Роман Золото. Глава 40

Иван сидел у окна, слушал очередную пластинку, которую так заездили, что музыка заглушалась шипением. «Надо бы заменить иглу, - подумал Иван, - Ладно. Не в музыке сейчас его мысль, а в том, что так быстро летит время».


 Вот уже декабрь скоро новый тысяча девятьсот сорок первый год. Все пообещали приехать. А самое главное, что с нетерпением ждал Иван – это своих внуков. «Оба карапуза уже на ногах – с ними так хорошо возиться. И конечно, я их покатаю в кошевке». Иван повернул голову и посмотрел в окно. Снег, не переставая, большими хлопьями ложился на сугробы. «Что же это за такая погода?! Морозов ещё нет, а снег всё валит и валит. Более десяти коробов вывезли они с Ветром со двора.
Иван уловил ароматный запах пирога, видно, Аннушка вынула лист с пирогом из печи, она смажет его взбитым яйцо и снова затолкает в печь. «Значит где-то через полчаса будем обедать, - подумал Иван, проглатывая слюну от предвкушения любимого блюда – пирога с картошкой и мясом, - Да, время летит быстро. За этот срок столько произошло событий!»

Иван вспомнил, как соседка, приехавшая с Тагильского базара, привезла тяжелое известие о смерти деда Афони. Это сыны попросили её сообщить отцу. Иван тут же запряг коня и всю дорогу гнал его – успел всё-таки на похороны. На своей телеге вёз гроб деда Афони. День ещё потратил и оборудовал могилку – поставил добротно сделанный из лиственницы крест, сделал оградку, где вкопал столик и скамейку. Долго сидел на ней, всё думая: «Как же так! Вот вроде бы чужой человек, а жалость к нему больше, чем к родственнику». Иван платком вытер глаза, встал, поклонился свежей могилке, произнося: «Пухом пусть будет тебе, отец, земля! Вечная память тебе!» Иван и не заметил, как это воспоминание вызвало у него такое доброе чувство к этому одинокому старому горшику, что накатилась слеза. 


Но мысли быстро перескочили на свадьбу Зинаиды. «Вот это было да!» Иван вытер слезы рукавом рубахи, и улыбка расплылась на всё лицо. «Ведь три дня гуляли. Торжество сделали на ноябрьские - сразу и праздник, и свадьба. Почти вся Шиловка перебывала у Тумаковых. Выпито было немерено. Анна после этой свадьбы, когда все разъехались, и всё утихомирилось, целую неделю отлеживалась. А Зинаида – нет чтобы прийти, помочь матери, как ушла, так и не видели её.  Такая, видно, молодежь, - подумал Иван. – Ну ничего, ещё прибежит к матери».





   Опять Иван посмотрел в окно. «Нет, надо после обеда запрячь коня и пару кошёвок нагрузить снегом, а то завтра и во двор не выйдешь. Анна позвала:
- Ну, хватит тебе, Иван, музыку гонять! Иди, мой руки да к столу. На кухне пообедаем. Ты слышишь меня, а?
- Слышу, слышу! Давно жду звонка, - отшучивался Иван.
Пирог был вкусный. Анна в стряпне знала толк. Тесто у неё получалось сдобное, пышное, а о начинке и говорить не приходится – просто пальчики оближешь.
- Ну, что, Аннушка? Как новый год встречать будем?
- А как встречали, так и будем, - как-то невнятно ответила Анна. - Ты вот двор от снега прибери да от дома до дороги почисти. Видишь, сколько навалило! А то наши приедут – и к дому не пройти.
«Будет сделано, моя повелительница», - хотел отшутиться Иван.
- А ещё, Тумаков, я тебе хочу сказать что-то. Мне не нравится, что ты стал так напиваться. Вот на свадьбе – опять нажрался. И зачем было куролесить с этим переодеванием? Зачем народ смешить? Ты, как отец, должен был сидеть за столом и смотреть за порядком. А то всё повесил на меня, а сам, как маленький, со своими зятьями дурачился. Вот зачем всё это? Ну ответь, пожалуйста?
- Ну, Анна, я не ожидал, что попрекнешь меня. Да просто мне весело. Когда выпью, все черные мысли – к черту, а их у меня, Анна, - уйма. Ведь на волоске жизнь моя была! Бандюги точно бы кончали меня, завладей моим намытым золотом. А деда Афоню похоронил! Я его отцом называл. Вот так, милая! А ты на какую-то мелочевку обращаешь внимание, Анна.
- Иван, а кисеты свои с золотом забрал из тайника?
- Забрал, Анна, забрал. Они спрятаны здесь, дома.
- Ну и где же ты спрятал их?
- А это, Анна, придет время – скажу, но только не сейчас.
- К тому времени, которое ты, Тумаков, определил, наверное, всё пропьешь со своими дружками. Я, например, думаю так - слаб ты стал, Тумаков, к спиртному. Вот я и боюсь, что ты в новый год так наберешься, что придется тебя искать по всей деревне.
- Не придется, - только и пробурчал Иван обиженный этим разговором.
- Ладно. Я пошел убирать двор. Вот, что творится – целую неделю сыплет и сыплет снег.



         Иван оделся и вышел. С крыльца – сразу в сугроб по колено.  Поставил сани, на которых закреплен плетенный из крупных ивовых прутьев короб. Взял лопату и начал забрасывать снег в короб, а у самого в голове закрутилась мысль: «Что это с Анной? Какая-то она стала другой.  Жадной что ли? Ну, выпиваем с друзьями. А в деньгах он Анне не отказывает, детям помогаем. Покажи ей тайник! Нет уж! Будешь потом выпрашивать: «Дай на чарочку». Тьфу на тебя. Сегодня же пойду к Петру. Там ещё человека три-четыре подойдет. Конечно, выпьем».
Иван с этой мыслью так ворочил большой деревянной лопатой, что весь упарился.  Короб с верхом был набит снегом. Пора и коня выводить. Запряг. Ветер с удовольствием потащил сани под уклон к реке. Там и свалили вывезенный снег из двора. Весной быстрый поток речки всё приберет.

                ***

Днем как-то не складывался разговор с Анной, и он отлеживался на койке целый день.  А Анна на кухне занималась свои делом. И когда Иван начал только одевать свою шапку, раздался из кухни голос:
- Ты куда, Тумаков?
Иван уже по опыту знал, что если Анна его кличет не по имени, а по фамилии – она не в духе.
- Я скоро, - только и вымолвил Иван, наваливаясь на дверь, и выпорхнул наружу.


 
Вышел из ворот, вздохнул свежий воздух полной грудью. Снег продолжал идти. Иван посмотрел на темное вечернее небо, которое заволакивал плотный снегопад. «Да дьявол тебя взял! - выругался Иван, - Это что, завтра опять возить короба снега к реке? Вот напасть!» - и отправился, протаптывая тропинку своим следом к приятелю, живущему через три дома. Без стука вошел в горницу. Петро сидел за столом, облизывая деревянную ложку от перловой каши.

- А, Иван, проходи. Ужинать будешь? Жинка тащи тарелку, - пробасил Петр.
Из кухни вышла изможденная баба, шестерых детей нарожавшая, на прииске робившая, да по дому у неё «хлопот полон рот» - этим и состарившаяся преждевременно. А ей-то - всего чуть за сорок. Это Иван знал.
- Да нет. Я просто зашел побалакать. Ты давай жуй, а я чуток вот здесь посижу.
Иван уселся на лавку у входа дверей.
- Ну, если так… Хозяйка, убирай со стола! Балакать с Иваном будем.

Женщина, повязанная белым платком до бровей, в длинной ситцевой юбке в мелкий горошек, молча выполнила приказ мужа, смахнув тряпкой крошки со стола.
- Да садись, ты, поближе, Иван! Сейчас Серёга должен заглянуть.
И впрямь, ворота заскрипели, и на пороге уже нарисовался сельский весельчак Серёга. Иван оживился и, как самому молодому, дал ему поручение.
- Слышь, Серёга, вот тебе деньги – дуй в магазин! Сам знаешь, что надо закупить.
Ни слова не произнося, Серёга развернулся как-то по цирковому на одной ноге и вмиг исчез. Пока Иван присаживался за стол, пока отхлебывал из блюдечка горячий чай, опять раздался скрип ворот. Иван был удивлен.
- Слушай, Петро, у него что, пропеллер вставлен в зад - так лихо повернулся. 
Оба расхохотались. В это же время открылась дверь, и тут вошли сразу четверо. У каждого в руках был кулек из серой бумаги, наполненной всячиной.
- Жена, а жена, нож давай, да помоги нарезать!
- Сейчас, - слезая с печи, проговорила женщина.

Видно предвидя очередную пьянку, думала – ей дадут спокойно отдохнуть. Так нет – «Нож дай! Нарежь! Как будто сами безрукие». Но противиться не смела, знала, чем это может закончиться. Петр – крутой мужик, и при гостях так «съездит» между лопаток, что дыхание захватит. Это она уже испытала ни раз.
- Ну, давайте, мужики, с устатку. За день, наверное, наворочили работы по дому. Я вот шесть возов снега вывез, -  взял на себя роль тамады Иван.
Дернули по первой, затем – по второй -  и пошла беседа. Петро с вопросом обратился к Тумакову:
- Слышь, Иван. Тебе, говорят, пофартило в этом сезоне с золотишком.
- Кто говорит? – на вопрос своим вопросом обратился Иван.
- А все говорят, - продолжал Петро. - Вон как шикуешь! Что ни праздник – почти вся Шиловка гуляет. Да вот возьми сейчас – опустил руку в карман: «Нате вам горсть денежек!» - и сидим мы, гуляем за твой счет.
- Ну, тогда наливай - и мой тост. И давайте, мужики, выпьем за удачу. Уж я-то знаю эту госпожу.
- Давайте, - поддержали все.
Уже за полночь. Все, еле-еле соображая, что выпивки ещё много, закуски навалено на столе – тоже излишки. Петро хмелел меньше и, рассчитывая на развязанный язык спиртным, ещё раз спросил Ивана:
- Ну, как, Иван, поделишься своей удачей?
- А что, мужики, поделюсь. Я буду набирать артель, весной её зарегистрируем, в июле отправимся на прииск.
- Это куда? – проявил любопытство Петр.
- На Кудыкину гору, - ответил Иван, - Куда – не скажу. А вот что удача будет, гарантирую.

Выпивохи, как бы чуть отрезвев, тут же хором согласились идти за Тумаковым, хоть «к черту на кулички».