5. 15. В наступление

Ночь на 18-е, если верить скупым данным из оперативных документов, стояла ясная, по-августовски довольно прохладная, хотя и безветренная.

Под утро, когда части 127-й дивизии, достигнув района Николаевского, Ново-Весёлого, Широкого Яра [508], окапывались и завтракали в потёмках, над головами раздался гул авиамоторов. Ночные бомбардировщики направлялись к передовой, перед ними, по словам Бирюзова, стояла задача «нанести удар по резервам, железнодорожным станциям, штабам и пунктам управления противника».

А когда рассвело и солдаты укладывались на отдых в наспех вырытых окопах, издалека донёсся, продолжает он, «грохот, похожий на бесконечный, раскатистый гром. Этот гром не утихал больше часа, перемежаясь время от времени напоминавшими горный обвал залпами “катюш”» [509].

75 минут продолжалась артиллерийская и авиационная подготовка.
В 7:15 двинулась пехота. Главный удар наносился 5-й ударной армией в направлении Калиновки, Колпаковки. 2-я гвардейская рвалась на Берестово, Успенскую. 28-я –силами 248-й стрелковой дивизии – прорывала оборону возле хутора Петрополье.

В первый день войска 5-й ударной, смяв оборону 294-й пехотной дивизии на участке Дмитриевка, Куйбышево, продвинулись на глубину до 8 километров [510].

Немцы, не заметив – отчасти из-за нелётной погоды – подготовку штурма, не сменили части, понёсшие в июле значительные потери. Более того, когда двумя сутками ранее перешли в наступление войска Юго-Западного фронта, они ослабили 6-ю армию, отправив на помощь соседям 23-ю танковую и 16-ю танково-гренадерскую дивизии.

Отец пока находился в стороне от сражения.
Найдём запись в армейском журнале боевых действий за 19 августа. 127-я и 271-я дивизии занимались самоокапыванием и подготовкой к наступлению. Точнее, отсыпались, чистили и смазывали оружие, чинили гимнастёрки, набивали табаком кисеты.

Вечером 20-го 127-я дивизия выступила в район Новоясиновского, балок Ясиновки и Дубовой. В час ночи поступило новое указание: совершить марш к балке Дедовой для передачи в 5-ю ударную армию. А в половине девятого утра 22-го части, находясь уже в резерве командарма Цветаева, двинулись по маршруту Дедова балка, колхоз Политотделец, Репеховатая, Елизаветинский.

К полудню полки заняли круговую оборону:549-й – на северной окраине Елизаветинского,547-й – от Малопетровского до южной окраины Елизаветинского, отцовский– в 700-х метрах юго-восточнее Елизаветинского [511].

Однако в 23 часа пришлось покинуть позиции. Поступила команда занять оборону на рубеже безымянной высоты южнее Балиновки, высот 188,4 и 172,2, кургана с отметкой 157,3.

Идти было легко. Путь освещала большая луна; такой она бывает, очевидно, только в степи. Высоко мерцали бесчисленные звёзды. Стоял полный штиль. Воздух медленно остывал, под утро температура понизилась до 5 градусов.

До рассвета 23-го 99-я и 127-я дивизии обустраивали рубеж обороны. Как оказалось, вовремя. Противник, получив мощное подкрепление танковыми и артиллерийскими частями, перешёл в контрнаступление, занял Артёмовку и Кринички [512].

Основной силой контрудара была 13-я танковая дивизия, прибывшая из Крыма по железной дороге. Командование 6-й полевой армии видело в ней последнюю надежду на воссоединение разрезанных нашей 5-й ударной армией двух группировок.

Эти ожидания разбились вдребезги, наткнувшись на позиции 99-й и 127 й стрелковых дивизий.
Несомненно, немало немецких танков было подбито по пути противотанковой артиллерией и штурмовиками. Тем не менее дивизия сохраняла ударную мощь, когда на её пути оказались два наших соединения.
 
По версии Жирохова, контратака 13-й танковой дивизии была отражена благодаря залпу «катюш»».
Между тем из архивных документов известно: весь день 23-го наши полки, в том числе отцовский, отражали натиск танков и пехоты со стороны Криничек и Артёмовки, но лишь незначительно были потеснены. К 19 часам они занимали рубеж в километре юго-западнее высоты 172,3 и могилы Звозникова [513].

Долгое время я не понимал, почему отец не любит смотреть фильмы «про войну». Возможно, то, что видел на экране, представлялось нарочитым, неестественным, далёким от всего, что происходило на самом деле и было пережито им. А может, не хотелось, чтобы в сознании пробуждалась жуть, укрывавшаяся в дальних, тёмных уголках памяти.

От обугленных танков 13-й немецкой танковой дивизии смрадно струился чад: в изломанном железе, выгоравшем изнутри, тлели трупы танкистов. Из чернеющих там и сям воронок тянуло тошнотворным духом тола. На пожухлой августовской траве перед окопами валялись неубранные трупы. Солнце припекало, и тела раздувались, разлагались, издавая дурной запах мертвечины...

Не обошлось без потерь и с нашей стороны.
Майор Евграфов, начальник штаба полка, получил ранение, от которого вскоре, на 34-м году жизни, скончался в госпитале. Оборвался по причине гибели стаж кандидата в члены ВКП(б) младшего лейтенанта Петра Петровича Скитальца, 30-летнего командиравзвода радиосвязи.

Выбыл из отцовской роты раненный в руку командир миномётного взвода лейтенант Земсков. После госпиталя Александр Иванович в дивизию не вернулся – командовал огневым взводом 120-мм миномётов в другой части. Был дважды награждён орденом Красной Звезды, в начале 1945-го – орденом Отечественной войны II степени. Последним – посмертно. Так завершился путь человека, прошедшего через плен...

13-ю танковую дивизию, споткнувшуюся об отцовскую 127-ю и 99-ю стрелковые дивизии, немцы перебросили на следующий день от греха подальше – через Иловайск в район Анастасиевки, Марфинской. Там она действовала эффективнее [514].

А 127-я дивизия, теперь уже в составе 3-го гвардейского стрелкового корпуса, с 14:30 совершила стремительный бросок и через два часа взяла хутор Кринички. К 19 часам она закрепилась на рубеже Кринички, могила Звозникова. В тот день её потери составили 29 человек убитыми, 31 – ранеными [515].

Под Криничками погиб замполит одного из батальонов отцовского полка– старший лейтенант Матвей Изельманович Балабанов, 30-летний еврей, уроженец Саратовщины.

Был убит командир полковой батареи 120-мм миномётов лейтенант Алексей Тимофеевич Михно, родом из-под Киева, на год старше отца и тоже кандидат в члены ВКП(б).

Выбыл из строя по ранению друг отца лейтенант Хомутов. Его роту возглавил 32-летний лейтенант Гаришниян, весёлый, энергичный армянин. Агаси Седракович окончил два курса института, в 1942-м – курсы усовершенствования командного состава, в 1943-м – курсы «Выстрел». Он провоюет по фронтовой мерке долго: будет ранен в один день с моим отцом, но смертельно.
 
Тогда же или немного раньше погиб 38-летний командующий артиллерией дивизии подполковник Валерий Васильевич Иванов, не дожив двух недель до освобождения малой родины – Сталино, дореволюционной Юзовки, нынешнего Донецка. Его сменил сверстник, вернувшийся из госпиталя гвардии полковник Борис Константинович Яновский, член ВКП(б) с 1932 года, уроженец города Сумы.

А к обязанностям начальника штаба отцовского полка вместо тяжело раненного Евграфова приступил капитан Кичигин, служивший ранее ПНШ-1 –помощником по оперативной работе.

ПРИМЕЧАНИЯ
508. См.: ЦАМО. Ф. 64. Оп. 505. Д. 185. Л. 71, 76;Ф. 442. Оп. 8465. Д. 62. Л. 23.
509. Бирюзов С. С. Указ. соч.С. 180, 181.
510. Исаев А. В. Указ. соч. С. 437.
511. ЦАМО. Ф. 442. Оп. 8465. Д. 62. Л. 25, 27, 28;Ф. 333. Оп. 4885. Д. 75. Л.1, 3. Д. 109. Л. 26.
512. Там же. Ф.64. Оп.505. Д.196. Л. 97, 101, 102.
513. См.: Жирохов М. А. Указ. соч. С. 192.
514. См.: Исаев А. В. Указ. соч. С. 447.
515. ЦАМО. Ф.812. Оп.1. Д.20. Л. 22, 93 об.;Ф.127 сд. Оп.1. Д.1. Л.3.