Мама

Аллу привезли в глазное отделение днём и сразу прооперировали. Санитарка Нина Сергеевна осталась присматривать  за больной в ночь, ведь  девочку-дауна привезли из детского дома. Утром больная проснулась, открыла свой здоровый глаз и пролепетала, глядя на спящую женщину: «Мама, мама». Нина Сергеевна тоже открыла глаза: «Ну что, родимая, намаялась  вчера. Ничего, даст Бог, из обоих глаз-то будешь ещё на белый свет глядеть. Ты лежи пока, я полотенце и платок тебе чистый принесу.» Алла стала оглядываться: в палате было ещё три койки. Все они заправлены, так как пациенток распустили по домам на выходные. Высокие потолки, чистые стены, огромные окна, тумбочка рядом с каждой кроватью. Обстановка в общем-то привычная, но запахи незнакомые, и люди новые. Нина Сергеевна вскоре вернулась с платком и полотенцем:
-Ну, что, Аллочка, умываться будем?
-Будем, мама, будем. Больно, мама, больно.
-Ну, потерпи, родненькая. А что же с тобой приключилась?
-Банка упала, банка варенья, я упала.
-Это значит, ты банку разбила, и сама на стекло упала? Да, милая,  глаз тебе чудом спасли. Да не грусти, ты у меня всё равно красавица. Пойдём на процедуры.
Алла легко встала и пошла. В кабинете стояли аппараты, надо было приблизить лицо к окулярам, а подбородок прижать к специальной выемке. Аллу не сразу уговорили сделать это. Она слегка отстранилась, сосредоточилась, и затем только исполнила просьбу. Врач Людмила Григорьевна размышляла вслух: «Нужна повторная операция через месяц, а пока пусть полежит недельку у нас». «Хорошо, мама,» - пролепетала Алла. Людмила Григорьевна вздрогнула, её никто никогда мамой не называл. Всю жизнь было ни до этого. Сначала учёба, затем ординатура, постоянные пациенты и операции по плану. Личная жизнь не сложилась. Она больше напоминала мужчину: сухая, прокуренная, всегда в брюках с коротко остриженными волосами. Внутри неё будто натянутая струна. И вдруг, как гром среди ясного неба, - «мама». Что-то дрогнуло: «Ну, ладно, идите, вам ещё капли закапать надо».
К вечеру в палату съехалось три девчонки. Напротив Аллиной кровати поселилась третьеклассница Рита. В свои десять лет она была успешна и самодостаточна: хорошие родители, английская школа, теннис три раза в неделю. Рита  разрешала взять свою разукрашку соседкам из других палат только  взамен другой, притом строго следила, чтоб на её кровать никто не садился. У неё была маленькая корона, подарок бабушки к Новому году. Девочка считала себя очень справедливой и вполне добродетельной. Две других девчонки были старше Риты лет на 5. Одна из них, розовощёкая Ирина, только недавно узнала, что левый глаз серьёзно болен. Это не мешало ей смотреть фильмы по ноутбуку и слыть первой красавицей глазного отделения. Третья девочка, Галя, сначала водила с Ирой большую дружбу, но в последнее время стала подсмеиваться над подругой и радоваться её мелким промахам.
Алла покорила соседок своим простодушием и доверчивостью. Было грустно видеть длинный шрам под левым глазом, и все старались хоть  как-то порадовать сироту. Ира отдавала Алле все йогурты, которые приносили из дома родные. Оказалось, что Алла ест их впервые. Это было невероятным происшествием начала 21 века. Галя вслед за подругой отдала свои шоколадки, а Рита разрешила разрисовать даром одну страницу своей разукрашки. Похоже, что Алла первый раз за свою жизнь  увидела столько принцев и принцесс и покрыла их с головы до ног  в розовый цвет.
 В соседней палате в это время лежала одна сердобольная бабушка из Иванова, ухаживающая за маленькой внучкой после операции. Бабуля так привязалась к Алле, что заходила к ней в гости  по поводу и без повода. Санитарка Нина Сергеевна собрала большой мешок одежды для своей любимицы. Алле нравилось примерять вещи, хотя больше всего на свете она ценила внимание, которое стояло за этими многочисленными расспросами, посещениями и подарками.
 Единственное, что было Алле не по душе – это процедуры. Не любила она, когда медсестра приходит закапывать в глаза. В последний раз долго не соглашалась сесть на стул, потом вдруг сказала: «Не надо. Я сама». И отдалась в руки очередной «мамы». Так Алла называла любую взрослую женщину. И не только женщину… Врачам пришлось созвать небольшой консилиум по поводу перевода Аллы в  другую больницу, поближе к расположению детдома. Молодой бородатый врач с нескрываемым сочувствием осматривал глаз: «Ну, что же ты, девочка, наделала? Давай посмотрим». И вдруг Алла порывисто обняла его: «Буду скучать, мама». Врач остолбенел на мгновение от этой дочеринской ласки, да и мамой его ещё никогда не называли. Когда Аллу увели, он предложил коллегам: «Давайте, оставим её здесь. Ну, удочерим как этого…сына полка».
 За неделю больничного режима Алла растопила немало человеческих сердец, а заодно поставила рекорд по поглощению йогуртов. День отъезда неумолимо приближался. В последние три дня мамы и бабушки глазного отделения установили очередь по уходу за Аленьким, так ласково стали называть девочку-дауна. Последнюю ночь Аленький плохо спала. Она видела во сне то бородатого «маму», то маму-воспитательницу, то вкусные йогурты в разных упаковках.
Под утро больная проснулась, услышав чей-то плач. Это плакала Ира.  Рита и Галя успокаивали её как могли. Ире сказали, что одним глазом она практически не будет видеть.
-Как же я замуж выйду? Буду учиться? Детей растить? А вдруг и на второй глаз ослепну,- захлёбываясь в собственных слезах, громко шептала Ира.
-Ужасно, конечно. Но ведь жениху и другим людям можно об этом не говорить, а образование сейчас по интернету можно получить, может и аудиокурсы уже есть,- с замораживающей логикой заключила Рита.
- Аленький тоже может без глаза  остаться,- вставила Галя.
-Да, что Алла! Она даун! Ей замуж не надо, она может и не влюбится ни в кого,- почти закричала Ира
-Может и не влюбится, а может влюбится! Только её все здесь любят. Ты знаешь, я читала в интернете, что даунов называют «детьми любви». А шрам у неё на всю жизнь останется, да и папы с мамой у неё нет, которые не то что ноутбук, а йогуртов ей ни разу в жизни не купили. Когда Аллу сюда привезли, то сопровождающая её воспитательница сказала, что два года назад в их детском доме хлеба не хватало. Ещё  она добавила, что Алла очень добрая, только к сладкому пристрастилась.
«Мама, мама!» - послышался голос просыпающейся Аллы.
«Ну, все, девчонки, давайте спать», - сказала Ира, но в голосе её уже слышалось некое умиротворение.