Глава 37. Не белый Белый Воин

- Мое имя Люрванди, - проговорила девушка, с отчаянием поглядев прямо в лицо тому «Белому Воину», к которому так спешила.
Только вот «белым» он не был вовсе – он был страшным, изуродованным снаружи, и темным внутри, тяжелый взгляд выжженных кислотой и тысячелетней тьмой глаз приковывал к стулу, пугал до потери пульса, мрачное, бесстрастное лицо не выражало никаких эмоций, и менее эльфийка знала, что он ненавидит все и всех в этом городе. Она чувствовала это кожей. Совсем не таким она представляла его. Она думала, что встретит прекрасное, просветленное существо, сияющего воина с лучезарной улыбкой и добрыми глазами, а не это чудовище, прогнившее изнутри.
Раньше она испугалась бы, зажалась бы, чувствуя на себе пристальное внимание столь древнего существа, способного стереть в порошок кого угодно одним щелчком пальцев, и вполне готового это сделать морально, но Элдор, Джулиан, Тольм – все те, кто отдал за нее свою жизнь, научили ее быть смелой и сильной, идти до самого конца, идти через страх, не сдаваться во что бы то ни стало. Одно воспоминание о женихе придало сил – он погиб не зря, теперь дело было за ней, за Люрванди: суметь договориться и спасти народ, вот была ее цель. Тогда… тогда будет хоть какое-то оправдание гибели всех тех, кто спустился из Скрытых городов. В горле встали слезы, но девушка не дала им пролиться и решительно обратилась к Лунному Стражу:
- Я из эльфийского королевства, пришла попросить вас о помощи, но я плохо понимаю, что вы говорите – вы используете устаревший язык времен тысячелетней давности, - проговорила она на человеческом, но ее не поняли. Неужели, в Солнечном не говорили по-человечески? Нет, такое было просто невозможно! Люди должны были знать свой же язык!
- Вот же незадача, - отозвался Сивард, - он обратился на эльфийском, потому что не мог связаться с ней по-другому. – Ты тоже говоришь на устаревшем языке – наши народы разошлись слишком давно, потому мы не знаем о изменениях в наших диалектах. Я тоже сначала ни слова разобрать не мог, когда только попал сюда, но потом выучился…. Я сейчас уже не вспомню старо-человеческий, с которым ты пришла, надеюсь, нам хватит коммуникативных способностей, чтобы понять друг друга.
Девушка кивнула – а что, собственно, оставалось? Хорошо хоть древне-эльфийский вспомнил. Парень – тот, что первым бросился ее защищать – что-то недовольно сказал, рыжая шикнула на горе-воителя, но Вересковому Воину это не понравилось. Он сурово заговорил на людском, и эльфийка не поняла ни слова – настолько изменился язык за тысячу лет. Тем не менее, все домочадцы были выпровожены из комнаты, спорить с ее хозяином никто не посмел. Колдун поднялся, и, ведомый рыжей, слепо побрел прочь, и в комнате остались только Люрванди, Сивард, да тело Лесного Джокера на кровати.
Лунный Страж поднялся, задернул тяжелые шторы, погружая комнату во мрак, и зажег свечу. Белое, холодное пламя бросало отсветы на стены – он зажег ее светом, не огнем. Пока Сивард возился у шкафа, доставая пледы и простыни, девушка со страхом глядела на своего мертвого преследователя: зелень сошла с его лица, и оно стало белым, бледным, но все также не походило на лицо разумного существа – только нос и остался из привычных черт. Черные волосы, свалявшиеся в один грязный ком, выглядывали из-под головного убора, руки остались все также пугающе длинными – все его существо было перекручено, и даже после того, как темная тварь покинула тело, человечность не смогла вернуться.
Девушка судорожно вздохнула и хотела было отвернуться, но не смогла – родные черты проступали все сильнее, и вот эльфийке уже показалось, что она видит не Лесного Джокера, а самого Элдора.
«А ведь так могло бы быть, - подумалось ей, - он мог бы лежать здесь. Раненый, уставший, но живой…. Без сознания, но живой!»
Только вот она знала, что князь, вернее, его тело, было брошено где-то в лесу, не погребенное, обруганное, прожженное насквозь… ему даже в погребальном обряде было отказано. И он знал это, знал, что не вернется, что не будет похоронен, и все равно пошел в страшное путешествие по земле.
Лунный Страж, наконец, нашел чистую простыню и укрыл тело, но перед тем, как окончательно закрыть лицо, он наклонился и прижался лбом ко лбу Лесного Джокера, застыв на мгновение. И в этом прощальном жесте было что-то душераздирающее – так прощаются только с теми, кого сильно любят. Люрванди не знала, кем друг другу приходились эти два существа. Может, братьями? Или связкой учитель-ученик?
Военачальник поцеловал покойника в лоб, а затем укрыл простыней. Навсегда. Неохотно отвернулся, закутался до носа в плед и сел напротив гостьи, поджав ноги к груди и обхватив острые колени руками. Он был очень высок, но сутулился, из-за чего казался недовольным и сердитым – он явно устал, устал ото всего: от людей, сражений, от света дня и от смертей тех, кто был ему дорог, да и от жизни вообще, но такого пристального и внимательного взгляда Люрванди никогда на себе не ощущала. Словно этот Сивард не только внешность осматривал, но и в душу глядел, и мысли читал.
«Белый Воин» молчал, и эльфийка не решалась заговорить первой, тишина уже порядком затянулась, но он словно не чувствовал неловкости. Звуки в доме стали затихать - наступил вечер, его домашние отправились пораньше по кроватям после столь утомительного дня, когда он, наконец, заговорил:
- Сейчас я буду спрашивать, а ты – отвечать. Тебе нет смысла бояться меня, что-то утаивать или лгать – я не друг тебе, нет, но я могу помочь. Мне ничего не нужно взамен – у меня работа такая – помогать, - у него был глухой, хриплый голос, но Люрванди легко могла себе представить, как этим голосом собирались армии, как он летел с трибун, заставляя существ греметь мечами о щиты и выкрикивать приветствия. – Из какого ты рода? - начал допрос Лунный Страж.
Девушка задумалась, не зная, что ответить: эльфийский народ был совсем небольшим – тысяча лет в изоляции от других рас снизила численность до нескольких тысяч существ, и родовые имена стали попросту не нужны. Все знали, что Люрванди – это служанка Королевы, никто и не задумывался, к какому роду она принадлежит, но она была невестой князя Анорьен, и Элдор официально назвал ее своей супругой, и, наверное, стоило ответить, что она из проклятого рода, но что, если Лунный Страж вспомнит былые обиды и откажется помогать? Тогда все будет потеряно! Как ей не хватало сейчас спокойного совета Джулиана! Или ободряющей улыбки князя…
«Выкручивайся сама, - сказала Смерть. - Или я заберу весь эльфийский народ, как забрала твоих спутников.»
- Все понятно, - вздохнул Сивард, вырывая девушку из раздумий. – Ты из Анорьен, верно ведь? И ты боишься, что я - злопамятная скотина и вспомню о вражде моего отца и твоего рода.
Он говорил все это  спокойно, без каких-либо эмоций, просто констатировал факт. И Люрванди стало стыдно за то, что она постеснялась своего родового имени, которое так радостно приняла. Но лишь настали первые сложности, и она приготовилась бежать от проклятых Анорьен. Так ненадежна оказалась, так слаба!
- Удивительно, как изменился ваш род, - тем временем говорил Вересковый Воин. – Вы всегда были либо рыжими, либо черноволосыми, по крайней мере, насколько мне известно. А вот блондинов из Анорьен я вижу в первый раз…. Но можешь не бояться: в отличие от отца я не питал и не питаю неприязни к твоему роду, и даже если бы имел негативные эмоции, не позволил бы им помешать помогать тебе. Кстати, ты, наверное, знаешь, что ЗрЕйвальд, которого вы зовете Лесным Джокером, был из Анорьен?
Она вздрогнула, как от удара – так вот почему он напомнил ей Элдора! Хотя… наверное, все-таки нет – Тьма изменила его до неузнаваемости, а ей привиделось невесть что…
- Он был моим другом – первым поколением, на кого незаслуженно легло проклятье – сыном первого проклятого, - пояснил Сивард.
- Я …. Мой жених был из Анорьен, - прошептала девушка и разрыдалась.
Она больше не могла терпеть. Еще утром он был рядом, еще утром ей казалось, что возможен хороший конец истории, еще утром…. Она не понимала, не верила, что все кончилось так. Почему, почему Элдор погиб? Неужели, даже Джулиану, Богу Ветров, не хватило сил, чтобы остановить Смерть? Весь мир перевернулся с ног на голову, и девушка не знала, как небо не рухнуло и почему солнца до сих пор не разорвались. Элдор был для нее всем, а теперь его не стало. Мозг отказывался воспринять это, казалось, еще немного – и князь заглянет в комнату или толкнет в плечо, ласково сказав: «Просыпайся, пора в путь, - спросил весело: - Ты плакала во сне, плохой сон приснился? - а выслушав, фыркнет: - Какие глупости! Не переживай, я же рядом!»
Люрванди была готова пройти через все с самого начала, лишь бы князь снова был рядом, она любила его всем сердцем, любила, кода он сердился и не обращал внимания, любила, когда он ругался… она любила его всегда. А теперь его не стало….
«Беги, родная!» - вот были его последние слова. Холодное колечко жгло палец не хуже раскаленных слез, скатывающихся по щекам, белый свет напоминал о костерках, которые разжигал Джулиан, четкий профиль Лесного Джокера, проступивший из-под ткани, был как две капли похож на лицо Элдора.
«Почему так случилось именно с нами? Почему у нас не могло сложиться все хорошо?»
Сивард вернулся с кружкой горячего чая, пахнущего медом и мятой – девушка и не заметила, как Лунный Страж ушел.
- Мне жаль, что так все получилось, - сказал он, но в его голосе не было сострадания. – Ложись-ка ты спать, завтра продолжим.
- Нет, - вскрикнула эльфийка и впервые увидела, как слегка приподнялись брови военачальника. – Простите меня, я разревелась, как дура, у меня к вам важная миссия, и чем быстрее я расскажу, тем больше шансов, что вы успеете спасти мой народ. Тогда Элдор умрет не зря, тогда будет смысл в его гибели. Он бы хотел, чтобы так было. Пожалуйста, выслушайте меня!
Сивард сел напротив, протянул ей кружку:
- Я слушаю, - от этой коротенькой, но серьезной фразы отлегло от сердца.
И Люрванди стала рассказывать, стараясь выстроить ниточку повествования, но от усталости, волнения и горя мысли путались и плясали. Сколько она ни тренировалась в дороге, чтобы не оплошать перед великим магом, но все слова вылетели у нее из головы, да и сидящее напротив существо никоим образом не походило на «великого мага», о котором даже Джулиан говорил с уважением. Рассказ вышел сбивчивый и путанный, но к ее удивлению Лунный Страж все понял.
-Так вот где она, четвертая часть Тьмы, - задумчиво потерев подбородок, проговорил Сивард. – Собственно, так я и думал. Не хочу тебя огорчать, но, боюсь, все твои уже мертвы.
Эти слова, сказанные просто и буднично, заставили Люрванди задохнуться от страха – сначала девушка не поняла, что он сказал, и долго до нее доходил смысл роковых слов.
- Подождите… нет, не может быть! Я не верю! – вскрикнула она, глядя на Сиварда с непониманием.
Тот сидел, понурый и мрачный, и совсем не походил ни на мага, ни на героя. Он вообще ни на кого похож не был! Свет странными бликами отражался в застывших, как у мертвеца глазах, шрамы казались еще более глубокими, как трещины по всему лицу. Но… но он не лгал, не отмазывался, он говорил так, потому что был знаком с чудовищем, по имени Тьма, и мог угадать, как ОНА поступит, какие шаги сделает.
- Объясни мне! – в отчаянии крикнула Люрванди, даже не заметив, что перешла на «ты». – Неужели нет надежды?! – и прошептала едва слышно: - Неужели, все зря?
А потом внезапно почувствовала его тяжелую руку у себя на плече – на ладони не хватало среднего пальца, но остальные с такой тяжестью надавили, что были готовы сломать кость.
- Надежда есть всегда, - очень-очень тихо проговорил Сивард. – Даже когда свет погас, даже когда ты остался совсем один.
И столько силы было в этих заезженных, казалось бы, банальных словах, что сердце екнуло, зажигая тусклый огонек надежды, не давая сойти с ума.
- Мужайся, - проговорил Лунный Страж, - твой народ, скорее всего, уничтожен. Я не буду тешить тебя тщетными обещаниями спасти их, но клянусь, что сделаю все, что смогу. Сейчас туда лететь опасно: ночь — это время Тьмы. Сунусь туда - стану Лесным Джокером. Завтра с самого ура отправлюсь в путь и посмотрю, что смогу сделать для твоего народа.
- Почему вы думаете, что их уже нет в живых? – прошептала эльфийка.
Мог ли он ошибиться? Поторопиться с выводами и решить неверно? Могла ли Тьма в этот раз поступить по-другому? Отступить от своих правил? Вдруг эльфов еще можно было вытащить?
Лунный Страж подался назад, снимая руку с ее плеча.
- Раз Тьма пришла вместе со своей марионеткой, - он кивнул на тело, - значит, та ЕЕ часть, что заперта в Зачарованном лесу, высвободилась полностью. Откуда я знаю? Я вычислил, что Тьму разорвали на четыре части – я уже сражался с ними. Три части находятся здесь, под городом, в Доме и в Красных Пустошах, но где четвертая – я не знал до сегодняшнего, хоть и предполагал. И не ошибся. Эти части пытаются вырваться наружу из своих тюрем, чтобы соединиться, и оковы в Зачарованном лесу пали, как следствие, уничтожить народ, в котором к магии причастен только один колдун, да и тот без потенциала, будет ЕЙ совсем не сложно. И да, - он склонил голову на бок, глядя то ли на Люрванди, то ли сквозь нее – понять это по глазам было совершенно невозможно. – Ты сказала, что вы встретили Лесного Джокера в утро третьего дня и все оставшееся время он шел по вашим следам. Так как же вы смоли сбежать от него?
- Элдор вел нас сквозь порталы, мы часто двигались по воде, сбивая его со следа…
- Это тут совсем не при чем, - перебил Вересковый Воин. – За каждым существом тянется ментальный след, который может увидеть лишь тот, кто владеет магией. Тьма умеет читать следы такого типа, и то, что Лесной Джокер не нашел вас в течении двух с половиной недель путешествия, означает одно: кто-то из вас - маг с неплохим потенциалом, сумевший прикрыть вас ментальным щитом. Ты явно с магией не связана, значит, Элдор?
- Нет, - прошептала эльфийка. – С нами были еще двое: Тольм- разумный, добрый Волк, и Джулиан…
- Джулиан?! – Сивард аж поперхнулся, услышав его имя.
- Да, - просто ответила девушка. – Он был Богом Ветров, но странным достаточно. Он не любил, когда на него смотрят, вечно жаловался на то, что где-то заперт и как-то связан с Элдором, потому не мог отходить от него далеко. Он зажигал огни – белое холодное пламя и общался с помощью магии, а еще он ужасно бесился, когда кто-то менял ударение в его имени, - она горько усмехнулась. – Он умер вместе с князем, а еще он не был духом, он был гэ… гэ… не помню, как дальше…
- Гэльфордом? – подсказал Вересковый Воин, как-то оживившись и пристально поглядев на девушку.
- Да, точно…. Он был очень хорошим, - снова всхлипнула та, и слезы покатились по ее щекам.
Сивард резко встал, нашел в шкафу толстую книгу и, открыв, протянул ей – на развороте был изображена крупная картинка с изображением мужчины в полный рост. На нем был черный костюм, лакированные ботинки, водолазка с высоким воротом, черные волосы спускались до самого пояса, обрамляя бледное, до боли знакомое лицо. Подпись сверху гласила: «Джулиан, первое создание мира Зетта. Гэльфорд Стихии Света, прародитель Стихии Огня.»
- Он? – уже, как и прежде спокойно, спросил Сивард, и Люрванди кивнула.
- Как такое возможно? – задумчиво проговорил Лунный Страж, - И где он сейчас?
- В Царстве Мертвых, - тяжело уронила эльфийка и опустила голову, закусывая дрожащие губы. – Он умер.
- Нет, - покачал головой Вересковый Воин. – Он был гэльфордом, а они не умирают. Гэльфорды – самые первые существа, населявшие наш мир, Старший народ, как их еще называют. Они не имеют тел, по своей сути являясь духами, связанными с какой-то Стихией. Перворожденных было пятеро: Джулиан, Ирвин, Южени, Артур и Мерлин – все они были гэльфордами Света. Обладая безграничными возможностями, они защищали наш мир от монстров и были практически неуязвимы. Убить их можно только одним способом: выкачать всю энергию, чтобы они просто перестали быть, а это хуже смерти – у них нет загробного мира. Первой исчезла Южени, за ней близнецы Мерлин и Артур, потом, как мне рассказывали очевидцы, умер и Джулиан, но ошибки быть не может. Я не знаю, как, но он не перестал быть, а переродился, прикованный к телу Элдора, потому-то и не смог победить Тьму: большая часть его сил была заперта, он не смог ими воспользоваться. И непонятно, что с ним сейчас.
- Тольм сказал, что потерял его, что больше не чувствует, - только и сказала Люрванди, не в силах осознать, что общалась с самым древним существом.- Значит, он исчез, и я надеюсь, что он сумеет… переродиться когда-нибудь… Он все, что у меня осталось… - прошептала Люрванди, силы совсем покинули ее, даже на разговор их не осталось.
Сивард еще что-то говорил, но она, уставшая до предела, уже не слушала его, просто не понимая, о чем идет речь. Книга, попавшая ей в руки, называлась достаточно гордо – «Словарь героев и легенд», и, найдя букву «С», эльфийка открыла разворот, где вверху было указано: «Сивард, Лунный Страж.»
Совсем еще молодой юноша улыбнулся ей с картинки, ясные голубые глаза, хитро прищуренные, сверкнули добротой и внутренней силой, белые волосы, аккуратно разложенные по плечам и спине, мягкой волной спускались до самого пояса, совсем как у Джулиана, на изящном лице – ни одного шрама, ни одной царапины. Это существо прямо дышало неуемной энергией и смелостью, тот Сивард, из словаря, еще верил в добро, еще не почувствовал и не пережил всего, что с ним случилось позже.
Именно таким рисовала его в своем воображении Люрванди, тот Сивард был Белым Воином, по-настоящему белым. Эльфийка подняла глаза от страниц и посмотрела на военачальника: убитый судьбой, закаленный в битвах, страшный, темный НЕ белый Белый Воин в упор уставился на нее своими пустыми глазами. И вместо улыбки его губы кривились в ядовитую усмешку – он видел разворот, куда она смотрела. Что он подумал? Она не могла даже представить, у него была черная, прогнившая душа и такой же испорченный разум, какие мысли могли бродить в такой голове было известно лишь самому ее хозяину. На мгновение Люрванди стало жутко, но потом она подумала:
«Ну и пусть. Гори оно все белым, джулиановым пламенем, ведь если он захочет убить – он убьет, его никто не остановит. А умру – встречусь с Элдором.»
- Что, нашла десять отличий? – беззлобно усмехнулся Сивард.
Люрванди удивленно нахмурилась, не понимая, шутит тот или нет.
- Да, сильно я изменился, - Лунный Страж поднялся и глянул на картинку. – И не узнаешь…
- Как же это вас так… - печально прошептала девушка, и внезапно перестала бояться военачальника.
Он был страшным, темным, мертвым внутри и непонятным, но он не был злым, и, как бы глупо это ни звучало, он был добрым. Темным, но добрым. Она поняла отчетливо, что он никогда не скажет утешающих слов, никогда не выставит напоказ свои дела, даже самые благородные и великие, а просто сядет рядом и обнимет, утешит коротким взглядом, случайным прикосновением или брошенной невпопад фразой, которая не будет относиться к делу явно, он поможет тайно, и никто ни за что на свете не догадается, что это он сделал. Сивард был самой видной и в то же время самой скрытной фигурой в игре жизни, он делал столько незаметных дел, что без него все обрушилось бы, а, судя по его измученному виду, осталось ему ой как недолго, и он знал это. Его оценят по достоинству, но лишь после его смерти, когда будет уже слишком поздно, теперь же он терпел унижение неблагодарности. Он был добрым и его вовсе не следовало бояться, его надо было просто уважать, тогда он был готов защищать, но в этом городе он не нашел ни благодарности, ни человеческого участия. Мысль мелькнула и тут же исчезла, но в душе эльфийки больше не было страха.
- Война, - просто ответил Вересковый Воин и потянулся за деревянной маской, чтобы закрыть уродство, но Люрванди остановила его руку:
- Если не хотите – не надевайте, мне все равно, как вы выглядите. Вы – добрый, это главное, а внешность – бог с ней.
Лунный Страж чуть удивленно посмотрел на гостью и не стал закрывать лицо, затем вздохнул, ушел вниз и долго шуршал где-то на втором этаже. Пока Белого Воина не было, девушка все разглядывала картинки в книге. Она нашла Ройдана Иллу – того великанского героя, в которого играли дети на берегу озера Нейсут, и его невесту - бескрылую фею Ристу. Глянула на Вэятона и Эльворию Анорьен – родственников по линии жениха. Пламя свечи чуть подрагивало на сквозняке, бросало тени, преображая до неузнаваемости пространство вокруг. Казалось, что она попала в сон, все стало нереальным и далеким - такое бывает, когда очень устаешь и уже не можешь отличить сна от яви, и Люрванди не знала, сколько еще сидела в одиночестве: время размылось окончательно. Мысли, имена, чувства – все это вдруг исчезло, как дым, осталась только глухая пустота, эльфийка уже даже плакать не могла, просто сидела, слепо уставившись в пожелтевшие страницы, откуда ей улыбался Эльвория Анорьен.
Наконец, военачальник вернулся, принеся собой матрас и уложив его у окна, застелил свежим бельем.
- Иди ложись, - он потряс девушку за плечо, - уже ночь на дворе. Я принес тебе одежду, на двери – щеколда, так что запрись и никого не бойся.
- Спасибо, - безучастно прошептала эльфийка – на душе у нее стало тихо и тоскливо, она выполнила все, что от нее зависело, она выполнила невозможную миссию, начавшуюся в какой-то другой жизни.
Люрванди никогда не задумывалась над тем, что будет, когда она все-таки доберется до Солнечного и передаст послание, когда безумое путешествие кончится – думать об это не было времени и смысла, ведь каждое мгновение могло стать последним, но тем не менее путь был завершен, дело сделано, Сивард согласился помочь. И в жизни наступила пустота, девушка не понимала, что будет делать дальше, потому что не ведала жизни за пределами Скрытых городов, да и что ей было предпринять? Она не знала и не хотела знать, она не могла больше сражаться.
Белый Воин завернул тело Зрейвальда в простыню, легко, как ребенка, поднял его на руки и пошел к дверям.
- Куда вы? – она не знала, зачем вообще спросила и пожалела, лишь только слова вырвались наружу.
Сивард обернулся:
- Похороню его, чтобы никто больше не мог использовать его тело.
- Можно с вами? Пожалуйста, возьмите меня с собой! – взмолилась Люрванди – она боялась остаться наедине с собой, со своими мыслями и воспоминаниями, потому что знала, что ей не уснуть сейчас.
- Хорошо, - спокойно кивнул военачальник.
Конечно, ему было бы проще одному, но он, такой непонятный, чужой и отстраненный, как никто другой понимал, что сейчас переживала девушка – он сам через это прошел, когда потерял семью, и потому чисто по-человечески жалел гостью.
- Я принесу одежду – негоже девушке в штанах разгуливать, если нет на то нужды. Переоденься, потом я приду за тобой и отнесу, куда надо, сама-то ты идти не сможешь, - он кивнул на загипсованную ногу.
- Спасибо, - искренне выдохнула она, чувствуя бесконечную благодарность за то, что он не оттолкнул.
Это было темно-синее платье, расшитое золотыми звездами, многослойная юбка из легкого фатина спускалась до щиколоток, закрывая израненные ноги, атласный пояс обхватил узкую талию, прозрачные рукава-фонарики коснулись кожи. На удивление строгое и в то же время элегантно-воздушное платье было сшито настоящим мастером – тетушка Лейла набила руку за долгие годы практики и теперь творила чудеса из ткани и ниток. С некоторым трепетом Люрванди надела подарок – тот пришелся точно впору, и когда Сивард вернулся, девушка была уже готова.
- Оно прекрасно на тебе сидит, - тщательно оглядев гостью, заметил Вересковый Воин, но даже тени улыбки не промелькнуло на уставшем, печальном лице.
Лунный Страж подхватил эльфийку, такую маленькую и хрупкую по сравнению с Лесным Джокером, и, превратясь в свет, понесся над городом.
От стремительного полета захватило дух, и девушке вспомнилось, как она сидела на ладони у великана сразу после первой встречи с прислужником Тьмы, только тогда она еще могла радоваться, а сейчас уже нет.
На берегу широкой, спокойной реки был сооружен погребальный костер. Серые, мокрые камни были отвратительно скользкими и гладкими, оточенными водой, туман стлался между ними, скрывал щели между булыжниками, в которых стояла тёмная недвижимая вода. Ни звука, ни шороха не было слышно – тишина была какой-то заколдованной, а на свободном от туч небе горели звезды. Много-много маленьких, далеких звезд, которым было все равно, что происходило внизу, на земле. Ночь в их свете была холодной и отчужденной, но светлой, темнота сгущалась лишь в тенях, дальше выползать не смела. Огоньки звезд отражались в зеркале реки, и из-под воды им навстречу выглядывали камни, черные мягкие очертания пологих холмов замыкались на горизонте, и их двойники отражениями появлялись на поверхности реки.
Лунный Страж опустил девушку на бревно, заранее принесенное из леса, туман всколыхнулся и снова сросся в одно покрывало. Белое пламя вырвалось из ладоней Сиварда и охватило постамент вместе с телом Зрейвальда, сухой треск горящего дерева сломал тишину ночи. Огонь разгорался сильнее и сильнее и вскоре уже охватил все полностью. Столп света встал, поднимаясь к небесам, искры с шипением падали в реку, руша застывшую красоту. Люрванди молча смотрела на погребение того, кто разбил ей жизнь, того, кто убил Элдора, Джулиана и Тольма. Военачальник тоже не произнес ни слова с того момента, как они покинули город. Он стоял, и в его глазах плясали отсветы костра.
- Его звали Зрейвальд, - внезапно заговорил Вересковый Воин. – Зрейвальд Анорьен.
Казалось, что он говорил сам с собой, настолько его внимание было поглощено горящим костром, но он явно обращался к эльфийке.
- Он и его старший брат по счастливой случайности оказались среди тех, кто не пошел во вторую эльфийскую атаку на Дом – они были оставлены приглядывать за стариками и детьми, потому братья Анорьен выжили. Я познакомился с ними, когда жил в эльфийском королевстве, вынужденный скрываться от Темной Крепости. Зрейвальд был отзывчивым, приветливым малым, в нем не было гордости, присущей вашему роду, он всем помогал, потому к нему тянулись все: и эльфы, и животные, и такие, как я. Его вовсе не смущало проклятье Дэвантера – он весь светился изнутри, мы сразу сошлись с ним и стали близкими друзьями, хоть он и знал, чей я сын. Его брат меня терпеть не мог и всегда был против нашей дружбы, но Зрейвальд все равно продолжал общаться со мной, я обещал взять его в ученики, когда вытащу брата из Дома, но в результате моего нападения я и сам угодил в подземелья Темной Крепости…
- Брат его, - тихо продолжила девушка, зная продолжение этой невеселой истории, - увел основную часть народа, когда Тьма пришла в Борьицу – так раньше назывался Город Тупиков, а сам Зрейвальд остался с тем, кто не пожелал уйти. И на долгую тысячу лет стал Лесным Джокером.
- Когда я сражался с ним, мне показалось, что я убил именно Зрейвальда – я был потрясен этим, потрясен тем, что убил друга, - тяжело проговорил Сивард. – Мне показалось, что его сознание буквально на мгновение вернулось, но… я понимаю, что это невозможно – его стерли, он перестал быть, мне все привиделось, потому что… я хотел увидеть его смерть. Именно смерть, а так… Нет, не я был причиной его гибели, и дай-то Бог, чтобы кто-нибудь успел убить его до полного контроля Тьмы, но и это всего лишь мои мечты… - он вдруг оборвался и даже отвернулся на мгновение, потому что не смог сдержать запрыгавшего подбородка.
 Буквально через мгновение он снова взял себя в руки, но Люрванди уже многое видела, а из его слов сделала еще больше выводов. Он всего лишь притворялся живым, таким, как все, но на самом деле Сивард - тот, с картинки – уже давно умер. Неживой, вот каким он был.
С треском обрушились прогоревшие бревна, взметнув на прощанье сноп искр, пламя потухло, и на месте захоронения не осталось ничего: ни углей, ни следов огня. Только вода, потревоженная, все еще расходилась кругами от тех мест, куда упали искры, но вскоре и она успокоилась, застыла, обещав хранить молчание. Сивард встал на каменный берег у самой воды, и заглянул в свое отражение, а потом, совершенно внезапно запел или заговорил нараспев, Люрванди так и не поняла. Его голос, помолодевший за считанные секунды, полетел над землей, над черным зеркалом воды, над спящими холмами… Сильный голос-труба. Белый Воин произносил слова на Древне-эльфийском, но многие фразы были знакомы девушке. Он звал и одновременно прощался с погибшим другом, просил Стражей довести исстрадавшуюся душу до Врат, что ведут в Царство Мертвых, простить, если есть, за что и если вообще есть эта душа. Он надеялся, что Зрейвальд все-таки был убит.
И Сиварду вторила тишина. Песня лилась, широкая, спокойная и печальная, как и подобает на похоронах, в незамысловатой мелодии было столько затаенной горечи, что слезы наворачивались на глаза, ночь внимала мольбе, безмолвно горели звезды, а он все продолжал петь. Он отпускал душу Зрейвальда, но вместе с тем уходила часть души самого Лунного Стража, она исчезала, умирала вместе с плачем, воплощаясь в звук. Люрванди всхлипнула и тихонько зарыдала, закрыв лицо ладонями, она не знала, что Сивард тоже плакал, обращаясь к родным мертвым, как к живым.
Внезапно, голос сорвался. Мелодия оборвалась, и в наступившей паузе девушка отчетливо услышала, как Белый Воин судорожно всхлипнул, перевел дыхание, а затем продолжил свое обращение, но уже не так сильно и спокойно, как прежде. Паузы стали появляться все чаще, голос дрожал и затихал с каждой произнесенной фразой, потом превратился в шепот и наконец исчез вовсе. Военачальник рухнул на колени, слеза, скатившись по ложбинке шрама, упала в воду, звоном завершив прощание. И в ответ где-то в самом центре реки плеснула рыба, пустив круги по воде… И в этом не было ничего удивительного, да только в Кольве – великой реке, впадающей в Крайнее море, не водилось рыб.
На какое-то мгновение эльфийке почудилось знакомое прикосновение родной ладони с холодным обручальным кольцом на безымянном пальце, которая ласково коснулась ее щеки, но миг пропал, и снова стало пусто. Девушка поднялась, неуклюже хромая, подошла к Лунному Стражу, который медленно поднялся с колен и застыл у воды. Люрванди осторожно положила руку ему па плечо, давая понять, что он не один в своем горе, что она рядом и… понимает его. И огромная теплая ладонь без среднего пальца накрыла ее кисть, поддерживая в ответ. Так они и стояли, как каменные изваяния в том хрупком положении, где было чуточку менее больно.
- Они не хотели бы, чтобы мы грустили, - казалось, через целую вечность, произнес Белый Воин – самая избитая фраза, которую только можно придумать. – Но, надеюсь, им было бы приятно узнать, что мы их любим, и ждем встречи с ними, потому что Смерть – это не конец, а переход туда, где уже не будет войн. Прости меня, Люрванди. Думаю, не такого Лунного Стража ты хотела встретить.
- Да, - просто согласилась она. – Но если мечты не совпадают с реальностью – это даже хорошо. «Жизнь гораздо глубже, чем любая игра фантазии» - так гласит старая поговорка. Ты такой, какой есть, а что я думала – уже не важно.
Сивард слегка улыбнулся одними краешками губ – он давно таких интересных существ не встречал, потому даже не стал поправлять гостью, хоть она решительно перешла на «ты».
- Спи теперь, - строго произнес он, навевая дремоту, и подхватил обмякшую эльфийку на руки.
 ***
Она проснулась, когда было далеко за полдень, за окном стоял погожий солнечный день, но в комнате под самой крышей дома было темно, потому что занавески на окнах были задернуты заботливой рукой. Поначалу девушка долго не могла понять, куда же все-таки попала – место было совершенно незнакомым, но потихоньку память возвращалась.
Пустая кровать с измятой простыней – на ней вчера лежало тело Лесного Джокера… На стуле - раскрытая книга «Энциклопедия героев». Люрванди села, сжала виски руками – голова просто раскалывалась от духоты, встав, эльфйика откинула занавески и распахнула дверь на балкон, с наслаждением вдохнув волну свежего воздуха, хлынувшую ей в лицо. Ночные похороны казались далеким, нереальным сном, как и все прошлое, даже то, что было связанно с запутанным путешествием и князем Элдором будто было пройдено кем-то другим. Люрванди не верилось, что события – такие жуткие и опасные, похожие скорее на страшноватую сказку или легенду, случились именно с ней, простой, мирной девушкой, не обладавший никакими воинскими навыками. Казалось – выглянешь на улицу – и вновь увидишь своих соседей, знакомых, зазвенит колокольчик – и снова начнется трудовой день служанки ее Величества: там подай, бумаги принеси, помоги одеться…. Привычно и скучно… но колокольчик все не звенел, хоть она и желала всем сердцем его услышать.
Еще немного подождав, эльфийка смирилась с тем, что жизнь, все-таки, кардинально изменилась, тяжело вздохнула и принялась просматривать стопку одежды, принесенную Сивардом. Она остановилась на простом льняном платье с голубой вышивкой на горловине и длинным шелковым поясом того же цвета, темно синее платье измялось во время сна и, обвиснув, потеряло свой воздушный вид. Переодевшись, она стала собирать разбросанные книги, так и не убранные со вчерашнего дня, затем расправила белье на кровати, заменив простыню, чтобы Лунный Страж, вернувшись, мог спокойно лечь, ведь это было единственное, чем она могла отблагодарить его.
В дверь осторожно стукнулись с той сторны, и Люрванди вздрогнула по выработанной за недели путешествия привычке, напряглась, готовая бежать, но потом вспомнила, что Лесного Джокера уже не было на этом свете, да и бояться в городе было нечего – верно, кто-то из домашних Лунного Стража пришел, услышав шебуршение на верхнем этаже. Честно говоря, девушка не очень-то хотела видеть кого-либо: глухая тоска грызла сердце, не отпуская ни на мгновение, не давая забыть о том, что тех, кого она полюбила, больше не было в живых, но правила вежливости требовали открыть, ведь она была не дома тут, и ей некуда было идти.
Щеколда была задвинута – видимо, Сивард, когда вернулся ночью, запер дверь, а сам выбрался через балкон – ему было все равно, есть ли под ногами опора или нет. Люрванди отодвинула тяжелый засов и отворила дверь: она ожидала увидеть самого военачальника или, на худой конец того парня с разрисованным лицом, который первым бросился ей на помощь, но на лестнице стояла рыжая девочка с подносом в руках и книжкой, зажатой в подмышке.
- Найна, - сказала рыжая – вероятно, представилась.
Люрванди попыталась улыбнуться, но у нее попросту не вышло – губы не двинулись, тогда она просто качнула головой, приглашая войти, и Найна вошла, поставила поднос на стол Лунного Стража, бесцеремонно сдвинув его бумаги и чернильницы в сторону, жестом показала эльфийке, что принесла завтрак. Немного удивленная и растерянная, Люрванди принялась за еду, исподтишка поглядывая на девочку – та была какой-то странной. Не из-за цвета волос или поведения, хоть вела она себя на удивление тихо и спокойно для такого небольшого ребенка, но она была похожа на кошку – гибкая, не по годам умная, она не отрываясь смотрела на эльфийку и молчала. Кто была эта Найна? Дочка Сиварда? Не иначе.
Когда со сладкой молочной кашей было покончено, девочка открыла книгу, которую принесла, и повернув ее так, чтобы гостье были видны черно-белые картинки, и принялась медленно читать, водя пальцем по строчкам и то и дело поглядывая на эльфийку. Поначалу Люрванди не могла разобрать ни слова – то ли усталость, то ли горе мешали ей сосредоточиться, но постепенно общий смысл стал проявляться, а потом девушка вообще поняла, зачем рыжая читает ей детскую сказку: она учила незнакомку разговаривать на том человеческой, каким он был сейчас. Язык людей действительно очень поменялся, но что-то в нем все же осталось с Древних времен, а выразительные иллюстрации подсказывали то, чего не хватало для понимания из-за новизны слов. Сказка рассказывала про кошку, пытавшуюся поймать лучик света, но так и не сумевшую удержать нефизическую материю. Когда Найна окончила читать, Люрванди проговорила:
- Глупая кошка.
Слово «глупая» не встречалось в тексте, и девушка использовала то, которое знала из Древнего, а на вопросительный взгляд рыжей повертела пальцем у виска, языком жестов объясняя новое слово, и к ее удивлению, Найна поняла.
- Почему глупая? - спросила она.
- Разве можно поймать свет? – осторожно подбирая новые слова и стараясь расставить их в правильном порядке, ответила эльфийка.
Она была умной девушкой, языки всегда давались ей легко, а теперь и живая необходимость была. Эльфийка знала, что уже никогда не сможет вернуться домой – лес умирал, так сказал Элдор, значит, придется жить в городе людей, но без языка это будет слишком сложно, да и надо было заняться чем-нибудь, чтобы не сидеть лицом в стенку, плача о погибших – так и с ума сойти недолго.
- Может, и можно, - задумчиво ответила Найна, - если свет того захочет.
«Ты можешь видеть меня, ощущать, даже физически докоснуться, но только если я сам того захочу,» - вспомнились слова Джулиана.
«А ведь он был тем самым светом, которого не смогла поймать глупая кошка, - подумала девушка. – Свет нельзя поймать, его можно попросить пойматься. И откуда эта девочка знает такие сложные вещи? Странная она какая-то.»
- А где Сивард? – спросила Люрванди, стараясь ничем не выдать своих размышлений.
- Улетел, - ответила рыжая и помахала руками, объясняя новое слово.
«Значит, он все-таки отправился во владения Тьмы, чтобы попытаться спасти мой народ,» - сердце сжалось от страха за Лунного Стража. Вчера он так уверенно говорил об опасности, живущей в Зачарованном лесу, что девушка невольно испугалась за великого воина. Что, если он не справится? Что если погибнет? Кто тогда станет защищать этот город?
- Не бойся за него, - словно прочитав мысли гостьи, проговорила Найна. И Люрванди поняла все, хоть не знала ни слова изо всей фразы. – Он обещал вернуться к вечеру, он сумеет справиться со всем, что встретит там.
Эльфийка недоверчиво посмотрела на рыжую, одним взглядом спросив, откуда такая уверенность? Та пожала плечами, мол, знаю, и все тут, а потом внезапно заявила:
- Раз кошка не смогла поймать свет, разве Тьма сможет? К тому же он улетел спасать твоих сородичей, - и, чуть помолчав, добавила: - а это доброе дело, Солнца обязательно помогут ему. Все почему-то забывают, что в этом мире ЕСТЬ добрые силы. До них сложнее достучаться, но они есть. И они помогут тем, кто честен, добр и отважен, как Сивард.
Последнюю фразу Люрванди не поняла вовсе, но спокойный взгляд девочки дал такую надежду, что сердце забилось с новой силой. И где-то в глубине, из-под пепла отчаяния, засветился хрупкий огонек надежды в то, что не белый Белый Воин вернется целым и здоровым, что он сможет найти и вызволить из плена народ эльфов, что все случившееся будет не напрасно.
«Далекий Боже, где бы ты ни был, помоги ему, защити его и мой народ, пожалуйста!» - изо всех сил взмолилась Люрванди, и словно в ответ ей в душном, застывшем воздухе пробудился свежий ветер.