Роман Золото. Глава 25

После нового года начались крещенские морозы. Температура доходила до минус сорока. На улице - ни души, только дым столбом из труб хат. Все уделяли внимание теплу дома. И Ивану надо было топить печь утром рано, пока спит Анна, и вечером, чтобы тепла хватало до утра. Ну, конечно, он взял на себя обязанность и по уходу за скотиной, её ведь в такой холод надо кормить трижды в день.
Подойдя к коню по кличке Резвый, Иван похлопал его по крупу, смёл с боков иней, набросил теплую попону и подал пойло. Конь жадно, фыркая, что даже из ноздрей летели брызги, пил теплое пойло с комбикормом. Иван погладил по подстриженной гриве Резвого и проговорил:
  - А знаешь, что, лошадка? Рванем-ка мы за золотом. Вот придет весна, вспашем огород, посадим картошку, заготовим дрова - и в тайгу за фортуной. А предварительно заедем-ка мы с тобой к деду Афоне. Давненько у него не был. Соскучился старый, наверное. Ребята, правда, присматривают за дедом и через неделю-две рассказывают о его состоянии. Но лучше конечно побывать самому. Понял, Резвый? – поглаживая по гриве коня, объяснял перспективу Иван.
И сам удивился, что стал разговаривать со скотиной.  Скучно стало с доме, все разъехались. Зинаида - и та редко ночует дома, всё со своим ухажёром. Вот вернусь с тайги – сыграем свадьбу, надо будет организовать сватовство. Факт.
Иван вдруг почувствовал, что он принял окончательное решение на прииск не вертаться. Оформить разрешение на личное старательство - и айда в тайгу. Об этом надо сообщить женушке.


            Зайдя в хату с такого мороза, хотя в крытом дворе градусы не те, что на открытом воздухе, но всё равно, озноб продрал. Скинул полушубок, повесил шапку, поменял пимы на чуни и услышал голос Анны их кухни.
- Ну, муженек, мой руки, и за стол. Завтракать будем здесь, на кухне. Нам вдвоем как раз места хватит.

Иван раздвинул занавеску, вошел в кухню, вымыл руки и, усевшись как раз напротив очага русской печи, тихо так сказал: «Ах, какая красота: в печи с треском горят березовые поленья, на шестке уже вскипевший самовар, на столе - крупяная каша, у стола - жена – вся разрумяненная от такого жара. Не жизнь – малина! И куда меня гонит леший? И зачем мне эта таежная жизнь с её лишениями и адским физическим трудом? Нет, нас дьявол так просто не сломаешь!»
- Что ты там говоришь? – повернувшись к Ивану с ещё не доложенной кашей в глиняную мужскую миску, спросила Анна.
- Да нет, ничего. Это я сам с собой. А вообщем, садись, есть новость. Я тебе её расскажу.
- Ну давай свою новость, - ставя миску с кашей перед Иваном. - Масло не забудь положить. Да смотри - уж очень горячая. Дуй на кашу, - объясняла Анна мужу, как маленькому.

Наложила каши себе в тарелку, разлила чай и, смотря Ивану прямо в глаза, спросила:
- А теперь выкладывай, что за новость.
А Иван как раз доедал кашу, тщательно облизав ложку, начал:
- Знаешь, жена, я ведь тебе говорил, что не по душе мне работа на прииске. Ну ладно бы приёмка золота, и бумажную работу можно ещё вынести. А вот обыскивать человека, да еще женщин - смывщиц – это не моё! Претит мне такая работа, Аннушка. Не могу больше. Сегодня, размышляя на улице, принял решение – оформляюсь индивидуальным старателем. 
- Ты что, Иван, сдурел ненароком! Это тебе не тачки катать - сиди себе в конторке! Ну и что обыскивать! В нашем деле без этого никак. Я, допустим, не ревную тебя, обыскивай, но не более, – Анна погрозила Ивану ложкой.
- Ну, Аннушка, я думал ты поймешь меня с полуслова, а тебе надо доказывать, что не мое это дело – лучше тачки катать.
- Нет уж, нет, дорогой! Я, думаю, тебе надо продолжить работать на этой специальности. По-моему, Геннадий Николаевич тебя готовит вместо себя, ведь у него престарелый возраст. Ты это понимаешь, Иван? Быть начальником прииска - это и почет, и зарплата большая, да и время на домашнюю работу достаточно. А то придумал, индивидуальным старателем! Ты посмотри, Иван, эти самые старатели живут - хуже всех: дома развалюхи, и что они добывают – еле хватает на зиму. Нет, Иван. Выбрось эту идею из головы.
- Анна, не кипятись, а выслушай до конца. Я тебе не рассказывал, а сегодня расскажу.
- Расскажи, расскажи, милый муженек, как будешь целый сезон ковыряться в песке за десяток золотых унций! 
- Дай ты мне досказать! – вспылил Иван, видя, что Анна уже «завелась» в результате его сообщения.
- Анна, а дело здесь вот в чем. Дед Афоня рассказал мне очень интересную историю о том, где искать золото, и как его добыть, указал место. И, вообще, эта байка очень меня заинтересовала. Ночами снится, что снимаю с шурфа хороший куш. И во сне строю большой новый дом, помогаю дочерям с приобретением жилья. Ты ведь знаешь, что Мария и Анфиса на съемных площадях. Это громко сказано. Снимают по крохотной комнатушке, ютятся там с детьми.
Иван по лицу Анны понял, что, наконец, до неё дошло – о детях беспокоится он, а не о себе. Анна только и могла возразить:

- Ну, допустим, дом у нас с тобой есть, новый – не надо. Дети не вернутся в деревню. А вот помочь с жильем девчонкам – здесь ты меня убедил. Ну и как ты это осмысливаешь?
- Я, Анна, весной вспашу огород, посадим картошку, навожу дров на зиму – и в тайгу.
- Ты что, планируешь на коне?
- Да, еду на Резвом. Путь – не ближний, в верховья Чусовой, в направлении к Туре. К сенокосу обязан вернуться. Ну на всякий случай купи копёшки четыре - корове, и овечкам хватит. А там я вернусь, и заготовлю сена для лошади. Заготовлю побольше – лишнего сена не будет.
- Ну ладно, Иван, убедил. Только вот сердце что-то заныло, предчувствие нехорошее, Иван.
- Брось, жена. Я с собой беру винчестер – оружие надежное. Не переживай, сохранюсь. Вот ей богу! – Иван перекрестился.
- Да ну тебя! Шутник нашелся. Коня-то попоил?
- Конечно, мать.
- А корове – вон в ведре, да сыпни ещё кружку комбикорма. Холод вон какой. Всё буренке будет теплей.
- Сейчас сделаем.
Иван занялся хозяйством, а Анна, поставив свою любимую пластинку, слушая мелодичную песню, исполняемую незнакомой певицей - сама Анна не умела читать, а детей вовремя не попросила - постеснялась, подумала: «Сейчас Иван придет со двора – пусть прочтет, кто это такая, прямо за душу берет». Слушала и размышляла: «А правильно ли поступает Иван? Он – упрямый, и что задумал – не свернет. Останавливать его – себе дороже. Пусть едет, и впрямь, может. что-нибудь и получится. Деньги лишние не бывают. Надо собрать его в дорогу, не упустить какую-нибудь мелочь – тайга ошибок не прощает. Резвого надо подкормить получше, а то коня ждет большая работа: огород вспахать, дров тележек шесть вывезти да отправиться «к черту на кулички».
Зашел Иван, а за ним клубы холодного пара.
- Ну и морозище! Градусов за сорок.
- Как там скотина?
- Ничего. Коня попоной укрыл. А у коровы с овцами тепло. Куры забрались, дурёхи, на спину корове и греются. Вот варнаки, знают, где тепло. А ещё говорят, что у кур мозги малые. А нет… смышлеными оказались.
- Смышленые так смышленые, а буренке всю спину в помете оставят. Вот пойду доить, опять веником придется обметать. Да, Иван, в феврале «запускать» буренку надо – «на сносях» она будет. Интересно, кто появится – телочка или бычок.
- Ты, Анна, заметила, что живот у неё уж очень объемный? По всей вероятности, будет бычок.
- Поживем - увидим, - тихо произнесла Анна и тут же: Иван, а Иван, ну-ка посмотри на пластинке, кто это так задушевно поёт?
Иван подошел, взял пластинку, повернул её к окну, прочитав, назвал певицу
 - Шульженко.
- Во, а теперь знаю и фамилию. Красивый голос.