Перфильевская кинозагадка

Вообще-тоя был уверен, что иду смотреть киноклассику.
У меня было четыре часа до поезда; до того места, куда я ехал из столицы, можно было добраться только на перекладных через город Перфильевск, - и сейчас я шёл по его главной улице, думая, как убить время. Прогулка по городу (и осмотр местных изб с красивыми резными наличниками) не казалась привлекательной перспективой по причине холодного нудного дождика. Краеведческий музей, который хвалили мне местные, оказался именно в этот день закрыт. Сидеть в кафе, где над добротной советской кирпичной кладкой был прилеплен современный декоративный карниз  из безликого пластика, – не хотелось. Но кроме музея, кафе и магазинов на центральной улице этого незнакомого мне городка был ещё и кинотеатр. На афише у входа (здесь до сих пор писали афиши от руки ровным чертёжным почерком!) красовалось под сегодняшним числом полузнакомое название фильма: вроде, что-то из Бергманна или из Тарковского – что-то, что я как культурный человек считал себя обязанным посмотреть, да всё никак не успевал… Сеанс должен был начаться через пятнадцать минут, а билет стоил дёшево.
Фильм начинался так, как в моём представлении и должны начинаться классические кинокартины с глубоким философским смыслом: неторопливо, обстоятельно. Первые пять минут в кадре проплывали красивые пейзажи: то поля с цветами среди палевых колосьев, то роща с подлеском, мхами и папоротниками. Благодаря таланту оператора, зритель не утомлялся этими видами, которые даже не сопровождались фоновой музыкой: ракурсы камеры в искусных руках выхватывали из обыденных ландшафтов яркие детали, и обыкновенная лесная поляна становилась волшебными джунглями – то ли из приключенческой книжки, вызывавшей восторг в детстве, то ли из мифов первобытных народов, пленяющих взрослого читателя наивной мудростью. Пейзажи становились чем дальше, тем более сказочными; вместе с оператором кто-то путешествовал, ехал, бежал, летел в край заповедных чудес…
Вдруг движение остановилось, камера дёрнулась, вместо величавых стволов показав бледно-розовые ноги в разбитых кроссовках; послышался гомон голосов, словно из сказочного царства ненароком открыли дверь в шумный коммунальный коридор. Раздался хлопок автомобильного багажника, замелькали какие-то сумки и миски… Великие кинорежиссёры ХХ века точно не могли бы позволить себе в выверенном и отшлифованном киношедевре таких «сырых» и нелепых кадров. Может, я ошибся, и на самом деле нам показывают не Тарковского или Феллини, а кого-нибудь из режиссёров эпохи Постмодернизма, любивших, как известно, дерзкие эксперименты и эпатировать публику? На кого же это похоже? Ларс фон Триер, «Догма»? Нет, за кадром говорят, вроде, по-русски. Кто-нибудь из незнакомых мне отечественных режиссёров, в своё время блиставших на фестивалях? Надо было бы пристальнее следить за новостями культуры в прошлые годы, а не зацикливаться только на своих проектах по работе…
А в следующем эпизоде фильма – снова пейзаж. Но если к предыдущим пейзажам слово «сказочный» можно было применить разве что в качестве метафоры, - для того, что показалось в кадре сейчас, это была единственная верная характеристика. Голубоствольные деревца с округлыми кронами обступали озеро бледно-лилового оттенка, а с их ветвей свисали ярко-фиолетовые каплевидные плоды, очевидно, легковесные, так как они, насколько можно было судить,  не отягощали  тонкие и хрупкие на вид ветви. В траве виднелись плети какого-то ползучего растения, без листьев, сплошь усеянные махровыми цветами: то белоснежными, то алыми. Нежно посвистывали птицы. Мелкие крылатые существа трепетали в воздухе, одно из них  спланировало близко мимо объектива камеры, и я успел разглядеть, что у него есть мех. К озерцу прибежали две газели бирюзового цвета, попили водички и, резвясь, убежали. С шумом раздвигая траву, показался фиолетовый трицератопс ростом с телёнка, тут же откуда-то выбежала девочка лет восьми, одетая по современной моде, но неброско, и протянула ящеру что-то на ладони, а густой женский голос с лёгким провинциальным говорком осадил её из-за кадра: «Да не будет он чипсы твои есть! Иди сюда живей!»
И вновь сказочные пейзажи крупным планом, - а затем и фильм кончился. Внезапно, без титров, без копирайта и года выпуска, просто слово «Конец» квадратными буквами на серо-чёрном фоне. Включили свет. Публика в зале зашуршала куртками и пакетами. Я был в недоумении: что же нам показали? Если это работа режиссёра-классика (хотя мне не приходит в голову никто из классиков, кто мог бы такое снимать), или, паче чаяния, какого-нибудь современного лавровенчанного экспериментатора, то полагается восхищаться. Да, я восхищён, искренне восхищён, пейзажи-то красивые, да и компьютерная графика  на высоте. (Ведь этих сказочных зверей и неведомые деревья можно создать только при помощи компьютерной графики, правда?) И всё же из дальнего закоулка моего сознания навязчиво звучал зычный голос моей учительницы: «Что автор хотел сказать этим фильмом?»  - и я терялся, ведь у меня не было ответа на такой вопрос. Я не мог упрятать то, что только что увидел, ни в одну из привычных и понятных мне категорий.
Моё недоумение стало ещё больше, когда перед погасшим экраном выросла фигура невысокого худощавого мужчины лет сорока – загорелого, пепельноволосого, в потёртой красной кепке. Его звонкий, но явно не привычный к выступлениям голос, разнёсся по залу среди копошения на креслах, шелеста одежды, скрипа половиц и приглушённого гомона:
- Дорогие зрители! Надеюсь, вам понравился мой фильм. Я снимал его в одиночку. Пожалуйста, оставьте свои отзывы в книге отзывов, которая лежит в фойе. Наверно, я скоро найду возможность показать вам и другие мои работы.
Ах, вот оно что! Вместо общепризнанных шедевров мирового кинематографа администрация без предупреждения пустила картину какого-то местного дебютанта! Или дилетанта… Я чувствовал себя детсадовцем, которому скормили столовскую стряпню под видом чудодейственного зелья из любимого мультика… Неужели я дал магии знаменитых имён так зачаровать себя, что приняла за продуманную операторскую работу случайные кадры, а за эпатажные современные приёмы - банальное неумение снимать. Эти кроссовки на земле…
Но при всём том я не мог не признать: не всякий рядовой путешественник с видеокамерой способен захватить в родных лесах средней полосы такие удачные кадры, да и рисование таких искусных изображений животных и деревьев в графических программах требует немалой выучки и таланта. Так что в строгом смысле меня не обманули: пусть создатель фильма и не знаменит, у него было, на что посмотреть. Правда, сценарий был всё же слабоват, а точнее, его не было вовсе.
Наверно, мне следовало бы сразу же разрешить для себя эту перфильевскую кинозагадку: задержаться, оставить отзыв в фойе, пообщаться с тем мужиком в красной кепке, разузнать больше о том, как он создаёт свои фильмы, где и как учился этому, есть ли у него страничка в интернете,  - но, каюсь, не стал этого делать, а решил всё же выйти, чтоб ко времени отыскать дорогу на вокзал и без спешки сесть в свой поезд.
Через год, в одном московском клубе, после сборного концерта молодых групп, я разговорился с бойким парнем. Он сказал мне, что родом из Перфильевска:
- Ну, ты, наверно, не представляешь, где это. Обычно никто не знает наш город. Короче, едешь через область…
- А я там бывал в прошлом году! Правда, только проездом.
- Ух ты! А что ты там успел посмотреть? Краеведческий музей наш видел? А деревянный квартал в центре?
- Нет, я там кино смотрел. Но это  был совсем странный случай… - и я рассказал своему собеседнику о фильме со сказочными зверями и о мужике в красной кепке.
- А-а, это же знаешь, кто был! – понимающе закивал парень, - Петька Дикий! Он у нас сам как бы местная достопримечательность. Вечно что-нибудь отмочит: вроде, и неопасное, и красивое, - а такое, что хоть стой, хоть падай! Он ещё в детстве, когда ему велели дежурить по классу, притащил туда все кадки с растениями, какие только нашлись в школе, впустил через окошко голубей и накормил их печеньем, а сам снял обувь, залез на шкаф и стал оттуда читать стихи Хармса. Учителя с ног сбились, не знали, то ли его наказывать, то ли нет… Вот он и взрослый такой же: непременно что-то отчебучит. Я уверен, что администрация кинотеатра ему никакого разрешения не давала, а он всё сам: подпоил киномеханика (или как они там теперь называются) и вместо фильма, заявленного в афише, заткнул свой…
- Но где-то же он берёт материал для таких фильмов!
- А у него машина есть, и он летом постоянно куда-то путешествует в дальние края и семью свою возит.
- Сомневаюсь, что он бы в путешествии где-нибудь нашёл живого трицератопса.
- Этот что угодно тебе найдёт. Это ж Петька!.. О, за мной ребята пришли! Сорри, я побежал, было приятно познакомиться. Пока-пока! – мой собеседник шумно отодвинул стул и ушёл через зал к своим знакомым.
В начале этого разговора я надеялся, что земляк режиссёра-самородка (теперь известного мне по имени: Петька Дикий) даст мне ответ на вопрос, мучавший меня уже целый год. Но после этого разговора ответы так и не пришли, а вот вопросов стало гораздо больше. Где этот чудаковатый перфильчанин так виртуозно научился компьютерной графике и почему он не мог параллельно научиться писать сколь-нибудь связные сценарии?.. А вдруг это не постановочное кино, а – чем чёрт не шутит! – документальные кадры! Часть моего сознания допускала, что где-нибудь на земле ест заповедные уголки, где можно найти сказочные деревья, чудесных зверей и даже динозавров. А сейчас эта часть сознания взяла слово и больше не хотела никому уступать. Человек не от мира сего, по её логике, вполне мог во время путешествия заехать в какой-нибудь параллельный мир, а если у него была с собой видеокамера – то ему было грех не поснимать там красивые виды… И даже если Петьку Дикого нельзя будет назвать гениальным кинорежиссёром, то выдающимся землепроходцем его назвать точно уж можно…
А может, его правильнее назвать всего-навсего сумасшедшим и путём такого простого и исчерпывающего объяснения положить конец всяческим загадкам?
Нет, это было бы слишком легко: мы, вечно спешащие по делам. С одного поезда на другой, пропускаем в жизни так много интересного, а может, даже и судьбоносного, из-за того, что нас отгораживает от всего этого щит – утверждение: «Это сумасшествие! Так не бывает!»
Как бы то ни было, фильм Петьки Дикого не даёт мне покоя.  Он ка будто приоткрывает дверцу: то ли в неисследованный уголок земли, где резвятся бирюзовые антилопы, то ли в мировоззрение волшебника, позволяющее видеть мир в сказочном ключе. Я только сейчас  понял, что на самом деле вижу в этих кадрах указатель к спасению: меня заела будничность и чтоб не перестать быть живым, мне нужно куда-то выйти из неё.
Надо будет непременно ещё раз съездить в Перфильевск, как только я разделаюсь с очередным авралом на работе.

5 июня 2021, в лесу (очень зверствуют комары). (Идея – вести 2021)