история пятая

(из жизни коренного вертосёла 1895-1943
Кузьмы Тихоновича Алёшына-Матюшына)


          «Пляска солнца»

 «…и на то мы озеро пойдём, где соловей в кустах поёт,он соловьиху к сердцу жмёт;
 сову там филин обнимает,  улещяет, обещает, знай, обманет – замуж не возьмёт;
 там пьяный заяц ждёт лису, она давно с бобром в лесу. Дают там  жизни все друг-дружке: зверь - зверушке, рак - лягушке, кум – куме, Ванюшка - Нюшке, муж - жене при луне, кто на ёлке, кто под  ёлкой, а мы на земле».(стародавняя вертосельгская застольно- разгульная).

«…Многие колхозники, и отдельные руководители колхозов с 7-го по 12-е июля праздновали религиозный праздник «Петров День». За пять прогулянных дней колхозники потеряли сотни пудов сена, затянули сеноуборку, нанесли большой ущерб хозяйству колхозов»(Вытегорская районная газета №169,1937год)       


Оранжевый шар заходящего солнца слепил глаза, и деревья на его фоне казались чёрными. Ветер злобно набрасывался на путника, пытаясь свалить его с ног. Кузьма торопился. Сегодня он ходил в город - братовой жене сказать, что пришла похоронка на Па;льку. Сорок  вёрст отмахал. Оказалось напрасно: невестки дома не застал – ушла ещё засветло в очередь за хлебом. А дети, испугавшись его дремучей,   замёрзшей сосульками, бороды не пустили в дом. «Ой вы, еретики вы, прости Хосподи!» - у него тряслась борода, он подслеповато щурил, покрасневшие от холода и обиды, глаза. Сгорбившись, пошёл со двора, шаркая подошвами, аккуратно подшитых, стареньких валенок; под окном остановился, хотел  что-то сказать, махнул безнадёжно рукой.  У ворот, опять остановился- Мот дожда;цце? Ить при;дет жо коли;-не;будь!  Вышел за ворота, постоял, с надеждой вглядываясь в проходящих мимо людей …кабы знать по какой дорожке подёт, а так.., а так и заколо;деть недолго. Нет, нать домой, по;ки ище; светло! Мот, скороти;ть дорожку-ту,  с Па;вшозера  в Низо;ровску за;пань - тамока; плоти;нова дорожка ище; есь, а как е;жли навпрямки;..,  правда не путём-не дорогой…
И он, надеясь, что успеет до ночи,  решительно повернул на зи;мник, через озеро, лесными тропами - кратчайший путь домой. Но короток зимний день.
…во;но уж и со;нцё ту;скнет, вско;рости и во;всё зга;снёт, и тогда…Без ружья от волков не утти;.  Ладно ище; коробо;к со спи;цькам в кармане, можно костёр рожжэгти;. - Кузьма подошёл к берёзе на обочине, и, ломая ногти, отодрал кусок мёрзлой берёсты, замёрзшие  пальцы плохо сгибались. Подул застывшими губами в ладошки,  поднял голову. В небе  скользили золотистые лучи. «На;ко-те-на;ко-те  пого;ды-ты как играют! – удивляется Кузьма. И тут какая-то сила вдруг вынесла его прямо в жарко-оранжевый клубок, из которого, ярко полыхнув, выкатилось долгожданное, желанное солнце; выскочило, и тотчас же спряталось за окоё;м, а сердце Кузьмы  готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, замерло: Хо;споди, Исусе! - пошатнулся Кузьма: …ить тако; быва;т то;льке, ра;зи-што о Петро;ве дни!  …Петрове;й… со;нцё… - силится он удержать ниточку ускользающего сознания: Господи, Ису;се-Христе; –сыне Бо;жэй, ак уж и со;нця-та не ви;дко – вот ак так, был да нет!..               
Зимний день погас беззака;тно, и земля сразу окунулась в сумрак ночи. Ветер, будто того и ждал, жадно набросившись на затонувшие в сугробах  леса, зло хватал снег и швырял на дорогу, стараясь сбить с пути, одиноко бредущего, путника. Луна выбиралась из облаков, и тревожные тени  лесов синели под её круглым белым глазом. Кузьма, спрятав руки в рукава, пересиливая усталость, разлившуюся по всему телу, пробивался сквозь внезапные наскоки яростного ветра, а в памяти почему-то яркими кострами всполахивали воспоминания о летнем праздничном дне. 
…Деревня, старательно укладываясь в сроки, выполняя и перевыполняя планы, спешила закончить колхозные работы; председатель,  опережая графики, рапортовал уезду о ходе соцсоревнования.  Уездное начальство подгоняло:  «Пора сенокосить!..».  Деревня молча не соглашалась(«Ище; не пора!»), и …варилось пиво(«Господь не осудит, Уезд не засудит!», «Бог не выдас, свинья не съес!») - деревня не взирая на строгие указы правительства «Бога нет!..»), по заведённому не нами обычаю, готовилась к своему Престо;льному празднику, и…варилось пиво.
(варить пиво  тожо надэ уметь!), и на последней стадии его готовности, всегда приглашали великого пивовара – старого умельца  Киршу  Кондрахина: «Тибя ждем, Кирила Лексаныць!» - смиренно сняв шапки, ещё с порога кланяются ходоки.               
«Аль уж готово? -насмешливо щурится, пряча за деланным равнодушием удовлетворение (аха, без миня и дело стало! Пришли, кланяюцце!): «Ак я и рамку-ту прошлогодню уж выкинул, и не думал боле варить,ак».
«Ак а во;то, Кирил Алесаныць, мы ыть принесли, ак выбера;й, любу; - кака; на тя гледит».
«Ак, дам я вам, дам  всё: и котёл,.. А, да всё у миня есь! Тамока; на сара;и погля;ньтё! Ну, што нашли прицянда;лы -ты? Ну, ак Бох в помоць! А но-ко ждитё, мужыки, што скажу: оленя-та, слыхал я, ище; не купили. Ак цё, давай ски;дывайсь, нето. Уж так уж и быть, уж продам Мого;ла - ради Святово дела, цё не зде;лаш!». 
«Да, мы думали  на Острову; телка;-та брать, Могол-от навро;де староват, жы;ловатой – не угрызе;ш, пои;!».
«Не цё не старой, бык - как бык, и масти кра;снои! Ак, мужыки, уж цем  телка;-та покупать,..  ыть мяса-та  нать и попу дать , да!  А с Могола мяса на всех хватит, ыть, сами знаитё, он крупня;е всех быков в окру;ге, ево за то и в други; волостя; на племё ; водили».      
«А рани;ш-от оленё;шка  на всех хватало!».
«Ак, а и деревнёшка-та была не с но;нешно, ак конешно фата;ло и одново оленё;шка!»  «Ак рани;ш-от и зверьё;-то было крупня;е». 
«Ну-к, рани;ш, спомнил!  Ак а и люди-ты, как ежели на наших  стариков гледеть, ак досю;льни-ты - великаны! Бывало,  зговоряцце старопрежныё-то старики - ить охота форсану;ть перед молодя;жкой-от,  си;лушку-ту свою показать, ак возьмут, да на;спор Ти;шыну баню, а у Ти;шы баня-та э;во –кака;!  Ак старики втрёх, ли па;ра-на па;ру, призды;нут ие; – баню-ту, да и переставят к лесу передом – о как!». 
«Ак, а ты к цёму, розговор-от веде;ш?». 
«Да, к оленям, неужо;ль не понятно! Вели;ки, едрёна ко;реха, да не вели;ки да… есь об цём спорить!». 
«Ак цё, быка-та берите;, ли как? Давай, забера;й, да и дело с концём!».
И вот уже традиционный жертвенный «олень» закрыт в колхозном дворе; а тут и у пивоваров ответственный момент подоспел: «Ну, што, каково;?» - пробовали  пиво: «Готово уж!» «Давай неси  корця;г;и!» «Давай, мужыки, сливай!» «…держы-держы крепчя;е, лей неторопе;сь,.. давай-давай-давай!» - пробовали первач, довольно разглаживали усы; веселели глазами, тороватились языком, окидывая умом (А всё-ли  готово!?.). «Попа заказали?» 
«А што сам не знат?».               
«Да знат, да!..»
«А костры готовы?» 
«Хватилсе! Ище; с весны  всяку вале;жыну стар и мал  ташшы;ли-складывали, хватит всем огню, на всю ноць хватит скака;ть!». 
В деревне все торопились успеть всё сделать до вечера.
До полудня топили бани. В бане на пол бросали цветы, и двенадцать духмяных трав,  собранных в Иванову ночь с приговором: « земля-мати, благослови трава рвати и ту траву мне мати…»; и парились берёзовым веником из 12 веток, сорванных в Троицын День. Бабы спешили: мыли-отмывали детей, сами парились, хлестали  вениками мужей, выпаривая из них трудовой пот и пивную дурь; затем бросали банный веник к берёзе, с приговором «как эти ветки падут, так и с меня спадут все бо;лести». 
Вечером веник сжигали, чтобы не попал в руки колдуну.
Девки, который раз перемеря;ли кофты,  сарафаны; искали спрятанные в жыте от колдунов, свои заветные веники, повязывали на них  ленточки, и втыкали их в крышу бани…
Деревня готовилась к Престольному празднику своему – завтра Петрове;й!  Хлопотный предпраздничный день, устало затихая, катился вслед за солнцем, за окоём. И вот  уже, солнце упало за лесом, и там  догорая  жарким костром, багрово озаряло полнеба.
Деревня, празднично-нарядной толпой собралась на ро;сстанях, оживлённо переговариваясь, перешучиваясь, поджидая  запозднившихся.
«О и бы-ыло по;-пи-топо-е;-де-но, по-хо;-жо-но в ка-баак. Ой и бы-ыло де;-эу-шокпо-тро;-гано, потро;-га-но и бааб…. - выкатился из-за угла, уже хвативший градус, Ёшка Ку;рышок:…уУх-ы, де;ушки-сугре;ушки вы, ла;пушки мое;! - обхватил он, с визгом отпрянувших от него, девок. …И-и-йеэх ы задери нога ногу, ак  я роботати не могу. Ии-эх ма!» -  Озорно свистнув, Ёшка шагнул в сторону ожидавшей толпы.
И толпа, словно получив сигнал, дружно, неспе;шной волной покатилась вниз по спуску, через корбу к озеру. Впереди  степенно, не торопясь, вышагивали старики. Они молча двигались по дороге, по которой не раз ха;жывано и лихо с посвистом под гармонь;  и не раз было бегано босиком с ги;ком-криком-хаха;йканьем; и по этой дорожке их отвезут на  санях, как положено обычаем, в последний путь – на погост. Старики молча вздыхали, вслушиваясь в разноголосый гомон весёлой шумной толпы молодёжи, идущей им вслед (жизнь повторяется, жизнь цветёт, и опадает, как цветы на яблонях, как солнце в небе - утром встаёт из-за леса с озера, а вечером, падает за лес, в озеро, и вновь поднимается из озера, и вновь…).   Солнце погасло, но никто на Земле не спал - все ждали его пробуждения, ждали пляску Солнца.  Теплы;  летние ночи, светлы и ко;ротки. В ожидании солнечного представления мужики жгли костры, ребятня постарше подбрасывают в огонь ветки, прыгают через костры – у;даль свою показывают друг перед дружкой; парни с девками, загадывая будущее своё, через огонь сига;ли;  девки песни до;лгие пели, плели венки, и хороводы круг озера …вдоль было по травоньке, вдоль да по мура;воньке, о и да лёли;, лёли;…;  старики грелись у костров, вспоминали  кто-кому; в каком коле;не, кровная, ли богоданная родня. И вспоминались «досю;льны» ска;зы, рапсо;ды слышанные  от дедов-прадедов: …ак вот с тые;ё шыпи;ци-ты всё и повело;се, и деревня и…"  Мальчишки около Кузьмы у костра заворожено слушают «…пошто; костры-ты нонь палят? А туман сушым, штобы солнышко выглянуло» - смеётся  Кузьма, усаживаясь на обрубок бревна. Он достаёт свою пастушью дудочку,.. и зажигательная мелодия кадрели, легко порхнула в вечернюю зарю, веселя и маня за собой. Молодёжь от других костров потянулась к заманчивым звукам свирели: подходили, усаживались вокруг костра, слушали охотничьи истории и сказки Кузьмы: «Да-а, любушки мое;, много всяких уло;вок, да хи;трощев охотнику надэ знать, штобы в зубы зверю не попа;;стись. А мой тятинька – Тихон Матфе;иць, покойна голо;ушка, Цярство ему небесно, хорошо знал медве;жыи опова;доцьки! Ак вот он и упрежда;л, што как, быва;т,  стре;нешь медведицю с медвежатам, ак остолбене;й, и дышать забудь!  От е;й бежать -не убежыш! А и в глаза е;йныи гледе;ти не смей! Не гледи - нет  россвирипи;ёт, и таку; оплеу;ху закатит, што свету белово не зви;диш, а так - мот всё и обо;йдецце – жыв останессе. Ну она, конешно, поворци;т, поплюе;цце, всёво, гыт, оплюе;т , но уж тут терпи, а нет!..  А когда идут на медведя, ак уж обезательно берут с собой суку. Как выследят берлогу – ак ие;-суцёшку ту;ю впере;д  пускают: она в логово в медве;жо рве;цце, лает, аж до поросяцёво визгу орёт! Нну-у, тут  уж и кобели, забывают  страх перед зверем, и бросаюцце на ие; зашшы;ту. А так – не в каку;ю! Без суцьки их просто не каким кренделя;м не заставиш итти на медведя! А вот ище; было: шол он - тятинька-та мой(цярство ёму небесно), вот как-то, иде;т он это по болоту, иде;т по;тиху - как ця;пля, ак, спе;шка на болоти - худоё; дело: тово и гледи в окно ступиш, ыть тряси;на, да коло;цци, дак ыть и гадовьё тожо - кишмя;-кишы;т, ак, но. Вот иде;т это он,  уж на ма;йну вышол; и то;ольке ступил на жо;рдоцьку-ту церез баця;гу-ту, глядь – змей затаилсе, стоймя;-стоит - уж скакну;ть готов! Ну, а тятинька-то дога;длив был: мее-дленно так - быстро-то нельзя, неспе;шно эдак поднял батожо;к... Ак ыть без батога; хто по болоту ходит, но? Вот поднимат это он  батожок-от, а сам глаз с гада не сводит – прямо в глаза змеи;ны, безо вся;кия боя;зни, гледит, выжыда;т. И, таки, ухватил момент: цёрной стрелой зметнулсе гад, а он ище; скуре;й – стречь  ёй  батожо;к – н-на! И так-ли это он ловко всё рошшыта;л – прямёхонько в пась гаду! Ак тот с розмаху-ту, аж до самова хвоста на бато;к напя;;;лилсе,но!   А вот,  стары-ты  охотники ище; што ба;ют, робятушки, запоминайтё, мот згоди;цце, бают, што как  е;жэли ружжо у  те не бо;льнё ме;тко стрелят, ли не рази;т, ак нать жыву змею скрозь дуло пропустить, ак  тоды сразу - с одново ра;зику - зверя наповал! А вот ко;ли, быват, змея за тобой го;ницце, ак кинь ёй опоя;ску, она и отстанёт. Ве;рно-ве;рно! - рассмеялся Кузьма, глядя на недоверчиво вытянувшиеся детские лица:…А вот, хоти;тё верьте, хотитё нет,.. - меняет он тему. желая успокоить разволновавшихся слушателей:… а то;льке, коли;  луна в небе светит  - это она молоко розливат, сладки сны россыпа;т; а сны-ты серебряной пылью с луны осыпа;юцце…   

 Луна, заливала землю молочным светом, навевая  людям сны, а Кузьма шёл, упрямо передвигая отяжелевшие от усталости ноги. Ветер леденил лицо, мороз забирался за воротник  старенькой шубе;йки, а он всё шёл, шёл…  А в небе луна колдовала – лила, проливала молоко, и  людям снились хорошие сны, а Кузьма всё шёл, шёл, и казалось, конца не будет этой дороге. А луна как-то, вдруг, потускнела. 
Не дотти;... - отчаявшись, поднял он к небу глаза: Цяриця-мати небе;сна – луна-та ить ме;ркнет!? Ме;ркнет, красе;ет к нена;сью - встревоженно припомнил Кузьма. «…луна осыпа;ицце, молоко розлива;т» - чей-то тихий  убаюкивающий шёпот коснулся  слуха.

…Костры жарко пылали всю ночь. И всю ночь над лесной округой звенели песни, и летел в небо задорный молодой смех; и шёпот ветра сливался с тайным шёпотом влюблённых, и витали в воздухе герои сказок и рапсо;д. Никто не спал в ту светлую летнюю ночь - все ожидали пробуждение солнца. И вот зате;плился, зазолотился горизонт, из-за озера поднялся в небо  первый солнечный луч. На берегу всё стихло. А в небе один за другим скользили и скатывались в озеро золотистые лучи. И вот зори, сиявшие в небе всю ночь, свернулись в жарко-оранжевый клубок, из которого ярко полыхнув, выкатилось долгожданное, желанное солнце; выскочило, и тотчас же спряталось за окоё;м, опять выглянуло из-за леса, и нырнув в озеро, вдруг выпорхнуло ясным соколом прямо над верхушками сосен. И приветствуя его, славили  солнце люди на Земле, как и в древние языческие времена, восхваляя, умоляя, и благодаря.   Крестный ход двинулся вокруг озера:  несли иконы, хоругвии, с крылатыми серафимами;  поп махал по сторонам кадилом. Впереди шествия несли «Пресвятую Деву».  Одежды её ослепительно сияли, и солнце радужно сверкало в позолоте  оклада. «Ак ить она улыбаицце!» - детский возглас остановил людей. Ход замер. Все в немом изумлении глядели на Икону .  Тихая улыбка играла на древних божественных устах. Толпа пала ниц. В торжественном молчании освятили озеро, окропили  молящихся;  отслужив молебен, пошли  в деревню кропить и святи;ть жилиша, скот; за шествием  бежала вездесущая детвора, и весёлые дворняги.
Солнце, распустив золотые косы, поднялось, согревая ночные росы. 
Возле колхозного двора  собралась толпа. «Иконы прошли?»   «А ты где был? Прошли, и давно уж !»  «Ак чё ждите;? Давай, мужыки, выводи оленя, иконы прошли, пора жэртву  во славу Божыю…» 
«А хто нунько в стрелка;х-от?»
«Ак, Васька Га;нин!» 
«Неэ, молод – ище; беды натвори;т, ыть это те не олень в воды;!» 
«А тогда хто?» 
«А воно Анти;пей,.. не дрогнёт - старой закваски солдат!»
«Щяс утоцьни;м! Но-ко - орёл, ли ре;шка?» - Ера;ська подбросил вверх монетку :  «Орёл!  Ну-к, што, Анти;пушко, ставай на позицию!»
«Розотворе;й воро;ты, робя;ты!»  «Заходи, заходи с хвоста!» 
Призы;вное «мму-уу!» перекрыло  людской го;мон, и понеслось по деревне  ответным коровьим  мычаньем.  В распахнутых воротах колхозного двора появился Мого;л.  Ослеплённый ярким солнцем, он несколько мгновений стоял, опустив голову, затем переступил с ноги на ногу, потоптался в нерешительности, пошатнулся, и осел. Поражённые небычным поведением  животного, мужики столпились вокруг.
«Дык… ыть бык-от… Хто напоил быка?» 
«А хто окромя;  Ти;шыных робят, окромя; их некому: ить шальня;я Тишыных робят, ак нет!».
Бык затряс головой, попытался встать, но покачнулся, затанцевал, быстро-быстро перебирая ногами, очевидно не находя опоры, и, наконец, встал широко расставив копыта.
«Уходи, мужыки, розбегайсь! Анти;па, цё дожыда;ш, стрели;, поки зо;всем не оцю;халсе, пали;, давай!». 
Могол тряс рогами, взбрыкивая, мотал головой, протяжно ревел. 
Псы, стервенея, хватали его за бока, и отлетали, получив удар крепким копытом. Гневно раздувая ноздри, грозно всхрапывая, и вращая налитыми бешенством зрачками,  бык устремлял на них рога .
По деревне неслось встревоженное мычанье коров. 
Мужики на чём свет пушы;ли «зимого;ров-розбеша;к-шальны;х» братьев;  бабы загоняли ребятишек по домам  «от греха подальше!»; Парни хохотали, дразнили пьяного быка, и горя  у;далью, пытались его оседлать. Одному удалось вскочить быку на спину. Взъярённый Могол высоко подкинул задом, крутнулся на месте, и вот уже храбрец-наездник, кубарем скатившись  с быка, и вопя от страха, торопливо отползал в кусты.  Могол, отбиваясь от собак, устремился к обрыву. Кузьма, хорошо знавший характер Могола, бросился наперерез. Изловчившись,  ухватил  быка за рога, и повалил на земь. Могол пытался вскочить, но хмель очевидно кружил голову.  Раздался выстрел.  Могол  вздрогнул, задёргался и стих. Предсмертная дрожь его передалась Кузьме…
Кузьма очнулся от дум.  Луна в небе коварно улыбалась ему в лицо, а он лежал посреди дороги. «Хосподи, спаси и помилуй, так недолго и до беды: но-ко согнулсе в три погибели да пал, ростянулсе посере;дь дороги, ро;вно пёс бездомной!» - бодрил он себя насмешкой. С трудом поднявшись, попрыгал, похлопал себя по бокам, согреваясь, попробовал бежать, разминаясь. Луна насмешливо смотрела на него, и разливалась по небу молочным светом. Смахнул с бороды наледеневшее сосульками дыхание, потёр холодные щёки, и прибавил шаг. «Хос-споди, Исусе Христе;!» - рука привычно взметнулась ко лбу - навстречу ему двигался Крестный Ход: колыхались церковные знамёна;  летний ветерок ласкал хору;гвии, ли;ки богов, люди в белых одеждах шли мимо, июльское солнце золотилось в окладах икон; и божственное песнопение неслось над  лесами, над озером…  Внезапно далёкий грохот выстрела раскатился над землёй. Холодная мгла, перекатываясь сизыми клубами тумана, поглотила видение.  Кузьма вздрогнул, ощутив ледяной холод в спине. «Хосподи Исусе Христе! Как жо это я… ошунуло, ли, поскользнулсе?!. - хотел поднятся, ноги не слушались его, что-то сдавило, не пускало. Взгляд его поймал пожухлые островки болотной травы, замёрзшие лужицы,  замшелые, почерневшие от времени брёвна гати почти касались его груди …Воно ка-ак,.. видно ступил мимо га;;ти… - огорчённо изумился Кузьма…как жо так!.. - пытаясь  выбраться, хватался он за обледенелые брёвна…как жо… 
Болото держало, не отпускало. 
…как жо…- отчаявшись, Кузьма  с тоской глядел на знакомую дорогу, уводившую  в сторону родной деревни. Взгляд его скользил по краю гати, нащупывая дорожные вехи, пропадавшие в клочьях морозного ку;рева…не дотти!..
Над ним высоко стояла белая морозная  луна, и глухая тишина бескрайних вековых болот. 
…как жо я… Хосподи! В памяти всплыли рассказы  о згинувших в болотных топях… Туман, беспорядочно метавшийся по болоту, вдруг надвинулся, обретая ясные очертания  родных, близких людей. Они молча стояли вокруг, обнимая, согревая, удерживая рвущуюся ниточку тепла, чтобы ему было не так горько уходить, не простившись, не испросив прощения.
Луна застыла, словно тихое озеро; и, звеня, осыпался лунный свет, и сквозь серебристую изморозь его проступал знакомый образ.
«Ма;мынька!» - беззвучно раскрылись стынущие губы – облачко пара повисло в морозном мареве и льдинкой повисло на заиндевелой бороде:…Пресвята Дево Марие!» - сердце  как-то вдруг  замерло, два образа смешались в один. Кузьма поднял ко лбу забытое двупе;рстие, а Прекрасная Дева  сняла с груди своей, и протянула ему золотистый крестик; и он потянулся к нему и,..и поднялся  легко, словно на крыльях - так летают во сне. 
И м;еркла краснела луна, и занималась позёмка – предвестник вьюги.
   
Пояснения говоровых слов:
бача;га – лужа; блуди;ли-да были – блуждали; варя;;т пива; - пи;во ва;рят(варили пиво на кострах. На ведро пива уходило пуд хорошего солода и фунт с четью хмеля. На пуд хорошего солода уходило 1 пуд и 10 фунтов чистого жыта . Даже бедный крестьянин варил не меньше восьми- десяти вёдер пива).  волостя; - во;лости; 12 трав собранных в Иванову ночь: муравка = спорыш, трипутник = подорожник, золотушник = череда, чернобыльник = полынь, розмарин = багульник, одолень = кувшинка, кипрей, када;бра, плаку;н-трава; двупе;рстие – два выпрямленных пальца(указательный и средний) вместе, и прижатый к ним  большой палец – так складывали пальцы старообрядцы совершая крестное знамение; досю;льныи времена – времена до наших дней; до си жы;ва – до сих пор жива;; заветное – завещанное; заветные веники  - (зд.)талисман тайной девичьей мечты.(в Ива;нову ночь девки заветные веники  ломали (по веточке берёзы, ольхи, черёмухи, липы, ивы, смородины, калины, рябины, цветы разные, чтобы скорее замуж выйти. И до Петрова; Дни прятали его во ржи, чтобы никто  не нашёл . Считалось, что если кто найдёт – украдёт её счастье, через прутья могли зглазит девушку); заколо;дети – (зд.) замёрзнуть, стать неподвижным, как срубленное бревно;  за;пань - западня, (зд.)  место в реке, где собирается сплавляемый по реке рес; зацяла;се – началась; «земли этыи  под Новогородом ходили» - земли принадлежали Великому Новгороду; зи;мник – (зд.) зимняя дорога через замёрзшие озёра и болота; «зимогоры, шальны;е, розбеша;ки – (зд) озорные, бесшабашные; ка;нула – (зд.)пропала; коли; паны – когда паны (пана;ми называли польских захватчиков приходивших когда-то на наши земли); коло;цци(колодцы), окна – небольшие участки чистой воды на болотах; ко;рба – (зд.)глубокий овраг; корчя;ги – большие глинянные горшки; ла;бандали – говорили, ма;ти – иметь; ма;йна – зарастающий травой край болота;  сара;й -  второй этаж крестьянского двора, где хранили и сено, и  разные вещи, висели тулупы…; не рази;т – не убивает с первого раза; окоё;м = кайма (край) неба, горизонт;  ото вся;кие – от всякой; ошу;нуло – закружилась голова, пошатнулся ; Петрове;й -  Петро;в День (12 июля – престольный праздник деревни Вертосельга Вытегорского уезда. В этот день в деревню приезжали из Ежезера священники Крестный ход круг озера, с херувинам, с кадилом. Иконы несли. После крестного хода варили и съедали жертвенного «оленя», дарованного Богами, а когда Боги, не стали посылать оленя, мужики  покупали  быка, и обязательно красной масти, веря что этот цвет  обеспечит им солнечную погоду на все  сельхозработы; плотинова дорожка –дорога по игребню плотины (сПа;вшозера  через Матинско озеро, в Низо;ровску за;пань лес плотили, и выводили в судоходную реку Мариинки);   повелосе – (зд.) начялось; по;гани – (изн) язычники, (зд.) враги, нехристи; прицянда;лы – (зд.)принадлежности для варки пива; про;падью-пропали – безвозвратно; пушы;ли – (зд.)ругали, материли;  ра;зи – разве;  рани;ш – раньше, ро;сстани – разветвление дороги на околице деревни; рапсо;да – легенда, былина, сказка передаваемая из века в век; со;нцё – со;лнце; «спомнил про ра;ношно» – вспомнил о том, что бывало в прежние времена, спуск – (зд.)склон горы; уло;вок, да хи;трощев – (зд)приёмов да хитростей; фата;ло – хватало; ха;жывано, хо;жэно-перехо;жэно – ходил много раз; «хватит всем огню, на всю ноць хватит скака;ть!» - хватит костров на всех желающих испытать свою судьбу(в петров День, как и в ночь на Ивана Купалу, влюблённые взявшись за руки прыгали через костры, и если их руки не разъединятся, то быть им мужем и женой); ходе;бники – люди носившие иконы во время крестного хода; шыпи;ца – шиповник; 6 января (нов. ст) ранним утром пастух обходил деревню и сыпал в дворы горсть овса «…на жывущих, плодящих и на здоровье!»;