Я тебе не верю

   "Нет человека, иже жив будет и не согрешит".


    На кровати лежала мама. Длинные волосы были спутаны и спускались до пола. Лицо было такого же белого цвета, что и постельное белье, все в каплях пота. Глаза закрыты, но она не спала и не была без сознания. Она говорила. Но это было так страшно. Она говорила разными голосами. То глубоким низким, почти мужским голосом, то, вдруг, писклявым, пронзительным, даже противным, женским. При этом выражение лица ее менялось: то становилось жалким и виноватым, то искаженным злобой и презрением.  Понять хоть слово было невозможно. Какая-то абракадабра. Было понятно только то, что эти мужчина и женщина внутри мамы ругаются друг с другом.
Приехала скорая. Врач не суетился, сначала что-то писал, мерял маме давление, потом сделал  укол.
В тот самый момент, когда он вставал со стула, мама, вдруг, не открывая глаз, схватила его за рукав халата и произнесла:
"Ты об этом пожалеешь, очень пожалеешь! Но будет поздно!"
Доктор успокоил меня и нашу соседку тетю Валю, что укольчик успокоит маму и это все пройдет. И уехал.

На следующее утро я открыла глаза и увидела, что мама, как всегда тихо ходит по комнате, ставит на стол тарелки, чашки, готовится к завтраку. Еще бледная и движения медленные, но в остальном все, как всегда.
- Дуняша, вставай, в школу опоздаешь. - сказала она и пошла за чайником на кухню.
- Как ты себя чувствуешь? Может, мне сегодня не ходить в школу, остаться с тобой?
- С чего бы это?
- Ну, после вчерашнего.
- А что произошло вчера такого, из-за чего тебе не идти в школу?
- Скорую тебе тетя Валя вызывала, вот что. Это тебе шутки что-ли?
- Шутки не шутки, а ничего страшного. Ты же видишь, все уже прошло.
- Ну, прошло, так прошло. А папа, когда вернется?
Мама на секуду замерла:
- Откуда вернется?
- Ты же сама сказала, что он уехал в командировку.
- В командировку. А, ну да, в командировку. Не знаю.

Все шло своим чередом. Я в школе, мама на работе. Отец не звонил. На мои вопросы, куда, когда, почему, мама говорила, что у него очень срочная работа, даже секретная какая-то, что ни писать, ни даже звонить ему нельзя. Я кивала и просто ждала, когда же он приедет.
И он приехал. Или пришел. Это я поняла позже. Но и тогда меня удивило, что появился он без чемодана, без "подарков". Из любой своей поездки он всегда привозил мне сувениры. То камень с включениями пирита, то дракона, вырезанного из красного дерева, то тарелочку с изображением города, в котором он был. Я их собирала и вешала у себя на тыльной стороне шкафа, которым наша комната была разделена надвое. Одна половина моя, другая родителей. Но не в этот раз. Он тихо вошел, обнял меня и поцеловал в темечко.
- Можно мне войти,- почему-то спросил он у мамы.
- Входи. Дуняша, побудь на кухне, нам с папой нужно поговорить.
Наивная. В нашей пустой коммуналке, когда все на работе, было слышно, как муха пролетит, а не то, что разговор двух взрослых людей.
- Я хочу вернуться. Прости меня. Я ошибся. Я совершил глупость, которую трудно простить. Я понимаю. Черт попутал! Ну, влюбился. Молодая, красивая. Сам не знаю, голову мне заморочила. Но теперь я понял, что люблю тебя, только тебя. Пожалуйста, дай мне шанс. Ведь ты же тоже любишь меня!?
- Прямо монолог. Из какой это пьесы? Где-то я это уже слышала. Молодая? А я не молодая? Всего-то на пять лет старше ее. Красивая? А когда-то ты говорил, что красивей меня в жизни не встречал.
А теперь встретил?
Я-хочу, я-понял, я-знаю, я - люблю! Я,я,я!
Да, я тебя любила! Любила так, что жизнь бы за тебя отдала! А ты  меня предал! ...Тоже из какой-то пьесы. Но теперь...не знаю, что больше, люблю или ненавижу... Простить не могу. Понять тоже. Уходи.
- Аля, как уходи, куда уходи? Некуда мне идти! Да и потом, ты же сама...Зачем же ты в партком?...Сама нажаловалась, а теперь уходи? Что же ты хочешь? Ведь меня же из армии попрут, из партии могут...Ты же сама этого хотела, я вернулся, что же ты теперь...Уходи!
- Я - в партком? Ты что? С ума сошел? Я? И в партком? Ты что, плохо меня знаешь? Я? Жаловаться? Да я даже не знаю, где этот ваш партком?
- А кто же тогда в партком написал, все выложил? Не ты?
- Какой же ты простофиля. Да, о твоих похождениях вся часть знает. И мне докладывали "доброжелатели", писали,
С кем ты там и как ты там. А я все не верила, думала, что пишут, потому что ты такой у меня верный, не поддаешься, вот бабы и пишут, от злости, завидуют, какой у меня муж замечательный. Дура наивная.
- Какие письма? Что же ты мне ничего не говорила?
- А зачем, я их толком и не читала, думала, поссорить нас с тобой хотят, не верила, вот и не говорила. Те же "доброжелатели" и в партком, наверно, написали? Кому же ты там так насолил?
Ну, да ладно, что уж теперь?
- Аля, поверь, конечно, карьера, работа, все это очень важно в моей жизни, но я действительно понял, что даже это все не получится у меня, если рядом тебя не будет, Дуняши! Я без вас...пусто все внутри...из рук все валится...
- И опять я, у меня...ты бы хоть раз подумал, что ты с нами сделал, со мной, с Дуняшей. Слава Богу, хоть она ничего пока не знает. Сказала, что ты в длительной командировке.
- Спасибо! Так что, Аля?
- Ладно, оставайся. Только ради дочери. Живи. Там видно будет, как нам дальше быть.
А как же там? Что с ней? Как же она? У нее же тоже маленький ребенок.
- Не знаю. Оставаться в Москве? У нее ни прописки, без прописки ни ребенка в садик, ни работы. Домой ей надо ехать к родителям. Она все поняла. Вот, я ей билет купил. Но...
- Что? Трусишь идти к ней?
- Тяжело...Стыдно...
- Давай билет, куда ехать.
- Аля, ты что, простила?
- Нет. Девчонку жалко. Не тебя. Ее. Такая же дура, как я, верила тебе. И ребенка жалко. Что ты наделал? Все своими собственными руками сломал!
Как теперь? Какой же ты дурак!

Дверь из комнаты хлопнула и я выскочила в коридор. Мама на ходу одевала боты и пальто.
- Ты куда?
- По делу. Надо одному человеку помочь. Точнее, двум. А может, всем нам. На вокзал. На поезд.
- И я с тобой!
- Нет, ты лучше с отцом побудь. Ты ему сейчас нужней.
  Я вошла в комнату. Отец сидел на стуле, молчал.  Совсем чужой. Я все поняла. Я, вдруг, поняла, что перестала его любить. Любить той, безоглядной, безусловной любовью, которой дети любят своих родителей.