Сапожники

                САПОЖНИКИ
                Наш мир дошел до абсурда, самой главной ценностью признаны деньги. Только они решают всё: жизнь, здоровье, вхождение во власть. И власть уже существует исключительно для обогащения.


   
                Ч А С Т Ь 1. Т Е О Р И Я 

   На материке Цивилазия, в государстве Лохландия жил народ, бесшабашный, но упрямый. Доставалось ему на протяжении всей истории, «почем зря». Не то, чтобы были они глупые или большие грешники, вроде всё, как у всех, хватало и тех и других, как и в любой другой нации. Одна черта их очень сильно подводила, через чур они были доверчивы, потому что любили слушать пламенные речи бесспорных лидеров. Вот этим и пользовались их руководители, выжимая из народа последние соки. Во времена царей людей разделили на благородных и плебеев, забыв при этом, что перед Богом все равны. Как только разрыв с народом достиг запредельной черты, терпение народа лопнуло и царей скинули. На смену царям, пришли богатеи, но и они, кроме богатств, ни о чем не думали, о народе никто даже не вспомнил. А народ был настолько унижен, что ему не трудно было распознать фальшь. В новых представителях власти, народ видел просто, новых хозяев и прекрасно понимал, что от них большинству населения мало чего отвалится. Но тут появились демагоги, они больше понимали настроение народа и не поскупились пообещать народу землю и все богатства страны. Главное, они заговорили о простых людях с уважением и отвели им главную роль в будущем обществе. И народ поддержал их, дни богатев были сочтены.
   Смена власти в стране у простого народа сопровождалась всеобщим ликованием, людям действительно дали землю, а фабрики и заводы стали управляться представителями трудящихся. Но, как всегда это бывает, ломка старых устоев сопровождалась большой кровью. Старый строй не хотел отдавать своих позиций, и страна погрязла в гражданской войне. Одна сторона отстаивала свою собственность, а другая сторона боролась за народовластие и равноправие, поэтому энтузиазм последних победил. Этот энтузиазм выстоял, и когда на страну напали соседние государства, намного превосходившие молодую республику по силе и мощи. Путь в светлое будущее был открыт. Но на каком-то этапе был потерян основной принцип народовластия, это выборность и свобода слова. Вот здесь и начались проблемы. Ведь без этих составляющих все разговоры о светлом будущем, сплошная демагогия. Советы, как бы оставались, но они начали управляться сверху. Вот и потянулись наверх проходимцы всех мастей: лихоимцы, стяжатели, карьеристы, в общем, всякий сброд. Способ вхождения во власть был прост: говори популярные лозунги, кланяйся верховным вождям и всегда с ними соглашайся. А вот на участках, подвластных тебе, делай что хочешь, только не перебарщивай. Снизу пожаловаться на тебя очень сложно, если нет свободы слова. При таком положении вещей о народе думать уже совсем не обязательно. Достаточно сделать какую-нибудь популистскую шумиху и раструбить об этом на всю округу по своим средствам массовой информации, которые есть только у тебя. Вот ты и народный любимец в глазах вождей и недалёкой части общества.
   А народ, уже по инерции, шел за пламенными ораторами, призывающими всех к строительству общества всеобщего благоденствия. Всё это больше, как мифом, уже нельзя было назвать. И в верхних эшелонах власти установилось полное единоначалие. Они, все более, ужесточали порядки и законы, пока не получили права, которые не снились и царям. Окончательно подавив всякое инакомыслие, демагоги постепенно отняли у народа всё, что им отдали: и землю, и богатства, и права. Для оправдания произвола звучала дежурная фраза: «Это всё становиться достоянием народа, он теперь полноправный хозяин всех богатств».
 Тех, кто пытался сопротивляться, просто убивали, объявляя врагами народа, а сочувствующих упрятывали надолго в лагеря. Внутри себя, демагоги создали свою «элиту», самое главное, что ценилось, это была власть. За нее, даже внутри себя, они поубивали столько, что это было похоже на маленькую войну. Обуянные кровью, они даже в простых людях видели своих врагов. Их они убивали просто для устрашения, пока, наконец, не поняли, что без людей им некем будет управлять. А время всё шло, и пламенные слова, никак не подтверждались делами, миф о всеобщем благоденствии таял на глазах, а кроме него у демагогов в запасе не осталось ничего. А в соседних Цивилийских странах, где всё принадлежало богатеям, простой народ жил лучше и богател быстрее, чем в Лохландии. Значит, всё дело здесь не в строе, а в демократии: свобода слова и выборность делали своё дело и при богатеях.      
  А демагоги с высоких трибун продолжали восхвалять свой народ, а в своих кабинетах откровенно презирали их, при этом чувствовали себя безнаказанно, потому что все средства массовой информации находились в их полном подчинении. Однако, они совершенно забыли, что люди, помимо официальных источников, могут общаться между собой, ещё и в индивидуальном порядке, находя друг с другом полное понимание в вопросах справедливого распределения благ и элементарного уважения прав трудового народа. От остального мира, при развитии техники невозможно отгородиться. Поэтому, было что и с чем сравнивать. И ни какой пропагандой не выбить из человече¬ского  сознания естественное желание жить достойно, поэтому, как не раздувай пропаганду, правда всплывет сама собой. Никакой народ, никому никогда не простит, когда прозреет и поймет, что его долго обманывали. Этим недовольством нельзя никак  управлять, и накапливается оно подсознательно, когда же достигается определенный предел, оно само выплескивается наружу. Наконец наступает момент, когда недовольство прорезается у всего народа, здесь уже никто не может устоять, поэтому, дни демагогов были сочтены.
  В государстве произошла очередная смена формации, но если в прошлые времена прежний правящий класс уничтожался, то на этот раз произошел парадокс, все бывшие демагоги сразу перекрасились в демократы. Они опять пообещали народу, что уж при них-то, простым гражданам станет жить намного лучше. Однако сразу же стали делить добро, ранее считавшееся народным, уже в свою частную собственность. Ключевые фигуры сменились, а чиновники остались те же самые. Всё, что можно было разделить, распределили между «своих», а народу выдали на руки бумажки, причем содрали за них со всех деньги, и сказали: «Ждите, скоро от этих бумажек вы обогатитесь, только надо найти дерево, под которым их надо закапать». Всё это они взяли скорее всего из детской книжки «Буратино», про страну дураков. Наверное, лень было, что-то новое придумывать или их уровень развития не позволял. А чтобы совсем запутать граждан, обозвали эти бумажки иностранным словом. И это надувательство прошло. В дальнейшем, когда они решали обмануть и обобрать народ, они всегда придумывали для своей аферы иностранные слова. Об экономике страны уже никто всерьез и не думал, перед руководителями стояла более важная задача, напихать побольше в свои карманы. Вместо обещанного подъема, страна скатилась на десятилетия назад. В результате «мудрой» политики новых хозяев, население страны, а также её территория начали катастрофически сокращаться. Самое интересное, что виновных нельзя было найти, получалось, что всё делалось само. Никто на государство не шел с войной, а территория сокращалась. Никто никого не расстреливал, а население сокращалось быстрее, чем в годы кровавых репрессий. А в результате экономических реформ, страна потеряла по всем параметрам больше, чем после последней мировой войны. Кровавые диктаторы и агрессоры, по конечному результату, меркли по сравнению с новыми «демократами». Объяснение «мудрых» политиков было до примитивности простым: «Это всё, пережитки прошлой власти, это демагоги во всем виноваты». Хотя, все новые «демократы» состояли на девяносто процентов из бывших ярых демагогов.
  Но, разворовывая страну, дав лозунг демократии, надо хотя бы, провозгласить основные принципы и, чтобы не быть голословными, надо ещё что-то делать. Само объявление демократии, позволило хотя бы наблюдать за действиями властей со стороны. А самым неудобным принципом по сложившимся демократическим традициям, был принцип выборности, и политики, как только не изгалялись, чтобы казаться народу симпатичными.  Но, каким бы популярным политик не казался, надо, в конце концов, показать результаты своей работы. А они, в свою очередь, не только не удручали, а больше ужасали. Когда наступил решающий момент при голосовании, когда решалась судьба государства при смене лидера, «мудрые демократы» просто подделали итоги выборов. Кому же хочется расставаться с наворованными непосильным трудом богатствами? Всё таки всплыли эти махинации на выборах ответственными государственными деятелями, а позднее и подтвердились, но время было уже упущено, а вернуть всё назад, не было возможности. Положительным во всем в этом стало то, что политики задумались над тем, что надо, всё-таки, что-то делать и для народа, потому что в следующий раз им это грозило уже не потерей мест, а может быть, даже, и потерей голов.
  И процесс пошел, хотя и с большим опозданием, и заслуга первых успехов совсем не в индивидуальных способностях отдельных политиков, а в самих демократических принципах.
   Но пошел процесс, вернее, продолжал нарастать и в другом направлении, это расслоение общества. К тому времени клан новых «демократов» завладел уже всеми богатствами страны. Так как небольшая кучка “избранных” распоряжалась более, чем девяносто процентами всех ресурсов страны, разбогатев одним разом. И за какие такие заслуги?  И с какого такого перепуга? Более того, главные нувориши, опережающими темпами, так и продолжали богатеть над основной массой населения. Основной принцип колоссального нарастания неравенства, а следовательно, и всеобщего недовольства, забыт. А это, на протяжении всей истории общества, приводило к народным волнениям и революциям. Как это просто, но почему никто не думает об этом? Даже из уроков физики ясно, что любое нарастание несоответствия приводит к разрыву любой системы. Видно у перекрасившихся демагогов не хватает извилин, чтобы понимать очевидные истины. А ведь у каждого процесса есть свое логическое завершение.

                Ч А С Т Ь 2. П Р А К Т И К А

   Однако, большинству людей не интересны общие слова, попробуем заглянуть в мир алчных людей изнутри. Что надо думать и как действовать на их месте, чтобы получалось то, что мы на данный момент имеем. Представим себе, что завеса приоткрылась, и мы, просто наблюдатели, видим их обыденную жизнь со стороны.
   Занавес открывается, и мы в самой столице Лохландии. К управлению столицей пришел бывший демагог, а ныне “демократ” Рэм Ложков. Большой заслугой его перед городом было блистательное словоблудие. Его можно было слушать долго и восхищаться тем, как он справедливо критикует, как мудро ставит задачи. Что ни говори, а любому человеку свойственно получать удовольствие даже от красивых речей. В то время очень многие так завоевывали доверие людей и приходили к власти. Но вот оно свершилось. Он теперь градоначальник столицы. Что делать дальше? На семейном совете со своей женой Лукерьей состоялся разговор: «Вот, наконец мы у власти. Что будем делать? Все вокруг богатеют, надо и нам что-то предпринимать, теперь такие возможности, богатейший город державы в наших руках».
  «А что делать-то? Я ничего не умею, ты давай что-нибудь придумывай».
  «Сейчас, кто чего успел схватить, раскручивает по максимуму. В такое время можно хватать всё и побольше. Народ нищает, поэтому, так и скинуть могут быстро. Пока есть время надо наворовать, сколько можно, да успеть вовремя свалить за границу с деньгами, а там живи на проценты и в ус не дуй. Все кто с головой так и поступают. Главное, не упустить момент, когда начнет всё рушиться».
  «Послушай, а у тебя должность-то сейчас выборная, так и скинуть могут раньше времени, сам ведь на демократии вылез. Так что ты в бизнес не суйся, деньги буду делать, якобы я, а ты, как власть, будешь мне способствовать. И ты чистый, и деньги у нас будут».
  «А что ты можешь делать? Ты, кроме как мелкой служащей на обувной фабрике, ничем не занималась. Ты что, можешь эту фабрику купить?»
  «А ты на что? Я знаю много махинаций у нашего начальства. Сейчас никто никаких законов в бизнесе не соблюдает. Вот ты, то есть твои подчиненные нагрянут к нам с проверкой, а я подскажу, что проверять. Мы их к стенке-то и поставим, а если копнуть поглубже, то и к уголовной ответственности можно привлечь. Кто захочет с властями спорить? Так и выдвинут меня в генеральные директора».
  «Да, Лукерья, хитрая ты у меня баба».               
  Проходит некоторое время:
  «Ну что, Лукерья, генеральный директор, пора уже и приватизировать фабрику-то. Правительство определило курс на частную собственность».
  «А как же быть с приватизационными чеками? Ведь по ним девяносто процентов фабрики выкуплено рабочими и служащими. Ведь ты сам же выбился в мэры, пропагандируя паевую собственность народа на предприятиях».
  «А ты перестань платить работникам зарплату, сошлись на трудности переходного периода. А я создам инвестиционный фонд, который будет скупать приватизационные чеки и акции, обещая высокую доходность по ним за счет грамотного вложения. Твои голодные рабочие даже за небольшие деньги отдадут обесценивающиеся бумажки, чтобы прокормить семью».
  «А где же деньги взять?»
  «Где, где? Да на твоем же предприятии. Ты же можешь вкладывать деньги фабрики в привлекательный бизнес. Поставим во главе фонда дядю Васю, чтобы не было подозрений ко мне. Рабочие будут вкладывать или просто продавать свои акции нам. Когда же полный пакет перевалит за половину, можно спокойно идти на банкротство фонда, ведь бывают же в бизнесе неудачи».
 «Да где же я возьму столько денег? Сейчас у нас на фабрике не хватит денег, чтобы купить и половину акций».
  «Вот я тебе и говорю, перестань платить рабочим зарплату, на их деньги, постепенно, мы и купим половину акций, может даже и больше».
  «Но рабочие могут потребовать деньги через суд». 
  «Не волнуйся, у нас ещё нет статьи за задержку зарплаты. Ты же ведь не отказываешься им платить, просто временные трудности, в связи с переходным периодом. И рабочим твоим некуда уходить, в стране кризис, падение производства, они будут мирно ждать, а на очень ретивых, кто пойдет всё же в суд, тоже управа есть. Сейчас суды в бедственном положении. Деньги из бюджета им медленно идут и, опять же, через меня. Им тоже можно зарплату попридержать, так, для острастки. Пусть знают свое место. Я же не буду с них требовать законы нарушать, а вот придержать дело, развести волокиту, это они могут. Деньги сейчас обесцениваются так быстро, что через год ты сможешь отдать, заработанные твоими тружениками деньги, но уже обесцененные. По закону всё будет правильно, у нас никто проценты по долгам не назначает. А после того, как наш инвестиционный фонд лопнет, дядя Вася будет где-нибудь под пальмами текилу потягивать, а ты уже будешь полновластной капиталисткой. Поняла?»
  Через год:
  «Ну что, капиталистка, каково в новом качестве? Но это ещё только начало, надо увеличивать производство, переходить на новые методы работы».
  «Сейчас особо не развернешься, конкуренты давят. Из-за границы много обуви идет, еле концы с концами сводим. Какие уж тут новые методы работы?»
  «А мы сделаем вот что, новые методы нам некогда изучать, мы поступим по-хитрому. Я выступлю перед народными массами в газетах и на телевидении, мол: "На фоне массового обнищания населения, надо идти на крайние меры. Эти гады, зарубежные капиталисты, хотят задушить молодую демократию, поставляя на наш рынок дешевую продукцию. Зачем нам обогащать иностранных капиталистов, поставим им временный заслон, введем тройные пошлины на их продукцию, пока сами не встанем на ноги". Абсолютно на всё импортное я не буду обещать никаких повышений, а вот на заграничную обувь, хотя бы у нас в столице, мы надбавки введём, да такие, что не по карману будет покупать её большинству горожан».
  «А как быть с нашими конкурентами?»
  «А как ты стала капиталисткой? Точно также мы отберем у конкурентов их фабрики, но надо выбрать подходящий момент».
  Через некоторое время:
  «Хорошие новости, твой самый крупный конкурент Трудоголиков взял крупный кредит на покупку импортного оборудования, под залог имущества у нашего свояка, банкира Прохиндеева. Пускай он установит это оборудование, тут мы и нагрянем с проверкой. Что-нибудь накопаем и временно остановим производство, до тех пор, пока не выйдет срок банковского кредита. Тогда, он уже в наших руках, все его имущество через залоговый аукцион пойдет с молотка за бесценок, здесь уже зевать не надо».
  «А что если твоя проверка у него на предприятии ничего не найдет? Говорят, он вроде бы честный».
  «Не волнуйся, обязательно найдем. Наши люди в Законодательном собрании проводят такие законы, по которым честно работать у нас невозможно».
  Долго ждать не пришлось.
  «Да, здорово у тебя получается, муженек, лихо ты с конкурентами расправляешься. Теперь я буду делать обувь на самом современном оборудовании. Остальных конкурентов надо ещё подмять, но вот наглые газетчики распространяют слухи, что мы нечестным путем приобрели фабрику Трудоголикова».
  «Во-первых, не мы, а ты. Забыла? Я же к бизнесу не имею ни какого отношения, я же мэр, и поэтому не вздумай где-нибудь брякнуть, что мы что-то делаем вместе».
  «А я ничего никому и не говорю, но сам понимаешь, тень так же падает и на тебя. Я вот что думаю, когда мы будем прибирать к рукам оставшихся конкурентов, то им надо объяснить, что заменять руководство мы не собираемся, даже название можно оставить прежнее, просто фабрики будут вливаться в единый холдинг. Если же они не захотят, то можно предложить им тюрьму, хотя на такое вряд ли кто согласиться. И потекут доходы в наш карман, то есть мой, надо же, опять оговорилась».
  «Ладно, при мне можешь говорить, как есть на самом деле. Ах, лукавая ты моя, Лукеша, прямо на слове ловишь. Растешь прямо на глазах, стала просто акулой современного бизнеса. Но и я не лыком шит. Вот недавно побывали у нас коллеги из Полонии. У них все демократические процессы пройдены, ; что было, уже распределили между собой. Так вот, поделились они в приватной беседе на рыбалке, да под водочку, интересным своим опытом добывания денег из ничего. Дядя Вася наш скучает без работы, а мы предложим ему стать главой акционерного общества. Будет он брать у народа деньги под высокий процент, больший, чем инфляция, якобы вкладывая их в доходные места. Деньги сейчас держать на руках смысла нет, через месяц обесцениваются, а народу тоже хочется приобрести что-нибудь и посолидней. Да и на простой затее разбогатеть за так, тоже много охотников найдется. У наших полонских коллег эта затея уже опробована,пирамидой называется. Народ у них на эту халяву валом валил. А вот, как накапливается много денег в этом акционерном обществе, надо срочно менять их на валюту и переправлять в заграничный банк. Да и дядю Васю опять за границу отправим, хотя статьи уголовного кодекса сейчас на него нет. Акционерное общество, это дело добровольное. Упали акции в цене, какая уж тут его вина? Хорошее значение пришло из-за границы слову "рынок", - за сколько хочешь, за столько и продавай. На наш век дураков хватит».
  Через некоторое время:
  «Ну что, Лукеша, стала ты главной сапожницей столицы, все городские фабрики на тебя работают, ввели мы запредельные цены на импортную обувь, да только доходы у тебя не ахти какие».
  «Это всё привозная обувь из соседних городов цены мне сбивает, надо бы что-нибудь придумать».
  «Не могу же я организовывать проверки в других городах, там местным мэрам тоже надо на чём-то богатеть».
  «А ты придумай какую-нибудь сертификацию для нашей столицы, – мол, "клей у них с вредными примесями, да и сам материал не того качества", и всё для заботы о своих гражданах. Назначь нужных проверяющих на всю ввозимую обувь. Пускай и у них свои претензии найдутся, к примеру: "их обувь просто жмет".
  «Так и в других городах на нашу обувь претензии найдутся, там мы тоже не сможем продавать».
  «Вот и хорошо, вы мэры договоритесь между собой, что каждый свою обувь у себя и будет продавать. Зная спрос, будем выпускать чуть меньше, поэтому цены сможем поднимать, сколько хотим».
  Спустя некоторое время:
  «Ну что, горе-предприниматель? Все для тебя сделал, а у тебя доходы, что-то не растут, как надо».
  «Нанайцы во всём виноваты, эти гады в сумках обувь привозят, да еще среди наших "челноки" появились, ничуть нанайцам не уступают, по вещевым рынкам всё распродают, вот и не дают нам подняться на высокий уровень».
  «Говорил же я тебе, повышай культуру производства, вводи прогрессивные методы. Навел бы я порядок на вещевых рынках, да вот газеты во всю начали писать, что, не смотря на мои явные протекционистские методы, твоя обувь по качеству никуда не годиться. Не могу я больше держать высокие надбавки на импортную обувь. Вон заграничные фабриканты прямо на меня президенту жалуются. Не подходят теперь методы, как при демагогах, а новому стилю производства учиться надо. Да какая ты ученица? Простая ты сапожница».
  «Сам ты сапожник, вместе придумывали, вместе и к финалу подошли. Да что там причитать, сколько денег у нас за границей в банках лежат, не так уж плохо и поработали. Не беда, что когда придется тебе все ограничения снимать, наше производство окажется нерентабельным. Свою долю мы уже хапнули. А пока, какой никакой доход с фабрик есть, их ещё можно продать подороже. Времена монополии проходят».
  «Это ты верно говоришь, да и акционерное общество дяди Васи пора прикрывать. У меня имеется достоверная информация из правительства, что подобные пирамиды собираются прикрывать. А жаль, такие деньги делаются на халяву. Так что пора лавочке закрываться».
  «Куда же деньги-то девать, в заграничных банках уж очень маленький процент дают. Ты бы где-нибудь месторождение нефти  для меня прикупил, расплатиться теперь хватит».
  «Ишь, чего захотела сапожница, это ещё у главных демагогов всё было давно распределено. Они для этого и демократическую революцию придумали. Раньше и так всем владели, но захотелось им пожить на широкую ногу: за границей замки покупать, да на дорогих яхтах и шикарных лимузинах рассекать, ; вот и жируют сейчас вдоволь. А мы рангом пониже будем, так нам всё приходиться непосильным трудом зарабатывать».
  «Эх, если бы не конкуренты, а то вот на что-нибудь спрос появится, сразу рынок заполняется, навезут добра со всех сторон. Но с другой стороны всё можно купить. Демократия, она сама движет прогресс. Главное, процессу не мешать».
  «Да погоди ты демагогией заниматься, лови суть. Ты говоришь: “сразу всё привозят”, а надо заняться тем, что невозможно привести извне,- недвижимостью. Скоро выборы, так я конкурентам своим носы-то подотру. Меня обвиняют в том, что для бизнеса супруги я создал тепличные условия, так надо выбить у них этот козырь. Ты продавай свои фабрики, а я выступлю перед горожанами с пламенной речью: мол, меня не в чем больше упрекать, а супруга моя займется теперь благородным делом, - строительством для города дешевого жилья. Вот увидишь, большинство меня поддержит. Во как поднимутся мои ставки в глазах горожан, а за время следующего срока весь местный строительный бизнес мы под себя и подомнем. Благо опыт у нас уже есть. И что нам тогда конкуренты из других городов? Не будут же они в сумках сюда дома возить. Эх, и заживем тогда».
  «Ах, сапожник ты мой милый, ну у тебя и голова».               
  После выборов:
  «Что моя дорогая? Как тебе моя популярность? Ценит меня народ, языком надо уметь болтать и конкурентов давить, без этого в политике не продвинешься. Вот и тебе я строительную компанию присмотрел, но расширяться будем постепенно. Всё, конечно, к рукам не приберешь. В строительстве участвуют и члены семей из правительства, но договориться со всеми можно. Они и сами хотели предложить мне сотрудничество, да всё ждали, когда меня на второй срок переизберут. Соглашение уже достигнуто. Но, я думаю, от многих конкурентов, со временем, можно будет избавиться. Всё зависит от того, когда их влиятельные покровители будут отходить на второй план. Дело не хитрое, всё уже опробовано, ведь ключевые позиции только у меня в руках. Мне добрые люди и экономистов толковых порекомендовали, так что тебе, сапожнице, и учиться ничему не надо. Будешь, как знамя сверху, только деньги считай. А я тебе подряды выгодные буду давать, вот тогда мы заживем, как в сказке. Экономисты будут подсчитывать спрос, а мы будем создавать искусственный дефицит. При дефиците цены можно устанавливать какие захочешь».   
  «А если другие захотят строить больше?»
  «А участки под жилье всё равно буду выдавать я. Через меня не перепрыгнешь. Настало время и дядю Васю из-за границы выписывать, а то сопьется там совсем. Можно опять воспользоваться опытом наших полонских коллег».
  «А что, они какой-нибудь прогрессивный метод строительства изобрели?»
  «Они изобрели метод, как обогащаться на строительстве, ничего не делая. Надо создать левую строительную компанию, которая работает на деньги, собираемые с граждан долевым способом. Потом развернуть строительство по всей стране, но не очень торопиться строить. Заманивать дольщиков надо дешевым жильем. Мол, цены у нас такие, потому что строим для себя и без посредников, и тогда деньги потекут рекой. А вот когда река превратиться в море денег, тогда есть смысл фирму признать банкротом. Мол, не выдержали конкуренции на рынке недвижимости. Денежки гражданам потом уже, конечно, не вернуть, а дядя Вася опять поедет допивать свой алкоголь под пальмы в очень дальнее зарубежье».
  «А что тут нового? Мы проделывали это, уже два раза».
  «Новое, это просто хорошо забытое старое. Лохи и трижды могут наступать на одни грабли. Всё здесь по старой схеме, но только в новом качестве. Поняла? Сапожница моя, ненаглядная».
  «А зачем нам ещё грязные деньги, когда при таком раскладе можно и законным путем зарабатывать? А? Сапожник мой, ненасытный».
  «Да вы посмотрите на неё, какая чистюля. Только что из дерьма вылезла, отмыться ещё не успела, а рассуждает как праведница. Но ответь мне, зачем от денег-то отказываться? Если так рассуждать, то давай откажемся от всего, что нами заработано. Не хочешь? Неизвестно, сколько ещё нам править бал. Так что за оставшееся время надо брать всё, да и по полной. Кроме всего прочего, в затее с дядей Васей еще и скрытый смысл есть. Покупатели обожгутся на дешевом жилье. Все газеты будут об этом писать. Шутка ли? Копил человек всю жизнь, а тут раз, и потерял все за один миг. Общественное мнение возмутиться, а это как раз, нам и надо. Будем законы ужесточать, власть у нас будет полная, все у меня в руках  будут. Захочу, дам лицензию, да такие условия поставлю, что на цыпочках передо мною ходить будут. А захочу, остановлю строительство на середине, пускай попляшут. Головой надо работать, голубушка моя, головой».
  Прошло два года.
  «Слушай муженек, а мы не слишком быстро поднимаем цены на жилье, за год в два раза, я вот всё больше слышу от коллег, что не могут люди угнаться за нашими ценами».
  «Лохов ты слушаешь, а не людей. Люди, это те, которые с деньгами. На меня целая армия экономистов и прогнозистов работает. Все они говорят: “Можно повышать цены на жилье, и потенциал ещё большой, надо только умело регулировать спросом и предложением”. Ты бы посмотрела на нашу гранд даму из правительства, госпожу Прихватенко. Посадили её мэром в Северную столицу, так она там цены на жилье только за первый год правления в три раза повысила, вот это размах. Для настоящего времени, это вполне нормально. И смотри, больше никому не ляпни, что мы цены поднимаем, - это рынок, моя дорогая, рынок. Спрос, понимаешь ли, такой, а цены, они просто сами растут, у нас ведь рыночные отношения. При демократии, это обычное дело. Просто все, кто побогаче, хотят в столице жить, у нас очень привлекательные экономические условия».
  «А вот по моей статистике, приезжих, только одна четверть, а остальные кто?»
  «По моей статистике, это всё богатые люди. Просто, благодаря нашей политике, стало выгодно вкладывать деньги в недвижимость. Купил себе квартиру, а через год ты стал в два раза богаче, абсолютно ничего не делая. Какой еще легальный бизнес может позволить так быстро разбогатеть? Что, прикажешь в сельское хозяйство вкладывать?»
  «А если введут налог на лишнее жилье, то станет не выгодно держать много квартир».
  «Это не твоя забота, больше половины депутатов в Законодательном собрании, это мои клиенты. Зачем им принимать закон против себя?»
  «А инфляция в 100%, - такую стыдно даже в сводках подавать. Вот, руководители страны хвастаются, что удалось снизить инфляцию до 14%. Как одно с другим сочетается?»
  «Ничего ты не понимаешь, 14% это для лохов, продукты в магазине покупать и разную бытовую технику. А для людей с большими карманами, это рынок недвижимости. У нас, по договоренности с правительством, недвижимость в общий счет инфляции не включается, она для избранных».    
  Через год.
  «Что миллиардерша, прав я был, дела идут, контора пишет. Правы мои аналитики – резервы для повышения стоимости жилья еще есть».
  «Но послушай, наши цены уже приблизились к средним ценам цивилийских государств. По моим данным, уже многие потенциальные наши покупатели стали покупать квартиры за границей. Местным рынком недвижимости нам не с кем конкурировать, а вот клиенты начали выбирать ногами».
  «Глупая ты баба, как была сапожницей, так ею и осталась, хоть и миллиардерша. Мои аналитические центры работают и в этом направлении. Ну не могут наши соотечественники жить в цивилийских странах. У большинства богатых основные капиталы наворованы. Где ещё, как не у нас в стране, можно так вольготно воровать обходя все законы? В цивилийских странах любое действие гражданина определено законом. Там, не то чтобы плюнуть на улице, там даже бабе нельзя улыбнуться, привлекут за сексуальное домогательство. Там даже слово на публике нельзя сказать от души. А если что-то делать собрался, то предварительно надо выяснить юридические тонкости с адвокатом. Не выдерживают наши люди этой чопорной жизни, разгуляться негде. Поживут немного, да и бегут обратно. Это у нас, все наши с тобой проделки не обсуждаются, а там бы давно вывели на чистую воду. Здесь никому и в голову не придет обвинить нас в сговоре. Ты  мне что, взятки давала?»
  «Давала, давала, не далее, как прошлой ночью. Забыл, милый? А?»
  «? ? ? Ну и глупая же ты баба! Одно распутство у тебя на уме».
  «Ох, побольше бы таких взяток».
  «Я про Фому, а она про Ерёму. Слушай, бестолковая, дело ведь говорю. Проблемы с жильем у нас, конечно, обсуждаются, но только в нужной нам плоскости, потому что напрямую обвинить нас в повышении цен невозможно, а вот оправдательных аргументов, сколько хочешь: спрос, рынок, нечистоплотные строители, посредники и отдельные недобросовестные чиновники, с которыми мы, безусловно, боремся. То же самое и в большой политике, что не сделай, всё равно тебя оправдают. А вот в цивилийских странах особо не разгуляешься, там все конкретно. Перед выборами от каждого претендента требуют по пунктам назвать свою программу, причем в цифрах, причем экономически обосновать. Попробуй там не выполнить, что наобещал. Любое невыполненное обещание, это всё – ты политический труп. За тебя не то, чтобы не будут голосовать в следующий раз, а будут голосовать за того, кого ты больше всего боишься.  А у нас как? Первый президент, каких только благ не обещал, а получилось всё, в точности наоборот. И ничего, переизбрали на второй срок. Правда, подмухлевали с подсчетом голосов. Хорошо, что в нашей стране демократия в высших эшелонах власти не работает. Ничего, загладили выборы пламенными речами, наш народ хорош тем, что любит сказки слушать, да виновных искать. Пришлось пожертвовать несколькими одиозными политиками, такая у них доля. А хорошо было воровать с прежним президентом, уж очень он тщеславным был, на этом и играли. И семью его вниманием не обошли, вот и крутили, что хотели. А вот с новым президентом, не всё так гладко получается. Сначала, вроде бы за нас был, а теперь свою линию гнуть начал. Но и его срок скоро к концу подходит, скинем, если не образумится». 
  «Про нашего президента можешь не рассказывать. Не оправдал он наших надежд, может с другим повезёт. А вот про заграницу мне можешь не рассказывать. А то я там не бываю. Недавно ездила нашего сына навещать, где он в элитной школе учится, так столкнулась с иностранцами, даже на бытовом уровне. Понимаешь, у меня зуб заболел, как раз под пломбой, которую мне поставили у нас в самой лучшей платной поликлинике. Эта пломба мне здесь обошлась, как дорогой плазменный телевизор. Так сынуля наш, повёл меня там в обыкновенную муниципальную поликлинику. В их загородной местности другой просто не было. Язык-то местный он подучил хорошо, и был мне, как переводчик.
  Я прошу дантиста поставить мне самую хорошую пломбу, а он смотрит на меня, как на идиотку и говорит: "А что, бывают и не очень хорошие пломбы?"
  Я пытаюсь объяснить, чтобы он поставил мне такую, какие используют в самых дорогих поликлиниках и деньги ему показываю. А он смотрит на меня, уже, как на ненормальную, и отвечает: "Вы что, считаете, что состав зубной ткани у богатых людей отличается от всех остальных, а поэтому им нужны специальные пломбы?"
  Я ему пытаюсь объяснить, что бывают пломбы получше и похуже, которые могут раньше выпасть. Тут он посмотрел на меня, как на доисторического человека и спросил: "А у вас ещё держат таких врачей, которые ставят людям пломбы похуже? Это же вредительство. У нас за это лишают лицензии и заставляют выплачивать огромные компенсации. Или у вас есть умалишенные врачи, которые делают это специально? Таким людям самое место в психиатрической лечебнице".
  Тогда я совсем перестала его о чем-либо спрашивать, а то и меня упечёт в какую-нибудь психушку. Когда он закончил работу, то наотрез отказался брать с меня какие-либо деньги. Сказав, что пошлёт счёт почтой в наше консульство. На мои настойчивые просьбы он ответил, что не хочет из-за меня потерять работу».
  «Эх, Лукерья, ну что сказать. Идиот, он и за границей идиот. А же говорю, не понимают они наш менталитет. Цены и пломбы у нас разные для того, чтобы табель о рангах соблюдался. Самые дешевые пломбы, которые через три дня выскакивают, это для быдла, у которого денег нет. Те пломбы, которые через месяц вылетают, это для простых лохов, которые могут хоть что-то оплатить. Пломбы, которые пол года держатся это уже людей побогаче. А самые дорогие пломбы могут себе позволить уже предприниматели, которые не экономят на своём здоровье. Ну, а голливудские улыбки, это уже для элиты. Да и нам, чиновникам, легче людей различать. Как кто откроет рот, сразу видно, кто перед тобой стоит, и сколько может дать за нужную ему услугу. Что ты хочешь, дорогая пломба дорого стоит».
  «А вот и совсем нет. Когда я узнала, сколько с меня цивилийский врач за пломбу взял, я чуть дар речи не потеряла. Это меньше, чем у нас в кафе позавтракать».
  «Так, может они нам эти пломбы  втридорога из-за границы продают».
  «Ничего подобного, самая дорогая импортная пломба в нашем магазине стоит, как три поездки в метро. А всё остальное, это табель о рангах, как ты говоришь».
  «А что ты хочешь, чиновникам от медицины тоже хочется поглубже в чужой карман залезть. У нас же всё ориентировано на богатых клиентов».
  «А мне один врач сказал, что жители столицы лечить зубы за двести километров уезжают. В мелких соседних городах цены на лечение зубов в пять раз ниже, чем у нас. Ногами люди голосуют».
  «Ничего, зубы, это товар своеобразный, а поэтому прибыльный. Если всерьёз прихватит, никто не будет ждать, когда ещё найдёшь время в другой город поспеть».
  «Мне же этот доктор сказал, что с такой политикой мы завоюем славу самой беззубой столицы мира».
  «Дорогая моя, настоящим акулам бизнеса всегда абсолютно плевать на то, что о них говорят и как их называют. За деньги у нас любую прессу можно купить, которая о тебе будет говорить только в восторженных тонах, даже ставить тебя в пример перед другими. Век живи, век учись».
  «Но ведь есть и вредные журналисты и корреспонденты. Они прямо так и лезут, куда не надо. Что с ними-то делать?»
  «А пропускать мимо ушей. Это называется борьба мнений. Одни говорят хорошее, другие плохое. Борьба мнений, как в таких условиях можно установить истину. Да и истины у всех разных. У простых лохов одни, а у избранных другие, на всех не угодишь. Остаётся ссылаться на законы, а их у нас пишут богатые и, конечно же, под себя».
 «Какой ты настойчивый у меня спорщик, сапожник мой ненаглядный. Ну, разве тебя можно переубедить».   
 Через некоторое время.
 «Ох, Ремчик, дорогой, наш-то президент чего удумал, программу доступного жилья ему подавай. Неужели своими доходами делиться придется?»
 «У него мысль в голове одна появилась, а меня в аналитическом центре вычислительные машины последнего поколения миллионы вариантов в секунду просчитывают. Мы ему такую программу предложим, что от этого еще больше обогатимся».
 «Но ведь его программа не просто так из головы выскочила, по последним опросам, по всей стране растет недовольство, людям негде жить. А у недовольства есть такая способность, как нарастание. Это уже не экономическая проблема, а социальная. Здесь математические прогнозы не действуют».
 «Опять ты, сапожница, за свое. Ты мнение кого, лохов изучаешь? Я тебе сотню раз повторял, мои машины считают потенциальные возможности повышения цен на жилье. Мы – монополисты, а ты, и вся твоя компания строителей допущена к жирному пирогу. Поэтому слушай меня, а то останешься без сладкого. И пока я остаюсь у власти, надо всё охватить по максимуму, а там, хоть трава не расти».
 «А каков же предел повышения цен? До бесконечности это продолжаться не может, ведь у потенциальных покупателей ресурс тоже ограничен, при дальнейшем повышении мы лишимся очень многих покупателей».
 «Да не гони ты лошадей, мне еще с президентской программой, да с ипотекой надо разобраться, машины так работают, что греться начали».
 Через некоторое время.
 «Ну что, сапожница, напрасно паниковала? Мои машины “свет моего зеркальца”, – вот что выдали, слушай и запоминай. Президент объявил программу доступного жилья, возможность рассчитываться через ипотеку, эту ситуацию мы просчитали. Потенциальных покупателей с ипотекой у нас прибавилось, и нашими мощностями не охватить всех желающих. Другие строительные компании я не хочу пускать на свой рынок. Поэтому, ипотечников надо отпугнуть резким повышением цен, сама ипотека и есть хороший повод для этого. Наш основной покупатель, это богатые люди с полной суммой на жилье, на них и будем ориентироваться. Твой родственник, Прохиндеев, в союзе со своими банкирами предложили такой кредит по ипотеке, что половина желающих отскакивает сразу. Со второй половины банки потребуют справки о легальных доходах. А как ты знаешь, у нас легально много денег не зарабатывают. Вторая половина тоже уменьшится вдвое. Но даже и легальные доходы можно подкорректировать, надо смотреть на количество членов в семье и установить им норму проживания, доходы ближайших родственников в расчет не брать. В конце концов, окажется, что от потенциальных претендентов на ипотеку, останется процентов пятнадцать, а это лишь пять процентов от существующего рынка спроса. Погоду, конечно, этот мизер не сделает, зато под эту шумиху с ипотекой цены можно поднять процентов на пятьдесят. Но у нас еще в запасе принятый Законодательным собранием закон, по которому мы можем остановить строительство неудобных нам конкурентов. Видишь, дядя Вася тоже сделал свое дело. Это уменьшит количество предложений, что повлечет возможность повышения цен ещё наполовину, так что через год цены увеличатся опять в два раза. Об этом наши потенциальные покупатели, которые используют покупку квартир как прибыльный бизнес, уже осведомлены. Они ещё раз пойдут на это, чтобы обогатиться, как минимум вдвое. Так что это, - беспроигрышный вариант».
 «А что там говорил президент об оплате первого взноса за счет государства очередникам и молодым семьям, ты это тоже подсчитал?»
 «Мне над этим даже смеяться лень, ну какие деньги могут быть у очередников, их процент с большими нулями впереди. А насчет молодых семей, вопрос тоже решен. Среди наших постоянных покупателей много людей с молодыми женатыми детьми. Поможем им с первым взносом за счет государственной халявы, но количество желающих ограничим. Они возьмут, как бы под ипотеку, а через пару месяцев доплатят оставшуюся часть. Ну, ты представляешь,что такое большие сроки ипотеки под грабительский процент. При такой математике, уже через десять лет стоимость квартиры увеличивается вдвое. Кому это надо? Но это в пропаганде не упоминается. А вот счастливые молодые лица, получившие долгожданное жилье, действуют потрясающе. Ну что, все цифры сосчитаны, пора и пиар компанию поднимать. Всё остальное, дело техники. Мы и президента возвысим, якобы работает его программа, и денежки получим. Но самое главное, мы ещё будем выглядеть проводниками его идей».
 «Да муженек, хоть ты у меня и сапожник, но голова у тебя работает лучше всяких машин».
 Еще через год.
 «Ну, что я говорил? Увеличили мы, всё таки, стоимость квадратного метра в два раза, а ты мне всё скулила: “Много, много”. Сколько надо, столько и напишем».
 «Рэмчик, дорогой, так у нас теперь жилье самое дорогое в мире, притом средняя зарплата отстает раз в десять. В невыгодную статистику мы вошли».
 «О чем печалиться? Наша страна, как хотим, так и живем. И какое тебе дело до лоховской зарплаты, ты свою успевай считать. Моя инициатива с ростом цен на жилье поддержана коллегами из других городов, ажиотаж пошел по всей стране. Вот Прихватенко, из Северной столицы, за три года на посту мэра увеличила стоимость жилья в десять раз. Молодец баба, хваткая. Теперь нечего показывать пальцем на Ложкова, это теперь государственная политика, рынок пошел по стране».
 «А вот в Угольной столице цены на жилье в десять раз меньше, чем у нас».
 «Так там руководитель региона – идиот. Крепко он держит своих строителей в руках, но поступает с точностью наоборот. Он, балбес, аукционы устраивает строительным компаниям, кто меньше цены на жилье предложит, тому и дает подряды на строительство. Ну, не дурак ли?»
 «А если богатенькие хотят получше?»
 «А он и богатеньким дал право конкурсы устраивать. Сами выбирают, прицениваются, а потом уже и деньги вкладывают на понравившееся жилье. Вот там цены и стоят, как замороженные. Ну, как с таким идиотом бороться? Рожает же страна таких выродков. Ну да ничего, сейчас все ждут, кто на смену теперешнему президенту придет, если наш человек окажется у власти, то скинем этого недотепу угольщика в два счета».
 «Да ты у нас-то ситуацию посмотри, что дальше с ценами делать? Ажиотаж прошел, что-то все затаились. На рынке жилья цены почти остановились. У нас по всей стране имеют способность к покупке жилья, только около пятнадцати процентов от всех нуждающихся. А те, кто может покупать, не видит большой выгоды в этом. Прибыль у нас идёт только за счёт заказов на объекты государственной собственности по плану развития, утверждённому тобой. Хорошо, что стоимость строительства завышена нами раза в три. Государству торговаться не к лицу. Да ты, к тому же, сам наши заказы и подписываешь. А вот частных заказчиков на строительство поубавилось. Все вроде затаились».
 «Ты знаешь, и у меня вычислительные машины зависли, тоже ожидают. Сейчас всё зависит от того, кто к власти придет, хотя ещё год до выборов президента».
 «Слушай, Ремчик, подумай своей головой. Может, нам на какую-нибудь другую сферу деятельности переключиться, так, чтобы не зависеть только от богатой части общества».
 «Да, надо подумать и над этим».
 Через некоторое время.
 «Слушай, Лукерья, пришла мне в голову мысль. А не обложить ли нам данью всё население столицы?»
  «Да, как же это так, дорогой, кто ж позволит обирать всё население? Сейчас такие газетчики наглые, да телевизионщики некоторые. Они такую бучу поднимут, так недолго и в немилость к президенту попасть, какого бы не выбрали. Да и это уж слишком явное жульничество. Никакая дума, особенно перед выборами на это не пойдёт. Никто не одобрит твою инициативу».
 «Да никакого одобрения мне от них и не надо. Мы будем собирать оброк по уже существующим законам. Коммунальные платежи как существовали, так и будут существовать. Я продвину через городскую думу закон, чтобы полномочия на сбор коммунальных услуг передать частным управляющим компаниям. Мол, государство не справляется с жалобами жильцов, пускай этим делом занимаются грамотные хозяева. Всё это будет выглядеть, как забота о жителях нашей столицы. Мол, теперь заботы о гражданах перейдут из рук чиновников в руки радивых хозяев».
 «Не понимаю, Ремчик, зачем выпускать из рук такое хозяйство, да и в частные руки? Тем более, непонятно, как можно на этом заработать?»
 «Эх, сапожница, ты моя недалёкая. В частные руки эта служба пойдёт только для того, чтобы снять с меня ответственность и дать простор для обирания граждан. И не только богатых, а абсолютно всех. Там останутся те же руководители из моих подчинённых. Только руки у них будут развязаны по части повышения цен на коммунальные услуги. А доходы собирать у этих новых хозяев будет проще простого. Я устрою так, что без моего ведома на эти места никто не попадёт. Я же имею право контролировать тех, кто работает с жителями нашей столицы».   
 «Я, Ремчик, понимаю, что это твои подчинённые, но следить-то за ними всё равно надо, как я понимаю».
 «Правильно понимаешь, я целую службу контроля за ними организую, а возглавит её мой шурин Мородёров, который в провинции уже хорошо поработал. Там для него не те масштабы, да и ты же давно просила его пристроить»
 «И на сколько ты планируешь цены на коммунальные услуги поднимать?»
 «Да, я думаю, до уровня цивильных стран, этак, раз в десять. Мы же современная столица»
 «Постой, Ремчик, но ведь у бедных бабушек пенсии во столько раз не повысятся. Не жалко тебе их обирать?»
 «Ах, вы посмотрите, у сапожницы чувство жалости проснулось. А брюлики, яхты, машины шикарные, да и недвижимость за границей, на что ты это всё будешь содержать? Раз уж начали воровать, то оглядываться некогда. Жалостливых капитализм выбрасывает на обочину. Сколько мне осталось ещё править, никто не может предсказать. А пока я у власти, то использовать буду даже самую малую возможность. И плевать мне на нищих старушек, доход с них никакой не извлечёшь, чем быстрее подохнут, тем больше на пенсиях сэкономим».
 «Слушай, Ремчик, моя двоюродная сестра из Приморска просила сынишку своего пристроить».
 «А что он умеет делать?»
 «Да он у них в городе на стаканах с мягкими шариками прохожих разводил».
 «Как это разводил?»
 «Да так, крутил перед носом стаканами, а прохожие угадывали, где шарик лежит. Теперь его этот бизнес не устраивает, хочет в гору идти».
 «А я что для него могу сделать?»
 «Понимаешь, придумал он один телевизионный проект, но без твоей протекции ему на телевидение не пробиться».
 «И что это за проект?»
 «Всё очень просто. Раньше это было отгадывание шариков, а теперь, это будет отгадывание несложных слов. Какой-нибудь ведущий загадывает слово всем телезрителям, а кто отгадает это слово, тот получит большой денежный приз».
 «А в чем же смысл?»
 «Смысл очень простой. На телевидение будут звонить зрители, за деньги, конечно. А отвечать он будет только своим друзьям из соседней комнаты, которые будут давать неправильные ответы, чтобы растянуть это шоу как можно дольше. Под конец программы кто-то из его друзей из соседней комнаты даёт правильный ответ и, якобы, получает этот денежный приз. А деньги за телефонные звонки по грабительскому тарифу всех, кто звонил ему на программу, он забирает себе. Поделившись, конечно, с телефонными компаниями. Не ахти какие деньги, но на безбедную жизнь хватит».
 «Ладно, на какой-нибудь малозначительный канал я его пристрою, но процент от денежек пусть отсчитывает и мне. Лишняя сотня тысяч, миллион бережет. Как его фамилия?»
 «Вадик Прохвостов».
 «Сразу видно, что наши люди. Вырастет из него хороший предприниматель. А после я твоего Прохвостова  на хорошую чиновничью должность посажу, если самого не выгонят».   
 Через некоторое время.
 «Слушай, Ремчик, катастрофа. Президент настаивает на увеличении строительства жилья. Сейчас, это у него государственная политика. Но она так разрушит весь наш бизнес. Что толку строить, если возможность покупать наше жильё резко сократилась. Президенту, что ли остаётся продавать наше жильё. Если он делает заказ, то пускай сам и покупает».
 «Ха, ха, ха. Однако в твоей болтовне я заметил спасительную соломинку. Не заставить ли нам платить государство за строительство жилья на наших условиях?»
 «А это как? Ведь если государство начнёт платить за дополнительное жильё, пускай даже обогащая нас, платя по завышенным расценкам, то спрос на жильё всё равно упадёт. Это обязательно приведёт к удешевлению жилья. А все наши цены дутые, они держатся только на нехватке жилья. Тогда мы, со временем, потеряем наши сверхприбыли».
 «Не бойся, дорогая, баланс нехватки жилья мы оставим на прежнем уровне. Мы просто будем перестраивать уже построенное жильё. Мне столько жалоб о ветхости имеющихся квартир поступает ежедневно, что я просто за голову хватаюсь. Я подниму очередную компанию о нуждах наших горожан. Мол, если нет возможности у большинства населения купить новое жильё взамен пришедшего в негодность, то городское правительство пойдёт им навстречу. У нас ведь ещё огромное количество семей живёт в коммунальных квартирах. Мы поможем и им за счёт государства, а ты будешь получать сверхприбыль за счёт завышения себестоимости строительства. Ну как? Здорово я придумал?»
 «Да, Ремчик, ты гений. Ну, а как быть с нашими постоянными покупателями, у них ажиотаж прошел. Вот и родственник наш, банкир Прохиндеев, перестал наши квартиры покупать. Мол, цены на жильё уже отстают от инфляции. Не выгодно ему вкладывать деньги в квартиры».
 «Ничего, я своим экономистам такую задачку поставлю. Пускай на своих машинах обсчитают, какие будут у нас прибыли с учётом строительства нового жилья за счёт государства, взамен ветхого. Вот тогда, не теряя наших мощностей, мы будем рассчитывать, насколько нужно сократить новостройки для продажи, чтобы сохранить дефицит. А из этого будем прогнозировать, как повышать цены на жильё чуть выше инфляции. Тогда наши прежние покупатели будут опять охотно вкладывать деньги в недвижимость. Надо перенимать опыт наших зарубежных воротил большого бизнеса. Акции их компаний растут не только за счёт повышения уровня производства, а за счёт надувания собственной значимости. Это просто, чтобы не отставать от инфляции. Они всего-навсего поднимают цены в разумных пределах по обоюдной договорённости только для того, чтобы поспевать за общей дороговизной. У них свои аналитические центры имеются».
 «Слушай, Ремчик, ты мне голову мировыми проблемами не запудривай, опустись до элементарного понимания. Объясни мне, не жирно ли им это будет? Ну как мы будем этим, проживающим в ветхом жилье, делать такие подарки? За какие такие заслуги мы будем перестраивать кому-то старую квартиру на новую?  Да ещё в центре столицы? Ну как можно за просто так делать им это, только потому, что они там живут?»
 «Я смотрю, тебя жаба совсем задушила. Что ты совсем не соображаешь? Мы же не от себя отрываем, всё за счёт государства и для нашего же блага. Да ещё мы на этом наживёмся. Я дорогие земли в центре продам богатеньким людям. От этого ещё и в выигрыше останусь, а лохов переселю на более дешевые места. Они за новые квартиры даже спасибо скажут».
 «Да, хорошо если так. Но что мне делать с нашими сверхприбылями от себестоимости жилья. Теперь вкладывать на расширение строительства уже самой не выгодно. Куда их вкладывать не знаю, нефтяные скважины просто так не дадут покупать. Там, кто выше нас, пускать конкурентов не любят».
 «А ты, вот что, переводи освобождающиеся капиталы в заграничные банки и доходные фонды. Только смотри, те что понадежней выбирай. Доходы наши легальные, так что проблем с вывозом и официальным статусом не будет. А вдруг, срочно бежать за границу придётся, так не надо будет там о средствах к существованию думать. С нашими миллиардами мы не пропадём».
 «Рэмчик, дорогой, а ты не прогнозировал самые худшие варианты? Чего именно нам надо опасаться?»
 «Ну, как ты думаешь? Неужели я не просчитываю все возможные варианты. Худшие варианты тоже надо знать, чтобы в зародыше пресекать всякую ересь. Самое интересное, моя машина выдала, что самое худшее, это то, что происходит сейчас в цивилийских странах. Там всё просто, можно строить кому угодно и где угодно, лишь бы лицензия была, да место было свободно. Купил землю и ищи себе на выбор строительную компанию, можешь даже конкурс устроить. Свои не понравятся, можешь иностранцев пригласить, это называется конкуренцией. У нас, как знаешь, только допущенные и особо приближенные на этом рынке работают. В цивилийских странах по ипотеке всего 2 – 3 % снимают, это в зарплате можно даже не заметить. Цены на жилье привязаны к средней заработной плате. А вот для малообеспеченных у них муниципальное жилье предусмотрено. Оно вообще копейки стоит, потому что государство строительным фирмам подряды на аукционах дает и льготы предоставляет. А этот подонок, наш угольщик, у них эти пакости подсмотрел. А самое главное, что мэры цивилийских стран в строительстве коммерческого жилья совсем не участвуют. Ты представляешь? Меня, самого главного, да из доли выкинуть. И никто не может строительство останавливать. После покупки участка они не по чиновникам ходят, а обращаются в специализированную фирму, дают ей задание, выбирают проект и получают на руки полный пакет документов, одобренный и утвержденный. Никуда больше бегать и взятки давать не надо, только строй да строй. Сдавать объект надо заказчику, а не чиновникам. Ты понимаешь, какой произвол? Мы бы там на одну зарплату жили, подумать страшно. У нас, слава Богу, страна больших возможностей, не уйдут от нас богатые люди».
 «А вдруг и у нас так будет? Ведь демократия всё равно свое берет. Ты вот в каждой речи, по несколько раз повторяешь это слово. Смотри, привыкнут люди». 
 «Типун тебе на язык, сапожница, слишком много болтаешь, демократия нам нужна только для избранных людей, вроде нас».
 «Ну, а что если придет такой президент, да будет наводить эти ужасные порядки, как в цивилийских странах, что тогда будет? Какой прогноз тебе машина дала?»
 «Эх, не хочу говорить, все получиться, как с твоими сапогами, при появлении реальной конкуренции, цены рухнут полностью, с приходом новых компаний, наше строительство станет нерентабельными. А если ещё наши махинации где-нибудь всплывут, нам хана. Хотя, как меня уверяют юристы, доказать умысел практически невозможно, во взяточничестве нас не уличишь. Кто нас за руку поймал? А всё остальное, – домыслы».
 «А заработанные невероятным образом миллиарды, это разве не аргумент?»
 «А у нас свой ответ на это есть. Такая вот, твоя строительная компания, очень успешная. У руля стоит гениальный руководитель, то есть, ты. А я тут не причём».
 «Такая успешная компания, что при появлении конкурентов, вдруг стала нерентабельной. А как ты будешь объяснять доходы от подставных компаний? Да и сколько у нас денег от разорившихся финансовых пирамид. Как ты будешь объяснять их происхождение?»
 «Это всё аргументы для цивилийских стран, у нас ещё не вышли законы, по которым мы должны доказывать происхождение наших денег. Да и какой депутат проголосует за такой закон? Всё сейчас на деньгах завязано. Кто против себя самого законы писать будет?»
 «А банкиры-то, во главе с Прохиндеевым для себя такой закон провели, что если ты взял кредит в банке, то если даже помрёшь, всё равно с тебя его сдерут, причем под большие проценты. Вот одна сотрудница в моей фирме жаловалась. Её муж взял кредит на машину, да сам не ней и разбился, прямо насмерть. Сотрудница эта с тремя детьми осталась, а с неё этот кредит всё равно выдирают. Долг уже вырос до стоимости квартиры. Так её с детьми выселять на улицу собрались. И всё это законно, так суд решил. А то, что у неё дети малые, так ей говорят, раз детям негде жить, то заберут их в детский дом».
 «Всё правильно. Что ж ты хочешь? Прохиндеев любит дорогой элитный алкоголь. Одна бутылка, как машина стоит. Что, он будет лишать себя нескольких бутылок вина ради каких-то плебеев? Да и отбор детей у нерадивых родителей для чиновников прибыльный бизнес. На содержание одного отнятого ребёнка чиновники от государства получают в месяц больше, чем средняя заработная плата у нас в столице. Чем больше детей отнимут, тем богаче жить будут. Законы у нас что, для плебеев пишутся? Мы, элита нашего государства, сами для себя эти законы и сочиняем».   
 «Однако в цивилийских странах нет таких грабительских изощрённых законов, а ведь там тоже всё на деньгах завязано».
 «Может быть к старости и у нас до такого дойдет, но это будет так не скоро. Когда начнет всё рушиться, мы первые об этом узнаем, да свалим в какую-нибудь экзотическую страну почивать под пальмами».
 «Эх, сапожники мы с тобой, сапожники. Хорошую же перспективу мы с тобой к старости определили – прятаться от людей. Я думаю, тогда и деньги-то, особо, не будут нам нужны. А позору-то сколько? И что в памяти у людей останется?»    
 Прошел ещё год.
 «Ох, Ремчик, дорогой, упали темпы нашего обогащения, что же делать? Вот и президент наш сменился, но так всё и осталось по старому. А вот наши жирные коты, воротилы большого бизнеса, чем больше богатеют, тем более привередливыми становятся. Теперь им не только комфорт в квартире нужен, но и престижный центр подавай».
 «Что ж поделать, нужен им центр, тогда и в центре будем строить».
 «Так, где ж там строить, в центре одни исторические здания остались?»
 «А это не твоя забота, там, где было что-то историческое, там это станет ветхим строением, подлежащем сносу. Не зря я три срока правлю столицей, теперь всё подмял под себя. У меня и градостроительный совет карманный и архитектурная комиссия по надзору за строительством, все от меня кормятся. Ты только этим толстосумам цены загибай. Если хотят центр, пускай раскошеливаются. На исторических зданиях в центре тоже надо уметь зарабатывать, на экскурсиях по старой столице много не заработаешь».
 «Ремчик, а хорошо бы нам простых лохов из центра переселить, нечего им тут у нас под ногами путаться. На этот счёт у тебя есть какие-нибудь задумки?»
 «А ты что забыла, сапожница, как мы пропагандировали приватизацию жилья? Нам теперь останется обложить налогом эти квартиры, да под хороший процент от рыночной стоимости. Побежит мелкая шушара из центра, как тараканы от дихлофоса». 
 «Слушай, так дума не пропустит такой закон. Это как ударит по простым лохам. После этого уже не избежать массового недовольства».
 «А мы разом и не будем делать. Помнишь, как мы переходили с коммунальными платежами на управляющие компании. Вначале убедили всех, что так даже меньше придется платить. А когда приняли закон, так за пять лет увеличили платежи ровно в десять раз. Как я это и планировал».
 «Но здесь-то, даже не скажешь, что можно чего-нибудь уменьшить. Здесь чистый отъём денег».
 «А мы и здесь схитрим. Вначале мы скажем, что простых лохов это не коснётся. Мол, у кого маленькие квартиры, они совсем не будут переплачивать, а вот, кто один занимает много метров, того можно и потревожить. Пускай переезжает на более меньшую площадь. А мы будем говорить, что таким образом будет высвобождаться лишнее жильё для более нуждающихся».
 «Слушай, а если какая-нибудь одинокая старушка в пятом поколении живёт в квартире, не подходящей под норму. Её тоже облагать налогом?»
 «Что ты рассуждаешь о каких-то дряхлых старушенциях? О прибылях надо думать и доходах. Конечно, на словах пообещать можно всё, лишь бы приняли закон. А вот потом уже можно делать всё, что хочешь. Точно так, как с коммунальными платежами начиналось, а потом сделали всё, как мы и хотели».
 «Сейчас нам нечего бояться, в думе нас большинство. Примем закон с витиеватыми формулировками, а потом подкорректируем так, чтобы больше выворачивать карманы у простых лохов».
 «А люди могут и обратно реприватизировать своё жильё, как ты с них тогда налоги будешь брать?»
 «А мы цены за жильё в центре так поднимем, что всё равно всех плебеев вытесним из центра».
 «А под каким предлогом можно понимать цены в центре?»
 «Да по самым нелепым, мол, из центра мусор, да снег зимой далеко вывозить. Пойди, подсчитай все расценки, навыдумывать можно чего угодно». 
 «Ну, если у тебя в думе всё схвачено, тогда это дело можно начинать. Сколько раз вы название вашей партии меняли, а всё равно одни и те же там сидят».
 «Сколько бы не меняли названий, а суть остаётся одна,- партия власти. Когда мы устали запоминать, как в очередной раз называть партию, мы между собой назвали её буржуинской, хотя последнее официальное название держится уже давно.
 Проходит ещё некоторое время.
 «Слушай, Лукерья, я вот подумал, что нам мелочиться? Что мы обираем богатых клиентов, да разную шушару? Миллиончики выгадываем, а не хватить ли нам целые миллиарды из бюджета столицы. Я думаю, не обеднеет она».
 «А это как?»
 «Что, не петришь своим сапожническим умом? А я вот придумал. Давай вызывай нашего дядю Васю, пока не спился окончательно на своих Каймановых островах. Поставим его главой фирмы “Рогас енд Копытейшен”. Твоей фирме я продам большой участок земли за пять миллиардов тугриков. А дядя Вася купит эту землю у тебя, скажем, за семнадцать миллиардов, условно конечно. Потом, я как мэр столицы запланирую на этой земле построить какой-нибудь современный оздоровительный комплекс. А поручу это сделать дяди Васиной фирме “Рогас енд Копытейшен”. Выделит бюджет столицы на строительство этого проекта семнадцать миллиардов под залог стоимости земли, которая после продажи дяде Васе и будет столько стоить по документам. Строить дядя Вася, конечно, там ничего не будет, а отправиться куда-нибудь на Бали с очередными липовыми документами. А разница в двенадцать миллиардов будет лежать у нас в кармане».
 Лукерья, с восхищением смотрела на своего мужа: «Да, милый мой сапожник, мыслишь ты, как Энштейн. Вот только жаль, мировых премий за такие способности не дают. Тебе бы книгу написать, обо всех способах жульничества на государственной службе. Пускай, даже для закрытого пользования, так, среди своих. Уверена, среди наших мэров, она бы пользовалась особой популярностью».
 «А ты думала, что регионы наш опыт не перенимают? Напрасно, как в столице что-нибудь новенькое появляется по поборам простых лохов, в провинции сразу же поддерживают. Кое-где даже стараются переплюнуть, но куда им до таких масштабов, кишка тонка».
 «Да, мы с тобой, как раньше говорили: передовики и наставники, зачинатели славных традиций. Недаром говорят, на столицу всем надо равняться».
 Через некоторое время.      
 «Беда, Ремчик, беда. Вроде нашли опять выгодную жилу. А тут, вот, на тебе, цивилийские капиталисты подкачали. Что делать? Наши потенциальные покупатели лишились оборотных средств, никто из них не покупает наши новые квартиры. Никто их больше не рассматривает, как средство вложения денег. Да и наши миллиарды за границей тают с каждым днём. Кто знал, что надёжные банки и инвестиционные фонды лопнут, как мыльные пузыри?»
 «Да, Лукерья, от капиталистов я этого тоже не ожидал. Раздували они свои компании, да видно перестарались с показателями доходности. А как пришлось им предъявить свои капиталы, так и сели они в лужу. Да и наши бизнесмены повелись на их большие проценты и раздутую надёжность, вот и оказались в дураках. Не смейся, мы тоже к ним относимся. Теперь все наши покупатели концы с концами свести не могут, какое там квартиры наши покупать. А ведь мы именно на них и рассчитывали. Вот неудача-то какая получилась».
 «А помнишь, Ремик, работал у тебя такой аналитик Прагматиков. Советовал он тебе расширять потенциальных клиентов до более широких слоёв населения. Он даже обосновывал этот проект экономически выгодным за счёт увеличения числа продаж. Так ты его выгнал из-за несогласия с нашей политикой».
 «Да, помню я такого. У него даже получалось увеличение прибыли за счёт массовой продажи недорогих квартир. Да только не хотелось отказываться от дармовых денег, которые сами шли нам в руки. Теперь всю эту прибыль, как корова языком слизала. А обратно уже не повернуть. Наши смежники по стройматериалам свои цены подтягивали всё это время, тоже, до заоблачных высот. Да и энергетики от них не отставали. Если выходить теперь на расчёты Прагматикова, то всю эту цепочку на всех уровнях следует уменьшать в обратном порядке. Вот и выручили бы нас теперь люди со средним достатком, у них хоть доходы более стабильные. Только назад никто поворачивать не хочет. Эх, недалеко локоть, да не укусишь. А всё жадность наша ненасытная, сами денег лишились, да и другим не дали разжиться. Эх, по большому счёту, воры мы, самые настоящие, да на таких же воров и ставили. Вот, все вместе и прогорели, потому что одной верёвочкой связаны. Да и стратегия наша выше уровня сапожников не поднимается».
                Ч А С Т Ь 3. Ф И Н А Л 

  Большая беда никогда не приходит одна. Врывается, как-то, градоначальник к своей жене в кабинет и орёт благим матом: «Всё, допрыгались мы с тобой! Дожаловались, всё-таки на нас наши недруги президенту. То, что он погонит меня, это уже дело решенное, а вот последствия какие нас ждут, пока вопрос?»
 «Так почему же нас? Я же частный предприниматель. Я-то тут причем?»
 «Эх, сапожница, она и есть сапожница. А что ты без меня? Ты хоть что-нибудь сама придумала? Что ты будешь строить без моих заказов. Да что о тебе, как бы меня не упекли куда подальше. Я сейчас на нелегальную квартиру свалю. Телефон выключу, буду там ждать окончательного решения. Если что, то у меня и заграничный паспорт на другое имя есть, на частном самолёте буду удирать. Эх, вспоминаю я сейчас случай из моего детства, когда мы залезли с пацанами в колхозный сад, а там нас сторож засёк. Все перемахнули через изгородь, а я зацепился штанами, да так и повис на заборе вверх ногами. Подбежал ко мне сторож с берданкой, да только засмеялся надо мной. Не стал он солью мой зад почивать. Отругал, конечно, но дал возможность выпутаться и сбежать. Вот и сейчас, я точно в таком положении, как пацан себя чувствую».
 «Да возраст у тебя уже пенсионный, какой же ты пацан?»
 «Возраст тут не причём. Поступки пацанские, такие же и мысли. Господи, да неужели я так и остановился с тех пор в своём развитии?»

                Э П И Л О Г

  Погнал всё-таки президент зарвавшегося ворюгу поганой метлой. Правда, денежки награбленные остались при нём, уж очень почитают в Лохландии частную собственность больших начальников. Вот только у истории свои законы, градоначальников она вспоминает по их заслугам. Но какие заслуги будут вспоминать потомки об оплёванном градоначальнике, жившем логикой тупого сапожника.
При выборе своих руководителей надо помнить только один принцип. А он очень простой: спрашивать конкретно по пунктам, что обещает будущий руководитель именно для народа. Обещания для блага страны в общих словах, это означает, что для народа будет всё по остаточному принципу. И если руководитель не выполняет того, что обещал, то он простой лгун. И в следующий раз надо выбирать того, которого он больше всего боялся. Чем чаще меняются руководители, тем лучше живёт народ. А для народа единственным показателем благосостояния является рост его доходов и возможностей. И вот когда этот рост превысит показатели соседей, тогда уже они будут завидовать тем, о ком раньше говорили с пренебрежением. Каким бы отсталым любой народ не считали, у всех есть возможность вырваться вперёд. Как говориться в Библии: «..И последние, будут первыми..»

P. S. Это не злорадное высмеивание подразумеваемых политиков, а напутствие. Чтобы они знали, что мнение народа о них может выглядеть не так, как они пытаются представить сами себя. Замалчивание иных мнений вовсе не исключает их отсутствие, а любое недовольство имеет такое свойство, как возрастать и увеличиваться. Пускай они знают, когда собираются что-то делать на своём посту, что не следует допускать подобных возможностей, чтобы, именно так, можно было подумать о власти. И, ради Бога, не забывают к чему приводит безумное увеличение различий между теми, кто производит и теми, кто распределяет. Неконтролируемая разница увеличения противоположных полюсов всегда приводит к разрыву системы.