Маруся и Леля

 Тут раздался звонок в дверь.
- Это Маруся с Лелей! - обрадовался Михаил, вздохнув с облегчением. Он был благодарен жене и дочери за избавление от необходимости отвечать младшему брату. Пока Виктор высказывал те самые мысли, которые Михаил так старательно от себя отгонял, последнего снова начало охватывать волнение, и теперь он с радостью бросился в прихожую.
- Витя! - с порога воскликнула Маруся, внося в квартиру две полные сумки в обеих руках. - Я так и знала, что ты уже здесь! А мы с гостинцами от тётки Натальи. Ты ведь у нас такой же сластёна, как Леля!
 Чаепитие на кухне продолжилось уже вчетвером. Пирожки со сладким повидлом удались тётке Наталье на славу и подняли настроение обоим братьям. Будто и не было только что между ними тяжёлого разговора.
- Витя, ты так давно у нас не был! - укоризненно заметила Леля. - В прошлый раз ты приезжал ещё из Сорокино, а теперь приехал из Краснодона!
- А ведь я и забыл! - хлопнул себя по лбу Михаил и повернулся к брату. - Поздравляю! Теперь вы все краснодонцы! Ты слышишь, как это звучно, как хорошо? И родителям не забудь передать наши поздравления.
- Не забуду! - улыбнулся Виктор. В присутствии Маруси и Лели он весь светился изнутри. И ему хотелось сказать им обеим что-нибудь приятное.
- Какие у тебя уже длинные косички! - заметил он как будто невзначай, при этом лаская одобрительным взглядом белые банты, в которые были искусно завязаны ленты, вплетённые в Лелины волосы по случаю воскресного похода в гости.
- Правда? - всплеснула руками Леля. - А они не слишком тоненькие?
- Ну что ты! Сама погляди: они же с твой кулак толщиной каждая! - заверил её Виктор.
- Это потому, что мне мама широкие ленточки в них в плела! - призналась Леля.
- И очень хорошо сделала! - Виктор перевёл сияющие глаза на Марусю. - Очень красиво!
- А вот ты зря это делаешь - выдаёшь ему свои женские секреты! - весело заметила Маруся дочери.
- Вите можно! - горячо возразила ей Леля, которой не исполнилось ещё и восьми лет. - Он же свой! Да, Витя?
- Конечно! Я никому не расскажу, обещаю.
- Я знаю, ты никогда не врёшь! - заверила его Леля. - И я тебе тоже врать не буду.
- Какая ты молодец! - похвалил её Виктор.
- Вить, а ты меня на речку с собой возьмёшь, когда мы к вам в Краснодон приедем? - пользуясь моментом, спросила Леля. - Ведь я теперь уже большая!
- Это верно, - согласился Виктор. - А раз так, значит, придётся взять. Ну, если только твоя мама тебя отпустит.
- Отпустит! - радостно воскликнула Леля, при этом вопросительно глядя на мать.
- Попробую тебя теперь не отпусти! - рассмеялась Маруся.
 Она смотрела на Лелю и Витю и удивлялась: со стороны их легко можно было принять за брата и сестру. Даже волосы у них были одинаковые: светло-русые, мягкие и тонкие, слегка волнистые. Михаила природа наградила куда более густой шевелюрой, чем обоих младших братьев, но Леле не посчастливилось ее унаследовать. Хорошо, что она не способна печалиться об этом всерьёз!
- Витя, а ты будешь сегодня играть на пианино? - удивила вдруг Леля родителей, а ещё больше своего юного дядю.
- Обязательно! - просиял тот, невольно польщённый, хоть и подозревая здесь наивную детскую хитрость, призванную ещё больше покорить его сердце.
- Тебе надо чаще приезжать к нам, а то Леля уже истосковалась по твоей музыке! - в шутку упрекнула его Маруся. - Помнишь, ведь когда-то она без неё заснуть не могла!
 Виктор не заставил себя упрашивать. Звуки этого инструмента всегда были для него бездной, в которую он нырял с головой, не боясь утонуть. И всякий раз, когда он отрывал взгляд от лакированных клавиш, то неизменно видел рядом свою зачарованную племянницу. Она не отходила от него ни на шаг. А когда Виктор засобирался домой и стал прощаться, Леля вышла провожать его в коридор.
 Сунув руку в карман своего платья, она что-то извлекла оттуда в сжатом кулачке.
- Это тебе! - и Лелин кулачок опустился в карман его брюк. - В дорогу. Приезжай почаще!
 Уже спускаюсь по лестнице, Виктор нащупал и извлек наружу Лелин подарок - три большие круглые конфеты-карамельки в ярких жёлтых фантиках. Вместе с пирожками от тётки Натальи, которые завернула ему хлебосольная Маруся, этого хватило бы на дорогу не то что до Краснодона, а до самой Москвы. И нежность, пронзительная и щемящая, как тоска, охватила его при мысли о них, таких заботливых и любящих. Что будет с ними, когда пробьет роковой час?