Старый штукатурщик Главы 1-3

Старый штукатурщик

Глава 1
Али Бастер уважал себя, как большого профессионала. Он не требовал аналогичного отношения со стороны окружающих, поскольку в этом не было нужды. Но тем, как он работал, можно было просто любоваться. Всегда приятно наблюдать, попивая холодное пиво, как другие работают. Но особенно было приятно наблюдать за работой Али Бастера.  Каждое его движение было настолько выверенным, что, понаблюдав за тем, как он работает некоторое время, начинало казаться, что каждое его следующее движение плавно вытекает из предыдущего. И все движения вместе являют верх совершенства. Настолько грациозна была его пластика. Это было похоже на работу  производственной линии, в которой движение каждого рычага, каждого захвата, перемещение конвейера и заполнение бутылок, например, кефиром, вызывает восторг и удивление. Восторг от силы и могущества технического человеческого гения. А удивление от того, что в природе существуют такие люди, которые были способны все это придумать. Вот только никто не знал, кто же придумал такого штукатура, как  Али Бастер. Казалось, что он штукатурщиком родился. Так же, как некоторые рождаются, чтобы стать потом  пилотами, штангистами, фехтовальщиками, или просто хорошими людьми. А зачем рождаются никчёмные, или просто плохие люди - вообще никто не знает. Правда, согласно исследованиям английских учёных, в каждом коллективе на двух работающих гениев должно приходится не менее восьми довольно бестолковых сотрудников, которые, казалось, ни на что не годны и выполняют просто функцию балласта. Но, если уволить эти восемь «дураков», то, как оказывается, два гения не смогут делать продолжать делать свою работу в совершенстве. Точно так же, как нельзя укладывать рельсы без шпал, и нельзя укладывать асфальт прямо на землю. И то, и другое не будет работать. Поэтому, давным-давно, когда автоматизация производства  еще была на самой начальной стадии, когда не было повсеместного распространения компьютеров, и конструкторы в КБ стояли за кульманами, то были даже такие люди, которые затачивали для этих конструкторов карандаши. Это была их единственная обязанность. Но, правда, они это делали настолько великолепно, что конструкторам не надо было отрываться от кульманов, и они могли более плодотворно посвятить себя разработкам новой техники. Потому, что, когда человек отрывается от большого дела для такой рутины, как заточка карандашей, он может потерять канву своей мысли, и не довести блестящую идею до финала. Или довести, но результат будет посредственный. Либо к этому результату придется идти гораздо дольше. Поскольку, занимаясь рутиной, вместе с водой можно выплеснуть ребёнка.

Но это все метафизика. Вернёмся к нашему Али Бастеру. Он действительно был гением штукатурного дела. К любой стене, которую он оштукатурил, нельзя было придраться. Поверхности стен, оштукатуренных нашим Али, были абсолютно ровными. Вероятно, именно мастера, подобные Али Бастеру, вытёсывали камни для египетских пирамид. Говорят, что блоки этих пирамид были обработаны настолько точно, что в щели между ними нельзя было всунуть даже лезвие ножа. А у нашего Али Бастера нельзя было всунуть лезвие ножа между законченной им стеной, и, так называемым «правилом», с ударением на втором слоге. «Правилом» называют длинную металлическую линейку, которой проверяют ровность поверхности стены, либо которой выравнивают мокрую ещё штукатурку, которую наносят на стену. Словом, его работой все оставались довольны. Но, самое главное, что это нравилось ему самому. Приятно, когда работа спорится, и результат превосходит ожидания. Не свои ожидания, а ожидания заказчиков работы.

Глава 2
Можно много было бы рассуждать на эту тему. Но речь не об этом. С Али Бастером приключилась одна история, которую он поведал мне как-то за кружкой зелёного чая. Просто он не пил спиртное, что тоже могло показаться удивительным. То ли из религиозных убеждений, то ли потому, что его организм не принимал ни пиво, ни вино, ни водку. Даже кофе он не любил. А зелёный чай мог пить в любых количествах. Кстати, говорят, что по возбуждающему эффекту зелёный чай превосходит даже кофе, не говоря уже о чёрном чае. Но Али об этом не задумывался - просто он привык к зелёному чаю с детства, особенно ему понравился жасминовый. Как то раз один заказчик угостил его настоящим японским чаем. Который продаётся в виде мелкого зеленого порошка. И, надо сказать, Али Бастеру он не понравился. Да, цвет у того чая был отменный - светло-зелёный, даже немного «кислотный». Но вкус - об этом надо сказать отдельно. Вкусом он напоминал рыбный бульон. Хотя, рыба при приготовлении чая не использовалась. Может быть, рыбной чешуёй удобряли почву, на которой выращивали этот чай. А может быть, потому, что в Японии в любом месте не так далеко от океана, которые несёт свои запахи йода и водорослей. Но, что бы то ни было, этот чай Али Бастеру не понравился. Правда, ему понравился другой, с добавлением жареных рисовых зёрен. Этот чай был не ярко-зелёный, а немного желтоватый. Но вкус был какой-то загадочный, и привкус жареного риса напоминал Али Бастеру о детстве, проведённом в ауле недалеко от Бухары. Правда, это было так давно, что напоминало своего рода мечту о несбыточном. Потому что Али Бастер давно не был на родине, и не собирался туда. Там никого из родных не осталось - жизнь раскидала всех по разным городам и весям. Нечего там было делать, потому что здесь работы всегда было, хоть отбавляй. А Али Бастер придерживался правила, что надо работать, пока есть силы. Вот, когда силы тебя оставят -- тогда можно и отдохнуть. А пока они есть, расслабляться нельзя. У него было пять детей, и всех надо было кормить. Чтобы потом, когда силы его оставят, дети кормили бы его, а он бы сидел на лавочке, щурил подслеповатые глаза на яркое солнце, и пил зелёный чай из большой красивой пиалы.

Глава 3
Как то раз его пригласили штукатурить стены в одной новостройке. Здание было всего четырёхэтажным, и было совсем невысоким, в отличие от тех двадцатипяти-тридцатиэтажных свечек и стен, которые сейчас лепят и в городе, и за городом, посереди полей и лесов. Без соответствующей инфраструктуры и нормальных подъездных путей. В таких высоких домах хорошо жить на последних этажах. Когда смотришь в окно с верхнего этажа таких громадин, то облака кажутся плывущими так близко к тебе, что до них можно дотянуться рукой. Ну, или хотя бы, добросить до них камнем. Правда, какой смыслы кидать камень в облако, пусть даже и висящее прямо над головой? Видимо, в такие моменты в нас просыпается инфернальная часть сознания, норовящая уязвить бога, который, возможно, восседает на этом облаке. Как это считали люди в старину. Сейчас то мы, разумеется, знаем, что на облаке нет никого, кто оттуда управляет Вселенной. И в душе верим, что Управляющий есть где-то, и, возможно, что он не похож на человеческое создание. Когда говорят, что Бог создал человека по образу и подобию своему, то почему же тогда сам человек не обладает божественными возможностями? Или же, человек, вылепленный Богом из куска глины, просто внешне похож на своего Создателя, являясь, его уменьшенной копией с весьма ограниченным функционалом? Как тот мраморный телефон, который сотворил старик Хоттабыч, выдернув волосок из своей бороды и сказав: «Трах-тибидох-тибидох!». Давайте не будем рассуждать на эту тему, поскольку нас могут осудить люди верующие. Хотя совсем неверующих не бывает. Может быть, они так себя таковыми считают, но, все равно, они верят в чёрных кошек, в цифру «13», в счастливое число «7», сплёвывают через левое плечо и стараются не произносить слово «последний». Заменяя его на слово «крайний», что, в принципе, неверно грамматически. Веря во все эти приметы, они допускают существование каких-то неведомых сил, могущих распорядиться их судьбой вопреки их воле. Как говорил Воланд: «Кирпич просто так никому на голову не падает». А также существует масса аналогичных заблуждений и верований, появляющихся там, где нет веры в Бога. Даже солдаты, не верящие ни в бога, ни в черта, но прошедшие войну без существенных ранений, говорили, что они «заговорённые». Заговорённые кем? Все это - тоже элемент веры. Так вот, если вернуться к нашему Али Бастеру, то с ним приключилась следующая история в небольшой новостройке в четыре этажа, построенной на бывших сельских землях.