Чёрный Час. Часть 6. Беглец. Луизиана

Немного передохнув, я посмотрел на усеянное звёздами небо. Оно было чистым, будто и не было никакой бури. Луна, окольцованная звёздами, равнодушно бросала свой холодный серебряный свет на мокрые улицы. Мой собеседник глубоко дышал, будто после долгой погони. Было видно, что он устал. Но история была ещё не окончена. И я знал-он не уйдёт, пока не услышит всё. Я сжалился над ним и продолжил.
-  Спустя примерно месяц тяжёлого плавания мы прибыли в Новый Орлеан.   Думаю вам бы там понравилось -  роскошная, сытая жизнь, экзотические сады, балы и архитектура в стиле Ар-Нуво с одной стороны и мерзкие болота, вечная сырость, змеи, аллигаторы и невыносимая влажность и духота с другой. Как Вы думаете, где решил остановиться именно я? - спросил я своего собеседника.
-Ммм... Явно не в роскошном отеле на берегу океана, я думаю... - почёсывая бороду, предположил журналист.
-Бинго! - ответил я. - Конечно же, оставаться в таком огромном городе, наполненном дипломатами, шпионами, богачами и приключенцами всех мастей было верхом глупости - у Чёрного Часа наверняка были глаза и уши везде и всюду. А за месяц моего морского путешествия Виктор и Селин наверняка назначили огромную награду за мою голову и меня ищут по всему свету. Собственно, так оно и было, чего уж говорить. Высадившись в Новом Орлеане, я на пару дней все-таки остановился в одном из отелей и тут же сменил причёску и сбрил бороду на лице, оставив вздернутые усы и коротко подстригшись. Я наивно полагал, что смена внешности поможет мне скрыться от преследователей. И будь я обычным человеком - это действительно помогло бы. Но они все равно вышли не меня позже. Но до этого пока рано - самое интересное ещё впереди.
Днём я отсыпался в отеле, а ночью  с большим интересом изучал этот необычный город- по сравнению с грязным холодным Лондоном это место действительно напоминало рай- яркие вывески, солнечная погода, улыбающиеся лица людей на улицах- всё здесь резко контрастировало холодным и не приветливым Лондоном. И всё же, нужно было быть всегда начеку - в неблагополучных районах для бедноты ходить было весьма опасно - могли в лучшем случае ограбить, в худшем - убить. А по ночам местные вудуисты часто занимались своими тёмными делами на окраинах города. В общем, местечко было, как минимум, необычным. Я же, вооружившись револьвером, который остался у меня ещё из культа, смело ходил по улицам ночью. Если на улицах и шлялись какие-то оборванцы, что задумывали что-то недоброе - при виде моей внушительной фигуры они тут же бросались врассыпную.
Так как находиться долго в городе мне было весьма опасно, я начал поиски проводника на болота - часто без проводника люди бесследно исчезали в этих топях. К счастью, мне не пришлось долго искать- проводя время в одном из дешёвых баров, я наткнулся на местного каджуна - он говорил на смеси английского и французского, но понять его речь все-таки было можно, если он говорил медленно. За бутылкой виски он с удовольствием согласился помочь мне и даже обещал показать мне пустующую хижину на болотах, если я помогу ему избавиться от банды вудуистов, что часто охотились на каджунов и  заплутавших путников в ночи. Он говорил, что банда немногочисленна, но хорошо вооружена. И, разумеется, на фоне расовых противоречий охотятся они на белых, чаще всего-англичан и французов, таким образом будто бы неся возмездие за то, что те держали их в рабстве. Но их проблема была в том, что и белых каджунов, этот несчастный болотный народец, они тоже выгоняли из болотной земли. А идти каджунам было некуда - в городе у них была плохая репутация, да и жить они предпочитали в одиночку или небольшими общинами. Конечно же, я согласился помочь, и той же ночью мы отправились в путь, в луизианскую глушь. Часть пути мы ехали на повозке, а другую часть-плыли на лодке. Тогда же я и узнал, что каджун, с которым мне пришлось отправиться в путь, всю жизнь ловит рыбу и охотится на крокодилов, а потом продаёт излишки продукции в город, но очень чурается большого скопления людей. Ему очень нравились эти болота. Спокойное, тихое место, куда никто в здравом уме не сунется.
Мы прибыли на место глубокой ночью.  крохотная деревянная хижина на сваях, стоявшая прямо посреди огромного болота. Повсюду жужжали насекомые, квакали лягушки и хлюпала грязь. А в темноте, в воде, горели красные глаза аллигаторов. Именно в одном из этих болот таким же аллигатором был растерзан предыдущий Ладья. Каджун с радостью провел меня внутрь, дал запас лучины и свёрток со свечами - электричества тут отродясь не было. Да, хижина была убогой, грязной и заброшенной. Но жить здесь было можно. И здесь было относительно безопасно, по крайней мере, от других людей. Аллигаторов я не боялся и заходить глубоко в болота не собирался. Оставив в хижине свою нехитрую поклажу, я спросил у старого каджуна, где мне искать этих вудуистов, которые мешают ему жить, на что тот ответил:
 "Не беспокойся, они сами тебя найдут. Может, даже завтра. И придут, чтобы убить тебя или прогнать с этой земли. Но я видел, у тебя есть пистолет.  Думаю, ты с ними разберёшься. А ещё, для надёжности, я тебе свою старую винтовку подарю - от отца осталась. Мне она все равно ни к чему, у меня есть поновее- а тебе тут пригодится - отпугивать аллигаторов и всяких вторженцев. Кстати, я тут живу неподалёку, завтра утром занесу, заодно и деревню нашу покажу. Если нужна еда или припасы- там всё найдётся, с голоду не умрёшь! "- ответил он.
 И действительно,  на следующий день старик притащил винтовку и патроны.  винтовка была старая, но было видно что о ней заботятся-все детали были смазаны и начищены. Вручив мне винтовку, старик повёл меня знакомиться с его соплеменниками. Всё утро я провёл в обществе каджунов,  рассматривал их быт,  привыкал к их странному языку и готовился к  грядущей схватке с вудуистами. И они, как водится, не заставили себя долго ждать. Я наткнулся на них туманным вечером по возвращении в хижину- они наверняка следили за мной и напали, когда я был один. Надо сказать,  им нельзя было отказать в изобретательности- они выстрелили в меня из лука-стрела попала в бок. После чего из-за деревьев начали выходить нападающие. Грязные, одетые в лохмотья, очень злые и вооружённые мачете. Вытащив стрелу, я вдруг заметил, будто немного постарел, но рана затянулась на глазах! Это было... Странное чувство. И, как я узнал позже, в случае ранения часовой сам забирает некоторое количество дней или лет в обмен на немедленное исцеление. Но тогда я этого не знал, да и не до того было. Понимая, что приблизившись ко мне, эти подонки меня на ломтики порежут, я выхватил револьвер и и сделал шесть выстрелов. Четверых убил, двоих ранил, уцелевшие решили спастись бегством, но до того, как они скрылись в тумане за деревьями, я успел перезарядить револьвер и подстрелить раненых, которые не успели сбежать. Когда я нагнал их, один всё ещё дышал, лёжа в грязной болотной жиже и истекая кровью. Он что-то злобно бормотал на каком-то странном языке. На мои вопросы о том, сколько их и где они - он лишь со злостью плюнул в меня кровью. Ну я тоже терпеть не стал - взял и наступил ему на голову, вдавив её поглубже в жижу. До сих пор помню эту агонию и бульканье. Наверняка перед смертью он тысячу раз пожалел, что кинулся на меня. Когда он перестал трепыхаться, я взял у одного из них мачете и направился по их следам, которые ещё не поглотило болото. По следам Я добрался до полузатопленной деревушки, где мерцали огни факелов.  конечно же, это были они.  Судя по испуганным голосам, уцелевшие добрались до своих и рассказывали им о встрече со мной. Чёрт, это стоило увидеть! Как же они бросились в рассыпную, увидев мой силуэт с револьвером в одной руке и мачете в другой! Двое из них начали стрелять в меня из лука, остальные шестеро бросились прятаться в хижины. Повсюду были разбросаны кости, на кольях висели черепа людей и животных. Об один из черепов я даже споткнулся. Двоих лучников я подстрелил из винтовки, получив ещё одно ранение в руку. Надо сказать, я почти не почувствовал боли, но стрела вошла глубоко. Когда с лучниками было покончено, я начал вести беспорядочный огонь по хижинам из револьвера, чтобы посеять панику среди выживших и вынудить их выйти. План был, откровенно говоря, дерьмовый, но как ни странно, сработал - некоторые действительно начали выбегать наружу и получили свою дозу свинца. Остальных я прикончил в ближнем бою, зарубив их мачете. А их лидер, здоровенный метис индейца и африканца, выскочил из большой хижины с двуствольным дробовиком и выстрелил в меня. От боли и неожиданности я уронил револьвер, но тут же бросился на землю, чтобы его подобрать, после чего тут же сделал несколько выстрелов навскидку. Три из шести пуль попали ему в корпус, повалив на землю. Перезаряжаться было некогда, поэтому я схватил мачете и направился к нему. Зря. У него ведь был ещё один патрон. От выстрела меня отбросило и опрокинуло на землю. Приходя в себя, я слышал довольный смех этого подонка, который сменился визгом ужаса, когда я встал, отряхивая с себя дробь. Он лежал в луже собственной крови и все время повторял :"Почему ты не дохнешь? Почему ты не дохнешь? Почему?!..". Последним, что он увидел в жизни, была моя ухмылка. Я снёс ему голову мачете и потом подарил её каджунам. Не скажу, что они были особо рады подарку, но они были счастливы, что эти твари их больше не потревожат.  Следующие восемь лет я спокойно жил на болотах, занимаясь ловлей рыбы и раков. Каджуны научили меня скорняцкому ремеслу правильного снятия шкур с животных и мне даже нравилось это дело. Раз в неделю я отвозил кожу, мясо и шкуры на продажу и совсем скоро сам был похож на каджуна. Только вот я ни на минуту не забывал о том, что меня ищут. И то, что меня найдут, всего лишь вопрос времени. Так и вышло. Ищущие нашли меня в городе, во время возвращения с рынка. Но напали они лишь когда я уже был на болотах. Их было всего двое, как и тех, что нашли ту несчастную девушку - Ладью. Не хочу рассказывать подробности той схватки, но скажу одно - я тогда лет двести потерял. Они ведь тоже пили из сосуда. И их раны тоже заживали мгновенно. К счастью для меня, одного из них сожрал аллигатор во время нашей схватки. А второй умер у меня на руках, когда я всадил Стилет ему в грудь и забрал остатки его лет. Он уходил с улыбкой на губах. Говорил, что сделал всё, как надо и что меня всегда будут находить, куда бы я ни шёл. На мой вопрос, почему так, он лишь рассмеялся, погас и остыл. Но я всё равно получил ответ чуть позже. От человека, от которого я точно этого не ожидал-от индейского шамана! Когда я рассказал каджунам о том, что мне нужно будет уезжать, потому что Ищущие всегда и везде найдут меня, один из них сказал, что может отвести меня к человеку, который может мне помочь. И отвёл меня к последнему представителю вымершего племени, седовласого старика, живущего на окраине болот. Мы не понимали языки друг друга, поэтому каджун был нам переводчиком. В ответ на мой вопрос о том, как же Ищущие находят меня, шаман выдохнул на меня сизый дым из своей чанунпы (ритуальная курительная трубка) и сразу же сказал, что дело в метке. На моё тело нанесена метка, которая позволяет им отследить меня, где бы я ни был. Также он сказал, что они очень злы и за мной охотится очень много людей. Что у меня есть что-то, что они так жаждут получить и ни перед чем не остановятся, чтобы вырвать это из моих мёртвых рук. Тогда я все понял. Метка, что была сделана давным - давно. На шее. Её нужно было выжечь или срезать. И тут шаман встал, осмотрел мою шею, и сказал, что сможет удалить её и запутать преследователей , но придётся принести жертву каким-то духам. Жертвой им служило сырое мясо, которое следовало оставить в условленном месте в болотной дельте. Конечно же, я раздобыл мясо (пришлось освежевать дикого кабана) и под присмотром шамана оставил мясо, где нужно. После чего последовал весьма болезненный обряд удаления метки - шаман запустил мне под кожу какой-то жгучий сок, постоянно напевая что-то на своём языке. Когда с этим было покончено, на моей коже не осталось и следа метки, кроме небольших припухлостей. Теперь они не смогут отыскать меня так просто. Но и задерживаться тут мне больше нельзя - они наверняка пришлют сюда ещё Ищущих, если эти не вернутся. Я не знал, сколько времени у меня оставалось, поэтому поспешил собирать свои пожитки, наспех попрощавшись с каджунами, которые были опечалены моим уходом, но очень благодарны за оказанную услугу. - когда я закончил свой рассказ, мой собеседник почти дремал. Я предложил ему встретиться вечером на этом же месте, чтобы продолжить рассказ. Он охотно согласился, но тихонько спросил: "Вы же придёте сюда снова, правда?". Конечно, я ответил согласием. Мне нужно было высказаться. Будто это была моя личная исповедь. Попрощавшись, мы пошли каждый своей дорогой. Нужно было отдохнуть и привести себя в порядок.