Роман Золото. Глава 28

Встали пораньше, погода разгулялась: теплое солнце уже вышло из-за горы, позавтракали, ели молча, всё переговорено, всё приготовлено.
- Ты, Иван, на телеге или верхом?
И Анна удивилась, что только вот этот вопрос не утрясли.
- Верхом, мать, так сподручней.
- А как же всю поклажу навьючишь?
- Я, Аннушка, перемёт на коня сделал, то есть две торбы по крупу лошади, а сам в седло. 
- А ну так, конечно, будет ловчее. А я подумала, что всё на себя напялишь и соображаю, как он на коня залезет.
- Ну ты даешь, жена? – и оба до слез расхохотались.
- Ну, что, я пошел грузить Резвого.
- Давай, я сейчас приберу и выйду.
Иван обнял Анну, поцеловал:
- Не скучай, милая. Детям от меня привет. Ну, открывай ворота.
Анна оттянула одну половину ворот, Иван выехал из двора, полуобернулся, помахал рукой.
- Пока! - прокричал он и «дал волю» коню.


                ***
Иван не поехал по большаку, а сразу, свернув налево, въехал в лес и по узкой тропе легкой рысцой, сокращая путь километра на три.
Часа через четыре Иван был уже в Тагиле и сидел за столом с дедом Афоней, обедали.  Ребят дома не было, они, конечно, на заводе: один из них - в «литейке», другой – на прокатном стане. Ивану уж очень хотелось посмотреть на рабочее место своих сыновей, но это мероприятие он оставил на потом. А сейчас, беседуя с дедом Афоней, выслушивал его наставления.
- Ты, мил сын, правильно решил, что на коне. Так больше сил сэкономишь. А силушка тебе, ох как нужна будет! Найдешь место, помни мой рассказ.
- Помню, отец, помню.
Деду Афоне приятно слышать слово «отец».
- Найдешь место, строй балаган. Да хорошо перекрой лапником. Чем толще, тем суше будет внутри. А золотишко, тобой добытое, не держи в балагане, а прячь в разных местах – береженного и бог бережет. Понял, сын?
- Понял, отец, - в такт близкого родства ответил Иван.
- Остерегайся таёжных людишек. С собой ли ружьишко-то?
- С собой, отец. Я его разобрал и уложил в подсумок.
- Правильно сделал. Нечего разбойником выглядеть с ружьем наперевес. Ну, а дорогу-то наметил? - очередной вопрос задал дед Афоня.
- Ну, как ты советовал, отец: еду на реку Серебряную и в притоке - в Чусовую. Нахожу гору плоскую, там я и пошарю.
- Всё правильно говоришь, сын, - прошамкал дед Афоня, - не заезжай к староверам – мутный люд, непонятный, подальше от греха будешь, сын.  Давай ложиться, ведь завтра тебе рано отправляться.
- Ложись, деда, я сынов дождусь, уже две недели не виделся – соскучился.
- Сыны у тебя, что надо, Иван – ладные парни. Правда, старшой тут совсем «заневестился» с нашей соседкой – сурьёзная девка, учится, учительницей будет. Говорят, так у них дружба. Бывало придет в пять утра, а в семь надо вставать, на завод бежать. Сколько силы у этой молодежи!
- А вы что, отец, себя не помните молодым что ли?
- Помню, мил сын. Я тоже шустрый был, и, как видишь, весь вышел. Доживу ли до зимы, не знаю? Лучше бы до холодов умереть, всё легче людям могилку копать.
- Да что вы, отец. Я вот планирую вернуться и в сентябре свадьбу дочери сделать. Так сразу говорю – посажённым дедом на свадьбе будешь.
- Где уж мне быть посажённым? Вон на печку залажу еле-еле. Ну-ка, подмогни малость.
Иван помог деду забраться на печь.  «Вот надо же, совершенно чужой человек, а как родной отец», - подумал Иван.
В это время послышался шорох в сенях снимаемой одежды. «Ну вот и сыны пришли». В хату сразу ввалились два здоровенных детины, у старшего уже появились на лице усы. Оба бросились к отцу, обнялись. Михаил и говорит:
- Открываем калитку, а в загоне стоит Резвый. Это тятя на коне прискакал к нам, что ли?
- Ну, ты отец и даёшь! А что не по «железке», ведь на поезде удобней?
- О, ребята, это длинный разговор. Давайте мойтесь - и к столу, а там я вам всё расскажу.
Юноши во дворе, обливая друг друга, вымыли свои могучие торсы, вытерлись, причесались, одели чистые рубахи, стали такими красивыми парнями, что Иван залюбовался молодостью и подумал: «А правильно выбрали сыны город, завод, специальность. Пусть устраивают свою жизнь, как им подсказывает их ангел-хранитель».
Степан, садясь за стол, спросил отца:
- А деда-то поужинал?
- Мы и наговорились, и наужинались. Он уже, наверное, не первый сон видит. А я сейчас тоже ложусь, завтра рано уеду в тайгу – у меня там дело.
- Это что, тятя, за золотом что ли?
- За ним, ребята. Мы тут с дедом одну притчу услышали от старателей. Так огромное желание проверить её.
- А не опасна, тятя, твоя затея?
- Да нет, сыны. Я хорошо подготовился.
- Ружье-то с тобой?
- Ну а как! Пятьдесят патронов со мной.
- Ну тогда конечно всё в порядке, - сын снял свои  опасения.
Поужинав, Степан пошел за шторки – там уже не одна Иванова кровать, а две, - включил свет и взялся за книгу. Иван, садясь на свою кровать, спросил:
- Что читаешь, сын?
- Про Гуливера, тятя. Там такие лилипутики живут своей страной. И всё у них маленькое. Вот дочитаю, расскажу.
- Ну-ну, я с удовольствием послушаю.
Иван подумал: «Интересно. Раз пишут об этом в книге, то, что рассказали старатели о маленьком пещерном человечке, правда что ли? Вот как бывает на белом свете! Сколько ещё непознанного! А Степан – молодец, что умные книги читает».
- А ты, Михаил, куда?
- На свидание он, - Степан из своего закутка, услышав голос, решил посвятить отца.
- Твое-то какое тут дело? – почему-то вспылил Михаил.
- Да, ладно, не ссорьтесь. Дело житейское, - примеряющим голосом убеждал сынов Иван.
- Вы, тятя, ложитесь на мою койку, то есть на свою. Это я на вашей спал. А я вернусь – в сенцах лавка, так на ней и вздремну.
- Ну, коли так, благодарствую, сын.