он улыбается, значит не забыл. Мне очень нравится эта Колина улыбка. У него есть в запасе и другая, хитрая, когда  Колька что-то тайное задумал, разыскать, например, спрятанные мамой на антресолях конфеты и съесть втихомолку, надкусывая каждую, чтоб потом разрешили все доесть. Окидываю взглядом кухню (как хорошо, что ничего не изменилось!) и усаживаюсь за чашку чая, чтобы узнать, как прожили целый год без меня Ниночка и её сын инвалид.
Инвалид…В юности встретив инвалида на улице, я инстинктивно примеряла на себя его судьбу и отстранялась, страшась возможного несчастья. Все внутренние пружины моего существа восставали против этого. Позднее, встречая инвалидов в электричках, судорожно искала 10 рублей (большую, как мне хотелось думать сумму), и отдавая их в руки безногого или слепого, вступала в некий договор с Судьбой: только пусть со мной и моими близкими такого никогда не случится!
Затем произошёл случай, который заставил меня задуматься. Мы с подругой были приглашены на детский праздник, итогом  которого стала спортивная эстафета. Палочка переходила из рук в руки, и так до последнего участника. Как правило, самая яростная борьба развивается между последними игроками. Одним из них оказалась рыжеволосая девчонка, у которой вместо проворных ручонок висели две синие трубочки пустых рукавов олимпийки. Запыхавшийся мальчишка сунул ей палку прямо в рот, и она отчаянно помчалась за победой. По окончании соревнований я оказалась свидетелем короткого диалога. Дочь моей подруги, увидев рыжеволосую победительницу, со слезами в голосе тихо пробормотала: «Бедненькая». На что «бедненькая» резко обернулась и твердым голосом произнесла: «Это я-то бедненькая?!» Эти слова и взгляд будто повернули во мне ключик от какого-то непростого замочка в важной дверце. Открыли же эту дверь Нина и Колечка, открыли бережно и как будто по разрешению той строгой Судьбы, с которой я раньше шла на неписаный уговор о  моём непременном счастье. Судьбы, которая сулила Нине и её ребёнку нелёгкую долю.
Как-то забежав к подруге после работы, я увидела сидящую на диване хрупкую женщину с пышной шевелюрой волос и серьёзными серыми глазами. Познакомились. Нина приехала на консультацию к профессору с семилетним сыном. Меня она пригласила в гости посмотреть Питер. Через месяц я  поехала в северную столицу обозревать сокровища мировой культуры, но обрела совсем другое «сокровище». Настоящее. 
 У  Коли была тяжёлая родовая травма, которая повлекла за собой необратимые процессы. Врачи, не церемонясь с немолодой уже мамашей, объяснили ей просто и доходчиво, что Коля умрёт в 3 или 4 года и уж точно не доживёт до 5. Эти годы можно было бы сравнить только с переживанием войны. Она боролась за его жизнь, а родные люди говорили с ней будто из другого мира: «Ну, как такое могло произойти? Как ты, отличница, дипломированный специалист, никогда нас не огорчавшая, могла родить такого сына?». А сердобольные подружки, насмотревшись на её земные мытарства, тихо перешёптывались: « Уж, лучше б его такого Бог к себе забрал». А для Нины он не был таким ребёнком, Коля был её любимым сыночком, который как все дети пришёл в мир, чтоб сказать нам «радуйтесь» (так приветствовали друг друга в древности). И она радовалась сквозь слёзы – одна за весь мир. А впереди были испытания, которые захлёстывали её как набегавшие огромные солёные волны.
Сначала были обследования и консультации и постоянное предчувствие смертельного приговора. Но вот сын уже держит головку, идёт ножками. Затем новая волна:  Коля не говорит, лишь иногда издаёт бессвязные звуки. Напряжённое ожидание – и вот пятилетний порог перейдён, сын жив. Штиль. Уже привыкли к комиссиям, школа не за горами. И вдруг в поезде с Колей случился приступ: потеря сознания и судороги. Это не случайность, теперь они будут приходить внезапно и надо быть к ним готовой. Школа. Коля не смог обучаться с другими детьми в одном классе, от перевозбуждения начинались приступы, пришлось заниматься на дому. Учительница верит в Колины способности, за один год школьной программы он прошёл два класса по математике! Рисует, пишет, читает про себя. Окрыляется материнская гордость, рождаются мечты. Но вот новый удар: ушёл муж, купил себе квартиру и ушёл. Сердце замерло, но не перестало биться. Сквозь тучи вдруг показалось солнце, а под ногами она обрела не зыбучий морской песок, а  каменные ступени храма. Церковь. Многие не понимают, что Коля инвалид, ругаются церковные бабушки, а Коля обнимает иконы и верещит на непонятном гортанном языке. Первая Пасха. На светлой седмице Коля без спроса бежит в алтарь, а настоятель ласково берёт его за руку и успокаивает перепуганную мамочку: « Где благодать, там и Коля». Опять надежды, может быть у какой-то святыни ребёнок исцелится. Храмы, монастыри, паломничества, горячие молитвы. Новая ступень: загадочная болезнь желудка у Нины, принятие пищи приносит боль, не вся еда переваривается. Начинаешь благодарить Бога за самые простые вещи, мечты уступают место короткой ясной мысли: « Славу Богу, за этот прожитый день». Так изо дня в день рождается доверие промыслу и терпение.
Я разбираю московские подарки: маме - одеяло, Коле – фонарик. Жаль, что нельзя конфет, которые Коля так любит! Они гасят воздействие гомеопатических таблеток. Колька подбегает ко мне и проверяет, есть ли у меня на шее крестик. Показываю, что имеется, я не басурманка какая-то. Потом он дёргает меня за волосы: это просьба, наверно, хочет, чтобы я достала что-нибудь с полки. Идём в комнату, достаю фломастеры и альбом. Колька рисует дом, а потом подходит и целует меня прямо в нос. Он каждый вечер ждёт меня около двери и не отходит, пока не запиликает звонок домофона. А когда я уезжаю в Москву, Коля не прощается, он уходит в другую комнату, чтоб там пережить горечь расставания, а после моего отъезда ещё долго сидит один в комнате, где я ночевала. Я счастлива, меня ещё никто так деликатно и сильно не любил, жаль только, что я доставляю ему боль своим отъездом.
Я радуюсь, что Коля пришёл в наш мир и не считаю Судьбу жестокой, а благодарю её, что она приоткрыла для меня дверь своего удивительного замысла. А ещё, если я вижу ребёнка-инвалида на улице или в метро, то обязательно улыбаюсь, а он  зачастую улыбается мене в ответ. Радуйтесь.