Открой глаза
Никогда Нюрка до этого не черкнула, ни строчки. Он не обижался. Знал, что виноват. А вот мама писала. Постоянно. И Юрке казалось, что от ее писем пахнет молоком, медом, домашним хлебом.
Что же он натворил, а? Зачем связался с Генкой и компанией? Жить красиво захотел. А из-за них человека не стало. И свободы тоже. И только там, за решеткой, понял Юрка главное - нет ничего дороже сердца матери.
И сразу словно увидел ее, Евдокию Захаровну. Строгую, в платочке. Ручки натруженные, много работала в колхозе. Да и потом. Отца не стало, так тянула его да Нюрку.
Еще когда он по первости с Генкой связался, да приходил домой навеселе, мать молча убирала за ним, спать укладывала. Всегда ждала. Плохо о нем потом говорить стали. А она защищала.
Однажды шел, шатаясь, по мостику через речку. Да и не удержался. А мать на берегу была. И за ним бросилась. Она всегда за ним бросалась да выручала. Непутевого своего Юрку.
И часто сидела рядом, пока он спал. Молилась. Руку ему клала на лоб. Рука была прохладная и пахла травой.
Сколько раз, лежа в камере, Юрка представлял, как подносит эту руку к губам. Как просит прощения за все.
Скоро их станция. Пригладил волосы перед зеркалом. Глаза другие стали. Колючие, как острые льдинки. Цвет-то материн был. Только она светло глядела на всех, с любовью. А Юрка - как зверек.
Нюрку он сразу узнал. Хотя сестра совсем взрослая стала. Лицо заплаканное.
- Мама. Мама не... - схватил ее за руку Юрка, чувствуя, как холодеет все внутри.
- Еще нет. Она сказала, что тебя дождется. Обязательно. Хотя врач, дядя Костя, говорит, что это чудо, что вообще живет. В ней словно жизни-то нет уже. Но дышит так тихонько. И все на дверь смотрит. Она тебя всегда так любила. А ты ее сердце растоптал, Юрка, ненавижу! - плакала Нюрка, пока они ехали к дому.
В двери он не вошел - влетел. И словно окунулся в сияние небесных материных глаз. Подбежал, на колени упал. Как мечталось, поднес к себе руку. Тот же запах травы, цветов.
- Юрочка мой, родненький! Вернулся, сыночек. Дождалась. Похудел-то как! Нюрочка, ты братику щей разогрей. И пирожки достань из печки. И кашки. Отвык, поди, от домашней еды-то. Юрочка. Какой ты у меня красивый. А я все думала, только бы дождаться, еще разочек бы на тебя взглянуть, мой дорогой. Свет мой. Сыночек любимый, - шептала мать.
Юрка плакал. Столько лет, в невыносимых условиях, держался. А тут слезы словно сами лились. Понял он, где же кроется секрет счастье. Где же лежит наш вечный потерянный рай. У материнских ног. У материнской руки.
- Мама! Ты не оставляй меня. Прости меня, мама. Я... не могу без тебя. Ты только живи, мам! Мне ничего не надо больше, слышишь? Мамочка, мамочка, открой глаза, мама! - кричал что есть мочи Юрка.
Бежали наперегонки по небу облака. Бежало упущенное сыном время. И не было сил биться дальше у измученного, но такого любящего и всепрощающего материнского сердца.
Свидетельство о публикации №221090501677