Ч. 218 Стакан чая решил судьбу Амура

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/09/03/901
 
Когда Невельской появился в Петербурге, в правительственных кабинетах разыгралось настоящее сражение. Узнав о его подвиге по организации поста на Амуре, военный министр и министр иностранных дел сначала утратили дар речи.
 
Бравый новоиспечённый капитан 1 ранга выставил канцлера и генерала, занимавшего высший пост в военной иерархии, полными дураками. Собственно, и царь, утвердивший их решение ни в коем случае не основывать поста на Амуре, выглядел не лучше.         
 
Стали соображать, что делать. Собрались члены Гиляцкого комитета, созданного по распоряжению царя.

В комитет вошли канцлер граф Нессельроде,  военный министр князь Чернышев, начальник главного морского штаба князь Меншиков, министр внутренних дел граф Перовский, генерал-квартирмейстер граф Берг, министр финансов Вронченко, начальник Азиатского департамента тайный советник Сенявин и  приглашённый на заседание Муравьёв.
 
Что касалось Невельского, с ним-то как раз всё было ясно – спороть погоны и отправить на флот матросом, авось, поумнеет. Но что делать с Николаевским постом?

В ответ на доводы Муравьёва, что если Россия не займёт устье, то это сделают иностранцы, и, прежде всего, англичане, военный министр язвительно заметил: «Вы хотите воздвигнуть себе памятник!»
 
Высказывалось мнение, что как только о занятии русскими устья Амура станет известно китайцам, то их там может появиться такое несметное множество, что горстку наших людей на глазах гиляков с позором выгонят вместе с  российским флагом.
 
Посему, для сохранения чести и достоинства империи перед гиляками, да и перед самими собой, лучше самим уйти с Амура, не дожидаясь пока оттуда с треском выставят другие.
Члены комитета разошлись, так и не приняв никакого решения.
 
Прошло несколько дней. В гостиницу, где остановился Николай Николаевич Муравьёв,  внезапно приехал офицер с журналом заседания комитета. В нём все его члены расписались под решением, в котором говорилось о «неудобстве занятия устья Амура», выражалось опасение разрыва отношений с маньчжурами.
В заключение сообщалось, что «призванный в заседание генерал-губернатор Муравьёв согласился с этим мнением».
 
Приехавший курьером офицер фельдъегерской связи заявил, что граф Нессельроде настоятельно просит Муравьёва тотчас подписать и немедленно вернуть журнал. Это случилось вечером, когда у Муравьёва находились гости.
 
Генерал-губернатор заверил курьера, что немедленно выполнит просьбу Нессельроде и любезно предложил ему на минутку присесть с гостями и выпить чая. Из приличия офицер не мог отказаться, тем более, что Николай Николаевич решил лично поухаживать за неожиданным гостем
 
Пока курьер осторожно прихлёбывал из стакана умышленно налитый генералом горячий, как кипяток, чай, Муравьёв в соседней комнате успел написать особое мнение с решительным несогласием протокола и вернул журнал ничего не подозревавшему курьеру.
 
На следующий день Чернышев и Нессельроде выразили ему по этому поводу своё возмущение, но делать нечего, пришлось докладывать царю с особым мнением генерал-губернатора. Царь распорядился ещё раз собрать комитет, на этот раз под председательством наследника престола, будущего императора Александра II.
 
Наследник неожиданно принял сторону Муравьёва и убедил членов комитета, хотя и не всех, в разумности занятия устья Амура. Прочитав повторное постановление, подписанное с новыми разногласиями, Николай I решил: пост, заложенный Невельским в устье Амура, оставить в виде лавки Российско-американской компании, а в летнее время усилить его морским судном.
 
Решили в дальнейшем действовать через Российско-Американскую компанию. С китайским правительством император велел снестись обычным порядком с приглашением «войти с нами в объяснения касательно обеспечения устьев Амура от всяких покушений иностранных держав…».
 
Невельской отделался предупреждением впредь так не поступать. В разных источниках этот эпизод описан по-разному, так же, как и его знаменитый рапорт Муравьёву.
 Достоверно известно лишь то, что его вызывали к царю. Видимо, Николай I решил лично познакомиться с лихим морячком, запросто принявшим решение за высшие органы государственной власти.
 
Император, как умный человек, нашёл самый достойный выход из положения. Отругав Невельского и предупредив, что такое самовольство ему прощается как исключение, он произнёс фразу для истории, смысл которой сводился к тому, что где хоть раз был поднят русский флаг, там он и должен развеваться.
    
Геннадию Ивановичу здорово повезло: при Николае I в русском флоте капитаны первого ранга в наказание продолжали службу матросами за гораздо менее серьёзные проступки.
 
В Пекинский трибунал внешних сношений на всякий случай отправили бумагу, в которой сообщили, что Россия установила пост для наблюдения за устьем Амура. Китайцы на неё никак не отреагировали.

В министерстве иностранных дел немного успокоились. Теперь требовалось найти деньги для покрытия расходов на амурские дела.

Генерал-губернатор уломал правление Российско-Американской компании взять на себя все расходы сейчас, а морское министерство уговорил погасить этот долг через два года из смет министерства для Восточной Сибири.
 
Доложили царю, тот согласился, но потребовал указать точную сумму, а вот этого Муравьёв как раз делать-то и не хотел, чтобы не связывать себе руки. Начались трудные переговоры с министром финансов, между тем, деньги требовались срочно.

Правительство стремилось придать организуемой Амурской экспедиции характер торгового предприятия, с чем категорически не соглашался Муравьёв, настаивая на занятии не только устья Амура, но и Сахалина.
 
Генерал-губернатор отправил Невельского из Петербурга выполнять монаршую волю, а сам задержался. У него и без Амурской экспедиции оставалась масса иных нерешённых проблем.

В частности, он предложил из закреплённых за Нерчинскими заводами приписных крестьян создать Забайкальское казачье войско.

Приписные крестьяне по условиям своей жизни и труда ничем не отличались от каторжан и предпочли бы службу своему обычному существованию.
 
Николая Николаевича Муравьёва меньше всего волновал уровень жизни крестьян, он думал об охране будущей границы, искал и нашёл, где можно найти для этого резервы. Царь с ним согласился. Из 29 тысяч приписных крестьян организовали двенадцать пеших батальонов казаков.
 
Продолжение http://proza.ru/2021/09/05/973