собрание малых форм

Геннадий  Коваленко

СОБРАНИЕ  СОЧИНЕНИЙ  МАЛЫХ  ФОРМ


Из  Пушкина,  заместо 
предварительных  условий

Ай да  Пушкин, сын России! Ужель  о  нас  так  думал  в  свои-то  времена?

«Паситесь, мирные народы!
Вас не  разбудит чести клич.
К чему стадам дары  свободы?
Их должно резать  или  стричь.
Наследство  их  из рода  в  роды:
Ярмо с  гремушками,  да  бич!»

А это, - про  какое  время?

«Животный  утоляя  страх,
Времён двенадцатого  года,
Европа  пляшет на костях
Ей ненавистного  народа.
И грозный брит и грузный швед,
И галл, презрительно лукавый,
Плюют остервенело в  след
Его тысячелетней  славы.
И мутной злобою кипя,
За них попрятавшись блудливо,
Поляк спесивый, лит  и  лат,
Эстонец-пасынок залива,
Хохол, с натуги ворот рвёт,
За ляхом тянется к  европам,
Спеша за шнапс и бутерброд,
Служить в неметчине холопом.
И мир  вокруг по швам трещит,
И шрамы набухают кровью,
А мы  как  прежде держим  щит,
Пустому вопреки злословью.
Умолкни, лживая  молва,-
Пускай  узнают поимённо,
Россия  всё  ещё  жива!
Не пали  отчие знамёна!»
А.С.Пушкин




СЛУЧАЙ    НАМЕДНИ

       Трофим,  трехзвездный   прапорщик,  вышел  на  пенсион.  Но  еще  молодой,  кровь  со  сгущенкой, и  сидеть  дома,  как  кролик  во  чреве  удава,  без  применения  талантов, -  так  того  и  гляди, от  безделья  прикажешь  долго  жить  другим.
       Не  усидел,  пошел  в  бюро  по  устройству  труда.  Как  инструктору  рукопашных  схваток,  ему  предложили  должность  вышибалы  в  элитном  заведении  с  сауной, геями  и  психоаналитиком.  И  с  жалованием федерального  депутата!  Но  он  пообещал  подумать.  Душа  просила  чего-то  другого.  Тогда  посулили  работёнку  телохранителя, но  объект оказался  таких  габаритных  размеров,  что  даже  киллеру-простофиле  не  составило  бы  труда  попасть  в  очень  просторный  лоб.  Трофим  отказался,  -  закрыть  своим  телом  такого  шефа  не  представлялось  возможным.  А  вот  постеречь  интернат для  детишек  он  согласился  даже при  очень  неприличном  МРОТе  и  полном  отсутствии  перспектив  пострелять  за  корзинку  потребителя. Душа  попросила  благости  на  фоне  созерцания  на  детей.  А  тут  их  роты,  а  то  и  батальон. Своих  детишек  у  него  не  было,  потому  как  с  детства  холост.  И  вот  Трофим  смотрел,  куда  хотелось,  и  слушал  плейер,  услаждая  себя  всякой  приятной  музыкой  или  эстрадной  забавой  в  лице  многих  проказников  вроде Галкина,  Винокура  и  милой  дамочки  Степаненки.               
       Он  и  теперь  сидел  с  фишкой  в  ухе,  благодушно  жмурился  и  кивал  чему-то  козырьком  солдатского  кепи.
       Рядом,  на  лавочку  под  грибком,   пристроилась  заведующая  тем  террариумом,  где  воспитывались  и  подрастали  потомки  вконец  спившихся  зеленых  змиев,  кикимор  и  законченных  наркоманов,  а  также  просто  сирот.  Начальница  прапорщика,  Дарья  Семёновна,  женщина  завлекательной  стати  и  жгучей  наружности  с  подходящим  возрастом,  была  вдовая. Она  еще  донашивала  траур  по  убиенному  супругу,  которому  заказали  киллера. И  потому Трофим  полагал,  что  хотя  бобылица  имела  завет  никому  ничего  не  давать  даром  и  особенно  без  контракта, заверенного   орлом,  она  все  же  готовилась  броситься   в  жертвенный   пламень  секса  или  любви.      
       Дарья  Семеновна  простецки  хлопнула  Трофима  по  плечу  и  вопросила:   
       -  Чего  новенького  в  эфире,  Трофим  Макарыч?       
       - Секс  прославляют, -  отвечал  сторож  детских  кущ,  поглядевши  на  начальницу. -  У  нас  его  раньше  не  пребывало,  а  теперь  СМИ  восполняют  пробел.  По  телефону   предлагают   сношаться.  Дышите,   говорит,  глубже -  вы  во  мне! Выходит,  у нас  был  только  труд  на  благо  начальства  и  любовь  к  нему  же!  И  детей,  получается,   делали  абы  как,  потому,  вон,  дурачков  наплодили.  Теперь  нам  советуют,  как  совокупляться,  чтобы  Рассея  не  оскудела   составом,  и  у  китайцев  бы  не   молила   людишек   взаймы.  Только  это  не  радион,  а  минимаг.  Крутит  всякие  штучки-дрючки.  Вот  слушаю  Степаненку, она  мастак  на  всякие  советы.  Хочешь  послушать?
       - Ну-ка!  - И    Дарья  Семеновна  воткнула  в  ушко  себе   пипочку,  но  тут  же  поморщила  носик. – Не-а,!  Не  тот  речитатив.  Про  воровство  излагает  урок.
       - Так  - жизнь! Куда  от  неё  деться? -  удивился  Трофим. – У  нас  разве  не  тащат, перевелись  несуны? Святые  люди?!
       - Какое  там!  Хошь  проходную  устраивай  с  досмотром  у  пупка  и  между  ног…Так  и  понять  можно! При  таком  жаловании… - начальница  захлебнулась  словами,  вернула  фишку. И  встала  на  ноги. А  дело -  летом, и  сквозь  нынешний  мадаполам  многое  видно! И  у Трофима  захватило  дух  и  полыхнул  внутри  восторг. И  он  дал  слово  себе,  что  всё  сотворит,  дабы  завет  её   покойного  мужа  не  сбылся.  А  Дарья  Семеновна  переживала  своё.      
       - Детям  голодно,  а  скоро  станет  холодно. Властям  же  только  отчитаться, сколько  голов  зачислили. А  вот  как  они  кукуют…Что  делать? Ума  не  приложу.  Хошь  на  панель  иди  и  подработай  для  детей.
       И теперь  посмотрела  на  Трофима  с  удивлением  и  даже  с  укором.
       - Ну-у,  на  валютчицу  ты  не  потянешь,  чтоб  заработать  столько  дамским  инструментом! Прикид  нужен,  как  говорят,  эпатажный,  ну  и  -  раскрутка. Сексом  тебя  ублажить  можно, чтобы  здоровье  не  потеряла, а  вот  бюджет  для  голоштаной  роты  все  едино  не  сгоношишь.  Начальство  потрясти  надо  как  грушу  или  за  душу!
       - Ага!  У  них  же  дырок  в  бюджете  больше,  чем  в  стране  жуликов! Одна  надежда  на  Бога!
       - Да,  заботка  на  тебя   свалилась. А  кругом  кричат:  всё  деткам!  И  пиво  чтоб,  наркотики  и  тот  же  секс. И  где  это  у  твоих  по-допечных?!  Только  по  телеку  и  посмотрят,  а  он  на  всех  один.  Вот  житуха!  Даже  зряшному  поучиться  негде!  И  всё  же  смышленые  растут  детки,  новое  хватают  на  лету. Я  тут  как-то  пообщался  с  долговязиками,  так  они  сразу  матом  кроют,  как буря  мглою.  Разве  мат  по  телеку  практикуют? -  оскалил  зубы  бывший  инструктор  по  разным  видам  битья  в  армии  и  на  гражданке.
       - И-и! Тебе  смешки,  а  нам  -  снежки, -  осудила,  запечалясь,  начальница, еще  раз стрельнув  в  Трофима  укорным  взглядом. И  ступила  шаг,  собираясь  идти  восвояси.
       - Так  моей  получки  и  пенсии  тоже  не  хватит  нашей  ораве,  чтоб  приобщить  к  призыву: «Бери  от  жизни  всё»!  Да  и  что  брать,  когда  всё  разобрали?  Вон,  в  заведении, - пустые  стены  и  почти  голые  сетки  на  койках…Ты  обратись  к  спонсорам.  Сейчас  это  модно,  ходить  с  протянутой  рукой.  Пускай   олигархи  наши  не  только  на  Канарах  отдыхают,  но  и  смене  своей   помогают. Эти  вырастут,  тоже  насобачатся  воровать!
       - Трофим  Макарыч?  Что  ты  мелешь?!  Или  об  столб  ударился?  Да  наш  городской  спонсор  только  на  выборы  готов  тряхнуть  барсеткой.  И  то,  если  он,  или  лучший   кореш  займет  заветное  место  алхимика  в  Думе!  Им  что  от  жизни  надо?  Бабу  и  хорошую  халяву!  Жмоты!  Вот  если  бы  кто  из  Кремля  звякнул,  чтоб  оказал  услугу  власти,  или  кто  знаменитый,  кого  послать  на  всякие  буквы  зазорно  и  страшновато.  Тут  Президента  просить  надо,  чтоб  надавил  на  мозоли. А  нет -  в  тюрьму  за  недоимки!  Или  губернатор  чтоб…Он  ведь  и  разорить  может,  а  разора  они  пуще  всякой  неволи  боятся.
       - Верная  мысль,  но  практически  -  голый  вассер. О!  У  тебя  телефонная  книга  имеется?  Позвонить  одному  знакомцу,  который  задолжался  червонец.  Пущай  переведет  твоим  курсантам  на  прокорм. А  номер  забыл!  Память  у  меня  становится,  как  у   алкаша  карман!
       На  другой  день,  сменившись  и   выспавшись,  принявши  ванну  и  выкушв стопарик,  Трофим  уселся  у  телефона  и  набрал  номер  местного  толстосума,  выудив  его  из  книги  клиентов  связи.  Услышав  голос  нимфы-секретарши,  он  проворковал  красивым  баритоном.
       - Здравствуйте,  милочка!  С  Сидор  Николаичем  хотел  бы  побеседовать помощник  губернатора.  Вопрос  обоюдоинтересный  и  даже  скоропа-лительный.  И  если  у  господина  Гордиева  найдется  несколько  минут…   
       Минуты  тут  же  нашлись  и,  освоив  в  трубке  голосок  прошедшего  сквозь  юность  петушка,  Трофим,  не  меняя  голоса,  зарядил  монолог.         
       - Приветствуя  дражайшего  Сидора  Николаевича,  я  вынужден  передать  личные  извинения  Виктора  Аркадиевича,  увы,  не  сумевшего  лично  поговорить  по  важному  вопросу  из-за  поездки  по  региону,  а  потому  излагаю  суть.  По  области  проходит  акция  помощи  обездоленным  детям  в  приютах  и  интернатах.  К  проекту  подключились  самые  уважаемые  люди  бизнеса  и  маскультуры, и,  разумеется,  Администрация  под  патронажем  Президента.  У  вас,  дражайший  Сидор  Николаевич,  я  хотел  бы  спросить  мнение.  Вы  не  против  приложить  и  свои  усилия,  выраженные  в  материальном  или  денежном  эквиваленте,  к  столь  благородному  почину?  С  удовольствием?!  Отрадно  слышать.  Скажу  больше.  Особо  отличившихся  во  благом  деле  ждет  сюрприз.  Да, да,  всякое  добро  должно  быть  отмечено  государством,  и  губернатор  выступает  ходатаем  перед  Президентом  о  награждении  спонсоров  орденами  и  знаками  отличия.  И еще  пару  слов.  Вы  живете  в  городе,  где  есть  свой  интернат…Ага,  детский  приют  «Солнышко».  Позаботьтесь,  чтобы  для  них  чаще  светило  солнышко.  И  лучше,  если  вы  не  станете  откладывать  в  долгий   ящик  столь  яркий  порыв  души.  Дорога  ложка  к обеду,  а  они  у  детишек  скудные. Да  и  одеты  они  сверх  скромного.  Государство,  к  сожалению,  на  данном  этапе  не  в  состоянии  решить  все  проблемы  разом,  а  этапы,  сами  понимаете,  бывают  разные…Премного  вам  благодарен.  Вы  тут  же  отдадите  распоряжения?  Еще  одна  благодарность! 
      И  уложил  трубку  на  ложе  аппарата.  Раздумывая,  от  имени  какой  персоны  еще  брякнуть  очередному  инвестору, Трофим  взглянул  на  экран  телека,  где  что-то  и  кому-то  вещала  госпожа  Слизька.         
      «О! Высокая  дама!  И  ей  не  откажут  в  услуге  для  державы», -  сказал  себе  сторож  приюта  «Солнышко».  И  новому  абоненту  представился  нежным  сопрано.         
      -Извините.  Я  правильно  набрала  номер? Это  офис  Кирилла  Васильевича  Олефира?  Вас  беспокоят  из  приемной  Любови  Константиновны  Слизька.  К  ней  поступила  просьба  из  вашего  славного  городка.  Умоляют  оказать  вспомоществование  детскому  интернату.  Любовь  Константиновна  занята  на  очень  важном  мероприятии,  но  просила  прозондировать  относительно  ваших  возможностей  побеспокоиться  о  подрастающем  поколении  и  хотя  бы  косвенно  поддержать  акцию  правительства  по  помощи  страдающим  детям. Да, да!  Именно  так  сформулировала  она  указания.  Заместитель  председателя  государственной   думы  не  может  представить,  что   сильные  и  сытые  мужчины  вашего  славного  многими  традициями  города  спасуют  перед  пустячной  проблемой  и  оставят  детей  интерната  без  призора  и  даже  без  обещаний   в  помощи.  Я  сейчас  назову  вам  номер  приюта  «Солнышка»,  вы  свяжитесь  с  заведующей   и  уточните,  чем  сможете  быть  полезны.  Я  надеюсь,  что  смогу  доложить  Любовь  Константиновне  о  благосклонном  к  тому  вами  отношении. И,  пожалуйста,  помните,  что  скромность  украшает  не  только  королей  эстрады. Нет,  не  скромность  ассигнований,  а скромность  в   афишировании.  Вас  могут  перещеголять  иные  люди  с  капиталом,  и  вам  придется  еще  раз  доказывать  свою  состоятельность.  Не  так  ли?  А  еще  я  слышала,  что  Президент  за  такие  заслуги  учредил  знаки  внимания  и  ордена.  Всех  вам  благ!
      «Этот  благонравный  хмырь  тоже  отслюнит  денег  или  пришлет  излишков  натурой, - заключил  Трофим  и  ткнул  палец  в  столбец  жертв  для  потрошения  барсеток. – Тому  пускай  позвонит  Жириновский…Хотя, нет.  Володе  Вольфовичу  могут  отказать  в  уважении.  С  тех  пор,  как  знаток  политики  и  секса  утратил  позиции  в  последнем  разделе,  а  стал  пользовать  в  парламенте  сленг  хулиганов  и  сотворять  кучу-малу  на  рабочем  месте,  его  рейтинг  среди  подрастающих  бизнесменов  переходит  в  туман.  Вот  если  бы  сам  он  выделил  толику  для  детей  из  своих  социалистических  льгот…Но  он  умный сын  адвоката и отфутболит  просьбу  на  Чукотку.  Так  что,  жена  найдет  себе  другого,  а  дети  мамку -  никогда. Надо  искать  папу».   
      - Алё, Люся! -  проворковал  Трофим  голосом  Ефима  Шифрина,  отзываясь  на  серебристый  шебет  мамзели  в  трубке «Я  вас  внимательно  слушаю». – Я  звоню из-за  границы.  Из  детского  интерната  в  другой  области. Ты  не  узнала,  кто  говорит?! Значит,  ограбят. Ну, кого,  кого?! Детей. У  нас  же  брать  нечего. Только  долги  за  кредиты.  Я  уже  сутки  не  кушал,  Люся!  И  дети  голодные. У  них  ничего  нет!  Ни  чипсов,  ни  гамбургеров  и  даже  сникерсов. Только  овсянка.  Ну  я  же  не  какой-нибудь  сэр,  чтоб  кушать  овсянку!  Вот  если  б  кусочек  телятинки  фунта  на  два.  Да  под  бокал  кальвадоса. Хотя, фу!  Какая  гадость  -  этот  кальвадос! Люся! Зачем  о  нём  вспомнили?  Очередной  брэнд? И  никакой  Магдалины-кормилицы  тут  нет.  Это  я  предвосхищаю  твой  ехидный  вопрос  о  моем  быте  на  гастролях.  Мне  плохо,  Люся! Чтоб  мне  вернуться  в  Магадан! Вокруг  галдят  детки,  и  меня  они  почти  раздели.  До  неглиже. Потому  что  скоро  опять  наступят  холода,  а  дети  думают  о  грядущем. Не  то,  что  некоторые… -  Девице  или  женщине  молодых  лет,  сейчас  это  без  чистосердечного  признания  не  узнаешь,  в  офисе  городского  прощелыги  или  плутократа,  что  одно  и  то  же,  было  скучно и,  может,  тоскливо,  и  она  охотно  слушала  околесицу,  что  явно  гнул,  случайно  набрав  её  номер,  артист  эстрады.  Пахло  романтикой  и  даже  фурором,  когда  она  раззвонит  про  то  знакомым. -  Люся!  Я  серьезно! Детки  и  я  очень  голодны,  и  нам  надо  выслать  много  денег. Потому  что  детей  тут  много…Ах,  это  не  Люся?!  Какой  пассаж!  А  куда  я  попал?!  Я  попал  не  туда.  Попал  в  замок  аристократа.  В  контору  главы  администрации?! Ах,  в  офис  предпринимателя! -  продолжал  играть  Трофим,  когда милая  барышня  подала  голос  протеста. -  А  что  он  предпринимает,  ваш  предприниматель?  Делает  коки-нате? О,  какой  брэнд!  И  даже  эпатаж.  Эпатаж  с  запахом!  Вы  не  знаете  этого  слова?  Его  многие  не  знают.  Это,  когда  какой-либо индивид  или  телеведущий,  показывает  личную  глупость,  щеголя  умным  словом…Выходит,  я  тоже  глуп,  как  пробка. Что?  Я  не  так  понял?  Козе-нате?!.. Ах,  козинаки!  Это  такие  конфетки.  А  мы  любим  сладкое!  Послушайте,  голубушка!  А  как  зовут  вашего  шефа-фабриканта?  Не  Семён  Альтов?  Я  слышал,  он  уехал куда-то  в  глубинку  и  делает  там маленький  гешефт. Не  у  вас? Ах,  ваш  благодетель  Антон  Юрьевич  Брегель! А  можно  с  ним  пообщаться  уста  в  уста  и  ухо  в  ухо? Нельзя?  Как  жаль. Я  вдруг  обрадовался,  понадеясь,  что  он  нежадный  и  даст  немного  средств  деткам, у  которых  я  в  заложниках. Да,  я  должен  достать  им  денежных  знаков,  чтобы  они  продолжили  род  человеческий. Как?!  Вы  - его  жена?! И  готова  передать  просьбу  скромного  слуги  Мельпомены? Ах,  вы  сами  вольны  распорядиться,  и  деткам  окажут  всякий  галант?  Как  чудно  устроен  мир! Стоит  попросить  о  сотворении  чуда  для  юных  созданий,  как  тут  же  является  фея  с  волшебной  барсеткой.  А  вас,  феюшка,  случайно  зовут  не  Люся? Я  благодарю  вас,  Оленька! И  если  случится  мне  побывать  в  вашем  городе,  я  непременно  приглашу  вас  на  концерт.  Обязательно!.. Но  это  же  просто!  Не  может  же  быть  в  маленьком  городе  много  богатых  Брегелей! До  свиданья,  сударыня! Делайте  ваши  подарки  вовремя!  В  вашем  городе  есть, вероятно,  приют  или  интернат.  Вот  и  сделайте  им  приятное  от  души  и  по  просьбе  моей  души.
       Через  двое  суток, когда  отставной  служивый  явился  охранять  дом  детей  от  посягательств  богатых  и  бедных  взрослых,  заведующая  Дарья  Семеновна  тут  же  почтила  его  личным  присутствием.
        - Ты  знаешь  Трофимушка,  - сказала  она  со  значением, -  а  наш  с  тобой  давеча  разговор  оказался  в  руку.
        - Это  ты  загибаешь,  хозяюшка.  Я  «сон  в  руку»  знаю,  а  чтоб  «в  ладошку  разговор»…Стряслось  что,  или  Бог  дал  разума  Администрации,  а  те  смету  выделили  до  конца  года?  И  в  ней  заложили  капремонт  и  детям  пропитание  и  шмотки?         
        - И-ии,  тупой  ты,  хуже  американского  доцента.  Начальству  своих  бы  деток  прокормить  да  пристроить  в  Кембриджи,  а  уж  за  наших  головы  ломать - лимиту  времени  не  хватит. А  тут  как  с  известного  предмета  сорвались  местные  олигархи!  С  утра  позавчера  выстроились  в  очередь,  чтоб  сделать  одолжение  моим  гаврикам  и  быстро  растущим  и  будущим  шмарам.  Кто  с  вертухаями  привез  прикиды  и  оргтехнику,  велосипеды, а  кто  переводы  на  счет  оформлял. Ну  не  чудо  в  мире  капитала?!
        - Чудес  напрасных  не  бывает, все  со  значением. Аванс  за  награды.  Много  ли  отвалил  каждый  из  страждущих-многоимущих?  Небось,  по  пяти  штук  нашими  не  пожалели.  Как  Кубе  Буш  предложил  после  торнады, -  пренебрежительно  усмехнулся  Трофим,  распахивая  однако  из  интереса  уши. Во  что  обошлись  тутошним  огольцам  его  потуги  на  пародии?
        - Да  нет!  Почти  каждый,  кто  деньгами  жертвовал,  пару  тыщ  баксами  выписал,  а  кто  вещдоки  привозил -  тоже  не  жадил.  Жирок  растясли. Вон  велосипедов  одних – ездят  гонщики! Хорошие  расходы  понесли  нашенские  делопуты. А  капитальный  ремонт  я  уж  из  запасов  покойного  муженька  сбацаю.  Не  отставать  же  мне  от  всякого  бомонда! Так  как,  ты  руку  приложил?  Дай-ка  мне  телефонную  книгу,  я  гляну.  Уж  не  ты  ли  волшебник?
        - Да  нет,  Семеновна,  я  на  подвиги  неспособный.  Поболтать  -  да,  а  чтоб  быка  за  рога…Я  вон  тебе  никак  не  осмелюсь  предложить  сеанс  секса,  а  уж  качнуть  таким  слонам  яйца…В  конечном  счете,  все  расходы  за  то  богоугодное  дело  понесут  простые  люди. Деловые  же  поднимут  тарифы  за  услуги  и  товары  и  с  лихвой  покроют  временные  издержки. А  вот  государство…Да  что  о  нем  базарить?! Бедное  оно  у  нас.  Депутатам  едва  хватает  устроить  красиво-достойную  жизнь  при  державе…А  ты  бы,  Дарья  Семеновна,  все ж  пригласила  б  меня  на  чаёк…Не  откажусь.  И  поговорим  про  всякие  волшебные  дела…Эх!  У  самовара  -  я  и  эта  Даша!

                2004  г.


Секущий  ветер  зимы

       Распахнулась  дверь, клубами  рванулась  внутрь  пурга,  а  уж  следом  ступил  в  сторожку  некто  большой  и  сугорбый, облепленный  снегом.      
       -А шустрее  нельзя?! – с  едкой  сварливостью спросил Маркёл Рябов, недовольно  оборачиваясь и  пытаясь  разглядеть  человека  у  входа. – Ветруган  враз  тепло  выхватит! 
       -А  я, добродию, захлопнул  дверку, - ответил вошедший, отряхивая у порога  с  воротника  и  груди  снег, а  потом  и  шапку  пыжиковую  снял, ударил  по  ворсу  ладонью. – У вас  трохи  посыдить  можно? Я тут  работал  когда-то, сторожил  тэж. Дай, думаю, зайду, гляну  на  жизню  прежнюю.   
       - Кто  это?  Голос будто знакомый. Никак, Петрович?!  Какими  ветрами?! Ты же  уехал было  вовсе! – воскликнул  пораженный Маркёл, пытливо  вгля-дываясь  в  него  и  дивуясь  явлению  сотоварища, давненько  списанного  в  пенсионеры.
       - А  вот  же  поворотился! – будто  радуясь такому  обороту жизни, заявил нежданный  гость, степенно  ступая  к  поднявшемуся  навстречу  вахтёру, взаимно  рассматривая  и  крепко  пожимая  единственную  руку. – Здоров  був, старый  инвалид  и  казак!      
       -Здоров  и  ты  оставайся, Игнат  Петрович! Значит, не  пришлось  по  душе  в  родных  местах? Притянул  назад  Север, - подытожил  Рябов  с  легкой  усмеш-кой  сожаления,  отмечая разрез  в задумках  старого  наперсника.  – Или  жена турнула  без  вольных  денег? А  то:  доктора  воспретили, занедужил?    
       - Чаёк   у  тебя  е  гретый? Побалуешь? Примёрз  трохи.
       Уклонился от  ответа  гость, с пристрастием  оглядывая  сторожку, печку  в  углу  с  грубкой, давно небеленые  и  неметеные,  с  паутиной  в  углах,  стены, колченогий  стол,  крытый  газетой, и  окошко  бельмастое, забитое  снаружи  снегом. Всё  как было, будто  время  не  текло. 
       -Чай  есть  покуда. Куда тут  без  чая? – живо  и  с  охотой откликнулся  Маркёл, бодро  принимаясь  привечать  приятеля. По  очереди  сполоснул  над  поганым  ведром  кружки  и  тут  же  налил  кипятком. – Крепкого  тебе  или  чифирку  одного,  по  колымски? Не  соскучал  по  вредным  привычкам?      
       -Купеческого,  Василич. Чтобы  взбодрил  стариковское  нутро. А  чифир – нет. Сердце  надо  поберечь.  Барахлит  временами  трохи, - сказал  Игнат  Петрович  Кравец, возвращая  взгляд  на  сторожа, разглядывая  его сухую  фигуру  с пустым  левым  рукавом  отерханного  серого  пиджака, лицо  с  острыми  скулами и желтой пергаментной  кожей, с  тонкими  бескровными  губами большого  рта.    
      Ничем  не  изменился  старый  Маркёл. Малость вздёрнутый  нос  и  теперь  по  ветру, рыжие  глаза  ни  на  чуть  не  поблекли, и  так  же  подвижен  и  любопытен. И,  разве  что,  припечален.    
      Рябов  разлил  заварку, придвинул  к  себе  солдатскую  кружку,  прошедшую  с  ним  все  вилюжины  жизни.    
       -Чай – это, брат,  хорошо. Душа  мягшает  посля  него. Будьспок  питьё. Я, знаешь,  когда  ввели  запрет  на  водку, нисколько  не  воспротивился  душой. А  чтоб  и  помина  не  было! Сколько  она  судеб  сломала,  водка,  а  толку…Разучились  мы  пить  её,  братка. А  ить,  помню,  пили  по  праздникам, ну,  разве,  с  получки  чуток.  А  теперь  отвыкли,  когда  строгости  сняли  в  быту. А  к  чаю  привык.  Вот  только  конфет  и сахара  через  сухой  закон  не  стало – беда.   
       И схлебнул  чая, бросив  в  рот, блестящий  стальными  зубами, карамельку.   
       Игнат  Кравец тоже  втянул  горячего,  предварительно  подув  на  край  кружки, покосился  на  конфеты  в  кульке, подсунутые к  нему  Маркёлом, подумав,  взял  одну, неторопливо  развернул  обертку.
       -Конфеты б – детям, - проронил  осуждающе  и  покрутил  кудлатой  головой.   
       -Щас  из  всего  самогон  гонят. Как  воспретили  вольно пить  водку,  так  и  почалось. Ишь,  одну  вредную  привычку  зачали  изгонять, а  она  противится  и  другую  шкоду  заместо  себя  подсовывает. Во  жизня! Ты -  по  плану,  а  она  супротив! – вывел  Маркёл  и  глянул  на  гостя  с  вопросом.  Поддержит  ли?   
       Тот  согласился.   
       - В  жизню  наперед  не  заглянешь. А  надо  бы.  И  с  плеча  не  рубить. – Неторопливо  отстранился  к  стенке, взыскующим  взглядом  опять  оглядел  сторожку  и  утвердил: - А  ничего  еще  хатка  наша.  Стоит!   
       -А  что  ей? Держи  тепло  и  вся  забота, - повел  плечом  Маркёл, не  уловив  сокрушения  Игната  Петровича  по  ушедшим  временам. И  тот  когда-то  бестревожно  гонял  тут  чаи,  сторожа  народное  добро  и  потиху  обдумывая  тягости  или  редкие  утехи  жизни.      
       Рябов  вытащил  из-под  распахнутого  пиджака  рукав  клетчатой  ковбойки,  промокнул  запотелый  лоб. Покосился  на  сигареты,  что  подсушивались  на  лежанке.       
       -А  я, Василич,  обратно  насовсем  приехал, - сказал  Игнат  Кравец  как-то  отчаянно, будто  скакнул  в  темени  с  бугорка  в  неведомое,  где  можно  и  кости  сломать,  и  судьбину.       
       Маркёл  вскинулся  головой, ухватил  взглядом  неспокойные  пальцы  Игнатия,  оглаживающие  белую  бороду. С  сочувствием  вопросил:   
       - Все  же  жинка  с  родных  мест  извела. Помню,  жалился ты  на  неё  иногда, - баба  с  дюжим  характером.    
       -Да  нет, Василич, - вздохнул  глубоко  Кравец  и  отставил  на  стол  кружку. – Меня  покруче  беда  прихватила.  Властя  повелели  съехать  в  иной  куток  земли. А  куда  мне  еще? Здесь  привык  я,  сюда  и  вернулся.      
       И  глянул  на  Рябова  с  полыхнувшей  болью.      
       -Это  как  же  так?!  Перестройка… и  много  свободы!  Как  могли  не  велеть  там  жить?!  Или  казак  ты  не  вольный?! – удивился  Маркёл  Васильевич, в  великой  растерянности  кидая  на  плешинку  себе  руку.      
       -Раньше  и  я  так  кумекал, а  выходит -  свободы  простому  народу  нет. Плюют  иные  начальнички  на  вольности  наши  и  законы. Да  и  от долгов  своих, видать,  никуда  не  подашься, - сокрушенно  признался  Кравец.   
       Не  тая  горечи,  он  тяжко  вздохнул,  сложил  на  колени  руки  и  ссуту-лился.    
       Беспомощный  вид  наперсника  просил  отклика,  и Маркёл  прижалел  бы  человека,  а  то  и  совет  дал,  но  что-то  сдержало  выразить  чувства. Верно,  смутная  догадка о  непростых  долгах  за  прошлое  Игнатия  Кравца,  ведь  жили  на  Колыме,  в  краю  сосланных. И  потому,  воротя  глаза  и  натыкаясь   снова  на  сигареты,  неохотно,  но  с  убеждением,  Рябов  уронил:    
       -Это  ты  верно  заметил,  долги  возвращать  надо.   
       Он  поднялся, не  сдержав  себя,  ибо  внедавне  решил  курить  меньше,  взял  сигарету  из  пачки  «примы». Помял  сухой  табак, потарахтел  коробком  спичек, достал  одну  и  ловко  зажег,  прикурил. Повел  взглядом  на  гостя, но  вспомнив,  что  тот  давно  не  кадит  табаком, предлагать  не  стал. Сдвинув  брови, с  наслаждением  затянулся. Пуская  через  ноздри  дым,  поглядел  на  свои  старые  валенки,  подшитые  своеручно  и  берегшие  тепло  ногам, по-стариковски,  медленно,  подгибаясь  в  коленках,  вернулся  на  место.    
       -Так  думал, отдал  долги,  отсидел  свое,  а  мне  вон  что  отпели, - после  затянувшегося  молчания  недовольно  отозвался  Кравец,  в  душевной  тягости  растирая  набрякшие  под  водянистыми  глазами  веки, испаханный  бороздами  высокий  лоб.    
       -Начальству  виднее,  Игнаша.  Им  всё  ведомо. Хошь,  и  мне  расскажи,  сбрось  с  души  досаду, -  заметил  и  разрешил  Рябов. – Раньше  ты  всё  таился,  держал  язык  на  замке. Я  ить  и  доси  не  в  курсе,  за  что  ты  страдал    в  здешних  зэках  и  в  поселении. Правду,  Петрович,  от  всех  схоронить  можно,  а  вот  от  себя…   
       -Да  что  скрывать?! – прогудел  Кравец, возмущенно  вздымая  седые  брови. – Дело  простое!…Хлопчиком  глупость  содеял, а  всю  жизню  плачу  за  пустяшный  грех. Разве  по-божески?! Мне  тогда  четырнадцать  годков  стукнуло,  в  сорок  четвертом…Скоро  хрицам  тикать  с  земли  нашей, а  тут,  на  грех,  встренулся старший  полицай  селища  Причепа.  Ты,  говорит,  Игнатий,  хлопчик  рослый,  и  потому  записанный  в  подмогу  полиции. Все  утекли,  туды  их  в  загривок, а  порядка  держать  некому. Так  вот,  чтоб  завтра  явился  на  службу…Это  я  теперь  понимаю,  что  проклятый  тот  Причепа  притянул  меня  за  компанию  на  службу  ту  полицейскую.  Один  он  остался!  И  мне  бы  схорониться  в  куточку, пересыдить  и  переждать!…А  я  заявился, не  посмел  ослушаться  старшего. Как  дурень  с  писаной  торбой  таскался  с  винтарём  по  селищу…Да  какая  там  служба?! Германцев  нету  в  округе, усе  свои,  ни  разу  не  пальнул  с  той  пукалки!…А  тут  и  Красная  Армия  пришла. По  утру  вышел  я  из  хатки,  правлю  стопы  до  майдана,  а  меня  кличуть: «Гэй,  полицейский  дурень! Ну-к,  подойди»!   
       Обертаюсь – красноармейцы! На  роже  своей  дурной  рот  тяну  до  ушей    улыбку  -  службе  поганой  конец!  И подхожу. В  коленках  тут  же  образовалось  волнение,  мелко  они  задрожали. Потому:  окликнули  дуже  грозно  и  вид  у  солдатов  недружелюбный,  глазами  сурово  сверлят. Отняли  винтовку,  зброю  поганую, Один  повязку -  гэть  с  рукава,  другой  повертае  меня  до  себя  спиной – и  коленкой  в  зад!         
       Пригнали  до  правления, потом  в  кутузку, а  оттуда  через  долгий  путь  сюда  привезли,  в  столицу  колымского  края. Пятьдесят  восьмую  статью  объявили  и  дали  червонец. После  коих  людей  реабилитировали,  как  осужденных  невинно,  а  я  не сподобился. Не  припало  мое  дело  на  справедливость. Так  что  сотворил  я?!  Человека  убил?  Нет. Дурень  же  был,  цуцик!      
       И  опять  Игнат  Кравец  понурился, устремил  потухший  взгляд  на  притвор  старенькой  печки.      
       Сторож  Маркёл  осторожно  вздохнул, скинул  пальцем  пепел  с  сигареты  в  банку  из-под  наваги. Чувство  какой-то  досады  тронуло  его  и  он  невольно  крякнул,  ерзанув  тощим  задом  на  шаткой,  скрипучей  лавке. И  натужно  спросил:    
       -И  кто  тебе  поворот  устроил  с  родных  мест?  Крючкотвор  от  власти?      
       -Да  как  дело  было! – явно  обрадовался  вопросу  Кравец, с  охотой  ломая занудливую  тишину. – Ты  помнишь, я  со  всеми  похристосался  на  дорогу  и  поехал  семьей  до  родных  краёв. Домик  мы  еще  в  свой  последний  отпуск  приглядели  и  купили. Сыновья  в  армии.  Один  дослуживает  в  моряках,  а  другой  заступил  в  пехоте. Чего  не  жить?! Домик  купили  на  окраине  городка,  хороший  домишко,  размашистый. На  всю  семью  со  всякой  прибавкой  места  достачит. И  денег  нам  досыть. Сынам  на  машины  понакопили,  невесткам  на  наряды  останется,  а  внукам  на  потехи. И  пенсию  получаем  по  трудам  нашим.  А  сюда,  в  сторожа  перед  выходом  на  заслуженный  отдых  пришел  я  от  радикулита.  Одолел  дуже  и  срывать  за  болезнью  работу  на  полигоне  я  побоялся. Да-а…
       Поначалу  я  голову  потерял  от  вида  родных  гор  карпатских,  от  тихости  и  покоя,  что  окружали  нас. Со  смаком  дышал  родным  воздухом, жил  в  раю  будто. Мария  на  свой  лад  огород  повернула, цветочки  развела,  грядки  всякие,  картофлю. Думали  и  худобкой  обзавестись:  корову  для  молока  и  овечек,  чтобы  шерсти  достало  носки  повязать  теплые,  а  то  и  мясо  иметь.  Места  сердцу  гожие,  иной  раз  заброшу  дела  и  ну  бродить  по  городу  и  окрестным  местам,  красотой  любоваться.   
       На  хату  мы  документы  оформили  на  жену. В  жизни  как  завелось? Если  ты  баба,  так  в  случай  чего,  куда  тебе  подаваться? Кто  старухе  приют  под  уклон  жизни  устроит? Вот  и  пишут  мужики  на  них  жильё.  Ему  и  помирать  раньше,  и  в  случае  каком  переспит  и  в  канаве. Мало  ли  бичует  теперь  мужиков  на  наших  глазах  тут? Вот. Да  дело  не  в  том! Документы  мы  справили  и  стали  жить. Но  жинка,  как  документы  сделали,  прописалась  сразу,  а  я  протянул  время  с  чего-то. Мы  с  Марией  живём  без  регистрации. Почти  четверть  века  прожили  тут  вместе  и  ничего: дети  здоровы, сами  тоже  и  все  сытые  и  одеты,  обуты. Чего  еще  надо?  И  беды  не  чуяли… 
       И  вот  жинка  стала  зудеть  в  уши,  чтоб  прописался, а то  как  бы  большой  штраф  не  наложили  властя,  хошь  и  стариковское  наше  дело. А  что?  Сселят  и  всё! Вон  в  Москве,  писали  газеты,  мать  сына  после  отсидки  до  себя  пригорнула,  пустила  под  крышу,  так  теперь  оба  бездомные. Отняли  жильё  у  матери  чинари! Да-а!  А  лучше  б  не  шел  я  за  той  пропиской.  С  того  и  стряслось.         

__________   *   ___________
       В  милицию,  в  паспортный  стол  заявился  раненько,  там  всегда  народ  толпится  по  нужде. Заполнил  я  бланки,  какие  положено,  и  когда  очередь  подошла,  захожу  в  кабинетик.   
       Сидит  дивчина  за  столом  с  крашеными  губками  и  при  погонах. Приветлива  така  дивчинка,  гарна.  Она  уже  шлепнуть  собралась  печать  в  паспорт, балакая  с  кем-то  по  телефону.  Но  тут  глянула  на  другую  страничку,  насупилась,  вертае  документы  и  говорит: 
       -А  сходить  вы,  дядечка,  до  начальника. 
       -А  шо  стряслось? – пытаю.   
       -Разрешение  его  трэба. Перестройка  перестройкою,  вольности  всякие  поя-вились,  а  законов  не  отменяли. Разрешит  начальник  и  я  вам  дило  зроблю.   
       Ну,  надо  так  надо,  иду  по  начальству. Поклал  паспорт  ему  перед  очи  и  домовую  книгу. 
       -В чем  дело?  - спрашивает.   
       Я  ему  обсказую. Дивчина  направила,  сама  печатью  не  посмела  шлёпнуть,  благословения  шукает.      
       Зыркнул  начальник  мне  на  физию,  посмехнулся  трохи  и  стал  листать  паспорт. Пожевал  губами,  почесал  за  вухом,  костяшками  пальцев  постучал  по  гладкому  столу.   
       -Вот  что,  голуба, - вздыхает  он. – Сбегай-ка  ты  в  одно  место. Как  там  препон  чинить  не  станут, то  и  я  не  поперечу. Годи?      
       - А  что  за  место, - интересуюсь. А у самого  холодок  побежал  меж  лопа-ток  от  негожей  догадки,  и  будто  иголками  стал  кто-то  штрыкать.   
       Начальник  мне  поясняет:   
       -Е  у  нас  такой  дом,  где  следят  за  порядком  на  душах. Вот  как  там  скажут,  так  и  станется. Ступай  по  этому  адресу,  помолясь. В  область  ехай.   
       Приказано – надо! Поехал,  и  нашел  по  адресу  дом. Ноги  нести  отказы-вались, будто  кто  спутал  меня. А  уж  мысли,  мысли  в  голове, -  как  рой  осиный! Ить  в  этом  доме  меня  малолетку  пытали  про  правду  и  отсюда  благословили  на  Колыму!      
       Игнатий  Петрович  с  болью  поглазел  на  Рябова  и  повернулся  к  оконцу. Насторожив  ухо, послушал  гул  вьюги. Она  разгонялась  по  льду  бухты  Гертнера,  взлетала  на  крутой  берег  и  билась  грудью  о  стены  сторожки. Но  на  исходе  уже  пурга, удары  её  вовсе  не  яростные,  а  скорее  шалые -  охво-стья  длинных  гренландских  ветров  тут  и  загинут.   
       Кравец  качнул  головой  на  окошко  и  определил:    
       - Стихия. Еще  ночь  подует  губастый  и  всё. 
       -Так  надул  уже! Сугробов  намёл. А мне  одной  рукой  разгребать  свеи – маята, - заметил  Маркёл, тоже  вздымая  глаза  на  сутемь  в  окне. – Ну  так  что  дальше?       
       -Дальше – конец. Нашел  я  комнату,  на  какую  мне  указали,  тягну  до  себя – не  дается. Я  крепче -  нейдёт! Что  за  шкода?! Толкнул  от  себя  и  вошел. Волновался  дуже.
       Кабинет  не  широкий,  не  долгий. Стол  у  окна  насупротив, мужик  при  погонах  сидит. Плешивый,  как  и  ты,  Василич, но  глаз  вострый,  как  нож  бульдозера,  и  решет  насквозь. От  того  взгляда  холод  меня  за  сердце  схватил.   
       -Проходьте,  добродию, - кажет.  И  ладошкой  указует  на  стул. – Будь  ласка. Что  за  дело  привело  до  нас?    
       - Да  вот,  прописаться  треба,  а  без  вашего  позволения  не  ставят  печать. Жинка  прописанная,  а  я,  трясьця  матери  своей, промешкал.   
       И  кладу  перед  ним  документы.      
       -Разберемся, - кивает  и  усовывает  очи  в  паспорт. Потом  кажет: - Побачим.   
       Вылазит  из-за  стола,  двигает  в  стене  ящики,  роется  в  бумагах, берет  папку  и  вертается  на  место.      
       -А  вот,  Гнат  Петрович, и  ваше  дело. – И  показывает  карточку. – Узнаете?      
       На  карточке  я  совсем  хлопчик, с  винтовкою,  какая касается  земли, с  повязкою  полицейского  на  рукаве  кожушка,  стою  промеж  нашего  хуторского  полицая  Причепы  и  якогось приезжего  важного  чина  в  германской  форме,  и  высокий  тот  чин  приголубливает  меня,  хлопая  рукой  по  вязам.    
       Глянул  я  на  ту  карточку  и  обмер, словно  по  темечку  кто  обухом  тюкнул.    
       -Так  что,  Гнат  Петрович, - вертает  меня до  жизни  голос  начальника  за  столом. – Добрая  справа?   
       -Да то,  может,  и  не  я  вовсе, добродию! -  кажу  человеку. – Кто  там  признает  в  том  сосунке:  я  чи  ни  я?!   
       -Да  признали, гражданин  Кравец. Помнят  люди. Вы,  правда,  на  побегуш-ках  были  на  службе, по  горилку  бегали,  но  повязкой  и  оружием  похва-лялись. Радость  доставляли  те  знаки  власти  над  простым  народом,  помыкать  вы  любили. И  кто  знает,  что  из  того  сосунка  вышло  бы,  родись  он  пораньше  или  продлись  война.    
       -Дурак  я  был  тёмный, -  говорю.    
       -То  верно, -  хмыкае  начальник. – И  тёмный  и  круглый.      
       -И  малый. Куда  тыкали  меня  мордой, туда  и  совался. Что  же  мне  теперь  всю  жизню  ломать  через  глупость  тех  лет? На  старости  отпустите  душу  на  покой!   
       -Закона  нет,  гражданин  Кравец, чтоб  тело  ваше  отпустить, - говорит  начальник  при  погонах. – А  раз  нет  закона  про  вольную  жизнь  в  любом  месте,  то  вернуться  вам  следует  на  место  поселения. Тут  пограничная  зона. Аминь.    
       И  похлопал  пухлой  ладошкой  по  бумагам. 
       -Вот  так, Василич, я  оказался  снова  тут. Сам  я  приехал. Не  схотел  за  собой  жинку  тягать.  Погляжу,  подожду,  может  статься,  законы  появятся  богу  угодные  и  народу. Потом  и  мороковать  станем.      
       Маркёл  поглядел  на  него  с  недоумением, кинул  руку  на  стол. 
       -Так  тоже  зона  режимная,  пограничная! ЗП  ставят  на  паспорте. А  как  не  пропишут?      
       -Пропишут, - отрешенно,  будто не  вникая  в  смысл,  сказал Игнат  Петрович. – Тут  я  прописанный  был. А  нет – стариком  в  бичи  подаваться  придется  при  нашенской  народной  власти.   
       И  снова  стала  в  сторожке  ненужная  тишина. Только  пурга  подавала  голос, повизгивала, билась  в  залепленное  снегом  оконце,  будто  изнемогала  от  холода  и  просилась  в  тепло.    
       Маркёл  Рябов  угнетенно  смотрел  под  ноги.    
       Это  сколько  же  ему  самому  стукнуло  в  сорок  четвертом? Девятнадцать?…Да.  Уже  больше  года  воевал  Рябов  в  пехоте, а  тем  годом  они  брали…Карпаты. Игнатовы  места!    
       Нет, немцев  не  было  перед  их  частью,  они бежали. Задача  маркелова  полка  была  в  том,  чтобы  броском  через  горы  настичь  врага,  перерезать  путь  отступления,  ударить  в  скулу.   
       Может,  через  то  селище  пробегала  солдатская  дорога  Рябова, где за  страх  служил Игнат  Кравец  полицаем, а, может,  на  много  разминулись  их  жизненные  тропки  и  только  тут  схлестнулись. 
       Но  тогда  Маркёлу  предстояло  лезть  на  гору,  а  пилотка  валилась  с  лихого  казацкого  чуба,  едва  задирался  взглянуть  он  на  оконечность  предстоящего  пути. Рябов  подбирал  и  нахлобучивал  пилотку  и  говорил  дружку  боевому  Сашке  Боброву.      
       -Слышь,  Санька! Крутенько!  Как  бы  не  сверзиться  с  такой  вышины. Обидно.  В  бою  пасть – судьбина  наша,  а  оттуда  лететь – хана  непристойная!   
       -Небось,  не  сверзишься,  ядрена  вошь! -  ощерился  в  ответ  Сашка  Бобёр,  слюнявя  самокрутку  и  тоже  заглядывая  из-под  надвинутой  на  русую  бровь  пилотки  на  крутье  горы. – Ты  за  жизнь  вертко  держишься. 
       -Ну  да! -  огрызнулся  Рябов, весело  оскаливаясь  на  подтрунку  товарища  и  нисколько  не  обижаясь, опять заглядывая  на  маковку  каменной  махины  и  снова  теряя  головной  убор. – Мне  везет  покуда, Санька! Сколько  в  делах, а  живой  и  ни  царапины. Но  тут  что-то  сердце  ноет.  Вещует. 
       -То  оно  не  про  тебя  вещует,  ядрёна  вошь, - вдруг  утратил  веселость  Сашка  и  поглядел  долгим  тоскующим  взглядом  назад,  на  восточную  плоскую  ширь,  где  за  дальними  далями  осталась  его  и  боевых  товарищей  сторона, сожженная, испоганенная  войной, обездоленная,  полуживая  и  зовущая  на  подмогу. И  он,  услыхавший  тот  печальный  зов,  морочно  смежил  веки  и  глухо  проронил: - Оно  про  меня  предсказует.   
       Угадал  Сашка  Бобёр,  погиб  в  скором  бою.   
       И  Маркёл  с  недоумением  покосился  на  непрошеного  гостя. Неужели  нет  в  том  насмешки  планиды,  что  этот  Игнатий  Кравец  является  на  глаза  ему  и  напоминает  про  смерть  боевого  друга? Нет  ошибки,  а  просто  жизнь  такая,  богатая  подношениями  неожиданными   и  парадоксальными?   
       «Сашка  погиб  за  свободу  карпатских  гор, а  Гнат  Петрович,  сукин  и  бандеровский  сын, палец  о  палец  не  стукнул,  чтоб  защитить  честь  земли  своей! И  Маркёл  Рябов  потерял  руку  в  бою  против  японских  самураев  на  китайской  земле,  защищая  слабых. И  на  Колыму  приехал  по  своей  воле  и  на  долгие  года», - подумал  сторож  о  визави  и  о  себе в  третьем  лице,  но  несколько  напыщенно, и  медленно  повернулся  на  вдруг  трубно  и  сухо  закашлявшего   Кравца.   
       -Сам-то  знаешь, признаешь  свою вину?      
       Игнат  Петрович  вздернул  голову,  встретил  в   глазах  напарника  плеск  плавленой  меди  и  принужденно,  жалко  улыбнулся.   
       Вины  он  как  раз  за  собой  не  чувствовал. Ни  теперь,  ни  тогда,  когда  везли  через  всю  страну  в  вонючих  товарных  вагонах  и  в  тёмных  трюмах,  битком  набитых  такими  же,  но  большей  частью  постарше  возрастом,  народом: бывшими  полицаями,  старостами,  военнопленными  и  просто  мародёрами. Иные, Игнат  это  слышал  от  них,  имели  большие  грехи  на  душах,  но  вины  за  собой  не  признавали. Ответственность  перекладывали  на  обстоятельства, на  других  людей  и  на  начальство.  А  себя  называли  обиженными  понапрасну,  по  оговору  судьбы.
      Да  и  Кравец…Жалел  о  содеянном,  да.  А  вина…Какая  может  быть  вина  у  брухливого  теленка?  Любой  хлопчик  на  его  месте  мог  уступить  грубой  силе,  грозному  окрику,  а  за  кусок  хлеба  в  голодные  дни  взять  в  руки  оружие,  чтобы  исполнить  не  слишком  докучливую  службу  блюстителя  порядка. Да  и  несмышленыш   он  был  безграмотный,  привыкший подчиняться  взрослым  беспрекословно.  И  бедняк,  почти  голодранец. Штаны  носил  солдатские, что  сняла  мать  в  начале  войны  со  сгибшего  красноармейца,  тулупчик  на  нём  с  чужого  плеча,  сапоги  тоже  не  по  ноге,  большие,  добытые  за  меру  муки. Голова,  разве  что,  своя  была,  но  в  ней  начинка такая,  что  не  враз  разберешься,  где  тут  своё,  а  где  исчужа  пришедшее…Беда  просто.      
       Игнат  Петрович  разбирал  это  в  памяти  и  смотрел  на  пенсионера  Рябова  с  подспудным  страхом  и  озлоблением. Ишь,  какой  чистый  нашелся  и  праведный!  Этот  шугнёт,  прогонит  из  тепла  на  вьюгу. Не  даст  посидеть  бестревожно.   
       И  потому  покивал  Игнатий,  торопливо  заверил:      
       -Знал. Как  не  знать? И  на  суду  то  подтвердил. Да…избыл  я  вину  сроком! Десятку  отсидел  на  зоне. От  грюку  до  грюку. И  все  годы  до  прошлого  потом  в  холоде  здешнем  прожили  на  поселении. Думал,  на  старости  отогреться  в  тепле  да  людской  ласке,  да  вот  турнули  с  глаз  долой.      
       -Да-а, - протянул Рябов, держа  на  отшибе  руку, накрывая  ею  кружку  с  остывшим  чаем. – Я  вот  думаю, себя  судить  тяжельче. Вот  прикинь: не  эта  война, а  с  Наполеоном.  И  я  в  услужение  к  французам  попал. Земля  русская  простила  б  мне то  прегрешение? А  ты  не  осудил  бы?   
       Невольно  и  с  огорчением  вскинул,  махнул  ладонью  Игнат  Кравец. Скривился  и  порешил  все  же.      
       -Время  грехи  людские  списывает.    
       -Опять  не  о  том  ты, Игнат. Сказано:  не  суди  и  судим  не  будешь. Не я тебе  запрет  на  жительство  в  родных  краях  установил. Закон  кабальный. Хотя,  читал  я  в  книжках,  в  иных  местах  жители  конокрадов  вон  изгоняли  с  земли.  Измену  народу  ты  можешь  сравнить  с  конокрадством? Во-от!  О  людях  думать  не  стали,  а  о  себе  только,  о  шкуре  собственной! – Маркёл  схватился  на  ноги, хватаясь  рукой  за  лацкан  пиджака, в  волнении  тряхнул  головой. – Егозишь,  Игнаша!…А  от  себя  сбежать  не  можно! Хучь  под  землю  живьем  провались,  а  и  там  у  себя  итог  маяты  спросишь. Есть  порог в  жизни,  какой  нельзя  переступить  со  лжой  и нету  того  предела,  за  каким  можно  оставить  память. И  иди  ты, Игнат  Петрович, по  своим  делам. Посторонним  тут  не  велено. А  мне  в  обход  идти  по  хозяйству  надо. Миллионы  на  мне.      
       И отступил  к  гвоздочку, напялил  на  голову  старую, заячьего  меха, шапку, натягивать  стал  тулуп  сторожа. Застегнул пуговицы, огладил  голые  скулы, тронутые  седой  щетинкой.      
       -Гонишь, стало  быть, старого  товарища. Вот  люди! Стоит  беде  заявиться,  как  сразу  морду  воротят, - опал  голосом Игнат  Кравец. – А  сколько  чаёв  погоняли  вместях,  горилки  выпили!      
       -Эк, укорять  чем  принялся! А  сами…, -  отрезал  Маркёл,  распахивая  дверь  в  стужу  и  первым  ступая  за  порог. – Ишь,  взяли  моду  шнырять  всюду! Человека  предать  им  ничего  не  стоит. Мать!   
       Он  кричал  теперь, оборачиваясь  к  идущему  следом  по  зализанному  ветром  асфальту  бывшему  сослуживцу,  и  придерживая  ухо  шапчонки,  чтоб  не  секло  колючим  снегом  лицо.      
       -Моя  Наталья  вон  тоже  променяла  меня, с  начальником  уехала  на  Чукотку.  Красавица! Длинный  рубль  ей  потребовался!  А  зачем?!  Мало  прибытку  в  доме?!…Зачем  писала  потом,  чтоб  простил?!…Но  она  баба!  Они  тихую  пристань  шукают! А  мужику  зачем  душой  кривить? Чего  искать  другую  судьбу, когда  наперед  знаешь,  что  локоть  кусать  придется?…Да  если  бы  службу  сменить,  квартиру,  а  то – землю  матери,  отцов! Едут  всё,  едут! В  Америку  и  Израиль!…Палестины  ищут! Гулящие  люди…Да  что  это,  конец  света!? Пускают  всё  коловертью. А  кто  здесь  жить  станет?! Строить  и  растить  хлеб  и  детей.  Ужель  всё  построили?!…Голицыны,  какие  вертаются  до  родной  земли?…Но  мы-то,  простой  народ!  Не  они  строят -  мы!…Тикают!  На  нашем  куске  земли  и  жизни  конец…А  вот,  выкуси!      
       Он  вдруг  остановился,  разъяренно  глядя  на  Игната,  подступившего  к  нему  с  опущенной  головой, и  сунул  в  бороду  тому  фигу.      
       И  замолк. Искричался, верно,  выплеснув  из  души  накипь,  отложенную  за  долгие  дни  тяжелых  раздумий  за  судьбу  свою  и  иных  обездоленных,  за  свою  планиду  одинокого  и  старого  человека.  Он  обижался  на  жизнь,  но  не  признавался  в  том  себе  открыто,  и  вот…не  выдержал,  сорвал  зло  на  таком  же  немощном  и  упавшем  духом.      
       Чуть  погодя,  Маркёл  понял  оплошку,  в  сердцах  передернул  плечами,  глухо  обронил  вопрос.    
       -Ты  где  остановился? Живешь  где?   
       -Да  где? – неохотно  откликнулся  Кравец, угнетенно  отворачиваясь. –Чемоданы  в  камере  хранения  в  аэропорту. Два  у  меня  чемодана. В  одном  одежка,  в  другом  харчишки. А  сам  в  порту  на  лавке  перебиваюсь.  Поглядеть  езжу  в  город.  Жилье  подыскать  и  работу.  Может,  знакомого  где  встречу. Вот,  встретил  тебя.    
       -Да  уж,  приятная  встреча. Будьспок, - проворчал  Рябов,  убирая  в  карман  для  согрева  руку. – Курень  мой,  хату  знаешь,  помнишь  стоит  где?         
       -Как  не  помнить  казачее  стойло? Сколько  там  сиживали  у  стола.       
       -Ну  вот,  ступай  до  хаты. Замка  там  нету,  сам  знаешь. Растопишь  печь. Беремя  дровишек  сухих  в  сенцах. Шамовку  найдешь  в  холодильнике. А  я  скоро приду. В  восемь  смена  заявится…Только  водки  теперь  не  держу,  так  что  не  обессудь.   
       -Водка  тут  не  при  чем, - сказал  Кравец  и  дерзко  усмехнулся. – Не  друзья  повстречались  - недруги,  получилось. Пригортаешь  меня  зачем?      
       -Да  что  ж  я, мать  твою  за  ногу,  без  сердца  совсем?! Кто  тебе  приют  даст  в  такую  погоду?! И  вообще! Тех  нету  теперь,  кто  привечал  всякого  человека.  Которые  окочурились, а  иные  съехали. Остались  мы  с  тобой,  да,  может,  еще  где  косячок  притулился…Иди,  Игнат,  не  пей  кровушку. Да  под  горушкой  не  свались, за  ради  Христа  и  Бога,  в  ярок  ненароком! А  то  похороны  нынче  такая  морока..., не  приведи  Господь. Двигай,  Игнаша!   
       И  постоял  возле  железных  ворот,  сумрачно  помаргивая  от  секущего  мелкого  снега,  провожая  темный  силуэт  негаданного  гостя  и  придерживая  за  бортом  тулупа  то  место  на  груди,  где  что-то  придавливало  на  душу,  и  держало  тупую  и  долгую  боль.   
               
                1989 г. г. Магадан.

               
ЦИРКУЛЯР

      Когда  бьют  по  морде,  то  всё  ясненько.  Или  ты  нарвался  на  непонятку,  или  втык  заработал  честно…А  ежели  -  словом,  да  спагетти  тебе  на  слуховой  орган?! Зомби  получится,  хомо  сапиенс  с  накруткой! Вот  я,  например,  законопослушный  и  налогов  не  жилю, когда  есть  с  чего  платить.  И  очень  чту  Конституцию. Вы  спросите:  ну  и  что? Да-к  обидно,  граждане  и  господа! Её  приняли,  ею  потрясают  во  всяких  СМИ  и  тут  же   ею,  прости  Господи,  подтирают,  то  бишь  вытирают  ноги…К  чему  такой  философский  трактат? А  вот  рассудите.
      Приехал  ко  мне  старый  дружбан.  Мы  с  ним  дружили-дружи-ли  и  вдруг  оказались  за  границей. Я -  в  России,  а  он  - в  самостийной  державе. Но  тоже  русскоязычный. Мало  того,  он  и  родился  в  России,  работал  на  её   просторах  и  вовсе  русский   по  маме  и  папе. Но  угораздило  как-то  по  велению  сердца  и  призыву  партии  податься  к  хохлам  для  допомоги.  У  них  реактор  взорвался.  Характер  у  дружбана   настырный,  где  не  ладилось,  он  налаживал,  укрывал  саркофагом   гамофон  радиации. А при  дележке  союзного  пирога,  его  вместе  с  хорошим  куском,  определили  в  местные  казаки. Но  создатели  померли,  и  в  бывшем  Отечестве  остался  у  него  только  я,  дружбан.  И  вот  Вася  как-то  звонит.
       - Ваня! -  кричит. – Домой  хочу!  На  Русь  святую.  Я  так  давно  не  видел  маму  с  папой!  Хочу  посетить  их  на  усопшем  месте.  У  могилки  посидеть,  помянуть.  Чтоб  земля  им  пухом…  А  то,  чую,  скоро  наши  паны  с  вашим  головою  так  раздерутся,  что  и  по-пластунски  через  кордон  не  пролезешь.  И  на  взятку  вашим  погранцам  у  меня  русских  грошей  нету,  а  салом  ваши  не  берут. Так  как?         
       - Об  чем, -  говорю,  - речь?! Приехай  и  посети! Душевно  рад  буду!   
       - А  я,  -  плачется  дружбан  в  трубку,  - совсем  хочу  к  родным  пенатам!  Примут?  Ты  там  живешь,  ты  много  знаешь.  А  я  слыхал,  что  будут  осложнения.  К  которым,  что  едут  от  неньки,  у  ваших  властей  дых  нехороший.  Или  брехня?      
       - Так  это  направленный   черный  пиар,  Вася!  Враги  нашей  дружбы  и  оголтелый  русофоб  старается! -  возмущаюсь  я  во  весь  голос. -  Да  наши  менты  самые-самые! Даже  лучше  копов! Те  взятки  баксами  берут,  а  наши  -  рублями!  Ты  что,  сериалы  не  смотришь,  или  у  вас  запретили  глядеть на  разбитые  фонари?  А  Конституция?!  И  в  Биле  про  права  всемирного  человека  записано,  что  всякий  хотельщик  может  кататься  куда  угодно  и  там  жить  на  вечном  поселении,  ежели  душа  фибрами  примет.  А  нет,  так  мы  позвоним  Лукину…По  Интернету!  У  него  там  сайт  и  форум! Он  подмогнет.  У  нас  тут  столько  русскоязычных  развелось  с  разных  стран, долин  и  гор, а  тебе  сам  Всевышний  велел. Ехай  сюда,  тут  разберемся!  Тут  тепло,  и  всё  растет. Так  приезжай!  Вернешь  гражданство,  будешь  жить  со  мной  на  даче.  А  что  пенсионеру  нужно?  И  речка  рядом,  проживем  на  рыбе!
      Вася  приехал. Мы,  конечно,  сначала  посидели  вокруг  стола  с  бутылью  и  разносолами, рыбками  во  всяких  видах,  с  картошечкой  под  боком  у  курицы  с  поджаристой  корочкой  и  яркой  зеленью,  какая  радовала  глаз.  Ментам  мы  пошли  показаться  недельку  спустя,  хотя  можно  и  позже.  У  Бога  дней  много, но  Вася  спешил,  ему  не  терпелось  и  очень  хотелось.  Время  такое,  что  всем  хочется.  И  чтоб  скорее  и  задарма,  или  как  там теперь  выражаются,  и  чтоб  водились  деньги,  и  еще  чтоб  удача  каждый  день  была  при  нём,  за  пазухой,  то  есть  заместо  камня.
     В  большом  зале,  где  негде  протолкнуться,  висели  разные  бумаги,  в  каких  рассказывалось,  что  надо  и  почем.  Дружбан  углубился  изучать  указания  и  скоро  стал  чесать  в  затылке,  обращая  мое  внимание  на  нюансы  порядка.   
      - Однако  ж  тут  цены! Деньги  платить  за  каждую  справку,  а  их  тут  на  месяц  побегать!
      - Так  чтоб  безработицу -  по  боку!  И  государству  с  кого снять,  если  не  с  широкой  массы?! Вдруг  диинфляция  грянет,  и  цены  на  нефть  упадут?! Где  коштов  набраться? А  тут – ты! – втолковываю  ему  азы  рыночных  отношений. – С  богатых  берут  чиновники! Тебе,  Вася,  для  начала  зарегистрироваться  надо,  чтоб  все  знали,  что  ты  тут.  А  пожелание  гражданства  потом  заявим. И  пойдем  дальше  протоптанным  путем. Узнаем,  кому  давать  на  лапу,  заплатим  пошлину,  отложим  девочкам  на  шоколадки  и  цветы.    
      Прописка,  то  бишь  регистрация  по  месту  пребывания, -  большое  дело  и                даже  государственный  акт,  так  надо  понимать. Как,  в  противном  случае, органы  станут  с  нами, то  есть  с  потенциальными  преступниками  и  даже  террористами  бороться? Причем,  эффективно! Если  мы  не  сидим  в  компьютере...А  так, вот  он -  индивид,  особа  определенной  наружности  и  примет, снятый  в  анфас  и  профиль и,  если  что,  то  и  сразу!…Вот  не  возьми  тебя  на  учет,  и  как  искать, когда  вдруг  подался  ты  в  маньяки? Потому  это  действо  оформляется  только  милостью  столоночальника. С  него  же  спрос  за  деструктивный  элемент!
      Но  ему  неохота,  чтоб  элемент  тот  ошивался  в  его  районе…И  тогда  что?.. Верно!  Отказать!  Ни  шагу  в  сторону  и  вверх,  а  то  считается  побег!   
      Но  и  к  начальнику  такой  службы  входить  только  напару. Тот,  кто  просится,  и  тот,  кто  приютить  желает.  В  моем  случае -  желаю  я. Чтоб  ради  творцов  наших  и  блага  отечества,  разрешили  моему  дружбану  пожить  какое-то  время  в  моих  чертогах,  покуда  Вася  соберет  нужные  бумаги  и  сдаст  прошение  на  гражданство. И  потом  получит  то  ли  желаемое,  то  ли  кукиш  без  щепотки  соли. Она  ить  тоже  денег  стоит!    
     А  надо  отметить,  что  в  последнее  время  в  славных  рядах  работников  правозащиты,  что  охраняют  наше  достоинство  и  свою  честь,  участились  случаи  возникновения  проблем.  Им  уже  мало  стало  шмонать  алкоголиков  и  всяких  арбайтеров,  и  они  отдельной  толпой  подались  в  оборотни  при  погонах,  чтоб  охмурять  и  раздевать  людей  с  повышенной  денежной  массой   в  карманах. Конечно,  такие  случаи  ударили  по  имиджу  и  макияжу  мундира  органов,  и  с  проявлениями  стали  бороться. А  на  фоне  борьбы  в  некоторых  паспортно-визовых  службах  стали  пропадать  из  вида  одни  люди  и  появляться  новые. Которые,  наверное, достойны  спаянных  рядов  и  не  станут  менять  облик  даже  без  погон.  И  в  иной,  скажем,  службе  были  раньше  и  капитаны  и  майоры, и…А  теперь,  то  ли  с  кадрами  стало  туго, то  ли  эпидемия  на  средний  начсостав  навалилась, но  на  высокие  должности  стали  выдвигать  в  малых  чинах.      
     Мы  вот  вошли  в  кабинет,  а  там  -  лейтенант! Погоны  при  нём,  вид  рабочий  и  благообразный  на  манер  битлзов, а  вот  улыбку  оставил дома на  клавесине.   
     К  нему  мы  и  приступили. Правда,  не  через  две  недели  и  даже  не  через  три.  Потому  -  принимают  они  почти  каждый  день  и  даже,  бывает,  полдня,  но  очередь  в  то  заведение  такая,  что  надо  занимать  с  вечерней  зари  или  чуток  раньше.  Но  можно  отдать  башли,  чтоб  быть  впереди,  как  Чапай  на  лихом  коне.   Бабки,  правда,  не  малые!  С  бабками  у  нас  напряженка,  а  потому  мы  и  на  тачке  ездили  записаться   в  череде, на  лисапетах, и  пёхом,  бывало,  но…Случалось,  очередь  уже  вот-вот,  за  ручку  двери  держимся, а  тут  -  конец  рабочему  дню. Или  начальник  вызвал  начальника,  а  ты  -  стой.  А  время  идет,  оно  вприпрыжку  от  нас!  А  вокруг  ажиотаж,  духота  и  ропот.  И  даже  угрюмые  лица! В  толпе  русских  мало  заметно,  а  больше  -  русскоязычные. И  у  них  время  -  деньги.  Потому  они  впереди. У  них  своя  очередь, они  занимали  для  того  и  для  этого,  и  они  проходят,  проходят  строем  и  в  одиночку,  и  все  пахнут  дезодорантом. А  как  же?!  Только  что  из-за  границы!   
     Но  дождались  как-то  и  мы. И  вошли  в  кабинет.  И  я  кладу  на  стол  бумаги  и  говорю:   
     - Дружбана  Васю  надо  оформить  на  здешнее  проживание.  Если  будет  на  то  ваша  милость, не  откажите  в  любезности  на  учтивую  просьбу  и  нижайший  поклон.  На  моей  даче  собираемся  жить  вместе.
     Такая  риторика,  верно,  ударила  ему  куда  не  надо,  и  оттого  сразу  поехали  файлы  и  посыпался  форум.  Мент  вдруг  весь  засветился  и  оскалил  молодые  зубы.
     - Вы  что,  старики,  сменили  славный  город  Копенгаген  на  Роттердам  и  Попенгаген?! Да  вам  же  много  лет!  Какие  могут  статься  пресыщения  и  извращения,  когда  вам  трудно  держаться  за  стенку?!  Ветер  дунет -  и  вас  нет! И  учтите,  всё  может  поменяться.  Когда-то  это  было  противозаконным! А  вдруг… И  повезут  вас  по  шпалам,  по  широкой  дороге,  во  славный  город  Воркуту…Вот  там  вас  встретят  хорошо. 
     - Ах,  ах! -  заявляю,  задирая  на  лоб  глаза. -  Я  поправляю  ваши  мысли,  потому  как  они  виртуальной  игры  плод. Мы -  дружбаны  с  детских  пеленок,  и  я  вам  не  позволю!… Тут  голубые  не  при  чем!  Тогда,  между  прочим,  даже  горшков  голубых  не  делали,  а  красили  в  зеленый  и  алые  цвета!  В  музеи  чаще  заглядывать  надо!
     Очень  я  рассерчал  на  позорное  подозрение  на  мое  мировоззрение,  но  ограничился  замечанием,  потому  что  спорить  с  чиновной  особой,  сами  понимаете,  опасно  для  кармана.
     Тогда  этот  молодой  златоуст  стал  просматривать  наши  бумаги  и  скоро  подвинул  назад, то  есть  по  принадлежности.
     - Не  пойдет,  прямо  никак!  Низзя!  Твоя  халупка  в  семьдесят  метров  записана  как  дачный  домик  или  вилла, а  в  ней  по  закону  жить  нельзя.  Зимой  дубовецкого  там  можно  врезать.  А  кто  отвечать?  Ять?
     Вот  тебе,  бабушка,  и  хрен  с  глазуньей! Дружбану  же  временно  прописаться,  а  кругом  -  август! До  зимы  дожить  надо!  А  без  прописки-регистрации  бумаг  на  гражданство  не  возьмут!
     - Начальник!  Гражданин  хороший! В  доме  вода,  газ  и  это  самое,  что  подают  чубайсовы  дети,  тоже  есть! Как  же  низзя?!  Вон  в  ящике  показывали,  люди  в  шалашах  капитализм  воздвигают!.. Конечно,  коттедж -  вещь  славная! И  я  бы  с  большой  охотой  повалялся  в  шезлонге  на  крыше  такой  хатки. Но…  Воздвигнуть  второй  этаж  денег  нету  и  не  предвидится  у  обозримом.  А  на  пенсию  простого  инженера,  понимать  надо,  достроить  можно  только  к  концу  наступившего  тысячелетия…Но  места -  хоть  бегай,  ежели  шустрый. И  к  тому,  я  там  прописанный!
     И  втихаря  сую  ему  под  руку  маленький  презентик,  шоколадку  «Сказка»  с  Аленушкой подле  козленочка.
     «Вот, -  думал,  загоняя  под  Аленушку  стольник, - бабе  его  сладкое  под  кофе  будет,  детишкам  -  на  молочишко,  а  ему  жалование  государство  отслюнит  уже  в  увеличенном  объеме.  Пообещали,  я  лично  слышал.  И  семье,  глядишь,  на  время  легше  станет».
     А  лейтенант  глянул  на  мой   мизер,  порозовел  ушами  и  вопль  образовал:
     - Да  вы  что,  опудалы  старые?!  Сморчки  перезрелые! Что  мне  отраву  суете?!  Вы  знаете,  что  молочный  продукт  с  шоколадом  вредит  на  рабочем  месте?! И  регистрация  ваша  незаконная!  А  незнание  закона  не  освобождает  от  ответственности!  Понятно?!
     Ну  и  так  далее,  с  припевом  и  брызгами  между  зубов,  но  без  выражений,  которые  употребляют  в  лексиконе  депутаты  разных  партий  и  даже  электорат,  когда  его  дурят.
     Но  тут,  я  вижу,  шоколадку  пихает  он  обратно, хотя  сладкого  ему  хочется,  хоть  убей.  Молодой  же,  ему  жратвы  подавай,  ему  ба…бананов!  А  поезд  ушел, -  уже  оттолкнул  вожделенное.  И  я  тогда  решил  утрясти  возникшие  разногласия  и  найти  консенсус  в  другой  заход.  И  тихонько  возглашаю:
      - Так  об  ответственности  ежели  говорить,  так  не  я  регистрировался,  а  -  меня!  И  что  возникать,  движение  души  принимать  за  паршивый  бакшиш?  Какая  то  взятка,  а  тем  более -  отрава?! Вон  курица  по  зернышку  клюет,  жирку  набирает, покуда  черед  настанет  во  щи  попасть.  Или  пчелка! Там  взятка,  тут  взятка,  глядишь  - бочка  мёду. И  это  сладость… -  И  с  видом  болезни  на  физии  шоколадку  торпедирую  обратно  ему   под  белую  ручку.  Ведь  жалко  мужика - сладкое  любит!
      - Вы  уж, -  говорю, - молодой  и  грамотный, не  очень  проливайте  на  нас  гнев  власти.  Мы,  может,  как  говорил  один  дед  в  кине,  не  в  добрый  час  заявились,   так  мы  погодя  припрёмся.  Завтра.
       - Никаких  - завтра! По  вашим  бумагам  не  будет  вам  регистрации.  Прикажут  сверху, -  пожалуйста!  А  так…Забирайте  свою  «Алёнушку»  и  чтоб  ноги  вашей   с  нею…
       В  общем,  понес  опять  по  кочкам  без  остановки  на   малый  перекур.  И  швыряет  мне  шоколадку  уже  самым  неэтичным  образом.  Еле поймал  её, - сработала  реакция  болельщика  по  футболу. Но  рассердился  на  него я  не  шуточно  и  потому  изложил  кредо.
       - Стыдно,  - сообщаю, -  малоимущему  и  еще  младшему  офицеру  швыряться  шоколадками  и  отрывать  от  детей  и  матери  вспомоществование  от  заслуженной  пенсии.  Мы,  кстати,  с  неё   всем  молодым  помогаем.  И  вам  бы   сгодилась.  Как-никак,  а  сотки,  что  там  заряжена,  хватило  бы  возле  пива  провести  минут  несколько  в  приятности.
      Сгребаю  бумаги,  пихаю  в  карман  крик  души,  и  -  ходу. 
      Сначала  мы  думали  подавать  в  Европейский   суд  на  такой  произвол  расклада  в  жизни, а  потом  решили  звонить  представителю  по  правам. Тот  всё  знает  и  всем  помогает. Когда  руки  доходят.
      Но  на  улице  встретился  мой  приятель,  с  каким  мы  давненько  не  виделись,  а  потому  решили  случайность  спрыснуть. И  выпить  заодно  за  знакомство  с  моим  дружбаном.  Приятель  зазвал  нас  домой. Дети  его  сами  себе  жилье  добыли  еще  в  стародавние времена, и  стариков  на  дачу  не  выпихнули.
      Сначала  мы  чуток  сполоснули  глотки,  а  уж  потом  окунулись  в  политику  нынешней  нервотрепки  и  поношения   власти.  И  приятель,  узнавши  нашу   обиду на  чинодрала,  хлопнул  нас  по  плечам  и  залился  смехом.
       - Да  вы  что,  дружбаны?!  С  вашими  деньгами  таскаться  по  чинарикам!  И  где  столько  время,  здоровья  и  выдержки  наберете?!  На  кой  вам  связываться  с  инструментом  власти?!  Пропишу,  Ваня,  я  дружбана  на  своей   площади! Хошь  временно,  а  если  станется,  так  и  на  все  годы,  которые  остались  в  жизни.
      И  все  дела!  Прописал,  зарегистрировал,  и  ментам  теперь  не  надо  искать  дружбана,  если  подастся  тот  в  маньяки  или  где  однофамилец  нашкодит.  Вот  он,  в  компьютере  нарисованный.  Сравнивай! Ментам  же  всё  равно,  где  печать  ставить. Им  главное,  чтоб  циркуляр  соблюсти.  Чтоб  массы  те  подзаконные  акты,  которые  оборотней   кормят,  не  могли  обойти  ни  скоро,  ни  втихаря.  А  Конституция  им  до  Фени! В  нём  как  сказано,  в  Основном  Законе?  Про  права…Имеют  право!.. А  в  реальном  секторе  жизни?… Вот,  вот!  Прав  тот,  у  кого  больше  бабок…Бывает?.. И  зачастую.
     Так  что  понимания  и  истину  легче  сыскать  на  дне  бутылки.  И  ищут!.. Гляди,  сколько  алкашей  в   России!  На  каждого  чиновника,  пожалуй,  по  чертовой  дюжине  наберется…Это  они  делают  забулдыг,  наши  родные  чиновники…
                2006 г.


КАТАВАСИЯ

      Мужик  одной  дамы   вкалывал  шофером.  Не  в  том  смысле,  что  до  седьмого  пота,  а  в  том,  что  тащил  у  отечества  и  привозил  домой.  Он  и  теперь  сгоношил  от  трудящихся  для  домочадцев  к  празднику  подарки  и  вознёс   в  семью  на  третий  этаж. И  тут  же  побежал  выполнять  план.  Тогда  еще  процветало  плановое  хозяйство  и  всякий   «химик»  мог  прогнозировать   прибыток   в  избу.  Потому   как  несли  все,  а  попадались  бдящим  органам  избранные  случаем  или  дураки.  Да  и  тырили  граждане  не  больше  чем  на  сорок  девять  рублей  и  девяносто  девять  копеек.  За  раз.  Это  те  индивиды,  какие  знали  меру.  До  этой  суммы  при  встрече  с  любым  мусором  или,  как  теперь  величают,  ментом,  субъект  умыкнутого  мог  отделаться  крепким  испугом  или  иной   неприятностью   в   виде  битья  по  почкам.  А  вот  сумма  в   полтинник  и  выше  уже  гарантировала  успех  Фемиды  и  определенный  срок  для   посещения  мест  не  столько  отдаленных,  а  сколько  неприятных  суровым  сервисом  тамошней  бытовухи.      
      Так  вот,  отец  семейства  рванул  пополнять  домашнюю  копилку,  а  его  слабая  половина  в  это  время  шастала  по  магазинам  в  поисках  сюрприза  к  празднику.  В  те  времена  многие  товары  пребывали  в  дефиците,  то  есть  лежали  в  местах  недоступных  для  незнакомых  покупателей.   
     Дома  же,  по  недомоганию  мигренью,  как  тогда  называли  болезнь  школьников  ленью,  слонялась  по  комнатам  в  депрессивном  состоянии  девочка  Розана.  Десяти  лет,  при  складном  развитии  форм  естества  и  при  пышных  локонах  на  ангельском  портрете. 
     На  девочку  наваливалась  скука,  а  тут   подарки:  ей -  книжки,  а  маме – блузка! Разиня,  так  было  бы   вернее  назвать  это  чадо,  не  смогла  сдержать  крайнего  любопытства.  Мгновенно  забыла  про  вавку  в  очаровательной   головке  и  извлекла  из  пакета  обновку  для  мамочки!  И  при  живейшем  характере  стала  примерять  нейлоновую  блузку  нежнейшего  голубоватого  оттенка,  которая  поместилась  на  ней   с  некоторой  вольностью, но  премило  и  даже  неотразимо.  В  этом  школьница  убедилась,  посмотревшись  в  зеркало.  От  такого  убеждения  юная   модель  тут  же  упала  в   прострацию  и  стала  кривляться  перед  трюмо  в  танце  восточных  шаманов  накануне  выборов  губернатора.
      Потом  она  занялась  дизайном  возникшего  облика  и  накрасила  губки  ярчайшей   помадой,  изображая  раненное  завистью  сердечко. От  полу-ченного  результата  дитя  человеческое  опять  бросилось  в  танец  племени  у  жертвенного  огня,  а,  изнемогши,  упала  на  диван.
       Лишь  спустя  некоторое  время,  отдыхая  от  экстаза  и  вяло  дрыгая  ножками,  девочка,  вдруг,  случайно   взглянув  на  блузку,  с  ужасом  обнаружила  пятно  от  помады,  что  бросалось  в  глаза  самым  трагическим  образом.
      Розана  в  панике  заметалась  по  комнатам,  понимая  неизбежность  страдания  нежных   ягодиц  при  порке,  какую  редко,  но  с  большим  искус-ством,  учинял  папахен.
     Сначала  мысленно,  а  потом  и   в  явь  школьница  попыталась  избавить  изделие  ширпотреба  от  неродимого  пятна,  но  ни  платок  с  теплой   водой,  ни  соль  со  щеткой  порадовать  не  смогли.  Тогда  она  стала химичить  и  попользовала  вещь  ацетоном,  самым  радикальным,  как  она  слышала,  средством  по  избавлению  от  красок.  Результат  превзошел  все  авангардные  ожидания!  Ацетон  мигом  удалил  помаду,  а  вместе  и  блузку  превратил  в  бесформенный  комочек,  который  никак  не  желал  принять  прежние  очер-тания.
     От  потрясения  благочестивая  дщерь  семейства  воздела  глаза  и  руки  к  силам  небесным  с  мольбою  о  чуде,  затем  завизжала  недорезанным  поро-сенком  и  бросилась  на  диван  в  обморок,  а  уж  потом  стала  думать,  как  выкрутиться  из  столь  необычного  положения  собственными  стараниями.
      «А  что?! -  неожиданно  стукнуло  ей  в  головку. – Мог  же  папка  подарить  блузку  не  мамочке  и  не  мне,  а  соседке  тетке  Тамаре!  Она  крутит  задним  мостом  и  делает  глазки,  а  папахен  за   мост  отдал  бы   много.  Так  говорил  он,  когда  выпивал  на  кухне  с  каким-то  дядькой».
      Эта  мысль  придала  Розане  решительности,  и  она  с  легкой  душой  бросила  останки  блузки  в  унитаз.  А  тут  зазвонили  в  дверь,  и  она  открыла  мамочке, которая  устремилась  на  кухню  и  стала  выгружать  авоськи. Конечно  же, Розана  проявила  неподдельный  интерес  к приятным  хлопотам  и  стала  пробовать  новые  припасы!
      А  спустя  время  снова  объявился  глава  дома. Он  бесцеремонно  вторгся  в  процесс  дегустации,  по  праву  сильного  прихватив  кольцо  одесской  кол-басы. Но,  взглянув  на  богом  данную  половину,  удивился:
      - О!  А  я  думал,  ты  уже  прикинула  на  свои  божественные  формы  ту  изумительную  блузку,  что  я  добыл  тебе  к  празднику  Октября!  Тебе  не  понравился  мой   выбор?
      Но  супруга  еще  не  успела  распахнуть  изумленные  губки,  как  дочь  запричитала,  возбуждая  душевные  фибры:
      - Ах, мамочка! У  меня  снова  мигрень!  Голова  раскалывается,  а  папка  кричит. Мне  плохо, меня  тошнит  и  делается  дурно!
       И  школьница,  это  юное  создание  социализма,  когда   все  были  за  одного,  а  он  отдувался  за  всех,  нашла  осторожным  задком  мягкий  стул  и  упала  в  спасительный  обморок.       
     Родитель  тут  же  с  позором  был  изгнан  за  пределы  кухни,  а  мамочка  принялась  хлопотать  вокруг  дочери  с  пузырьками  бальзамов,  экстрактов,  свяченой   воды  и  имульсий  с гелями  и  без.
     Но  уже  через  минуту  слабая  половина  малогабаритной   квартиры  услышала  громкий  треск  сломанного  инвентаря.
     Случилась  беда. Вернее,  обычное  нарушение  правила  пользования  галь-юном,  как  называл  то  место  бывший  матрос  и  он  же  папахен.  Отторгнутый  семейным  коллективом,  глава  семьи  рванул  посетить  столь  нужный   уголок. С  видом  обиженного  сибарита   он  устроился  на  троне,  по  привычке  закурил  и  бросил  спичку  под  себя.  А,  как  известно,  ацетон  горит  не  хуже  пороха  и  денатурата!  И  огонь  полыхнул  папахену  в  промежность!
      От  великого  под  собой  жара  и  испуга  за  важный   в  жизни  аргумент,  отец  школьницы  схватился   с  кратера! И  головой  -  в  дверь! Голова  выдер-жала,  а  шпингалет – нет,  и  папа  вывалился  в  коридор  в  отрубе.
      Тут  из  кухни  выскочила  испуганная  прекрасная  половина,  и.  увидев  картину,  стала  кричать  и  охать! Боже  мой!  Глава  семейства  лежит  в  коме,  аргумент  с  приложением  снаружи,  а  кругом  явные  признаки  пожара!
      - Скорую!  Скорее  карету! -  запричитала  супруга  поверженного  атланта  и  схватилась  за  телефон.
     Люди  в  белых  халатах  приехали  немедля,  будто  ждали  такого  курьеза  за  ближним  углом. Доктор – с  вопросом:    
      - В  чем  дело,  граждане?!  Кто  собирается  усопнуть?!   
      - А  вот, - кивает  смущенная  хозяйка.  И  шепотом  излагает  подробности  в  случае  с  мужем.   
      Эскулап  бегло  осмотрел  пострадавшего  от  своей  халатности,  пошлепал  по  щекам  и  даже  преподнёс  нюхнуть  спирту,  естественно,  нашатырного.  Но  предполагаемый  пациент  приходить  в  себя  категорически  отказывался  то  ли  от  стыда,  закрытого  в   себе,  а  то  ли  от  отсутствия   сознания.  Тогда  доктор  кликнул  гвардейцев  неотложки,  те  взвалили  грузного  шофера  на  носилки,  и  понесли  вон,  то  есть  лечить.    
      А  надо  заметить,  что  доктор  слегка  приволакивался  за  сестричкой  с  ямочками  на  щечках  и  с  неподражаемым  силуэтом  стати.  Он  имел  серьезные  намерения  на  будущие  с  ней  отношения. И,  желая  доставить  предмету  обожания  эксклюзивное  удовольствие,  стал  озвучивать  некоторые  фривольные  подробности  семейной  истории.  И,  вкладывая  актерские  способности  в  мимику  и  жесты, так  увлекся  живописанием, что  передний   медбрат,  сильный,  но  чрезвычайно  импульсивный  и  не  в  меру  смешливый  индивид, пырскнул,  а  заодно  уронил  носилки.   
     Кандидат  в  пациенты,  понятное  дело,  выгрузился  чердаком  в  бетон  перекрытия! От  контакта  с  живой  силой    природы  он  тут  же   пришел  в  себя  и  заорал  от  боли  натуральным,  а  вовсе  не  благим  матом!
      На  этой   почве  возникла  причинная  катавасия  и  даже  перебранка,  когда  сначала  санитара  послали  по  ближнему   адресу,  потом  откоманди-ровали  туда  доктора,  а  заодно  и  сестричку,  чтоб  не  верещала.  На  время  разборки  ситуации  они  подзабыли  про  пациента,  а  вспомнив,  стали  грузить  обратно  на  подиум  носилок.  На  беду,  они  не  заметили,  что  водила  заце-пился  ногой  за  решетку  парапета,  и,  громоздя,  сподобили  еще  одним  знаком Фортуны -  впопыхах  сломали  ногу!   
      Болящий   снова  погрузился  в  негу  беспамятства,  и  его  тихо  снесли  куда  надо.
      Лечился  он  долго.  Вот  вылечили  его  до  стадии  полноценного  члена  общества  или  что-то  не  долечили, -  вопрос  пока  что  закрытый.  Статистика  в   архивах  Науки  и  Академий  говорит,  будто  в  мире  процентов   пять  здоровых  в  идеале  людей.  А  остальные  -  мы.

                1993  г.

               
РЕЦИДИВИСТ  ИЗ  РОМАНТИКОВ

       Тогда,  после  армии, Андрей  Лаптев  пришел  молодой  и  красивый,  синеглазый.
       Устроился  на  работу  плотником, перед  тем  перебравшись  из  села  в  город,  поближе  к  бурливой  жизни  и  подальше  от  скуки.  Через  пару  лет,  за  ударный  труд  а  вкалывать  Лаптев  умел,  получил  однокомнатную  квартирку. 
      Жениться  не  торопился,  считал  тот  обряд  важным  и  с  кондачка  нереша-емым. Да  и  без  обоюдной  приязни,  любви,  если  душа  не  приемлет, - куда? И  жил  себе  припеваючи,  не  особо  задумываясь  над  причудами  планиды,  какая  иной  раз  ласкала  его,  а  иной  раз  пинала  под  копчик.
       Еще  проживая  на  весях,  разглядывая  жизнь  городскую  в  «ящике»  телевизора  и  слушая  байки  про  житьё  двоюродного  братца  Стёпы,  который  выбился  в  люди  и,  баяли,  заведовал  скотобойней,  положил  себе  Андрюшка  тоже  заиметь  всё,  что  надобно  в  нормальной  житухе.  И  нажил  телевизор  и  холодильник,  ковёр  над  койкой  повесил  и  присобачил   к  стене  несколько  полок  с  книгами. За  стекло  в  сервант  посадил  хрустальные  рюмки,  салатницу  и  графин. Выпивал  редко,  умеючи  и  обожал  справедливость.    
      Вот  через  то  и  устроил  себе  поворот  в  жизни.      
      Как-то  раз,  еще  по  светлу  добираясь  с  работы  домой,  наткнулся  Лаптев  на  негожую  сцену. Мужик,  пожалуй,  старше  вдвое,  полнее  и  телом  и  ростом  Андрея, таскал  сдобную  бабу  за  волосы,  да  еще  прикладывал  к  животу  кулак,  норовя  супротивнице  сбить  дых. Впрочем,  один  глаз  у  стра-далицы  уже  взялся  огнём. И  валандалась  пара  яростно  и  молча. 
       Что-то  толкнуло  Лаптева  вступиться  за  женщину.  Оттого,  может,  что  не  любил  с  мальства,  когда  обижали  малых  и  слабых,  или  умные  книжки,  какие  почитывал  по  вечерам,  натолкнули  на  мысль.  Но  он  принялся  их  разборонять,  отводя  бабу  от  боя. А  когда  мужик  врезал  Андрею  по  скуле…Оказавшись  повергнутым  и  увидев  рядом  случайную  слегу…Дуроломом,  с  оттяжкой,  по-крестьянски  приложился  Лаптев  к  спине  охальника.
       Мужик – с  копыток,  а  баба  ударилась  в  голос!    
       -Караул! -  закричала  она. -  Убивают! Мужа  родного  бьют!    
       И  милиция -  тут  как  тут. А  прохожие,  может,  кто  и  видел  чего  интересного,  разбежались. Кому  охота  связываться  с  легашами,  мороку  себе  на-живать?…А  драчуны  в  отделении  в  один  голос  упорствовали,  что  проходя-щий  хлыщ  напал  на  них  из  хулиганских  побуждений. И  фингал  на  морде  дамы  -  его  стахановский  труд!   
       Лаптев  от  изумления  пучил  глаза  и  брызгал  слюной.  Непьющий  он,  и  память  при  нём! Ведь  защитить  хотел  слабый  пол  от  битья!…Но  в  протокол  записали  факты  со  слов  обиженной  четы.
       Андрюхе  бы  подписать протокол  о  хулиганстве,  получить пятнадцать  суток  на  общественные  работы  и – дело  с  концом!
       Но  справедливость!  Где  пропадает  справедливость?!  Он  понадеялся  получить  её  в  суде.  Не  верил  в  чушь,  что  могут  невинному  припаять  срок.
       Но  припаяли,  начислили  Андрею  Лаптеву  срок  в  три  года  общей  колонии, хоть  и  божился,  что  третьим  влез,  когда  двое  дрались,  теперь  выходит,  по  глупости.
       «Нет, - постановил  суд. – Не  дурость,  а  преднамеренное  действо».
       И  в  доказательство  прочитали  производственную  характеристику,  где  процент  его  выработки  перешибался  устойчивым  мнением  профактива,  что  кугут  он  и  отщепенец,  и  незамечен  если в  употреблении  спиртного,  то  вполне  мог  пить  дома  втихую,  прячась  под  одеялом. И сторонился  общественных  нагрузок  и  коллективу  душу  не  открывал.
       И  в  точку! Лаптев  слыл  молчуном,  мысли  свои  носил  при  себе  и  собраний  чурался. Деревня!
       А  зона  хорошему  не  обучит. Разве  что,  колом  вобьет  правило: на  второй  круг  идти  в  каталажку – смерти  подобно. Андрей  отсидел  до  конца. Режима  не  нарушал,  но  и  начальству  копчика  не  лизал. А  когда  возвратился  к  пенатам, оказалось – тю-тю,  квартирка  его  отошла   государству,  вещички  же  взял  на  схорон  городской  завхоз. И  растранжирил. Хоть  и  некуда  было  их,  возвернувши,  сложить,  но  сколько,  куда  ни  рыпался  Лаптев,  всюду  ответ  получал:  изгой,  потому  как  судимый.  «Кому  ты  нужон,  чтобы  заботу     иметь  о  себе»?
       Планида  пометила  Лаптева,  как  собака  столбики.
       Но  жить  надо  и  жрать  хотелось.  Человек -  биоробот  и  без заправки  для  саморазвития  исходит  в  прах. Сунулся  было  Андрюшка  устроиться  на  работу…В  одном  и  в  другом  месте  послали  в  известное  место.  Без  про-писки  да  еще  хулиганствующего  шалопая!…Извините-подвиньтесь,  своих  таких  хоть  метлой  выметай!…В  бывший  родной  коллектив  строителей  поплелся  кланяться, (работник-то  он,  каких  поискать),  но  и  там  отмахнулись,  не  схотели  дела  иметь  с  отщепенцем.      
       Осталась  надежда  на  брата  двоюродного. Поборол  гордость  и  подался  молить  о  подмоге.   
       Степан  Степанович  Лаптев  за  многие  годы  невидения  возмужал,  при-обрел  брюшко  и  вальяжный  вид,  и  носил  галстук. Директор! Но  от  род-ственных  уз  не  отрекся,  за  бутылкой  коньяка  и  доброго  ужина  за  кухонным  столом  со  вниманием  выслушал  исповедь  и  в  менторском  тоне  расповедал  о   личной  особе. 
       -Ну  так – жизня! – воскликнул  он,  когда Андрей  чуток  повеселел,  а  в  бутылке  обнажилось  дно. – Жизня,  она  склизкая! Всякий  упасть  может! Под  богом  ходим,  а  ему  приглядеть  за  всеми  времени  не  хватает.  Один  он! А  ты,  выходит,  теперь  на  деревню  стопы  направишь?      
       Бывший  зэк  за  последнее  время  тоже  заматерел, а  от  горьких  мытарств  гляделся  даже  постарше  Степана,  хотя  годами  моложе. На  вопрос  брата    вздохнул  тяжело  и  понурился,  уткнулся  стылыми  глазами  в  кисти  рук  своих  работящих,  грубых,  с  витиями  синих  жил. Прикрутило  его,  конечно,  что  хоть  в  нищие  подавайся. Или  в  воры. Но  просить  здоровому  с  виду  парню  совсем  не  с  руки. Да  и  кто  подаст?!  Это  на  бутылку  можно  насобирать,  выпрашивая,  и  иные  дают,  стрельнуть  курева…,  а  за  куском  хлеба  руку  тянуть…Зазорно. А  воровать…В  лагерь  он  мужиком  попал,  им  и  остался. Не  так  воспитан,  чтобы  тырить,  других  повергать  в  душевную  маяту. И  в  род-ное  село,  до  родни  возвращаться – стыд  великий  принимать. Ему  бы  работу  какую-либо, да  место  в  общаге  покуда. А  там…Молодой еще, можно  с  начала  зайти  на  круг  жизни.   
       И  Андрей  мотнул  давно  нестриженой  головой,  запустил  в  русые  патлы  пальцы.   
       -Не, братка,  назад  на  деревню  мне  ходу  нет. На  мне  статья  сильно  обидная. Помоги  с  работой  и  крышу  над  головой  в  общежитии  устрой. Ты  же  могешь. А  я  здоров  и  тебе  отработаю.    
       Степан  обвел  снулым  взглядом  просторную  кухню,  изразцами  украшенную,  глянул  на  потолок  с  чешской  люстрой,  зевнул.
       -Работу  найти – раз  плюнуть. Вот  с  пропиской  загвоздка. Город-то  областной! Простых  людей  не  просто  оформить,  а  ты  меченый…Правда,  есть  у  меня  приятель,  какой  много  умеет.  Вот  если  он… 
       -Отслужу, Степа! – перебил,  загорелся  глазами  брательник. 
       - Гм. А  куды  ты  подеешься?! – пренебрежительно  прогудел  хозяин,  на  вислую  толстую  губу  цепляя  ухмылку. – И  зад  лизать  станешь!…Да я,  навер-но,  пристрою  тебя  на  бойню. Мне  там  люди  свои  нужны. А  то  стали  кры-сятничать,  хапать  не  по  ранжиру! Не побрезгаешь  приглядеть за  такими  меж  делом? 
       -Да-к  я, Стёпа! – Андрей  пропустил  мимо  уха  насмешку. Радость  обиду    загнала  в  угол  и  усыпила.  В  свое  время  она  может  проснуться, подбить  баланс  унижениям,  но  сейчас  потерпеть  надо! – Ты  прикинь,  братка! Скотину  я  на  селе  резал? Резал! Ну  и  тут,  в  промышленном  масштабе…Научусь,  если  что!   
       -Да  нет,  бойца  из  тебя  не  получится.  Жалостив  ты, а  в  таком  деле  нужна  злость. Скупщиком  скота  тебя  пристрою. Будешь  дело  иметь  с  наличкой. Понимаешь,  какое  это  доверие? Но  ты  мой  брат! И  в  голове  твоей  крестьянская  закваска. А  значит,  сумеешь  купить  скот  какой  надо,  скинуть  упи-танность  и  поиметь  деньгу. И  еще  мне  отчислять  станешь  за  хлопоты  и  заботу.   
       -Так  я  готов! – покивал  Андрей  Лаптев. – А  в  чем  секрет  добычи  денег?  Надуть  поставщика  надо? Применьшить  вес?      
       -Во,  уже  усёк! Я  ж  говорил,  у  тебя  голова  с  нужной  начинкой! Понимаешь,  братка!  Если  мы  не  спишем  скотинке,  какую  ты  покупаешь,  несколько  кило  по  весу,  то  скоро  вылетим  в  трубу.  Животинка  худает,  покуда  час  её  придет  идти  на  мясо. А  нам  надо  иметь  запас. Кругом  же  воруют! Несут  мясо  через  проходную  тоннами. На  себя  привязывают,  через  забор  кидают,  как  заправские  метатели  молотов!  А  чем  восполнить? Усекаешь? Вот  ты  только  что  закусил  буженинкой. А  она  ворованная. Я  же  тоже  за  неё  не  платил.  Не  принято! В  дерьме  сидеть,  да  чтобы  от  тебя  не  пёрло  смра-дом?!…Вот,  чтобы  хватало  всем  и  всякому  начальству,  какое  нас  посещает  с  проверками,  чтобы  пожрать  вкусненько  на дармовщинку,  приходится  ле-гонько  надувать  поставщика-клиента. Да  окстись  ты,  не  делай  удивлённые  глаза! Разве  не  обували  тебя  в  любом  месте,  не  обвешивали  в  магазине,  не  работал  даром  на  зоне?!…Все  стригут  клиента! Иначе  дашь  дуба,  станешь  жить  как  все,  на  скромную  зарплату. А  с  миру -  по  нитке,  брат  ты  мой,  и  уже  набирается  кое-что. Усекаешь  политэкономику?! -  всхохотнул  Степан  Лаптев.   
       -И  сколько  мне  сроку  впаяют,  когда  возьмут  за  зад? У  меня  теперь  рецидив  объявится, - напрягся  Андрей,  услышав  в  себе  некий  звоночек,  который  с  некоторых  пор  будил  в  нём  вредные  мысли.
       -Тьфу  на  тебя! Ты  что,  на  зоне  не  научился  бакланить? – осклабился  брат. – Так  дураком  и  остался? Праведник-идеалист! Так  ступай  слонам  яйца  заносить  на  поворотах! Припёрся  мне  жалость  выпрашивать! Тюрьмы  испугался! В  жизни  вертеться  надо! Кто  не  крутится,  тот  не  жрет! Хочешь  кайф  поиметь  от  сладкой  житухи,  так  изворачивайся,  ловчи,  если  надо,  воруй! А  нет…И  вообще,  катись  ты  на…   
       Он  не  успел  сказать  адреса.  Коньячная  бутылка  с  глухим  треском  раскололась  о  его  голову…, а  приехавший  по  звонку  Андрея   наряд  милиции  повязал  в  наручники  и  отвез  в  каталажку.   
       Сроку  теперь  получил  он  пять  лет  при  полной  строгости  режима.    
       И  вот  прошла  уйма  времени. 
       Лаптев  сидел  в  летнем  кафе:  перед  ним  сигареты  и  пара  пива  с  солеными  сушками. Небрежно  откинувшись на  спинку  стула,  созерцал  он  весну  за  террасой. На  нём  джинсовая  пара  и  сандалии  на  босую  ногу,  а  недельной  давности, седеющая  щетина  на  лице  придавала  вид  непрезентабельный  и  даже  схожий  с  бомжем.  Он  теперь  маститый  литератор,  тачающий  книги  из  лагерного  быта  с  душком  романтики  от  криминала.  Насобачился  общаться  на  презентациях  с  особами  богемо-бомондского  пошиба, но  и  не  забыл  простую  жизнь  и  её  аборигенов,  и  его  джинсовый  прикид  нигде  протеста  не  имел.   
       Андрей  пригубил  бокал,  затянулся  сигаретой  и  тут  к  нему  подошел  молодой,  из  сынков  нуворишей,  крепыш. Хотел  испросить  разрешения  присоединиться,  но  увидел  перед  собой  пожилого  бомжа  и  рыкнул:   
       -А  ну-ка,  мразь,  вали  отсюда  быстро!…Шакал!
       Лаптев  поднял  на  него  выцветающие  глаза  и  слегка  усмехнулся. Он  хотел  объяснить,  что  браток  ошибается, но  вдруг  явил  кислую  и  жалкую  улыбку,  какую  не  терпел  в  других.    
       О,  боги  видели,  как  не  хотелось  ему  на  зону!
       Он  опустил  глаза,  чтобы  не  выдать  брызнувшее  из  них  презрение  и  гнев, и  тут  же  услышал  в  себе  тот  самый,  давний  звоночек,  который  будил  в  нем  нечто,  что  называют  иные  достоинством. Лаптев  тронул  рукой  горло,  хотел  придавить  возмущение,  но  оно  все  же прорвалось  и  с  сарказмом  проронило:   
       -Извините,  молодой  барин. Вы,  пожалуй,  правы.  Мне  пора  покинуть  веранду. Вы  разрешите?      
       И  поднял  глаза  весёлого  идиота.    
       -Что  ты  сказал?! – возвысил  голос  молодой  и  ранний,  не  сразу  понимая  перемену  в  визави.   
       - Я  тут  подумал  о  странности  в  жизни.  Как  ни  верти,  а  бог  предпочитает  троицу, - изложил  Андрей  Лаптев  и,  всею  силой  подступившей  ярости,  бросил  кулак  наглецу  под  подбородок…   

                2002 г.

               
ЭКСТРЕМАЛЫ

        Обо  что  сейчас   ударяются   юмористы?..В  первую   очередь  об  эротмческий   антураж,  в  смысле,  про  половой   вопрос  восклицают.  Когда   и  где?  Хотя   можно  в  родной   постели,  в   кабриолете,  на   столе   шефа   и   еще   в   разных   местах   и   позах.  Потому   как  мы   произносим:  партия,  а  имеем   в   уме  гвоздь,  который   торчит   в   экстазе   будущих   совокуплений!  Мы   шепчем   про  любовь,  а  имеем   в  виду   акт  сношения.  Мы  смеемся   еще  про  что-то,  а  подразумеваем  это. Оттого  на   эту  тему   сальная   философия.
         А  еще  об  национальный   вопрос  бьются.  И  больше  всех   склоняют   по  падежам евреев. Как будто   их   кругом  навалом,  про   них   стучат,  из   них   воруют  и  их  таки   не  любят. Особенно  стараются  заострить  одесситы,  собираясь  на  кучки  в  своем  Брайтон  Бич.  Не  надо,  братухи!  Мы   про  вас   много  таки  знаем, мы   вас  даже  обожаем, но  не   настолько  же,  чтобы  держать  всегда  на  извилинах!
        Вон  сколько  шума   про  соломку,  кокаин  и  героин!  Всем  охота   попробовать,  а  потом  бороться  и  изводить…И  всякие   звезды,  академики  от  ведущих  и  попса   на   слуху,  транссвиститы   и   свиристелки.  Все  хотят  на   первую   полосу   или  чтоб   на   весь  экран!  Ну   умные  они,  а   все   о   том   не  знают!      
       А  вот  про  зыбулдыг,  которые  ханури   или   алкаши  в  начале   пути,  про  тех  глаголят  втихаря   и   скромно.   Будто   их   нету,   забурелых  кирял,  будто   мужику  неохота  или  некогда   за   сексом   приложиться   к   стопорю!.. Конечно,   сношения   с  нужным   полом  в   житухе   на   первом  месте,  любовь   -  тема  вечная!  Но  не  взять  на  грудь  в  свободное  от  секса  время!.. Не  надо   очернять  действительность!
     Вот  был  такой   случай,  когда   мужики   гоношили  на  выпивку,  уже  крепко  забурившись. И  секс  у   них   на  уме  не  вертелся,  потому   что  бывает  минута, ..когда   надо  добавить. В  общем,  ребром  стояла  эта  самая   проблема.
       А  дело  было  на  территории.  Какой-то  партикулярный   хмырь, в  смысле,  то  ли  вор,  то  ли  бандюга,  (но  не  оборотень  в  погонах   или   при   вицмундире,  и  даже   не  шпак),  решил  поменять  имидж,  свое  реноме.  Ему,  видите  ли,  надоело  сидеть  в   сизо  и  допрах,  ожидая   условно-досрочного   или  даже   реального  срока!  Он  захотел  завязать  с   прошлым  и  отвязать  будущее.   Чтоб,  как  на  тройке  с  бубенцами, ворваться  в  честный  бизнес!..И  потому   он   купил   огороженный   кусок   землицы  и  надумал  поставить  там  заводик.   То  ли   молочный   продукт  перегонять  в  мясо,  то  ли  птичье   молоко   добывать  из   страусов,  на   каких  в  тех  краях   вышла   мода.  А  может  статься,  и  свечным  заводиком   вздумал  обзавестись,  чтоб  самому  и  подобным,  перед  Всевышним  отмазаться  было  чем.
      Вот  нанял  бывший  незаконопослушный  рабсилу,  стал  завозить  всякий   стройматерьял  и пригласил   сторожей   всякого  возраста,  но  без  оформления  статуса.  Чтоб  ежели  что,  так   сразу   по  харизме,  или  для   столбика  -  в  бетон.
      А надо  знать,  что  хозяин  подался   в  демократы  и  потому   установил  дату:  к  юбилею  запустить  завод!  Хоть  морду  в  кровь,  хошь  майонез  на   шайбу!   А   потому -  трудиться,  трудиться,  и  постоянно!  В  общем,  патронов   не  жалеть,  а  пятилетку -  в  один  год!  И  стали  все   вкалывать  под  личным  присмотром.
     Но  капитализм,  он  когда  без  стеснения   обозначился?..А  мужики-то  все  нашенские,  еще  социалистической   закваски!  Рабо-тать  умеют,  но  и  выпить  -  тоже!  И  с   устатку,  или  по  случаю  непогоды  снаружи,  прикладываются  к  ейной. Чтоб  отдохнуть  физицки  и  фибрами  души.  Так  и  повелось, а  стройка  продвигалась.
     И  вот  закончилось  лето  и  стала  задвигаться  осень…Уж  небо  дождиком  дышало  и  дни  убавились  в  длину.  И  по  вечерам  стало  темнеть  на  конец   смены  и  раньше,  когда  мужики  привыкли  снимать  робу  и  стресс.  И  они  стали  его  снимать  на  регионе  производства,  потому   как было  темно  и  хозяин  не  видит,  что  среди  невидимой   зги   пьют   в  неположенном  месте.  Впрочем,  как  демократ,  писнесмен  смотрел  сквозь  пальцы, кто  и  как   передвигается  по  стройке. Главное, чтоб  были  на  ногах  и  чтобы  дых -  нормальный,  ежели  издали.   Ему  по  бывшей   профессии,  результат  работы  рук  подавай!
      И  вот   мужикам, которые   воздвигали,  пришлось ставить  вопрос ребром. Они  трехлитровую  первачка  усудобили,  но,  обсуждая  тенденцию  к  улучшению   состояния  инфляции  к  общенародному  МРОТу,  к   консенсусу  не  пришли. Они  дискутировали  и  рвали  связки,  а  из  глоток   пламень  не  полыхал!  И  бригада,  делая  перекур  для  отдышки,   стала   прикидывать  на  тему  «не  послать ли  им  гонца,  чтоб   припер  он  им  винца?»  Потому   как  хозяин   уехал  и  вокруг  темно,  а  полился  дождик  и,  вообще…
     Пошарили  аборигены  по  личным  заначкам  и  выяснили,   что  только  на  бутылец   набирается,  ежели  бечь  в  ларек,  потому   как   поблизости   с  самогоном  беда,  нету.  А  подаваться  за  одной  бруттой  на  столько  рыл  -  это  ж   на  один  заход  и  ни  в  какие   ворота!
     Ресурсов  не  хватало,  а  за  забором,  в  соседях,  обретался   приемный  пункт металлолома…А  на  стройке  он  был,  этот  металл!   Кое-где   лежал  в  штабелях  и   валялся   в  особицу,  то  есть  поштучно,  когда   на   нем  кантовали.  И  пункт  тот,  который   принимал  железо,  закрывался  в   шесть  часов.  А  это   уже   вот-вот,  и  кругом  темно!
     И  монтажник   Федор,  мужик  буйной   наружности  и  сорока  годов  с  довеском,  тыкая  окурок  в  банку  с  килькой  в  томате  и  в  нетерпении   ерзая   мозолями  на  заду  по  лавке,  предложил  использовать  альтернативу.
      -Одна  флакушка,  братухи,  на  нашу   капеллу,…это   слезы   коту  и  пернатым  на   смех.  И  очень  скромно,  а  эта  штуковина  сейчас  не  в  почете. Щас  все  хапают. А  я  под  забором  видел  бесхозную  балку.  Икслюзив!  Лежит,  метров  на  восемь  и  килов  на  сто  с  лишком,  какая  вытянет  на  несколько  флакушек.  Вот  бы  ее  перемахнуть  через  забор  к  Сидор  Сидорычу!
       - А  что?!  Дельное  предложение!  Только  надо  срочно  сбегать  к  Сидорычу  и  заключить  контракт  на  сделку.  Перехватить  надо, а  то  уйдет  домой! – глядя  на  часы,  загораясь  душой  и  щеками  на  скулах,  внес  сварной  Степан  Кириллыч,  по  прозвищу  Киряла,  поправку  в  дело,  от  какого  они  уже  не  могли  отказаться.
      Правда,  сторож  имел  право  на  вето,  но  он  промолчал,   как  лицо  заинтересованное.  В  его   объемное  пузо  вливалось  столько  выпивки,  сколько  они  могли  принять  бригадой. Потому  Севастьяныч  поддержал  инициативу,  но  внес  коррективу,  предложив  прерогативу,  сварному   самому  донести  благую  мысль  в  приемный  пункт  и  получить  добро  на  маленький  гешефт.
      - А  потом  я  вырублю  чубайсовы  лампочки  вокруг  забора  и обеспечу  алиби  на  темноту! – заключил  сторож. – И  пущай  кто  докажет,  что  что-то  видно  в  темноте!
      В  общем,  Степан  Киряла  подался  на  свиданку   в  приемный  пункт, а  остальные  члены  решили  подсуетиться,  то  есть  вскинуть  длинную  железку  одним  концом  на  китайскую  стенку,  чтоб  подготовить  процесс.
      Но  тут  выяснилось,  что  упираться  им  придется   ограниченным  контингентом.   Из  дела  выбыл  такелажник  и  собутыльник   Сан  Василич. Нет,  он  не  отказался  категорически  пахать  и  пить,  а  просто  вырубился  из  реальности  и  погрузился  мордой  в  икру  из  баклажан.  Его  стали  будить,  чтоб  обрести  рабочую  единицу,  но… Наливали-то  поровну, а  он  росту  неопределенно-малого  и  худой,  и  выходило,  взял   не  по  себе.  И  тогда,  корефан  его  и  друг  в  доску,  монтажник   Федор  ткнул  в  него  пальцем  и  заявил:
      - А  мы  ему   не  нальем!  У  нас, кто  не  работает,  тот  не  пьет!
      На  том  порешили  и  вывалили  во  двор.  А  перед  тем  Севастьяныч  вырубил  свет  над  забором  и  сотворил  алиби   на   вверенном  регионе.  И  кругом  тишина  сделалась  и  темень.  Только  этих  не  хватало,  которые  с  косами   стоят  в  почетном  карауле! А  когда  коллектив  указал  сторожу  на  такое  упущение  в  ночной   картине,  тот   осклабился  и  проронил:
     - Раз  жизня  требует, значит  чудное  будет!  А  нам  надо  варганить  и  быстренько  управляться.  И  ежели  кто  не  желает  добавить…
      И  они  ощупкой  прошли  к  забору  и  нашли  залежалый  товар.  И  вчетвером  стали  его  кантовать.  То  есть  устраивать  на  руки,  чтобы  поднять  один  конец  двутавры  на  нужную  высоту  забора,  но  никоим  образом  не  сбрасывать  за  него.  Потому   как,  еще  не  получено  добро  от  Сидорыча,  которое  принесет  Степа  Киряла.
      А  надо  напомнить, что  было  темно,  хоть  глаз  выкини.  А  в  темноте  пьяные  многое  забывают  и  ни  в  дугу   соображают. К  примеру,  им   надо  перекинуть  балку   через  восточный  забор, где  принимают  железо,  а  эксклю-зив  лежит  под  западным  ограждением,  за  каким  пустырь  и  долгий  овраг!… Но  было  ж  темно!  А  ханури  знали, что  все  правильно  делают!  И  потому  они  ухитрились   все  же  закинуть  конец  балки  и  даже   на  треть  ее  задвинуть  на  другую  сторону,  чтоб  было  в  самый  раз!
     И  тут  явился  посланец  Степа  Киряла  и,  светя  фонариком  и  за  ним  ухмыляясь,  поведал,  что  добро  на  контракт  поставки   имеется.  Но  только  надо  помочь   приемщику  взвесить  товар,  взгромоздить  на  весы,  чтобы  не  было  охмурежа  ни  в  одну   сторону.  Чтоб, значит,  вор  у   вора  ничего  не  стырил.
    Тогда  они  принялись  продолжать  начатое  дело,  но  забор  оказался   высоким,  а  хвост  тавровой  балки  задирался,  и  даже  самый   высокий   мон-тажник  из  забулдыг  едва  касался   железяки  у  середины. Сторож  Севастьяныч  почесал  загривок  и  сказал,  что  принесет  веревку  и,  может,  с  ее  помощью  им  удастся  обуздать  непокорную  вещь.
      Веревку  он  скоро доставил,  накинул  ее  на  торец  тавры  и  даже  зацепил  себе  петлей  за  кисть,  чтобы  не  скользила  под  нудным  и  мокрым  дождем, и  было  сподручнее  ворошить  балку. И  приказал  наложить   под  забор  шлакоблоков,  на  них  становиться  и  задвигать  железяку  на  ту  сторону.  А  он  станет  подстраховывать,  чтоб  тавра  шла  как  надо.
     И  мужики  подналегли,  с  матюком  погнали   ее  от  себя,  покуда  балка   не  перевесилась  через  забор   и  побежала  туда  своим  ходом   по  закону  физики  и  рычага   Архимеда! И  задрала   конец,  за  который   привязан  был  сторож!  И  его  вздернуло   вверх,  как  на  рею  пиратского   судна!  И  швырнуло  бы   выше,  но  на  той   стороне  тавра  уперлась  в  грунт. И  Севастьяныч  завис,  как  будто  корсары   повесили  его  за  отказ  выпить  из  ихней   манерки   рому!
      Пьяные  мужики  чуть  не  вскричали  «Нечистая!»  Но  вовремя   вспомнили, что  это  кино  сотворили   сами.
      А  сторож  тем  временем   визжал   пожилым  кабанчиком,  у  которого  вырезают  заветную  вещь!  И  тогда  строители  стали  соображать,  как  добыть  Севастьяныча  обратно.  Или  его  за  ноги  доставать,  но  высоко, метра  три,  или  резать  веревку,  но  нету  ножика.  Вот  если б  коса  под  рукой  оказалась,  с  которой   мертвые  вдоль  забора…
      И  сварной  Степа  Киряла,  который  часто  вносил  дельные  предложения,  заявил,  что  надо  вызывать  по  мобильнику   подмогу  в  лице  МЧС.  У  тех  есть  всегда  и  что,  когда  надо.  Только  бабки  надо  платить,  потому  что  картина  неадекватная   случаю.
      И  только  они  стали  обсасывать  этот  вопрос,  не  обращая  внимания  на  матогон  Севастьяныча,  как  у   проходной   появился  свет  фар  и  игра  клаксона  на  машине. Кто-то  приехал   проведать,  как  продвигается  стройка,  или  нелегкая   принесла  ментов.  Которые   могли  проявить  интерес  на  отсутствие  освещения  на  предмет  воровства   частной   собственности.
       И  тут  мужики  бросились  врассыпную.  Дескать,  хата   наша   с  краю,  и  я  не  я,  а   железка   сторожа.  И  висит  он  там  по  пьянке. Так  захотелось!  Экстремал,  едрит  его  в  кадушку!

                2005 г.


ПОВЕСТЬ  ДНЕЙ  НАШИХ

       Федор  Сипунов  разбогател.  Не настолько, чтобы  плевать  в  потолок  или  бросать  брильянты  в  водоем  забвения, но  жить  стал  по  возросшей  потребности. Купил  двухкомнатную  квартиру,  сдав  старую  полугостинку  с  мебелью  под  жильё  за  квартплату  и  малый  навар.  Федя  теперь  научился  глядеть  наперед  и  накопленным  не  бросался,  откладывал  в  запас. Да  и  квартиру  он  приглядел  в  центре  города  на  втором  этаже, «сталинку», не  напрасно  полагая,  что  со  временем  цена  на  жилплощадь  поднимется.  Если  случится  продать.   
      Жил, но  тужил  Сипунов, потому  как  в  личной  жизни  даже  прошения  у  всевышнего отклика  не  имели. Нет,  бабоньки  попадались,  иные  вешались  на  шею,  в  надежде  обуздать  и  жить при  кайфе. Но  ведь  за-ради  денег  за  его  душой!  И  Федор  то  со  скорбью  понимал.    
       Но  сколько  ни  ходил  по  всяким  местам  в  гости, сколько  ни  водил  к  себе  женщин  всякого  поведения, а  ни  одна  не  приласкала  от  души, не подарила  нежности. Все  предлагали  секс  взамен  на  кошелёк.   
       Он  смирился,  понимая  жизнь,  и  даже  нанял  себе  домработницу, которая  приходила,  когда  ушивался  хозяин  на  службу,  наводила  в  квартире  порядок  и  блеск,  и  варила  отменный  борщец. Всего  прочего  в  холодильнике  было  навалом. А  чтоб  не  обольщать  себя  пустой  надеждой, Федор  Иванович  подыскал  женщину  в  годах,  пенсионерку.
       По  вечерам  он  приходил  к  себе  попозже,  иногда  специально  задерживаясь  на  барщине, понимая,  что  спешить  некуда, никто  его  не  ждет. Добирал  своё  по  утрам,  выезжал  на  работу  к  обеду. Работа  на  фирме  поставлена  с толком.   
       Для  престижа  купил  германский  «дас авто  фольксваген»,  впрочем,  назначенный  за  бугром  для  бедных. Но  кто  о  том  знал  в  то  время,  кроме  немцев?! Сипунов  тоже  не  ведал,  но  экономил  на  горючке.
      Праздники  для  него -  наказание  божье. Скучал,  глазел  в  телеящик,  звук  которого  он  почти  всегда  убирал  из-за  докучающей  рекламы. На  зимние  праздники  он  страдал  вдвойне. Благолепие  на  экране, приготовленные  к  торжеству  лакомства, падающий  за  окном  в  неторопливом  кружении  снег -  всё  это  ложилось  на  сознание  умиротворяющим  образом,  но  душа  отвергала  дар  и  тоска  не  проходила.
       Вот  теперь  подошел  Христов  праздник. Чтобы  прогнать  хандру  и  убить  время, Федор  наладился  испечь  блинов. Вдруг  захотелось!      
       Напёк  добрую  стопу,  ублажив  каждый  блин  крестьянским  маслом. Поставил  на  стол  мёд  и  сметану,  бутылку «старки»,  и  чайник  угнездил  на  печку,  - стал  отмечать  праздник  Господень.    
       В телеке  волк  на  лыжах  гонялся  за  зайцем,  норовя  надрать  уши,  а  то  и  зажарить…И  почти  благодушное  состояние  Сипунова  после  двух  стопок  не  помешало  услышать  звонок  в  дверь.    
       Федор  Иванович  особо  не  боялся  воров  и  грабителей, в  квартире  больших  ценностей  не  имел,  но  на  всякий  хулиганский  случай  обзавелся  броней  на  притворе  жилища. Даже  с  глазком,  по  стандарту  фирмы.   
       Но  в  глазок  он  не  глянул, щелкнул  замком  и  распахнул  дверь. Праздник  божий,  Рождество!  Кто  осмелится  опаскудить?   
       У  порога  стояла  женщина  с  мокрыми  глазами  на  когда-то  миловидном,  но  теперь  сильно  сдавшем  лице. Прикид  на  ней  тоже  ношенный  много  и  греющий  мало: пальто  с  плешивым  воротником  из  хорька, туфли,  в  сыром  снегу  размокшие,  платок  пуховой,  узлом  под  горло  прикрывающий  кофтенку. В  глазах – боль  и  стыд,  и  пелена  слёз,  в  попытке  скрыть  те  чувства.   
       На  молчаливый  вопрос  Сипунова  она  прошептала,  опуская  взгляд.      
       - Покушать…, пожалуйста…Хоть  хлебца  сухарик…      
       Фёдор  кивнул,  вернулся  в  квартиру  и  тут  же  вынес  тарелку  с  блинами,  большую  кружку  с  чаем.   
       -Пробовал  варганить, - сказал  виновато  и  неловко  сунул  в  дрожащие  руки  просительницы   чай  и  блины.    
       Она  сначала  приложилась  к  чаю – согреться. Обожглась,  едва  не  поперхнулась. Слезы  брызнули  и  покатились  по  блеклым  щекам. Сипунов  застеснялся  и  отступил  в  квартиру.   
       «Суки! -  сказал  он  себе. – Чтоб  так  жить!…Они  строят  новую  жизнь,  падлы!… А  таких  списывают»!   
       Истерика  бросила  его  на  диван, он  откинулся  на  сипну  и  сунул  в  зубы  кулак. И  сидел  так  долго,  в  подкорке  проводя  аналогию   меж  её  и  своей  прошлой  планидой.   
       В  дверь  долго  звонили, опомнился  он  не  сразу. Вышел.  Женщина  плакала  и  дрожала.   
       -Холодно, -  с  трудом  улыбнулась  она,  пряча  глаза, оправдываясь  и  благодаря. – Спасибо. 
       Протянула  пустую  тарелку  и  кружку  на  ней.      
       -Заходи, - потребовал  он, кивая  на  отверстую  дверь.    
       Она  распахнула  отцветающие,  когда-то  синие  глаза, удивляясь,  боясь  и  догадываясь. И  решилась…    
       Прошла  мимо,  в  прихожей  уткнулась  под  ноги,  неловко  отдавая  ему  посуду,  чтоб  скинуть  обувку. Колготки  на  ней  мокрые,  штопаные,  но  чистые.    
       -Вон  тапки, - сказал  Федор.   
       Посуду  отнёс  на  кухню,  походя,  открыл  в  ванну  воду. Возвратившись,  помог  скинуть  пальтецо  и  платок.   
       -Не  стесняйся. Все  под  богом  ходим. Ступай  в  ванну,  согреешься. 
       -А  вы…не…
       Она  смотрела  со  страхом  и  недоверием  и  боялась  обидеть  предположением,  которое  хотела  выложить. Но  в  глазах  его  только  мудрый  покой,  ничего  иного  не  брызнуло: ни  возмущения,  ни  удивления. 
       -Я не  дурак,  не  бойся. Бить,  насиловать  и  резать  не  стану. Хотя,  при  такой  жизни,  нож -  избавление. Иди,  мойся. Я  дам  чистое: халат  теплый,  нательную  шмотку. Тут  ко  мне  ходят  иногда  по  приглашению,  и  я  держу  женское. 
       Но  вместо  пеньюаров  принес  свой  новый  спортивный  костюм. Почему-то  не  подал  одежку  хоть  и  стираную,  но  одеванную  прежними  профурами. Может,  оттого,  что  проклюнулась  вдруг  в  нём  слабенькая  надежда,  которая,  как  известно,  умирает  чуть  прежде  сосуда  души.      
       Гостья  повиновалась  Федору  Сипунову  безропотно  и,  искупавшись,  приведя  ванную  в  порядок,  вышла  похорошевшая,  со  стыдливой  улыбкой.   
       -Спасибо  вам, - промолвила  тихо, беспомощно  оглядываясь  и  не  зная,  что  будет  дальше.
      Впрочем, она  ведала,  что платить  ей  придется  ценой,  заложенной  природой, и не собиралась уклоняться. Покуда  довольна  теплом  и  сытостью:  страшило  будущее,  которое  за  окном.  Там  неизвестность,  чернота  и  хлад.   
       -Тебя  как  зовут? – спросил  Сипунов,  тоже  тушуясь.   
       -Варвара, - сказала  она  тихо,  держа  взгляд  долу,  морща  лоб  и  поджимая  губы.   
       -Садись, Варя, к  столу. Праздник  у  людей. А  мы  что, рыжие? Ты  вон  тоже  темная  волосами,  седина  только одолевать  стала. Так  жизня,  туды  ей  в  качель! А  меня  кличут  Фёдором. Морда  моя – хуже  некуда, оспой  битая, так  ты  не  гляди  на  меня. На  стол  смотри,  вон  в  телевизор. У  нас  и  выпить  есть! Когда  выпьешь  спиртного,  Варя, на  душе  мягше  становится. Будто   жизнь  другая  пошла,  ладная. Садись,  Варварушка! – пригласил  Сипунов  и  похлопал  по  обивке  стула,  что  стоял  первым  к  столу. И  сдвинул,  приглашая  устроиться. – Тебе  тут  удобнее  будет.
       Он  заводился, Фёдор, бодал  планиду,  раззадоривал,  чтобы  в  ответ  улыбнулась  и  подкинула  малость  радости.  Хоть  чуток.   
       О  себе  они  не  говорили, смотрели  в  «ящик». Сипунов  балагурил,  хмель  всё  же  брал  своё. Варвара  тоже  иногда  несмело,  но  выставляла  на  углы привядших  губ  улыбку. Они  хотели  забыться,  но  стеснялись  друг  друга.    
       Зимний  день  короток,  и  с  подступлением  ночи  женщина  все  чаще  стала  поглядывать  на  часы  на  стене  и  на  чернь  окна.      
       -Ты  чего,  Варварушка,  озаботилась? Плюнь! Сегодня  праздник!  Открой  ему  душу, - сказал  Фёдор,  приметив  её  настороженность.    
       -Ночь  подходит, - вздохнула  она. – Кругом  бандюги…А  завтра  снова  день… 
       И,  в  отчаянии,  роняя  слёзы,   тут  же  кинула  лицо  в  подставленные  руки.   
       -Плюнь! -  снова  произнес  Фёдор,  сердито  сдвигая  брови,  но  в  голосе  держа  иронию  над страхом. – Переживешь  ночь  тут. А  надо – и  зиму! И  всю  жизнь  со  мной,  если  моя  физия  и  всё  прочее  подойдёт.    
       Сказал,  и  выжидательно  глядел  на  Варвару,  положив  на  плечо  ей  руку. 
       Она  насторожилась,  осмысливая  услышанное, напряглась  телом.  Понимая  его  надежду, медленно  подняла  голову. Обмахнула  глаза  тылом  ладошки,  но  не  повернулась  к  нему. Осторожно  сказала:   
       -С  лица  воды  не  пить, Федя. 
       -Это  слова, Варюха. По  жизни  они, может,  и  верные,  но  все  же  лучше,  когда  человек  по  сердцу. Ты  не  бойся,  я  не  трону  тебя  против  воли. На  такое  дело  согласие  нужно,  желание. Ты  пей. Комнаты  у  меня  две  и  большие,  там  кровать,  а  тут  диван  есть. Ты  душой  отогревайся,  а  всё  прочее – дым.      
       Она  прожила  у  него  три  дня,  ночуя  на  диване. Сипунов  оставлял  ей  ключи,  и  она  уходила,  стесняясь  быть  в  чужом  доме,  коротала  день  в  своей  вдовей  квартирке  на  другой  стороне  города,  обчищенную  внедавне  ворами  до  нитки.   
       На  исходе  четвертого  дня, когда  отужинали,  Варвара  управилась  на  кухне  и,  подойдя  сзади, к  сидящему  у  телевизора  Сипунову, тронула  за  плечо. Фёдор взял  её  за  руку, обернулся.    
       -Ты  не  против,  Федя, если  я  лягу  с  тобой?   
       Он  недоверчиво  обернулся.   
       -Была  бы  твоя  охота,  Варварушка.   
       Охота  была. Ночью,  за  доброту,  она  заплатила  ласковой  страстью  и  нежностью,  казалось,  уже  давно  покинувшей  душу. Целовала  и  миловала,  приголубливала.      
       Утром  Фёдор  наставлял: 
       -Придет  Никитишна,  не  гони  от  хозяйства. Схочешь,  поможешь  ей  по  хозяйству. Борщи  она  знатные  варит. И  заработок  ей  нужон. Иждивенцы  на  ней безработные  и  больной  муж. Вон  деньги,  отдашь за  труды. Сегодня  ей  получка  за  прошлую  работу. Но  лучше  бы  уйти  покуда,  не  смущать  старуху.  А  то  поселит  в  седой  голове  мысли  дурные. Ты  возьми,  вот,  «бабки»,  да  сходи  на  рынок,  купи  чего  по  хозяйству. Прошвырнись  по  магазинам,  купи  по  вкусу  себе  одежку  теплее. Ну  и  к  столу. Хочу  поглядеть,  какая  ты  стряпуха. И  денег  не  жиль  на  себя  и  на  дом.  Я  богатенький,  хошь  и  не  вор.  Мастерские  имею,  всякий  сервис  держу.      
       Федор  Иванович  улыбался,  и  глаза  его, всегда  суровые  и  неприветливые, излучали  тепло. В  нём  выросла  уже  громадная  надежда  и,  может  быть,  впервые  он  не  думал  про  завтрашний  день. 
       Ах,  если  бы  знал  кто,  окажись  на  его  месте,  как  хорошо  жить,  не  тревожась  о  завтреве!   
       Потихоньку  они  познавали  друг  дружку  и  притирались. Варварушка  не  могла  обманывать  и  обижать  Фёдора,  за  добро  платила  взаимно,  а  Сипунов,  изнеженный  лаской,  был  на  верху  блаженства. Он  приобрел  и  боялся  потерять  это  хрупкое  счастье,  потому  что  по  горькому  опыту  знал:  нет  в  жизни  ничего  постоянного  и  надолго. Особенно,  когда  это  что-то приятное  душе  и  сердцу.    
       Он  страшился  утратить,  но  пока  бог  миловал…
                1998 г.  Луганск


               
СЛУЧАЙНАЯ    ОХОТА

      Как-то   зашел  ко  мне  сосед  и  приятель  Паникадило. Фамилия  у  него  такая,   можно  сказать,  родовая.  Все   предки  служили  по  церковной  линии  и  слыли  убежденными  клерикалами, а  он  не  сподобился  и  подался   в  шахтеры.  Время  другое   приспело  и  ему  тут  сильно  повезло.  В  смысле  достатка  денежных  знаков.  Потому   как  шахтерам  их  отстегивали  больше,  нежели  любой  архирей   от  паствы   имел.  Они  даже  медали  и  ордена  получали,  а  которые  пошустрее,  так  и  в  герои  выходили.  Ну  те,  кто  в  директорском  корпусе  служил  или  пребывал   в  бригадирах.
      Вот  завалился   ко  мне  в   выходной  день   этот  кандидат  в  герои  и  предложил  перекинуться   в  шахматишки,  дабы   скоротать  досуг.  Он  в  прошлый  раз  мне  две  партии  задолжался,  продув  без  хлопот  с   моей   стороны, а  теперь  мыслил  поиметь  реванш.  А  чтобы  усилить  в  себе  кураж  и  наверняка  ударить  по  моим  способностям,  прихватил  тяжелую  артиллерию  в  виде  двух  бутыльцов  портвейна  по  ноль  семь  от  литра.
      Расставили  мы  фигуры, приспособили  рядом  закусочку  и  хрустальную  тару,  какая  тогда  была  в  сильной   моде,  и  стали  играть.  Время  вокруг  нашего  поселка  геологов и  внутри  виллы   финской   постройки  бежало  в  спортивном  стиле.  И  когда  оприходовали  мы  портвейнчик  и  принялись  за  наливку,  какую  знатно  настаивала  на  первачке  из  местной  жимолости  и  голубики  с  морошкой  моя  половина,  реваншист  уже  проиграл  пару  партий  и  едва  вытащил  ничью  из  третьей.  С  явным  фиаско  у  Паникадилы   настроение  упало  в  тонусе  и  он  заявил, что  сегодня  не  в  форме.  А  потому  шабашит  и  отыграется  в  другой   раз  и  на  ничейной  земле.
     Я  говорю:
     - Боишься  задолжаться  столько,  что  позабудешь  -  сколько?  -  И  подливаю  в  стакашки  наливки,  потому   как  терпеть  не  могу,  когда  посуда  пустует, а  в  манерке  есть.
     Сосед,  конечно,  принял  в  себя  приятного  нектара,  а  на  мое  заявление  отмахнулся.
     -  То  все  до  лампадочки  и  до  шахтерской  лампочки,  Григорич!  А  боюсь  я  только  мышей.  Есть  такой   грех  и  в  нем  я  признаюсь.  Особенно,  когда  заберется  в  трусы  к  деловому  инструменту.    Со  мной  так  было  однажды  с  большого  будуна.
     - Тю  на  тебя! – говорю  ему  с  удивлением  и,  естественно,  скалю  зубы. -  То  ты  был  в  легком  подпитии  и  потому  услыхал  щекотку.  А  будь  ты  действительно  вдрабадан  пьяный,  так  отгрызли  б  вредители  твое  ничего!  Или  знак  качества  поставили.  Так  что  сочинил  ты  про  мышей,  чтоб  заглушить  позор  седин.  И  вообще,  лысая  башка,  мыши – безобидные  звери,  на  них  опыты  ставят.  И  ежели  ты  боишься  этих  маленьких грызунов   всякой   полезной  вещи, так  заведи  кота  или  ежика.  Коты,  между   прочим,  врачуют  суставы  получше  аптечной   дряни!  Я  лично  мышей   не  боюсь! И  пусти  ты  мне  их  под  ноги  хоть сотню  или  другую,  нипочем  с  места  не  двинусь. Правда,  и  напиваться  не  стану.
      С  этими  словами  я  опрокинул  хрусталик  за  воротник  и  соседу  ничего  не  оставалось  делать,  как  последовать  благому   примеру.  Но  характер  у  него  был с  изъяном,  в   каком  ярко  выражались   наследные  гены  занудства,  малость  прикрытые  веселым  сарказмом  от  алкаша.  И  он  задал  вопрос  с  задней  мыслью.
     - А  хозяина  тайги  ты  не  боишься?  Топтыгин  Иваныча!  Или  он  тебе  кум  и  брат?
     -  Так, - говорю, -  когда  как.  Ежели  он  сюда  припрется,  я   в  холодильник  заберусь. Хрен  он  меня  оттуда  добудет! А  если  в  тайге  на  узкой  тропинке  встретимся,  я  из   ружья – и  баста!  Хошь  и  противник  я  крутых  мер.
     - Так  вот  я,  и  ружья  твоего  не  боюсь! – духарнулся  Паникадило, бия  себя  в  щуплую  грудь. -  У  тебя  оно  осечку  дает!  Самогоном,  наверное,  поливаешь  порох,  чтоб  эффективность  пукалки  усилить. Вот  патроны  и  отсыревают. И  потому  я  готов  ради  истины   пойти на  самопожертвование  и  всякий   подвиг  души! И  докажу,  что  патроны  твои  фуфло,  как  говорят  в  кино! И  когда - нибудь ты  станешь  жертвой   своих  теорий.  Мишка  тебя  пустит  на   жратву!
      Ну  был  грех,  ружьишко  мое  подкачало  на  охоте. Хорошо,  куропаток  мы  тогда  с  этим  Кадилом  гоняли  по  опушкам.  А  то  бы  точно  Топтыгин  пустил  меня  на  запчасти.  Патронташ  тогда  в  бочонок  с брагой  свалился.  Жена  увидела,  извлекла  и  вернула  на  гвоздик, а  мне  ни  гу-гу. Так  тем  попрекать!..Я  тут  же  хотел  озвереть  и  покатить  на  соседа  большую  бочку  с  адекватной  энергией,  но  моя  благоверная  супруга  вдруг  узрела,  что  мы  и  бутылку  с  наливкой   приговорили!  И  она  отвязала  Полкана!  Чтоб, значит,  в  зачатке  пресечь  мои  поползновения  на  добавку  для  душевного  разговора,   и  могущую  возникнуть  агрессию  с  любой   стороны  на  базе   сверхкрепкой   продукции!
      - Ты,  Эполет  Григорьич,  бросай  измываться  над  человеком,  а   возьми-ка  лукошко  и  сходи  по  грибы.   Стряхни  дурь  с  головы  делом.  Другие  на  рыбалку  или  по  ягоды  ходят,  а  ты крутишь  магнитофон  с  Высоцким  и  маешься  ленью. Принесешь  грибов,  так  хоть  какой-то   прибыток  хозяйству!
      Вижу,  жена  желчью  изойдет,  когда  ослушаюсь  совета.  Так  и  права,  все  ж  богом  дана!  Освежиться  надо.  И  потому  заявляю:
      -Щас.  Изготовлю  к  бою  лукошко,  проверю  ружьишко  и  подадимся  с  соседушкой   на  разведку   полян  с  маслятами.   Вдвоем  мы  мигом тебя  отоварим,  а  потом  посидим  возле  прикладной   вещи.
      - Я  тебе  прикладусь!  -  говорит  половинка. -  На  другой   выходной   продолжите!
       А  сосед  оглядел  меня  мутным  взглядом  и  сделал  мужской  реверанс.
       - Я, -  заявляет, - лучше  дома  научной   работой  займусь,  журнальчик  «Техника   молодежи»   почитаю.  А  то  стал  многие  термины  подзабывать.
      И  подался  к  ведомственному  особнячку,  который   стоял  впритык   почти  к  моей   вилле,  которую  тоже  где-то  сделали  фины.  А  я  поплелся  исполнить  семейный   подряд.
      Грибов  я  набрал  быстро.  Маслят  у  нас  в  тайге  любого  размера  навалом,  как  в  магазинах  на  полках  бутылок!  Потом  покурил,  усудобив   манерку   бражки  и  отдыхая  от  посильного  труда.  Бредя  обратно,  попасся  на  поляне  голубикой,  в  низинке  завялую  морошку   на  губы   прихватил.  Вышел  на  линию  электропередачи -  просторно! И  только  приглядел  под  каким  столбом  покимарить,  как  слышу,  вроде  рык  медвежий,  когда  его  кто  от  малины   отвлекает. И  будто  хруст  в  стланиках!
     Ага, думаю,  шумок   подозрительный   появился.  Мишка  шатается  в  неудобное  для  меня   время.  Кузовок  с  грибами  на  сыру  землю  поставил, а  сам  по  сторонам  поглядываю  и  диспозицию  осмысливаю.  И  меж  тем,  ружье  наизготовку  наладил,  и,  задком-задком,  подаюсь  в  разведку,  выбираю  на  какой  столб  способней  забраться,  чтоб  оттуда   самооборону   обеспечить. Но  гляжу,  не  осилить  мне   в  сапогах   столба.  Гладок  и  высокомерен.  Тогда  я  резко  меняю  план  дислокации  и  рву   когти  на  другую  сторону   просеки  и  поближе  к  деревьям,  но  подальше  от  грозного  рыка!  К  хорошей  лиственнице   подбегаю,  оглядываюсь  на  тылы…Мать  моя   великомученица!  Здоровенный   Топтыгин  из  стланика  выгребается,  поднимается  на  дыбы  и - ко  мне!
      Видать,  нирвана  от  выпитого  вскинула  меня почти  на  маковку  дерева,  потому   как  осознал  я  себя   наверху,  как  звезду  новогоднюю  на  елке! Сижу,  ногами-руками  ствол  обнимаю   как  родную  жену,  ружье  коромыслом  на  шее  болтается, а  сам  из-под  ладошки  богатырем  оглядываю  фауну  и  флору!
      Кругом  красота  позднелетней   природы,  и  мишка  плетется  ко  мне   для  общения!
       Война!   Последний   час  в  жизни  настал!  А  раз  так,  принимать  круго-вую  оборону  надо  и  на  дерево  хозяина  тайги  не пущать!  Ни  лапой   чтоб!..И  сигать  высоко,  ежели  на  подвиг  идти,  ударить  тараном   или  грудью  встать  на  защиту   достигнутой   высоты!  Эх,  была  не  была!  Врежу   я  ему   с  двух   стволов  между  буркал!  Пускай   походит  в  образе  адмирала    с  далеких   Альбионов!
      И  с  тем  я  привязался  брючным  ремнем к  ветке,  ружье  беру  поудобней  и  направляю  стволами  супротив   мишки.  И  только  это  я   прищурил  глаз, чтоб  найти  над  мушкой   образ   врага,  кто-то   как  заорет:
      -  Эполет,  не  стреляй!
     Ага!  Думаю.  Я  от  тебя,  приятель  Кадило,   этого  выкидончика  где-то  в   подсознанке  ожидал. Верил,  что  заберешься  ты  в  шкуру   Топтыгина и  в  партизаны  со  мной   станешь  играть.  Ружьишко  он  мое  выверяет!  А  патроны  сегодня  без  браги,  и  самогона  не нюхали!  Так  что  держись,  соседушка-реваншист!
     Но  глазами  все  же  проморгался,  пролупал  ими,  потому   как  подумал,  что - галлюцинация  слуха  и  глаз!  Еще  бы!  После  стольких  стопарей   винишка,  да  сверху  их  накинули первачка  на  ягодах,  да   еще  браги  принял  -  чего  хочешь  может  заговорить.  Вон,  даже  чашечка  на  столбу.  И  взвожу   на  тулочке   курки  и  собираюсь  жахнуть  дуплетом  для  острастки  вверх,  если  кто-то  опять  объявит  непонятку.
      А  внизу,  верно,  щелчки  услыхали  и  снова  орет  кто-то.
      -  Не  стреляй,  Григорьич!  Богом  прошу,  попасть  можешь.  Я  ружья  боюсь!
      -  Как?! -  вопрошаю  с  удивлением. -  Ты  заявлял,  что  моей  пукалки  не  боишься  и  в  панталоны  не  наделаешь, а  тут  я  уже  запах   чую!  Или  ты  не  ты,  а  здешний   Потапыч,  который  блинов  набросал  и  это  его  на  меня  газовая  атака?  Так  ветерком  щас  все  снесет,  а  в  стволах  дробь  и  жакан  останутся!
      - Да  нет!  Я  не  боюсь  ружья,  Григорьич,  когда  трезвый  ты.  Тогда  ружьецо  твое  осекается.  А  по  пьяному  делу,  сам  знаешь,  в  театрах  даже  швабра  стреляет! Ты  стволы  на  меня  не  правь.  Вздымай  на  небо.
      -  Это  как  понимать, Кадило?! Ты  разве  не  медведь,  с  какого  шкуру  я  собрался  заиметь? И  в  честь  такой   встречи  я  должен  тебе  устроить  салют?!
      - Ну  да.  Я  пошутил!  А  мишка  был  да  убежал.  Крику  моего  испугался.  Он  в  малиннике   сидел.
       - А  не  врешь?  Может,  то  Топтыгин  твоим  голосом  мне  зубы  заговаривает? -  спрашиваю,  стараясь  прояснить   взгляд  и разглядеть  панораму. Где  мишка   малину  уплетает,  а  где  Кадила,  заезжий   из   Европы.  Но  никого  не  видно.  -  Ау!  Люди  и  зверь  косолапый!  А  ну  покажись,  а  то  стрельну  не  глядя.
      -Эполет!  Не  вздумай  курки  нажать!  Когда  не  глядя   вдаришь,  обязательно  попадешь.  Закон  подлости!  Или  в  тюрьму  тебе  охота  за  браконьерство?  Охота  на  человека  запрещена!  -  заводился  Паникадило,  ежели  это  был  он. -  Посадят  на  сухари  и  воду!
      -  Трусов,  соседушка,  у  нас  на  Руси  завсегда  расстреливали.  Будь  ты   на фронте  или  в  глубокой   дыре, -  отвечаю  на  поставленный   вопрос   и  уже   с   расширенным  интересом   стараюсь  найти  туманным   взглядом  то  ли  говорящего  мишку,  то  ли  невидимого  Кадилу. – Так   что  выходи,  ежели  не  боишься,  а  нет  -  покараю  именем  поллитры!  Алкаши  у  нас  ничего  не  боятся,  когда   выпивши!
      -  Так  у  меня  хмель  пропал,  Эполет!
      -  И  как  же  ты  сюда  приперся  без  капли  выпивки?!  Закон  тайги  нарушил!
      -  Ну  как  это?!  Бутылец   при  мне!
      -  Так  пей,  и  хворь  пройдет! Вот…начальство! Всего  боится,  всему  учить  надо!  Ты  и  начальник -  тьфу!  Помощник  бригадира!..Хлебни  через  горло  и  выходи   на   простор.  Увижу,  что  мишка, - не  обессудь.  С  ним  у  меня  разговор  короткий.  Шкуру   под  ноги,  а  мясо  на  пельмени  и  шашлыки!  А  ежели  ты   Кадило,  помилую  на  первый  раз.  Я  же   не   садист,  чтоб  шмалять  в   соседа  из  дроби  и  жакана.  А  вот  если  бы   соль  под  рукой  оказалась,  да  в  твой   поганый   язык  угодить,  когда  ты  зад  начальству  вылизываешь,  вот  тогда!..  Ну  где  ты  там,  меринос  бритый?!  Кайф  услыхал  или мало  хлебнул?  Оставь  и  мне  на  пару  глотков  и  выходи.  А  то  могу  охоты  не  сдержать  и  стрельну!
       Гляжу,  выходит  на   простор  Паникадило.  Весь  в  хебешной   робе,  руки  задрал  и  в  одной  бутылец   мне  тянет,  любимый  им  портвейн  три  семерки,  чтоб  я, значит,  ублаготворил   чрево.  Сдается,  паразит,  на  милость  охотника,  и  врет  всем  видом,  будто  куражу  в  нем  под  самый   кадык.
       - Это  я,  Эполет,  твой   противник  по  шахматам!  Ежели  узнал,  так  не  стреляй  и  слезавай. А  нет  -  я  тикать  буду. Ты  только  предупреди, что  глаза  у  тебя   протрезвели, -  кричит.
       - Вот  гадство, -  отвечаю, -  верно, ты.  А  где  медведь?  Я  мишку  видел  и  голос  твой   при  нем!
      -  Я  не  мишка,  ты   приглядись.  Тот  убежал,  наверное.  Тебя  испугался.
       -  Ну  и  ладушки. А  то  я  думал,  что  ты  медведь.   Потому  не  стрелял.  А  ну   прикинь, ежели  бы   завалил.   Как  тащить  отсель?  А  я  теперь  обленился.
        С  дерева  спускаться   всегда   хуже,  чем   на  него   взлетать  со  страху,  но  я   все  же  слез.
       - Хватит  тебе,  Кадидо, руки  задирать.  В  плен  я  тебя  забирать  не  стану.  А  бутылец  давай   сюда,  а  то  тебе   перегруз  будет.  А  мне  нужно  муть  из  головы  согнать  и  тонус  завысить.
        Поднял  я  тонус, потом  его  подвысил  Паникадило,  затем  опять  я,  пока  в  бутылке  не  оголилось  дно.  Нашел   я  кузовок   с  грибами  и  подались  мы   домой.
       С  тех   пор  сосед   мой   стал  ружья  побаиваться,  а  я  медведя -  ну  ни  на   каплю.  Но  когда  дома   сижу  и  возле  выпивки!

                1989 г   



СНИМИТЕ  ШЛЯПУ,  СУДАРЬ

       Николай  Лозовой  спешил. Он  торопился  к  утру  поспеть  на  встречу,  а  тут  забарахлил  движок. Николай  заехал  на  местную  автобазу  дальнобойщиков  и  моторист  подшаманил  мотор.   
       -Слабак,  конечно, дыму  много  чадит, но  домой  дотянет, - заверил  пожилой  мужик  в  замызганном  комбинезоне,  закончив  труды. – Ему  пора  колечки  поменять.
       - Это  точно.  Вот  дотяну  до  базы,  и  если  начальство  дозволит…Так сколько  с  меня  за  внимание  и  ласку? – виновато  ощерился  Лозовой,  торопливо   роясь  в  карманах  тужурки. – Вот  сотенная,  а  больше  нет.  Прости,  в  дороге  я. Малость  пришлось  издержаться.
       Слесарь  посмотрел  с  брезгливой  усмешкой, снял  с  хрящеватого  носа  очки  в  железной  оправе,  протер  платком  и  сплюнул  наземь.   
      -Спасибо  сказать  способен,  или  язык  отсохнет? -  проскрипел  он  простуженным  голосом. – Ты  в  беде,  а  я  выручил.  Работы  той  на  пять  минут  с  хвостом! Что  такого? Деньгами,  парень,  всего  не  покроешь.    
      -Так  я… -  не  нашелся  ответить  чем  путным  Николай,  ошарашенный  отповедью  и  понимая,  что  перед  ним  Мастер. – Ты  прости. Я  сам  «спасибо»  принимаю  с  охотой  и  халяву  не  чту. Но  и  без  тугриков  не  жизнь. Придумали  же  люди. Веришь,  измучился  в  дороге,  а  еще  надо  заскочить  к  зазнобе. Поршневая  ни  в  дугу,  а  тут  клапан  забарахлил. Ну  и  форсунка  следом. Вот  с  радости  и  сморозил  глупость. С  наступающим  праздником  тебя,  передай  и  женщинам  своим  мое  почтение. Здоровья  вам  до  конца  дней  и  жизнь  в  достатке!   
       -И  ты  процветай, - сказал  моторист,  мягчая  лицом.
       -Добро, милейший. Кстати,  о  цветочках. У  вас  в  городке  можно  купить  под  праздник  приличные  розы?  Обязательно  розы,  и  бархатные! Ты  мне  сделал  подарок,  и  я  хочу  сотворить  приятное  одной  особе.    
       -Ишь  ты,  капризы!…В  чужом  городе,  а  туда  же. Кобель! – беззлобно  ухмыльнулся  слесарь.
       -Дела  житейские  и  сердце  просит, батя. Так  есть  в  городе  цветочные  ларьки? – отбоярился,  но  усугубил  интерес  водитель. – Или  новый  НЭП  тут  нишу  не  открыл?
       -Не  знаю, парень. Я  в  таком  возрасте, что  меня  кефир  интересует  да  теплый  сортир. Вот  разве…Ага! Да  тут  рядом. Проезжай  по  улице  что  за  забором  до  номера  сорок  четыре  и  покличь  хозяйку. Там  тетка  Софа  проживает. Тепличка  у  неё. Цветочками  душу  тешит. Розы  у  неё,  бают,  знатные,  и  прочая  флора. Вот  уговоришь  ли?  Она  баба  с  норовом. 
       -Да  постараюсь,  милейший. Я  ей  всё  мужское  достоинство  пообещаю,  а  роз  выклянчу. Пока,  мастер!  Здоровьишка - на  многие  года!   
       Тетку  Софу  Николай  нашел  без  волокиты. Она  как  раз  торчала  в  проеме  распахнутой  калитки  и,  прикладя  козырьком  к  глазам  ладошку,  оглядывала  улицу.  На  Лозового,  застопорившего  супротив  свою  «Шкодницу»  с  фурой,  она  - ноль  внимания.    
       -Здорово,  тетка! Не  тебя  кличут  Софой?! – приветствовал  её  из  кабины  Николай.
       Пожалуй,  он  ошибся. Она  была  ему  бабкой  и  довольно  зубастой.    
       -Ты  что,  сопляк, свысока  на  людей  глядишь?! Не  можешь  наземь  соскочить,  так  беги  своей  дорогой. Неча  тут  смердеть  мотором!   
       Она  выглядела  почти  интеллигентно. Пальто  из  джерси  на  ней  колоколом,  ввиду  безысходности  дождика  на  ногах  резиновые  сапожки,  и  шляпа  кожаная  и  мужская,  рыбацкая,  но  с  пером  гуся.   
       Лозовой  отметил  оригинальность  наряда,  усмехнулся,  но  прихоть исполнил.  Выбрался  из  кабины  и  оказался  подле  сварливой  бабки.
       -Извини,  милейшая  бабулечка-красотулечка. Молодой  еще,  невоспитан-ный,  ремешком  батяни  мало  поротый.  Виноват.    
       Он  ухмылялся  с  раболепием  и, наверное,  переиграл.   
       -Ишь, шут  гороховый! Как  корежит  тебя. Видно,  цветов  захотелось,  что  ломаешься. – Она  сотворила  паузу  и  выдала  интерес,  не  преминув  подначить: - Кому  хоть  цветы  назначаются? Бабке  стоящей?      
       Зубы  у  неё  вставные,  накладного  золота,  теперь  модные  в  этих  краях,  а  лицо  круглое  и  гладкое. Сдобная  бабка.  И  глаза – буравчики,  достают  до  испода  души. И  хотя  физиономия  полна  желчи – не  отталкивала. Бесшабашное  было  в  ней  что-то,  от  озорной  ведьмы.   
       Лозовой  вперил  в  бока  кулаки,  оглядел  за  спиной  яги  подворье,  увидел  тепличку.   
       -Красивой  женщине  цветы  надо  вручить  на  праздник. Чтобы  и  дальше  ей  счастье  жмурилось  от  кайфа. Роз  огненных  мне! А?!  Вопрос  жизни  и  судьбы,  тётенька! И  порука  тому  - твоя  добрая  душа. А  плачу  сотенной,  больше  нету! Но,  ежели  поверишь  на  слово,  довезу  сумму,  какую  назовешь,  позже. Выручай,  красотулька,  определи  мою  планиду! – с  самоиронией,  с  пафосом  и  отчаянием,  готовый  рвануть  на  груди  одежку,  а  добиться  цветов,  возгласил  Николай. 
       -Сотенной  он  грозится,  шут  придорожный!  Да  ты  хоть  знаешь,  сколько  стоит  моя  роза  об  эту  пору?! – раскрыла  баба  золотую  пасть  и  залихватски  сдвинула  с  высокого  лба  шляпу. – Праздник  ить  на  носу!
      -Так  больше  нету,  красотулечка!  А  цветочки  нужны! – воскликнул  Лозовой, не  теряя  надежды  уговорить  тетку. Выручит.  Позабавится,  а  роз  настрижет. – По  сердцу  мне  барышня,  а  без  цветов  как?! Ведь  приятное  сделать  барышне  надо!      
       -И-их! Какие  же  вы  дураки -  молодые! Как  же  ты,  растратя  деньги  на  цветы, топтать  свою  барышню  станешь?! Голодный! На  кой  ляд  ты  ей  сдался  с  одними  цветочками!?…Красивая  хошь  краля? И душа  ейная  стоит  трудов  моих?! Или  так -  прости  Господи? Чай, не  просто  цветочки  ращены, не  богатства  ради,  а  красоты! Да  и  что - богатство?!  Тьфу! И  нету. А  красота,  парень,  завсегда  в  душе  что-то  доброе  строит.  Особливо  теперь,  когда  неприглядность  в  круговерть. Тьма  кромешная  бродит,  упадок  нравов  и  смрад!      
       Смрад – это  точно. Добытый   уголёк  чадил  над  терриконами  и  из  всех  труб  городишка  вываливал  и  стлался  понизу. Будто  пуп  земли  тут,  где  обитали  жители  ада.    
       Николай  покивал  словам  тетки  и  сморщился,  притаивая  дыхание,  чтобы  не  брать  в  себя  гадости. Цветочнице  же    сказал:
       -Барышня  та  стоит  того,  чтобы  цветы  ей  дарить. Поверь…Да  и  ты,  гляжу,  в  молодости  крайней  спереди  была. И  душой  и  красой.  Или  брешу?   
       -Мудёр  бобёр! Пристроился  в  глаза  пыль  пущать! Ты  мне  брось  о  прошлом  судить!  Что  было – быльём  поросло. Три  розы  я  тебе  срежу, а  ты  дай  слово, что  перегною  мне  доставишь  в  любую  пору. Такой  уговор  тебе  подойдет? – буравчики  её  глаз  что-то  нашли  в  нём,  она  поворотилась  и  уточкой  подалась  во  двор. – Жди.    
       И  вернулась,  погодя  минут  пяток, неся  на  отшибе  перед  собой,  как  драгоценность,  что-то  запеленатое  в  газетину.       
       -Можно  взглянуть? – улыбнулся  Николай  Лозовой,  норовя  сунуть  в  кулёк  нос. 
       -Потом  оценишь. Тута  воздух  для  прелести  этой  негожий. Да  про  уговор  помни! -  ответствовала  тетка  Софа. – Денег  твоих  я  с  тебя  не  возьму. Мне, -  чтобы  счастье   той  барышне  улыбнулась! 
       С  тем  укатил  Лозовой,  на  ночь  глядя,  спешил  к  ненаглядной. Купил  шампанского  и – в путь!    
       Утром  Николай  остановился  у  той  самой  заправки,  где  раньше  познакомился  с миловидной  королевой  бензоколонки. Общаясь,  она  щебетала  птичкой  и  с  тихой  радостью  держала  на  губах  улыбку.   
       Он  посидел  малость  умиротворенный,  отдыхая  и  собираясь  мыслями.    
      «Ну-с, милейший,  изготовимся  к  визиту».    
      Прежде  он  побрился,  ручной  заводки,  бритвой,  присобачил  на  ковбойку    галстук  и  натянул  кожанку,  еще  не  потёртую,  а  лишь  обношенную,  сидевшую  влито  и  будто  элегантно.
      Достал  из  гамака  цветы  и  лишний  раз  полюбовался  розами. Тетка  вручила  ему  чудо,  изваяние  природы! Они  назывались  черными, хотя  черноты  в  их  бархате  мало. Чернь  гляделась  по краям  темно-пурпурных  лепестков. Николай  выставил  их  за  окно  под  сеющий  дождик,  чтоб  осиялись  алмазной  брызгой.    
       Затем  надел  шляпу  и  погляделся  в  зеркало…Хорош,  пожалуй! Львиная  грива  русых  волос, высокий  лоб,  античный  нос,  упрямый  подбородок  и  черные  брови. Губы  сочные  и   взгляд  карих  глаз  чуть  припечален. Но  он-то  знал,  что  они  могли  смеяться  и  заражать  весельем  других. Оптимист! Он  мог  быть  всяким,  но  не  подонком. А  это  губило  в  нём  ловеласа. Дамы  зачастую  требовали  от  него  обязательств,  но  Николай  Лозовой  высоко  ставил  слово  мужчины  и  раздавать  клятв  не  смел.
       Он  выбрался  из  кабины,  прибрал  под  руку  шампанское  и  взял  розы. И  представил  себе,  как  вломится  в  её  конторку  и  шуткой-прибауткой  поздравит  заправщицу  Нелли  и  вручит  цветы  и  водрузит  на  стол  вино.   
       Нелли  обрадуется  ему,  слегка  затушуется,  но  все  же  справится  с  волнением  и  станем  искать  стаканы. Поставить  розы  и  налить  шампанского. 
       «На  такой  случай  нужен  хрусталь,  милейший. Он  торжественней  и  мелодичней  звоном, - заметил  себе  с  подспудной  иронией  Лозовой,  отбрасывая  романтическую  блажь. -  Вот  ждут  тебя  или  забыли  и  милуют  другого? Без  хрустали,  милейший,  можно  обойтись. А  вот  без…любви…Ах,  да! Вы  ведь  на  минутку,  проведать  друга  детства….» 
       Других  машин  ранним  утром  близ  заправки  не  было,  а  в  окошке  сидела  Нелли! С  радости  он  сунулся  в  скважину,  благо,  форточка  над  прилавком  распахнута.   
       Заправщица  сидела  к  нему  спиной  и  то  ли  читала,  то  ли  изучала  грозбух  на  столе,  на  котором  стояла  бутылка  простого  вина  и  пара  граненых  стаканов. Хрусталь  работяг.
       Лозовой  стукнул  по  прилавку  дном  бутылки  и  гаркнул:   
       -Милейшая!  Оставь  унынье! С  праздником  тебя  и  много  радости  на  все  прекрасные  года!      
       Она  всполошено  обернулась.  Николай  являл  ей  широчайшую  улыбку.
       -Ты?!  Коля!!!   
       В  глазах  её  голубых  вспыхнула  радость,  а  в  голосе  - восторг.    
       -Как  обещал,  Нелейшая! Как  приказали  твои  очи!  Настоящий  мужчина  всегда  держит  слово,  а  я  давал! Разрешите  ввалиться?!      
       И  не  дожидаясь  приглашения, почти  бегом  достиг  задней двери  и  ворвался,  держа  перед  собой  обнаженные  розы.   
       -С  праздником  слабого  пола,  тебя,  моя  ласточка!  Дай  я  тебя  расцелую! Я  мчался  так,  что  отвергать  и  не  поверить  не  можно!   
       И  он,  угнездив  из-под  руки  на  стол  вино,  другой  рукой  с  розами  обнял  её  и  расцеловал  в  теплые  и  сладкие  губы. Затем,  отстранясь, по-рыцарски  преклонив  колено, протянул  цветы.
       -Прими,  о  радость  души  моей,  эти  дары  в  знак  великого  восхищения!…Я  не  говорю  о  любви,  о  ней  не  след  болтать  всуе…Но  очарование  мое  прими!
       И  когда  женщина,  загораясь  лицом  и  потупляя  взгляд,  принимала  розы  тонкими  пальцами,  Николай  безотчетно  приложился  губами  к  её  руке. 
       -Будь  счастлива,  ласточка! Не  сочти  за  фигляра. Порыв  мой  от  сердца. Ты  мне  нравишься. 
       Она  постояла  над  ним,  словно  раздумывая,  потом  сняла  с  него  шляпу  и  положила  на  край  стола. И  запустив  пальцы  в  его густые  волосы,  легонько  растрепала.    
       -Сядем  к  столу,  милёнок. Праздник  отмечать  станем на  рабочем  месте, - сказала  она  с  нежной  грустью. – Сейчас  нас  двое: ты  и  я.  Всегда  бы  так,  до  конца  дней  наших. В  том,  наверное,  счастье… 

                1998 г.

               
УКСУС    НА   ХАЛЯВУ

        Конструкция   торса  и  многих  мослов,  начинка  из  мяса, сала,  мозгов  и требухи, у  Гедеона   Сбашлямина   здорово   подкачали.  Или  генами  их напичкали   не  той   кондиции,   или  вид  службы   позволял  фактуре  облика   распуститься   до  непотребных   размеров,  но  он  сильно  смахивал  на  ба-альшую  ошибку   природы! Глядите   сами.  На  светлой   харизме   портрета  щелки  хитреньких   гляделок,  прикрытых  белесыми  бровками,  две  дырки  в  сопатке   и  золотые   клыки.  Когда  Гедеон   открывал   едало.  Ну  не  откормленный   боров?!  Да   еще   в  милицейской   фуражке.
       Представьте  себе  такого  мутанта  где-либо  в  отделении,  что  защищает  вас от посягательств…То  бишь,  честь  и  достоинство  ваши   закрывает  грудью… А  если  поставить  его на   автобане?....Так  он  и  стоял  там  и  собирал  пошлину.  В  смысле,  следил,  чего  везут  и  как  грузили,  и  сколько  можно  поиметь.
       И  надо  отметить,  что  соратники  по  накоплениям   с  места  стоянки  у  дороги,  переделали  ему   фамилию  и  имя   на  нужный  им  и  доходчивый  лад. И  когда  надо,  кричали:  Гдеон  Сбашлями?!  То  есть,  они  желали  у  него  срочно   занять  башлей.  И  он   ссужал,  потому  как  отказать  не  мог.  От  непокладистой   жадности!  Он  им  давал  бабки  на  время   под  процент,  который  тянул  на  бутылку  немедля!  То  есть,  сначала  выпивка,  а  потом - ссуда.  И  с  ними  пил!  И  выходило  на  халяву.  Оставаясь  при  своих  интересах,  выраженных   в  башлях.  И  все  ходили  у  него  в   корешах,  включая   нижних  в  чинах  офицуцеров.  Правда,  случалось,  давал  даже  и  безвозмездно,  когда  попадался   чин,  способный   возмездить.
       Лет  ему  было  за  тридцать. Казалось,  только  по  дембелю  возвратился  под  пенаты,  устроился  в  органы, а  уже  -  старшина!  Рос  над  собой  и  вокруг.
       А  время  такое,  что  по  стране  уже   втихаря   шастала  демократия!  Ее  умные  люди швырнули  в  массы,  чтоб  она  прозондировала,  что  и  где  плохо  лежит.  То  ли  вещь,  то  ли  мысль  подходящая,  а  то  и  кусок  государства.  Ну,  типа,  внушали  народу.  Мол,  не  надейся,  дорогой  товарищ,  на  вождей  и  кормчих, а  ступай   каждый  своей  колеей  и  бери  чего  надо.
       И  многие   уже  преуспели  в  том  направлении!  Полезли  в   кооперативы,  стали  бацать  фирмы  и  филиалы   при  фабриках  и  заводах,  отпочковывать  их  из  них  и  обзаводиться  бабками,  акциями  и  имиджем.  И  кругом  шептали  про  Большую  Растащиловку   и   Его  Величество  Бардак,  когда   всякий   охотник  от  власти  хапнет   себе   сколько  сумеет,  а  остальные,  как  были  не  с  теми   извилинами  на  мозгах,  так  с  ними  и  останутся.  То  есть,  которые  лохи  и  быдло,  а  в  просторечии – народ.  И  всякие  СМИ  грозились  к  концу  века  объявить  про  что-то  Забытое  Старое.  Вот  в  такую  сложную  эпоху  попал  жить Гедеон   Сбашлямин.
       А  он  много  чего  не  имел,  но  мечтал  поиметь.  И  старался!  Он  просто  не  мог  стоять  в  стороне  от  громадьев   строек  и   строил  громадье  на  личном  подворье.  Иначе  всякий   мог  подумать,  что  он  лопух.  При  куске  землицы   в  четверть  га,  при  любящей   жене  и  двух   чадах,  при  такой   должности  и…не  обзавелся  домом  с  мансардой!
      И  в  первую  очередь  так  думала  жена. На  пять  лет  моложе,  худая  и  длинная,  как  удочка  рыбака,  а  умница!  И  толкала  Гедеона  на  путь,  который  надо.
      А надо  было  добывать  всякий   стройматериал  и  наличные  бабки,  и  башли  с  баксами,  которые  были  уже  в  тихом  ходу.  То  есть  их  запрещали  иметь,  но  в  наличии  некоторых  они  имелись. И  много!  Но  в  семействе   Гедеона  имелись  расходы  еще  и  на  сторону.  Типа,  с  зубовным  скрежетом  приходилось  давать  в  зубы   «барашка»   тем,  кто  хвалил  за  труд  на  благо   Отечества  и   крупные   успехи  в  политической   и   всякой   подготовке.
       Изыскивать  же  средства,   в  виде  наличных  денежных   знаков,   Сбашлямин   умел.  Во-первых,  фамилия   направляла,  а   во-вторых,  кто  он   на  трассе,  шоссе   и   тракте?..Инспектор!...Целый   столп  страха!  Да  еще   и  почти  круглый.   И  поставлен  следить  за  порядком,  который   нарушают.  Повсеместно,  ежечасно   и  ежеминутно,   ежели  всех   подряд останавливать не   устанет  жезл.
      Оборзел  народ,  охамел  и  стал  отбиваться   от  рук!  Потому  старшина   на  своем  посту  всегда  строг.  До  беспощадности  к   врагам  порядка  и  без  грамма   милосердия   к  ним  же.  На  службе   он   сердца   не  имел.   Оставлял   его  дома,  на  хранение   любимым  деткам  и  жене. Их  он  обожал  больше,  чем  родное  правительство   и  партию  вместе   с  государством,  хотя  членом  партии  состоял.  Но  это   уже  сугубо  личное   мнение,  потому   как  государство – понятие   аморфное.  Сегодня   оно  есть,  а  завтра   глядишь,  а   его  растащили   по  хаткам,  аулам  и  кишлакам.  Семья  же   всегда  под  боком  и  греет.  Кровная,  и  значит,  родная.  Как  Родина.
      Но  кого  любить,  а   в  кого  и  посморкаться,  то  дело  вкуса  и  привычек. А  сейчас  Гедеон  находился  на  службе,  по  охране   куска  личной  трассы   от   многих   посягательств. Бдил  то  есть,  и  пас  машины,  меринов   и  кобыл.
       И  вот  из-за  поворота   показался  грузовичок,  задрипанный   «газончик».  Это  видно  уже  с  точки  зрения  старшины.  Потому   как  он,  обладая   аналитическим  умом  сельского  жлоба  и  неадекватным  подходом   к   массе  потенциальных   нарушителей  благополучия   в  его  кармане,  всегда  ставил  свой   мотоцикл   вне   дальней   видимости   возможных   жертв.  И  появление   гаишника   на   грейдере,  дороге   и  трассе  -  опасная   доза   адреналина  для  шоферюги!
       Сбашлямин  ткнул  рулевому   «газончика»  волшебной   палочкой,  и  тому  оставалось  только   прижаться   к  обочине  и  стать.  Он  выскочил  из  кабины  и  поспешил  явить  свой   радостный   лик  пред  грозные  буркалы  вепря   в   фуражке.
      - Здрасте,  начальник! -  залился  певчей  птичкой  водила  и,  зыркнув   по  сторонам,  сунул  в  протянутую  лапу  путевой  лист  и  «права»,  с  заряженной   там  трешкой.  Налог  за   проезд  мимо  борова.  Других   вин  за  собой   шоферюга  не  ведал,  но  подозревал,  что  этот  гад  причину   для   штрафа  сыщет.
      И  правильно  подозревал!  Потому   что  на  мордорыле  свет  злорадства   уже  цедился  из   чудных  глазок  кабана!  И  водила,  увидя   столько  восторга  на   портрете  харитона,  тут  же  сбросил   с   себя   счастье   встречи.
       А  начальник  дороги,  принимая  бумаги,  заглядывать  туда   не  торопился.
      - Привет,  мокрушник. Торопимся!  Считаем,  что  все   на  ажуре! Броня  крепка  и  кони  ваши  сыты!  Подковы  целы  и  блестят!
       Такая  приветуля   отняла  у  водилы  остатки  уверенности  в  правильном  курсе   по  жизни,  но  гордость  за  многострадальный  драндулет   возбудило   запасное   чувство.
       - А  что?  Машина  старенькая, но  -  мустанг!  Механик, вон,  автограф   приложил  к  путевке.
      - Знаем  мы   всяких  механиков! Бутылка  делов -  его  подпись. И  мы   чичас  поглядим,  все  у  тебя  путем,  или  в  загашнике  десяток  грехов, -  заявил  Гедеон, вперевалочку  правя  к  грузовику.  Такие  потуги  ему,  как  роды  для  бабы,  много  калорий   уходит  на  простой   формализм.  Но  впереди,  как  свет  капитализма,  маячит  вознаграждение  за  труд!  А  ради  денег  он  готов  на   подвиг  и  жертвы  с   противной   стороны. И  он  обплывает  вокруг  машины,  по  ходу   разглядывает  и  с  брезгливостью  нюхает,  будто  перед  ним  подозрительный  сундучок.  В  каком  должны  лежать  пиастры,  но  могут  храниться  и  кости  джентльтменов   удачи. Отдуваясь,  старшина   объявил: -  Масло  из  картера  текет  -  раз! Из  моста  тоже  каплет  - два.  И  шумит  задний   мост,  как   в   чердачном  перекрытии   после  юбилея   на  утро. Уже  - три.  Ну?  В  чем  еще  признаваться  будем?…Вид  у машины   какой  иметься  должон?  А  номера!..Ты  на  них   нужду  справлял  физиц…фило…физило…Тьфу  ты!  Обосрал?!
      Сорвался  Сбашлимин   на  визг  предпраздничного  кабана,  шырнутого   мимо  и  больно. А  все   потому,  что  не  вспомнил  умное  слово!
      - Так   все  на  мази,  командир! -  качнул  права   водитель   уже   по  инерции и  понимая,  что  трешка   может   не  так   сплясать.
       Тариф   растет   на  дрожжах   инспектора,  а  у  него   вид  стойкого  борца  за  идеи  накоплений   в  любую   погоду  и  при  всяких   обстоятельствах.
       - На  мази,  земеля,  не  могет  быть   при  таком  страхолюдном  аппарате.  Душа   вида   не   принимает, -  чуть  успокоился,  но  вкрадчиво  продолжал  гнуть  свое   Гедеон. -  И  как   ехаешь?!  На  одном  крыле  летишь  и  без  денег.  Ну  вот  потрогаю  я  крыло  и  что  будет?  Скрипеть  будет,  дребезжать,  махать  подфарником  и  просить  сварного. Гляди, -  излагал  старшина  свой   вид  на  картину  транспорта  для  грузоперевозок.  И  приложился  лапой  к  крылу  и  оно   пророчества  инспектора  подтвердило! -  Так  что?  Будем  залазить  в  кабину  и  глядеть  в  бардачок?  Вдруг  там  нету  стакана!..А  это  страшный   грех, -  шофер  без   стакана!..В  моторную  часть   глаз  тоже  положим  или  суду  все  ясно?
       Намек  на  полную  ставку  налога  очень  прозрачен, но…Порадовать  старшину  водила  просто  не   в  состоянии. Шансы   поют  романсы,  как  кто-то  говорил. В  запасе  только  пятерка.  На  перекусить  в  обед  и  выпить  после  праведных  трудов  с  бригадой,  если  не  получится  донести  до  дома  деткам.  И  он  хихикнул.
      -  Да-к,  командир!  Твоя  взяла.  Мелких  грехов  всегда  можно  найти  на  трешку!
      Тут  Гедеон  наконец  заглянул  под  корочку  «правов» и  увидел  оценку   своих  трудов.  Скривился,  выскреб  трешку  в  ладошку  и  возвратил  бумаги.
      -  Ладно,  ехай.  Но  в  другой   раз  с  таким  макияжем  машины!..
      И  старшина  снова  глядит  на  асфальтовую  кривую,  какая  вскорости  представит  нового  партнера  для  разговора   про  слабые  места  в  техсостоянии   средств  передвижения  или  грузоперевозок.
      Правда,  средства  передвижения,  а  тем  более,  роскоши,  гаишник  Сбашлямин  старается  без   видимой   причины   на  тет-а-тет  не  приглашать.  Там  невзначай   можно  нарваться  на  персону   командирского  звена  от  корпуса  директоров. А  те  всех  и  кругом  знают  и  всякому  кум  или  братан.  Времена  шли  такие,  что  не  всякому  лапу  засунешь  в  пасть.  И  пальцы  отхватит,  и  на   корнишон  с  помидорами  может  клыки  настрополить.
        Но  вот  когда  наедет  «запорожец»,  а  того  лучше,  «москвичек»!..Вот  тогда  можно  пужнуть  на  всякую  сумму,  какая  падет  на  прагматический   ум! У  столичной   машинки  с  ручничком  беда.  Плохо  держат! Конструкторы  обмишулились,  а  страдает  водительская  рать…Потому,  показать  «москвичонку»  палкой   куда   надо,  значит,  инспектору  иметь  за  труды!
       Ну  а  уж  если  Гедеон  усекал  большое  сопротивление  своей   попытке  заиметь  копейку,  и  ему   в  рыло   совались  доводы  с  аргументами  про  исправность  системы  тормозов!.. Тогда  он  будил  в  себе  патриота  органа  надзора!  И  под  натиском  его  комплекции  и  злости  «москвичек»,  даже   при  зажатом  наглухо  тормозе,  настырно  волокся  в  гору  или  наоборот! Естественно,  при  таком стечении  обстоятельств   Сбашлямин  назначал  высшую  ставку  санкции,  без  права  на  апелляцию  и  жалобную  слезу.  Если  проказник  трезвый  и  не  разило  от  него  лавровым  листом  или  чесночным  духом.
      Когда  же  учуивался  запах  надежды  на  маскировку   покушения   на  моральный   облик  водилы   на   дороге!…  Тогда праздник  души  у  старшины! В  тот  миг  ему  сотня  корячилась,  не  сходя  с  места   свиданки!
      Меж  тем  катили  по  тракту   всякие  средства  и  даже  пешие  туристы  И  вдруг,  цугом  стали  вырисовываться   грузовики  с  песком! Колонна   самосвалов!  Один  за  другим  и  непреклонно!  И  парад  нахальных   морд  в  открытых   окнах! 
      Гедеон   пропускал  машины  в  полурастерянности,  потому   как  шарашить  их  привык  поодиночке.  Тогда  у   него  и   объем  статуи  преобладал  и   должность   при  погонах   почти  офицуцера,   какая   выдавала  в  нем   власть   верховного  Смотрилы   на  дороге.  Но  тут  расклад  иной  и  против  массы   его  козыри  не  пляшут.  У  нахально   проезжающего  коллектива  план  всегда  на  сто  один   процент  и  даже   с  соткой.  Передовики,  ударники,  бойки  и  маяки!  За  них   могут  и  морду  намылить  до  нехорошего  блеска.  И  Сбашлямин   блудливо   залыбился  и  сделал  им  ручкой   у  козырька,  и   пошевелил   сосисками  с  ладоши.
      И  когда   проехали  они  мимо,  нахмурился   и  хватился   мысли,  что  ему  срочно  нужен  песок! И  много,  три  машины!  А  он   прошляпил  аукцион! Не  задержал  крайнего…Вулкан  страстей   в  утробе   понудил   его  к  активности  и  он  устремил  глаза   на  автобан.   И, о  сахар  для  души  и  благодетель  стройке!..К  нему   приближался  одинокий   самосвал  с  песочком!  Отставший   от  стада  баран,  отданный  случаем  ему   на  заклание!
       С  улыбкой   счастья   на  полной  окружности  шайбы,   старшина  подал  шоферюге  знак   прижаться  к  бровке  и  побеседовать   про  жизнь.
      Шофер  законопослушно остановил  свой   «Зилок»,  заглушил  мотор,  изготовил  к  предъявлению  нужную  купюру  для  общения  с  полезным  человеком,  присовокупил   путевку  и  «права»,  и  выбрался   из  кабины.  С  достоинством  индивида,  знающего, что  башли  решают  все,  он   потопал  к  чабану  дорожных  пастбищ.      
     Гедеон  же  быстренько  перестроился  и,  показав   маску  гнева,  вознес  голос  до  саркастических   высот.
      - Нарушаете,  гражданин!  Скорость  выше  предела,  а  дорога  на  уклон!  И  что  получится,  когда  откажут  тормоза?!  На  маме  слезы,  и   ваш   портрет  на  обелиске!
      - Обижаете,  командир! – ввернул  свой   протест  вместе   верительными  бумагами   молодой   мужик  с  курносой   морденцией. Он  вовсе  не  уверен,  что  Закон   Подлости  отменили  и  обойдется  без  казуса,  случись  тормознуть на  всю  железку, но…Знал  порядки  в  мусорном  движении   и  потому   скалился  на  все   оставшиеся  от  кариеса  зубы,  как  убивец   в   подворотне,  требующий   закурить. -  Все  хакей,  а  я  отстал  от   паровоза.  Сколько  с  меня  причитается  за  сокращение  стоянки?  Сгодится  на  столик   на  природе,  чтоб  был  он  с  пивом?
       Сбашлямин  против  путевки  поставил  блок  лапами,  а  от  пятерки  уворотил  рыло. И  с  задушевной  теплотой   сказал:
      - Не-а, земеля!  Вид  твоего  аппарата  говорит   про  многие   огрехи  и  тянет  на  всю  катушку   санкций. Но  я  ему  прощаю.  С  одним  условием. Песочка  мне  надо  три  ходки. Сегодня.
      - Да  ты  что, командир?! Да  я  жене  делаю  три ходки  за  неделю! У  нас  же  план!  Не-е. Бери  машину  на  стоянку,  а   я  попуткой  доберусь!  Директор  мне  голову  отвинтит, не  привези  я   сто  процентов! –  в  противности  заорал  водила, увидев  в  таком  фортеле спасение  от  каприза  оборотня   при  погонах.
      -А ты   попроси  бригаду.  Помогут…У  нас  как?  Если  вдруг  обломался  друг,..-  убежденно   и  внимчиво  улыбнулся   Сбашлямин. – Я  тебе  укажу   адресок, а  там  жена  скажет,  куда  ссыпать.  Или  мне  по  твоей  воле  всю  бригаду  шерстить  на  предмет  исправного   состояния?
      Такой   оборот  диалога  шофера  встревожил,  положил  на  сердце  несвежие  мысли. Бригада,  и  верно,  могла  покатить  на   него  бочку. Расходы,  брошенные  на   коллектив,  не   поощрялись.  И  водила  сдался,  и  уехал.
     Но  в  карьере  нашел  бригадира  и  изложил  ультиматум   врага  трудящимся  за  баранкой.  Бугор,  то  есть  старший   в   работе   шоферюга,  почесал  седой   загривок,  посмотрел  на  табун   самосвалов,  и  сплюнул.
      - Раз  партия   сказала  надо,  комсомол  как  отвечать  должон?  Во!  Сделаем,  как  у   Чили.  Политбюро  останется  довольным  ударным  трудом  и  нам  удовольствие  от  пахания.  И  тому   парню  - смеха   до  коликов   в  утробе   возле  живота!
       И  после  обеда  и  ближе  к  концу  дня,  мимо  истекающего  потом   от  жары  и  непосильных  трудов  инспектора,  проезжала  колонна  машин  с  песком.  Шоферня  скалила  разные  зубы,  от  колотых  до  золотых.  А  Гедеон  держал  лапу   возле  фуражки  и  отдавал  им  должное, то  есть  «спасибу».  И  ухмылялся,  довольный,  и  провожал  караван  глазками.
       Потому   что дорога  вскорости   шла  мимо  развилка,  который   уводил  в  родное   ему   село.  Отсюда,  с  дозорного  места, гаишнику  виден  луг,  на   какой  должна   съехать  машина  с  вожделенной   халявой. И  Сбашлямин, спустя   время, стал  вперивать  туда   взгляд.
      «Ну,  если  подведут!..Пущу  на  капремонт  все   самосвалы!»
      Но  вот,..свершилось! В  лощине,  на  его  проселке  показался  грузовик!..За  ним  нарисовался   другой   самосвал…и  третий!
      «И  будет  домик   воздвижон  и  будет  много  счастья   в  ём!»
      Гедеон  закрыл  глазки  и  снова  открыл.  Отвернулся  и  опять  повернулся  посмотреть  красивую  картину.  В  гузне  свербил  гвоздь  нетерпения!
     Но  что  это?!  Вся  колонна  гусеницей  вползала  в  нужный   проселок  и  втягивалась  в  село!.               
     .Ах,  черти  небритые!  Ах,  канальи  из  котлована!  Под  шум  колес  и  трепет  ковыля,  под  личное   его  благоволенье,  они  решили  сделать  левака  для  всей  хамской  бригады!
      «Ну  ладушки,  поедете  вы  обратно!  Я  вас  побрею,  не  хуже   чем  в  ателье!..Я  их  -  налогом!»  Подумалось  ему,  но  тут  же   раздумалось. 
      Хренушки,  обложить  нельзя.  Ни  матом,  ни  деньгой.  Ему-то  песочек  они  доставляют  за   милые  глазки,  что  смотрят  чуть-чуть…И  если  что,  в  него  ткнут  пальцами   всей   кагалой   безоблыжно…Придется  сделать  вид,  что  все   прошло  под  скрип   штиблет  на  бале.  Сегодня!  А  вот  погодя,  их  можно  попользовать  поодиночке.  Подоить,  как  рекордсменов  левацких  работ!  Потому   как   коллектив  спаянный  -  сила  большая!  А  он  же,  но  споенный  -  фарш  или  филейка  для  пикничка!
      На  том  Гедеон  успокоился  и  даже  опять  сделал  им  приятное   при  благодарной   ухмылке,  помахал  лапкой,  когда  бригада  продефилировала   на   карьер.
      Вечером,  довольный,   как  ишак  с  солью  на  переправе, он  подъехал  к  парадному  подворья.  В  карманах   что-то  шелестело,  а  на  душе  сидел  покой.   Открыл  широкие,  глухие  и  высокие  воротья,  что  делали  его  дом  крепостью…И  что  он  увидал?!
      Залежи  песка  барханами  раскинулись  во  весь  простор  двора,  под  самый   порог  пятистенника   и  даже  капот  новенькой  «Волги»!
      Уря-а-а!  Работа  ждала  дурака!

                1990 г.


РАССКАЗ   НИ  О  ЧЁМ

       Они  сидели   на  лавочке   в  скверике,  у  вокзала  южного  гамливого  города,  и  ждали  поезда  в  далекие  края.
       Немилосердно  палило  солнце.  Редкая  тень  малорослых  акаций  мало  спасала  от  духоты,  а  жаркий  воздух  гонял  по  дорожкам  мусор  и  палые  листья,  и  поднимал  пыль. 
       Аркашка  Звонарев, задирая  голову,  смотрел  в  бледное  небо. Высокий  и  красивый, молодой  и  неженатый,  смуглый   от  загара. Его  сделали  темным  ветры  и  солнце  степей,  где  бродил  он  с  поисковой  партией  геодезистов. Он  прикидывал  планы,  мечтал  о  дне  завтрашнем  и  задумчиво  улыбался   
       Его  спутника,  Шурика  Бондаренко,  солнце  отчего-то  обошло  милостью,  и  он  как  был,  так  и  остался   хилым  и  бледно-рыжим,  хотя  бродил  по  степям  вместе  с  Аркашкой,  и   шелушилась  кожа  с  него   не  менее  трех  раз  в  сезон.   
       Еще  там,  в  поисковой  партии,  кому-то  из  них  пришла  озорная  мысль  покинуть  поднадоевшую  степь  и  махнуть  куда-нибудь  подальше. Они  расстелили  карту  и,  водя  пальцами  по  бумажных  просторам,  выбрали  Камчатку. Там  были  горы,  леса  и  тундра,  звери  и  рыба  и  море  вокруг,  водились  геологи  в  полевых  партиях.  И  там  начинался  день!
       Шурик  тоже  смотрел  на  небо  и  по  сторонам,  он  щурился  от  яркого    дня,  но  ему  первому  надоело  мечтать  о  незнаемом.
      -Пошли  побродим, -  сказал  он  и  вскинулся  на  ноги. – Ждать  и  догонять  тоскливо,  но  приключений  искать  не  станем. Мы  их  найдем  на  Дальнем Востоке. Пройдемся  просто.      
       До  поезда  оставалось  еще  много  времени  и  они  слонялись  по  привокзальной  площади,  заглядывали  в  киоски  и  в   фанерные будки  сонливых  чистильщиков  сапог.
       Аркаша  поставил  ногу  в  поношенном  сандалии  на  подставку  старого  армянина  и  ждал,  когда  тот  проснется. Чистильщик  всхрапнул  горбатым,   кривым  и  черным  носом, из  которого  торчали  седые  волосы,  и  уставил  на  дружков  желтые  белки  глаз.   
       -Чистым,  да? – спросил  он  и  лениво  смахнул  с  сандалия  пыль. Затем  стукнул  щеткой  по подставке  и  сказал: - Иды. Нэ  буду  чистыт! Зачем  вакса  портыт  на  такой  чувак? Луче  нэ  будыт. Иды.      
       -Как  знаешь,  труженик  перрона, -  проронил  невозмутимо  Аркадий.
       Пожал  плечами,  кинул  в  жестянку  из-под  монпансеек  двугривенный  и  пошел  дальше  в  разных  сандалиях:  один  припыленный,  другой  чуток  обновленный.
       Они  вернулись  к  своим  чемоданам,  оставленным  под  присмотр  колхозников  осетин. Те  что-то  громко  и  гортанно  обсуждали,  в  кругу  их  стояла  девчушка  в  короткой  юбке  и  с  кожаной  папкой  под  рукой. Юбка  была  настолько  коротка,  что  Аркадий  тихонько  присвистнул  и  спросил  наперсника.   
       -Интересно, из  какого  места  она  явилась? Может,  туда  продают  билеты? 
       Они  переглянулись  и  придвинулись  ближе.   
       -Страховаться  в  дорогу  выгодно,  - убеждала  колхозников  девица. – Я  могу  привести  примеры.   
       И  она,  придержав  от  порыва  ветра  легкую  косынку  на  плечах, стала  расстегивать  папку.  Аркадий  подмигнул  Шурику  и  взял  девицу  под  локоток. 
       -Извините,  гражданочка. А  можно  застраховать  автомобиль?
       -Конечно, - пропела  с  обворожительной  улыбкой  молодая  гражданка  и  обернулась  к  Аркаше. – Коне…    
       Она  увидела  его  физиономию  и  осеклась. Тот  скалился  с  шельмоватым видом, но  смотрел  глазами  младенца. О,  таких  ловеласов  девица  встречала,  им  любой  вид  страховки -  зацепка. А  уж  автомобиль,  которого  нет  и  у  папы… 
       И  Аркадий  поторопился  признать  прискорбный  факт.  С  прежней  улыбкой  пройдохи  и  сердцееда, приложив  к  груди  руку,  проворковал:
       -Вы  правильно  поняли, у  меня  нет  автомобиля! Но  поймите  волнение  одинокого  человека!  Так  хотелось  порадовать  вас  полисом  на  благо  вашей  конторы! Но  у  меня  есть  жизнь  и  я  готов  положить  её  к  вашим  ногам,  но  сначала  застраховать!   
      Аркаша  выламывался  и  она  ему  внимала. Такова  жизнь,  а  девица  её  немного  знала. Ведь  именно  такие  оболтусы  чаще  всего,  вот  так,  с  бухты-барахты,  чтобы  развлечься  и  показать  свое, иной  раз,  глупое   я,  страхуют  походя  свою  жизнь  или  пожитки  в  багаже,  и  бросают  на  бочку  деньги.
       Девушка  присела  на  чемодан  Аркадия,  любезно  им  предложенный  для  удобства, и  пыталась  натянуть  на  круглые  колени  жидкий  ситчик  юбки. Нет,  тогда  еще  и  на  Западе  мини  внедрялись  с  оглядкой,  и  эта  девица  стеснялась  положения  пионерки  в  моде.  Или, бедняжка,  просто   выросла  из  одежки. И  странно:  её  не  задерживали  блюстители  нравов  в  лице  милиции,  как  таскали  в  участки  стиляг,  и  восхищалась  её  нарядом  цивильная  молодежь. 
       Она  уложила  папку  на  коленках,  и  щурясь  карими  глазами,  смотрела  на   парней.  И  спросила,  все  ж,  ожидая  подвоха.      
       - Вы  оба  станете  страховаться?    
       - Я -  обязательно!  - отрапортовал  Аркаша. – Я  в  дороге,  я  в  пути,  мой  поезд  мчится  где-то  на  парах,  а  жизнь  опасна!   
       - А  я не  знаю,  - проронил  Шурик,  хотя  ему  тоже  хотелось  получить  полис  из  рук  симпатичной  девицы. Но  он  тихоня  и  стеснялся  женщин. – Двадцать  три  года – и  бойся  за  жизнь. Глупо.   
       -И  ничего  не  глупо.  В  дороге  всё  может  случиться.  Особенно  в  дальней,  -  назидательно  сказала  девица-агент  из  Госстраха.    
       -Вы  полностью  правы,  милая  ласточка! – поддержал  её  Аркадий,  снисходительно  оглядывая  друга  и  похлопывая  по  плечу. – Шурик  законченный эгоист  и  нисколько  не  думает  о  государстве,  а  тем  более,  о  собственной  жизни! Но  если  вы,  очаровательное  создание,  улыбнетесь  ему  отдельно,  он  обязательно  внесёт  лепту  в  дело  помощи  жертвам  нелепого  случая  и  личного  ротозейства!    
       Девушка  улыбнулась,  но  не  особо  Шурику,  а  поделила  улыбку  на  двоих,  и  распахнула  папку.
       -На  кого  будем  завещать?…Ну,…если…Серьезно,  мальчики! В  жизни  всё  может  статься. Кто-то  же  должен  получить  по  полису.   
       Шурик  нахмурился,  а  Аркаша  усмехнулся. 
       -На  детский  сад  можно? 
       -Не-е  знаю. У  нас  не  было  прецедента. – Она  взмахнула  длинными  ресницами  и  качнула  головкой  с  короной  каштановых  волос. И  улыбнулась  просто  и  открыто. Они  ей  нравились,  а,  может  статься,  только  Аркадий.   
       И  он  картинно  заломил  руки.
       - Помилуйте!  Что  же  делать?!  Я  сын-одиночка,  воспитан  улицей  и  комсомолом! Ближе  всех  мне  только  Шурик! Выходит,  я  должен кровные  денежки   завещать  любителю  дальних  дорог?!   
       -Но  почему -  нет?! Он  же  вам  друг!      
       -Друг-то  друг,  но  цветом  другой. Он  рыжий!…Но  выхода  нет,  Шурик! И  я  завещаю  тебе  состояние,  если  погибну  героем! Помни  мою  доброту  и  носи  полис  в  нужном  кармане!   
       Шурик  глуповато  лыбился,  понимая  дружеский  трёп, переминался  с  ноги  на  ногу  и  отчего-то  краснел.   
       Девица  выписала  им  полисы,  попросила  расписаться  и  захлопнула  свою  шикарную  папку.  И,  торжественно  вручив  бумаги,  с  пафосом  пионервожатой  произнесла:      
       -Спасибо,  мальчики! Вы  красиво  сыграли  роли  активистов. Прощайте,  и  не  болейте  скарлатиной! А  главное,  не  прыгайте  на  ходу  с  самолета!
       Она  помахала  ручкой  и  удалилась.   
       Но  Аркаша  не  мог  отпустить  её  просто так.  Он  нагнал  агента  и  стал  на  пути.   
       -Вы  не  сказали  имени,  прекрасная  фея! За  кого  я  стану  молиться,  если  жизнь  моя  полетит  в  тартары?! Сжальтесь,  и  возьмите  мое  сердце  в  руку! Сердце  отчаянного  и  влюбленного  с  первого  взгляда!   
       Девушка  посмотрела  на  него  из-под  приспущенных  густых  ресниц  и  грустно  проронила:      
       -Вы  понравились  тоже  и  сразу. И  думала  я  о  вас  хорошо.  Но  вы  обыкновенный  нахал  и  балбес. А  я,  как  и  все  девушки,  предпочитаю  чистого  сердцем  принца.   
        Аркадий  поник,  тряхнул  головой,  прогоняя  из  неё  глупости,  и  почувствовал  стыд,  впервые,  наверное,  за  немногие  годы  жизни. Он  что-то  смущенно  пробормотал  и  уступил  ей  дорогу.   
       А  вечером  они  уезжали  в  своё  далёкое  далёко. Аркаша  был  задумчив  и  тих. Отчего-то  грустилось,   и  чувство  досады  и  вины  лежали  на  душе  грузом,  и  стало  жаль  уезжать  отсюда,  и  что-то  давило  за  горло. Он,  пожалуй,  сошел  бы  с  поезда,  если  б  не  Шурик.  Друга  Аркадий предать  не  мог.   
       Наконец  паровоз  прокричал  баритоном  свое  прощание  с вокзалом, дернул  вагоны,  и  покатил,  набирая  скорость,  в  подступающую  ночь.   
       Затем  пошли  дни  за  днями, осталась  позади  срединная  Россия, осталась  Волга  и  Зауралье, медленно  прокатился  поезд  по  закрайку  озера  Байкал. С  высоких  берегов  заглядывала  в  него  тайга,  резвились  чайки.  Они  выхватывали  из  невысоких  волн  рыбешек  и  они  сверкали  на  солнце  ярким  никелем. На  озере,  почти  у  горизонта  белели  паруса.   
       Шурик,  в  начале  пути  тоже  придавленный  мыслями,  теперь  не  отрывался  от  картины  за  окном. Он  не  видел  швейцарских  Альп,  но  где-то  читал,  будто  их  красота  самая  дивная  и  покоряющая,  но  теперь  в  том  засомневался. Сейчас  он  думал,  что  если  и  есть  на  свете  Рай,  так  только  здесь.      
       Девушка  в  белом  переднике  и  кокошнике,  по  проходу  плацкартного  вагона  несла  корзину  с  ресторанной  снедью.
       -Омуля,  граждане  пассажиры! Байкальского  омуля! Омуля  с  душком! -  возглашала  она,  заучено  улыбаясь  густо  накрашенными  губами. – Как  же  так,  товарищи?!  Быть  у  Байкала  и  не  отведать  омуля?!
       Друзей  уговаривать  не  надо,  они  романтики  душой  и  ничто  экзотическое  им  не  чуждо. Они  купили  бы  омуля,  но  услыхав,  что  он  с  каким-то  душком,  Аркаша,  приблизив  нос  к  корзине,  тут  же  сморщился.   
       -А  он  действительно  с  душком,  ваш  омуль. Тогда  пускай  его  кушают  медведи! А  мы  перебьемся  грибочками,  солеными  рыжиками  да  вареницей.    
       Ушлая  разносчица  удалилась,  Шурик  проводил  её  полные  формы  долгим  внимательным  взглядом  и  вдруг  сказал:   
-Ты  много  читаешь, Аркаша,  наверное,  много  знаешь. – Он  посмотрел  на  наперсника  и  тот  прочел  в  глазах  Шурика  печальный  вопрос. – А  вот  что  такое  счастье?  Оно  есть  или  выдумали?  Труд  на  земле,  простая  жизнь  без  забот -  это  счастье?  Или  что-то  другое,  непонятное  и  про  него  нельзя  рассказать? Ты  знаешь,  наверное,  это  смешно,  но  мне  вдруг  захотелось  кусочек  его.  Чуть-чуть,  но  чтобы  почувствовать,  подержать  на  ладони. Чтобы  знать,  что  где-то  кто-то  ждет  нас  с  тобой,  детдомовских  детей.  И  чтоб  родители  воскресли  из  войны!
       Он  улыбался  растеряно  и  виновато  и  Аркадий  понял  серьёзность  вопроса. Но  что  можно  ответить? Про  счастье  он  не  знал  и  сам. Никогда  о  нём  не  задумывался. Жил -  и  всё. И  сказал,  чтоб  отбояриться.   
       -По-моему,  жизнь - и  есть  счастье.  А  всё  остальное – философия  от  большого  или  больного  ума.
       Они  приехали  к  морю,  к  Великому  океану. Дальше  путь  их  продолжится  на  теплоходе,  но  его  надо  ждать  еще  два  дня.   
       Друзья  сдали  чемоданы  в  камеру  хранения,  а  ночевали  на  лавках  морского вокзала.  И  утром  подались  к  морю.  Услышали  от  пассажиров,  что  идут  купаться,  и  потопали  следом,  всё  вниз  и  вниз.   
       Утро  выдалось  синее  и  прозрачное  да  самой  космической  выси. У  ног,  под  скалистой  крутью  берегов  лежало  море, почти  гладкое  и  бесконечное,  как  над  головой  небо. Тихий  океан  начинался  так  же  просто,  как  где-то  ручейком – Волга,  дачным  домиком –  Москва  и  младенцем – Человек.   
       Они  вошли  в  воду  и  поплыли. Волны  мягко  вздымали  их  на  гребни, открывали  далекий  прозор,  где  море  на  горизонте  соединялось  с  воздухом.  В  бухте  стояли  торговые  корабли  и  город  на  семи  холмах  открывался  белыми  домами  и  зеленью  бульваров.
       Шурик  лежал  на  спине  и  подставлял  солнцу  лицо,  едва  отошедшее  от  прежних  ожогов.      
       -Почему  нельзя  остаться  здесь? – спросил  он  неожиданно  для  себя. – По-моему,  несправедливо  запрещать  мне  жить,  где  нравится.      
       Аркадий  засмеялся  и  почти  согласился.      
       -Не  забудь  только:  человек -  существо  ненасытное. Сегодня  тебе  понравилось  здесь,  а  завтра  любопытство  потянуло  в  иные  города  и  веси. Говорят  же:  хорошо  там,    где  нас  нет! А  мы  не  доехали  до  Камчатки.   
       -Нет! -  упрямо  сказал  Шурик. – Сегодня  мне  нравится  здесь.  А  море  не  только  у  Камчатки,   мы  в  том  же  море  болтаемся!  И  здесь  теплее…И  вообще,  мы  не  видели  города!   
       И  они  пошли  в  Находку.   
       Он  выстроился  на  холмах,  как  будто  хотел  быть  ближе  к  солнцу. Внизу,  под  сопками,  домов  не  было  и  казалось,  будто  городов  много,  как  в  сказке,  где  на  «море-океяне»  плавают  киты  и  на  спине  каждого  из  них  жилища  людей.   
       Друзья-приятели  бродили  по  базару. Над  рядами  стоял  запах  огурцов,  пионов  и  моря. Здешний  базар,  не  чета  южным,  гамливым  и  многокрасочным  до  мельтешения  в  глазах. Тут  чинно  сидели  старушки  над  корзинами  с  ранними  помидорами  и  огурцами, тонкими  и  длинными,  изогнутыми  в  полукольца,  как  домашние  колбасы. Сидели  наседками,  в  ожидании  удачи  в  торговле  и  вечерней  прохлады.
       Наперсники  поглазели  на  скучные  торговые  ряды,  купили  по  красному  тюльпану,  воткнули  в  лацканы  и  побрели  к  кафе.
       В  кафе  задумчиво-тихо,  и  как  ни  странно,  уютно. Подвешенный  под  потолок  пропеллер  гонял  приятный  ветерок. Вино  было  терпкое  и  прохладное,  а  шашлык  из  отменного  мяса. Да  и  рыба,  на  вид,   прелесть.   
       Аркашка  жмурился  от  удовольствия  и  разглядывал  буфетчицу,  дебелую  бабенку  с  порочными  глазами  на  смазливом  лице. Она  строила  глазки,  подавая  знак  внимания,  то  ли  ему,  то  ли  мужчине  за  соседним  столом. Шурик,  углублённый  процессом,  поглощал  жареную  камбалу,  пригубливал  вино  и  морщил  лоб. Он  ел  и  все  же  многое  замечал.  И  теперь  думал,  что  будь  он  таким  красавцем  как  Аркадий,  на  него  тоже  прикидывали  бы  планы  девушки. А  так,  ему  приходилось  держать  глаза  долу,  чтобы  во  взглядах  иных  девиц  не  видеть  брезгливость,  а  то  и  надменность.    
      Поздним  вечером  они  возвращались  к  морскому  вокзалу,  надеясь  перебраться  в  гостиницу  и  перед  дорогой  нормально  отдохнуть.
      Где-то  близко  шумело  море.  Иногда  раздавался  трубный  гудок  корабля,  поднимался  ввысь,  прокатывался  через  город,  задевая  вершины  сопок,  и  медленно  утихал. Мигали  огни  далёкого  маяка,  из  долин  выплескивались  запахи  молодой  осоки  и  фиалок.    
       Аркашка  вдруг  сошел  с  дорожного  асфальта  и  уселся  в  траву.   
       -Вот, - сказал  он, - здесь  я  буду  ночевать! Разве  можно  променять  такую  ночь  на  койку  в  апартаментах  гостиницы  с  клопами?!   
       И  они  долго  сидели,  в  сторонке  от  пробегающих  изредка  мимо  машин, в  густой  траве,  пахнущей  сыростью,  и  слушали  сверчков  и  хор  лягушек  где-то  в  водоёме. Смотрели  на  звезды  и  просто  лежали  на  спинах,  закинув  под  головы  руки.  И  думали:  а  куда  их  несёт?  И  зачем?   
       Но  подумалось  так  накоротке  и,  почему-то,  обоим.  А  сон  ухватил  их  мысли,  повязал  чем-то  невнятным  и  уложил  спать.   
       На  другой  день  уходил  теплоход  в  Петропавловск-Камчатский. Он  был  большой  и  нарядный,  друзья  поднялись  на  палубу  и, оставив  у  ног  чемоданы,  смотрели  с  высоты  на  пирс.  У  пакгауза  в  одиночестве  стояла  девушка  и,  приложив  к  глазам  ладошку,  вглядывалась  в  людей  на  палубе  железного  «Феликса  Дзержинского».
                Что-то  знакомое  показалось  Шурику  в  её  фигурке,  в  изгибе  руки,  что  держала  козырьком  у   высокого  лба. Он  пытался  припомнить,  где  мог  видеть  её  раньше.   
       -Ты  помнишь  ту  девушку  из  госстраха?! -  спросил  он  Аркадия,  вдруг  холодея  сердцем.- Это  она!    
       Аркаша  взглянул  сначала  на  девицу,  затем  на   него,  и  с  усмешкой  проронил:
       -Конечно. Она  обогнала  нас  на  самолёте,  чтобы  повидать  тебя.
       Друг  затянулся  папиросой  и  бросил   за  борт.
       Шурик  посмотрел  на  него  зачужевшим  взглядом, о  чем-то  подумал  и  взял  чемодан  в  руку.   
       -Ты  хочешь вернуться? – спросил Аркадий. – Напрасно.  Я  не  сошел  тогда  с  поезда,  а  хотел. Просто  подумал,  что  это  глупость,  бегать  за  мечтой,  которая  не  может  сбыться. Опомнись  и  ты.  Эта  другая  дамочка.    
       Шурик  слушал,  теребил  свободной  рукой  ворот  летней  рубашки  и  смотрел  в  глаза  другу.
       -Ты  осторожный,  Аркаша. Я  так  не  умею. И  пожалуй,  сделаю  глупость. Пойми  меня,  и  плыви,  куда  доставят  волны  океана.   
       И  он  решительно  пошел  к  сходням….
                1967 г.


РЕКОРД   ДЛЯ   КНИГИ   ГИННЕССА

      Аркаша  Шнобель  и  Жорик  Викинштейн,  шалопаи  лет  от  тридцати  и  за  сорок   включительно,  по  случаю   адовой   жары   забурились  в  гадючник.  У   стойки  они  залпом   выкушали   по  бокалу   прохладного  пива,   а   ко  второму   приступили   уже   с   трепетным  благоговением   и   цедили   его  со  смаком,  иногда   сравнивая  вкус  общепитовского   нектара   с  никотином   от   сигарет.
       Спустя   время, аборигены   пришли  к   мысли,  что   недурственно  бы   прицепить  по  мерзавчику,  дабы   одухотворить  что-то  внутри.  К  тому,  они  прихватили  еще  и  по  пиву,  а  для   продолжения   поиска   смысла  бытия   в   весьма сложную  эпоху перехода  из  класса  гегемонов  в   клан  полубезработных,  откочевали   на   воздух,  под  сень  молодых   дубов  и  преклонных  годами   ив.  Тут  иногда   пробегал  ветерок,  кучковались  ханури   разных   сословий,  и  кричал   попсу  чей-то   маг.
       Минут   через   несколько,  когда  благость   момента   разлилась  по  членам,  а   в   головах  устоялся  идейный   порядок, приятели  поняли,  что  рассчитали  неверно.  Надо  бы   еще  одну  четушку   послать  вдогонку  тем  мерзавцам,  что   как-то  неадекватно  отвечают  на  ожидаемый   эффект!
       - Не  то, -  сказал  долговязый   Шнобель,  вздымая  в   пальцах  бычка  от  «примы». -  Не  хватает  до  нужного   кайфа.  Чуть-чуть. Ты  как?
       -  Кругом  и  целиком! – серьезно  покивал  напарник  и  наперсник   Жора,  с  нравом  крутого  и  хитрого   бухаря.  -  Для  разгону  надо  еще.               
       Они  беседовали  на  свободную  тему  и  некоторое  возбуждение, от  случайных  нюансов  при  поворотах   мыслей, пробуждало  в  них  возвышенные   чувства.               
      И  спустя   отрезок   времени,  друзья  определили,  что  к  остатку   пирожка  с  ливером,  весьма  кстати   и  несомненно,  пришелся  бы   шкалик! К  тому,  жара  будто  спадает,  а   вот  насчет  свежести  и  неги  в  окружающей   среде…В  общем,  они  отоварились  еще  и  пивом,  чтоб  остужать   нутро   во  чревах!
      Процесс  шел  ладненько,  корефаны  расслабились,  откинулись  на  стволы  дерев  и  чуточку   взопрели!  А  когда  душа  кайфует,  она  распахивается  навстречу   всяким  желаниям  и  эксцессам  и  требует   поднять  планку   для   уважения!
      А  тут,  как   на  грех,  тема  труда  и  быта   на   подиуме  справедливости,  где  вертелись  их  интересы, как - то  сама  собой   заскочила   в  тупик.  И  они  погрузились  в  молчанку. Конечно,  когда  созерцаешь  порожний  стакан,  это  как-то  не   то. И  скучно. И  Жора,  желая  взбодрить  застой   эмоций,  вдруг   предложил:
       - Может,  мин  хэр,  махнуть  нам  по  хаузам? Усё  почти  выпито  и,  признаться,  душа  залита   под  кадык.  Как   говорят  поэты:  уж   вечер  наступает,  а  там  припрется  ночь.   Пора  нам  лобызать  жену…Чужую!..   Ему,  вишь,  Айседора   пообрыдла!
       На  это  Аркаша,  отведя   взгляд  от  недовыпитого  сосуда,  проникновенно  посмотрел  на  друга  суровых  и  всяких  дней,  и  помотал  гривастым  черепком.
      - Не-а,  посидим.  Мне  неохота,  лишний   раз  и  даже  час,  видеть  харизму  Маньки. А  уж  лобызать…Нет,  мне   пора  забыться  и  уйти  в  себя!
      - Ну  хорошо,  посиди  внутри  себя! Как  скажешь.  Когда   выйти  захочешь,  по  сусекам   пошарь,   чтоб   на   посошок  нам  вышло. А  то  мои  финансы  пропели  все   романсы, -  согласился Жора.
      -  Ты  на  мои  сбережения  от  бюджета  семьи  глаз  не  накладывай. Сегодня  платит  каждый  за  себя! – Посуровел  душой  и  телом  всегда  друг   в  доску   Аркашка,  уворачивая   взгляд  на   сторону. -  У  меня  на  всякие  роточки  свои  платочки!
      -Ай-я-яай,  мин  херц  и  экселенц!  Даже   скажу:  вау  или  увай!.. Посмотрел  пару   западно-американских   сериалов  и  уже  переходишь  на  ихние  манеры!  У  них  же  только  счета,  а  дружбы  нету!  И  ты   на   друга  - начихать?!
     - А что  мне  друг,  который  норовит  скачать  бабки  из   моих  заначек?! Я  лучше   схожу  в  «шапито»!  Погляжу   на   клоуна  Бруньку. Вон  у  вокзала   раскинули  балаган! – он  боднул   горячий  воздух  и  с  возникшим  энтузиазмом  воскликнул: - Пойду  и  все, не  смей   удерживать  порыв   к  искусству!
      - Ахти  тебе,  поклонник   идолам! -  ухмыльнулся  Жора  Викинштейн,  вливая  в  себя  остатки  со  дна  бокала. – Ты  знаешь,  я   понимаю  твои  беспокойные   замыслы.  Больше  того,  я   их  бездонно  уважаю. Но  зачем  глядеть  на  выкрутасы   заезжих  хмырей  и  прочих   мастеров   по  части  ловкости  рук,  когда  кругом  навалом  своих  кудесников  по  части  охмурежа?! Хочешь,  я  сделаю  тебе   вагон  смеха?  - Тут   взгляд   забулдыги  упал   на  дырку   для   насоса   в   дубовой   бочке  и  Жора  ткнул  туда   пальцем. – Ну  вот  сможет  твой   Брунька,  этот  паяц  и   алкаш  с  последних   поколений,  опустить  в  эту  тару   свои  коки-нате  и,  на  глазах   публики   из   народа,  скоренько  извлечь  обратно,  вызывая  простодушный  смех  и  кучу  оваций  с  криками  ура?! Не  сможет,  кишка  тонка  и  яйца  будут   всмятку.
     - А  ты  смогешь?!  -  неожиданно  поднял  голос  Аркаша, которому   очень  не  понравился  менторский  пафос  собутыльника  и  друга  до  гробовой   доски. Он  тут  же   возбудился  супротивным  чувством  и  стукнул  по  пустой  бочкотаре   пролетарским  кулачком. – Ты  пошляк  и  трепло, Жора!  Ты  все  могешь  только   языком!  А  когда  доходит  до  творческого  воплощения,  так   язык  себе  в  прямую  кишку   прячешь!..Затолкай   свои  фаберже  в  ту   скважину,  добудь  обратно  и  я  до  самой   пенсии  и  после   буду  твоим  секретарем,  импрессарио  и  даже   продюсором! Ну?!
      -Ты  хочешь  сказать, благочестивый   ханурик,  что  фокус  может  не   удаться  из-за  недоперепитого  или   наоборот?  -  задумчиво  вопросил  закадычный  друг. Мутным  взглядом   полутрезвого  сатира,   Жора   определил  диспозицию  и  с  ухмылкой  тряхнул  лысиной   на  макушке. – А  что?!  Чего  по  пьянке  не  бывает?! Да  будет  то,  чего  не  может  быть!  Но  и  ты  в  точности   повторишь  подвиг  имени   Жоры   Викинштейна,  а  я  таки  возьму  тебя   продюсором!  И  мы  оба  установим  рекорд  для  книжки  Гиннесса   на  продолжительность  фокуса-покуса.  Я   обязуюсь:  мигом - раз,   туда   и  обратно,  ну  а  ты   -   как   получится. И  я  предупреждаю,  что  это  очень  опасное  действо  -  лезть  в  тару   гениталиями,  не  сбросив  с  балды   жару…Тут  нужна  сноровка,  закалка,  тренировка   и  та  самая   отверженность,  похожая   на   риск.  Ты  не  слабак?
      - Чи-ивоо?! -  раскрыл   едало  в  свирепом  оскале  Аркаша. -  Ты  меня  ставишь  на  низ  отметки?!   А  если  я  заеду  в  морду,  за  дерзкий  поворот   мыслей?!  Ты  ведаешь,  чем  карается  намек  на  унижение   в   учреждении  Фемиды?!  Это  ж   сколько  потянет  моральный  износ   при  задиристом  адвокате! 
      - Ну, мин  хэр!  Опять  ты  - ишака  за   хвост!   Мы  не   в  Америке,  и  тут  дышло - как  вышло!  И  по  мордасам  успеем  приложиться.  Кино  я   все  же   покажу. Но   вот  что  меня  беспокоит.  Мы   соревнуемся   для   рекорда   или   устроим   показ   дурака?  -  ощерился  Викинштейн  Жора.
      -  А  что?   На  дурака   поглазеть  интересней.  Не  я  ж  дурак,  а  кто-то!  И  звучит   торжественно, -  рассудил  Аркашка.  -  Давай   мы   совместим!  И  рекорд   поставим,  и  дурака   на   бочку!
      - Ага. И  что  будет  иметь  рекордсмен?  Который   выхватит  репку  без  дедки?  Про  дурака  покуда  помолчим.  С  ним  ясно.  Ну  вот  ты,  ежели  справишься  по-стахановски.  Опустил - и  виру  сделал.  Чего  б  ты  хотел  поиметь  с  момента   гордости  за   свои   коки-нате?
      -  А  чтоб  ты  заплатил  за   пойло! -  плотоядно  раскатал  губы  Аркашка.  -  И  еще  пару  пива  и  шкалик  беленькой.  Обмыть  вершину   подъема  и  миг  душевного   куража!
      - Годится.  Хреновая   мысля  всегда  приходит  опосля!  Выходит,  и  ты,  ежели   останешься   красоваться   на  пьедестале  тары,  чтоб   поглядеть  на  изумленный   мир, выкатишь  на  бочку  бабки?!  -   подбил  нужный  итог   корешок  Жора.
       - Так  разве  я  рыжий?!  -   удивился  подспудной   каверзе   в  пикировке   Шнобель. – Мы  же  с  тобой   друзья  до  гроба!  И  чтобы   я  и  без  тебя!..  Обидно,  Жора!
       - Да  я  б  не  уточнял  нюансы  про  романсы,   про  твои  заначки  и  стервозность  твоей   Маньки,  когда  б   не  знал,  что  пьяный  -  ты  столбовой   кугут.  А это,  сам  понимаешь,  грозит  разборкой   при   расчете.  А  у  меня  в  карманах  штиль.  -  И  напарник   показал   пасть  с  обломками  зубов, добытых  в  драках   за  справедливость,  а  заодно  и  вывернул пустые  карманы затасканных   штанов.
       -  Кончай  трепаться  и  делать  умный   вид!  Еще  посмотрим,  кто  сколько   зажилит! Влезай   на  бочку! – И  Аркашка   указал  перстом  на   пьеде-стал  славы.
      -Лады,  консенсус  налицо.  Гляди!  -  с  этими  словами  заслуженный  бухарик  городских  окраин   взобрался   на  бочку,  распоясал  и  спустил  штаны,  уселся  на  крышку  и,  добыв  из  халявки  домашних  трусов  мошонку,  затолкнул   ее  в  темноту  дыры.  Оставив   главный   аргумент   сокрытым  от  любознательных   зевак,  которых  тут  же   собралась   уйма.  Затем  Жора  лениво   взглянул   на   подельника.  -  Ну   как?  Все  путем   или  есть  вопросы?
      - У  пиндосов   нет  вопросов!  -   весело  отозвался  Шнобель  и  друг  и  соратник   в   поддержании  паритета   в  выпивке.  -  Сидишь  ты   красиво.  Как  петух   на   яйце  динозавра!  -   С  этим  словоблудием  он  обошел   вокруг   скульптуры   идиота  и  даже   запустил  пальцы  Жорику в  промежность,  дабы   убедиться,  что  подвоха  нету  и  фаберже  висят  где  надо. -  Выпивку  тебе   сюда   подавать   или  в  другом  месте   охладишь  душу?  Сняться-то  тебе  без  помощи  ментов  и  плотника  -  никак!
      - Так   полезай   и  ты,  продюсор!  Посиди  рядышком.  Напару   публику  потешать  станем,  да  и    выпивку   стребуем  за  смотрины! -  вскричал   спутник  Аркаши  по  злачным  местам. -  Хотя  тебя  допускать  до  халявы  опасно.   Ты  сейчас  готов  удавить  не  только  предмет  забытых   сладострастий,  но  и   ее  родную  маму,  что  выдает  тебе   на  выпивку,  придушишь  ни  за  что. Напрасно  я  с  тобой   связался!
      - Чи-ивоо?!  - опять  раскрыл  хлебало  друг,  поверженный   в   экстаз  риторики. – Это  я  могу  прикончить  курочку,  которая  несет  непростые  яички?!  Родную  тещу  -  на  покой?!   А  вот  по  локоть  ивася!  Ты  псих, Жора!  Просто  я   не  такой   придурок, чтоб  сидеть  рядом  с  тобой  с  фаберже   в  кадушке  и  скалить  зубы!  Хватит  тебя  одного  на  показ  прихожанам. Так  что,  смейся   сам  над  разбитым   яйцом!
      -  Вау,  Аркаша! Зажилил  заплатить  за  дивный   час  отдохновенья!  Так  пусть  же  покроет  тебя   позор  почтеннейшей   публики,  что  окружает  нас   густым  частоколом,  и  пускай  планида   плюет  на  твои  мослы   у  гузна!  А  я  -  вот  он!  - И  с  тем  Жора   приподнял  мошонку, и,  встав   над  бочкой,  заправил  штаны. -  Только  ты   вряд  ли  проделаешь  подобный   фокус.  Да  и  Маньки  своей  ты  боишься  пуще   сглазу.  Она  ж  тебя  за  пропитые  копейки  не  только  со  свету   сживет,  но  и  скипидару  нальет  в  анальное  очко!  Когда  прийдешь  ты   здорово   бухой.    И  гантели  оторвет  по  самый  корнишон!  Господи,  и  с  кем  меня  связали!
      -  Ах  ты  прихвостень  деструктивных   субстанций!  - взорвался  забылдыга  и  друг  Аркаша,  впадая   в  транс  шока  и  удивления. -  Это  я  не  смогу  удивить  мир  подобным  Макаром?!  Это  я  лакаю  втихаря  добытый  случаем  самогон,  когда   у  друга  нету  полглотка?!  Да  я!..  Да  ты!.. Гляди!
И  с  этим   порывом   чувств  и  алкоголя,  Аркаша   вспрыгнул   на   подиум  из  бочки,  мигом  спустил  брючата  и,  усевшись  худым  задом   на  крышку  пивной  тары,  затолкал  мошонку   в   скважину.  Одну  ягодку,  и  следом  другую!
       - Ну!?  -  торжественно  вопросил.
       -  А  что, ну?  Нормально!  Теперь  и  я   вижу,  что  не  перевелись  на  земле   русской  не   только   придурки,  но  и   полные  дураки!  Наоборот,  одним  прибавилось. Хомо  интелектус! -  с  видом  меланхолика  определил   ветеран  попоек  Викинштейн.  -  Ну-ка,  скорее  меня   «вира»  сделаешь?
       - Ха! – Аркашка  заносчиво  ухмыльнулся  и  потянул  родные  органы  обратно.  Но  не  тут-то  было!  И  рад  бы   встать,  но  что-то  ухватило  снизу!  Он  покряхтел,  быстро  теряя  градусы   в  баклажке  и  в  ней  же  запоздало  сознавая,  что  попал  в  непонятку.  И  конфузливо  проронил: - Не  идут.
     -  А  ты  напрягись, мин  хэр  и  забияка! Геройский  же  мужик,  когда  других   подначивать!  Только  гляди,  чтоб  не  оборвал орган  интимного  потребления.  Помни.  Жена  найдет  себе  другого,  а  ты   подашься  в  петухи.  На  потребу  гомикам  в   позиции  омара!  Или  поедешь  в  Эмираты, -  подбодрил  Жора.
       -За  каким  это  адреналином  понесет  меня  к  арабам? -  морщась,  продолжая   попытку  добыть  коки-нате  обратно  и  сохраняя  на  физии   апатию  к  шалостям  языка  друга,  поинтересовался  Аркаша.
      - Не  за  каким, а  с  каким!  -   поправил  кореш  и риторик.  -  С  твоим  инструментом  развратного  труда,  ежели  ты   понесешь  невосполнимую  утрату,  как  раз  в  том  качестве   ничего  не  светит.  Закроют  врата   в  кущи  восторга   при  взлете  души.  Но  тут  ты  безработный,  а  у  арабов  большая  нехватка  евнухов,  дорогой   мой   отпрыск  дисфункции!
      -  Не  пудри  мне   ягодицы!  -  Слабо  улыбнулся,  сидящий   на  пьедестале  позора, Шнобель. -  Ты  слез  с  кадушки  и  я  выберусь!.. Но  почему  не  идут?!  Ты  соскочил  как  с  лихого  коня,  а  мне  накинули  аркан?! Или  твои  яички  от  колибри?!
      -  Дорогой   друг!  Про  закон  физики  надо  помнить!  Все  вещи  в  тепле  расширяются,  а  ты  опустил  свое  ничего  в  пары  пива!  -  всхохотнул  Викинштейн.
       - Но  ты-то  в  такую  же  бочку  кунал  мешок  с  сырьем  для  своих  потомков! -  глуповато  перечил  наперсник.
       - Нет,  но  ты  полный  болван!  Потому  и  сидишь  на   потребу  зевакам! Пойми!  То  ты,  а  я -  другое  дело!  И  не  мешок  я  опускал  в   кадушку,  а  токмо  кисет  для  табачка.  Это  у  тебя  -  мошна! Ты  жмот  и  накопил  жиров,  где  не  надо.  Лучше  прикинем,  что делать?  Принести  покуда  пару  пива  и  шкалик?  Покуль  органы  твой  орган  извлекать  будут.  Только  учти:  всякий  сервис  денег  стоит!  Бабки  у  тебя  есть? – поинтересовался   Жора.
       - За  что  платить?!  Устроил  меня  наседкой  и  я  же  -  гони  монету!  -  захныкал  Аркашка,  уже  в  полной  мере  понимая,  что  фортуна  дышит  ему  в  зад  и,  того  и  гляди,  переведет  в  другую  ориентацию.  Голубым  теперь  быть  модно  и  даже  денежно,  но   ему  не  хотелось.  В  душе  он   консерватор.  И  потому  заканючил: - Надо  бы  без  ментов  обойтись.  Смеяться  будут  всем  городом  и  бабок  снимут  по  завышенному  тарифу…И  оторвут  же  фаберже,  пока  доедем!  Ведь  повезут!
      - Извини,  мин  хер. Может,  я  говорю  пошлые  вещи, но  топор  для  такой   работы   я  добывать  не  буду.  И  зачем  избавляться  от  нужной   вещи  таким  варварским  способом?!  Можно  вызвать  хирурга  для  эксклюзивной   работы,  а  у  него  анестезия,  скальпель.  Отрежет  в  лучшем  виде.  Без  боли  и  пыли!..А  нет -  добудем  стамеску  у  местных  работяг.  Выбор  за  вами,  господа  клиенты1
      И  вскоре…Помните  у  поэта?  В  лесу  раздавался  долбеж  долота!..
Потом,  когда  было  уплачено  за  поруганную  бочку  и  они  пили  на  деньги  Аркашки  Шнобеля  за  скончание  трудов  праведных,  бывший  страдалец  задал  вопрос  явно  не  риторический,  но  уж  больно  занозистый  для  самолюбия.
      -  Вот  ты  мне,  Жора,  друг  или  подлянка?..По  жизни  друг.  Спас  от  позора   перед  лицом  разгневанной   общественности,  буде  доставлена  она  сюда   в  широком  аспекте. Тогда  поясни.  Почему  ты  свои  коки-нате  достал  из  емкости  в  ускоренном  режиме,  а  мои  фаберже  застряли  и  затребовали  специнструмент  для  вызволения?
       -Так  это  же  просто,  Аркаша!  Твои  причиндалы  ширше  весом  и  глубиной!  -  душевно  откликнулся  визави  и  наставник. – И  все  было  по  пьяному   возбуханию   наших   чувств!  О  том  помни!
      - Врешь  и  где-то  брешешь  как  койот!  Не  надо  маленьких  дурить,  вешать  им  спагетти  и  мазать  морду  пиццей!  Теперь  такое  и  в  кино  не  модно.  Ты  подавай   правду-матку,  -  с  угрозой   в  глазах   и  облике  потребовал  дружбан   Шнобель.
         К  нему   возвращались   градусы   выпивки  и  всякий  порыв  души,  а  это  опасно  для мирного  сосуществования,  и  потому  Жора  признался:
        - Понимаешь,  мой  ласковый  и  тупой  доцент.   Все  дело  в  том,  что  ты   по  натуре  жмот  и  оттого  имеешь  пару   яичек.  А  я  служил  в  местах,  где  часто  летали  осколки  от  мин.  Ну  и  одно  фаберже  случайно  отсекло. Получилось,  пожертвовал  государству.  Поменял,  так  сказать,  яйцо  на  медаль! Ты  не  заметил, но  мы  с  тобой  и  пьем  по  разным  причинам.  Я  от  смеха  над  своей  болячкой   у  души,  а  ты…потому   что  болван!  Ты   алкаш  по  призванию!  И  житуха  в  парах  алкоголя  кажется  тебе  скамейкой   в  раю.  Или  тебе   не  дошло,  когда  сидел  на  бочкотаре?  Мой  креативный   продюсор!
      - Иди  ты!?   И  что  это  такое?  Креативный!  - ухмыльнулся   довольный   Аркашка.
      -А  хрен   его  знает?  Наверняка,  шарики  в  масле  катаются  на  извилинах. Но   как  звучит!

                2002  г


ТАМ,   ГДЕ   ДЕНЬГИ   КАК  ТУМАН

       В  старателях  приголубили  его  лихо.    
       Владислав  жил  на  «материке»  на  Кубани  в  станице  Крымской,  а  ныне  городе. Жил  не  тужил,  а  когда  отучился  в  техникуме  и  армию  отслужил,  женился.  Жена  зашептала  на  ухо,  что  неплохо  бы  отделиться,  зажить  без  указа  старших  своим  домом. Тогда  многим  думалось,  что  это  норма  жизни  - рвать  корни  семьи. Молодой  Сепетихин  согласился  и  поддержал:          
       - Мы  сами  добудем  себе  птицу  счастья!   
       И  потому,  не  имея  средств  построить  себе  отдельный  домик,  законсервировав  местные  планы  и  оставив  брюхатой  уже  вторым  ребенком  жену-агронома  на  попечение  родителей  её  и  своих,  махнул  на  Колыму  в  старатели.   
       По  слухам,  только  там,  много  вкалывая, можно  за  сезон  сколотить  на  дом  или  машину.  Владислав  положил  себе  бить  сразу  двух  зайцев,  а  потому  пахал  как  истый  стахановец,  рвал  пупок  и  предвкушал  удачу.      
       Но  Фортуна  возненавидела  его  с  первого  взгляда.  И  жизни  Владислав  не  знал,  особенно  северной,  с  интересными  нюансами.    
       В  Сусумане,  когда  нанимался  Владислав  грабарём  в  артель  старателей,  набирали  ханыг,  людей  много  пьющих  и  страдающих   от  запойной  жизни.  Нанимали  с  дальним  прицелом,  но  о  том  знал  только  узкий  круг  посвященных  в  аферу.   
       Сепетихин  тоже  гляделся  алкашом,  за  неделю  северной  жизни  проелся,  имея  денег  в  обрез,  теперь  почти  голодал, оброс  щетиной  и,  экономя,  стрелял  закурить. На  любую  работу  он  не  соглашался,  хотел  только  в  старатели  и  потому  терпел  и  выжидал.
       В  то  утро  от  него  несло  спиртным. Группе  бичей,  к  которым  он  приту-лился,  накануне  повезло,  они  заработали  на  еду  и  водку,  и  еще  осталось  похмелиться.  А  жлобами  они  не  слыли.
       Все  вместе   с  надеждой  смотрели  бичи  в  крысиные  глазки  артельщика  и  все  показались  ему  подходящим  товаром. Трудовых  книжек  он  не  требовал,  нанимал  на  сезон,  поставив  условие,  чтобы  не  пили,  а  беззаветно  пахали    как  папы  Карлы,  обеспеченные  спецробой  и  жратвой. 
       Посадил  в  грузовик  и  увёз  в  глухомань,  в  тайгу,  на  отработанный  полигон  заброшенного  прииска.      
       Что  такое  работа  старателя  знают  немногие.  Сравнить  её  можно  разве  что  с  каторгой. А  тут  она  же,  но  добровольная,  за  деньги. Технологию  промывки  золота  опустим. Старенький,  очень  раздрызганный,  но  подержанный  ремонтом  на  сезон  бульдозер,  если  есть -  промприбор,  а  нет -  вручную  прогоняли  породу  сквозь  сита  лопатами  несколько  человек  в  любую  погоду: жарища  ли,  а  то  и  снег  летом,  дождь  осенью  и  м  ороз,  и  почти  всегда  ветер. 
       Одежда,  взятая  в  кредит,  уже  к  середине  лета  приходила  в  вид  плачевный  и  непригодный,  сами  люди  худели  от  трудов  тягостных  даже  и  при  сносной  жратве. Но  всё  нипочем,  потому  что  маячили   крупные  деньги.
       Сезон  тот  выдался  удачным. Прииск  забросили,  а  полигон  обработали  сквозь  пальцы  и  золото  шло  обвалом.  Планида  улыбалась старателям  так  заманчиво,  что  у  бичей  захватывало  дух. По  светлым  ночам  гоняли  они  «чифирок» – крепчайший  чай,  всеми  красками  расписывали  предстоящую  зиму  в  Сочах,  а  иные  и  вовсе  настраивались  смыться  на  «материк»  и  завязать  гулевую  житуху.         
      Сепетихин  Владик,  подхваченный  всеобщим миражом  иллюзий,  тоже  уверил  себя  в  близости  цели,  и  почти  наяву  выстроил  дом  и  с  лаской  стирал  пыль  с  сияющей  лаком  машины.  И  порой, казалось  ему,  уже  держал  за  хвост  самого  нечистого.    
       А  поминать  всуе  потусторонние  силы…      
       Артельщик  Фома  Падалка,  кинутый  судьбой  из  председателя  колхоза  в  пригороде Полтавы  на  просторы Колымы,  и тут подвизавшийся  шестерить  районной  номенклатуре,  всё  чаще  уединялся  со  своим  окружением  в  штабном  балке-хазе.  Может,  тоже  рядили,  как  распорядиться  приваливающим  кушем,  куда  подаваться  на  отдых  и  что  покупать  в  гостинец  из  северного  южным  марухам.  Вообще-то,  есть  в  натуре  славянина  такая  заноза -  делить  шкуру  живого  зверя  или  считать  яйца,  когда  птичка  еще  вьёт  гнездо. 
       И  вот,  когда  наступила  осень  и  работы  велись  на  закругление,  по  заведенному  обычаю  артельщики  собрались  подбить  предварительные  «бабки». И  порадовавшись  перспективам  и  определив  круг  работ  на  завершение  сезона,  порешили  старатели  по  скончании  трудов  праведных гульнуть  на  вольной  природе,  под  волглым  небом  сентября.    
       Чтоб  выпить  отвальную  да  рвануть  до  пупа  рубаху,  ударить  «песняка»  или  в  морду  соседа,  коли  случится  сводить  счёты.      
       Председатель  артели  Падалка  такое  всеобщее  благоволение  принял  со  скупой  ухмылкой  на  круглом  румяном  лице  и,  в  раздумчивости,  согласился.      
       - Шо ж,  товарищи! -  стал  он  держать  речь  от  имени  руководства,  взобравшись  на  бочку  из-под  соляры,  засовывая  правую  ладошку  за  борт  кожаного  реглана,  а  левой  снимая  модную  зеленую  шляпу  и  вздымая  на  уровень  плеча  впереди  себя. Он  обожал  монументальность и  хотел  походить  на  партийцев  в  кинокартинах  из  пафосно-романтических  времён. – Працювали  вы  добре!  Хтось  туточки  меж  вас  дуже  сподобился  хфортуне,  тиская  её  втихомолку,  товарищи! И  потому  не  грех  принять  по  чарци  горилки,  товарищи! Но  то  не  озночае,  шо  усе  могут  упустить  с  виду  политический  момент. Враг  не  спит, товарищи!  Он  дремлить!  Треба  держать  вуха  на  опашки!  Нам,  нельзя,  товарищи!…    
       И  на  лукавом  коне  демагогии  артельщика понесло  в дремучие  дебри  политики  партии,  где  абракадабра  строилась  походя,  а  о  смысле  можно  только  догадываться…   
       Работные  бичи  забавлялись,  глядя,  как  тужится  монумент  в  поисках  путного  в  голове,  и  гадали:  выберется  он  из  словесных  витий  или  испустит  дух.    
       Пожилой  ханыга,  прозябающий  на  Колыме  еще  с  довоенных  времён,  склонился  к  Сепетихину  и  прогудел  на  ухо.   
       - Во,  гад!  Как  на  партейном  собрании  чешет! Припоздал  этот  умелец  родиться  и  приехать  сюда! Ему  бы  в  тридцать  седьмом  году  тут  быть  или  чуть  позже. Он  бы  самого  Гаранина  переплюнул! Он  бы,  балык  вонючий, стрелял  нас, не  выная  нагана  из  кожанки. Жаль,  негожие  мы  теперь  до  славного  дела,  а  то  исделать  бы  с  него  маму  Параньку. Задок  у  него  приглядный! А  то  б  занялся!  Ты  молодой,  твой  перец  стоймя  стоит,  а  мы  Хому  напоим  и  представим  тебе  на  время  пользования. Он  на  халяву  до  водки  большой  охотник!    
       - Нет, - покрутил  головой  Владислав,  отклонившись  от  гнилого  рта  старателя. – Я  брезгливый,  чтоб  правило  в  дерьмо  кунать.   
       За  неделю  до  окончания  сезона  привезли  в  артель  водку  и  пиво  бутылочное  со  всякими  деликатесами  для  закуски. Привезенное  сгрузили  посредине  табора  и  накрыли  палаткой.          
       Фома  Падалка  обошел  вокруг  складушки,  попинал  сапогами  брезентину,  потрогал,  погладил  зеленую  шляпу.  Оглядывая  толпу  любопытных,  стылые  руки  держащих  в  карманах  замызганных  и  драных  бушлатов  бывших  бичей,  по  приобретенной  привычке  наставил  на  нужный  путь. 
       - Поехал  я,  хлопцы,  на  прииск  подбивать  итоги  сезону  да  покалякать  про  грядущий  год.  Шоб  нам  тутошний  куточек  и  на  потом  выделили.  Урожайный  вин  на  золото  выдался.  Так  вот!  А  вы  тут,  товарищи,  а  також   ханурики  и  бичи,  проведить  консервацию,  уберить  территорию,  чтобы  глазу  приятно  було  и  шоб  техника  блестела  як  котовы  яйцы! Да  не  налакайтесь  до  поросячьего  визгу! До  самого  остатнего  часу  мы  на  работе  и  нихто  з  нас  не  отримал  отпуску  чи  расчетных  грошей!  Глядить,  шоб  обиды  потом  не  було! 
       И  уехал.      
        Старатели посмотрели  в  след,  пореготали,  оскалив  зубы,  пощупали  носы,  поколупались  в  бородах  и…разошлись.    
        Конечно,  им  хотелось  выпить,  принять  по  стакану,  ощутить  согревающий  нутро  жар,  и  ждать  легкого  кружения  в  головах,  что  обращает  окаменелую  в  здешней  житухе  душу  в  теплый  и  податливый  воск.  Они  алкали  хмельного,  но  боялись  возмездия  за  аморалку,  и  потому  крепились  целых  три  дня.         
       Но  работы  закончены,  делать  нечего,  скукота,  а  тут  такой  соблазн.  Сдавив  челюсти  и  поглядывая  на  дорогу  из  района,  бичи-старатели  бродили  вокруг  парусиновой  горушки  добра  и  истекали  слюной. Самые  дерзкие  заглядывали  под  полог  и  рассматривали  бутылки.  Они  испытывали  себя  на  прочность  натур  и  верили,  что  удержатся  на  краю  пропасти. Слабые  ушли  в  сопки  и  сверху  глядели  на  хозяйство  и  дорогу,  моля  Господа  о  ниспослании  жалости  к  ним  и  скорого  возвращения  Фомы  Падалки.       
       Наступило  утро  четвертого  дня  и  Падалка  с  перевала  соседней  сопки  смотрел  в  бинокль  на  становище  и  ждал  нужного  часа. Председатель  артели  знал:  хоть  один  из  забубенных  старателей  не  выдержит,  ухватит  бутылку  и  приложится  к  горлу. А  уж  последовать  примеру  застрельщика  охотники  найдутся.  Они  как  бараны,  бичи  да  ханыги! Стоит  одному  лизнуть  пробку…      
       И  точно,  ночь  внесла  перелом  и  палатку  брали  сперва  тихой  сапой.  Потом  где-то  в  кустах  стланика  запели  про  ванинский  порт;  сиплый  голос  из  другой  капмашки  их  скученного  поселения  затянул  про  Мурку  в  кожаной  тужурке. Тут  же  отозвались  в  ином  месте  песенкой  про  «беспачпортного»  цыплёнка,  полыхнул  костер  у  самой  палатки. В  него  сунулись  палки  с  кольцами  одесской  колбасы,  а  возле - заплясали  силуэты,  выбивающие  «цыганочку  с  выходом».         
       К  исходу  пятого  дня  табор  был  на  седьмом  небе  от  разлива  чувств. С  груды  ящиков  сброшен  брезент,  тут  же  раскупоривались  бутылки  с  пивом  и  водкой,  пили  «ерша»  и  закусывали  сардинами  в  масле,  крабами,  колбасами  и  огурчиками  из  китайских  баночек  с  эмблемой  Великой и длинной  стены. Там  и  сям  сидели  группами  ханыжные  люди  и  беседовали  «за  жизнь»,  плакали  и  обнимались,  все  и  всех  уважали,  и  мало  кто  рвал  на  пупу  рубаху  и  бил  соседу  в  зубы. Отвальная  шла  на  славу.       
       И  тогда,  во  главе  команды  из  районных  делопутов  по  профсоюзной  линии  и  комиссии  контроля  по  аморалке,  появился  председатель  артели  Хома  Падалка.  Он  ткнул  в  сторону  гульбища  пальцем  и  с  изумлением  возгласил:
       - Напились,  скотиняки! На  рабочем  мисте  лакають  горилку! Га!?  Трудовой  кодекс  им  -  до  гузна  у  рябой  курки!      
       Их  уволили  всех, кроме  шестерок  Падалки. Те  балдеж  спровоцировали,  халявной  выпивки  взяли  на  грудь,  сколько  хотелось,  разожгли  пламень  разгула,  но  с  глаз  комиссии  вовремя  смылись. 
       За  труды  выдали  по  тарифу  первого  разряда,  высчитав  за  харчи  и  робу,  амортизацию  шансового  инструмента. Получилось -  хрен  на  палочке,  но  на  раз  нажраться   хватило.   
       От  обиды  и  невезения  Владик  Сепетихин  надрался  в  стельку,  а  потом  пил  почти  до  полного  обнищания,  но  в  Магадан  успел  выбраться….
       На  обратный  билет  самолётом  ему  собирали  в  Крымске  родители  его  и  жены  и  ближние  родичи…Мечты  про  деньги  изошли  в  туман.    
                1993 г.

               

ВИЗИТ   ПОСЛАНЦА   ЛЕТЫ

     Поддатому  почти  до  полного  изумления Панкрату  Трофи-мычу  Дубову сегодня  мнилось  нечистое. Нет,  пред  мутные  очи   не  являлся  белый  квадрат  на  черном  поле,  ни  другая  мазня  нового  поколения,  ни,  скажем,  чертенок  в  ополовиненной   поллитровке. И  даже  картины  молодой  калифорнийской  четы, что  возносили  славу  живописи, прилагая  к  полотнам  голый  зад  с  мошонкой  и  аргументом, утверждая  тем  самым  реализм  и  отвергая  абстракцию.  Но  что-то  пароненормальное  все  же  мерещилось
     Будто  забрался  в  его  ванную  Некто  и  прямо  в  той   ёмкости  стал  вар-ганить  уху  из  щук  и  окуней,  что  принёс  Дубов  с  рыбалки. И  он  выгова-ривал  Домовому  с  сильным  надрывом.
     - Ну  что  ты  портачишь?! Что  рыбу  поганишь, козлище!  Её   потрошить  надо,  а  ты  прямо  непоротыми  кидаешь!.. Кончай  баловаться!  Как  удочкой  поработать,  поймать  на  уху,  так  вас  у  пойла  искать  надо!  А  шкодить  и жрать!..
     Но  тут  хозяин  квартиры   заметил, что  сваливает  мысли  не  туда,  а  потому  колотит  его  седой   головой   о  дверной  проем.
     - Вот  ты  даешь,  лохматый!  Уже   сказать  поперёк  нельзя! Ты  из  потусторонних,  что  ли?  Я  слышал  про  вас, -  крутили  по  телеку. Самогону  нажретесь  под  самое  некуда,  и  ну,  шастать  по  избам,  ломать  что  ни  попадя!  А  на  кой  пряник?  Чтоб  в  нечистую  силу  поверили?  Так  щас  все  во  всё   верят!  И депутатам, парапсихологам, ясновидящим, которые  насквозь видят  наполненность   карманов.   А  экстрасенсы  приспособились  воду  мутить  и  пасы  пущать! А  кто  задницу   к  кинескопу  тиснет,  так  от  запора  лечат.  А    по  мне,  так  ты  Дуньке  втюривай  про  строительство  гороскопов  и  обобщение  снов,  явления  всяких   аур  и  карм.  И  ежели  заикнешься  еще  и  про  паралитровую  чакру,.. могу  не  только  возразить,  но  и  этой  рукой   правдолюба  в  рыло  заехать.
     По  исходу  запала  красноречия  Дубов   махнул  слегка  пятерней,  а  обождав  и  не  дождавшись  общения,  решил  спасти  рыбу  и  состряпать  уху.  Вооружившись  кастрюлей  и  шумовкой,  стал  вылавливать  из  горячей   воды  тушки.
     Затем  мысль,  что  этот  шалый   придурок  Вселенной  или  бомж-домовой  находится  где-то  о  бок  с  ним,  снова  овладела  Панкратом  Трофимычем  и  он,  малость  тушуясь,  заговорил  с  Духом  с  толикой   фамильярности,  будто  только  что  с  ним  остаканился.
     - Вот  ты,  Бабаюшка,  положим,  уху  сварганил.  Я  доведу  до  кондиции,  специй  добавлю,  поскольку  в  них  ты  дундук.  А  хлебать  её   станешь?.. И  водки  спроворишь  под  юшку?..  Ну,  ежели  ты  все  могешь,  так  что  тебе - явить  блаженство?.. И  к  тому,  моя  выпивка  убывает!
      И  он  тут  же  подался  на  кухню  проверить -  осталось  ли?!  Плеснул  в  граненный  стакан  и  выпил -  прибавил  себе  куражу.
      Потом  он  разделывал  рыбу  и  ладил  уху.  И  под  занавес  вопросил:
      -Слышь,  Бабай!  Ты  много  по  свету  хаживал,  жил  в  скафандре,  в  болотах  тонул.  И  всё  про  устройство  миров  знаешь. Тогда  скажи  по  знакомству.  Можно  учинить  такой   клёв,  чтобы  кинул  -  и  сразу  тащи  приличную  рыбу.  И  скажем,  одних  лещей!  Чтоб  коптить  -  и с  пивом!  Или  ты  не  волшебник,  - простой  разгильдяй  космических  дорог  и  мирный  шарлатан,  как  наши  экстрасенсы?.. Да  что  ты  молчишь?!  Что  ты  мне  цацу  корчишь?!  Я  толкую  с  тобой,  как  с  индивидом  другой  цивилизации.  Почитай,  с  посланцем  от  наших  Создателей,    а  ты,  может,  выкормыш  бюро-кратиии   и  нашенской  номенклатуры?  Э,  да  толку  с  тебя,  как  с  комиссии  жекаха  или  с петуха  яичко! Помнишь  песенку?  Ты  должен  знать.  Одесситы-антиссемиты  распевали.  «Ужасно  шумно  в  доме  у  Хрущева!  Его  волюн-таризма  знала  вся   страна!  Тогда  цека  решила  сделать  милость,  и -  выгнала  Никиту   из  Кремля»!  Вот  так  и  щас!  Или  я  прошу  покинуть  мой  скво-речник, или   сделай  одолжение  ты   мне!  А?!  Тоже  в  складушку!  Я  об  чем?  Пойдем  в  залу  и  посидим  возле  телека. Без  него  мне,  Бабай, тоже  не  жизня,  а  смертная  зевота.  На  пенсии  я,  а  к  тому  и  бобыль.
      Но  прежде  Дубов сделал подход  к  бутылке,  опорожнил  в  стакан  и  уни-чтожил  последний  оплот  Змия.
       В  комнате  он  махнул  рукой на  кушетку,  сказал:
       -Прыгай,  Бабайчик, вон  на  диванчик  Только  без  фокусов  -  интел-лигентно!  Не  налей  из  люстры   воды  на  диван!  И  пущать  искры  из  глаз  сидящих  в  кинескопе  не  надо. Я  знаю,  вы,  отмочить  всякий   номер,  прыткие.  Не  пошлют  же  простого  лоха  изучать   наши  достижения  на   изломе  эво-люции  об  колено  революции. И  что  умные  -  знаю.  Умнее  всех  ученых  на  земле!  Верно?
      И  Панкрат  Трофимыч  вскинул  глаза  на  экран  телевизора,  где  в  это  время  моложавый   оболтус,  кривляясь  вместе  с  гитарой,  орал  что-то  в  баклушу   микрофона.  Но  звук  выключен,  Дубов  терпеть  не   мог  какофоний,  и  разглядывая   распатланного  и  растелешенного  почти  до  категории  нудиста   эстрадного  хулигана,  вдруг  услыхал,  как  кто-то  дунул  ему   в  уши:  «Да».
     Пенсионер  так   поразился,  что  невольно  вжал  голову   в  плечи  и  озир-нулся,  разыскивая  одушевленного  Некта.  Но  встрепенулся,  как  старая  птица  орел,  и  торжественно,  даже  гордясь,  что  разгадал  угадайку,  сказал:
      - Ну  да,  еще  бы!  Тебе  так   проще  промыть  мои  мозги.  Эх,  с  твоими  талантами  -  да  к  нам  бы  в  Президенты!  А  то  наш   духарной, всегда  нетрез-венький,  обзавелся  идейными  друзьями,  ну  а  они,…сам  понимаешь!  Толкают  на  всякие  шаги…С  Западом  и  Америкой  задружили  на  благо  всех   и  каждого  в  стране.   Открыли  границы  для  шпиёнов.  А  ты  бы  им  мост  через  Берингов  пролив  соорудил. Чтоб  туда  на  поездах  ездили  за  опытом,  как  строить  кашалотный   капитализм.  Все  ж  больше  уверенности,  что  доедут  и обратно  не  приедут, когда  глядеть  с  глубокой  высоты.  Сверзятся  ироды! И  в  Магадан  дорогу!  Золото  возить  для  укрепления  державной  валюты,  если   еще  не  раздарил  ханыжка  на  корню  помощникам  за  умную  мыслю.  А  то, -  махнем   туда  рыбачить!  Корюшку  ловить   или   мальму,  гольца  тамошнего!   Или  ты  желаешь  поближе? Тогда  поедем,  на  Азовском  море   подергаем  тара-шек! Ну,  работай  шариками,  кибер  с  преисподней! 
      Но  в  ухо  ему   тотчас  внушили:
      «Вы  всё  должны  делать  сами!»
      -Чего-о?!  Дорогу  длинную, шикарный   мост?   Или  ты   про  рыбу? В  смысле -  сам  поймал  и  сам  скушал?
       «Но  если  кто  другой  слопает   твою  рыбу,  кто  сыт  будет?»
      - Ага,  двое  из  ларца  нажрутся.  Это   и  козе  понятно. Но  ты  тупой, ежик  лохматый!  Хуже  доцента.  Я  же  не  предлагал  тебе   шамовки.  Знаю,  ты  на-ших   продуктов   с  нитратами  не  потребляешь. Сыграть  в  ящик   можешь  без  музыки  Шопена.  Азотом  та  кислородом  и  водородом  лучших   кондиций  питаешься.  Так  то  твоё  дело!  Ты  мне,  как   волшебник,  рыбалку  организуй!  Или  слабо?! -  кричал  в  пустоту   подле  себя  Дубов,  однако  вертя  головой,  в  надежде  сыскать  Домового.  -  Ты,  случаем,  не  тунеядец?! А  то  тут  в  ящике  всякие  выступали.  Пасы  они  пущали   с  добром  и  деньги  гребли   с  ротозеев.  И  ежели  ты   из  тех,  то  в  болезнях  должен  бы   разбираться.  Ну,  всех  боля-чек  излечить  за  один  пас  не  можно,  то  шарлатанют,  а  ты  мне  килу   убери,  досаждает  дюже.
       «Грыжу  твою  уберем.  Ты  будешь  здоров.  Но  вещи  тяжелые  не  под-нимать  и  соли  потреблять  в  меру.  Не  надо  вяленой  рыбкою  увлекаться.  А  ты  и  без  пива  её   уминаешь.» -  услышал  хозяин  квартиры,  опять  же,  нашеп-танное  в  перепонку  в  ухе.    
        -Так  я  же  рыбак,  писюн  газированный!  Удильщик  я!  Люблю,  грешник,  под  пиво  ей  побаловаться!  Подлещиком  или  таранкой,  сойдёт  и  глазач.  Неужели  отрады  лишаться?! Так  на  хрена  жить  без  мысли,  что  подохнешь,  а  в  жизни   подвига  не  совершил?-  в  сердцах  возопил  Панкрат  Тимофеич..  -  Из  любопытства?  То  тоже   кайф,   узнать  кто  у   соседа  под  кроватью. Хотя  любопытство,  все-таки, -  свинство. Ожидать  станешь  светлого   обещания   рав-ных  возможностей   честно  заработать  баксы  или  рубли,  а  утром  проснулся -  кругом  стоят   голые  Васи  и  Вани.  И  ты   среди  их.  Когда  раздели,  кто  потрудился?!  Конфуз  и  распогибель!      
       «Зачем  роптать  и  строить  удивление?  Готовиться  надо.  Катастрофа  грядет,  но   время  есть.  Сначала  страна  рассыплется  на   уделы,  а  потом  и  звезды  нашарахают. Через  семьсот  лет  с  хвостиком.  Десятая  планета  про-летит  мимо  Земли,  силой  тяготения  поменяет полюса  и  будет  потоп.  Надо   менять  измерения,  переходить  к  иным  формам  жизни.  А  вам  за  бытом  и  войнами  некогда.  Всё  богатствами  обзаводитесь!  А  надо  жить и  развиваться.  Для  того   вас  и  создали!  Не  надо  чувствовать  -  надо  знать!» -  отозвался  Некто  в  темечке  Дубова.
       -Это  что  же,  опять всем  миром  купаться?! -  спытал  с  удивлением  пен-сионер.  -  Снова  Господу  не   угодили?.. Так  сам  же  творил!  Цельную  неде-лю! Ну,  Он  дает!  Я,  заслуженный  работник  отэка,  и  то  обустройство  на  шарике   принимаю  терпимо. А?  А  Он  брезгует  в  который  раз.  Это  Ему  не  по  вкусу,  то  не  так  делаем! Пускай   поручит   Угодникам,  чтоб  ревизию   учинили.  А  то  -  купаться!  Правда,  с  такой  житухой,  когда   всякий   волокёт  у  другого…Только  потоп  образумит.
      «Мало  ли  кому  что  не  нравится!  А  купаться  будете.  И  в  первобытные  перейдете,  олигархи-заготовители  и  бедняки-потребители!   Полюса  сместятся  на  экватор,  ледники  растают  и  всё  зальют.  А  вы  медлите,  всё  раздумываете.  Или  не  знаете?»  -  снова  шумнул  Некто  Дубову  возле  верхушки  на  тыковке,  но  ближе   к  мозгам.
      - Что-то  ты   загибаешь,  блин  комом!  Ну  что  тебе  -  люди?!  Тут  явно  же  разные  категории. Ты  же  машина,  умненький  кибер,  а  мы…Не-е,  хитрая  невидимка!  Давай  мы  останемся  при  своих  интересах!  Ты,  всемогущий  посланец  Вселенной,  и  я  -   каков  есть.  Пускай  и  дурак,  дуб  мореный,  как  фамилия  от  предков  даденная,  о  спасении  в  особицу  не  думающий  и  грешный  перед  людьми,  а  все  же  живой   среди  них.  Мне  без  людей  не  жить, и  им  без  меня  -  скука.  Мы  поймем  это  вскорости. А  как  поймем…Да,  Бабаюшка   благородный!  Ты  такой   подхватной  и  горячий,  что  в  любой   час  сбегишь  в  Космос.  А  как  же  я?  Погостил  бы  у  меня  недельку.  А  то  и  месячишко.  Про  конец   жизни  посудим,  как  людям  Земли  вспомощест-вование  обеспечить,  обговорим.  Чтобы  забыли  раздоры  и  дорожили  бы  своей  и  чужой   жизнями.  Жить-то  осталось,  ты  говоришь,  с  гулькин  нос. Признать,  мне  их  жалко,  кому  купаться   выпадет  через  семь  с  гаком  веков. Ведь  уйдут  в  первобытные,  с  каменного  топора  зачнут  столетия   покорять,  а  как  доберутся  к  таким  дням,  как  наши  -   им  снова   купаться!   Жизнь  идет  по  спирали,  кто-то  правильно  определил.  Так  и   то. Машины  за  всех  и  всё   делать  станут,  а  сам  человек  только  в  носу  ковыряться  не  разучиться. В  лодыри  перейдет.  Так  их,  выходит,  и  жалеть  не  надо!  Прав  Создатель.  Пущай  култыхаются  в  большом  водоеме! Эх, ма!  Жить-то  осталось,  гово-ришь,  с  воробьиный   скок!  Ну  ладушки,  мы-то  помрем  без  помех  и  своим  часом. Так   как?  Погостишь  или  память  оставишь?
      «Чего  тебе  надобно,  старче?!» -  снова  громыхнуло  в  голове Трофимыча.
      - Ну,  орешь  ты!  Помягше,  оглушить  можешь., -  укорил Панкрат  Дубов.-  А  надо  мне  вот  что.  Я   тебе  не  старик  с  сеткой  у  моря.  Но  старуха  всё  одно  есть.  Зазноба  на  другом  конце  города  проживает.  Бабенка  приятная  ликом,  характером,  и  тоже  вдовая.  Недели  четыре  не  виделись  уже.  Ты  явил  бы  её  мне  на  сон  грядущий.  Прикипаем  мы  душами.  Сегодня  выходной,  теперь  она  внуков  тетешкает,  но  выкради,  чтоб  другим  невспопах.  Адрес  я   укажу.  И  еще,  Бабаюшка,  солнышко   ясное   и  дружок  невиданный!  Обещал-ся  к  ушице  ты   водочки  спроворить.  Так  не  откажи  в  милости.  Под  ушицу   по  стаканчику экологически  чистой   продукции  пропустить… Да  еще  из  холо-дильничка!…Эх!.. Жаль,  не  понять  тебе  этого,  не  подсудно  при  отсутствии  душевных  чувств  и  обоняния, - посожалел  голосом  Дубов  и  с грустью  по-гладил  диван,  где  мог  обретаться   забеглый  случайно  к  нему   Полтергейст,  пилигрим  Леты.
      И  опять  был  сильно  ударен  Дубов  по  темечку  звуком:
       «Возьми  в  холодильнике  требуемое.  Это  пустяк.  Что  еще  тебе  надоб-но,  старче?  Я  до  трех   не  считаю,  много  даю.  В  ухо  задвинуть.  Или  сверху,  чтоб  шарики  перемешались,  и  склероз  пропал? Всё  исполню  на  память».
       -А  ты  шутник,  Бабай  Алибабаевич.  Ты  и  так  своим  ором  пустил  ша-рики  мне  в  круговерть. Старый  я,  верно,  и  битья  не  выдержу. А  на  память  спросить  с  тебя  золота… Да-к  и  золото…заберут!  Скажут:  в  горы  не  заби-рался,  кайлом  не  долбал,  не  мыл   на  реках  и  приисках,  а  сундучок  завел  и  над  ним  чахнешь… Халявщики  щас  резвые. Еще  и  по  загривку…Или  в  кутузку  засунут  за  беспримерный   подвиг  дурака. Нет,  бедняку  злато  не  по  карману!.. Ты  вот  на  что  ответь,  ежели  сильно  грамотный.  Читалось  в  книге,  будто  в  первой  трети  прошлого  столетья  жил  некий   гражданин  Корейко,  который  ждал  капитализм. И  меня   сомненья  охватили. Вмешательство  то  ваших   сил  или  выдумка  авторов?  И  если  ваши  дела -  скажи.  Хоть  внук   его  дождался  счастья   обладать  халявными  деньгами,  чтоб  погудеть  по  кабакам?  Так  как?
      «А  никак. Не  успел  Корейко  обзавестись  потомством.  Умер  от  жадно-сти  одиноким  стариком.  Пропали  деньги,  бобик  сдох! -  очень  даже  грубо  ре-зюмировал  Дубову   в   подкорку  посланец  других   сил. – А  ты  будешь  жить  при  ком…тьфу!  Брехни  у  вас  наслушался.  Ты  будешь  прозябать  при  капита-лизме.  Гнилом,  очередном  и  русском.  Дотянешь.  И  похоронит  тебя  Жилсоц-кредит».
       -Ишь ты, едрит тя  ёжиком  по  задним  по филейкам!  Все-таки  и  погребение  в  кредит. Выходит  точно,  пойдем  мы  стройными  рядами,  куда  нас  поведут!  А  помнишь,  как  пресса  испражнялась,  надрываясь,  что  народ  водили  строем  по  стране,  не  спрашивая  нашего  «добро»? А  щас  куда  ведут  и  кто  давал  команду? Да  лучше  к  богу  подаваться! Он  хошь  не  спросит  нашего  мнения  на   все   свои  поступки,  так   хоть  не  врет. Говорит:  я  приведу  всякого  к  Надежде!  И  привел!  Все  у  её   ног!.. Да,  уха,  могёт  быть,  пере-спела!
       Дубов   схватился   с  кресла-качалки,  подался  на  кухню  и  оттуда  подал  голос.
      - Ты  где,  проказник  Вселенной?!  Я  вот  об  чем  хотел  с  тобой  стол-коваться.  Хвастаться   знакомством  с  тобой   мне  не  с  руки.  Да  и  толку?  Никто  не поверит,  спишет  на  пьянку,  а  буду  настаивать  и  докучать,  так  и  морду  без  спросу  начистят  до  цвета   пролетарского  кумача…Болезню  ты  вы-лечить  обещался,  зазнобу  доставишь  и,  выпивкой,  говоришь,  затоварил. А  что  мне  еще  не  хватает,  чтобы  жить  по  чести?!  Вот  разве,  свозил  бы  ты  на  экзотическую  рыбалку, тунца  половить. С  летающей  тарелки  закинуть  в  океан  удочку…И  тащить  оттуда  круглого  тунца!  Какой  экстаз  и  куча  славы!  Или  мы  с  берегов  Гавайских  островов  глянем  на  даль  морскую,  где  косяками  ходют  кашалоты!…Романтика!..  Но  жаль,  поздно  уже,  темно  на  дворе.  Какая  рыбалка.  Выходит,  на  другой   раз  отложим.  Давай,  мы  по  ухе   ударим!
     И  стал  разливать  варево.
      -Ушицы  со  мной   похлебать  не   побрезгаешь?
     Хозяин  расставил   приборы,  нарезал  хлеб  и  сбегал  к  серванту  в  комнате  за  хрустальными  склянками  на  коротких  ногах.  Повертел  порожнюю  бу-тылку,  отставил  в  сторону  и  уже  затем   заглянул  в  холодильник.  Он  верил  Духу,  надеялся,  но  боялся  разочарования. Мог  обдурить  маг  и  волшебник  из  дальней   галактики.
      Панкрат  Трофимыч  обычно  много  не  пил,  не  чересчур  употреблял  окаянную,  но  захмелеть  малость  считал  непременным.  Чтоб  в  голове  поя-вилось  кружение,  а  телу  далась  бы  легкость.  Мир  тогда  становился  краси-вым  и  беспредельным,  а  ты  всемогущим. И  многое  забывалось  или  прята-лось  в  тень.
      Так  было  всегда  раньше.  Но  вот  пришли  иные  времена  и  подступила  старость.  И  что-то  в  жизни  стало  складываться  не  так. И  иногда  бредилось, будто  за  каждым  углом  стоит  старая  перечница  с  косой,  и  с  ухмылкой  ждет,  кто  подвернется,  чтоб  легким  движением  костей   в  суставах,  смахнуть    голову  прочь.
       Дубов  глянул  на  полку  в  холодильнике,  где  всегда  сам  держал  во-дочку,  когда  случалось  запастись  ею,  и  увидел  бутылку  на  месте,  полную  и  запотелую.  Он  извлек  брутту  на  свет  божий  и  повертел  перед  глазами.  Жидкость  была  светлая,  как  слеза   монаха  ордена  Бенедиктина,  молящего  о  ниспослании   влаги  забвения, а  этикетки  не  наблюдалось.
      - Это  что,  контрабанда?  Нашенская   из  пшенички,  или  вашенская  раз-работка?  Из  чего  гоните?  Не  табуретовка?  В  ящик  сразу  не  сыграю?  В  расцвете  сил  и  творческих  задумок.  Ну  что  ты   молчишь?!  Как  мне  с  нею  общаться?!  Дорогой  терний,  проб  и  ошибок?  Наливать  сколько?  -  любопыт-ствовал  пенсионер,  понукаемый   нетерпением  испытать  новинку   собственным  горлом.
      Он  откупорил  бутылку,  захватив  зубами  из  неё  затычку,  налил  в  хру-стальные  наперстки  жидкости.  Взяв  свою  посудину  меж  пальцев,  легонько  торкнулся  рюмки  гостя  на  столе,  и  с  чувством  возгласил:
      -Дорогой  наш  Бабаюшко!  Воздымая  от  тебя  подарок  в  виде  обещан-ных   услуг  и  этой  выпивки,  я  принимаю  её  внутрь  с  глубоким,  и с  очень  широким  чувством   ответственной   благодарности  и  пожеланием  тебе,  Бабай,  многих  световых  лет  в  путешествиях!  Не  поминай  лихом,  ежели  что.  Жить  хочется,  а  выпить,  сам  должен  понимать,  хочется  сильней.  Так  что,  еще  раз  тебе  долголетия  и  благолепия,  и  счастья  с  удачей   в  безмерных   просторах  галактик!  Аминь!
      И,  не  дожидаясь  взаимности,  вылил  в  себя  содержимое  хрустальной   тары.  И  зажмурился.
      Оно  прошло  мягко,  нигде  не  зацепилось,  не  обожгло  и  не  остудило.  Как   вода.  Но  еще  не  уловив  этого  беспикантного  ощущения,  Дубов   пото-ропился   хлебнуть  ушицы.  Уха,  напротив,  обожгла  горячим,  наперченным,  шибанула  духом  укропа.
      Похлебав  и  услышав  себя  живым,  Панкрат  Трофимыч  хотел  упрекнуть  Некта  в  обмане  надежд,  -  подсунул  де  пресное  и  пустое!  Но  тут  же   почув-ствовал  в  себе   приятное,  то  самое  состояние легкости  и  кружения,  ради  чего  и  употребляется  всеми  зверский   нектар.
      «Ишь,  как  легко  прошла-проехала,  а  бьет  по  шарикам  сразу.  Крепка  власть  вселенская»! -  отметил  себе  Дубов,  но  вслух   сказал:
      - Спасибо  тебе,  мохнатенький!  Угодил.  Пить  несвычная,  а  душу  тронула,    в  мозгах  порядок  навела.  Много  её   потреблять  можно?  На  почки  не  ляжет  болью?  Я слыхал,  их  трансплантатам  толкают  за  баксы.  И  я  желаю  завещать  для  блага  бедных  ханурей.
      «Пей  и  забудешься!  Ты  этого  хочешь.  Уйти  от  забот.  Не  лучше  ли  уйти  из  жизни»? -  полыхнул  в   ухо  неземной  Дух  советом.
       - Ну,  ты   загнул  баранку,  чертяка  нездешняя!  Человек  много  терпит,  а  живет.  Жизнь  милей  всего! Дороже  депутатского  мандата! -  возразил пьяне-нький  пенсионер,  снова  наливая   себе  в  посуду.  -  Будь  здоров,  Бабай Ежико-вич!
       После  второй  вселенской  да  на  ранее  употребленное  вовсе  захорошело  Панкрату  Трофимычу,  всё   стало  приятно  глазу  и  душе,  и  он  поторопился  налить  еще.
       -Эх, Бабаюшка  невидимый!  Бог  троицу  любит  и святую  богородицу.  Ну  и  еще  двенадцать  апостолов  у  него,  а  ангелов  вообще  без  счета.  Но  выпить  надо  и  за  них.  Чтоб  бдили! -  рассудил  Дубов,  мелко  крестя   посуду  перед  употреблением.
       Выпив,  он перекосил  скуластое,  широкое  лицо  гримасой   довольства  и пригладил  плешину.  И  мысли  его  понеслись  просторно,  как  песни  за  пьяным  столом.  Он  стал  рассуждать  о  способах  рыбной  ловли,  поучать  домового  в  тонкостях  обращения  со  спиннингом,  уговаривал  рвануть  в  Африку  и  половить  там  нильских  окуней,  о  каких  он  читал,  что  они  веса  громадного,  а  затем  «сошел  с  круга»  и  выключился.

_______________   ***   _____________
      Проснулся  Дубов  далеко  за   полночь,  под  утро,  в  своем  кресле-качалке,  и  почувствовал   себя  вполне  вменяемым.  Работал  телевизор,  светился  голубым  экраном,  на  котором   пусто.
     «Надрался   я  вчера,  что  ли?  -  отчего-то  подумалось,  и  пенсионер  стал  прислушиваться   к  себе  и  щупать  в  разных  местах. -  Обиделся,  что  Мария  долго не  появляется.  Так  она  и  не  могла  вчера  нарисоваться.  Она  сегодня  приедет,  если  приспичит.  В  буден  день».               
      Тут  он  стал  вспоминать  и обнаружил  полный   провал  в  памяти.  Помнил  рыбалку:  как  ехал  до   Айдара  и  обратно,  как  у  подъезда  калякал  с  соседом,  вернувшимся  из  долгой  отлучки,  а  потом  -  обрез.
       «Да-а,  Домкратушка,  амбец  дает  сигнал  тревоги.  Вишь,  что  деется  с  одиночества.  Так  и  загнёшься   в  одночасье   в  бублик,  а  мухи  пустят  тебя  на  опарыши…И  рыба  пропала.»
       Панкрат  Трофимыч  хорошо  помнил,  как  поймал  сначала  тройку,  под  локоть  каждая,  белявых  щучек.  Взялись  они  за  блесну  шустро,  закрючились  хорошо  и  возиться  с  ними  на  старице  не  пришлось.  Доставили  они  радость.  Да  и  окуньки  в  заветном  месте  мелкой   вращалкой  не  побрезгали.  Гор-быльки  были  так  себе,  граммов   по  двести,  но  и  их  жалко,  если  попухли.  Мыслил  он  состряпать  ушицы  к  приходу  Марии,  чтоб  чем  особенным  угостить  было  при  обычной   скудости  стола,  кроме  игры   в   поддавашки.
       В  панике побежкой   подался  он  в   ванную,  где  обычно  оставлял  не  надолго,  до  разделки,  плавать  рыбу,  по  дороге  удивляясь,  что  раздет  до  пла-вок,  а  спал  не  в   постели.
      Включил  свет  и  обнаружил  ванну  пустой,  а  взглянув  на  кухонный  стол,  обалдел  вовсе.  На  нём  недопитая  бутылка  и  пара  к  ней  стопок,  да  еще  две  тарелки,  и  в  одной   застывшая   уха.
      Потоптался,  раздумывая,  кто  бы  мог  у  него  гостевать,  коснулся  жиде-ньких,  пегих  волос  у  виска,  погладил  живот,  по  привычке  ощупывая  грыжу,  и  опешил,  -  килы  не  было.  Пропала,  сгинула  родная  грыжа!  Дубов  осмотрел  то  место  внимательно,  но  ничего  не  обнаружил – только  шрам!
      «Уж  не  Христос  ли  меня  посетил?! -  подумал   в  немалом  смущении  Дубов.  От  скуки  и  с  интереса,  в  последнее  время   он  втихую  полистывал  Библию. –И  я,  вместо  души,  подставил  ему  пузо»?!   
       Вообще-то,  Панкрат  Трофимыч  признавал  кое-какие  чудеса  в  житей-ском  обиходе,  когда  кто-то  выигрывал  в  лотерею  или  находил толику  денег  на  трамвайный  билет, но  чтобы они  приключились  с  ним  лично…Впрочем,  как  раз  на  поллитру  он   как-то  потерял. Трояк.  Еще  и  на  несколько  пиро-жков  с  ливером,  на  закусь  оставалось.
      Он  вздохнул  и  дернул  плечами.
       «А,  морока  для  головы»!
       Вздохнул  и  махнул  дланью.  То,  что  не  помнит  он,  кто  и  когда  приходил  к  нему   в  гости  и  с  кем  надрался  до  бесподобности,  можно  отне-сти  на  счет  старческого  маразма  или  склероза,  как  принято  говорить.  Но  как  быть  с  грыжей?  Или  точно,  память  его  однобокая  и  дуреть  стал,  что  не  помнит  про  светлое  чудо  с  ним  происшедшее?  Или  сделали  операцию?.. Не  могли  же  свозить  его  и   привезти  обратно  от  хилёров  с  Филиппин.  Так  они  шарлатаны,  следов  после  фокусов  нету,  а  тут  - шов.
      С большим  огорчением  Дубов  тронул  тылом  ладони  широкий   нос,  пригладил  просторную  лысину,  пожал  плечами  и   с  грустью  подался   в  залу.
      И,  щелкнув  включателем,  возликовал!  На  диване  лежала  завернутая  в  простыню   его  зазноба  Мария,  жмурилась  во  сне  завлекательной  улыбкой  и  приманивала  пенсионера  ладошкой,  кинутой  на  край  постели!
      Так  вот  кому  сварганил  он  юшку  и  наливал  выпивку,  вот  с  кем  нали-монился  до  осквернения  конституции  естества!
      Водку  привезла  Мария, то  бесспорно.  Она  привозила  иной  раз  хме-льное.  Правда,  пили  они  обычно  в  меру,  как  бы  для  ритуала  совокупления,  потому  как  дурную  кровь  сбрасывать и  в  их   возрасте  полезно.  Для  здоровья  и  пробуждения   минут  блаженства. Мария  выкушивала  одну  рюмку,  рас-тягивая  на  два  приема,  а  Панкрат  Трофимыч  опрокидывал  две,  а  то  и  три  стопки.  Потом  уже,  когда  просила  душа,  допивал  бутылку.  А  случалось,  душа  хандрила,  и много  дней  стояла  недопитой   посудина   в  холодильнике.
      Дубов  даже  головой  покрутил,  осуждая  себя  за  стыдобную  жадность  до выпивки,  что  вчера  в  нем  проклюнулась.  И  нашел  оправдание  в  том  только,  что  редко  теперь  к  нему  праздник  наведывается. А  вчера,  на  ночь  глядя,  сделал  визит.
     Будить  любушку  он  не  стал,  уж  слишком  сладко  спала  Мария,  и  сго-нять  с  лица  её   нежнейшую  улыбку  жаль.  Панкрат  Трофимыч  снова  уселся  в  кресло,  качнулся,  убаюкивая  себя  и  мысли, и  позывая  спать. Но  уснуть  не  пришлось.  Качалка  скрипнула,  и  чуткая  на  ухо  Мария  проснулась.
      -А,  Домкратушка!   Что  же  ты,  дружок  ласковый,  дверь  оставил  неза-пертой,  меня  дожидаясь,  а  сам  уснул!  Да  как  крепко!  Сколько  ни  тормо-шила,  дергая  разные  вещи, а   пробудить  не  смогла.  С  кем  это  пил  ты?
      - Вот  те  раз,  горбатый  с  коромыслом! А  я  думал,  с  тобой  мы  беседу  ночную  затеяли. Коротали  с  водочкой   вкупе  и  баловались  извращениями,  окунаясь   в   астральную  карму! Проснулся  вот,  и  ни  ерша  не  помню.  Чув-ствую, -  пил  вчера  до  бурного   явления   страстей!   А  с  кем?!.. Думал,  ты  привезла  бутылец  веселительного.  Ты  когда  заявилась?  По  выходным  ты  с  внуками  занятая, -  ошалело  говорил  Дубов,  понимая,  что  теперь  надо  искать  иное  объяснение  загадкам.
      -Я  и  не  собиралась  к  тебе  птичкой  лететь.  А  ночью,  уже  в  постелю  улегшись,  вдруг  как  ширнул   кто  в  сердце.  Ждешь  ты  меня!  Ну,  я  и  сня-лась.  А  у  тебя  дверь  незапертая  и  тишина,  ты  пьяный  лежишь  нагишом  почти  и  с  болванчиком  стоймя, кайф  ловишь  во  сне.  Сколько  ж  вы  приня-ли,  что  не  помнишь  всего,  а  в  бутылке  осталось?..Или  какую  новую  бабенку  приманул?  Так  ты  не  темни,  Домкратушка.
      Мария  подперла  рукой   голову,  говорила  укорные  слова  и  глядела   с  тревожным  ожиданием.
      Волосы  её, распущенные,  длинные  и  черные,  чуток  взятые  сединой,  подчеркивали  белизну миловидного  лица, голубизну  молодых   еще  глаз  и  не-вялость  припухлых  губ.  И Панкрат  Трофимыч,  отмечая  себе  это,  подумал,  что  едва  ли  вступит  ему  мысль  заводить  другую  подружку.  Такую  женщину  менять,  так  только  время  терять.  А  к  тому,  и  характер  у  Марии  гожий.
   Он  так   прикинул,  а  сам  сорвался  и  сбегал  на  кухню,  принес  в  одной  руке  за  хвост    тушку  рыбы  килограмма  на  три,  а  в  другой -  недопитую  бу-тылку.  Дубов  её  открыл,  понюхал.
       - Водка,  ёрш  ей  на  закуску! -  воскликнул  он  радостно.  И  взял  на  язык.  -  Водка!  Маруся,  лапушка   моя! Друг  ненасытный! Чистейший  продукт!
      - А  ты  думал  -  зелье  заговоренное.  От  водки  и  загибаются,  от  неё   от-шибает  память,  гори  она  ясно, -  со  вздохом  сказала  Мария.  – Да  не  судья  я  тебе  -  сторонний  товарищ.  Полюбовница.
      - И  я  же  за  то!  Думал,  какой  эликсир,  чтоб  всё  забывать.  А  я  её  щас  -  огнём! - ощерился  Дубов,  чувствуя   потребность  объяснить  чертовщину.
      На  дно  перевернутой   чашки  налил  малость  жидкости  из  бутылки,  поднес  зажженную  спичку.  Та  пыхнула,  сунутая  во  влагу,  и  с  шипом  потухла. Со  второй  случилось  то  же.
      - Слабая,  не  горит! Продукт  ширпотреба! -  с  явным  облегчением  заклю-чил  Панкрат  Трофимыч.  – С такой  до  выруба  не  напьешься.  А  ну,  дыхну  на  тебя.  Перегар  есть?
      И  дыхнул,  широко  распахнув  пасть  с  мостом  из  отечественной,  креп-кой  пластмассы,  впрочем,  пасующей  перед  уксусом..
      - Фу, Домкратушка!  Какие  запахи!  Ни  тебе  помарина,  ни  того  блед-нометра  с  диролом  глотки!  Никакого  благоухания! -  сказала  зазноба  и  смор-щила  носик.  -  И  зуб  у  тебя  с  дуплом.
      - Вот!  А  я  ничего  не  помню.  Ни  когда  пил,  ни  с  кем  и  сколько  раз  по  разу.  И  когда  ты   приехала.  А  как  рыбачил  -  помню.  И  еще  знаю,  что  жить  нам  до  потопа  осталось  восемьсот  лет  или  около.  Говорил  мне  кто-то  или  во  сне  напророчил.  И  что  за  фиговина?   Внушали  мне,  что  не  жэкаха  затопит,  а  льды  растают,  потому   купаться  будем  всем  миром. Ну  не  моро-ка?!.. А  еще  замахнемся   строить  капитализм  на  том  фундаменте,  где  не  достроили  светлое  здание  на  горизонте.  Чтоб  и  у  нас  он  загнивал  и  смрадом  полнил  дальние  просторы. Ну,  чтоб  не  скучали  от  счастливой    жизни!..  И  рыба  вот!  Откуда  взялась?  Кто  в  морозильник  засунул?  Это  тунец  из  дальних  океанов,  а  я  цепляю  окуней  и  щук.
      Он  призывал  любушку  в  свидетели  несуразицы и  глядел  на  неё   с  удивлением.
     - Старость,  дружок,   подкрадается,  -  в  скорбях  вздохнула  Мария. –Или  бог  наказывает  за  грехи. А  то - склероз.  А  ты  рыбу  вяленую  с  пивом  трес-каешь.  Правда, и  я  её  обожаю,  когда  посолонцевать  охота.  А  тунца  купил  ты,  и  по  пьянке  забыл. Бомжи  щас  много  чего  со  свалки  тянут  и  на  водку  меняют.  И  ты  сменял.
     -Ты  думаешь? – Пенсионер  пытался  что-то  припомнить  и  перевел  задумчивый   взгляд  с  зазнобы  на  рыбу,  какую  бросил  на  столе. – А,  ладно,  хрен  и  редька  с  ними!  Мягкий  предмет  мне,  наверно,  на  голову  уронили.  Не  больно,  а  мозги -  набекрень!  А  как  тебе  это?! У меня  грыжа  была?
      И  с тем  он  торжественно  выпятил  гладкий  живот,  показывая  то  место,  где  гнездилась  раньше  болячка.
     -Была, -  кивнула  Мария,  со  вниманием  разглядывая  желтую  кожу  на  чреве  сожителя  и  малый  там  шрам.
      Она  хорошо  помнила,  с  каким  бережением  относился  к  своей  редкой  болячке  Панкрат.  Но  уже  месяц  прошел,  как  свиданичали  они  в  последний  раз.  Мог  побывать  и  в  больничке.  Сейчас  это  скоро  делается,  были  б  при-личные  капиталы,  хирургу  да  сестрам  и  братьям  от  милосердия  заплатить.  А  Дубов,  возможно,  заначку   скопил.
     Но  тот  закричал:
     -А  сейчас  нету!  Экстрасенс  какой  по  телеку  вчера  был? Может,  сам  Кайшпировский,  или  кто  воду  с  газетами  заряжал  добром?!
     - Не  знаю,  дружок.  Не  знаю  про  целителей   и  ворожей. Соседка  у  нас  молодая  придвигалась  до  кинескопа  нужным  местом,  от  пасов  его,  что  несут  добро  и  забирают  деньги,  понести  захотела  дитя.  Блажь  ей  вступила   в  пря-мую  кишку!       
     -И  что,  понесла? – пенсионер  ухмыльнулся,  зная  ответ  наперед.
     - А  как  же?! Триппер  она  понесла  в  диспансер! Да  не  от  телеящика,  а  от  забулдыг  за  мусорным  ящиком!  Шалава! А  тот  Кайшпировский, будь  он  всезнающий  сенс,  мог  бы  различие  в  той   подставе  и  углядеть. Вылечить  девку  без  шуму  и  денег.  Да  ну  их! Дуры!  Кто  ж  по  ящику  такие  дела  творит,  когда  мужиков  сколько  под  боком?!  А  ты   не  горюнься.  Чего  рано  оделся?  Иди  ко  мне,  дозорюем, -  позвала  Мария,  с  большой  лаской  улы-баясь  Дубову  и  сдвигаясь  к  стенке. -  Твой  домкрат  нас  пока  не  подводит,  не  то,  что  сенсы   на  экране.
      Дубов  посмотрел  на  неё  долгим  взглядом,  зная,  что  Мария  особенно  падка  стала  на  новомодные  игры  в  постели  в  различных  позициях  йог  и  астральных  тел,  радостно  ухмыльнулся,  и  стал  стаскивать  водолазку,  под  нос  приговаривая.
     -А  что?  Мы, молодые  пенсионеры, не  только  гнём  металл  холодного  проката,  но  и  мохнатого  ёжика  ублаготворим. Мы,… -  Тут  он  осекся. -  Стоп!  А  когда  ты   с  целителем   стыковалась,  что  сравнение  имеешь?!  В  телек  ему  подавала?!  -  спытал  Дубов,  вкатываясь  в  постель.
      -Так  я  по  сложению  стана  сужу,  Домкратушка.  У  того  сенса  пузо  с  под  пиджака  выступает,  а  ты  вон  -  поджарый,  как  гончий  кобель! – Про-шептала  Мария,  заглядывая  в  глаза  ему  с  нежностью  и  прихватывая  предмет  вожделений,  когда  Дубов  приспособил  её,  маленькую,  себе  под  мышку. - Ну  вот,  а  ты  сомневался.  А  свет?
      -Что -  свет?! Что  свет,  Маришка?!  Он  нам  в  таком  деле  не  помеха.  Нам,  пташечка,  пора  вместе  жить.  А  то  одуреем,  живя  вразнобой. А? – И  приласкал  любушку,  шершавой  рукой  пригладил  по  мягкому…

____________   ***   ___________
      А  утром  их  разбудил  звонок  в  дверь. Пришел  сосед  снизу.
      - Слышь,  Панкрат?!  Тапочки  я  твои  прихватил,  а  мои  у  тебя.  И  кипятильник  забыл.
     - Ну. -  Распахнул  шире  дверь  Дубов.  -  Бери  свои  вещи.  А  что  мы  творили?
     - Так  ты  вчера  рыбы  наловил,  а  мы  на  спор  уху  в  ванной  варганили.  Мой  морской  кипятильник  испытывали,  когда  бутылку  одну  усудобили.
     - Ну? -  опять  сказал  Дубов. -  И  кто  выспорил?
     - Я  и  проспорил.  Не  смог  вскипятить  ванну  за  час.  За  что  ты   без  очереди  много  чарок  опрокинул.  Я  одну  пил,  а  ты  две  потреблял,  покуль  я  облизывался.
      -Ага, -  оскалился  пенсионер. -  Выходит,  я садист.  А  что  мы  из  второй  бутылки  доставали?
      -Её  мы  за  достижения  медицины  раздавили.  Грыжу  ты  вырезал  и  рвался   в  больничку  ехать,  доктора  полобызать. Я  вот  из  дальнего  похода  возвернулся,  так  приезд  мы  обмыли,  - отчитывался  сосед.
      -А  что  дальше?  Песни  орали,  телек  смотрели,  книги  читали? -  перечислял,  лыбясь,  пенсионер. -  Кто  про  всемирный   потоп  нам  внушал?      
      -Так  то  из  газеты,  Трофимыч! Ты  здорово  возмущался,  что  не  сможешь  дожить.  Чтоб  доказать,  как  надо  развивать  цивилизацию  с  помощью  калькулятора  и  молотка  из   камня.  Сейчас  модно  всякие  гадости  людям  втюхивать. Свобода  прессы!..А  мы  порядком  горла  промочили.
      - Ишь,  ёжик  мохнатый!  А  я  думал,  мне  чудеса  явились  или  сам  Кайшпировский  приезжал  с  добром   в  кармане.  Это  хана,  друг  мой  Евтихий!  Маразм  подкрался.  Допился  до  всяких  загадок   природы.  А  соленый  тунец  где  взялся?  Я  тунца  не  ловил, - продолжал  удивляться  Дубов  способности  по  пьянке  думать  про  высокие  нравы  при  поиске  логики  жизни.
      -Тунца  я  приволок.  Я  с  китового  похода  вернулся.  Принёс  рыбу  в  подарок. А  ты,  выходит,  всё  забыл.  Закалку  потерял?  -  с  улыбкой  прижалел    сосед  Евтихий.
      -Ну, - угрюмо  кивнул  Дубов. -  И  последнее, чего  меня  тревожит.  Откуда  взяли  мы  вопрос  капитализма?  Будто  строить  мы  его  будем  снова,  но  теперь  построим,  поскольку  говно  само  получается?       
      -А  ты  ахинею  понес  еще,  починая  первого  бутыльца.  Брюзжал  слюной  и  клялся,  что  знаешь  про   возвращение  молоха  и  акулы,  потому  как  народ  терпелив  в  страданиях,  а  бог  недоволен  раскладом  на  Руси.  И  призывал  меня  сбегать к  демократам  и  заложить,  ежели  я  противник  необратимых  процессов, -  заключил  пересказ  ночной  пирушки  сосед  снизу  Евтихий.
     - А  что? -  проронил  Дубов,  поменявшись  тапочками  и  вручив  приятелю  его  причиндал, кипятильник. – Устами  младенца  глаголет  истина,  а  военную  тайну  всегда  выдавал  алкаш. Теперь  всё  стоит  по  местам.  Пить  надо  в  меру,  как  завещал  Неру,  надравшись,  если  верить  слухам,  на  халяву.  А  жадность,  она,  соседушка,  в  нужное  место  никогда  не  приводила…
                1993 г.
               
ОДА    В  ЧЕСТЬ  СВОБОДЫ

     Покидая  пределы  родной  зоны, и  при  том   иногда  приплясывая,  в  оное   время, иной   зэк  кричал:
    - Начальник!  Пакеда,  начальник!  Нам  воли  не  надо,  свободу  давай!
    Выпендривался,  но  был  безгранично  прав. Потому   как   полная   воля  поступков   могла  привести  к   неприятности,  когда  бравый   солдатик  органов,  за  переступ  порога, дозволенного  обыкновением  жизни,  карал  выстрелом  из  винтаря  или  нагана.
     А  вот  свобода   позволяла  иметь  границы,  дабы  не  трогать  душу  ближ-него  или   карму   державы.
     Сейчас  свободы  навалом.  И  мужикам,  и  дамам  дадено.  А  женщины   в  иных  странах   не  только  поровнялись   с  охватом  свободы, но  и  в  лифчики  напихали!
      А  лесбиянки  и  гомики,  то  есть  геи  с  ширинками   возле  копчика  и  бижутерией   в   разных  местах  вплоть до  пупка,  так  те  оборзели   вовсе  и  требуют  себе  детишек!..Им  указуют:  милаи,  сделайте   сами,  когда  невтерпеж  и  вы  респектабельная   часть  божьих  тварей  и  натуральная  семья!..Ан,  шиш  у  них   заместо  извилин   на   чердаках  и  большая  любовь   ко  всяким  дыркам  и  даже  оральным  с  анальными!  Они  посягают  на  усыновление,  дабы  их   род  трансвистелок   и  вундергомиков  не  имел  переводу!..И  кое-что  им  уже  подали  на  золоченом  блюде  Свободы   в   вольных  от  нормальной   ориентации  странах.  Разрешили  заключать  браки  с  печатями,  выбираться   в  наставники  жизни  и  вертеться  в  телеэкранах,  совращая   нестойких  к  плоду   от  нирваны   нечисти  вурдалакской. Да  и  у  нас  не   прочь  махнуть  рукой   на  их  нравы, путая  волю,  свободу  и  незыблемые  права.  Зациклились  на  эксклюзивах!  Или  работают  под  заказ?  Вредят  нашему  дому?
     Или  взять  чиновных  особей,  к примеру,  наших!..Вот  один,  в  подпитии  среди  своих,  выразил   пожелание,  чтоб  его  жалование  переводили  прямо  налоговикам!  А  взамен  потребовал  добро  на  вольную  работу  с клиентурой.  Он  де  их  деньгоспособность   навострился   видеть  по  мимике   мордо-рыла!  И  наперед  знает,  помочь  просителю  в  акции  акредитации  или  послать  сразу  туда,  откуда  ноги  растут.  Он  заявил,  что  от  такой   рацухи  прямая  выгода  всем  сторонам.  Посетитель  присутственных  мест  будет  скоренько  удовле-творен   просимым  или  отправлен  до  ветру;  держава  пополнит  бюджет  окла-дом  номенклатурной   единицы,  а  он   сам,  помимо  явной  экономии  времени, повысит  производительность  труда,  какую  в  иных  местах  никак  не  могут  поднять. Ну  и  заживет,  наконец-то,   как  равный,  считанным  олигархам  горо-да,  счастливо  и  свободно  от  мелких  бытовых  забот.   Полностью  отдаст  себя  на  пользу  государству!
     Но  есть  свобода  и  в  других   ракурсах!  Например, -  свобода  от бан-ковских  билетов, будь  то  баксы  или  рублевая  железяка.  Кто-то  из  наи-мудрейших  доказал  властям,  что  много  денег  -  дурной  знак! Не  у  него,  заметьте,  а  у  прочих!  Большая  заначка, де,  у  простых  лохов  порождает  инфляцию  во  всей  державе!  Она  обременяет  граждан   проблемой,  куда  лиш-ние  бабки  пристроить  и  мешает  увидеть  капитализм  с  нужным  макияжем.  И  потому   нельзя  разом  и  заметно  для   карманов  повышать  зарплату   или  пенсии  и  выделять  транши   на  лекарства  для  бедных  льготников.  Страна   погибнет  и  скатится  в  дефолт!
     Они  забыли,  что  цены  растут  от  дефицита  товаров  и  услуг!  В  совковое  время   помнили  и  кричали,  а  тут  отшибло  память!  И  ударить  по  инфляции  изобилием  или  повышенной   конкуренцией  как-то  не  догадываются   или  вешают  нам  спагетти.  А  ежели  товаров   перепроизвести?!  Чтобы  чуть-чуть,  но  торговать  с  оборота! Да  с  завидным  качеством, да  с  неподражаемой  свободой  рынка,  да  с  сервисом  на  должной   высоте!..Да… Ан,  хренушки! Тогда  много  думать  придется,  напрягать  на  репках  морщинки.  Заводы   строить  на  новейших  технологиях,  пущать  те  инновации  из-за  бугра,  сни-жать  пошлины   на  них!..И  своих   кулибиных  поощрять,  давать  им  зеленый   свет.  И  внедрять,  узаконивать  и  освящать  крестным  знамением!…Опять  же,  хренушки.  Проще  с  умным  видом  вещать  в  телеящике  и  внушать,  внушать  и  внушать,  что  деньги  вред  и  бред.  А  повышать  цены  на  бензин  и  соляру,  добиваясь  адекватности  с  мировыми -  это  панацея. Конечно,  раз  тут  добы-ваем,  тут  и  цену  назначаем!  Бери  от  жизни  всё!
     Экстрасенсы,  едрит  их  наперекосяк!..Уж  лучше  завалить  базары  бракованным  ширпотребом  от   европейского  утиля  и  драть  за  них  шкуры.  Что  и  деется  с  мастерством  мошенников.  Монополия  на  догму   для  чиновников  как  была  панацеей,  так  и  греется   на  грудях.  Монополия  поднимает  рейтинг!
     Или  другой  случай   казуса  со  свободой,  в  творчестве  отдельных  масс  искусства.  Один,  заквашенный   до  благородного  блеска  на  пухлых  щеках,  гений   ваяния  и  прогрессивной   мысли,  создал  неподражаемый  шедевр.  И  вручил  властям,  с  нижайшей   просьбой  мецената,  свезти  в   подарок  маленькой  стране  от  всей  глубины  его  творческой   души.  А  тут  сам  Гарант  едет  туда  с  братским  визитом!  Его  и  упросили  вручить  произведение  под  названием  «Холокост»,  чтоб,  как  говорится,  еще  ширше  показать  улыбку  покаяпия  за  грех.  Ну,  президент  презент  притаранил.  И  что?  Все  довольны  и  махают  веерами?…Так  нет  же!  На  яву  у  зрителя  вернисажа  образовался  небольшой   конфуз  и  маленький  нюанс.  Пожилая  дама  еврейской   национальности  вдруг  тыкает  пальчиком  с  брильянтом!  И  замечает,  что  в  эпохальном  шедевре  отсутствует  самый   каверзный  знак  отличия  искателей  земли  обетованной,  от,  скажем,  изваяния  из  мрамора  грузина.  Нету  факта  обрезания!  У  полоненной  толпы  в  крематорий…Выходит,  гений   не  гений,  а  простой   ремесленник! И  писал  страдающих   евреев  со  своих  горячих  в  крови  земляков!?  Какой  пассаж  и  сколько  нервотрепки!  И  как  смаковали  тот  прокол  язвительные  европапарацци.
     Выходит,  свобода  от  думалки  тоже   есть!
     Конечно,  это  хорошо,  это  недурственно  иметь  свободу  желаний! А  что  сказать  про  прагматизм? Про  свободу  обещать?..Один  задает  риторический   вопрос:  давать   или  показать  кукиш?  Давать  под  звон  литавр  или  зажать   под  шорохи  волны?..Это  он   про  «Оку».  Инвалидам  ВОВ  обещали,  многих  позаписали  на  очередь,  а  иным  и  выдали.  Кто  был  первым  к  круглой  дате…Потом  дата  потеряла  блеск   слезы  печали,  перешла  в  меланхолию  и  про  нее  тихонько  стали  забывать.  Ну  и  за   инвалидов,  которым  обещали.  У  нас  так  бывает. Главное  -  круглая  дата,  а   уж потом…суп  с  котом. А  этот  тип  вспомнил,  задал  вопрос   общественности  лично  себе и,  прикинув,  сам  же   подбил  бабки.
     - Я  бы  не давал, - говорит  себе. -  Тебе  сколько  лет,  старая  кочерыжка  и  ветеран  времени?  Под  девяносто…И  глухой,  как токующая  птичка.  И  видишь  только  возле  носа.  Ага.  Нога  не  вырастет,  во  рту  протезы  и  руки  ходят  ходуном.  Но  мечтаешь  съездить  на  Гавайи.  И  чтоб   на  личном  транспорте  через  веси  и  окиян-море!  Чтоб  успеть  глянуть  на  красоты   мира  перед  последним  штурмом  преисподней?..Сиди  у  телека,  отрыжка  славной   когорты  мечтателей!  И  гляди  на  всякие  чудеса  и  ланшафты  на  шарике  в  картинках!  Там  хорошо  показывают…Держава  только-только  отлыгалась   после  Великой   Растащиловки,  народ  зажил  надеждой  на  сияния  капитализма  за  горизонтом,  а  ты  раскатал  губы…Кто  ездить-то  будет  на  самобеглой   коляске?  Случись,  что  дотянешь  годы  свои  до  халявы. Внук?..Ну  да,  для  них  живем…А  как  сломает?  Или,  пуще  того,  сменяет  на  самогон  или  наркоту?  Ну  и  в   казино  дорога  не  заказана,  а  интерес  большой.  Ведь,  народные   деньги  трачены  на  мобиль!  Да  и  с  нефти  магнатов  от  их  потомков  оторвали.  Их  не  жалко?..Отслюнил  и  лишний   раз  не  побегит  в  кабак! .. Ну  нету   стыда  у  некоторых  забубенных!…Так  что  не  надо  давать  машину.  Отдайте  деньгами.  Они  в  хозяйстве  нужнее. 
     Впрочем,  многие  скажут:  к  чему  мелкотравчатая  тема,  когда  наша  длинная  страна  в  расцвете  здоровых  сил  и  подставляет  вымя  Западу?  Или  автор  нигилист  и   замыслил  всех  посыпать  пеплом  пессимизма?
     Отнюдь,  господа  и  дамы! А  также  товарищи. В  жизни  мелочей   не  бывает.  Это  хорошо  аскетам,  которые  стараются  долго  жить.  Блюдут  в  здоровом  теле  чистый  дух,  кушают  умеренно  и  сторонятся  скоромного.  Хлебушка  с лучком  пожуют,  водичкой,  какая   под  рукой  окажется,  запьют  - и  все  дела!  Довольны  жизнью.  А  остальное  и  подавляющее  трудонаселение   планеты?…Оно  ж  с  запросами!  Им  подавай   зрелищ  и   яств!  Ну  и  шмотки,  чтоб  срам  прикрыть  и  показать  нужные  места  фигуры  с  повышенным  эффектом.  А  еще  -  денег,  карьеру,  семью, детей,  виллу  или  остров  с  замком,  транспорт  и  многие  изыски,  вкупе  с  потребой  для  минут  сладострастья,  какие ныне  вульгарно  обзывают  сексом,  по  причине  скончания  романтизма.
       Много  надобно  человеку,  а  чтоб  заиметь…Тут  свобода  рекламы  и  выбо-ра.  Потому  и  вспомним  про  девиз  иезуитов.  Как  они  там  возглашали?  «Разделяй  и  властвуй!?»
       И  только  мы  вспомнили?..А  олигархи,  магнаты,  а  бригада  мучеников  от  власти,  а  депутаты,  которые  от  жирующих  масс…У  них  нету  нужных  извилин  где  надо?..А  кто  нас  охмуряет?!… То-то!  Потому  они  тот  постулат,  похеренный   идеями  социалистов,  извлекли  из  небытия  и  пользуют  просто-ёлюдинов  с  большим  размахом.  Осмотритесь!    
       Оклад  жалования  у  служилых  разный,  в  зависимости  от  этажа   конто-ры?..Ага. А  зарплата  по  ведомствам?…И  во  много  раз.  Некоторые  утвер-ждают,  будто  в  пятнадцать..Но  мы-то  - в  России! А  в  ней  давненько  поми-нают  про  сорок   сороков.  Да  и  шлягер  как-то  бытовал: «Лучше  сорок  раз  по  разу,  чем…» Так  что,  господа  лапшевники,  пойдем  дальше. Не  станем  рав-няться   на  олигархов.
       И  прикинем  на  депутатах, у  которых  льгот  повыше  крыши,  но  крыши  разные.  Льготы  Большой  Думы  сильно  разнятся  с  халявами  в  регионах. Последние, конечно,  стараются  уравняться,  хапают  что  ни  попадя,  и  часте-нько  сгорают,  как  мотыльки   возле  жаркого. Выходит,  что  разнонаполнен-ность  карманов   и счетов  в  банках,  бабки  у   воров  и  олигархов  сильно  дробят  общество.
      А  если  взять братию  пенсионеров!  Есть  же   просто  они,  а  потом  ветераны  труда, ВОВ  и  всяких   иных  сражений,  куда  бросали  их  таскать  каштаны  из  полымя.  И  все  имеют  по-разному!  Кто  он  теперь, тот  прораб  коммунизма,  или,  который  стоял  у  станка,  сливал  бетон  в  плотины, гнулся  в  шахте  и  бился  за  урожай?  Его  можно  сравнять  с  зэком  или  тунеядцем  в  натуре?…А  подравняли, вот  тут  не   постеснялись  подсунуть  равную  корзину!  Потому   как  всех  определили  в   касту  быдла.  Но  бывшие  гегемоны   строили  не  для  себя,  и  не  потехи  ради  драли  глотки,  возглашая   «уряа!»  Они  знали,  что  не  доживут  и,  выходит,  махали  знаменами  на  демонстрациях  и  созидали  для  тех  парней,  какие  теперь  при  больших  делах  и  деньгах. А  сам  платит  по  полной  за  все  услуги  ЖКХа  и  не  ездит  на  трамвае   зайцем.  Берет  билет  наряду   с  бомжами  и  безработными,  ну  и  с  олигархами.  Когда  вдруг  у  кого  из  них  объявится  блажь  проехаться  в  толпе  туземцев. Чтоб  послушать  про  себя,  ежели  узнают  их  и  выразят  чувства.
     А  какая  свобода  у  четвертой   власти! У  папарацци  и  всяких  СМИ.  Эти  каскадеры  рейтингов  и  реклам,  эквилибристы   языка,  носители  эксклюзивов  и  всяких  бренделей  до  каждой  особы,  на  страницах   прессы  и  на  разных  каналах  в  «Пакостях»  стараются  до  молодого  маразма!  Это  они  нам  вну-шали,  что  давно  свободный  Запад  поможет  бедно-богатой  стране!  Если  не  деньгами,  то  шмотками  с  ихних  плечей -  точно!  Или  мудрым  советом!.. Распахивайте   уши!
      И  распахнули.  Куда  деваться,  когда  привыкли  общаться?..И  хлынули   напором  пожарной  кишки,  направляясь  в  извилины  черепушек,  всякие  наставления  из-за  бугра! Промывают  мозги  и  рекламой,  и  блокбастерами  от  Голливуда,  и  просветительством   насчет  демократии  и  свободы.  И  идолом  суют  Запад!  Он  де  вам  помогает   расти  внутри  себя  и  вровень  Статуи! Он  несет  добро! У  него  этого  добра  вагоны  и  тележка,  и  много  желания   поделиться!  Подставляйте  торбы  и  карманы!..               
      Это  от  изобилия  доброты  Запад  помог  развалить  Союз,  а  потому   не  серчайте.  Добро  со  временем  доберется  до  Сибири,  а  уж  там  остановится.  Некуда  станет  стремиться,  потому   как  там  предел  желаний   и  пуп   мировых  богатств.  А  когда  Свобода  западного  образца  наложит  на  пупок  лапку,  тогда  уж  -  извините  и  подвиньтесь.  Распоряжаться-то  тем  добром   надо  с  умом,  а  у  Запада  и  его  навалом.  И  распорядится,  чтоб  всем  отломилось,  кто  на  Западе!  Ну  и   России  -  корочку  пригорелую  от  пирога…Вот  такая  Западная  Свобода,  ежели  вникнуть.  И  губа  у  нее   не  дура.
     Учат  нас,  учат.  Сколько  учебных  фильмов  стали  запущать  на  наши  головы!  Раньше  у   нас  вроде  как  не  было  секса,  а  была  только  чистая  и  скромная  любовь. А  все  прочее -  честный  блуд.  Секс  же,  это  естественное  общение  полов  и  мы  о  том  ничего  не  ведали.  Общались, но  ни  хрена  не  ведали. И  теперь  нас  обучают  утонченности   в  упущенном  разделе.
      И  воровать  учат.  Как  свободно  и  много  миллионов   стырить,  слямзить  или  умыкнуть.  Будто  мы  кое-где  от  них  в  этом  мастерстве  отставали!
      Ну  и  убивать  учат,  мочить.  Причем,  не  головой   в  унитазе  сортира,  как  поступать  с  бандитами  намекал  президент, а  мочить  в  прямом  смысли  в  крови,  расчленять  и  вешать. В  этом  да,  мы  профанами  милосердными  были. Когда-то  считалось,  как  ныне  говорят,  западло,  в  драке  бить  человека,  если  у  него  из  носа  юшка  потекла.  И  лежачих  не  буцали. И  вот -  преуспели.  Стали  садистами  со  знаком  качества.  Тут  уж  ни  убавить,  ни  добавить.  И  помогли  в  том  Западу   наши  средства  массового  охмурежа,  как  ни  крути…Детям  внедряют  ЕГЭ. А  ученики  мы  прилежные. Уже выучились  обходиться  без  совести, обманывая,  не  краснеть, убивая, -  креститься.  Ничего  не  стыдиться!
       Что  же  касается  культуры  потребления  эстрады  и  ее  музыкальных  причиндалов…Тут  мы  битлзов  попсой  давно   переплюнули.  Правда,  чего  греха  таить,  у  них  учась  и  им  же  подражая.  Народных  артистов  эстрады  настрогали  вон  уже  сколько  плеяд! Соловушек  в  лесах  и  парках  хрен  столько  сыскать. А  уж  поют,  хоть  уши  затыкай!..И  в  театрах  голышом  ходят,  на  эстрадах  такие  пируэты  выкамаривают,  что  впору  плевательницу  для  сервиса  требовать.
      Но  кое  в  чем  мы  все  же  отстали  от  паритета.  Ведь  они,  которые  СМИ  на  Западе,  взялись  не  только  идолов   воздвигать  и  мазать  в  перья  со  смолой,  но  и  служителей   конфессий   щупать!  Свой  ли,  чужой   по  наци-ональности  и  обрядам,  а  карикатуры  на  них  рисуют.   Уже  мало  тем  сред-ствам   рисовать   рожи  кумиров  и  лепить  с  них   восковых  истуканов.  Им  неадекватно  минуте  настроения   подать  на  страницах  газет  и  журналов   захудалого  кардинала  или  рядового  ксендза   в  интимной   позе  с  мальчиком,  так  они  стали  обличать  в  грехах  и  пророков!  Да  и  сам  Создатель  что  им?! Тунеядец,  не   прикладает  рук  к  нуждам  людей   шарика,  не  то  создал,  чего  они  желают.   С  истовостью  кликуш   показывают  они  на  людях, в  храмах  свое  благочестие  и  беспорочность, а  оставаясь    наедине  с  купелью  для  души, плюют  в  нее,  налакавшись  виски.  Бог-то  им  -  телец   из  драгметаллов!  И  любимая  всегда   своя  морда. Нарциссы!  Вы  гляньте  на  экраны!  Как  они  засамолюбовались!..Или  кажется  и  автор  тут  глубоко   не  прав?  Потому   как  неприятное  бросается  в  глаза  большим  контрастом?
     Мир  меняется  сам  или   ему   помогают  продвинуться  очень  продви-нутые?  Вон  в  Норвегии,  стриптиз-клубы   приравняли  к  объектам  культуры.  И  суд  сие  признал за  аксиому.  Выходит,  не  все  знали,  что  сбрасывать  с  себя  на  людях  лифчики надо  с  неподражаемым  изяществом  и  улыбкой  Моны  Лизы?  И  валят,  наверное,  теперь  туда  толпами,  чтоб  погрузиться   в  нирвану  совершенства.  Что  же,  это  их  нравы  и  нам  бы  до  тети  Фени  ихние  выкрутасы.  Да  беда,  что  и  нас  не  сегодня,  так  завтра,  заставят   принять  за  правило  такую  бытовуху.  И  будет  Дом  Культуры  Стриптиза.  Завтра.  А  послезавтра  -  Дом  Культуры  Секса.
     Явно,  со  свободой   что-то  не  так.  На  одно  сколько  хочешь,  а  до  другого  не  достучишься.  Прикиньте.  Заливаются  соловьями  про  ее  прогрессивный   проход  во  все  дырки, а  глядишь  -  нетути!   
     Свободы  от  раболепия  нету!   Напротив!  Она  отторгается  всеми  фибрами  рабских  душ.  Разумеется,  потугами  СМИ.  Или  это  они  прививают  зависть  к  красивой  жизни?  Мол,   заработай  и  потрать!  И  сравняешься  в  изысках.  Будешь  блистать,  блестеть  и  купаться   в  лучах   софитов.  Так,  дорогие!  У  нас  заработать  обычному  туземцу  нормально  нельзя!  Не  станем  перечислять  препоны.  Легче  украсть,  вырвать,  ограбить.  Что  и  деется  округ.
      А  как  умиляются  выходом   особей   королевских  кровей!  Или  олигарха  с  сонмом  гарема…О  вручении  оскаров   и  всяких  орлов  с  тэфями  говорить   без  потока  слюны  зависти  вообще  не  принято  говорить…А  как  текут  слезы  восторга  и  всяких  экстазов, высших  бренделей  и  эксклюзивов!  Увидел,  утерся  платочком  и  -  не  грех  помереть!  Глядя  на  них,  сам  Станиславский  поверил  бы  в  искренность  чувств  элитной  толпы!    Но  мы-то  знаем  ханжество  бомонда,  а  потому   тэфи  и  все  академии  мошенников  вполне  обойдутся  без  нас.
      Ныне  почти  все  хотят  денег.  Без  них  -  труба.  Один  в  кафешке  «Зайди  и  выпей»,  прикладываясь  к  пенному  напитку,  рассказывал,  как  сосед  его,  будучи  под  каким-то  наитием  со  стороны,  тоже  захотел  взять  от  жизни  все,  что  подвернется   под  руку.
     Дело  сталось  на  вечеринке,  куда  он  опоздал  и  где  надрались  к  его  приходу,  естественно,  до  положения  мордой  ниц  в  салаты оливье!  За  опоздание  его  подвергли  штрафу,  и  сосед  после  того  установил,  что  среди  всех,  он   почти  трезвый  один.  Остальные  -   вскладушку!  А  дом   богатый  гостями    и  при  них  побрякушки   из  злата  и  бриллиантов!  И  много  лишнего  барахла,  дорогие  манатки!  И  сосед,  в  одиночестве  бродя   по  фазенде,  стал  прикладывать  к  разному  добру  руки  и  складывать  барахлишко   в  подвернувшийся  кофр,  с  каким  хозяева  виллы  в  оные  годы  мотались  в  челноках. Золотишко  и  камушки  радовали  глаз,  а  наличка  их  карманов   как  бы  сама  собой   перекочевала   в   его  широкие  штанины!  И  вот  он  собрался  на  выход,  но  нарвался  на  чудака,  который  из  принципа  пил  минералку   и  квас,  потому   как  был  спортсменом  по  части  дзю - до  и  самбо  после.  И  спортсмен  задает  соседу  вопрос:
     -  Чего,  браток,  насобирал  в  сумочку?  Случаем,  не  патроны?
     И  врезает  хуком  в  мордо-профиль!  Потом - в  анфас!  И  все  ударами  щадящего  тренера,  чтобы  не  навредить  здоровью.  Но  все  же  расквасил  портрет  в  цвет  пролетарского  знамени,  а  заодно  искривил  нос  и  поставил  фонарь,  чтобы   сосед  лучше  ориентировался  на  дальнейшей  жизненной  стезе.  И  все  допытывался,  почему  нет  оружия.
     -  Ты, -  говорил, -  имей  хотя  бы  перочинный  ножик  и  им  добывай   на  лучшую  жизнь!  Чтобы  все  видели,  что  ты  бандит.  Они  нынче  в  моде!  А  так -  тихушник   или  вор  по  привычке, а  таких  не  престижно  бить.  Но  надо!
     Так  что  взять лежалое  всякий  нашенский  олигарх  способен.  А  ты  заработай,  погорбаться   до  ордена  Сутулова  без  риска  для  здоровья!…
     И  все  верят  в  Бога!  Носят  его  на  груди  на  крестах,  как  знаки  эксклюзивной  милости  Всевышнего. Забывая,  что  его  приличней  всего   носить  в  душе…Или  не  хотят  загружать  душу? И верно!  Тогда  ведь  имидж  и  макияж  полетят  в  тартарары  и  дальше!  Начальство  и  СМИ,  все  население  демократии  не  будут  знать,  что  он  осиян  защитой  Создателя  и  верующий  до  мозжечка! И  будут  смотреть  с  подозрением,  как  на  изгоя  или  поклонника   тайной  секты!
      И  все  забывают,  что  есть  антимир,  то  бишь Страшный  Суд,  где   подручные  Лукавого  за  многое  спросят.  Там  взяток  не  берут,  даже  когда  тебе  капустной  горкой  положили  в  гроб  зелени,  а  смотрят  прямо  в душу! На  фибры,  на  коих  записаны  Создателем  грехи.  И  не  примут  во  внимание,  что  ты  на  ветровом  стекле  авто  или  в  кабинете  держал  дюжину   панагиек   в  надежде  на  знакомство  с   подручными   кочегарки.  Как  ведают  знающие,  кто  побывал  накоротке   в  тех  местах,  у  Них  за  списание  грехов  берут  не  наличкой   иль  адекватной   недвижимостью,  а  минутами  сидения  голыми  ягодицами  на  сковородах  с  кипящим  елеем.  И  чем  больше  туточки  обидел  простолюдинов,  тем больше  сидеть  в  неудобствах! Правда,  ежели  ты  католик,  большая  скидка  тебе. Папа  Римский  распорядился,  чтоб  мужиков  ихних  в  аду  не  сильно  конфузили.  И  душу  его   не  в  котелок  со  смолой  иль  елеем  кунать  станут,  а  токмо  серой  обкурят. А  вот  женскому  классу – беда  для  души.  Колесовать  станут!  За   гордыню  великую и  беспримерную  зависть. Выходит,  чтобы  потом,  когда  душа  искромсанная  по  земле  развеется  многими  кусками,  вселяясь  в  новые  телеса,  плодила  ту  зависть  и  гордыню.  Ну,  отчебучил  отче  Римский.
      Но,  до  тех  времен  еще  дотянуть  надо  на  грешной  земле.  Сподобиться  походить  в  рабах  у   Тельца  из  высшей   пробы   драгметаллов  по  много  долларов  за  унцию. 
      А  ведь  может  случиться  и  такое,  что  во  сне  станут  тянуть  жилы   или  коптить  копчик.  А  это  уже  ни  в  дугу.  Думал,  надеялся,  просил  отсрочку,  отстегивал  на  нужды  Храмов,  часы  свидания  отодвигал,  а  тут,  с  оскалом  рта  и  смрадом  серы.…В  любую  ночь  отдохновенья   можно  изойти  горячим  потом,  а  то  и  досрочно  отбыть   в  натуральную  эвакуацию! Весь  в  цветах  и  деньгах!..
      Так  что,  думайте,  господа  и  дамы!  В  жизни  не  вредно  иногда  обмозговать  свои  поступки.  Ведь  сколько  сейчас  на  всё  свободы!   
                2007 г.

               

ВЕТЕР      БОГОВ

     Спросите  меня,  дамы  и  господа!  Вот  вы,  сударь,  поин-тересуйтесь!  Как  ты  относишься  к  толстосумам?  Типа,  олигархам,  и  этим,  которые  ну  и  вориши.  В  смысле:  ну  воровали,  грабили,  убивали.  И  что?  Деньги  ваши  стали  наши!  Скажут. Так  всегда  было  с  лопухами.  И  к  стыду  нашему,  будут  правы  по  «самое   не  поймал».  Мы  сами  позволили  себя  раздеть,  разуть  и  пустить  по  дороге.   Разрешили   развалить   и  разорить  Государство.   Кстати,  что  это  такое  -  Государство?  Какой-то  Людовик   во  Франции,  задолго  до  того,   как   весь  клан   их  за  великую   расхлябанность  свели  под  корнишон,  гордо  заявил,  что  Государство  -   это  он.   Но  ныне  времена  иные   и  мало  где  остался   монарх  с  личной  необузданной   властью, а  потому   Государство  -  это  кто-то  другой.  И,  возможно,  народ?!  В  таком  разе,  разоряли  нас!?  Разор  в  квадрате!?
     Оттого  я  к  тем,  которые  «ну  - тырили»,  отношусь  сугубо  экзотически  и  неадекватно.  С  одной   стороны:  наезжали,  грабили,  убивали  и  насиловали,  что  на  Руси  далеко  не  подвиг,  а  обыкновение,  но  с  другого  погляда  -  грехи  им  кто-то  отпускал!  Ни  под  одним  из  них  не  видно   ни  котла   со  смолой,  ни  сковороды  с  салом! Наоборот, -  елей   на  мордах  и  рвутся  на  клирос  петь  хвалу  Творцам  за  дарование   халявы!.. Потому  где-то  в  душе   глубоко   или  сверху,  но  сидит  что-то,  которое  давит.   Нет,  про  обиду  за  державу   или  на  нее,  тут  сказать  нельзя.  Она  ни  причем.    Ее  не  было,  когда   все   гуляли  на  митингах,  воздвигали  амбиции   и   пользовались  моментом,  чтоб  хапнуть  акций.  Держава  существовала   как   географическое  понятие,  а  на  самом  деле   сидела   по  хаткам   и   аулам,  в   которых   уже   обзавелись  креслами  под  суверенные  зады.
      К  иным  богатым  я  отношусь  с  особым  чувством.  Смог  ведь,  зараза,  в  такое  нестойкое  время  обзавестись грудами  банковских  билетов  многих  стран,  избежать  тюрьмы,  не   привлечь  внимания  киллера  и  даже   пролезть  в  депутаты!  И  это   при  том,  что  всегда  был  занят,  смазывал  шарики  в  думалке,  раскладывал  деловые  пасьянсы  и  не  впадал  в  эйфорию,  чтоб  не  свезли  в  дурдом.
     Но  нету  тех,  кем  можно  восхищаться! Который  свои  миллиарды  начал  бы  с  затертого  рубля  или  червонца. Купил  на  то   коробочку  ваксы,  выставил  стульчик  и  пригласил  прохожих   почистить   штиблеты.  И  насобачился  так  «блистить»,  что  к  нему   стало  престижным  являться   в  очередь  за  сервисом!  И  платить  в  любимой  им  валюте  по   божескому  тарифу.  Как  же:  у  самого  Иван  Трофимыча   «блистил»   туфлю!.. Такую  сказку  мы  еще  в  детстве  слышали  про  какого-то  Рокфеллера,  который  после  стал   миллиардером   и  основал  клан. Но  то  было  в  Америке,  а  мы  всегда  пытались  ее  обогнать  и  не  достигли  цели  оттого  только,  что  всегда  откладывали  на   потом.  Пущай  де  торопятся,  а  мы  покуда  кваску   или  водочки  попьем,  а  потом  запрягем…И  все  же  такому   Ивану  или  Алиму,  начни  он  с  мизерной   суммы  и  достигни  высот  народного  капитализма,  я  бы   воздвиг  на  главной   площади  монумент.  Руками  работал  и  лишь  отчасти  головой!  Без  всякой  технической   хренотени,  что  обувает  лохов.
      А  то,  объявили  себе   проект,  заложили  на  все  файлы  и  форумы  с  сайтами, просчитали  варианты  надуваловок,  каких  бедному  Ибрагиму  инб  Бендеру  и  Остапу  даже  присниться   не  могли,  и  давай   охмурять  ближних,  дальних  и  всякое  зарубежье!  А  простой  люд  переводить  в   касту   нищих.
     Это,  выходит,  они  сняли  те   восемьдесят  долларов,   что  причитались  на  каждую  голову   всех  россиян  за  добычу   черного  золотишка!  Из  недр  родных   просторов!.. Пожелай   кто-то,  раздать  их   каждому   на   нос!  Впрочем,  есть  подозрение,  что  тут  некоторые   статистики  неточно   посчитали.  Так  сказать,  не докрутили  арифмометр!  Или,  как  теперь  выражаются,  прикинули  лапши  на  приборы   для   слуха  у  народа.  А  ну-ка,  прикинем  на  ум  мы   сами.  Восемьдесят  баксов  умножим  на   российское  народонаселение,  не  исключая  и  олигархов,  магнатов   и  мелких  миллионеров,  которых  у  нас  заимелось  в  наличии.  Конечно,  включим  и  работников   статбюро  и  депутатов  Думы.  Получится…Братцы!  Да  нас  надувают!  В  сальде  чуточку  больше  сотни  арбузов! И  частичка  отсюда  для  олигархов  -   это  ж  им  на  позор!   У  них  там  куры  не  клюют,  ежели  сравнить!  У  одного  начальника  Чукотки  от  этого  -  четвертина   в  загашнике.  Один  за  многих  наелся  и  еще  на  стадион  осталось…И,  это  только  народная  часть! А  остальное  у  Государства   и   некоторых  бахчеводов?  Или  они  самозванцы,  голь  перекатная?  И  их  на  халяву  катают  в  Антарию  и  на  Канары,  а  в  кабаках   под  семгу  и  омары  открыт  неограниченный  кредит  за  красивые  зенки?
      Не  стыкуется,  господа  статистики.  Боги  покарать  могут  за  охмуреж  масс.  Воры,  как   сказано  еще  устами  одного  славного  опера,  должны  сидеть  в  тюрьме.  На  самом  почетном  месте,  возле  параши!..А  вы  их  во  всяких  СМИ  и  с  широкой   улыбкой   именуете   господами.  Эксклюзивом  тычете  в  морды,  да   еще  и  бренделями  обзываете!  И  народ  думает,  что  нет  на  них  узды  и  нечем  усупонить…А  Создатели  наши,  Творцы?!. Конечно,  богам трудно  уследить  за  всеми  сразу  даже  с  помощью  угодников. Там  торнадо, тут  -  цунами,  в  другом  месте  крыши  обваливаются,  пожары  случаются  и  надо  помогать,  хоть  некоторых   выдергивать  из-под  косы  старушенции  в  хламиде.  Но  случается,  интересуются  и  ну  -  ворищами.  Вот  был  такой   случай.
     Ехал,  спешил  как -то  качок   из  крутых  и  новых. Богатый  очень,  но  до  арбуза  не хватало  рубля.  Потому  он  психовал.  И  торопился.  А  в  нем  косая   сажень, кругом  чисто  выбрит,  аж   черепок  блестит! Фасон   держит.  И  зубы   в  дироле  по  всей   орбите,  рот  большой   и  губастый  и  от  морды  разит  благовониями  от  Парижа. И  «мерс»   под  его  туфлей  из  кожи  крокодила  дрожит  от  нервной   напруги, и  золотая   цепь   на  шее   бряцала  от  перепуга.  Хозяин  злился  и  мог  швырнуть  в  окно!  А  дело  -  летом!  И  жара  на  сорок  два,  как  в  неподдельном  коньячке.
      И  душа  куда-то  рвалась!  То  ли  на  рандеву  с  пулей   от  киллера,  то  ли  на  свиданку   с    топ-дамой,  от  какой   глаз  не  можно  отвести,  или  на  дележ   бабок  от  чужого  пирога!  В  общем,  хотелось   хватнуть  адреналина.  И  защита   стояла  на  все  случаи  подлянок. Она  висела   вокруг   ветрового  стекла   в   виде   многих  образков   святых   мучеников   и   угодников,  апостолов   и  заведующих  благами   в   раю.  Потому   как   ну - вор   еще   и  убивал  и,  приходилось,  поджигал,  науськивал  и  имел  нахаловку   хотеть  все. В  общем,  он   нарушил  все  десять  заповедей  и  потому   микроиконок   тоже  было  десять.  На  каждый   грех   по  штучке.
      И  вот  ему  не  терпелось,  а  светофор   горел  красным.  И  поперек   ехали   грузовики  с   каменьями  и  разной   кладью,  и  нырять  под  них  резона   не   имелось.  Можно  было   схлопотать   не   только  мороку   с  рихтованием  «мерса»,  но   и  замену   макияжа  на  физии  портрета.  А  это,  согласитесь,  чревато   углубленным  знакомством  с  потусторонней  жизнью. Но  туда  не  охота,  им  и  тут   в   кайф.
      И  этот  тоже   не  спешил  куда   не  надо,  а  торопился   по  делам.  И  от  нетерпения   сильно  матерился.  Так   возмущался,  что  заикался,  а  в   нынешнем  могучем  и   все   еще  местами  русском   языке,   не  находил   нужных   слов,  какие  сгустились  до  плотности   черной  дыры!
      А  повторимся, -  пекло!  И  кондик  в  лимузине  ничем  не  мог  быть  полезен.  И  писмесмен   мечется,  круглую  тыкву   выставляет  наружу  и  то  поливает  её   минералкой, а  то  гладит  платком.  И  снова  орет  иерихонской  трубой,  чтоб  порушить  препятствие.
      И  вдруг, -  выручалка!  Подкатывает  грузовик  и  накрывает  «мерс»  обширной   тенью. Борта  наращены  досками,  сквозь  них   просвет  и  легонький   зефир.  Амбалу   в  негу,  он   почти  блаженствует  и  опять  сует  морду   из  окна.  Озверело  таращится  на  светофор  и  тарабанит  пальцами  по  торцу дверцы.   «Ну  же!..Ну,  зажигайся,  козел,  зеленым!»
     И   добавляет  матогона,  но   уже  на  многие  десятки  децибел.
     И  тут  сверху,   как   из  нефтяной  трубы   олигархов,  -   по-топ!  Пенное,  теплое   и  соленое!  Тугая   струя  мочи  буренки,   со  скотовоза  рядом!
     От  нервного  ли  стресса   долгой   дороги,  по  простому   ли  позыву   природы,  но   корове   приспичило  опростать   пузырь!  А  так   как   животное  имело  должное   воспитание  и  не   пожелало   сделать  водителю   неудовольствие,  то,  задрав   хвост,  развернулось  нужным  местом  к   проему   во  внешнюю  среду. И  на   «мерс»,  на   раздольную   физию  мордоворота,  в   распахнутую  пасть!..
      Не  надо  смеяться,  сострадать  надо   иль  посожалеть. 
      Все   прошло  мимо.  Неожиданно   налетел   порыв   ветра,   махнул  крылом   ангела  и  спас  амбала  от  разгневанных   сил.  Он,  конечно,  рванулся   внутрь  купешки,  но  отматериться   не   смог.  Заклинило  глотку  испугом.
     А  хохотали  другие, Водители   скалились  и  крутили  пальцами   у   висков,  не   ведая,  что  где-то  там  наверху,  силы  небесные,  что  судят  грешников   за   проступки,  вынесли  нашему  долдону   условное  наказание.      
     Чтоб,  может  статься,  понял,  что  жизнь  впереди  и,  возможно,  будут  внуки.  И  чтоб  их  никто  не   проклял  до  последнего   колена  за   грехи   пращура…
      А  на  светофоре   зажегся   зеленый…

                2005 г.



ДЕСТРУКТИВНЫЙ  ЭЛЕМЕНТ

        Хлебнул,  хлебнул  в  своё  время  Никита  Борзов  по  самые  ноздри. И  если  б  не  было  войны, кто  знает,  как  повернулась  бы  планида,  но…
       Перед  войной  он  служил  срочную  у  границы  и  с  первых  дней   пришлось  зарываться  в  землю,  заступая  фашисту  дорогу. И  отступать.    
       Немцы  рвались  к  победе,  за  блицкриг  им  обещали  большую  халяву  и  вояки  с  арийскими  мордами  с  натасканным  мастерством  и  рвением  кромсали  на  части  Красную  Армию,  где  только  могли. Танковые  клинья  разрезали  фронты,  охватывали  армии,  и  многие  дивизии  и  полки  погибали  или  брались  в  плен  в  скороварных  котлах.
       Никите  пришлось  трижды  хлебать  варева  окруженца.  Сначала  топили  их  в  Пинских  болотах  и  лишь  малой  части  бойцов  из  их  части  довелось  прорваться  к  своим. Уже  в  новой  части  пехотинец  Борзов  опять  угодил  в  окружение  и  снова  чудом  избежал  плена. А  вот  в  третий  раз  их  обошли  далеко, потом  порезали  танками на  куски  и  стали  гонять  по  перелескам.  От  дивизии  осталась  малость,  от  полков  крохи,  а  от  батальонов -  единицы.  Разрозненными  группами  бродили  окруженцы  по  лесам  и  оврагам,  проби-раясь  на  восток  к  своим  и  шарахаясь  от  немцев.    
       Но  вот  к  толпе  почти  безоружных  оборванцев,  в  какой  обретался  Никита  Борзов,  прибился  полковник  из  другой  дивизии.  Народу  уже  набралось  под  батальон  и  офицер,  как  старший  по  званию,  поскликал  к  себе  командиров  и  политруков,  потолковал  с  ними  и  повелел  учинить  смотр  отщепенцам  побитых  частей.   
       Обошел  рваное,  запыленное  воинство,  оглядел  понурые  грязные физио-номии,  и  вдруг  закричал  баритоном: 
       -Вот  что,  пощипанные  орлы! Нас  покуда  бьют  по  сусалам  и  гоняют  в  родном  доме  по  пятым  углам! Враг  силён  и  нахален,  а  у  нас  мало  оружия  да  и…- Тут  он  сморщился  и  махнул  по  лицу  платком,  стираном  в  дождевой  воде. – Но  мы-то  умнеем,  учимся  воевать! У  нас  было  время  подумать,  покамест  драпали  с  перепугу! И  вот  мы  с  командирами  и  политруками  покумекали  и  прикинули. Солдаты  мы  или  стадо  баранов?! Сколько  можно  сверкать  пятками?! Нас  уже  поднабралось  порядочно,  стрекачей, а  вокруг  враг. Но  брага  надо  дубасить! А  как  говорят  в  народе:  гуртом  и  батька  хорошо  бить!…У  нас  только  винтовки  да  и  их  мало!  Почти  нет  патронов!  Кое-кто  убоялся  не  только  фашиста,  но  и  тяжести  на  плече  оружия! Ну  что?  Поправимое  это  дело!  У  немцев  имеются  автоматы  и  пулемёты,  и  много! Их  надо  отбирать,  добывать  в  боях! Разбить  гарнизоны  по  селам! А  то  они,  как  показал  пленный  фриц,  уже  делят  наши  пожитки  и  очень  тем  заняты! Так  неужели  мы  слабаки  настолько,  что  стариков  наших  и  матерей,  сестер  и  детей  защитить  не  сумеем?!  Фашистская  мразь  прёт  огулом,  а  мы  стерпим?!…Нет! Пойдем  на  Восток,  к  своим,  но  уже  с  шумом,  с  боем! Фашист  тут  живет  как  у бога  за  пазухой,  глубоко  в  тылу  уверенный,  что  полный  хозяин! Спит  беззаботно,  обедает  по  часам,  а  нам  до  того  -  тьфу?! Нет,  мы  собьем  с  их  мордорыл  спесь!  Вспомним  уроки  Дениса  Давыдова  и  станем  партизанить. Вспомним  заветы  Суворова  и  будем  бить  врага!  Не  посрамим  Родины!
       И  их  воинская  рать  стала  искать  и  бить  врага  по  заветам  отцов  и  дедов. А  тем  еще  когда  приходилось  иметь  дело  с   надменными  тевтонами  и  прусаками  и  принуждать  к  мирному  соседству.   
       Судьба  полупартизанского  соединения  швыряла  их  по  многим  районам  Белоруссии  и  Украины.  И  однажды  Никите  пришлось  бить фашистов  в  родном  селе.   
       Тут  он  нашел  одну  мать  на  уголищах,  узнал,  что  жена  с  детишками  ушла  в  отступ,  отец  воюет,  но  вестей,  по  причине  войны,  передать  ему  трудно.   
       За  короткое  время  побывки  Никита  Борзов  успел  все  же  восстановить  хатенку.  Сообща  с  товарищами  по  оружию  накидали  потолок  над  обгорелыми  стенами  из  самана, подправили  печь  и  камышом  покрыли  мазанку.  И  уходя  в  новые  походы, так,  на  всякий  случай,  завернул  Никита  в  промасленную  парусину  трофейный  автомат  «шмайсер»  с  запасным  рожком,  и  зарыл  в  укромном  месте
       Потом Никита  воевал  в  регулярных  войсках, когда  Красная  Армия  придвинулась  к  местам  дислокации  их  партизанской  войны.  Особисты  проверили  их  на  «вшивость»,  но  грехов,  кроме  лютости  против  проклятого  оккупанта,  не  нашли. Борзова  опять  зачислили  рядовым  пехтуры-матушки  и  царицы  полей,  и  Никита  дошел  аж  до  самого  логова  зверя,  с  малыми  перерывами  на  «отдыхи»  в  медсанбатах  по  случаю  легких  ранений.   
       Без  единой  лычки,  но  с  медалями  «За  отвагу», «За  взятие  Берлина»  и  «За  победу  над  Германией»,  закончил  Никита  Борзов  свой  военный  поход. И  когда  пустили  их  по  домам, не  кинулся  он,  как  иные  и  некоторые,  что  ни  попадя  хапать  и  пихать  в  «сидорок». И  всей  памяти  по  Германии  привез  губную  гармошку,  что  подарил  голодный  немецкий  пацан,  когда  поделился  с  ним  Никита  солдатским  харчем  из  солдатского  мятого  котелка. Борзов  и  гармошку  ту  отвергал,  оставлял  утеху  мальчишке,  да  настаивал  паренёк  очень,  на  хауз  велел  отвезти. В  подарок  киндерам. Он, верно,  думал,  что  у  Никиты  есть  кого  порадовать  тем  нехитрым  инструментом,  одарить  невеликой  забавой. Никита  тоже  так  думал, надеялся…Да  промахнулись  оба. Так  и  не  сыскались  к  его  возвращению  детки  и  жена.  Не  вернулось  к  нему  счастье  с  большой  виной  и  послушанием, как  мечталось  о  том  солдату.       
       И  отец  погиб, принял  смерть  на  рубежах  столицы. Мать,  рано  состарившаяся,  ждала  его,  и…работа. Много  работы.  Поднимать  надо  было  из  пепелища  село, пахать  и  сеять  хлеб,  и  кормить  народ. Да  и  самим  кормиться.
       Худо  всем  было, худо  и  Никите. И  всё  бы  со  временем  образовалось,  наверное,  стерпелось,  да  на  грех  не  умел  он  после  партизанской   правед-ной  жизни  мириться  с  подлостью  и  лиходейством.   
       Откуда-то  в  селе  их  появились  пришлые  мужички. То  ли  сами  прибились,  то  ли  партия  прислала,  но  стали  начальством. Один  председателем  колхоза  сделался,  а  дружок  заведовал  сельсоветом.  Таскал  в  кармане  печать  с  подушечкой  и,  шлёпая  ею  в  бумагах, одних  людей  ублажал, а  других  унижал отказом.  И  добывал  выпивку.  А  пьяным  куражился  бесшабашно  и  норовил  портить  девок.   
       Однажды  Никита  не  вытерпел  издевок  и  вступился  за  соседского  старика. Не  дали  правители  колхозной  лошадки  бревно  до  хатки  из  леска  переместить. Собирался  дедок  сотворить  балку  и  крышу  на  хате  достроить. А  за  аренду  кобылы  бутылки  не  нашлось.   
       Никита  Борзов  отнёс  им  свою.  А  убеждая  подмогнуть  старому  человеку,  во  внушении  завелся  и  под  горячую  руку  надавал  им тычков. И  взял  обязательство  прекратить  куролесить  и  в  наглую  не  шалить. Он  был  здоровый  бугай,  хоть  и  не  очень  кормлен,  и  сельские  цесари  устоять  против  силы  его  и  ярости  не  могли.    
       Сосед  с  помощником  и  кобылой  подался  в  лес,  а  удо-воленный  отставной  солдат  повернул  стопы  к  родной  хатке. Но  не  успел  отойти  от  правления  сотню-другую  шагов,  как  его  обогнал  нарочный  и  с  лошади  прокричал,  что  послали  его  в  район  за  милицией,  укрощать  его  норов  станут,  и  дадут  по  сусалам  за  вмешательство  в  государственные  дела.   
       Про  нрав  свой  Никита  пропустил  мимо  уха,  а  «дела  государственные»  застопорили  ход. По  всему  входило  ему  загреметь  в  кутузку  за  избиение  властей,  как  будет  записано  в  бумагах, (хотя  бил  их  более  для  острастки),  и  выпадало  ехать  в  края  дальние  и  холодные  на  тяжелые  труды.  А там  или  выдюжить  или  сдохнуть  от  голодухи,  надрываясь  в  ярме.   
       Такой  расклад  его  озадачил. Он  приплелся  домой  и  отрыл  захороненный  автомат. 
       И  долго  пил  воду,  остановясь  у  журавля  на  главной  улице  возле  правления. Никита  подспудно  надеялся,  что  пред-седатели  увидят  его  оружного  и,  убоясь,  разбегутся,  спрячутся  от  греха.  Да,  видно,  и  сам  чертяка  пьяного  не  сдержит. Мужики  те  оказались  наглыми  до  полного  отрицания  здравого  смысла. Безнаказанность  их  испортила.  Они  не  поверили  в  недобрые  намерения  Никиты  даже  после  недавнего  принятия  от  него  наставлений  на  путь  истины  с  мордобоем! И  не  приняли  всерьёз рыла  «шмайсера».  Или  были  настолько  пьяны  уже,  что  ничего  не  соображали. И  то:  они  только  что  крепко  добавили,  в  селе  их  боялись  все,  а  они – никого. За  ними  стоял  закон  произвола. 
        - Постои,  постои  тут-ка, деструктивный  элемент! -  указывал  пальцем  в  пол  пузатенький  председатель  сельсовета, слюняво усмехаясь,  верно,  от  предвкушения  картины,  когда  прикатят  им  на  подмогу  люди  из  энкэвэдэ. -  Вот  приедут  с  району  органы  и  возьмут  под  микитки,  как  супротивника  власти  и  зачинщика  бунта. Теперя  не  отвертеться  тебе,  паря! Ну  и  мы  отыграемся  за  битые  морды.  А  еще  дознаемся,  где…
       Но  очередь  из  автомата,  швырнувшая  под  ноги  его  несколько  горячих  шмелей,  прервала  красноречие. В  мужике  тут  же  обнаружилась  трезвость  мысли  и  он  довольно  испуганно  стал  следить  за  медленным  ходом  зрака  трофейного  «шмайсера».    
       -Что  же  вы,  хозяева  жизни, - проронил  Никита,  зло  кривя  рот  и  напрягая  голос, -  обещались  бросить  бедокурить,  когда  вас  за  шкирки  держал, а  не  успел  отойти  с  миром,  как  послали  за  катами! Народу  жизни  не  даете  и  народ  же  виноватый?! Да  ты,  гад,  откуда  тут  взялся?! Ты  зачем  над  стариками  измываешься?! – устремил  он  вопрос  председателю  колхоза,  мужику  тоже  короткому  и  брюхатому,  с  большой  плешью. – Тебя  власти  поставили  на  должность  для  того  разве,  чтоб  баб  сношать?!…А  ты  и  рад,  что  мужиков  нехватка! Решил – основная  это  работа! А  об  колхозной  жизни  заботиться  кому?!…Мать  моя  приходила, соломки  просила  хлевишко  поставить  курам  и  козе. А  куда  ты  послал  её?! Да  еще  обозвал  старой  курвой! Сволочь! Она – мать! Она  унижения  от  немцев  терпела,  вызволения  дожидаясь, а  чего  получила?! Новых  издевательств! Да  я  тебя,  хорь  вонючий!…   
       И  нервно  пляшущие  губы  не  смогли  найти  приговора,  и  за  них  это  сделал  палец  на  спусковом  крючке.
       Автоматная  очередь  срезала  председателя  походя, и  он  упал  в  углу,  где  не  было  ни  иконы,  ни  портрета  вождя  или  какого  наркома, а  гнездилась  поганая  паутина. Упал,  как  бурьян  срезанный  гневной  и  острой  косой  хозяина,  прибирающего  от  всякой  дряни  подворье.   
       Никита  опомнился,  когда  стих  треск  автомата,  кончились  в  нём  патроны. И, белея  лицом,  подумал: «Всё,  хана  мне. Власть  порешил».   
       Он  стушевался,  обмяк  и  стал  вяло  снимать  через  голову  ремень  «шмайсера». И  не  побеги  тут  другой  председатель,  не  покажи  заячью  прыть,  всё  кончилось  бы  на  том. Но  испугался  сельсоветчик,  кочетом  вскочил  на  подоконник  и  сиганул  в  палисад,  в  заросли  сирени. Борзов  сработал  автоматически, инстинктивно. Он  побоялся:  уйдёт  от  возмездия  другой  супостат. Быстро  и  ловко  сменил  порожний  рожок  на  полный,  ринулся  следом  в  окно  и,  увидев  петляющего  по  дороге  конторского  молодца, не  стал  за  ним  гнаться,  а  поручил  то  дело  пулям. Они  догнали  его  и  уложили  в  пыль,  избитую  многими  босыми  ногами  и  тележными  колесами, пуховистую  и  сухую, пахнувшую  терпким  запахом  конской  мочи  и  придорожной  полыни.   
       И  всё. Приехали  представители  власти  и  скрутили  Никиту. В  это  время  расстрел  отменили  и Борзов  получил  полновесный  четвертак. Довелось  отсидеть  ему  в  лагерях  «ГУЛАГа»  и,  откатав  тачку  «Асо – одно  колесо»,  и  попилив  дровишек,  выйти  на  волю. И  скрипит  еще  ветеран  войны,  зоны  и  труда, созерцает  округ,  злопыхая  на  жизнь  прежнюю  и  идущую  обочь. Интерес  к  пребыванию  на земле  еще  теплит  что-то  в  душе,  а  потому  Никита  даже  бодр. Иногда. И  одно  на  уме  ему  всегда  бредится:  справедливость  планиды  трудно  добыть,  но  добывается.       
                1993 г.

               
КРУГЛАЯ   ЦИФРА


        Прения продолжались. Новый оратор  приласкал  лысину,  макнул  губы  в  стакан  и  стал  в  полуоборот   к  президиуму.
        Но  времена  изменились, директор понимал  веяния  времени  и  потому  угнул  лобастую  голову  и  уворотил  нос - сторонился   подхалимского  внимания. Тогда  человек  за  фанерной   стойкой   изменил  тактику  и  стал  приглядываться   к  залу,  набитому   трудовой   публикой  так  плотно, будто  предполагалась  продажа  остродефицитной   продукции  по  сильно  сниженным  ценам.
       Он  выбрал  себе   жертву  с  позой   внимающего   истине  и, зацепив   ее  остановившемся   взглядом,  возгласил:
       - Что  же  это  получается, товарищи?! Круглая  цифра  получается!  В  то  время   как  мы, счетные  работники,  бьемся   как  горох  об  стенку  с  дебитами  и  кредитами,  выжимая  из  них  всяческие  возможные  и  невозможные  премии,  в  то  время,  как  наш  дорогой  товарищ  директор  Антип  Карлович  Максюта  не  покладая  рук  трудится   над  перестройкой,  в  такое  напряженное  и  очень  интересное   время,  товарищи,  не  все  правильно  прислушиваются   к  голосу  жизни!
      Что  такое  перестройка,  товарищи?!  Перестройка,  как  надо  понимать  в   конкретном  случае,  это  когда  все  вместе  и  вдруг  делают  поворот  куда  надо.  Идут,  идут  своей  дорогой  и  вдруг,..пожалуйте  в  сортир!  Опростайтесь  от  лишнего  груза. Я,  почему   с  таким  оборотом  мысли?
      Возьмем  нашего  товарища   Кашкина.  Нынешние  времена  пошли  твердые  в  намерениях,  мы  защищены  гласностью,  и  потому   я  буду  называть,  невзирая  на  лица.  К  примеру,  товарищ   Кашкин,  наш  вахтер,  может  поинтересоваться  внутренним  содержимым  дипломатного  портфеля  у  всякого   проходящего,  или  у  него  таких  потребностей  нету? Нелюбопытный!  Напрасно!  Потому  я  должен  отметить,  что  упомянутый  товарищ  относится   к  своим  обязанностям  спустя  рукава  и  даже  больше.  Это  я  отметил,  проводя  опыт  на  бдительность  путем  проноса  через  проходную   всяких  бракованных  изделий   в  своем  портфеле.  На  что  товарищ   Кашкин  не  обратил  внимания,  несмотря  на то,  что  этот  портфель  был  подсунут  ему  под  самый  равнодушный  нос.   Если  товарищ  Кашкин  думает,  что  у  вышестоящего  работника   проверять  портфели  необязательно, то  он  широко  ошибается!  Если  ему  предлагается  это  сделать  в  целях  чистоты  эксперимента  или  в   качестве  какого  мероприятия,  скажем,  дня  борьбы  с  несунами,  то  он  обязан  быть  на  высоте  и  не  игнорировать! Таким  образом, товарищи,  я  должен  объявить,  что  налицо  позорный  факт   уклонения  от  перестройки!  Задача  общественности  об  этом  знать  и  заставить  товарища  идти  в  ногу  с  родным  коллективом!
      Теперь  возьмем  службу  главного  механика  товарища  Глухарева.  Опять  круглая  цифра,  товарищи!  Нет,  за  самого  товарища  Глухарева  ничего  критического  я  сказать  не  могу. Он  всегда  тверезый,  первый  здоровается  и  носит  галстук,  брюки  у  него  с  иголочки  и  брызжется  одеколоном  «Ралли»,  так  что  с  этой  стороны  замечаний   не  будет. А  в  целом  отдел?!  Когда  ни  зайди,  всегда  там  крик,  там  постоянно  что-то  паяют,  чинят,  пьют  чай  и  чем-то  воняют!  Запах,  не   приведи  господи,  как   в  преисподней!  Бедлам  и  даже  хуже!  А  вот  принес  я  починить  приемник, так  отказались.  Нету,  говорят,  специалиста  такого  профиля.  Почему  нету?! Не  хотят  товарищи  перестраиваться,  прислушиваться  к  голосу  эпохи! И  в  этом  отношении  надо  указать  товарищу  Глухареву  на  слабую  воспитательную  работу  среди  вверенного  состава  и  крепко  спаянного  коллектива.
     Что  еще,  товарищи?!  Появилась  нездоровая  тяга  к  деньгам  и  это  наглядно  видно.  Когда  я  тот  же   ВЭФ попросил  посмотреть  за  плату,  то  меня  тут  же   отозвали  в  сторонку   от  шума  и  подозрительных  лиц  и  согласились   сделать  в  лучшем  виде  и  с  заменой   нужных  запчастей!  И  этот  приемник  прекрасно  функционирует…Это  нехорошая  тенденция,  товарищи,  драть  со  своих  деньги.  Почему  раньше  ту  же  электроплиту   или  утюг  чинили  с  любезностью  и  в  тот  же  день,  а  теперь  заявляют,  будто  нет  свободного  времени?  А  куда  оно  подевалось?!  Опять  круглая  цифра,  товарищи!
     Или  такой   вопрос.  Прямо  вопиющий, товарищи!   Новая  секретарша,  эдакое  создание  необыкновенной   прелести,  выраженное  в  лице  представительницы  прекрасного  пола, ходит  в  брюках!  Это  при  ее  выдающихся  и,  надо  сказать,  божественных   формах!  Она  же  отрывает  многих  представителей  обратного  пола  от  производительности  труда!  Приходится  констатировать.  А  надо  искать  консенсус.  Пора  и  ей  перестраиваться,  тем  более,  как  человеку  здесь  новому,  это  безусловно  легче.  Надо  проявлять  скромность,  можно  сменить  цвет  глаз  путем  линз  или  пользоваться  другой  помадой  и  не  мельтешить.  К  привычному,  товарищи,  привыкаешь,  а  это  ведет  к  провалам  в  работе.  Но  нам, товарищи,  проваливаться  не  к  лицу!
      Что  еще  намечал   я  затронуть,  какой  аспект  подчеркнуть?  Ага.  Критиковать,  товарищи,  всех  и  каждого  надо,  на  то  и  гласность. И  каждый  такой   подшефный   свой  выговор  получит,  распыли он  хоть  миллион  на  нужды  не  только  мелиорации,  но  и  на  хлопок! У  нас  государство  богатое.  Я  тут  нарочно  учел  всех  выступающих  впереди  меня.  Все  критиковали!  И  правильно,  верно!  Но  надо  же,  товарищи,  отметить  и  успехи!  Куда  мы,  товарищи,  приедем  без  успехов?!  Увидим  мы  светлое  здание  на  горизонте,  если  будем  топтаться  на  месте?..  Дудки! Без  успехов  никогда  не  будет  решен  и  жилищный   вопрос!
      И  только  благодаря  товарищу   Антипу  Карловичу  Максюте  мы,  хотя  и  малым  ходом,  а  двигаемся  в  нужном  курсе.  Вот  кто,  товарищи,  наш  верный   маяк,  кто  ведет  нас  к  победе,  кто  наш  ум  и  надёжа   на  данном  этапе! Хотя  сейчас  с  таким,  похожим  на  подхалимский,  уклоном   говорить  разучились  и  даже   не   принято,  но  я  готовый   повторить  все  слова  снова.  Это,  товарищи,  не  уклон,  а  объективная   картина  и,  так  сказать,  реальность  жизни. И  я  призываю  всех  вас,  товарищи,  равняться  на  дорогого  Антипа  Карлыча!  Который  давно  и  в  ускоренном  режиме   перестроился   в  нужную  сторону.
     Да, да,  товарищи!  Не  усмехайтесь!  У   вас  нет  повода  так  нехорошо   скалить  зубы!  Разве  товарищ  Максюта  уволил  хоть  одного  работника   или  уборщицу,  проводя  перестройку  и  переходя  на  хозрасчет  и  открывая   филиалы?  Или  понизил  зарплату?  Есть  такие,  кто  укажет  на  такой   прискорбный   факт? Нет, товарищи!  Потому   как  все  овцы  целы,  тогда  как  зарплата  у  многих служащий  конторы  на  некоторый   приятный   уровень  поднялась  и  работники  физического  труда  тоже  не  в  обиде.  Так  разве  я  не  прав,  товарищи,  возглашая   уважение  руководителю,  нашему   кормчему,  человеку  большого  ума   и  изворотливости  в  пикантных  и  со  всякими   нюансами   ситуациях,  старшему  нашему  другу,  который  твердой  рукой  направляет  нас   в  лабиринтах   экономики?  Прав,  дорогие  товарищи,  потому   как  сейчас  нельзя   сказать  мимо!  Круглая  цифра,  она  и  в  Африке  такая,  извините  за  приговорку.  А  всякие  перестройки  мы  осилим!  Нашему  человеку  не  в  первый  раз  ко  времени   приноравливаться.  Осилим!  Не  надо  заблуждаться!

                1989  г.

               
УЛЬТРАЛОХОТРОН

      В  свободное  от  занятий по  уничтожению  сивухи  время   чем  я  занимаюсь?.. Правильно!  Сплю, дрыхну,  давлю  ухо  и  даже  даю  храповецкого,  ежели  лежу  спинным  мозгом  к  кушетке. А  потом?.. Опять  угадали.. Похмеляюсь.  Потому   как  я - безработный  пенсионер,  и  бабок,  или,  как  их  теперь  называют,  крепких  рублей  на  приличное   содержание  своей   биологической   массы  у   меня   в  заначке   найти  невозможно.
     А   как  известно,  эта  самая  масса  состоит  почти  вся  из  воды.  И  опять  же  знаем,  что  в  ней  совсем  нету  калорий, которые  должны  всосаться   в   кровь  и  дальнейшим  путем  перейти  в  естество  для  поддержания  жизни  на  всей   планете. А  вот  в  самогоне  калории  есть!  И  потому   почти  не  требует  закуски.  И  работает  на  худую  или  жирную  харизму  человека  как  вечный  двигатель  до  самой  границы  лет  или,  сказать  другими  словами,  до  отброса   коньков  на   сторону.
     Вот  почему  я  пью  горькую,  а  сэкономленные  средства,  ежели  такое   случается,  пущаю  на  всякие   побочные  потребности  в  быту,  вплоть  до  покупки  мелких  шмоток  в  виде  памперсов,  когда  моя  старуха  собирается   за  бугор   проведать  подрастающих  до  двух  метров   внуков.  Правда,  старухе  приходится  присовокуплять   к   моим  монетам  из  своей   пенсии  на  гостинцы  тем   недорослям,  и  на  билет.
     Так  идут  мои  дни,  приближая   процесс  борения   со  злом,  ко  дню,  когда  в  нашем  регионе  станет  на  пенсионера   меньше.  А  оттого  лучше  станет  другим,  которым,  надо  думать,  достанется   какой-то  процент  от  копейки,  когда  раскинут  мою  пенсию  на  всех. А  копейка, это  всем  ясно,  рубль  бережет  в  Пенсионном  фонде!
     Вот  топают  такие  денечки,  и  вдруг  старуха   как-то   возлагает   на  меня   нагрузку.
     -  Ты,  -  говорит, -  старый  шнурок,  чем  дрыхнуть  да   свистеть  носом  в  окружную  среду,  помог  бы   мне   в  хозяйстве.  Машина  наша  стиральная  от  больших  работ  и  уклонных  лет  в  супор  вошла,  и  ремонт  ей   может  обойтиться   больших   ассигнований.  А  их,  сам  понимаешь,  с  нашенской  пенсии  наскрести  невозможно.  По  сусекам  глянуть,  и  моли  не  найти.  Потому,  из  прагматических  вычислений  и  идя  навстречу  зову  рекламы,  купила  я  этот…Ультрахрон!  Или  хрен?..Тьфу  ты,  напасть!  Придумают  же!  Ну,  в  общем,  прибор,  который  стирает,  когда  ты  спишь.  Понял?  Вон,  возьми  машинку,  прочитай   инструкцию  и  действуй  с  упорством  маразма  и  остатка  сил.  Барахло  хоть  себе   простирни:  носки  там,  кальсоны  и  галстук!  Интеллигенция,  понимаешь,  болотная!
      Какой  я  ни  горький   пропойца,  как  восклицал  про  это  великий   поэт,  но  чуток  совести  при  себе  оставил,  а  старухи  даже  слегка   побаиваюсь.  Я  уже  обезжирел,  да  и  реакция  у  меня  не  прежних  лет.  И  ежели  старуха  вздумает  меня  стимулировать  к  труду   подвернувшимся  под  руку  кухонным  предметом,  то  увернуться  не  смогу.  А  это  уже,  если   приложится  половником,  сотрясение   шариков  обеспечено.  А  ежели  утюг  прихватит  и  успеет  использовать?! Прямая  дорога  в  ящик!  Нет,  лучше  послушаться  старухи.
     Потому  я  сказал: «Бусделано»  и  меж  глотков  живительной   влаги  стал  изучать  наставления  в  приложении.  И  скоро  узнал,  как  стирать  изделия  из  хлопка,  шерсти  и  даже   ковры  и  чехлы  для  машины,  ежели  таковые  имеются  на  балансе.  Тут  же  я  приступил  к  реализации  поступивших  в  голову  знаний  на  практике  и,  разведя  энное  количество   порошка  в  теплой   воде,  взвесив  на  безмене  кучу  носков,  рейтузов  и  лифчиков,  погрузил  шмотки  в  объемистый  тазик,  чтоб  не  упустить  фазу  замачивания  и  вовремя  перейти  к  стирке.
     Меж  возвышенных  мыслей   о прогрессе   науки,  которую  я  всегда  почитал,  и  даже  выписывал  журнал  «Техника  молодежи»,  разумеется,  не  мог  ослабить  борьбы   с  алкоголем,  и  потихоньку   его  изводил  из  бутылки  на  нет,  одновременно  пропуская  через  химические  реакции  внутри  родного  организма.
      А  в  это  время  пришел  сосед  Федька  Шаркун,  который   получил  свою  кличку  за  таскание  ног  без  отрыва  от  тверди, -  в  миру  Федор  Павлович  и  когда-то  завхоз.  А  он,  как  известно,  в  старые  и  достопочтимые   времена  заведовал  хранением  средств  для  промывки   машин  и  узлов   с  приборами,  а  потому  пить  спирт,  которым  все   промывалось,  просто  обязан  был.  Фактура  души  призывала!  А так  как  спирт   убивает  многие   микробы  и  лечит почти  все  хвори,  то  Федя  Шаркун  всегда  был   при  должном  здравии. И  безотказно  поддерживал  меня  в  борьбе  с  зеленым  змием,  где  бы   мы   его  не  находили!
     Естественно,  за  его  появление  в  гостях  нам  пришлось  хряпнуть  по  банке.  Причем  Федьку   я  заставил  опрокинуть  и  штрафную  санкцию  за  опоздание  на  знакомство  с  инструкцией   на  лохотрон!
      Сосед, чтобы  знать,  за  что  подвергается  унизительному  акту  насилия,  на  минутку  заглянул  в  бумаги  и  полностью  со  мной   согласился,  что  какой-то   аппендикс   военно-промышленного   комплекса  за  наш  счет  решил  подправить  свои  финансовые   делишки.
      -Понимаешь,  соседушка,  налицо  явная  белиберда!  -  констатировал  с  глубокомысленным  видом  через  очки  Шаркун. – Это  ж  как   мотыляет   в  машине   каждую  шмотку  и  то,  бывает,  клочья  с  нее  летят. А  тут  гарантируют  цельность  заплаток  и  ярлыков!  Сколько  в  штанах  между  нитками  дырок  и  в  каждую  надо  дунуть,  чтоб  ликвидировать  грязюку!..А  кто  дует?!  Какой-то  ультралох!.. Лапша  на  наши  седые  уши, соседушка!
     Меж  тем  время  текло  и  убывало,  и  мы  обнаружили,  что  пора  приспосабливать  аппарат  для  достижения  цели  и  включать  штепсель  куда  надо.  Промежуточный   этап,  когда  менялась  в  тазике  вода  и  засыпалась  порция  порошка  по  цене  вполне  доступной  для  кошельков  деклассированных   стариков,  мы  постарались  миновать  с  хорошим  темпом.  Нам  еще   предстояло  осмыслить  процесс  акции!  Как-никак, а  мы  осваивали  технику  нового  века,  а  это  не  шуры-муры   вам,  а  прогресс  на  новом  витке!  На  наших  глазах   родились  всякие  файлы  и  сайты  в  провайдерах,  мобильники  и  вот-вот  сунут  под  нос  на-на!  -  технологии!..И  не  сказать  пары  слов  было  просто  нельзя.  Нас  никто  не   понял  бы!  И  мы  тоже.  Потому   я  был  вынужден  выдать  панегирик  и,  разумеется,  не  забыл  поблагодарить  мудрое  правительство,  партию  для  единого  народа  и  Его  Превосходительство  Президента  о  заботе  о  нас,  о  текущем  моменте.  Наконец   мы   видим  не  турецко-китайскую  вещь,  а  произведение   российского  ума  и  рук  с  извилинами  на  них   синих   вен!  У  Федора  Павлыча,  как  у  бывшего  командира  нижнего  звена,  тоже   нашлось  что  сказать   в   поддержку   мира  во  всем  мире  и  в  поощрение   родного  производителя  по  конкурентным  ценам. А  в  заключение,  слегка  расслабившись  внутренними  органами  и  едва   не  пуская  слюну  умиления, он   попросил  лично  сунуть  штепсель  в  ноздрю  розетке!
     -Соседушка!  Это  ж   какой   момент!  Это  ж   как   в  сказке!  Целуешь  Василису  Прекрасную  в  сахарные  уста  и  не  знаешь  что  станет  потом.  То  ли  поллитрой   одарит,  а  то  ли  обернется  жабой!  Позволь!
      Конечно,  я  не  выставил  возражений,  но,  напротив,  ткнул  пальцем  в  стену.
     - А  вон, выключи  ВЭФ  и  втыкай  лохотрон!  Пущай  пашет,  показывает  умение  продувать  дырки!
      Под  звон  заздравных  кубков  бывший   завхоз  Шаркун  с  торжественной   миной   на  подпитой   морденции  запустил  процесс  мойки  шмоток   в  шайке,  и  мы  погрузились  в  негу  доступного  удовольствия.  То  есть тут  же   приняли   еще  по  одной.
      Потом  мы   вспомнили,  что  работа  по  выталкиванию  грязи  из   вещей  в  тазу   занимает  больше  двух   часов,  и  потому,  когда  дошли  до  кондиции,  при  которой   клонит  в  сон,  тут  же  отдались  ему   на   волю,  уклавшись  по  углам  дивана.
     Не  ведаю,  долог  ли  был  наш  сон,  очистил  ли  он  нас  изнутри,  но  снаружи  отдохновение  я  почувствовал  сразу,  как  только  вскочил  с  ложа  и  увидел  свою  старуху  с  мухобойкой  в  руке. Верно,  она  только  что  меня  приголубила,  потому   как   я   горячо  чувствовал,  как   полыхали  огнем   плечо  и   мосол  у  гузночка.
      -На  улице  солнце  ярится,  белье  пора  полоскать  и  вывешивать,  а  вы!…Да  хранит  вас  Господь  от  моих  стараний,  храпите,  как  евнухи  на  бусурманском  дворе!
      Такое  внушение  и  стимул   подействовали  на  нас  самым  благотворным  образом,  и  мы  ринулись  в  работу.  Уже  через  четверть  часа  белье  висело  во дворе,  шайка  блистала,  как  у  котов места  для  стопсигналов,  а  мы  чинно  сидели   у  стола  и  держали  в  руках  стакашки.  Новое  дело  на  Руси  всегда  подвергалось  основательной   обмывке.
     В  беседах   время   всегда  течет  шустро,  и  покуда  мы  рассуждали  про  всякие  удивительные   казусы  и  штучки  в  жизни,  старуха  моя   уже  сняла  бельишко.  И,  шастая   позади  нас  в  хлопотах,  восхищенно  хвалила  качество  стирки,  наши  потуги  и  порошок,  дух  от  какого  шибает  очень  приятный   и  схожий  на  сочинский   мандарин  и  иной   цитрус.
     Вполуха  принимая   похвалу,  как-то  после  очередной   полустопки,  взглянув  на  стену  у  холодильника,  откуда  должны  торчать  гляделки  розетки, я  увидел,  что  в  них  торчат  провода  от  приемника  и  холодильник   тоже   включен!
      - Чтой-то  я  не  пойму,  Палыч!  Ты  холодильник  отключал,  когда  пущал  в  дело  ультралоха?  Приемник  все  время  вещал,  я  новости  слышал  и  ихнюю  трепотень.
      - А  зачем  выключать?  Я  вон  туда  втыкал.  Вишь,  дырки  сверху,  - отвечал сосед.
      - Так  то  ж  радион, Федька!.. Ты  смотри,  гадство!  Они  насобачились  сделать  стиралку,  что  экономит  все!  От  сети  в  радио  пашут!
       За  явный   прогресс   в  науке  и  в  отдельности  за  вэпэка   пришлось   выпить  по  очереди.  Уважение   к  стараниям  требовали  порядка  в  последовательности.
      И  все  хорошо.  Но  что  интересно:  сколько  потом  ни  стирал  барахло,  вплоть  до  дорожек  и  ковров  гэдээровской   выделки, включал  ли  я   аппарат   в  сеть  чубайсовых  людей   или  в   радиоточку,  забывал  ли  по  пьяному   делу  вообще  воткнуть  лохотрон  в  носители  энергии. -  всегда   получал  благодарность  от  старухи  за  красивый   труд.
     - Молоток!  -  кричала  она,  распахивая   перед  собой  стираную  манатку. -  Давно  бы  надо  привлечь  тебя  к  совместительству   приятного  с   полезным!  И  необходимым!  Ить  как   стираешь!   Как  в  лучших  прачечных  застойного  социализма!  Ты  подумай,  могет  быть,  откроешь  свое  дело  на  такой   стезе!  У  тебя  талант!.. К  чему  бы  тебя   еще  приспособить?!

                2002 г.


УЛЫБКА   ЛУКАВОЙ    ФОРТУНЫ

      В  период  бытосуществования   каждого  индивида   случаются   неожиданные  извивы,  оползни  и  даже   взлеты   на   ненужную  высоту.  В  этом  последнем  случае   от  возникших   иллюзий  и  перехвата  дыхалки   под  черепком   вдруг  вспыхивают   всякие  брызги  то  ли  шампанского,  то  ли  ядреного  первака,  и  от  их  градусы  ударяют   в   кровь.
     Вот  и  мне случай   подкинул  адреналина.  В  смысле,  от  радости  в  зобу  сперло  разные  чувства.  Еще  бы!  В  нескольких  шагах  от  проезжей  части  и  обочь  дорожки,  по  которой   я  обычно  вояжирую,  валялся   под  кустиком  чертополоха  завлекательный   эксклюзив!  Типа,  вещица,  в  которой   носят  всякие  штучки  для  интимных   сношений,  документы  и  даже  бабки.  Ридикюль  для   дам  или  барсетка  для   сословия   мужиков!
      Этот  писк   моды  и  бренд  последнего  времени  свободно  мог  зашвырнуть  в  калючки   какой-либо  братан,  а  то  и  оборотень  при  погонах,  рассерчав  на  содержимое  или  с  большого  будуна,  иль  уколовшись.  Чтоб,  скажем,  любовница  не  воспользовалась,  отказав  в  нужном  расположении  тела   при   возбуждении  у  крупно  богатого  визави.  И  получилось:  ни  себе  на  похмелку,  на  мадаме  на  горжетку.
      А  пилигриму   подарок,  потому  как  я  он  самый  и  есть.  Живу  тут  по  соседству  в  домике  на  даче,  который   сгоношил  еще  во  времена  оные  из  порожней  тары  от  всяческой   выпивки,  начиная  от  пива  и  заключая  иноземным  ромом.  Фигвам  получился   ладненький,  насквозь  светлый,  но  по  задумке  округлый,  схожий   на  большую  бочку.  И  выходило,  что  жил  я  в  ней,  как  в  древности  Диоген.  Созерцал  и  мыслил!
      Все  у  меня  в   той   бочкотаре  есть  для  спокойной   старости  отщепенца,  а  для  сугрева  души  и  тела  создался  запас  нужного  зелья.  Неподалеку  тут  расположен  крутой   изгиб  асфальтовой   районки,  а  оттого  ухабов  и  колдобин   накопилось  столько,  что  они  стали  устраивать   транспорту   пляски  святого  Витта  и  швырять  из  кузова  нужные  аборигенам  товары.  Мне  тоже,  когда   я  шествовал   мимо,  осматривая   вверенную  божьим  промыслом  территорию,  досталось  по  башке  мешком  с  сахаром.  Сшибло  с  ног  и   ввергло  в   прострацию,  поместив   под  крышку   с  извилинами  панические  мысли  про  покушение  на  застарелый  геморрой!  Но  оклемался  и  подаренное  случаем   притащил  в  свою  крепость  и  родные  пенаты. А  уж  к  сладкому  ингредиенту  приложить  дрожжей  -  пустячное  дело!
      Вообще-то,  изгои  вроде  меня   воровать  не  стараются  и  Уголовный   кодекс   чтут   не  хуже  предков,  но,  как  пишут  в  далекой  и  дружественной  Бургундии  и  даже  в   Провансе  -  се  ля   ви! Иной  раз  эта  самая  житуха  ставит  вас  в  такие  нецензурные  рамки,  что  и  выбирать  в  виду  Кондратия  у  ног  альтернативы  не  приходит  на  ум.
     А  вы  думаете,  откуда  на  Руси  пошли  новые  бояре,  олигархи,  магнаты  и  просто  мошенники  из  бывших  комсомольцев  в  номенклатуре?.. Естественно,   многие   унизились  до оскорбления   закона,  тырили  у  народа  и  даже  отправляли  иных  его  представителей   в   мир  иной.  Их  мало  осталось,  которым  повезло  отвертеться  от  перста  Провидения,  но  они  рядом,  дышат  одним  с  нами  смогом!  А  прочие  и  другие?..  За  личную  преданность  и  нужные  чувства  в  борьбе   за  широчайшую  с  глубиной  демократию,   царь  Борис  раздарил  из  заначки  державы  им  право  распоряжаться  при  Большом  Хапке,  акционировать  и  делить. Ну,  а  что  такое  у  нас  иметь  статус  халявщика – у  всех  на  виду.  А  то  хрен  бы  иной  раз  сыскали,  а  не  хотельщиков  в  мэры  и  депутаты,  в  организаторы  разных  фондов  и  партий.  Правда,  я  хоть  и  хожу  по  мукам  вместе  с  родным  народом,  но  все  же   прошел  и  университеты,  по  которым  бродил   еще  сам  Алексей   Пешков.  И  потому   знаю,  что  партия  -  это  не  ум,  честь  и  совесть,  а  глупость  многих  для  удовольствия   единиц.  Будь  то  компартия,  Тори   или  Слонов, а  то  и  Единороссов. Без  них  народам  жилось  бы  слишком тихо,  спокойно.  А так – покой  нам  только  снится.  Конечно,  председатели  многих  партий  и  фондов,  и  даже  члены  их  правлений   возразят  этой  сентенции  с  пеной   у  рта.  И  будут  правы  со  всех  сторон,   как  защитники  личного  и  славно   устроенного   коммунального  или  коммунистического  быта,  но  я  обеими  руками  голосую  за   высокую  идейность  не  мной  придуманной  догмы.
     В  моем  же  случае  обстоятельства   погружения  на  испод  нынешнего  бардака,  который   по  злой   иронии  обзывают  жизнью,  кроются   не  только   в  нелюбви  к  фондам  и  партиям,  но  и  в  несовершенстве   как  бывшего  базиса,  так  и  текущей  демократии  разновекторной   направленности.
     Ан,  ничего! Стерпим…Зато  везуха,  в  смысле  фарт,  ни  от  чего  такого  не  зависит,  а  только  от  случая  и  бега  разных  планет  по  орбитам!  И  пускай   участковый   лейтенант  Вася,  посещая  мою  стеклянную  тару  на  предмет  пригляда  за  подозрительным  типом  и  дегустации  самогона,  иной  раз  регистрировал  свое  неудовольствие  у  меня   на  небритом  портрете  путем  приложения   кулака   под  глаз  или  в  носопырку,  планида  мне  благоволила.
      И  вот  подтверждение:  подвернула  божественный  лик.  Лобызай!
     Душа   запела  от  необузданной благодарности  к  случаю,  и  я  с  легкостью  прихватил  штуковину  с  ручкой.  Кинул  в  дорожный  пакет  с  мордашкой  поп-модели  снаружи  и всякой   надобой   внутри,  осторожненько  огляделся и,  не  найдя  ввиду  деструктивных   элементов,  с  видом  забулдыги  в  депрессии  подался  в  свою  обитель. А  там,  при  свете  огарка,  притаив  дыхалку,  заглянул  в  раскрытое  хайло  бренда.  Ей-ей,  наученный  опытом   нынешних  правил  житухи,  я  ожидал  увидеть  там  пошлые   вещи,  в  виде   пачки  гондонов,  пенис из  пластика  с  ударной   силой  с  помощью  мотора,  или   мумие  от  экскрементов  Лох  Неси!  Хотя  молил  Фортуну  ниспослать  другое.
     И  она  вняла,  сжалилась…и  подарила!  В  эксклюзивной  барсетке  валялись  баксы!..По  сотне  и  много!  Полный   комплект  на  десять  кусков,  то  есть  тыщ,  перехваченных  резинкой,  как  любили   челноки  и  наши  веселые  бандюги!
     Ура-а-а-а!  Христьянин  торжествует!  Халява  ломится  в   карман!
     По  такому  случаю  стоило  употребить  нектара  радости,  привести  в   нужный   порядок   извилины  и  пустить  мечты  на  новый  путь.  И  уже   после  первого  одноразового  стаканчика  внутренние  рассуждения  о  перспективах  эволюции  моего  нынешнего  быта  уперлись  в  извечный  нашенский  вопрос.  Что  делать?  Куда  направить  средства,  во  что  инвестировать?!
      Просто  транжирить,  не  пришло   как-то   само  собой,  потому  что  обстоятельства  несколько  иные.  В  выпивке  я  не  нуждаюсь  по  причине  больших  запасов,  а  закуска  росла  во  саду  и  огороде.  К  тому  я  аскет,  каких   поискать  в  дурдоме.  Привык   за  времена  Перестройки  и  Большой   Растащиловки  обходиться   подручным  продуктом.  Вообще-то,  дыр  в  семейном  бюджете  потребителя  минимальной   корзины,  как  говорится,  по  самое  число  "пи",  а  вот   чтоб  с  толком  и  без  эксцессов  пристроить  даренные  Роком  бабки!…Не-а.
      А  о  том,  чтобы  переложить  такую  ответственность  на  хрупкие  плечи  дородной   супруги,  я  не  мог  и  помыслить!  Тогда  - труба!  Апокалипсис  и  что-то  похуже  торнадо!  У  моей  законной   половинки   кондиции  языка  такие,  что  уже   через   часок  о  манне  небесной  для  дачника  знали  бы   все  разведки  мира,  а  на   «малинах»   поднялся  бы   вселенский   кипеш!  И  это,  если  промолчать  про  налоговиков!.. А  сколько  крику  было  бы  о  страстной   любви  Создателя  к  моей   скромной  особе!   И  дряхлому  телом  пенсионеру   Осипу  Рятуй-Затуловскому,  то  есть  мне,  уже  долго  на  этом  свете  не  прохлаждаться.  Урки  выследят,  дадут  по  тыкве,  и…никто  не  узнает,  где  меня  закатали  в  асфальт!
      Ежели  келейно  от  старухи  пристроить  бабки  в  банк?.. А  что?! В  Сбербанк  я  деньги  положил  и  никогда  уж  не  тужил!.. Заделаюсь  рантье,  стану   стричь  проценты  и  дуть   в  две  дырки  в  потолок!.. Так  тоже   фиг  с  изюмом!  Это  я  -  пустой  барабан,  а  для   капиталоимельцев  за  хорошую  мзду   откроются   все  закоулки  вкладов. Что  им  нанять  аналитика   по  халявам,  когда  посмели  бросить  десяток  штук  зелени   на   произвол  случая   под  кустик?..А  если  отнести  находку  в  Бюро  и  снять  с  души  тяжесть  халявщика?.. Так  нету  Бюро  находок,  скончалось!  В  ментовку  сдать,  а  те   поищут  владельца?…Да  уж,  посмеются  все  птички!  Деньги  в  том  заведении  примут,  сомненья   прочь,  но  вот  Осипа  сунут  в   комнатку   для  предков  человека,  а  те  спроворят  из  тебя  курочку  Соню  и  утопят  в  параше.  Кому  нужен  свидетель  небогоугодных  делов?
      Вот  тебе  кило  потехи!  Нельзя   пристроить  баксы  без  риска  схлопотать  проблему!…Тогда  что  за   сальдо  мы  имеем  в   активе?  Герб  с   морковиной   поперек  хреновины  с  девизом:  «Решайте,  если  можете  решить!»
     Ну  ни  проехать,  ни  чихнуть!  Прозябало  нормальное  старое  быдло,  как  фактор  автономии  субъекта,  и  вдруг  нате  -   подарок   дураков!  И  к  нему   страдания   пожилого  огузка  от  избытка  денежных  знаков!…Да  нет,  тут  загнуто  и  можно  разгневать  Создателей…Хотя,  ежели  припрется  гнусный   городовой   Вася,  проблемы  не  избежать.  У  него  же  нюхалка,  как  у  гончей  в  созвездии  Псов!  Догадается   про  нездоровый   интерес   к  тебе  господина  Случая  и  баксы  тю-тю!  Пишите  письма  в   славный  город  Страсбург  или  в   самое  ООН!  Суперменту  Васе  ничего  не  стоит  приложить  свой   властный  кулак  к  груди  у  моего  аритмического  сердца  и  сделать  диагноз: «скопытился  от  скуки!»
     Прятать  надо  даренное  Провидением  от  всяких   паскудных   сил!  Разделить  на  части  и  зарыть  на  поле  дундуков   для  студентов  при бедности,  но  с  талантом!  Но  ранним  утром,  когда  халявщики  спят.  Утро  мудрённее  всегда!  А  пока  на  славянский  замочек,  на  ломик  изнутри  запереться  и  сделать  вид,  что  все  ушли  на  фронт.
      На  прибытие  паритета   витающим  мыслям   пришлось  и  впрямь   принять  на  хилую  грудь,  ответить  дозой  Чазова.  В  наставлениях   того  доктора  полагалось  употреблять  спиртное   натощак  и  утром,  и  самую  малость,  для  расширения   кругозора,  так   сказать,  в   крови.  Но  тут  уж   как  вышло.  Утра  ждать  долго  и  нудно,  а  случай  особый.  С  деньгами  дело  имеешь…Закусил  яблочком,  близ  стекляшки  растущего,  салатиком  с   чернушкой  отужинал,  пристроил   на  притвор  ломик  и  -  баюшки.  Пускай   во  сне  я  стану   олигархом!
      Утром   явилось   неожиданное   желание   прогуляться   по  тропинке   чудес.  Интуиция   или   чувство   познания   мира   потянуло,  как  гробокопателя   судьбы  на  рандеву   с  ротозеями.  Придут  же   паразиты   недоразвитого  капитализма  искать  пропажу! А  я  на   их  морденции   погляжу.  Не  любопытства  ради,  а  злорадства   для.  Ежели  искать  станут  местные   плутократы.
      На   посошок,  согласно  закону   эскулапа   Чазова,  залил   под  шейный   платок   граммульку   для   поддержания   тонуса,  изящно  занюхал  ейную  на  манер   алкашей   запястьем,  закурил   подобающую  моему   статусу   сигаретку   «Прима»  и,  заложив   руки  в   карманы  проверенных   временем  брюк,  как  денди   из   Альбиона,  пустился  делать  променад   по  роковой   дорожке.
      Светило   солнышко,  кругом  -  золотая   осень,  а  на  душе   полыхал   пламень  страстей.  Мысли   про  баксы   расширяли  аорту  и  всякие   капилляры   и  создавали  розовый   фон.  Свобода -  от  тягостей   завтрашних  дней!  Жить  хотелось  до  бесконечности,  пока  будут  бабки!  И  щас  бы   откушать   шашлычка   по-карски  под  кубок   благоуханной   чачи,  закурить  сигару   от  братьев   Кастро  и  -  в  лимузин!  К  морю,  к  реке  и  озерам,  где   плещется   форель  и  всякий   нашенский   народ!.. Раскинуть  руки  просторам  ландшафта,  обнять  и  приголубить   флору…И   еще  бы   кого,  но  некого.  Половинка   моя  -   в   городских   чертогах   хрущевки,  а  иным   я   до   Фени.  Разве  что   природу-матушку   приласкать,  которая  одна  не  предает,  а  обнадежит  и  накормит.
      Прервав   высокие  мысли,  супротив,  на  трассе  остановилась  бездорожница,  японской  головы   создание. Большая  черная,  с  обширными  грудями!  Двое  из  красивого  ларца  на  колесах  тут  же   вывалили   наружу  и  поперли  цепью,  раскинув  бицепсы,  с  брюхами  наперевес.  Толян  и  Вован!  Братаны  широкого  размаха  жизни,  известные   многими  шалостями  в  местах   скопления   народа  по  причине  крепкой   дружбы  с  самим  Бахусом.
Они  и  сейчас  были  в  изобильном  подпитии  и  катились  ко  мне  с  улыбками  голливудских  звездочетов.   Как  говорит  фольклор:   сияют   зубы  до  ушей,  и  имидж  просит  ежиком  по  харям! Еще  бы!  Жрут  дирол  и  освежаются   рексоной!  Ну  и  без   сникерсов  -  куда?
       Сердце  мое  нехорошо  ёкнуло,  и  я   возгласил:
      - Куда  прете,  буденовцы?!  Траву  мнете,  могли  бы  и  обойти.  А  то  канают!  Я  тут  косить  собираюсь.  Домик  -  в  деревне,  а  в  рекламе  -     бурена-мать!
      На  этот  демарш   мне   еще   издали  один  синьор-помидор  распахнул  сочную  пасть,  с  приложением  яда  гниющего  на  корню  овоща.
     - Сышь, ты,  жердина  в  паутине!  Нам  бабка  твоя   пошептала,  что  ты  будто  нашел  наши  бабки!  Колись!  А  то  ноги  выдернем  из  зада  и  посадим  в  зоосаде!
      Ишь  ты, местной   выделки  балагуры.  Обожают  поэтический   слог,  пускают  в  оборот,  не  стыдясь  пошлой  рифмы! Но  отвечать  надо,  ибо  молчание  неэтично  и  в  моем  случае  равносильно   вызову  дикой   стихии.
      А  на  нахаловку  и  я  нахал,  и  потому   сказал: «Ха!»  И  сделал  стойку  борца   сумо,  с  угрозой  выставляя  перед  собой  грыжу.
     - Господа   писнесмены!   Как  вы  могли?!   Как   вы   смогли,  сэры,  пэры,  гвидоны  и  долдоны,  -  продолжал  я   с  надрывом  непохмеленного   в виду   моря   выпивки, -  подумать!  С  чего  вы   могли  предположить,  что  ваши  бабки  приласкал  я!?  Здесь  столько  публики  с  утра  гуляло,  и  каждый  мог  найти  и  оценить  находку!  И  уже   пропить,  заметьте!  Согласны?… Когда,  вы  говорите,  обронили  искомое?  Вчера?!.. Так  сегодня  на  них  гудят  и  похмеляются!  Диалектика  жизни!… И  неужели  я,  алкаш  в  натуре,  теперь  бы   встретил  вас  с  тверезой  глоткой?!  Окститесь,  господа,  прикиньте   по  себе!… А  вы  бабушке   поверили…
      Но  душа  моя,  конечно,  уже  сиганула   в  пятки.  Как-никак,  а  стремительный  хук  участкового  Васи  мое  естество  всегда  принимает  с   запоздалой   реакцией  и  с  еще более  поздней  болью,  а  тут  сначала  болячка  отозвалась   под  левым,  всегда  страдающим  глазом.  И  уж  потом  подумалось,  что  и  эти  господа  финтиклюшкины   могут  посморкаться   в   мою  душу  и  подкинуть  маразма  через  гулю  на  хранилище  всяких  дум.  В  ответ  на  научный  рефлекс  Павлова  ко  мне  заявилась  злость  пытаемого  в  застенках  гестапо  комбедовца,  и  я  твердо  решил  стоять  до  первой  капли  крови.
      «А  хренушки  без  поросенка!  Умру,  как  Штирлиц!..Только  ежели  задумают  серпом  по мошонке  пройтиться,  отдам  казну  ротозеям… Но  где  они  добудут  колхозно-крестьянское  орудие  труда?!  В  бардачное-то   время»!
      Шалая  мысль  придала  мне  алмазной   прочности  и  толику  гордости за  когда-то  колхозный   строй. Накося-выкуси!  Все  заводы  стоят!  Вы  даже  гвоздь  и  шурупы   за  бугром  покупаете,  а  уж  добыть   серп!.. И  я  смотрел  на  них  сверху  с  чувством   возвышенной   души  работника  преисподней,  шурующего  пламя   под  сковородой  с  клиентами.
     Тем  временем  один  из  шалопаев  заорал  на   меня,  явно  угрожая  насилием   над  личностью  в  стране  равных  прав  и  разных   возможностей.
     - Ты,  балда  плешивая! -  это  он  мне,  с  шевелюрой  Карла  Маркса  и  его  профилем,  если  глядеть  издалека! – Клизму  тебе  на  три  литра!  Убью,  зажарю  и  съем  с  требухой!
     «Фу,  какой  плюмаж!  На  вид  -  из  приличного   офиса,  а  нутром  -   кукины  папуасы.  Эти,  от  избытка  денежных  масс  и  всеобщей   свободы  помыслов,  всегда  готовы  на   извращения   в  приеме  пищи. И  запросто,  под  простую  водку,  сожрут  не  только  молодку, но  и  мосластого  старика»!
      Пришлось  срочно  соображать  ответ  в  духе  коммюнике  базарящих  братанов.
      -  Пацан!  -  вскричал  я,  не  меняя  стойки  приготовишки  из  секции  сумо. – А  морковочку  в  упаковочке, а  хрустящий  чепец  тебе   с  запахом  хоря!  И  балычка  от  чукотского  моржа!  Как  ты  зажаришь  меня,  обезжиренного,  по  причине  инфляции  и  малого  мрота?!  Где  столько  сала  возьмешь, хохол  Вован?!  И,  кстати,  про  этикет!  Употребляете   слово  «как-будто».  В  языке  нашенском  оно  носит  предположительный   характер, а  вы  шьете  нахаловку!  Вот  поручу  моему  адвокату  разобраться   с  вашим  братом  Толей  и  Вовой,  а  тот  привлечет  вас  к  суду  за  моральный   износ  моей  нервной   системы.  И  тот  сдерет  побольше  суммы,  что  вы  давеча  утратили! К  слову,  сколько  хоть  у  вас  стырили!?  А  то,  могет  статься,  не  стоит  сочинять  ноту   протеста,  а   послать  вас  на  две  буквы и  всё.  В  смысле,  объявить персонами  без  привилегий.  Нон-грат  называется,  Вован  и  Толян!
     Известность  на  уровне  выселок  пришлась  братанам  по  нутрам  и  они  оскалились,  как  в  рекламе  жвачной  резины, а  в  оборотку  снизошли  разъяснением  расклада  хроники  ушедших  суток.
     - Ну, клизма  клеенная, достанешь  ты  нас!  Остер,  как  бобер!  А  потому   хвалю   за   смелость  и  прощаю,  и  популярно  объясняю. – остановясь   шагах  в  трех, внушал  мне   один   из  то  ли  менджементов  то  ли  приблатненных   джентльменов.  -  Сам  видишь,  люди  мы  занятые,  и  нам  надо  иногда  расслабиться  и  сбросить  в  котлах  пар.  Вот  и  вчера  мы  тут  после  ночного  сеанса  в  очишко  ехали  мимо. Ну,  типа,  играли  в   картишки  и  выиграли.  Как  водится,  выпили  за  пруху,  в  сауне  побултыхались,  а  когда  под  самый   кадык   пойла  налилось,  где-то  в  кустах  заныкали  барсетку.  Ну  чтоб  бабы   заместо   прокладки   не  сунули  в  трусы  в  заначку!  Пока  мы  отдыхаем   от  сильных  трудов.  Усекаешь?!   В  барсетку  баксов   куры  наклевали   на  полный   расклад   в  десять  штук!  Для  ровного  счета.  Ставка  больше,  чем  жизнь  простого  чинодрала!  В  натуре,  пала,  типа  создалась  проблема.  Помоги,  дай   наколку!  Ты  тут  пасешься.
      Это   уже  просьба,  а  на  неё  я  привык  откликаться. Так  воспитали  улица  и  семья  со  школой,  да  и  родная  партия  и  правительство  приложили  руку,  часто  просили  повкалывать  в  выходной.  Потому  я  по-простецки  стал  держать  речь  и  говорю:
     - Ну  вы  даете,  жертвы  бракованных  гондонов!  Господа  бренды   прямо  сбрендили! У  вас   случилась  неувязка,  и  я   вам  встретился  на  пути  к  хрустящей   зелени  капусты?!   Так  -  фортуна  же,  господа  молодые  криминалы!  Она  и  зад  подворачивает!  И  вам  вот  устроила  выкидон,  потому  как  вы   консервативной  ориентации.  Бог  дал, он  и  забрал!  Плюньте  вы  смачно  и  ехайте  отдыхать   в  любимый   кабачок   «Заходите   всегда»!…Да  и  кто  станет  отрывать   от  сердца   без  личного  интереса  к  грядущим  дням?!.. Или  вы  желаете  найти  такой   продукт  природы,  чтоб  вернул  без  всякого  спасиба?!  Тогда  он  перед  вами,  олух  нашенских  дней!  Придурок  времени,   хранитель  страха  на  душе!
      Мой   монолог  они  приняли  за  черный   юмор  и  потому  удрученно  переглянулись.
      - Нет,  ты  смотри,  какой  тупой  здешний   козел! -  сказал  один  могучий  дуб  другому. – Кто  ж  теперь  за  так  возвращает  убытки?!  И  мы  отстегнем  десятину.  Клянусь  лаптем,  в  котором   баксы!
     А  вот  в  этом  уже  было  рациональное   зерно,  какое   курочкам  не  по  зобу!  И  у  меня  невольно  возникла  проекция  на  положение  вещей  в   подлунном  мире.  В  перспективе  был  риск   если  не   полной   утраты  остатков  здоровья,  то  потенциальной  его  части.  А  для  мужика  потерять  потенцию…И  я  подумал,  что  можно  помочь  уважаемым  где-то  хмырям,  играя  в  отца-спасителя  или  его  заместителя,  а  заодно  и  честно  срубить  малость  баксов,  исключив  себя  из  разряда  жлобов, коих  я  где-то глубоко  в  себе  основательно  презирал. Да  и  пожрать  хорошо  и  безбоязненно  и  выпить,  чего  пожелает  утроба. Разумеется,  не  выходя  за  кордон  приличий  бывшего  технаря-инженера  и  нынешнего  аналитика   расклада  регионального  бардака.
     Оттого  к  предложенной  десятине  я  потребовал  приложения.
     - Ладушки, господа  кашалоты.  Извиняюсь  за  менторский  тон  и  за  допущенную  бестактность. Но, согласитесь,  когда  тебя  обзывают  козлом,  сразу   чувствуешь,  что  растут  рога!  А  потому  хочется  боднуть  остреньким!  Вы  лучше  взгляните  на  мою  персону  без  призмы  юмора.  Что  вы  видите  в   упор?  Вы  созерцаете  вконец  изношенного   дачника,  на  каком  вовсе  неэстетично   висят  кое-где  еще  крепкие  шкары,  или,  если  хотите,  панталоны   аж  социалистической   постройки  в  одной   из  крайних  пятилеток!  Потому  фасон  на  них  давно  забытой   свежести. Гримаса  времени  и  вольный  антураж!  В  общем,  Кудашкин  такие  штаны  не  наденет. А  я  ношу…Но  как  они  служили!  Как  старались  эти  брючата,  господа  инвесторы! И  в  снег,  и  в  ветер!... Вот  мне  бы   еще  такой   прикид,  чтобы   износу  не  было  до  гробового  переносу!  И  по  последней   моде  чтобы  костюмчик   сидел!  От  кутюрье,  что  проживает  на  углу   Арнаутской  и  Большой   Садовой.   Как  бы  от   самого  Пьера  Кудашкина   или  Васи  Кардена!.. На  копешку   волос   что-нибудь  импозантное  вроде  шляпы,  но  непременно  с  выпендроном,  хотя  бы  перо  от  птички-фазана.  Башмаки  я   предпочитаю  всепогодные,  а  вот  галстуков  не  приемлю.  Опостылело  носить  в  принудиловку,  да  и  удавить  могут   ненароком  на  собственной   вещи.  Ить  жизнь  пошла  какая?!  За  рубль  убьют,  за  сотню  посношают…Ну  и  нательное  белье   из  хлопка   от  баши  Ниязова  достать  извольте.  А  вот  проценты,  десятину  попрошу  приволочь  в  отечественных   ассигнациях. Так  мне  удобнее  станет  в  дальнейшем  их  устройстве. Значит,  я  тут  подожду?
      И  разглядываю  тех  шалопаев  от  новой   жизни  с  улыбкой   фокусника  Акопяна-старшего,  в  ожидании   бурных  аплодисментов  и  дамского  падежа  в  обморок   в  разных  позах.
      Двое  из  кабриолета  переглянулись  и  тоже  загадочно  ухмыльнулись.
      - А  что? -  сказал  Вован.  Или  Толян?  Я  их  путаю  по  причине  сходства  имиджа  и  рож.  Одна  и  предлагает:  -  Сварганим  старому  сатиру  шмотку   из  сортиру?  Ты  какой   размер  носишь? Типа,  если  сунуть  в   катафалк.  И  помни  про  него!  Когда  много  бают,  что  за  то  предлагают?  Усёк?!  Тогда  жди,  а  мы   приедем!
      И  укатили,  не  забыв  затвердить  мои   притязания   к   высокой   моде.
      Управились  братаны  скоро.  Я  даже   не  ожидал  такой   прыти  от  толстопузиков,  и  только  штуки  три  сигареты  успел  выкурить  да   малость  покимарить  на  полянке.  Прежде,  правда,  заготовив  мен  на  спокойный   образ  жизни,  памятуя,  что  скупой   платит  жизнью,  а  жадность  губит  не  только  олигархов.
     Молодые  шустряки,  отдуваясь  от  присядки, выложили  на  жухлую  травку  тючек с  пиджачной  парой,  шляпу  из  далекого  Тироля  или  ближней   Ивановки  с  пером  рыжего  и,  видать,  российского  петуха,  и  брикетик  купюр  из  пятисоток.
      - Ну,  дачный  пингвин,  мы  твой  заказец  приволокли.  И  даже  с  привесом! -  сказал  Толян   или  Вован  и  из-за  крутого  зада  показал  пакет  с  закусью  и  выпивоном.  А  потом  оскалился  и  задал  тот  самый  вопрос  сакраменто. – На  наши  баксы   поглядеть  позволишь?
     Разумеется,  я  с  радостью  удивился.
     - Вы  что?!  Господа  удавы! Кто  же  может  запретить,  тем  более,  что  только  поглазеть!?  Но  всякому   овощу  и  свой   срок! – Взглядом  привереды  я   окинул  возникшие  богатства  и  остался   почти  доволен  ассортиментом. Но  тут  в  башку  вломилась  мысль  про  уполномоченного   шерифа  Васю  и  занесла   вирус  беспокойства  в  систему   моих  эмоций!  Пришлось  оставить  резюме  и  срочно  вносить  поправку  в  протокол  симпозиума.  Потому  я  глубоко  и  виновато  вздохнул  и  изложил  кредо: -  Пардон,  господа  умельцы  делать  бабки,  но  я снова  должен    интеллигентно  извиниться. И  выражаю  желание  увидеть  одного  Петра  Лексеича  в   мелких  купюрах.  С  прискорбием  должен  озвучить  тот  факт,  что  иногда  общаюсь  с  малоприятным  участковым  лейтенантом,  который  делает  мне   визиты   вежливости  с  мордобоем  и  прочими  домоганиями,  исключая,  правда,  низменные  страсти.  На  мое  счастье, если  таковым  считать  обстоятельство  в  жизни, этот  тип  старой  закваски  и  не  ориентируется  на   мой  старый   зад. Но  самогон  мой  жрет  знатно,  как  устоявшийся  алкаш.  Разумеется,  это  его  личное  дело  и забота  надзирающих  органов,  но  пятисотенного  билета  я  давать  ему   категорически   не  желаю,   как   носителю  геноцида и  всяческой   аморалки…Дай  я  ему   много,  и  он  такую  фортель  примет  за  правило  и  участит  визиты!  Но  презент  поднести  надо.  Как-никак,  а  мне  улыбнулась  Фортуна,  и  я   просто  обязан   поделиться   ее   улыбкой   с  ближним.  Даже  если  этот  хомо  сапиенс  -  беспутный   городовой. Мне  будет  приятно  сделать  на  его  низкопробной  и  вечно  хмурой   харизмсе  печать   удовольствия   от  момента…Так  как? Разменяем,  как  говаривали  революционные   матросы,  Петра  Великого и  приобщим  к  тем  деньгам  сотенную  для   совращения  мента?..  Да  не  жмитесь, господа  спонсоры! У  вас  же  славянская  натура!
      Рыцари  валютного  цеха  покладисто  присовокупили  к  тонкому  прессу  купюр  сотенную  бумагу,  и  тут  один из  них  позволил  себе   потешиться.
     - Ты  не  показал  наш  загашник,  а  потребовал   надбавки.  Что  же,  прикинь  обнову  и  пересчитай  маржу. Ну,  а  потом  мы   поиграем  в  трали-вали. -  И  джентльмен  везухи  оскалил  золотые  фиксы,  красноречиво  умолкая.
      Верно,  им  понравилась  предложенная  мной   игра   в   угадайку  и  они  предвкушали  развязку,  когда  увидят  мою  несостоятельность  облапошить  гигантов  мысли  и  халявы.
      Естественно,  на  такой   выпад  прозрачной   иронии  я  швырнул  достойную  монету!
     - Ну  ты  загнул,  рупор  империализма! Прям  как  возле  кассы!  Вы  мне,  бывшему  гегемону,  ответили  полной  наивностью  и  даже  шмоткой  с  бабками,  а  я,  выходит,  должен  в  майонез  морду  сунуть?!  Не-а.  Оставьте  костюмчик  от  Версаче  или  Кудашкина  с  дензнаками  на  бугорке  и  делайте  десять  шагов  к  той   вон  осине.  Там  вожделенные  баксы.
      Мордастые  криминалы  с  сомнением  переглянулись,  и  Вован  или  Толян  с  лучезарной   улыбкой  садиста  ответил  в  духе  прагматика   в  подворотне.
      - Гляди,  лохматый   веник!  Если  ты   задумал  игру  «Ваших  нету», я  тебя  стану  брить  зажигалкой  всего  вокруг  и  все  волосья  на  интиме.  А  это -  если  вздумаешь  рвать  когти!
        И  показывает  инструмент  системы  товарища  Макара. При  виде  шпалера  душа  моя  снова  рванула  искать  укрытия   в  пятках, а  с  испугу  чего  не  сотворишь?  И  я  брякнул:
      - Господа  акулы  загнивающего  капитализма  уже  не  только  киллеров  и  дилеров  боятся,  но  и  дряхлых  стариков. А  я  слабаков  не  обижаю,  мне   их  жалко. Потому  говорю  вам : «Фе»!  Фекалиё   вы   с  запахом   козявки!..  Вон,  под  кустиком  ваши  бабки  покоятся.  Там  найдете  веревочку,  дернете  за  хвостик  и  усё! И  канайте  подальше  от  старой  развалины  и  отрыжки  соцреализма,  покуда  я  вам  уши  не  натёр  солью. И  на  глаза  не  попадайтесь!  Озвереть  могу, а  в  зверстве  я  опасный  вовсе. Могу  рвануть  на  пупу  рубаху  и  показать  килу!
С  тем  повернулся  к  ним  худым  пролетарским  задом  и  пошел,  палимый   солнцем, восвояси.
      -  А  что  ты   еще  могешь?! Макака  старая! -  со  смехом  возвысил  голос  один  из  саботажников  постпространства,  беря, однако,  направление  к  указанному  местонахождению  заначки. -  С  гороха  дунуть против  ветра?! – Тут  они  нашли  эксклюзив  с  баксами,  проверили  наличие   и  замахали  мослами.  – Ты  шагай,  пока  цел! Забирай  шмотки  и  бабки  и  топай   до  хатки!  А  то  раздумаем  и  выдернем  ноги  и  руки  и  сделаем   худого  колобка!
      На  угрозы,  если  издали,  я  отвечаю  в  нужном  размере  и  даже  сверхадекватно,  как  теперь  выражаются  люди  с  образованием. Потому  я  развернулся   к  ним  фасадом  и  внушил,  чего  кричат  в  сериалах  дебилам.
      - Балбесы! Вы  хоть  иногда  думалку   включайте! Раздухарились. Ить  по  телеку  щас  поголовно  обучают  всяким  самбам,  каратэ  и  еще   ушу! И  сам  Президент  -  почетный  мастер. А  ну  как  найдется  у  меня  на  вашу  пушку  гранатомет  «муха»?!  Шмальнуть  могу,  наделать  пыли,  когда  усядетесь  в   коляску.  И  ваши  души  вознесутся  в   небеса!.. Так  что  тикайте, а  то  разберу  на  запчасти  или  сделаю  трепанацию!
      Амбалы  на  мое  длинное излияние  желчи  ответили  дружным  ха-ха.
      - Иди,  иди, потомок  гегемонов! Делай  ноги  по  дороге!  И  забери  все  же  прикид  и  десятину!  Сегодня  мы  добрые!
      И  неспешно  покатились  в  своей  бездорожнице,  и  скоро  пропали  за  поворотом, сделав  меня  состоятельным  на  ближние  часы.
А потом… Нет,  покуда  светит  солнце  -  никаких   финит!
      Уже  на  другое  утро  по  округе  прошел  слушок  про  ихние  забавы!  Будто  те   кандидаты   в  жмурики  и  шалопуты  завалили  в  любимый  трактир  «Заходите  всегда».  А  там,  по  зову  расхристанных  душ  и  с  великого  гонора,  налились  спиртным  и  потребовали  показать  необузданный   стриптиз! Типа:  разденься  вся,  а  я  тебя  глазами   обойму.  И  в  нетерпении  хватали  за  всякие   мягкие  места  официанток,  а  оборзев,  в   угаре  страстей  и  эмоций, потеряв  всякие  ориентиры,  положили  глаз  на  прелестно-дамский   зад   метрдопола  Вани.  И  в   экстазе  чувств  и  всяких   побуждений   стали  и  его  шлепать  по  гузну! Совершенно  позабыв  или  не  зная,  что  Ваня  служив  в  Войсках  Дяди  Васи.  В  общем,  играла  музыка  и  били  барабаны,  а  из  морд  носителей   не  тех  нравов  метрдотель  сотворил  там-тамы.
      Умывшись  юшкой  и  еще   не   получив  первой  доврачебной   помощи,  Вован  и  Толян  пожелали  уладить  инцидент  и  заплатить  за  моральный  износ  и  иные  неудобства   работников   сферы  обслуги. Но  и  тут  вышел  вульгарный   случай!  Оказалось,  что  «зелень»,  то  есть  многоуважаемые  доллары,  какой-то  дока  или  обычный  дерштудент   нашлепал  на  цветном  принтере!.. И  хорошо,  что  не  пригласили  людей   из  конторы,  какая  раздает  за  такие  шалости  сроки,  а  только  поставили  на  «счетчик».  И  естественно,  наквасили  тем  эмбрионам  еще  пуще  рыла! Но  уже  всем  коллективом   вышибал, официанток,  знаменитого  Вани  и  стриптизёрш.
      Недолго,  но  я  смеялся  над  инсинуацией  так   импульсивно,  что  слезы  капали  в  стакан. За  что  участковый  уполномоченный  лейтенант, который   и  принес  эту  забавную  весть, врезал  мне   по  привычному  месту  и  сверзил  с  копыт.  Поясняя:
      - Чтоб  здорово  не  веселился   над  чужой  бедой,  когда  своя   сидит  в   кармане!
      А  когда  я  утвердился  на  табурете  возле  стола  и  приложил  примочку  с  самогоном  к  глазу,  джин-мент  расшифровал:
     - Тут  по  оперативным  каналам  в  органы  донесли, что  ты,  старая  отрыжка  социализма,  нарушил  Моральный   Кодекс  Строителя  светлого  за  горизонтом  и  обзавелся  неучтенной  суммой   нетрудовых  доходов. И  норовишь  отмыть  грязные  деньги! А  такое  законом  запрещено  и  потому  твои  бабки  обязаны   помахать  тебе   ручкой.  Вот  так!
      И  шериф городской слободки,  лапкой-загребушкой,  изобразил  полет  птички-денежки.
     Так  в  одночасье  я  лишился  недолгого  утешения  и  обладания   мыслью  про  свободу,  которую  раздают  бабки.
      Но  жизнь  такая,  что  делает  зигзаги.  Уполномоченный бить мне морду лейтенант  тоже  не  донес  добычу  домой.  Как  алкоголик  с  определенным  стажем,  он  просто  обязан  был  выпить   за  удачу,  а  как  устоявшийся  алкаш  и  халявшик,  не  умеющий  пройти  момо,  где  что-то  есть  и  можно  хапнуть,  первый   стакан  за  такое  дело  он  хватил  у   меня!  Потом  усудобил  на  посошок, а  где-то  по  пути   добавил   еще  и,  наверное,  еще.  И  все  наливали  ему  за  уважение  к  власти!…
      А  дармовщинка  очень  расслабляет  и  делает  индивида   слабым  на  головку.  В  смысле,  шарики  идут  в   разнос  от  сильных  ощущений.  И  верно,  сам  Вельзевулий  занес  шерифа  на  стройку,  где,  как  известно,  много  матерьяла.  И  то  ли  буйная  головушка  сама  подыскала  нужный  кирпичик, то  ли  предмет  строительства  нечаянно  свалился  наискосок  на  темечко, но  шериф  так  и  не  выбрал  себе  элитного  жилья.
     Но дело  не  обошлось  и  без  больничной   койки…
     А  деньги  что?…Пыль  времени  и  мусор  перемен! 
      Или  сторож, который   обнаружил  одинокое  и  пьяное  тело  уполномоченного  лейтенанта,  прошмонал  карманы;  в  приемном  ли  покое   санитары   приспособили  содержимое   кителя  под  свои  нужды, а,  может,  и  хирург,  складывая   косточки  на  черепушке  отчаянного  мента,  зачел  бабки  в   свой   гонорар  за   кропотливую  работу – бог  весть!  Только   ушли  банковские   билеты,  сделали  ножки.
      А  самого  шерифа Васю  перевели  на  инвалидность. Пострадал  на  боевом  посту,  борясь  со  злом  стяжательства  и  пьянства.  Немалые   изъяны  в   красивой   голове  служивого,  которые  и  раньше  отмечались   отдельными  лицами  и  особенно  мной,  расширились  до  глобальных   размеров. 
      Встречал  я   как-то  давнего  знакомца  в   городе. Шел  с  малиновым  фингалом  и  тоже   под  левым  глазом.  Распевал  песни.  Значит  и  его  бьют  по  праву  сильного  и  здорового,  да  еще  имеющего  на  то  лицензию!.. Ну  что  ж,  как  говорится:  такова  жизнь…
2004 г.



               
МЫСЛИ  ВСКАЧЬ

     Обзаведясь  маразмом, старый  хрыч  Антип  Павлыч  Благоверов  пропадал  возле   ящика. Придвинув  к  креслу   калорифер,  по  причине  неадекватного возрасту  тепла  от  батарей, и  кутаясь  в   старенький  плед,  он  и  теперь  смотрел  в  телевизор.  Там  какой-то  мордоворот  с  галстуком  и  в  прикиде, верно,  от  сильно  эксклюзивного  кутюрье,  пухлый  в  объеме   от  хворобы  обмена  солей  и  жратвы,  перебирал  тезисы,  собираясь  чего-то  внушать публике  за  экраном.
     Благоверов, куная  в  чашку  с  жидким  кофием  черный   сухарик и  со  смаком  его  вкушая,  вдруг   вопросил  себя:  «А  что  ты, брат  моськин,  смог  бы   поведать,  охмуряя   аудиторию,  окажись  на  месте  этого  льготника  из   спи-нозных?.. Ну-ка,  перехвати  слово!»
      Потому  пенсионер  поплевал  на  ладошку, пригладил  седой  венчик  ауры  волос  вокруг  плешинки, и,  пробравашись  под  плед,  почесал  промежность,  потому   как   после,  когда  встанет  за  хлипкий столик-пюпитр  того  сотворить  нельзя  будет,  даже   ежели  засвербит. Прозор  кругом  и  папарацци.
      Затем,  глубоко   вздохнув,  он  пустил  свои  мысли   вскачь.
      «Уважаемые  всегда  дамы  и  редко  дорогие   господа!  На  фоне  выда-ющихся   успехов  в  деле   воздвижения  нового  для  нас  здания  коммуниз,.. из-виняюсь,  капитализма   с  лицом  бандита  и  вора  в  законе    высокого  мастер-ства,  наши  господа  рабочие  показывают  невиданные  образцы  личной  выдер-жки  и  трепета  фибров  души  перед  текущим  моментом!  И  с  елеем  на   удив-ленных  физиях  и  мордах  ждут  нормальной   оплаты  труда,  про  какую  иные  спецы  бают,  что  она   завышена,  а  оттого  прет  инфляция.
      Господа  пенсионеры  малых  кондиций  тоже  не  сидят  сложа  грабки, а  вкусив  из  потребкорзинки,  какую  им  выделили,  бегмя  бегут  искать  при-работка  для  приварка. И,  естественно,  держат  мысль  про  шмотки  для  прикрытия   срамных  мест,  какие  хитро  скрывают  наши  заслуженные миллиардеры,  обгоняя  Америку  в  приросте  баксов  на  душу   олигарха  не  за  вековой   даже  период,  а  за  один   високосный  год!
     Господа  акцизные,  пожарные  и  чиновники  ниже  классом и  естест-венными  возможностями  столопроизводства,  не  без   вожделения  ждут  кли-ентов,  с  каких  можно  снять  рыночную  маржу. На  то  у  них   веская   причина  от  прожиточного  состояния,  которое   сильно  ниже  эталона  на  роликах  от  рекламы   про  западное  устройство, где  хватают  от  жизни  все!
     Господа  из  спецслужб,  опера  и  омон  с  таможней   по  той  же  причине  сбиваются  с  ног,  гоняясь  за   контингентом  преступности,  в  надежде  полу-чить  премию  или  звездочку  на  погон.  А  некоторые  господа  депутаты,  если  вы   в   курсе  многих   новостей, лоббируют  всем, кто  огрузит  карман  суммой, от  какой   неудобно  отмахиваться.
      В  общем,  все  при  деле  и  скучающих  не  видать!  Жизнь  бурлит  и  уже  не  ключом  стукает  по  голове,  а  фонтанирует  пинками!
     Но  надо  заметить,  дамы  и  господа,  что  происходит  все  это  в  странный   период.  Когда  из  обихода  сбежали  гривенники  и  пятаки, а  цены  на  рынках  легко  берут  планку   за  десять  процентов  с  первой   попытки,  при  инфляции  от  статистики  толечко  на  осьмушку.
      Правда, что  касаемо вздутия  цен  на  рынках  экономики, так  нам  всегда  пихают  под  нос  Запад.  Мол,  там  красота  и  орднунг  и  нам  бы  так,  да  рыло  не  такое!..  Но  там  и  за   труды  платят,  ежели  верить  прессе,  в  ином  ракур-се!  А  я  человек  малость  грамотный  в  аналитике  и  газетки  почитываю  и  в  ящик  смотрю  в  оба.  И  вот  там  я  почерпнул  сведения   про  ихние  порядки  в  сбыте  разного  товара.  Если  не   врут  в  тех  СМИ,  а  с  ними  это  случается.  И  по  их  картинкам  выходит,  что  ежели  бы   какой  никакой   мусью  Бонжурий,  прокатываясь  к   полям  Елисея,  или,  того  хуже,  прохлаждаясь  вокруг  собора  в  Морду  Дам,  вдруг  озарился  мыслишкой  взвинтить  цену  на  свой   товар  до  экстра-ультра   высоты!.. Да   сохранит   его  от  дурного  шага  святая   Мария,   Бенедиктиний, Стефаний  и  иже   с  ними!.. Потому   как  потом, сколько  ни  бейся  об  забор  задом,  не  миновать  ему,  по-русски  сказать,   штрафа,  вплоть  до  лишения  кальсон  и  панталон…У  них  бытует  закон  про  здравый  смысл, а  по  ему,  как  ни  кантуй   товар  на  месте  или  вози  по  стране,  а  цену  супротив  начальной  не  моги  поднять  более  чем  наполовину  с  десятиной. Хошь  тресни!
     А  у  нас?!  В  квартире  газ,  да  и  то  не   во  всякой   деревне.  Наши  тор-говые  господа  зажадили  до  того,  что  им  начхать  на  всякий   карман  кроме   кровного.
      Да  и  иных  развелось  на  хребту   народном.  Сутенеров  поразводилось,  всяких  рабовладельцев,  нету   на  них  никакой  проказы.  Они  принимают  выручку  во  всякой   валюте  и  в  отечественных  рублях, налогов  не  платят,  и  заставляют  своих  подопечных,  то  есть  путан  и  геев,  в  просторечии  проституток  и  педиков,  вкалывать  сверхурочно  да  еще  с  сервисом  и  мастерством! Чем  наша  страна  и  без  того  славилась,  работая  за  Того  парня.  И  куда  смотрит  КЗОТ?!
      Нельзя  к  тому  не  вспомнить  про  сонмы  бандитов,  наркоторговцев,  воров   и  мошенников  особой   квалификации,  какие  с  великой   сноровкой   обслуживают  рядовых,  а  так  же  и  родовитых   лохов.
     Разумеется,  сюда  надо  приплюсовать  и  некоторые  банки, охотно  ссужающие  нас  кредитами  на  всякую  сумму  с  поручительством  или  залогом.  А  так  же  и  без  всякой   ксивы,  но  с  обязательством  поставить  должника  на  счетчик  и  вытряхнуть  из  него  все,  включая  иной  раз  и  душу.
       Ввиду  перечисленного,  дамы  и  высокородные  кое-где  господа,  нельзя  однако  не   гордиться  державой,  за  какую  бывает  и  стыдно.  К  чему  я  поворачиваю  мысль,  какую  держу   под  спудом?  К  тому,  что  остальные  шикарно  живут?.. Не  без  того.
      Средний   класс  торгует!
       Купил товар  там  дешевле,  продал  его  тут  с  накруткой,  разницу  положил  в   карманчик  и  плюет  в  вышину!  Но  ежели  сначала   заплатит  налоги, за  аренду,  за  крышу,  всучит  взятки  и  покроит  издержки  за  перевоз!  Купцы!  Купцы  гильдии  облагаемых… Матом.  И верно!  Даже  я  их  крепко  крою  выдержками  из  узкого  лексикона.  За  рост  цен  свыше  Яшки…Но  живут  -  и  в  среднем  классе!
      А  было!.. Еще  десяток  другой  лет  назад  роптали  на  власть  и  она  им  ответствовала  пенделями.  Народ  голодал,  исходил  в иные  просторы  и  в  мир  иной  даже  с  помощью  трамваев,  а  потому  нарушалась  демография.
     Теперь  -  прелесть  на  душе  и  в  организме  в  целом!  Все,  кто  хочет,  жуют  дирол  и  чистят  зубы  гелем  с  патокой   цветов,  пьют  антимоль,  кушают  готовый  бизнес-суп,  а  заедают  пирожками  биг - с  собачкой  или  котом.  Все  верят,  но  не  проверят.  Потому   как  раньше  говорили,  что  «закон,  что  дышло»,  а  теперь:  «законов  -  тьма».   Или  тьма  в  законах?..
      В  общем, живи  -  не  хочу!  Это,  ежели  вернуться  к  вопросу  об  отживающей  массе  в  лице  пенсионеров.  Лафа  и  нету  бури  на  душе! Им  скоро  станут  платить  аж  несколько  тыщ  с  хвостиком,  кусков   или   даже  штук!  Как  только  догоним  инфляцию,  так   сразу.  Радуйся  и  не   вздумай  помирать!  Да  и  кто  схочет?!  Ведь  на  горизонте  видимость  натуры,  а  многие  имеют  наяву!  Совсем  забыли  про  Чубайса, не  склоняют  по  падежам  внука  детского  писателя   про  Тимура,  и  господина   Жириновского  не  посылают  к  Индийскому  океану   помыть  запыленные сапоги.  Правда,  его  не  трогают  по  уважительной   причине.Задор  пропал  в  нём  и  старость  подступает,  и  уже  кажется,  что  сыпется  с  него  что-то. Не  дойдет! А  одной  глоткой,  без  таскания  женщин  за  волосы,  без  битья  депутатских физий,  теперь  много  электорату  не  завлекёшь.  Кроме  децибел,  и  имидж  нужон  или  хотя  бы   макияж,  а  с  этим  напряженка. Пропал  борец  за  дело  крайних!
     Зато  в  сельском  хозяйствебольшие  сдвиги! За  границей  полезли  на  стену  цены,  а  тут  аукаются.  И  аграрии  через  то   процветают.  Не  те,  которые  растят  плоды  земли  и  зёрна  без   плевел,  а  те,  кто  перемещает  их  по  стране  и  за  рубеж.  Мыслимо  ли, но  еще  годы  тому  все  поголовно  и  несказанно  радовались  урожаям  всяческой   флоры!.. А  что  такое -  богатый   урожай?!  Это  же  битва! Сколько  работы!  И  переполняются  закрома,  создаются   излишки  для  армии  грызунов.  Проси  о  помощи  шефов,  требуй   солдатиков,  умоляй   студентов,  отрывай   доцентов  и  докторов  наук  от  открытий!  И  ожидай   выговора  или  наград.  И  все  ради  чего?…
     А  сейчас  все  изменилось  до  разительных  нюансов.  Когда  недород  -  это  отрада  для  души  и  праздник   для   кармана!Цены   подскочат  по  поводу   возникшего  дефицита,  это   само  собой;  горючки  надо  закупать  меньше  -  еще  плюс; в  рабочей   силе  меньшая  потребность – опять  загнем  пальчик!  Живи  и  пой,  не  надо  просыпаться!
      Чем  я  хочу  подытожить  свои  размышления  перед  восторженной   публикой,  дамы  и  любезные  господа?  Царствие  благоденствия  к  некоторым  подступает.  Правда,  равенства  теперь  не  может  быть  даже  между  кухаркой  и  министром. В  смысле  получки  денежных  знаков.  Потому   как   ума  у  кухарки  все  одно  больше.  Ну-ка,  приготовь  любой  министр  жратву,  чтоб  клиент  пальчики  облизал! Ну  и  до  оплаты  спортивных  мастеров  министрам  даже  без  барьеров  не  достать.  А  про  олигархов  помолчим,  если  думать о деньгах.  Им  государство  отвалило  столько,  что  прочим  и  некоторым  и  теперь  не  хватает  иной   раз  на  рулончик   тонкой  бумаги,  чтоб  в  нужном  месте   посидеть. Впрочем,  как  знать,  может  статься,  у  нас  политика  такая. Сидя  на  толчке,  простой  люд,  читая   между  делом  газетку,  грамоту   не   позабудет  и  многое  узнает,  что  деется   вокруг  и  далеко.  Информация  ведь  не  только  трудов  стоит,  но  и  денег!
     А  в  остальном,… кто  переживет  эти  дивные  годы   подъема от  разъема,  и  станет  жить  в  другие  времена,  тем  что-то  улыбнётся. Уж  внукам  нашим  точно  понравится  будущий  эдем! Принтеры,  файлы, мобильники, на-на  технологии, интернет  и  паропланы  со  сковородками  «тефаль»  -  это  ли  не  мечта   Иванушки  и  Емели?  Всё   и  вся  за  них  станут  делать  киберы,  а  ты  только  считай  на  кредитках  убытки,  то  бишь  тарифы  на   сервис.  Ну  в   кайф  же  житуха!..
      И  в  очередной   потоп,  кто  выплывет,  сразу  подастся  в  первобытно-общинные! Опять - интерес  натуре  и  адреналин  в  мозгах!  Всё  знаешь,  а  хрен  сделаешь  руками. Нету  молотка  и  топора! И  не  умеют  практически…И  снова  топать  к   цивилизации.  Но  это  еще   когда  будет  и  на  другом  витке  эволюции.  А  нам  еще  строить  и  смотреть  в  телек.  А  в  него  иной   раз  плюнуть  хочется,  да  жалко  влаги,  что  внутри  себя.  Катаклизмы,  катастрофы, реклама,  убийства,  попса,  голые  задницы  и  загадки  ведущих  в  непременных  сенсациях!
      А  мы  просто  живем,  созидаем  и  строим,  и  идем   в  непонятку,  хотя   уже  не  раз  говорили,  что  торопимся   верной   дорогой.  Сколько  теперь  идти?  До  поворота  в  новую  формацию?  И  снова  семьдесят  лет?..  Тогда  -  вперед!
      И  дорогу  осилит  непьющий!
                2007  г.

               
Ф И Л А Н Т Р О П

      Вах,  дарагой!  Паслушай,  я  суда  жит  приехал!  Трудна  дома.  Друг  наведался  и  сказал:
      Зачем  тибе  лари?!  В  Расии  рубл  крепко  стоит,  валута  туда-суда  ходит.  Работа  непильный  найти  можна. Вах1 Хочешь, алфонсом,  как  я,  трудится  будышь,  нэ  захочишь  -   лудить  станешь,  пахат  и  так  стоять!  За  всо  бабки  кидают.  У  тибе  золотые  руки,  нэ  пропадешь!  Я  подумал  и  согласился.  Хороший  совет  друг  предложил.  Золотой  голова  у  него!  Вах!
     Приехал  город  Мазол – Сыто..  И  чито  вижу?!   Красиво!  Дэвушка  ходыт,  улыбка  носит.  Парни  пиво  сосут,  бабки  шевелит.  Думаю:  так  жит  буду!
     На  работу  хадит  нада.  Я  всо  ранше  умел,  типер  нэ  знаю. Забыл  много.  Читаю  газета, реклама  труда.  Мужик  нада  на  вызов  на  дом. Чито  за  мужик?!  Но  зарплата,  пишут,  достойная.
     Звону телефон. Прыглашают на офис, бэседу  имет! Захожу, вах!..Удивляюсь.  Какой  шикарный  и  худой,  как  палма,  бабец  ожидает!  Прикидка  на  нем  как  у  царицы  Тамара! Блистит! Макияж -  кругом!  Штукатурка  на  палец!  Брови!… Ти  Брежнева  помнишь?.. Шире! Морда  чеканка:  баба  Нага  на  пенсии!  Я  очен  тихо  в  сибе  крестился,  боялся  читобы   ни  привиделась  ночью!
     Хозяйка  фирмы  сначала  в  мине  поглядел,  потом  трудовой  книга  листал.  И  хлопнул  кулак  на  стол!
     Тибэ,  говорит,  цены  нэту1  Представител  горный  народ  -  раз!  Вид  -  сексопыльный,  много  ездил,  кругозор  бальшой  и  унитаз  знаишь!..Толко  испытат  сроком  нада.  Недела  работаишь,  потом  скажу,  будим  дружить  или  разойдемся  как  в  море  риба. Но,  говорит,  совет  дават  нада.  Сэкс  будут  просыт -  нэ   давай!.. Если  бабки  платить  нэ  будут.  Жадность  нэ  приучай!  У  них!
    Скажи, какой  красивый   женщин  внутри  оказался,  мудрый  совет  давал!
    Утром  пошел  на  служба  в  офис.  Мужик  в  доме!  Работат  увезли  на  коттедж.  Два  этажа, раздолный  дом. Вах! Пахал,  как  ишак!  Пилесос  таскал,  ковры  палком  дубастил,  балшой  шум  паднимал,  прямо - эхо  в  горах  Капказа.  По  пол  плыл  как  лебид -  воском  тирел  паркет.  Три  раза  костом  на  копчике  громко  стучал  по  дереву!  Один  раз  растяжка  делал, шпагат  называется. Да?!  Послушай!  Сем  потом  истекал,  а  он  сказал «Спасибо»  и  всо! Степной  баран! Жрать нэ  давал!  Я  грузин, у  них  кухна  восточный. Дома  покушал  лаваш, цинандали  из  крана  пил,  но  терпел! До  конец  нидела  нада!
     Посылала  хозяйка  фирма  еще.  Дрова  колол,  шашлык  готовил  на  торжество.  Там  хорошо  кушал.
     Другой  раз  на  цырлах  служил.  На  вилла  встречал  мена  молодой  интересный  дама.  Но!  Из  глаза  искра  летит,  нэ  лубит  улыбка.  Людей  от  гор  нэ  уважаит!  Приказал  за  собой  бегат, зайти  в  «Жоп  будым?»  Так  написано!.. И  рядом  торчат.  Отвечат,  идот  ему  кофточка  или  плохо  сидит.  В  мини-жоп  золотой  цеп  на  красивый  буст  сажал,  спрашивал  миня  совет:  брат  или  нэ  нада. Какой,  кричу,  нэ  нада?!  Нада!  Интеллигентно  сидит!  На  такой  персы,  как  топлёный  молоко!  Беры,  ахранят  буду!..Коробка  со  шмотком  таскал  туда-суда,  домой  возил.
    На  вилла  хозяйка   опят  примерит  одежда  принялся,  украшений  цепляла,  мнений  спрашивал  у  миня. Идот  или  нэ  идот?! Говору,  красиво  сидит.  Блестит,  как  на  гора  Казбек.  При солнце!  Она  улыбка  довольствий  нэ  строит,  раздевает  всо  до  нитки  между  ног  на  этом,  на  жо…на  ягода  пэрсик!  И одевает  ночной рубашка -  вес  белий  тюл!  Всо  видно!  Пенуар  называется.  Одел,   стал  ногом  крутить,  как  мелница.  Мина  рядом  ставит,  чтобы  жури  бил,  оценка  давал..  Думай,  говорит,  что  високий  мода  глядишь.  На  жоп-модел!
     Разглядываю.  Молодой  хозяйка  стал  мода  показыват.  То  позу  жены  йога  делаит,  то  ногом  потолок  желаит  достат,  то  изящный  головка  под  себя  совала  и  мине  оттуда  глазом  моргала,  язык  из  зубов  таскала.  Потом  делала  бедра  как  ляжка  той  Магдалины,  у  которой  сатирик  смеялся! Вах!  Дурить думал  деревенский  грузин,  из  муха  мамонта  строила!  Напрасна, дарагой!  Типер  телевизор  кругом  торчит,  народ  учит  мир  понимат  правилно!..Затем  дама  совсем  обнаглел,  повернулса  и  показал  зад  такой  широкий, что  я  зарычал  и  из  пасти  слюна  пускал.
    А  этот  молодой  нахалка  вдруг  накинулся  на  миня  и  стал  раздевать,  неглиже  делат!  Совсем  голый  оставил,  один  плавка  успел  задержать.  Очен  крепкий  резинка  попался,  видержал  горячий  атака.  И  мой  горгон  стал  поперек,  как  гаубиц!  Резинка  -  как  арболет!
    Стрелят  готов.  Ты  царица  Горгона  видал?  Который  в  башка  змеи  имел.  Глазом  глядел, в   камен  всо  превращал.  У  меня  горгон!  Один!  Но  башка  плешивый.  Нету  гадюк!  Разницу  панимаишь,  да? Тот  горгон  убивал,  мой  детей  делаит!  Вах!
    Но  я  нэ  выстрелил.  Что-то  сдержало.  Хозяйка  падаит  на  коленках,  рвет  пэнуар  на  красивый  грудь  и  кричит:  Стреляй, дарагой!  Жизнь  отдам  за  горячий  и  горный  барс!
     Я  схватил  шнурок,  хотел  предохранител  дергат,  пускать  на  свободу  горгон…Вах!  Предупредить  нада!..И  поясняю.  С  радостю  отпущу  на  волю  горгон,  но  один  препятствий  ест.
    «Какой,  к  маме  святой,  может  быть  препятствий,  когда  в  душе  клокочет  лава?! Вулкан  взорвался  и  катит  цунами!»  Кричит  хозяйка  и  пускает  из  глаза  горный  поток.
    Вах!  Говорю.  Неразумный  дитя  природы!  Если  возьмешь  мой  горгон  до  себе - всо  позабудешь!  Пойдешь за  мной  по  пяткам  на  край  земли.  Тебе  это  нада? Такой  красивый  жизн  менят  на  призрак  горгон.  Потом  лубов  будит,  дети,  а  у  тебя  муж  есть  родной.  Думай!
      И  отступил,  нэ  дал  свобода  стрела  арбалет.
     «Что  такое?!-  кричит  женщина. - Почему  поник  горный  птица  орел?!»
     Я   не  поник,  отвечаю.  Горгон  готов  на  високий  подвиг,  но  не  готов  на  измена.  Зарок  дал  толко  показывать.  Жена  дома  сидит,  на  карма  глядит  и  всо  видит.  Налево  зайду,  кинжал  достанет,  секир-башка  горгону  ночью  делать  будет. Чито  потом  имэт  стану,  тибэ  чито  показать  смогу?…Боюсь  нарушить заповедь.
     Молодой  дама  долго  смеялся,   сылно  прямо  издевался  над  моим  трусосту. Говорит. «Знаю  я  вас,  горных  козлов! За  бабки  готовы  бросат  к  ногам  честь  гор,  а  без  бакса  работать  нэ  хочишь!  Пилюешь  на  чувства  от  души!  Тогда  пускай  будит  как  у  Платона!  Я  толко  смотрет  буду  на твой   глупый  горгон, - заражат  энергию.  Буду  секс-бомбом,  но   в  другом  месте!»
     Когда  вигонала  миня  вечером  отдыхат  домой,  конверт  совала. Тут, говорит, сотня  евро  за   твой  стриптиз-сеанс.  Еще  приходит  станешь,  когда  захочу  посмотреть  на  твой  уд.
     Дома  туда-сюда  хожу,   удивляюсь.  Странный  народ  эта  женщина!  Ни  за  чито  бабки  совала.  Филантроп!
     На  Старый  Новый  год  опять  потребовала  миня  к  сибе  на  вилла  молодой  хозяйка  и  говорит.  «Хочу  побить  в  кругу  близких  людей.  Ты  мине  родной  почти  стал,  всего  знаю.  Побудь  со  мной.  Печал  на  груд  садится, а  ты  веселый  немного.  Випьем,  посидим  возле  ёлка,  музыка  покрутим.  Старый  год  придет,  куранты  пробьют,  домой  побежишь  с  подарком.»
     Вах!  Думаю. Пачему  богатому  женщину  навстречу  не  зайти?
     Сидели  возле  елка,  который  огнями  прыгаит,  пили,  красивый  музыка  слушали.  Потом  хозяйка  попросила  горгон  посмотреть.  Висводил  его  на  свободу, а  он,  как  услышал,  что  ему  намекают  на  интересный  момент,  загордился.   Стал  високомерным,  как  камень!
     Хозяйка  увидела  его  профил  и  говорит:
    «Паслушай! Давай,  вистрели  в  последний  дэн! Чувствую, не  погляжу больше  на  твой  чудный  уд!»
     Ах,  какой  груст  наводит!  Жалко  мадаму.  Душой  мягкий  стал.  Зачем, думаю,  отказать  хороший  просьба?  Сам  знаю,  чито  хочу  стрелять…Горгон  дубом  стоит,  как  кон…ретивый.  А  он  плачит. «Дай, - говорит, -  я  его  поцелую»! .. И  когда  хотел  совсем  шнурок  дергать,  пушка  освобождать  от чехол, за  жена  вспонил.  Сидит,  бедный,  один  дома,  мине  ждот,  плачит,  а  я, как  койот  вонючий  не  нашей  земли, тут  за  евролари  собираюсь  прыгнуть  в  море  забвений!  И  сказал  себе: нэт!  Граница  должен  быт  нерушим!  Нельзя  отдавать горгон  в  плен.
     И  вистоял!  Отказал  в  просьба  хорошему  женщину.  Не  могу,  поясняю,  нарушить  завет  и  обет! Проси  чего  хочешь,  но  толко  кодекс  не  трогай.
     Оделся  и  тихо  заплакал  от  жалости  до  мадамы  и…  восхищения  за свой  железный  слово.  Как  хотела   получить  себе  горгон  от   далеких  гор,  нэ  смогла  получить.  Я  нэ  романтик  в  жизни,  а  как  президент -  прагматик!     Хозяйка  бросилась  миня  утешать,  обнимаит,  макушка  цилует,  говорит,  не горюй.  Обидно  мине, чито  слово  у  тибе  крепкий  алмаз,  но  ты  герой,  каких  надо  искать  в  дурдоме.
      Вах,  харашо  сказала!  Сам  знаю.
      Тут  куранты  стали  толкать  до  стола, торопиться  начал  встречат праздник  души.  Стучали  бокалом, випивали  бордо, хозяйка  целовала  миня   на  бритый  щека  и  я  пошел к  сибе  в  апартамент с  последний  пакет  за  пазухом.
      За  ворота  вишел,  пот  витирал. Ночь  звездом  сияит,  месяц  за  крыша  вилла  цепляется,  ветер  сорвать  нэ  может!  Посмотрел -  рядом  снэговик  закопался. Стоит! Красивый, толко  черный  весь. С Капказа, наверно. Наш! Дублонка черный, туфля  такой же  колер. На  башка  ведро  надо, - он кепка  носыт.  Аэродром! Давно  из  мода  вишел,  послушай,  да?! Он надэл! Усы,  как  у  шашлычника  Васо. Тоже  черный! Глаза  толко  светит,  прямо  нэнавист  излучаит,  миня  нэ  любит, Вах!
     Канешна,  я  випил  много.  Коньяк  пили, вином  заливали, ром  чуть-чуть  принимали, опять  вино  пробовали.  Из-за  бугра!  Бужеле! Водка глушили,  пивом  ерша  делали.  Потом  шампанским  Старый  год  далеко  провожали.  Настоящий  год  встречали  тоже  шумно  и  опять  что-то  брали  на  груд.  Но  грузин  нэ  пиянэыт!  В  башка  куранты  виски  стучат  молотком,  глаза  видит  чито  надо  и  нэ  нада  -  ясный!  Харашо!  И  настроений  прекрасный  и  я  объясняю,
       -  Вах, дарагой!  Зачем  стоим,  палка  от  голф  держим,  когда  метла  нада  имэт.  Утро  придет,  подметат  мусор  будышь.
       - Ты  чито,  сопсем  нэ  догадываишься,  пачему   тут  торчу?  -  спрашивает,  и  с  загадкой   на  круглый  морда  улыбается… С  грустью. -  Виручал  ты  миня,  типер  нэ  нада.  Платить  за  работу  пришел.  За  полезный  труд  -  одна  цена,  за  напрасный  работа  -  другой  оплата.
       - Вах, -  говорю.  -  За чито  минэ  такой  вынимание?!
       - Вынимание, дарагой,  впереди! -  и  опускаит  на  интеллигентный  мой  шляпа  свой  спортивный  приспособлений.
      Вирубаит  свет  и  отправляет  в  тьму!… Ладна,  одэт  бил  легко, мороз  привел  в  чувство  жизни. Нэ  замерз!  Окружающий  среда  спас…Поднялся,  шляпа  надел,  огляделся…Нэту!  Снэговик  пропал! Толко  торчал  на  глазах  -  типер  нэту!  Вах!  Ограбил, думаю,  покушений  устроил  за  чест  женщина!
      Бабка  в  карманах  пошарил  -  опят  нэт! Конвэрт  последний  с  гонорар  за  вид  на  горгон  за  пазухом. Чито  за  шутка?.. И  толко  в  башка  голос  осталя. «Знал  бы  -  зарэзал!  Но  толко  подозреваю!»
      Пощупал  на  макушка   -  гора  виросла. Машук!  И  это  толко  за  подозрений?
      Подумал  и  пошатался  домой. Всо  хорошо  кончилось.  Плохо  -  упал личный  МРОТ.  Нэ  звали  с  тот  дэнь  на  тот  шикарный  вилла. Нэ  стал  получать  эвролари. Жалко  очен. К Создателу  обращался,  молил  силно  ошибка  исправить.  Благодарил  очен.  Пускай,  говору,  будит  вечный  твой  щедрость!..Молчит. ..Может,  думает…У  него  забот  много,  время  ему  надо  подумать.  Все  просят  у  него  халявы.
     А  тот  жена  снэговик  напрасно  смеялся  над  моим  трусосту.  Нэ  боялся  там  никого!  Но  нэ  мог  и  нарушит  закон  гор.  Он  говорит:  нэ  резай  овечка  на  квартира  у  его! Охотник  хитрый,  видеокамер  ставит…Да  и  нэ  лублу  резинком  пользоватся.  Нэ  тот  ощущений. А  без  него…СПИТ  зацепить   можно,  называется  вичинспекций!  А  минэ  это  нада?.. Кому  нада,  пускай  берет…
                2008 г.
               


ТРИ  СЕМЕРКИ

       Наверное,  тот  экстрасенс,  имея  нужные  причиндалы  и  расклад  на  бли-жний  бег  времени,  вдруг  зануждался  в  деньгах!
       Отчего  иначе,  в  уважаемой  за  толщину  и  обороты  речи  газете  появился  его   крик  о  помощи?      
                Всем! Всем!  Всем! 
       Кто  нуждается  в  счастии  и  имеет  возможность  купить  лотерейный  билет,  акции,  или  посетить  рулетку, - сотворю  помощь!
       Не ходите в банк! Не  хватайте  кредитов  и не  надейтесь  на  ипотеку! Очень вредно для  здоровья!
       Кредит – долговая  яма! Он  повод  для  ужасной  встречи, когда,  лицом   лицо  подозревая,  узнать  в  нём  можно  пристава  суда!
        Просите  у  меня! Я  всем  даю  по  первому  запросу! Пишите  письма  мне!
        И  дальше  разъяснялось,  как  и  зачем  переходить  в  эпистолярный  жанр.   
        «Да, да! Ни Интернет,  ни  факс, ни  разговор  по  телефону  ухо  в  ухо  результата  не  дают! Возможности пообщаться напрямую блокированы  черной  силой  всёвидящей  Кармен!
        Но  существует  почта  России! Письмо  в  конверт – и деньги  ваши!
        И  не  забудьте  написать  обратный  адрес и  номер телефона. На  анонимку   Карма  не  ответит  блеском,  а  Провидение  не  сбросит  покрывала  тайн! 
        Укажите,  сколько  вам  надо  долларов,  евро,  или  рублей,  если не  доверя-ете  валюте. Вы  сможете  выиграть  или  получить  в  дивидендах  до  миллиона  сразу! В  течение  месяца  или  трех. Все  дело  в  Вашем  личном  гороскопе»!
       Прочитал  я  этот  призыв  к  сокровенному  чувству  и  почесал  за  ухом.
       Это же надо! Некоторые, за-ради  утвари  в  быту  и улучшения  жилищных  условий  ловили  золотую  рыбку, один  щукой  обзаводился,  хотения  исполнять,  а  был  чудак,  который  в  кувшине  для  омовения,  держал  невольника  для  сервиса  по  жизни.
        А  вот же, - никакой  экзотики,  но  восторг  душе  обещают!
        Никогда   не  раскатывал  я  губы,  но  тут  слюни не  удержались,  и  приш-лось их  проглотить  сквозь  спазмы  кадыка. Интересом  забрало  на  обозри-мую  халяву!
        «Ну-ка! Подай хоть сотню  тыщ  бобла,  чтобы  на  ближние  года,  не  думать мне о   жэкаха»!
        И  написал  я,  и  отослал  туда  желание  и  просьбу. Правда,  забыл  указать номер  мобилы.
        Но,  буквально  через  декаду,  ответ  получаю! То  есть,  конверт  туда  и  в  тот  же  день  его - обратно. 
        Вскрываю  и  читаю:
        «Дорогой  и  многоуважаемый партнер  по  проекту! Вы  12З 456-й  на  шкале  Рихтора  при  учете  на  удачу,  но  вам  уже  и  бешено повезло!  Вы  выиграли  миллион! Он  уже  Ваш,  спешит  на  крылышках  свиданья! 
       Но, извините, есть  нюанс. В  нашей кипучей  буче,  как  кто-то  правильно  заметил, препоны  возникают  сами!  И  в борьбе  Кармы  с  Чакрой   никто  не  может  осилить  проблему  риска  доставки!
       Как  Вы  пожелаете  получить  выигрыш:  в  рублях,  евро  или  в  фунтиках? В  долларах  предпочтительнее, а  в  рублях  патриотичней.  Но  миллион -  цифра  круглая! По  закону  Кармы,  его  нельзя  дробить,  делить  и  дергать  на  куски. Только  цельность  величины  гарантирует  доставку!
       И  потому уложения  Чакры  рекомендуют  Вам  прислать на  счет  фирмы семьсот  семьдесят  семь  рублей  на  услуги  почты банковским  билетам.  Всего-то,  взамен  на  целый  миллион! Высылайте  и  помните! Зависть  ближ-них  может  разрушить  регламент  таинства.
       Желаем  удачи  и  не  пугайтесь  неожиданностей»!
       Я прочитал, прикинул, и  повел  плечом. Скорый  и  благожелательный ответ  с  намеком  на  дальнейшее  участие  в  проэкте!
        Ежели  придержать  на  уме фразу  про  неожиданные  ходы  Фортуны.
        С  легкой  душой  я  заглянул  в  бумажник,  на  предмет  отсылки   денег, но  вдруг  задался  здравой мыслью:  «А что мне круглый  миллион?! Ну,  не  хватит  в  нём  несколько  сотен,  так  разве от   счастья  бывает  печаль»?! 
       Потому  я  вооружился  вечным  пером  и  отписал  в  фирму  доброхота.
       «Очень дорогой  господин  Сенс! Вы  сильно обрадовали мою душу сообщением  про дивиденд! На  этой  почве  меня  чуть  Кондратий  не  посетил! Ить  не  было  ни  алтына, и  вдруг - миллион! Земной Вам  поклон и  кучу  спасибов!
       Но  должен  Вас  немножко  огорчить. Нет,  я  не  отказываюсь  от улыбки  Фортунеты, и, хотя  халявщика  в  лице  своей  персоны  презираю  с особой жестокостью, три  семерки  не  высылаю. Согласен  получить  миллион  за  их  вычетом! С  уважением:  абориген  Лохов  из  города  Лопухов».
       Телефона я  не  дал: то ли  забыл, то  ли  слукавил, но  денег  жду  и  ожидаю  долго. Возможно,  почта  на  этот  раз  допустила  сбой  в  функции,  а  то  Карма  стала поперек  Чакры  и  до  сих  пор  решают,  как  из  миллиона  выдернуть  краюшку?…
       Или  я  напутал  в  адресах?



ЖЕРТВА  ИСКУССТВУ

      Толян  занимался   серьезным  бизнесом,  типа:  где  найти  и  сколько  взять, а  Вован  подвизался  в  искусстве  и  имел  под  ним  крышу.               
      И  вот  Толян  перетирает  Вовану.
      - Слухай, братан!  Дочка  достает уже  до  носа  кулаком!  Нравятся  ей  штоб-модели  и  хочется  туда.  Подмогни  ударить  в  морду  писку  моды!            
     - Хокей! - заявляет Толян  и  звонит  по  мобильнику, кому  надо. Потом  говорит: - Пускай подбегит  к  Заецу. Тот ставит фигуры и скажет слово  мастера.               
      Чадо  Толяна  заявляется   куда  надо  и  Заец,  поцокивая   языком,  лыбится во  все  фаянсовые  фиксы,  наблюдая   данные.
      - Ягодка  ты, форсистая  скороспелка!   Все,  что  видится  у  тебя  ниже  пупка  с  алмазной  булавкой - бесподобно  и  даже  божественно, если туда  приложить  вытяжку!- И  он  ткнул  пальцем-сосиской  в  пол. - А вот  вы-ше…Грудь  осьмого  размера  сгодится   даже  в любом  гареме,  а  на  подиуме  показывать  такое  богатство…Н-да.  Силикончику бы откачать... Шейка…Нет,  у   тебя  выя  и  надо громко  стукать стамеской!  На  морденции  поселилась  хрюша и соскрести  фунтика три сала  очень  не  помешает. Много  работы, терпения  и   времени   уйдет,  пока придадут  тебе  формы  продвинутой   моды!       
      - Ради  искусства,  я  готовая  на  жертвы! -  объявила, выкатывая  зенки,  толянова  дщерь. -   Режьте,   катайте,  пинайте,  но  на  меня  должны  пялиться   и  хлопать!
      Через  месяц   по  ней  хлопали,  щупали  и  лапали   удивлённые  подруги.   
      -  Изо-ольда?!  Растаяла!  Святые  мощи  и  - долгий  нос! 
      - За  то,  меня  выставляют  в  экране! – высокомерно  отвечала  дочь  Толяна. -  И   мужики  просют,  чтоб  постучать  костями! 



               
Наказание  за  преступление

      Осенью  погоды  бывают  скверные.  А  в  городке  и  грязь  пожиже,  и  асфальт  пониже.  Но  ехать  надо. И  вот  трясутся  в  маршрутке. Сидит  мама  с  девочкой  лет  шести,  о  бок  чужая  старушка  вида  достойного,  при  шляпке, в  перчатках  сеточкой  и  с  взглядом  доброй  феи. И  вокруг  остальные  седоки.   
       А  деточка,  видать,  в  средний  класс  пробивается:  ей  надо  брать  от  жизни  всё!  А  потому  у  неё  шило  в  памперсе,   и  вертится,  как  юла.  И  она  то  строит  глазки-нахалки,  то  выкамаривает  ужимки  молодой  кокотки,  и  нет-нет, а  заденет  бабульку  штиблеткой.  Старушка  заметила  грязь  на  серенькой  юбке,  смахнула  платочком  и  промолчала.   Но  губки  сделала  гузночком старенькой  курочки,  когда  девочка  прошлась  башмачком  повторно,  с  явным  намерением  узнать  реакцию  на  провокацию.  Чаду  женского  пола  сильно  понравилось,  что  бабка  сердится  молча,  и  она  молодое  хамство  довела  до  трёх  попыток. Тогда  бабуся  обратилась  к  маме:
     - Сударыня!  Вы  бы   приструнили  девочку. Испачкала  платье.  Скажите  ей:  неприлично  так  забавляться.
     Дамочка,  изящными  перстами  вздымая  пышную  грудь,   с  надменным  пафосом  заявила:
     - Я  своей   Милочке   до  семи  лет  разрешаю  делать  все,  что  ей  захо-чется!  Непедагогично  с  младых  ногтей  дитю  навязывать  манеры!
     Пассажиры,  конечно  же,  возмутились,  но  каждый   в  себе. Начинать  диспут о  воспитании,  когда  ненароком  не  только  брызнешь  слюной,  но  и  пустишься  царапать  харизму…,  чревато  встречей  с  этикетом.
      И  вот  приехали и  стали  выходить.  Паренёк,  на  вид амбал  из  подворотни,  первым  покидая  машину,  достал  изо  рта   жвачку  и  вкрутив  её  в  лоб,  под  поразительно-выразительную  прическу  молодой  дамочки,  заявил:
       - А  мне  мать  велит  прикалываться  до  тех  годов,  пакеда  в  армию  пойду!

               
Радость  общения

      - Фруза,  это  ты?! Угадай,  откуда  я  звоню…Не-а…Опять,  не-а! Я  торчу  в  Ростове-папке!  Да!  Мы  ехали-ехали  в  Израиль,  а  оказались  тут!
    - Ша, Фая, имею  сказать! Почему?! -  отозвалась  в  мобильнике  подруга  давних  и  суровых  дней.
     -По  толкачу, Фруза!   В  нашей  Одессе  кризиса  днём  с  огнём  шукают,  а  в  Израиле таки  есть! И  у  папы-Ростова  его  нет! Тут  цены  растут,  как  зонтиком мухоморы!
     - Опять  ша, Фая! Ещё  имею  вопрос! Шо  такое  кризис? Его  жуют или  глотают?
      - Тю  на  тебя! Так  то ж  болячка хитрой экономики! Как у  тети Иды  геморрой! Сидит  близко, общаться  легко,  но  часто  надо  прикладаться!  А банкиры  ей  радуются!  Им  баксами  делают  клизмы!   
      -То-то,  я  слышу,  тыволнуешься  грудью  и цветёшь  голубой  розой! Это  ж  сколько  можно  наварить  у  папы  только  на  семечках!  Тебе, никак,  кра-сивые  сны  видятся?! Ты  раскатала  губы?
     - Да, Фая!  Мне  приснился  черный  квадрат на  белом! А  возле  стоишь  ты,  и  плюешь  в  него  с  надрывом  смака!  Зачем  возвышенные  чувства?!
     -Так  то  я  от  зависти  плакала  и  сморкалась, Фруза! Могла  и я намазю-кать квадрат, и  меня  в  бомонде обозвали бы  гением! Сколько  денег  пропало!
    -Ты  мне  зубы  не  заговаривай! Лучше  расскажи  про  свой последний  сон. Они  таки  снятся?
    - Об  чем  сказать, Фруза!?  Мне  часто  снятся  фекалии,  но  денег  не  поступало!.. Так  и  какие  фекалии  от  моей  пенсии?! Ты-то  как?!  Опять  таки  вышла  замуж?
     - Фая! Зачем  обижать  намёком?  Да, я  много  раз  бывала  в  браках. Но  и  этот  прохвост  оказался  авантюристом!  В  брачную  ночь  он  исполнил  обязанности, а  утром  его  слизала  языком  корова! И  не  забыл, паразит,  прихватить  на  память  из  золотых  цацек! Прямо – Остап-Мария-Бендер-  Сулейман! Он  что,  по  статусу  обязан  таки  воровать?!      


               
О  РЫБАЛКЕ

      Общество  рыболовов  проводит  собрание. Председательствующий  с  грустной  миной  на  круглой  физии  подводит  итоги  за  ушедший  период.
      - Господа  удильщики!  Как  бы  ни  хотелось вывести  положительный    баланс  -  не  получается  сальдо  в  нашу  пользу.  Наоборот,  выходит   непри-стойная   бульда.   В  первый  свой  выезд  в  этом  сезоне  мы  брали  по  одной  бутылке  на  удочку  и  у  нас  слямзили  не  только  орудия  лова,  но  и  порожнюю  тару!  В  другой  раз  мы  взяли  по  бутылке  на  крючок  и  что  вышло?!  Опять  ЧП!  Стырили  автобус!  Чтобы  не  влезть  еще  раз  в  пиковое  положение,  жду  адекватного  предложения.  Но  чтоб  кардинальное,  исклю-чающие  эксцессы. Сейчас  мы  трезвые,  думайте!
      Один  член  общества  поднимает  руку.               
     - У  меня  предложения  самые  жесткие. Пора  кончать  с  бардаком! Берем  по  три  бутылки  на  рыло, но  от  бивака  -  ни  ногой!
     -Ага! - возникает  голос  из  плотных  рядов  любителей  природы. -  Домой  заявимся  без  рыбы  и  что  скажем?   Клева  не  было?    
       -Я  что-то  не  догоняю!  -  удивляется  автор  радикального  варианта.  - Если  мы  едем  на  рыбалку,  то  на  кой  огурец  нам  водка?! А  ежели  мы  едем  подышать  озончиком  и  оттянуться  на  природе, то  зачем  удочки!?  Они  же  только  мешают  держать  стаканы!


               
СЕМЕЙНОЕ  ДЕЛО


       В  темном  углу  свекр  зажал  невестку, сделал  ей  приятный  секс  и  затем  внушает:
        - Пикнешь  кому-нибудь,  касатушка, обухом  пришибу.
        А  невестка  с  кротостью  отвечает:
    -  Зачем  же, батяня,  мне  пикать, когда  удовольствия  цельный  вагон?  Только  и  вы, раз  уж  взялись  за  службу, ведите  дело  как  следоваит. А то  я  так  осерчаю,  что  смогу  стребовать  за  упущенные удовольствия  и  моральный  износ!  Ить  естеству  страдать  негоже1


               
ЗОЛОТАЯ   РЫБКА

       Помните  у  Пушкина? Дед  закинул  сетку  в  окиян-море  и  аж  на  третий  раз  поймал  золотую  рыбку! А наш,  современный  браконьер,   сподобился  милости  у  случая  и  поймал  такую  же  красавицу  рыбку  с  первого  заброса!  И  она  взмолилась  нашенским  голосом,  то бишь  по-русски.
     - Отпусти  на  волю, молодой!  Все  сотворю  в  откуп!
      «А  что? -  подумалось  прохиндею. – Зачем  мне  от  рыбнадзора  с  сетками  бегать, дразнить  ментов,  когда  можно  удочкой  доставать  рыбу  нужного  калибра  без  всяких  мук  и  риска?»     И  говорит:
    - Ладушки.  Плынь  себе  на  просторы,  а  мне  сделай,  чтобы  рыба  клевала  на  удочку.  Да  всякий  раз,  какая  мне  надо!
    - Так  клиент  же  всегда  прав!  -  немедля  откликнулась  рыбка. - Будет  сделано. Клев  обещаю  сказочный!
     И  хвостиком  махнула, глазиком  подморгнула  и  нырнула  в  родные  пенаты.
     На  другой  день  халявщик,  желая  испробовать  заказанный  клев,  явился  к  реке,  и  прихватил  под  улов  тару  схожую  с  баулом  челнока.  Сел  субчик  на  стульчик,  поплевал  на  наживу  и – дай  бог  помощи! Закинул  удочку.  И  тут  же  поплавок  утащило  вниз!  Он  - дерг!.. Ан  дудки,  пустой  крючок  свистанул  у  уха… Опять  бросил  рыбачок  снасть  в воду.И снова  поплавок  сиганул  в  прорву!  Вздернул  бывший  браконьер  удильник,  подсекая  по  всем  правилам  искусства, -  грузило  ударило  по  морде,  а  на  крючке пустой  номер. Даже  червячка  стащили  халявщики!  В  третий  раз  швырнул  снасть  в  реку  осерчавший  пройдоха  и  в  третий  раз  чего-то там  утопило  наплав! Теперь  он  выдержал  паузу  и  подсек  без  рывка,  мягенько,  а  на  верх  вытащил  снова  голый  крючок.
     - Ты  что,  рыба!?  -  вскричал  разгневанный   заготовщик.  -  На  рога  лезешь?!  В  другой  раз  попадешься  в  сеть  -  на  уху  отправлю  без  всякого  выкупа!
     Рыбка  тут  же  всплыла,  на  волне  устроилась,  головку  плавником  подперла  и  с  удивлением  вопросила:
     -  Ты  что,  молодой,  марафету  нанюхался?!  Клев  мне  заказывал?… Иль  не  клюет?..






ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ  ФЕЛЬЕТОНЫ



О  СТРАННОМ   ПОВЕДЕНИИ
ПРИ  ЯВНОМ  ВИДЕНИИ

      Вот  скажите, дорогие  граждане!  Ежели  вы  в  благоденствии, и  состояние  всяких  органов  снаружи   и  анатомия   внутри  говорят  о   естественной  гармонии, то  какие  сны  могут  являться? Самой  приятной  наружности?…А  когда  твой  плоский  живот,  как  пишут  в  теперешних  романах,  просит  шамовки  и  находится  в  предреволюционном  быте,  чего  ему   ожидать?   
       Вот  и  ко  мне  в  последние  дни  видения  стали  на  злободневную  тему  прибегать. Ить  ложусь  на  покой  почти  натощак, живу  одна,  а  пенсия, родимые, хе-хе, бегит  из  кармана  вприпрыжку. Ну  и  повестка  дня  у  нас  теперь  у  всех,  за  малым  исключением,  одинаковая. Бандитизм-терроризм,  секс  в  катаклизмах,  и  деньги!.. Кроме  прочей  и  насущной  бытовухи  в  виде  неотложных  льгот  и  субсидий.  Теперь  вон   олигархам  навязывают  кредиты,  а  то монетизацию  привинчивали исходящему  в  Лету  поколению,  то  есть  старикам  и  старухам   и  депу…Нет,  согрешить  могу.  К  депутатам  это  касательства  не  имеет.  Свои  льготы  менять  на  мелкие  банкноты  они  категорически  несогласные.  Вот  ежели  б  на  крупные  купюры  со  многими  нулями…А  так,  дураков  среди  них  не  сыскалось,  чтоб  поднимать  вопрос  о  равенстве  и  братстве. 
      А  тут  морока.  Лет  мне  уже  чуток  за  восемьдесят  махнуло,  и  даже  для  рассуждения  на  тему  отношений  к  сексу  мои  причиндалы  давно  перешли  в  стадию  раритета,  из  женского  оружия  остались  только  с  них  фотокопии,  так  что  и  терроризм  в  отношении  мужиков  отпадает. Остается  вопрос  о  деньгах,  каких  всем  не  хватает. Вот  вокруг  этого  насущного  недоумения  мои  сны  и  вертятся. И  ладно  бы,  когда  проблема  ставится  ребром.  А  то  с  прелюдией!
      Вот  видится  как-то,  будто  трясет  меня  за  душу  и  бьет  нехилой  рукой   то  в  пупковую  грыжу,  а  то  и  в   макияж  на  харизме,  сама  знаменитая  личность  Вольфович.  И грозится,  паразит  от  либералов,  привлечь  меня  к  суду  почти  всей  Европы за  необузданный  мой  нрав,  влекущий  к  геноциду.  Это  я,  выходит,  сую  острый  нос  во  всякую  дырку, употребляю  ненормативный  сленг  низкого   сословия  и  нарушаю  права  чиновников  на  их  полнокровный  труд!  Отвлекаю,  де,  их  мозги  разного  масштаба    вздором  и  даже  пишу  памфлеты  на  предержащую  власть.  Это  я-то  строчу  жалобы  и  поносные  письма!?
      Да  разве  я  не  понимаю  своими  маразматическими  клетками  под  головным  убором,  что нынче  всякой  жалобе  есть только  одно  достойное применение!?  И  то,  ежели  исполнена  та  писанина  на  приличной  бумаге,  что  легше  пёрышка!   
     Я,  конечно,  по  натуре  дотошная  и  справедливость  ищу  во  всяком  месте,  где  та  может  заваляться. И  никакой  грозный  рык  нашенской  знаменитости  не  может  остановить  меня  на  тернистом  и  скользком  пути.  Как-никак,  много  лет  прослужила  вахтершей  и  детективов  начиталась  до  полного  образования  в  голове  нужных  субстанций.
      Да  и  фашиста  в  войну,  когда  оказалась  в  позорной  оккупации,  никто  другой,  а  я  утопила  в  колодце. Он,  видите  ли, захотел  меня  осчастливить  и,  как  теперь  говорят,  сделать  незабываемый  секс.  Я  набирала  воду,  а  он  сбоку  облапил.  Пьяный!.. А  еще  арийских  чистых  кровей!.. Ну,  я  и  сцапала  за  то,  что  схватилось…Подвернулось  орудие  производства  и  знаменитое  Фаберже!  Зарычал  тот  солдат  орднунга,  угнул  башку  за  сруб,  а  мне,  защищая  дитё  и  родину,  оставалось  помочь  ему  сигануть  вниз  от  позора.         
       Но  тут  пугают  высоким  судом Гаагского  трибунала,  а  не  нашей  провинции  из  Болванского  уезда. И -  кто?!  Который  сам  заводит  свары  на  подиуме  думы,  обливает  минералкой  всяких  господ,  и  таскает  за  волосы  дам.  Тоже  мне,  либеральное  отношение! Так  и  до  демократии  достукаться  можно.   
       И  все  же  суда  мне  не  надо.  Особливо  -  Европейского. Ить  там  таких  людей  определили  на  пиццу  и  гамбургеры  налогоплательщиков,  что  не  приведи  видеть!  И  попадешься  на  вид -  замордует  пресса! 
      Я,  про  между  прочим,  конечно,  интересовалась  содержанием  ихних  питомцев  Фемиды  в  разных  источниках  информации,  и  мне  очень  понравилось  их  многоразовое  питание  и  цивилизованное  отношение  к  подопечным. Но  записываться  в  ту  клиентуру  хотелось  бы  воздержаться  ввиду  перспективы  риска. А  вдруг  пришьют  срок  годков  на  тридцать,  да  и  экстродируют   в  родные  пенаты  для  отсидки. И  будешь  вместо  бинг-ланча  кушать  нашенскую  и  родную  баланду.
      Потому  я  снялась  с  одра  и  подалась  в  нужное  место.  Обдумать  сон  и  обмозговать  возникшие  затруднения  в  альтернативе  адекватных  ответов.  В  волнении  энтузиазма  я  даже  взбила  на  темечке  жидкий  и  подержанный  временем  хохолок,  придержала  пальчиком  нижнюю  челюсть.  И  вдруг  подумала:  начхать!  Покашлять  мне  на  всякий  суд  и  Гаагский  вкупе!  Гражданка-то  я  законопослушная,  в  оппозиции  к  правам  человека  не  стою  и  даже  блюду  кодекс  феминисток. Чего  тогда  бояться?!  Поеду,  прокачусь  по  зову  любопытства.  С  деньгами,  правда,  худо, и,  как  начальный  капитал  на  дорогу  и  чтоб  взглянуть  на   мир  поширше,  в  заначке  от  пенсии  нищебогатого  государства  взять  даже  блохи  на  аркане  нельзя. Но  кредит  -  можно! Вон,  пихают  рекламы  на  всяком   углу.  Бери  легко!  На  неотложные  нужды… А  потом  можно  заявить  встречный  иск  крутому  Вольфовичу  за  моральный  износ,  оскорбление  разных  чувств,  искривление  носа,  и  выиграть  тяжбу. Ить  где  живем?! В красивом  мире  процветания  нравов, отрицания  роста  цен  и  укрепления  уе!  Прорвусь!      
      Вернулась  в  коечку,  сокрыла  вежды и, взнузданная многими  мыслями  про  прогрессивное  человечество,  с  сердцем,  переполненным  радостью  перемен  и  благодарностью  за  проявление  заботы  со  стороны  многих  лиц  родного  правительства, тут  же  унеслась  в  Москву.      
      Щас  все  хотят! И  мне  захотелось  лично   прижать  к  когда-то  мягкой  груди  нашего  лидера  рейтингов  и  гаранта.    
      И  всё  сложилось  торжественно  и  нежно.    
     Ввели  меня  в  высокий  зал  с  люстрами  богемских  алмазов  и  сияньем  золота  на  стенах,  а  навстречу  топает  сам  глава  необъятных  просторов.  В  застенчивой  и  даже  скромной  улыбке,  показал  блестящие  от  дирола  и  орбита  зубы,  раскинул  руки…Неведомая  сила  подсказала  было  облобызать  их  превосходительство  и  высокородие,  отвесить  поясной  поклон,  пасть  к  ногам  и  целовать  туфлю, но  тут  супротивная  мысль  кинулась  в  черепок.    
      Стой,  Фима!.. Это  так  зовут  меня,  Серафима.  А  свои  кличут  Фимой.  Я  и  кричу  себе. Куда?!  Подумай  о  достоинстве  гегемона.  К  лицу  тебе  целовать  башмаки  и  падать  ниц,  когда  твоё  вымирающее  поколение   в  сильном  трансе  и  давно  не  рабы?  И  из  низкопоклонства  только  некоторые  умеют  лизать  начальству  зад. Окстись,  Фима!.. Олигархи  похватали  в  подарок  недра,  директорский  корпус  запихал  в  карманы  акции  фабрик  и  заводов,  а  тебе -  только  слабо  наполненную  корзинку  подсунули  на  прожиток. Таков  установлен  порядок  и  Гарант  то  гарантировал!…Я  и  перекрестилась. Приняла  осанку  посла  соседней  и  братской  когда-то  республики,  и… закатила  монолог.       
      Дорогой  ты  наш  соколик,  говорю  я, ваше  превосходительство  и  господин,  любимый  электоратом,  президент! Извини  ты  старую  перечницу  и  заслуженного  работника  турникета,  а  в  том  числе  и  казачку  по  роду. Хотела  сказать  тебе  много  разных  приятных  для  уха  слов,  за  те  старания,  что  прикладываешь  ты  к  рулю  бывшей  державы,  но  язык  и  фактура  статуса  не  позволяют.  Могу  сбрехнуть,  а  я  - идейный  борец  за  правду  и  справедливость  всякого  ранга…Спагетти  вешают  лизоблюды,  а  ты  ушами  хлопаешь. Сама  слыхала  по  ящику,  как  один  Грех,  а  другой  Гордец  косноязычели  на  всю  страну, чтоб  не  сказать  хуже,  будто  счастье  народное  уже  на  горизонте.  Врут!  Сама  глядела -  не  видно!  Проверять  надо!  Ить  учет  надобен  не  только  в  социализме,  как  вещал  пролетарский  вождь!    И  в  капитализме,  без  славного  аудита,  прямая  дорога  в  банкроты  или  к  великому  кризису,  который  ударит  наотмашь.  И  как  быть  с  инфляцией  и  разной  от  ней   изоляцией?  Ить  на  рынках  цены  ставит  не  спрос,  а  жадность  купцов,  их  сговор. Ты  знаешь?…Вот  тебе  доложили,  что  защитили  отечественного  производителя  от  забугорных  хапуг. А  что  сделали  с  родным  потребителем?! Без  соревнования  продать,  цены  на  мясо  куда  взнялись?! Теперь  только  средний  и  класс  новых  буржуев  свининкой  да  телятинкой  балуются, сыры  и  колбасы  копченые  покупают. А беднота  в  моём  лице  привыкает  к  мясу   из  сои. Ты  слыхал  о  таком  продукте?…А  про  наполнители  из  бумаги,  что  висит  в   писсуаре?…Думаешь,  из  одесского  фольклора  взято?…Курятинка, конечно,  вещь  способная  для  стариковского  тракта-кишечника, но  ить  иной  раз  в  праздничек  хочется  капельку  чего-то  и  поскоромней. Ан,  и  сало  кусается,  стерьво!      
      Про  замен  льгот  теми  монетами,  что  ссыпали  нам  в  загашники,  я  молчу   в  скромный  платочек. Стыд  и  срам  на  всю  правообильную  Европу!… Ты  бы, касатик, лучше распорядился,  чтобы  народу  прибавили  не  монетой,  а  полновесным  рублем. Тогда  бы  старики  и  всякий  ветеран  платили  в  транспорте  без  всякой  обиды  не  только  за  державу,  но  и  за  свой   просветленный  имидж. Так  что,  не  обессудь  за   слова   укорные, а  терпи. Сам  вызвался  и  на  Голгофу  забрался. Ты  не   тупой,  я  знаю.  Потому  лапши  на  ушах  не  возлюби.  И  на  том  прощевай.      
      Тут  же  возвратилась  я  к  родной  буржуйке  заместо  холодных  батарей,  да  сплоховала,  поторопилась.  Подзабыла  заострить  интимный  вопрос  про  погребение  наших  останков,  когда  сподобимся  протянуть  ноги,  то  есть  усопнуть.  Одна  осталась, а  дети  в  зарубежье.  Ближнем,  но  еще  больше  бедном.  Дедок  мой,  пускай  земля  ему   мамой  будет,  дуба  дал  еще  в  перестроечные  годы.  Переживал  всё,  чтоб  к  социализму  прибавилось  лицо  сапиенса  хомо.  Или  гомо? Ить  тут  тонкость,  нюанс!  Пожалуй,  гомик  явился,  потому  как  деда  хватил  Кондратий  сразу,  как  старый  партиец  увидел,  что  явилось  не  то.  Но  тогда  хоть  схоронили  за  кошт,  припрятанный  на  такой  случай.  А  где  сейчас  такая  заначка?  На  гроб  выделяет  малость  фонд  от  пенсии.  Так  кто ямку  выроет  без  транша?!.. Свезти останки  бренные  на  погост – опять  бензин  надо!  А  тот  по  цене  Америку  обогнал!.. И  хозяину  фирмы  «Милости  просим»  выписать  чек.  Из  кармана,  где  ветер  свищет, выгрести?  А  про  помин  души  и  говорить  срамно.  Ежели  б  не  самогон…А  их  превосходительству,  верно,  докладывают,  что  всё   в  ажуре  в  длинном  государстве.  Довольных  много,  а  нищих  прибирает  бог. 
      Под  такие  расхожие  мысли  прикинула  я  сальду  с  бульдой.  И  с  тоской  на  душе  и  нагрузкой  на  сердце  увидела,  что  нету  профицита!  Беда!  Да  еще  долги  прикопились  перед  жекахой. Выходило,  что  отпадала  дальняя  дорога  к  кумиру  и  крутому  мужику  Вольфовичу. Риск,  пасть  в  бездну  банкротства,  удерживал…Ну  что  ж,  пускай  он  сам  приезжает  ко  мне  с  разборкой. Еще  поглядим,  кто  кому  реверанс  сделает.       
      С  таким  конфузом  впору  снова  бечь  в  известное  место  и  приводить  в  порядок  внутренние  органы  и  кружение  мыслей. Но  с  помощью  терзания  нервов  я  сдержала  себя  и  осталась  под  паланкином  потолка.  И  сон  подкрался  незаметно.

2005  г.


ВОЗЬМЁМ  ПРО  ЖИЗНЬ 
ЧУТЬ - ЧУТЬ  СМЕШНОГО

       Кошмар  хватает  за  душу, когда  послушаешь  иных  прочих. Будто  катятся  на  нас  катаклизмы,  кругом  бедлам,  народ  исходит  с  насиженных  мест,  а  впереди  бегут  таланты. В  городе  же  останется  только  непутёвый  мэр,  при  нём -  толпа  нерадивых  депутатов,  а  в  кабинетах -  чиновники.  Им  бежать  несподручно, к  креслам  зады  прилипли.  Жизнь  замрёт,  и  только  цветы  демократии  и  капитала  станут  стеной  на  защиту  амбиций  и  инвестиций.
       Ажиотаж  поднять  не  трудно.  А  ежели  разобраться?.. В  Москве  туземцы  живут  при  новом  повороте  в  глубь  грядущих  веков? В Чикаго  пресыщенный  американец  по  улицам  ездит? Токио  процветает!  В  Монтевидео, и  то  лиловые аборигены  гуляют  в  белых  штанах  без  упадка  духа! А  мы, значит,  ипохондрики?
       Я  извиняюсь,  но  в  каком  другом  южном  месте,  на  первый   апрель,  видели  северное  сияние? И  к  кому  тогда  прилетали  тарелки с  приветом  от  дальних  миров?  Или  СМИ  расцветили  действительность?
      В  квартирах  есть  газ  еще  не  по  поднятым  до  потолка  тарифам  и  другая  энергия  от  чубайсовых  детей. Потрогаешь  батарею – температура  в  пределах  разума. Всегда  выше  нуля!  А  ежели  тем  прибавить,  которые  топят?  Что  будет?  Парниковый  эффект  и  глобальное  потепление.  Не  говоря  о  том,  что  экономия  газа  в  отсутствии. Это  ж  беда! На  Южном  полюсе  Антарктида  растает,  потекёт  вода  во  все  просторы. Потоп!... Не  надо.  Мы  такое  проходили,  помним  Ноя.  Не  станем  создавать  проблемы,  с  ними  потом  трудно  бороться. Давайте  жить,  как  привыкли.  В  спартанском  быте. Ходить  на  работу,  платить  за  услуги,  когда  есть  за  что  и  чем,  сосать  по-западному  пиво  через  горло  бутылки  и  слушать  музыку.  С  ней   у  нас  хорошо. Включишь  телевизор, – вихляются  и  орут,  щелкнешь  радионом -  и  там  надрываются  и  зовут  пообщаться   в  сексе, залезешь  в  маршрутку -  благодать  перепонкам!  Кайф!  Кругом  попса!.. При  этой  мысли  на  ум  бросается  восторг  старого  одессита.
       - Вы  што?!  -  вопрошал  он, вздымая  шляпу  в  знак  уважения  всем  дамам. -  Я  разве  против  красивой  жизни?!  Так  я - таки  наоборот!  Я  обожаю  и  красивую  власть,  но  куда  подевать  нонсенс?! Што  вы  думаете,  кричали  красные  тапёрам  в  кабаках,  когда  наехали  в  наш  город?  Они  кричали  сыграть  Грига, Штрауса  или  Вивальди?! Кукиш  с  запахом  барабульки!  Они  тоже  кричали  сделать  им  «Гоп  со  смыком»!  Хамье!  Ихние  нравы  хуже,  чем  у  Жмеринки!
       С  тех пор  пропали  вон  иные  лоскутные  государства  и  даже  одна  империя,  а  что  изменилось  внутри  прохожих?  В  них  появился  божественный   смысл  или  они  перестали  пиликать  на  нервах  соседей? Или  у  нас  хватает  начинки  признать,  что   «попса»  и  «Гоп  со  смыком»  из  одного  дерьма?
       Или  возьмем  про  дороги. Из  той  писанины  про  них  пора  издавать  фолиант! А  мы  ездим. И  будем  ездить  назло  и  поперёк  всему. Надо!  Жизнь  бьет  ключом,  и  кто-то  двигает  прогресс.
       Подумаешь, «москвичонок»  оборвал   подвеску  и  застрял  в  просторах  бывшего  дождя!  Не  повезло, Фортуна  повернулась  неприличным  местом.  Или  вон  «мерс»  плавает  посреди  улицы,  цепляясь  за  бугры  и  всякие  выступы  природы. Так  сам  же  виноват!  Имей  клиренс  повыше! Тут  не  автобан,  а  наша  автострада. От  слова  «страдать».
       Спотыкаются  в  проулках  разные  «ауди», «вольво»,  и «БМВ» -  опять  же  иностранцы!  Какой   сникерс  занес  тебя  в  «прошпекты»  города, который  и  социализма-то  не  нюхал  в  две  ноздри,  а  его  кунают  в   сильно  рыночное  пространство,  что  на  заре  цивилизации?
       Но,  ежели  нет  времени  обождать  рассвета  и  даже  расцвета,  так  проложи  асфальт! О  вас  так  много  говорят  приятного,  портреты  помещают  на  разных  страницах  прессы,  и  потому   вам  нечего  стесняться. Сыграйте  в  складчину, побудьте  меценатом  и  сделайте  городу  приятно!  На  мэра  всякий  проказник,  ковыряясь  в  носу, может  вешать  горжетки  из  дохлых  кошек  и  собак. А  ты  и  сам  приложи  усилия  к  улучшению  благосостояния  и  красоты  образа  снаружи.  Не  будь  жлобом!
       Бюджет,  он  же  не  бог  и  даже  стянут  резинкой  размера.  В  каком  другом  месте  он  под  завязку? Кто  лазил  по  окраинам  городов  и  весей,  сравните…И  где  видели  мэра,  какой  не  хотел  бы  прижать  к  скорбящей  груди  страдающих  туземцев? Особенно  тех,  кто  платит  исправно  подати,  а  сидит  при  тепле  организма  и  часто  при  свечке. При  ней  они  грезят  о  достойной  жизни  и  дуют  колу  из  водопроводу. Когда  в  нём  есть  вода.
       Это  же  не  мэр  крутит  «крантики»  и  дергает  рубильники,  не  он  вздувает  цены  на  носители  и  недоразвитый  сервис. Он  за  них  отчисляет  из  городской  казны,  и  он  же  виноват?! А  мы -  брюзжать  и  вопиять,  и  целиться  на  его  место?
       А если  взять  про  всякие  отходы  быта?.. Как-то  показывали  по  телеку,  как  в  вечном  городе  растут  из  них  Альпы.  Это же  только подумать, у  Ватикана  лежат  мусора!.. А  где  он  у  нас,  где  наши  Эльбрусы  из  всякого  хлама? Где  горы  мусора  имени  дворника  Сидорова?! Что-то  не  видно. Нет,  на  улицах  и  площадях,  на  задворках  наблюдается  неприглядность,  без  этого - куда? По  всяким  ложбинам  затаились  пакеты, бутылки,  обёртки  и  даже  обрывки  СМИ,  но  этого  мало,  чтоб  бить  в  набат.  И  вообще,  зачем  кивать  на  леность  обывателя,  когда  ему  некуда  в  ином  месте  сбагрить  порожнюю  пачку  от  сигарет?  Урны  под  рукой  не  сыскать!  А  вы  про  манеры.
       Давайте  по  существу. Где-то  холмы  вторсырья,  а  где-то  его  совсем  нет.  Хозяева  подворий  наловчились  от  хламья  избавляться.  Компосты,  костры  пионеров  и  скаутов,  газогенераторы  и  всякие  штучки-дрючки,  вплоть  до  перегонки  в  продукцию  ширпотреба  в  сухом  и  жидком  виде. Наш  мужик  дошлый.  Но  деньгу  за  уборку  платит.  Не  ахти  какую, конечно,  но  сквозь  пальцы  уходит. И  тут  стоит,  наверное,  вспомнить  принцип  целесообразности  и  рыночных  отношений,  где  счет  оплачивают  за  товар  в  виде  услуги.  А  когда  не  за  что  платить,  но  денежки  изымаются  исправно, то,  знаете  ли,  спится  как-то  не  так. Думается  сквозь  сон,  что  вот  один  инвестор  взимает  повышенный  тариф,  другой, не  делая  работы,  тоже  отщипывает  от  семейного  бюджета, в  ином  месте  сдачу  зажилят  или  обвесят. Как  говорится,  миром  взяли  по  нитке, а  честному  налогоплательщику  при  случае  нечем  дать  взятку!
       А  не  приспело  ли  время  оборотиться  к  практике  талонов  и  тут?  Нужно  вывести  мусор – купи  талон. А  нет,  и  суда  нет,  а  только  санкция  штрафа  и  плюс  позор  на  полосе  газеты.  Или  плакат:  «Его  не  любит  ЖКХа!»
       Конечно,  такой  сюжет  коробит  нужный  вид  на  благие  дела, но,  как  говорят  в  Парижах,  се ля ви!
       К  примеру,  прошел  слушок  и  даже  писали  в  прессе, будто  вдоль  тихой  реки  построят  великую  стенку  Региона,  у  которой  станут  бдить  дозором  витязи  в  камуфляжах.
       Зачем,  вы  спросите, высокие  заборы  и  адекватные  заморочки?  А  чтоб  не  пущать  и  экологию  вознести  на  другой  порядок  вышины.  И  всякий  пилигрим  и  проходимец  гадить  станет  не  в  тихий  при  всякой   погоде  водоём,  а  токмо  в  ближние  заросли  флоры. Ну  и  купаться  по  пропускам,  ежели  на  тебе  тара  не  из  чистого  хлопка,  а  с  процентом  вискозы.
       На  тот  проект  века  транши  выкатила  по  доброте  своей  гуманная  Евро-па.  И  евродоллары  уже  обращены  в  рубли  и  обросли  процентом.  А  строить  будут  китайцы. У  них  тысячелетний  опыт  возводить  такие  стенки,  а  потому  выиграли  тендер.  Так  что,  не  надо  слов,  дышите  про  себя. А  то  еще  не  возводили,  проект  в  проекте,  а  некоторые  вопиют: «Как?!  Зачем?!  Сколько  ясных  перспектив  хапнуть,  и  без  нас?!  Мы  протестуем!»
       Вокруг  вкусного  пирога  всегда  толпятся  халявщики,  это  ясно.  Народ,  как  говорил  поэт, безмолвствует  и  ждет  готового.  Он  вообще  болван,  и  о  том  тоже  писано  в  литературе, он  кормится  из  рук  пряником,  стимулируется  кнутом,  а  управляется  посредством  внушения.  Он  нужен,  как  любимый  электорат,  когда  под  носом  выборы. А  так – занимайся  своим  делом,  сопи  в  сопатку  и  не  рыпайся  в  бомонд.  Там  всё  занято  и  вам  не  по  карману.
       И  всё же  из  их  среды  шумят: «Нам  надо  экономить,  беречь  добро!.. Пустить  в  дозор  казаков!  Пущай  нагайками  гоняют  от  реки  хапугу-браконьера!  Прочь  руки  депутатов  от  кормушки  евроофиса!  Работу  только  нашенским,  взращенным  тута!»
      Слов  нет,  предложения  не  лишены  глубокого  корня  и  всякой  инициативы  масс   снизу, но  и  тут  нашлись  горлопаны  и  охотники  заварить  бузу  и  бросили  поперечный  лозунг: «Долой  каприз  вчерашнего  гегемона!»
       А  еще  кричали: «За  казаками  тоже  нужен  вострый  глаз!  Они -  вольница  с  пеленок! Упрут  всю  стенку  на  плетни!  Или  проложат  тротуар  для  моциона  от  столицы  Региона,  чтобы  глядеть  на  корабли  с  пшеничкой!»
       Еще  о  многом  можно  говорить,  но  не  все  ж  -  потеха. А  жить  не  скучно.
                2005 г.


С  ЧЕГО   НАЧИНАЕТСЯ    УТРО…

     Угадали?  С  букваря  в  забытой  буденовке? С  маузера матроса  анархиста? С  черной  шапочки  бандита? Не-а.  Это  пройденные  этапы  и  простым  господам  и  гражданам  приятно  спать  без  стука  в  дверь. Теперь родная  страна  тоже начинается  с  картинки,  но  в  «Новостях»   на  ТВ.   
     А хроника  обрушивается  на  сознание  аборигенов  с  эксклюзивной  катастрофы,  пожара,  естественно,  эксклюзивного,  наводнение  из  той  же  пачки  сенсаций,  и  цунами, торнадо, извержений  и  простых  русских  заморочек   Ежели,  не  опередит  Президент  с  важной  поездкой   в  загранку  или  в  регион  с  потенцией  развивания. А  когда  визит  его  так  себе, тогда  извините…Сперва  сенсация про  черный  дым  от  пожара   и  про  страдания  зевак,  что  всё  не  углядели. Что погорельцам  нехорошо,  как-то  не  привлекает  внимания.  Это  само  собой.  Бог  терпел  и  всем  велел. За  дымом  не  увидать. А  вот  посмаковать  детали,  как  горят,  и  как  корежит  балки  офиса,  гадать:  поджег - или  простой  этап  случайных  совпадений!  Внушить,  что  те  подробности  дадены  каналу  в  эксклюзив  и  за  бесплатно!  Показать себя,  что - умный!  Чтобы  заметили,  как  он  ловко  ввернул  очень  редкое  словцо  «эпатажный»!  И  задача:  «звезд»  подать  в  брызгах  мишуры,  но  чтоб  походили  на  алмазы. А  как  же?!  Они  деньги  платили  и  имеют  право  на  свой  портрет  на  весь  экран  в  лучшем  ракурсе  и  блеске. Чтоб  выглядеть  Примадонной!  Нет,  не  той,  которая, ..Ну,  вы  знаете.  А  новой,  и  моложе… Их  теперь  развелось, -  ого!  И  все  Примы  и  обязательно  -  доны. И  -  звезды! Куда  до  них  Народным  артистам! Те  же  поют  под  музыку  и  на  стихи.  Фи!
     А  ты  под  барабан  подери  глотку! И  чтоб  саксофон  выл. И  чтоб  поддатая  публика  визжала  от  восторга  в  минутах  сладострастья! И  не  узнала,  что  под  фанеру  прыгает. Ну  и,  ежели  на  студии  тасуются  свои, так  тоже  чтоб  балдели. Потому  как -  модно  и  престижно,  а  еще  макияж  с  шармом  толкают. И  на  сцену  можно  вываливать не  только  неглиже,  но  и  почти  нудистом. Ежели  у  тебя  фигура  божественных  форм  и  волшебных  закруглений,  то где  её  показать  еще  можно?  Менталитет  и  реноме!
     А  как  дают  команду  «товсь»  инфляции  на  «старте»! Только  СМИ  прокукарекали  про  возможное  повышение  цен,  как  невозможное  стало  возможным. И  как  умно  обставляют!
     «Полет  цен  на  бензин  в  космос  происходит  оттого,  что  растет  тариф  за  бочку  нефти  на  мировых  рынках!  /Нам,  значит,  случается  гонять  в  Америку  за  теми  бочками  с  черным  золотом,  платить  в  баррелях  и  тут  продавать,  покрывая  издержки?/…  И  прогнозировать  такой   процесс,  как,  скажем, в Арабских Эмиратах, где бензин  и  соляра  много  дешевле, /ока-зывается,  они  баррели  сами  добывают!/  нам  никак  не  подходит. Низзя. Мы  участники  рынка, и,  ежели  что-то  продаем  там, то  и  цена  на  то  должна  у  нас  дома быть адекватной. То  есть  даже  выше. Иначе  имидж нашенской  державы  упадет  там  до  невозможной  планки,  на  какую  глядят  сбоку  и  иногда  свысока.  И  законодателям  из  России  придется  краснеть. А  всё  потому,  что  тутошние  тарифы  на  жэкаха  никак  не  успеваем  выправить  на  ихний  уровень. И  вопрос  про  доходы  в  тех  регионах  опять  же  правьте  туда  же, на  Запад. Мы  тут  при  чем?! У  нас  они  тоже,  между  прочим,  ниже  желанного  минимума».
    А  правда, было  же  как!
    Те, которые  там,  сказали  тем,  которые  тут.  «Медам  и господа! С  вами  дружить  можно,  но  с  маленьким  условием,  что  вы  желаете  иметь  имидж  таковский,  как  у  нас».
     «Естественно! – вскричали,  которые  тут.  -  Куда  нам  без  имиджу?! Заплюют  и  засморкают  в  любом  подъезде! .. А  что  за  морока?»
     «Да  какая  там  морока?! Просто  вы  там  у  себя  цены  на  энергоносители  в  жэкахах  для  трудовых  масс  трудящихся  подвысьте  до  нашенских. Типа  мировых  или  среднеевропейских. Чтоб  у  вас  дешевых  товаров  не  было.  А  то  будете  глядеться  со  своим  народом  и  имиджем  и  макияжем  как-то  не  адекватно  нашенским  господам. Главное -  по  расходам  надо  сравняться! Усекли?»
      «Да  что  ж  тут  усекать,  милаи?! Да  нам  только  доехать,  шепнуть  Самому,  чтоб  Указ  указал  огласить! Боря  у  нас  покладистый.  Но  и  у  нас  есть  небольшое  условие.  Доходы тоже  установить  вашенские.  Нам! А  некоторым  и  выше. Потому  как,  славяне  мы,  и  душа  наша  ширше,  размаху  всегда  хочет. Так  как»?
      Те, которые  там,  призадумались, почесались  в  загривках, переглянулись,  переморгнулись,  и,  сильно  смущаясь, выдали  разрешение:
      «Тем  некоторым,  которым  вы  просите  на  славянскую  душу – можно  наши  доходы  установить.  А  всем  прочим -  баранку  от  детского  дас  авто!  Народу  низзя  иметь  много  денег. Это  же  закон  рынка!  При  деньгах  растет  инфляция!  Или  вы  опупели  у  вас,  обучаясь  у  нас»!?    
      Опупели  иль  одурели, а  сделали,   как  повелели  там. Себе  на  каждую  душу  на  полный  размах  жалования,  а  остальным  -  корзинку  поставили. И МРОТ,  чтоб  сразу  весь  залезал  в  рот.
      А  всё - через  чего? Помните,  Сизиф  катал  большой  камушек на  гору  и,  сверзившись,  всякий  раз  ударялся. Чем  вы  думаете?  Правильно,  мозолями  на  копчике.  Вот  и  они  тем  думают,  полагая,  что  охмуряют  народ.  А  он  давно  обдуренный,  обкуренный  и  споенный,  и  успокоенный. Терпит  и  усмехается,  да  на  богов  полагается. Какой  МРОТ,  так  и  работает  народ.
     Правда,  и  тех,  которые  «Новостя»  сообщают,  понять  можно. Они  полагают,  что  народ  -  болван,  а  они  умники. Забывая,  давно  доказанное  другими  умниками,  что  на  нашем  шарике  круглых  умников,  у  каких извилины  на  чердаках  в  порядке,  всего  процентов  около  пяти.  Да  и  то  те,  которые  то  доказывали!   
     А  какую  картину  по  поводу  выборов  нарисовали! Будто  в  пику  Боль-шим  депутатам,  которые  сняли  порог  явки  электората  с  бюллетенями  до  урн,  где-то  местные  чинарики  своим  избирателям  пригрозили  штрафом на  целый  МРОТ,  ежели  не  придут  добровольно  отдать  голос. Но  это благовест  от  СМИ.  А  наяву…  Беспартийного  гражданина  во  главе  партии  вы  где-нибудь  замечали? Теперь  заметили?  И  действо  назвали  не  выбором,  а  референдумом  о  доверии. Это  ж  кто  кому  не  доверяет?  Президенту?!  У  которого  рейтинг  выше  всякой  крыши?!  Некоторые  чинарики  втихаря  его  боятся,  а  простому  люду  от  сохи -  лапшу  на  уши? Конечно,  гражданин  своей  страны  сплоховал,  поддался  искусу  и  побрел  в  узде  у  подхалимов  за-ради  преемственности  в  направлении  движения. Чтоб  верной  дорогой  шагали  дальше. Конечно,  есть  побуждения  и  личного  характера  большого  патриота.  Служить  Отчизне  на  любом  посту.
     А пока он уходит,  сдав  дела  другому  претенденту  на  лавры  неза-менимого. И  на  прощание,  но  перед  выборами  себя  в  Думу, делает  красивый  жест,  приказывая:
     А  подвысить  нашим  пенсионерам  выплату  на  триста  рэ!   
     Это  что  же, ни  прежний  премьер, ни  теперешний -  не  имели  прав  и  возможности  позаботиться  о  бывшем  трудовом  ресурсе?  Не  видели,  что  инфляция  прет  в  гору  и  долго  не  могли  допетрить,  как  сотворить  богоугодное  дело? И  так  изломали  головы,  что  Президенту  своей  волей  пришлось срочно  выравнивать  кривую  роста  цен?  А  они,  их домочадцы, знакомые  и  знакомые  тех  знакомых – на  наш  рынок  ни  ногой? Им  харчи  курьеры  доставляют  прямо  в  избушку?
     И  ни  читают,  не  смотрят  СМИ,  которые  пророчат  халяву  спекулянтам? А  на  хрена  тогда  козе  баян, то  бишь,  такой  премьер  вкупе  с  министрами  тем  многострадальцам  от  сохи  и  компьютера, которые  электорат? Они  же  могут  догадаться,  что  идет  большой  правеж,  и,  хошь  и  быдло,  а  поставить  на  других.
     Так  что  Президент  малость  оконфузился  в  глазах  некоторых  и  прочих. Нет,  ни  оскорблять, ни  обижать  его  никто  не  собирается. И  даже  если  кто  задумает  встать  грудью  и  потребовать  сатисфакции,  то  можно  будет  попросить  указать  на  непогрешимого  в  политике,  потому  как  эта  штука  всегда  дурно  пахнет. Речь  идет  об  этике  высокого  пошиба,  а  она  ныне на  таком  уровне,  что  надо  нагибаться,  чтоб  взглянуть…Еще  лет  несколько  тому   сам  Президент  почти  торжественно  обещал  тут  же   уйти,  едва  заметит,  что  окружен  и  в  поводу  у  мастеров  подхалимажа. Выходит:  позабыл  обещание  или  ослаб  зрением?  Или -  глаз  его,  как  алмаз,  и  твердо  стоит  в  намерении  уступить  место  другому?
     Тогда – слава  ему! Для  России  он  потрудился  в  поте  лица.  Простому  народу  мало  сделал, но  сколько  смог.  Народу,  кстати,  угодить  довольно  сложно.  Он  разный  в  слоях. 
                2008 г.  март


ТЕКУЩИЕ     ПРОБЛЕМЫ

     На  митинге  в  знак  протеста,  один  с  трибуны  вещал.
    Дамы, господа, товарищи  и  братаны!  Вокруг  снова  кричат про цены!  Причем  некоторые  кричат шепотом  и умоляют  не  вздымать   высоко проблему, потому  как это дело рынка, то есть базара! Что он скажет, то и будет.  И вмешиваться  в его желания  просто  нескромно  и неадекватно  политике рыночных  поношений,  какую  проводят  спекулянты, а  в  просторечии  купцы.               
     А вот  тут хотелось бы удивиться  и всплеснуть руками.  Брехня  же, господа недавние! Если  не  сказать  интеллигентно – ложь! Всякие  информаторы  подтверждают  факт  прыжка цен  через  здравый  смысл, и  извлекают из карманов  истории  интересные  законы в иных  странах и  парадоксальные поступки  политиков   при борьбе с паразитами  на  здоровом  теле  покупающих  масс.
    Вот  подкинутый пример из страны, где кушают  лягушек.
    Один господин как-то проспал на службу в своем личном офисе и проморгал раскладку продуктов в ассортимент фирмы! Короче, в хлеб ихней выпечки умудрился упасть  довольно крупной комплекции гвоздь и его  покупательни-ца извлекла   на кухне  и подняла скулеж.
     ''Ах, какой бардак  развел  в своей  пекарне мусью   Жерар!  Нет, запечь  в хлебец  интересный  презент в виде киберфаллоса, так  он  послал простую  желе-зяку!  Это что, намек  на   мой   возраст!? Ну, я ему»! 
      И тут же уселась в машину и самолично приволоклагвоздь  в  префек-туру и шмякнула  эксклюзивную  вещь на стол перед носом  довольно занос-чивого чинуши. Естественно, тот возмутился бесцеремонностью  появления   вещдока,  но  проявил  элегантность в жестах и  застенчивость  в словах. И, выпроводив  качалку  прав  из  кабинета,  тут  же  затребовал  к себе  на  ковер  хозяина  фирмы, где выпекают  железный  ширпотреб. И когда перед светлые очи чиновника  явился сильно смущенный  тип  довольно  внушительных  габаритов,  столоначальник  поманил  его  пальчиком  через    столешник.  И сказал  пример-но  такое:
     - Мусью,  то есть  товарищ  и  камрад!  Что это  за  беда  приключилась  с  вашим  обаятельным   чердаком,  что  вы  перешли  на  торговлю  выпечки  с  эксклюзивной  начинкой?  Или  вам  пикселем  по  менталитету  пощекотать? Так  ради  святого  Антония! Вот, кстати,  предписание  на  двести  тысяч  штрафу!
    -Извините, - в свою очередь говорит  только  что  пострадавший, - Я, коне-чно, вздрючу виновных, и нонсенс больше не повторится. А что касается двух-сот, пардон, тыщ  эвро, так закон есть закон  и   его невозможно  обойти  или  перепрыгнуть без помощи, еще  раз  пардон, с  вашей  стороны. Я правильно понимаю?
     - Вполне, мусью. Вы  законопослушный  налогоплательщик  и  я  вами  без-гранично  доволен. А  потому, -  до новых встреч.  И не вздумайте прыгнуть через барьер для цен! Потому  что  в  таком  разе мы  тоже  вас  немножко  вздрючим.
     Цены – предмет разговора совсем неприятный. И случись кому невзначай даже, а не преднамеренно, покуситься  на честь  ценника на товар…Тогда держи карман и нервную систему! Во-первых,  как  сказали  бы у нас  и еще где-то: «всадить ему клизму.  Семиведерную»! В смысле:  штраф  на  всю  катушку.  Эвро  на шестьсот…тыщ. На первый раз. На  второй  разок ставки  повышаются, а уж  когда  масть пошла  и  вышел третий…Тогда облом  надеждам  на гешефт.  Хотя  в  принципе  играть ценами  не  возбраняется. Но до планочки в шесть десятков  процентов   от   цены   производителя!  А выше  -  фиг!  Закон  суров, но  это  он!
     А вот  другой  пример из-за  далекого кордона и  даже  из прошлого века.  По  поводу  рыночных  цен. Во  времена  Великой  депрессии, кризис  в  Америке  вел  себя сильно  нахально  и  никак  не  хотел  слушаться  здравого  смысла, а  лез стремительно  в  высоту. И никакие уговоры,  привороты  и даже заклинания  не могли его  образумить,  хоть рога  об  колено ломай!  Тогда  этот,  который  тянул  третий   срок, сильно разгневался  и  как  втюрит  кулаком  по  харизме  капи-тализма! А  подать  говорит,  сюда  регулятор! С  государственным  гербом!
    И  всем - блин  комом  и блямбу  в  лоб! Кто станет  продавать  товары  выше определенного  тарифа! А тариф  устанавливает  «дифцит»,  а  не  сговор  купцов!. И банки, которые  завысят  процентную  ставку - к  ногтю! Не  хочешь ссужать  баксы по-божески,  иди  в безработные  и  уступи  место  такому,  который  жадный  в  меру.         
     И  разогнал  кодлу 
     И  явились  другие. И   кто  не  хотел  покупать товары  по  сходной  цене  у  фермеров, тоже    схлопотали  пенделя   в  копчик. Государство  за  них  закупило,  и, переработав,  продало  населению.               
     Как  временная  мера  на  срок  обуздания  строптивых.
     А  в  наших  иных  регионах  некому  хрястнуть  по  имиджу  купцов-перекупщиков,  у  государства  денег  не  хватает  купить  зерно  у  фермеров  и текущую  проблему  закрыть.  Триллионы  нашлись, дырку  кризиса  западникам  залатать,  а  миллионов  несколько  рублей  помочь  «хрестьянину»…И  куды  ему  теперь  подаваться,  при  урожае  в  сорок  центнеров  с  га?
     Или  возьмем  свежайший  пример  из  древней  истории.  Как  в  те  времена  боролись  с  вредными  явлениями?  Чаще  всего  за  ловкость  рук  рубили  руки. Махнул  мечом,  и  баста. Ходи  под  кирху  с  протянутой  мослой!
     В  Турции  ввели  моду  сажать  задним  проходом  на  кол. Обстругали  деревяку,  посадили  на  неё,  и  сиди,  гляди  на  прохожих, которые  не  воруют.   
     В  просвещенной  Европе  любили  заливать  в  рот  свинец  или  смолу.  Ведьмак  ты,  просто  жулик  или  дока  по  изыманию  чужих  средств,  а  ежели  раскатал  губы на  чужое  добро  -  вольют  за  губы  по  самый  галстук  горяченького.
     В  общем,  способов  было  много,  а  результата  борьбы  до  сих  пор  видно  мало. Как  воровали,  отнимали,  вымогали  чужое,  так  до  сих  пор   легкий  промысел  в  ходу.  Закон, - на  чужой   каравай  рот  не  распахивай,  нарушен.  Один  способ, вроде,  нашел  мудрый  китайский  мандарин,  но  очень  уж  неадекватный,  и  потому  со  смертью  мандарина  и  способ  отменили.
     Мандарин,  правда,  был  хошь  и  узкоглазый,  но  норов  имел  нордический.  Как  чуть -  так   в  сопатку. Тому,  кто  нарушал  Закон.  Правил  он  праведно,  во  всяком  случае,  старался. И  Законы  оглашал  нужные  туземцам,  но  с  мест  докладывали,  что  народ  работает,  пашет  и  вкалывает,  а  обезжиривается,  как  курдюк  у  весенней  овцы.  Купцы  цены задирают  до  горизонта,  чинарики  местные  мздой  облагают  всякую  просьбу.  Они  жиреют,  а  народ  худеет.
     Мандарин  родился  не  дураком  и  решил  извести  пороки.  Для  начала  он  вызвал  к  себе  самого  ярого  Апельсина  Нука  Въяму,  который  наел  такое  чрево,  что  не  только  не  видел  личного  аргумента,  но  и  ходить  почти  не  мог. Разве  что,  приспичит  по  большой  нужде,  а  под  рукой  горшка  не  окажется.  Тогда  семенит  к  горшку.  В  общем,  к  Мандарину  его  дюжина  слуг  на  паланкине  несла  несколько  верст  в  разную  погоду.  И  донесла.
     Мандарин  его  спрашивает:
     - Зачем,  дарагой  Нука  Въяму,  много навара  берешь?  Вон,  утробу  наел,  смотреть  некрасиво.  Разве  много  человеку  надо? Отвечай  правду.  А  не  то,  видишь,  у  слуги  меч  на  плече.  Клянусь  Балдаханом,  его  меч, а  твоя  голова  полетит  с  плеч!
      - О  нет,  великий,  одному  много  не  скушать!  Для  детей  стараюсь.  А  у  них  внуки  мои.  Им  тоже  надо  кушать,  хорошо  одеться,  чтоб  глядеться.
      -Так,  если  не  будет   у  тебя  ни  детей,  ни  внуков,  ты  и  озоровать  не  станешь.  На  жаловании  проживешь?
      - Выходит,  так,  великий.
       Почесал  Мандарин  за  ухом,  где  думалка  лучше  работала,  и  решил:
       - Хорошо.  Будь  по-твоему. Гляди  и  на  ус  мотай.  Ты  мудрую  мысль  подал,  тебя  не  трону.  Пока! А  вот  других  Апельсинов,  как  только  замечу,  что  мзду  берут  и  в  казну  руку  запускают…Намек  понял?  Запас  создавать  будет  не  для   кого.  Изымать  прикажу   продолжателей   рода!
      И  извел  пороки… Много  ли  одному  чинарику  надо?
      Правда,  был  еще  незабвенный  вождь  и  отец  народов  товарищ  Сталин. Тот  сам  не  воровал  и  от  любого  подхалима  ли,  товарища  по  партии  или  члена  Политбюро  брал  зарок  не  тырить  у  государства. Кто  даже  не  стырил,  а  чуточку  слямзил – в  подвалы  товарища  Ягоды,  Ежова  и  Берия  на  душевный  разговор. Товарищ  Сталин,  собирая  капитал  для  индустриализации,  даже  подругу  жизни Владимира  Ильича  слёзно  упросил  вывезти  остатки  золота  для  революции  из  швейцарского  банка.
Но  напоминать  о  Сталине  с  похвалой  теперь   неприлично  и  даже  неполиткорректно. Упоминание  его  имени  без   уничижительных  знаков  у  нынешних  демократов  и  всяких  халявщиков  вызывает  если  не  спазму  скул,  то  перехват  дыхалки  точно.  Могут  скончаться  от  злопыхательств,  а  автор  все  же  гуманист. Ему   даже  птичек  жалко,  а  не  только  разных  тварей,  сотворенных  божьим  промыслом.
Бывают  еще  разные  случаи  и  обычаи  в  борьбе  за  стабильность,  о  которых  многие  знают,  но  редко  применяют.
      А  у нас кричат!  И  возмущаются,  и  даже  посылают… Куда  бы,  вы  думали?  За  опытом, и  опять- таки  на  Запад!  Но…народ!  Чтобы  не  требовал   денег.  Потому  как  они - зло.  А  массы  просят  прибавки  к  зарплатам  и  пенсиям,  потому  как  цены  растут. Умный  мужик народу  внушает,  что вредно  много  иметь  денежных  знаков,  а  народ  кричит: дай! Дай,  и останови цены!
     Умный  опять  за  свое:  низзя, -  рынок!  Ошибка будет,  если  ценам  указать  место!
     Но  тут -  выборы! А  электорат  недоволен  и  может  проявить  несоз-нательность  и непонимание  момента,  заиметь  мнение  не  явиться  к  урнам! 
     Что  делать?!  Извечный  русский  вопрос. 
      Тогда  Президент  берет  слово  к народу.  А  своим  говорит:  Ша,  Феди! Слушай  сюда! Покуда  разберемся, куда  подевался  товар  или  почему  его  затошнило,  пенсии  подвысить,  старые  долги   военным    пенсионерам,  каких   мы  накашляли,  пересчитать по нынешней    инфляции  и  возвернуть!  Считай-те  как  просьбу-приказ!   Вы  поймите, Феди,  надо!
     И  Феди  сказали:  бусделано,   хотя   это  и  вредно  и  большой  урон  рын-ку.  И  цыкнули  на  тех,  которые  ставят  цены  на базаре. И временно   все  устаканилось. Потому  как  могут,  когда  захотят!
     Выходит:  «Да  здравствует  волюнтаризм»!? 
     Не-а,  ибо  спустя  несколько  деньков  вырос  тариф  на  свойский  бензин. А  соляру,  на  которой  возят  товары,  вообще  зашкалило  в  тарифах,   и  цены  на  всякий  товар  опять  объявили  бойкот  тем  карманам, в которых  ветер. И  некоторым  снова  придется  стучаться  в  администрацию  Президента  с  про-сьбой  о  добавке  к  тем  бабкам,  каких  опять  нехватка… И  могут  добавить.  Но  снова  явится  несуразица  в  лице инфляции,  когда  подадут  команду  по  очистке  наших  кошельков!
      Потому  как,  которые  сильно  умные  говорят,  что  при  рынке жить  можно  только  когда  в  карманах  широких  масс  пустота,  то есть, гуляет  сквознячок.  Это  что ж,  мы  опять  халяву  коммунизма  строим  для  некоторых,  а  нам   лапшевник  на  уши  сливают?!  Прошу  пояснить.
                2008 г.

               
МЗДЯТНИКИ  СРАМУ  НЕ  ИМУТ

      Про  честный  случай  еще  А.С.Пушкин  в  своё  время  писал. Помните?    
      Мой  внук, имея  честных  правил,  без  всяких  шуток  занемог.
      А тот внук,  которому  выпал частный случай, тоже правила  блюл. Особенно  в  интернете. Любил  оторваться  и  приколоться.
      Но  вдруг  он  за  компьютером  захворал. Напала  зевота,  и  так  затошнило,  что  пришлось  пару  раз  в  ригу   сбегать.  Родители  -  в  кипеш,  термометр  ему,  а  тот  показал  37 – самую  вредную  непонятку.  Внуку  заплохело,  а  излишков  градусов  - чуть-чуть.
       Соображалка  у  предков  сработала  и  они  учинили  допрос:
       -  Ты  траванулся  на  аменинах  у  подруги!  Чего  отведывал  в  гостях?!
       Внук -  в  отрицаловку.
       - И  в  рот  не  брал!  Попробовал  курицу  из  гризли,  она  полусырая. Чуток  торта  ухватил.  Тот  тоже  ни  в  дугу.
       - Ах,  торт!  Так  там  молочные  продукты  из  Китая!  Всё  ясно,  потому  и  в  Ригу  тянет!
      А  как  раз  по  всему  миру  торнадой прокатилась  паника. Тамошние  кулинары  сунули  в  продукты  химию,  какая  бьет  детям  по  почкам,  и  уже  четыре  китайчонка  приказали  долго  жить.
       И  на  это  родители: 
       - Ах, ах! 
       Но  скорую  не  вызвали, решили -  утро  вечера  мудрённее.  И  с  рассветом,  по  мобильнику,  кипеш  передали  деду.
       Дед  явился  -  не  запылился  и  устроил  разборку.
       -  Как?!  Туды  вашу  кадушку!  А  где  шестёрки  Эскулапа?!
       Приехала  неотложка,  уволокла  деда,  внука  и  предков  в  лазарет.
       Там  гуртом  они  потребовали  диагноза  и  поставили  на  уши  весь  приемный   покой.
       Ребята  от  Гиппократа  сбежались,  стали  щупать,  слушать  и  пожимать  плечами.
      Нет,  пяточный  мозжечок  прослушать  они  не  сумели,  тот  затаился,  был  в   минтральном  положении.  Под  мышками  бубонной  чумы  тоже  не  нашли,  но  купно  заподозрили  аппендикс.
      Дед  кричит:
      -  Давай  каталку! Спасай  наследника,  не  то  спасайтесь сами!
     Теперь  прибежали  из  отдела  резекции, собрали  консилиум,  окинули  деда  прищуренным  взглядом,  пошептались,  и  объявили  консенсус.
      - Дед,  такие  пироги!  Человеку  со  скальпелем  -  три  штуки.  Который  ответит  за   анестезию – имеет право  на столько  же.  И  после  -  реанимация!  Туда  тоже  сумму   не  ниже.  И  сестрам  по  серьгам,  а  серьги  тянут  по  штуке.  Итог  вычислишь  сам?
      Дед  рванул  на   пупу  рубаху.
      -Какая  реанимация  с  реабилитацией?!  Мой  внук  сроку  не  тянул!  Ему  от  роду  десять  лет,  и  он  самых  изысканных  правил!  Поправится,  так  зубы  вам  повышибает. Он  чемпион  кикбокса  в  Интернете!
       Старшой  по   акциям  с  операциями  согласно  покивал.
        - Дед.  Твой внук  молодец,  но  дилеммы   не  снимает.  Или  ты  платишь,  или  из  внука  получится   жмурик!  Прикинь. Резектор, обрезая  лишнюю  кишку,  забыл  ножницы  или  скальпель! Может  такое  случиться?…  И  часто!  Угадал,  кому  неприятность?  Хилёру  убыток: утрата  инструмента  и  времени  на  повторное  вскрытие  зашитой  плоскости  живота!  А  почему?  Да  из-за  внука!  Не  будь  его  с  болячкой…В  общем,  ты  понял  по  первому  вопросу.  Вопрос  другой. Чтоб  внуку  больно  не  было,  ассениза…Тьфу!  Анестизатор  должон  чего?.. Правильно!  Воткнуть  укольчик  с  новокаинчиком.  А  сколько?  А  если  не  довоткнет?..  И  пример  третий.  Реаниматор.  Твой  внук  поступил  к  нему.  Спросишь,  зачем?  А  так  положено.  На  всякий  случай.  Чтоб  дуба  не  врезал.  Посмотрит,  присмотрит  за  ним,  и  поглядит.  А  всякий  труд,  дед,  должон  вознаграждаться.   Еще  об  чем  поговорим?… Об  сестрах!  Прикинь,  что  сестрица  забыла  внуку  приготовить  утку.  А  тому  нельзя  самому  рыпаться  по  палате.  Что  следует?  Уплатить  сестричке  за  утку! Ну,  и  если  носик  вытерла  подольчиком  халата. Усекаешь?  Так  вот, сестриц  в  палате  двое… А  место  на  погосте  сейчас  тоже  потянет  не  слабо.  Инфляция,  дед.
     Дед  поикал  от  прихлынувших  чувств,  но  бабки  выложил.  Внук  дороже  любой   инфляции…
     Вы  спросите:  где  могло  такое  случиться?  Где  позором  мзды  покрыли  Гиппократа?
     Нет,  город,  больницу  и  эскулапов  не  назову.  Стыдно  за  них. За  державу  будто  перестали  стыдиться,  а  вот  за  таких… С  грустью  признаюсь,  что  было   где-то  вокруг.  То  ли  у  друзей  степей,  то  ли  у  хазаров  неразумных.    Пацану  вырезали  кусок  вредной  кишки, и  в  утробе  ничего  не  забыли.  Дед  забашлял  людей  Гиппократа.   Теперь  внук  идет  на  поправку.
      А  на  душе   у  деда  улегся   какой-то  осадок.  Президент  как-то  обмолвился  о  коррупции.  А  что  это  такое?  Ну  взятка – понятно.  Оклад  жалования  малый  и  всякий дока  получает  сверх  зарплаты  личную  благодарность  за  качество  труда  не  «спасибой»,  а  таксой, определенной  инфляцией. Но  коррупция  за  что?!.. И  странно  ему,  и  срамно…

2008 г.



РАЗБОРКА  НА  АЛЬБИОНЕ

      -Я  слыхал, ты  морду  можешь  набить  всякому, кто  гнет  не  туда. И  ездил  на Альбионы   качнуть  права  братве.
    - Ну.
     -Так  расскажи!
     - А  чё  трепаться?  Приехал,  стал  ожидать у  входа  в  ихнюю  хазу  на  три  этажа. А тут подходит  тамошний  ментяра. Плиз,  говорит, в  смысле, какого хрена  тут  отираешься?  Ну  я  ему: Битте,  дритте,  джентльмен  фараон! Что ж  я , по-твоему,  не могу  поторчать возле  фазенды  давнего  корешка? А  он  опять мне.  Плиз! Типа,  на  кой  хрен  он  тебе  сдался? В  харизму  евонную  хочешь  заехать?  Я  говорю: в  морду  бы  я  ему  с  большим  опытом  души  задвинул,  да  охрана  на  стреме.  Спросить  хочу,  зачем  подался   в  крысятники?
      А  тут  как  раз  подкатывает  тот  земеля  на  «роллс-ройсе».  В  цилиндре,  без  фиксы  и  в  петлице  сияет  орденом  гвоздика,  как  сли-ва  в  одном  месте!               
      Фараон  ему:   
       - Сэр!  К   вам   земеля  приперся.  Говорит,  что  базар  есть  к  вам. Так  прикажите  проводить  по-аглицки   или  просто  портрет  попортить?
       А  тот  зубы  ему   скалит, но   на  меня  косяка  кидает,  в  смысле,  не  узнает  коллегу  по  параше. И  базлает:  «А  что  за  базар  у  этого  джентльмена,  которого  я  не  узнаю»?
      Я  ему:   
     - Делов  нету,  а  вопросов  накопилось. Один  из  них  от  имени  народов  СНГ,  которые  на  зоне.  Как   столько  стырил   у  братвы,  что  многие  в  шоке  и  удивляются  на  жадность?         
        Тот  лыбится  теперь  мне  лично,  и  вижу,  хочется  ему  мне  в  анфас  плюнуть,  да  имидж  не  позволяет.  Все же  на  Альбионе,  а  вокруг  всякие  джентльмены.  Но  сдержать  себя  не  может  и  давит  в  оборотку  удивлением.
      -Ты  что,  братан, занять  хочешь?  Так  я  много  не  дам.
     - Да  нет, - говорю, -   Просто  хотел  просить тебя  признать   прискорбный    факт. 
     - И  всё?!  Так  вот  тебе  от  Васи  справка! -  и,  показывая  ребром  ладони  по  локоть  руку,  делает  заяву: - Я  все  честно  набашлял!               
     Ну,  такой  нахаловки  я  выдержать  не  смог  и,  естественно,  по  поручению   родной  братвы  посылыю  ему  хук  справа,  потому  как  его  вертухаи  подумали,  будто  мы  толкуем  не  просто  так,  а  ни  во  что.
    Конечно,  они  тут  же  рюхнулись  на  мои  бицепсы,  но  фараон  сказал:  «брэк»!
      А  цилиндр-то  уже  на  асфальте,  налицо  оскорбление  действом, -  и  потому  меня сунули  в  ихний  обезьянник  и  почти  тут  же  спровадили  на  суд.  И  там  судья  сладким  голосом  из  буклей  задает  мне  глупый  вопрос:
      -За  что  вы, сэр,  неадекватно  приложились  к  физиономии  этого  джентльмена?
     Естественно,  я  пожимаю  плечами,  но отвечаю   как  на  духу.
     -Так,  ваша  высокая  честь! Из  любопытства. Я,  как  и  вы  теперь, хотел  узнать  правду,  а он скрывал.
      - И  вы, сэр,  правды  не  дознались?
      - Увы,  как  говорят  у  нас  в  романах  пожилые  люди. И  потому  я  требую  суда  божьего!
    -  Божьего?! Но  как  это  обставить!? -  очень  заинтриговался  судья. Дело  ж  пахло  сенсацией  с  керосином!
    -  А это  проще пареной  репы,  ваша  высокая  честь, -  отвечаю. -  Вы  хотите  всучить  мне  две  недели  изоляции  от  цивилизации  за  заслуженный   бланж  под  глазом  земели  и  его  помятый  малость  ци-линдр. Полностью  с  вами  согласен!  Мало  того! Я требую  этого! Но  только  на  этот  же  срок  и  в  одну  со  мной  камеру  суньте  и  моего  земелю,  чтоб  в  ней  ночевал.  Как  милости  прошу!  И  чтоб  жратва  была  самая  нашенская:  чернушка, вода  и  соль. И чур,  противогазов  не  выдавать. Уверен,  привыкши к  европейской  кухне и  тутошним  обычаям,  на седьмые  сутки  он  выложит  правду-матку!
    -  Но  почему  на седьмые  сутки!?  -  изумился  судья.
    - Так  бог  сотворял  землю  и  все  прочее  на  ней  шесть  дней!  И  мой  земеля  столько  выдержит. А вот  когда  на  седьмой  день  останется  без работы  на  выходной…Тут  он  расколется.  При  безделии,  духа  русского   не  выдержит!

                2004 г.


УГОЛ  ЗРЕНИЯ  СКВОЗЬ 
ПРИЗМУ  СОСТАВЛЯЮЩИХ

      - Ну-с, дорогуша,  доложи  обстановку.
      - Докладываю.  Обстановка:  ни  в  хрен,  ни  в  пень.
      - Э, брат,  да  ты  крепко  заквасил!
      - Ни  в  зуб  ногой,  вашродие! Картина  противуправная  нужному  образу  и  составляющих  вырисовывается. И  ежели  приедет  реви…Президент, он  такого  пенделя  завернет,  что  даже  щеки  вокруг  копчика  примут  цвет  срама.
      - Да  нет,  тут  ты  точно  очерняешь  светлую  полосу  ихних  стараний  подчеркнуть  составляющую. Для  людей  же  строили!..И  Президент  скоро  другой  будет,  и,  может,  бог  даст,  домосед. А  вот  едучи  до  Азова-Сити  глубокоогруженные  капиталами  особы,  а  среди  них  случаются  мужи  большой  государственной  мудрости  и  хитрости  казнокрадства,  вот  те  могут  взглянуть  на  составляющую  пейзажа  не  под  тем  углом  ракурса. Он  ведь  сопоставит  виллы  вдоль  райавтобана, тротуарчики,  что  рядом  проложены  в  составляющую,  и  скажет.  Для  какой   Фени? Асфальта,  укрыть  им  улицы,  случилась  нехватка, а  дорожки,  по  каким  хаживать  станут  малоимущие  индивиды – глаз  радуют.
      - Так  то  еще  пирожки  с  изюмом, вашество! Строили  они  строили,  а  не  достроили! Тротуары  проложили толечко  до  границ  вилл  и  коттеджиков  с  дачами. А  дачки  те – простолюдинов, составляющих  массы бывших  трудящихся!  И  им  от  остановки  нужного  транспорта  ступать  в  пору  мерзопакостной   погоды  не  на  твердь  асфальта, а  в  родной  чернозем!…И  оставалось  то  метров  -  с  гулькин  нос.
      - Да-а, с  таким  макияжем  вредно  стоять  перед  электоратом. И  будут  же  рвать  волосья  из  одного  места  сзади,  случись  выволочка…И  почему  неувязка? Народ  дачный  не  городской  выделки,  а  прёт  со  всяких  весей  региона? Так  те  и  те  родные  властям  и одной  пуповиной  связаны!
     -Тут  случилось  разнополярность  мнений  и  прагматический  подход  составляющих! Обнаружился, большой  недогляд  с  вышней  горки. Туда  про  нюансики  не  доложили,  а  сами  прорабы  дорог  не  догадались  осмыслить  мелочь. Деяли  по  проекту,  а  проявлять  инициативу,  когда  ассигнований  котик  наплакал,  сами  понимаете,  во  что  могло  вылиться. Там  земля,  что  с  воробьиный  скок – сельская. Но  в  черте  города! И  решили:  кто  хозяин  владений, тот  пущай  о  народе  думает.
     - Ишь  ты,  куды  ж  ты! И  народ,  выходит, сам  дорогу  находит. Или  там   проживает  невыездные?       
     - На  дачках,  которые живут,  на  работу   вояжируют,  а  старики,  каких  спровадили  молодые  чистым  воздухом  дышать, сельские  жители  стали. О  них,  стало  быть, теперь  толечко  Президент  думать  будет. Перед  выборами.  Все  ж  -  электорат. А  тем,  что  катить  будут  мимо  до  Азова-Сити, держать на подкорках суетное  составляющее не с руки. Им, чтоб приятность,  подернутым  влагой  очам,  присутствовала!  А  влага  -  от  восторга  виденной   картины!  Когда  даже  о  бомжике  позаботились.  И  малоимущая  женщина  в  тягости,  не  замочив  тапочек  в  дурную  погоду,  сможет  дотопать  до  койко-места  в  роддоме…А  накладки  в  жизни  случаются. Как  это  сильно  сказал  бывший  премьер?..Ага! Вы,  говорил,  только  задумайте  что-то  ладненько  сварганить,  а  уж  оно  само  получится,   как  всегда!.. Хреново. Или  тут  -  пальцем  в  сладкое?  Опомнятся,  оплошку исправят  и  перед  старыми  повинятся?         
     - А  вот  это  -  вряд ли! Хозяина  два:  городской  и  сельский.  И  когда  один  не  удосужился  проложить  толику  тротуара  для  своих  же  трудяг,  но  по  чужой  земле  на  своей  территории,  то  и  другой  на  тот  парадокс  плюнет  с  кресла.  Деньги  по  разным  карманам  хранятся,  хотя  из  одних  закромов  туда  сложены.  Изгибы  путей,  что  неисповедимы!.. Но  о  народе  думают  к  разным  датам  и  это  отрадно. Глядишь,  не  только  к  датам  и  выборам  научимся  думать  о  счастье  его,  а  станем  иметь   в  виду  его составлояющую каждодневно.  Пока  же,  понадеемся,  что  Президент,  проезжая  мимо,  заметит  изъян  и  ткнет  пальцем…
                2006 г.


О  МАЛОЙ  ГЛУПОСТИ 
НА  НЕБОЛЬШОМ  ПРИМЕРЕ

       Сколько  у  нас  возникает  проблем,  и  всё  растут  из  головы.
       К примеру, вам  приходилось  делать  заявку  на  бизнес-фирму  или  создавать  Фонд? А  путевку  в  турпоход  или  туда поездку?  Или,  скажем,  защитить  диссертацию.
       С  виду  просто,  но  есть  нюансы?
       А  вот  купить  квартирку? Ну,  повезло,  фортуна  улыбнулась  и  подвалила  денег  на  покупку!
       Тут  автор  на  время  абстрагируется,  оттолкнется  от  реальной  жизни  и  погрузится  в  мистику.
       Он  желает  поставить  на  место  обычного  аборигена,  каких  миллионы  в  стране,  допустим,  премьер-министра,  простого  министра  или  даже  чиновника  крупного  ранга. Пущай  он  похлопочет  о  своей  особе  лично.
       И  вот столоначальник,  счастливый  обладатель  метров,  въезжает  в  нужную  жилплощадь. И  всё  прекрасно  и  вид  прелестный  из  окна! Хлопоты  позади  и  надо  наслаждаться  и  платить  за  коммунальные  услуги.
       И  вы,  как  законопослушный  индивид, желаете  платить. Но  не  за  того  дядю, который  жил  до  вас  тут, а  за  себя. Ввиду  переезда вы  отметились  в  паспортном  столе  и  идете  в   газовую  службу. И  суете  в  окошко  бумажку  с  данными  о  своей  персоне.
      Дескать, в  этой  квартире  жил  Иванов,  а  я  Сидоров. И  желаю  платить  за  Сидорова. Вот  номер  счета  и  направление  в  отдел.
       Давайте  сразу  договоримся,  что  мы  живем  в  век  всеохватной  компьютеризации. А  это  говорит  о  чем?
       Об упрощении  в  работе  бесчисленных  клерков,  счетоводов  и  менедже-херов,  и  экономии  бумаги  и  времени  клиентов  офисов  и  контор?
       Дудки!  Много  дудок.
       Компьютер  штука  гениальная, но  все-таки  игрушка. Там  детвора  играется  в  страшилки,  часто  забегает  вирус  и  поддает  хлопот,  и  вообще  бывают  сбои. А  бумага  много  терпит  и  пролежит  века.  И, между  нами,  её  столько  закупили  у  финнов,  что  надо  изводить,  чтобы  потом  снова купить  для  подъема  промышленности  в  соседней  стране.
       Бумагу надо изводить!
       Потому  пожелания  ваши  платить  за  Сидорова - обыкновенный  каприз. Да,  вы  сможете  платить  за  Сидорова,  но  сначала…
       Сходите  в  кабинет.  Там  заведут  вам  техпаспорт.
       Он  есть  в  квартире? Скажите  на  милость!  Так  он  на Иванова! А  вы  Сидоров. И  еще.  Снимите  ксерокопии  отсюда,  оттуда  и  где  есть  галочки. Да,  на  себя  и  на  супругу.
       Помните,  как  у  Некрасова  у  парадного  подъезда  в  таких  случаях поступали?  Помните.
       И  пошли  они,  солнцем  палимы…
       То  бишь,  поплелись  в  техкабинет, куда  вас  послали. А  там  очередь  с  утра  и  во  весь  коридор. Людям  надо  проектировать  и  создавать  газовые  потоки  на  дачах  и  виллах,  в  коттеджах  и  новых  домах. А  вам - создать  бумажку,  паспорт,  который  есть  на  эту  квартиру,  но  им  пользовался  Иванов.
       А  вы  Сидоров!
       Хотя  в  квартире  прежние  трубы,  плита  и  колонка  и  тот  же  газовый  поток,  который  никто  не  отменял! А  вам  надо,  хоть  вы  и  министр  или  большой  начальник. Или  просто  честный  человек,  желающий  платить.
       В  общем,  в  кабинет  попасть  сложно  и  ждать  долго.  И  вы  идете,  куда  вас  снова  посылают,  то  есть  записаться  в  приёмной  по  списку. И  вас  зачисляют  на  число,  но  не  на  время  и  по  номеру,  а  в  свободную  череду. Это,  когда,  кто  раньше  встает,  тому  и  бог  дает. То  есть  очередь  живая.
      Зачем  такая  запись  нужна? Думается,  для  учета  времени  загрузки  мелких  менеджеров,  а  когда-то  инженеров. По  количеству  клиентов  определят  его  процент  в  державном  КПД,  а  попросту,  чтобы  без  дела  не  болтался.
       И  вот  вам,  чтобы  платить  в  дальнейшем  за  газ  Газпрому  больше,  потому  как  с  вами  еще  и  супруга,  дабы  облагодетельствовать  газовиков  лишним  рублем  или  сотней,  придется  рано  вставать  и  идти  в  очередь,  томительно  ждать  и  проклинать  свою  судьбу  и  планиду  волокитчиков.
       А  маленький  человек  в  проектном  кабинете,  на  ваши  укоры  слегка  пожимает  плечами  и,  отрываясь  от  кульмана,  указует  пальцем  в  потолок.
       - Не  мы  столь  долгий  путь  к  искомому  изобрели,  сверху  фарватер проложили.   
       Вот  вам  и  нюансик  на  маленький  случай  в  жизни, господа столоначальники!
       Неужели  сверху  столько…ду…, то  есть  очень  умных  людей,  озабоченных  снабжением  работой  в  кабинетах  и  заботой  о  клиентах?
       Ладно,  когда  дело  касается  пенсионера  и  у  него  в  запасе  здоровье  и  время. А  если  служащий  или  рабочий,  с  заботой  о  хлебе  насущном  не  только  для  себя?
       А  еще  интересно: со  столоначальником  может  такое  случится? Ах,  да,  он  пошлет  девочку  для  посылок…У  важняка  нет  лишнего  времени,  он  занят  сочинением  инструкций.  А  министр  или  премьер -  что? Пожалуй,  ему  и  невдомёк  о  таких  тратах  времени  и  бумаги.  Он  твердо  верит:  компьютеры  двигают  прогресс  во  всем. И  много  вещает  с  трибун  о  страданиях  народа. 
       А  когда  он  глаголет  о  нуждах  народа, о  чем  думает?  Правильно. Об  имидже. Как  он  глядится  со  стороны.  Если - заботливым,  наш  дока  доволен. И  спросить, (о  чем,  любезные  тоскуете-скорбите  в  толпе?)  им  как-то  некогда.
       Вы  спросите, зачем  опустились  мы  до  мелкой  темы и  снова  склоняем  по  падежам  сферу  обслуги, перепеваем  старый  мотив? А  капля  камень  долбит. Глядишь,  и  здравый  смысл  появится  на  свет.
       И  еще!  Грядет  поголовная  установка  счетчиков  в  квартирах.  Чтоб  с  Нового  года  уже  имели  и  платили,  а  то  нынешняя, потолочная  оплата  за  газ  возрастет  вдвое. И  люди  хлынут  в  газовую  службу!  Вот  это  дела  будут  покруче. Это  тебе  не  фамилию  поменять  на  номере  счета  плательщика…Но, думаю, правительство  придумает  выход, организует  бригады  скорой  помощи  на  коммерческой  основе  и…Деньги  ваши  проблему  устрянят…


ПАПИРОСЫ   "ПУШКИ"

       Как  водится  в  природе,  из  чрева  матери  явившись,  продол-жатель  рода  от  удивленья  поднял  крик,  но,  получив  по  попенгагену  шлепок, затих. Затем  тот  индивид  затеялся  смотреть  и  слушать,  а  уж  потом  решился  над  собой  расти. Но  тут  к  прогрессу  роста  приложили  руки  предки, отдали  в  школу. Закон  в  стране  таков:  не  хочешь  иль  ленишься,  а  выучи  букварь. Штудир  тех  правил  не  отринул,  в  начальных  классах  учителке  Варваре  Никаноровне Извецкой  внимал  охотно  и  легко  запоминал  уроки. Училка  та  смотрелась  лет  на  сорок  или  на  полтинник, попробуй  угадай  в  худые  времена,  носила  каждодневно  китель  чёрный, юбку  с  формы  желдорог. Школа  находилась  в  слободе  для  Машинистов  и  обслуги,  а  те,  когда  могли,  довольствием  делились. Под  кителем  могло  быть  ничего,  или  рубашка,  менять  на  хлеб  одежду  приходилось  и  в  лихие  времена,  а  тут -  война.
       Варвара  Никаноровна  любиле  детвору   заменяла  им  на  тех уроках  маму. Никто  узнать  не  мог,  что  у  Извецкой  в  летнем  лагере  погибли  дети  под  бомбёжкой,  а  под  Москвой,  недавно  сообщили,  погиб  и  муж, полковник  инженерных  войск. Теперь  она  держала  горе  при  себе,  а  радостью  делилась. И  замечая  иной  раз  старания  парнишки, часто  по-ощряла:  «Первосходно!» А  тот  стеснялся  и  краснел,  но  знаний  набирался…
          А  дальше…
          Нет,  раньше  грянула  война.  И  стало  тяжко  жить  и  ждать  её  конца  четыре  года. В  победе  их  устройства  жизни  над  национал-капита-лизмом  сомнений  не  было  ни  с  йоту.  Почти  ни  у  кого. Так  их  учили  и  внушили. И  фильм  тогда  крутили  часто,  а  там  слова,  когда  перевести  их  на  доступный  всем  язык: "Кто  к  нам  с  мечом  завалится,  потомки  им, обиды  долго  не  держите! А  в  гости  заходите…"
          И то  дитя  природы,  уже  пацанчик Ваня, по фамилии  Подпру-гин, оставался  за  старшого  в  доме,  уже  к  восьми  годам  от  роду.  На  пос-ледний  год  войны. Мать  на  работе,  отец,  сменяв  броню  на  ополченскую  винтовку,  влился  в  ряды  защитников  страны, а  Ванечка  хозяйство  вёл. Доил  козу  и  пас  кормилицу, и  получал   рогами  в  копчик, когда,  увлёкшись  книжкою, зевал  на  обстановку. Книжки  он  любил, они  давали  интерес  до  жизни,  по  капле  знаний  прибавляли.
          А  воспитание  Иван,  как  впрочем, и другие  слободские дети  в  большинстве,  имели  подзаушное. Когда  на  улице  иль  в  подворотне,  любой  прохожий   брал  за  ухо  пацана,  щемил,  за  матерное  слово  иль  худой  поступок,  за  курево,  тем  более,  исполняя  от  народа  приговор, в  защиту  здравого  порядка. А  Ваня  был  смышленым. Смыслу  жизни  легче  научиться,  когда  вокруг товарищи,  друзья,  и  если  что,  дадут  совет  иль  подзатыльник,  а  то  подставят  руку  для  опоры. Иван  Подпругин  научился  тоже  дать  по  уху,  в  глаз  за  правду  двинуть,  и  милость  падшим  оказать.
          Но  время  шло,  матяня  на  работе,  служила  проводницей  в  поездах  от   Еревана  до  Ростова,  потом  опять  на  юг  до  самого  Баку. А  в  доме  был  братишка,  за  ним  нужен  пригляд,  и  накормить,  к  чему  особо  не  было  преград,  но  мало  денег, а  карточки  давались иждивенца. В  калориях  считать,  так  с  гулькин  нос. Иван  раскидывал  умом  и  так  и  сяк,  и  выходило, чтоб  тело  в  бодрости  держать,  иметь  надо  приварок. Но  на  работу  по  закону  малолеток  не  берут, а  значит, надо  что-либо  придумать…  Он  знал: подростки,  сверстники  ему,  до  пассажирских  поездов  носили  папиросы,  продавая  штучно,  для  привлечения  курящих,  орали  приговорку:  "Папиросы  Пушка  есть,  рублик  штука,  пачка – шесть!"  А  пачка  стоила  "краснуху", в  коробке - сотня  штук. Поезда  стояли  мало  иногда,  и  все  спешили,  кто  торопился  заскочить  в  вагон,  а  кто  транзитник,  бегали  скупиться. И  покупали  часто  папиросы,  жалея  пацанов  или  пацанок,  считались  не  дотошно,  и  выходило  иногда  неплохо  "пушечек"  спихнуть.
          Иван  прикинул,  что  к  чему,  и,  наточив  на  это  дело  зубы,   до  сверстников прилип  занять  ума. Но  доки-пацанята,  босвой  гоняя  банку  из-под  шпрот,  не  то  чтобы  злословили, но  искренне  смеялись,  наставляя: 
          "Так, Ваня, жизнь,  как  эта  вот  жестянка! Но  если  повезёт,  могёшь  ходить  в  туфлях, а  не  в  портянках. Дружить  надо  с  фортуной,  да  и  учиться,  сбоку  подглядая.  Раскрой  глаза  и  уши,  да  и  мотай  на  ус!"
          И  вот слободки  Машинистов  житель, имея  опыт  и  смекалку  прочей  жизни,  подался  поискать удачи  к  поездам. На  унижения  потуг  скрипел  зубами, но  денег  надобно  добыть,  заделать  брешь  в  портомонэ  за  папиросы,  да  и  сшибить  хотя  б  на  пирожок  братишке.
          Пассажирам, -  к  фонарю  с  коптилкою  пошлют,  он  взял  би-лет, - везите,  а  всякая  обслуга  желдорог, помимо  прочих  интересов,  знала,  что  если  едешь   в  сторону  Баку,  то  от  Кавказской   прямо  повезут  на  Первый  Армавир,  а  ежели  свернуть   на  Армавир  Второй…  На  эту  ветку-однопутку,   направляли  поезда  на   Сочинские  пляжи,  на  Сухум  и  дальше.  Вояжировали  к  морю  люди   при  больших  заслугах,   простой  народ  по  нуждам,  да  всяческие  бонзы.  А   когда    ехал  кто-то  вовсе  шишка,  а  то  и  сам   отец  народов  Сталин,  тем  снаряжали  литерный  состав.
               И  вот  однажды  узнают  туземцы,  что  от  станции  Кавказской,  которая  в  Кропоткине  стоит,  сворачивает  в  ветку  поезд  с  отправленной пометкой  шифрограммы. И, значит,  ехал    кто-то  из  значительных  особ,   а  может,  сам  товарищ  Сталин!
           Про  литерный  узнали  просто:  с  огольцами  из  посёлка  Ма-шинистов  росла   профура Майка. Она  подростков  приучала  познавать  пе-репихнин  и  прочие  забавы,  а  папочка  её  служил  на  телеграфе.  И  если  заскочить  до  предка,  забить  ему  мозги  про  маяту  юной  души,  при  том,  придерживая  ушки  на  макушке   и    слушая   служебный  разговор  ли,  дрязги,  то  тайны  растворяются  как  дым  или  туман.  А  дальше  их  разносит  ветер,  да  и  старухи - по  ушам.
           А  кстати,  все  ли  ведают,  кто  был  таков  Кропоткин? Во-первых, князь! Но  и  при  светлой  голове,  мозолистых  руках  на  должности  пажа, - а  ну-ка  потаскай  подол  великокняжеской  хламиды, - бунтарь,  охотник  послужить  науке  и  народу,  признав  социализм  как  форму  жизни, адаптировал  анархии,  считая  тот  уклад  свободным  для  ума. Но  речь  тут  не  о  нём.
          От  города  Кропоткина  до  поворота  к  Сочи,  стучат  колёса  час  иль  два,  и  Ванечка  Подпругин подался  к  станции,  держа  за  пазухой  коробку  папи-рос.
          Дождался. Литерный  состав  вагонов  медленно  вкатился  меж  пер-ронов:  сначала  паровоз,  красавец  ИС  в  зелёный  колер  облачённый, за  ним  вагоны  клёпаных  пролётов  без  отмет,  а  цветом  под  бурёнок. Поезд  заехал  и  затих,  остановившись. Тут  оголтелые  юнцы,  конечно,  ринулась  к  перрону  поглазеть,  а  то  и  предложить  товар, но  внешний  контур  из  охраны,  местные  мильтоны  попытку  жестко  пресекли,  махая  палашами  в  ножнах. Такая  амуниция  у  них, - для  красоты  наряда  или  для  грозы. Рванул  и  Ванька,  но  страж  порядка   набег  его  отсёк,  спиною  синего  мундира  загородив  прозор.
                А  Сосо  Джугашвили  с  каких  ещё  времён, пожалуй,  семи-нарских,  любил  ланшафты  окоёма,  на  остановках  прогуляться  по  перрону,  дыхнуть  приятностью  зефира  ли  озона.
              И  дверь  вагона  распахнулась,  и  вышел  на  подножку  он.
          Теперь  же  лето,  а  время -  позаутро.  И  человек  немного  постоял  в  проёме  двери,   простоволос  и  бодр,  побрит  до  синевы  на  скулах, извлёк  из  верхнего  кармана  лёгонькой  тужурки  трубку, неторопясь,  спустился  на  перрон. Под  усы,  пригладив  их  сперва,  пристроил  трубку,  воздух  потянул,  стал  шупать  белые  карманы  у  костюма. 
          Но  Ванька  не  узнал  Отца  Народов,  Его  Подпругин  помнил  по  порт-ретам  в  книгах  и  газетах, да  вон   в  фронтоне  станции  красуется  в  погонах,  со  Звездой  Героя, а  взгляд  там   несколько  колюч  и  укоризнен.  А  тут  только  усы  похожи,  лицо -  нисколько,  побито  оспой,  и  морщины…Но  Ваня  понял, - время  не  терять!  У  пассажира  трубка-то  пустая,  и  нужен  ей  табак!
          И  он,  рванув  из  пазухи  коробку  "Пушек",  вывернув  из-за  спины  охранника  порядка,  закричал:
          - Эй, товарищ  пассажир! А у меня табак  для  вашей  трубки! В  папи-росах! – И  встречь  тянул  коробку.
          Но  тут  мильтон  схватил  его  за  помочу  на  майке,  и  ножнами  при  палаше  огрел  по  шее,  с  криком: "А  ну, не  балуйся, малец!"
          И  с  тем  оцепенел:  мильтон   на  Сталина   смотрел,  а  Ванечка  брыкался.
          Вождь  с  удивленьем  обернулся. Ему  нарушили  теченье  мысли,  к  тому  же,   явно  не  узнав. "Ага,  парнишка! Нет,  здесь  их  кличут  пацанами. Разносит  папи-росы,  это  кстати!" 
         И  пассажир,  чуть  усмехнувшись,  качнул  к  себе  чубук  при  трубке.
          - Оставьте  паренька,  товарищ  гвардии  сержант! Пусть  подойдет.
          Страж  порядка,  в  мундире  тёмно-синем,  грудь  в  орденах  и  знаках, при  палаше - "селёдке",  тогда  ещё  не  отменили  форму  для  милиции таковской  службы,  дёрнулся  во  фрунт,  посторонился, легонько  подтолкнул  Ивана, не  раз-жимая  губ,  шепнул:
          - Иди,  проказник,  ужо  он  всыплет. Товарищ  Сталин  ждёт.
          Иван  же,  поспешая  к  делу, перепугаться  не  успел. По-прежнему  держал  коробку  с  нужным  Сталину  товаром. Но  на  ходу  он  кинул  взгляд  на  здание  вокзала,  сравнил  портрет   в  фронтоне  с  сущим  человеком.  И  подбежал  и  протянул  всю  сотню  папирос.
          - Берите  все,  товарищ  Сталин!  Тут  хватит  накуриться  за  дорогу!
          - Но  это  много,  паренёк! -  усмехнулся  пассажир. – В  вагоне  есть,  чем  трубку  подживить,  а  тройку  штук  возьму. Ты  сколько  требуешь  за  штуку? – Сталин  стал  ошупывать  карманы,  в  один,  в  другой  он  пальцы  запустил,  и  в  верхнем  обнаружил, выскреб  серую  деньгу. – Ого,  тут  не  один  червонец,  а  десяток.  Выходит,  отложил,  чтоб  сделать  членский  взнос,  да  подзабыл. Придётся  попросить  с  зарплаты  вычесть  и  внести  должок.  Привычку  лезть  в  долги  нельзя  вводить  в  обыкновение. Тебя-то  как  зовут?..  Иван! Я  так  и  думал:  у  нас  Иваны,  у  них  преобладают  Фрицы. Да  что,  была  война, прошло  два  года, и  оттого  пришло  на  ум. А  как,  Ванюша,  с  вами  обошлась  война,  отец  вернулся?
          Иван  потупился,  нахмурил  брови,  сник.
          - Нет. Пришла  бумага, - без  вести  пропал.  Сан  Яковлич  Подпругин  работал  машинистом,  когда  поближе  подступили  фрицы,  батяня  отказался  от  брони,  пошёл  на  фронт…- Ваня  глубоко  вздохнул. – Теперь  вот  помогаю  вырастить  братишку,  пока  матяня  ездиит  по  службе. Она  как   проводницею  была  на  всю  войну,  так  и  теперь  ишачит. 
          - Ну  да,  ишачит. Работа  трудная  и  много,  а  потому  в  сравнение осёл,  трудяга. – Товарищ  Сталин  подобрел  глазами,  но  снова  брови  свёл. – В  школу  ходишь?
          - А  как  же  без  неё?  Учиться  надо,  в  жизни  пригодится. Без  грамоты  прожить  нельзя,  чтоб  быть  себе  полезным  и  другим!
          - Наверное,  отличник, в  который  ходишь  класс?
          - Уже  в  четвёртый  осенью  пойду. У  нас   Варвара  Никаноровна  -  во  училка! –  Штудер  Подпругин  поднял  большой  палец. – В  запрошлый  год,  когда  в  кино Тарзана  мы  смотрели,  у  нас  из  тайника  забрали  прохиндеи  книжки, так  на  уроках  нам  пришлось  распахивать  уши,  всё  запоминать. И  ничего, ни  разу  не  сбивались  ниже  тройки,  а  в  основном  на  хорошо  или  отлично  отвечали.
           Сталин  между  тем  добыл  табак  из  папирос,  засыпал  в  трубку,  уплотнил,  зажёг  от  спички. Пыхнул  дымком  и  проронил: 
          - Спасибо,  Ваня,  за  беседу,  за  табак  отличный. Вот  деньги,  ты  возьми,  не  обижай  отказом  старика. А  вам  подмога  на  хозяйстве. Сейчас  всем  очень  трудно. Так  не  откажешься  принять,  как  помощь  в  нужную  минуту?
          - Да  ладно,  разве  я  не  понимаю? Война  была  и  надо  всю  страну  поднять,  отстроить. А  вам,  товарищ  Сталин,  наверно, всех  труднее. – Иван  поднял  глаза,  смотрел  смелее.
          - Да, верно,  трудно  мне. И  годы  поджимают. А  кто  довёл  тебе  такую  мысль?
          - Так  я,  товарищ  дорогой, радион  не  выключаю,  И правду  пионерскую читаю,  а  больше  всё  на  книги  нажимаю. Люблю  читать  и  вывод  понимаю. Советская  страна  пока  одна  такая,  с  неё  берут  пример  другие.
          - Да, мальчик, дорогой наследник  наших  дел. Ты  прав,  ты  правду  жизни  понимаешь  верно. Нашу  страну  со  всех  сторон  капиталисты  окружали, теперь  их  у  границы  меньше, но  они  есть. Буржуи,  эти  любители  мешков  с  деньгами,  не  могут  без  обмана  жить,  в  противном  случае,  им  не  на  что  прожить,  и  надо  будет  самому   трудиться.  Но  это  уже  значит,  капитал  не  может  и  без  войн, так  устроен  их  уклад  соседских  отношений.  Нет  своего, -  отнять  у  слабого. Зависть,  вот  что  толкает  их  на  войны. И  нам  всегда  необходимо  понимать   такой  материализм  в  устройстве  идеологий, и  думать, много  думать, прежде  чем  чего  построить. Чтоб  независимыми  быть  от  всех  невзгод.
          И  Сосо  Джугашвили  посмотрел  куда-то  вдаль. Затем  потрогал  ус  и  проронил:
          - Так  ты,  Ванюша,  поспешай,  не  завершив, дела  нельзя  бросать.   Да  помогай  братишке. Мне  нужно  одному  побыть,  маленечко  подумать. Так  что,  прощай.
          И  подал  руку.
          - Будь  здоров  и  передай  привет  братишке,  маме. И  сколько  будешь  жить,  помни  про  отца. Он  защитил  тебя,  меня  и  всех  других, кто  дышит  воздухом  свободы  по  сей  день. От  грабежа  свободы, Ваня! А  это  главное,  запомни!
            - И  вам  здоровья  много,  товарищ  Сталин!
            Они  расстались.  И  прошли  года.
             Иван  уже  седой  старик  и  помнит  много. Отца  и  мать,  друзей,  ушедших  в  Лету,  и  разговор  о  независимости  сущих  стран  и  в  них  народов,  с наставником  на  жизнь  семинаристом.


               
ОПЫТ   СУРОВОГО  ДНЯ

       Один  член  в  министерстве  и  ба-альшой  столоначальник, безусловно  честный  и  лично  не  берущий   взятки, (а  на  кой  тогда  секретарь?)   ратующий   за  снижение  инфляции  путем  сокращения  денежной   массы,  решил  на  себе  испытать  эту   заманчивую  панацею..               
       И  вот  он  прикинул  МРОТ  на  единицу  простого  инженера   на  трудовой  день,  вычел  дневные  услуги  за  ЖэКаХа,  положил  в  карман  остаток  ассигнований  и  отправился  на  службу.
       До  захода  в  кабинет  офиса  приключилось  встретиться  с человеком,  мимо  которого  пройти невозможно,  чтоб  не зайти  в  буфет. Цены  там,  конечно,  благожелательные,  но  ударили  по  МРОТу.  Потому,  хоть  и  не  американцы,  а  при  эксперименте  надо  платить  каждому  за  свою  особу.
      В  обед  он  посетил  столовую  и  снова  почувствовал,  что  что-то  не  то.  В  кармане  зазвенела  мелочь!
      В  образовавшееся  «окно»  времени  он  завернул  к  приятной   женщине,  к  какой  нельзя  приехать  в  персональном  лимузине, а  только  в  личном  «вольво».  Цены  на  заправке  его  поразили  своим  несоответствием  с  его  сегодняшним  бюджетом.  В  кармане  явно  ощущалось  веяние  жесткого  норд-оста.
      У  киоска  с  цветами  его  ожидало  разочарование.  Инфляция  ударила  по  карманному  бюджету!  Чтобы  купить  три  розы, не  хватало  немного рублей! Пришлось  обойтись  скромными  гвоздиками.  А когда  дело  коснулось  шампанского, он  поворотил  на  службу.
       Но прошла только половина  дня! А он твердо решил посвященный  эксперименту  день  прожить  без  побочных  субсидий.
       У  уличной  торговки,  вспомня  молодые  годы,  он  нарочно  захотел  отовариться  пирожками  с ливером,  но  и  на  это  мелочи  не  хватило.  Инфляция  толстела  на  глазах!
       А  еще  предстоял  вечер!  Планировалось  посетить  кабачок  со  стульями  в  темном  углу  с  еще  одной  дамой!  Но  надеяться  на  бюджет  не  приходилось.  Или  отменять  рандеву  с  приятной   женщиной,  или  требовать  ассигнований  со  стороны. Третьего  не  давали!
       Когда  рано  утром,  проснувшись  в  родной  квартире,  чин  с  огромным  кабинетом  подбил  бабки  ушедшему  дню, то  понял,  что  инфляция  от  денег  очень  даже  зависит.  И  чем  меньше  в  твоем  личном  загашнике  ресурсов,  тем  больше  рост  удивления. 
       Значит,  враньё,  что  если  меньше  денег  -  то  лучшая  житуха?!
       А  еще  он  подумал,  что  когда  станет  Президентом,  то  сразу  и  заметно  снизит  цены  на  бензин. Ведь  куда  замахнулись   вредные  олигархи!  У  себя,  где  черное золото  добывают,  тарифы  выше,  где это  самое  за  кордоном  продают!  Это  что  ж  получается?  За  границей  и  телушка -  полушка,  и  перевоз   халявный?
       Непорядок!  Жадность,  давно  сказано,  иногда  губит   и  олигархов.         

               

ОБСУЖДЕНИЕ   В  РАССУЖДЕНИИ

(О  ТАНКАХ  И  ПРИКАЗАХ)

       В  свое  время,  первостатейного  страха  нагнала   на  себя  интеллигенция  в  кухонных  разборках  относительно  власти  и КГБ,  в  рассуждениях  о  правах  и  свободах.
       Продвинутая  интеллигенция  боялась,  но  между  собой  возмущалась:
       «Изверги  и  каты! Гоняют  по  крышам  диссидентов,  ловят  в  ресторанах  и  в  пивных! Инакомыслия  не  терпят.  Мы  не  хотим  ходить  в  строю!» 
       Работать,  кстати,  тоже  некоторые  не  желали.  Им  нравилось  болтать,  как  их  третируют и притесняют  КГБ.
       Но  вспомним  о  неграх,  то  бишь  об  афроамериканцах  в Гарлеме.  Они  тоже  думали  на  свой  лад,  чего-то  требовали от  Конституции  и  крыли  власти  матом  по-английски! И  что  власть?  Потерпела  иные  мысли?
       В  знак  несогласия  давайте  покачаем  головой.
       Власти  отдали  приказ, а  полицейские  с  вертолета сбросили  на  буйные   головушки  безалаберных  афроамериканцев  бомбу!  И  устаканили  обстановку  в  стране!
       И  сохранили  нужную  демократию!
       Или  заглянем  в  архивы  СМИ,  давно  минулых  лет. Когда  выступали  студенты  на  главной  площади  Пекина.
       Те  молодые  люди  хотели  срочно  избавиться  от  утопии  социализма  и  добыть  побольше  демократии  и  от  чего-то  свободы! Тоже  мыслили  неадекватно  планам  правительства. И  чем  ответили  власти?
       Выслали  им  танки! Чтоб  постояли супротив и  припужнули  видом,  внушили  бы  альтернативные  мысли.
       Но  студенты  внушения  категорически  отмахнули  и  выставили  лозунги  про  свободу  и  права,  и  чего-то  требовали  отринуть. И  крыли  власть  матом по-китайски!
        Они держали  мысль  «противостоять»  и думали  стоять  долго. Они  считали,  что железные  «страшилки» бочкой  на  них  не  покатятся.
       Но  танкистам  отдали  приказ: бочку  положить  плашмя  и  ехать!
       И  они  наехали. И  обстановка  в  Китае  тоже  устаканилась  и  хранится  там  до  сих  пор. С  привычным  им  порядком.
       А  вот  другой  случай  с  танками.
       Приехали  к  Белому  Дому  в  Москве  в  августе  91-го  танки. Их  кто-то  послал,  но  забыл  приказать,  что  делать. Тогда  восторженная  толпа подпихнула  на  крепкую  броню тогдашнего  любимца  Борю!  И напихала  в  дула  пушек  и  пулеметов  цветочки,  а  танкистов  угостили  кока-колой  и фантой,  а  на  пошамать  накупили  в  Макдональсах  на московских булочках  колбасы! И  многие  шастали  между  танками,  а  некоторых  в  неразберихе  задавило  и  они  стали  героями  тех  лет, а  потом  о  них  невыгодно  стало  вспоминать.
       А тогда  все  махали  шляпами  и флагами,  танковыми  шлемами  и  носовыми  платками  от  экстаза  в  предвидении  Свободы  от  нахрапистой  власти!  И,  естественно,  орали  матом, но  по-русски.
      И  что  потом?
       В  итоге  явились  права  хапать и  пришли  в обнимку  воля  и  свобода.  Свобода  от  всего! От  совести  и  добронравия,  от  денег,  квартир  и  пристойной  жизни. Пришла  пора  безмолвствовать  и  кусать  локти.
       Потому  что  тогдашние  власти  постеснялись  отдать  приказ:  наехать  и  устаканить!  Против  люднй  танки? Низ-зя. А  КГБ  без  приказа  в  стаканы  не  наливало. Это  надо  помнить  на  все  времена.
        Без  приказа  танки – мишень  для  испражнения  голубями!
       А  когда  волны  разлива  Свободы  и  воли  на  всякие  поступки  достигли  далеких  окраин  и  вернулись  в  Москву,  случился  еще  один  казус  с  танками.
        Борису  приятели  нашептали,  что  власть  в  руках  парламента,  то  бишь власть  народа   -  большая  роскошь  для  народа. Власть  должна  сидеть  в  кармане  у  одного!  Или  в  карманах  кучки. Тогда  она  ближе  к  телу.
       А  чтобы забрать  власть  у  непокорной  Думы,  думающей  иногда по-своему  и  неадекватно  Указам  Бориса, люди  из Кремля  пригласили  к  Белому  Дому  танки.
       И  приказали:  стрелять!  И  устаканить  обстановку  в  пользу  отдавших  приказ.
       Приказа  отменить  приказ  не  поступило,  и  приказ  был  выполнен  в  точности.  Попали  в  несколько  окон  парламента  сразу.  И  повалил  из  них  дым отечества.
       И  власть  теперь,  нет,  не  в  стакане,  а  в  кармане  у  некоторых  приближенных  к  основам  Свободы  и  Демократии.
       Вот  какие  истории  случаются  в  Истории.


КРАТКАЯ  БИОГРАФИЯ  РАБОЧЕГО  ДНЯ
ТОП -  МЕНЕДЖЕРА  МАКСА  ПИКСЕЛЯ

        Вообще-то,   звали  его  Амфилохий…Бузина.  А  Лох  из  Бузины -  это  уже  чересчур.  Это,  как  чесотка  на  краю  прямой  кишки!  Удобно  пообщаться,  но  часто  беспокоит.  Правда,  вины  его  в  том  не  было,  родители  постарались  обзавестись  звучной  фамилией,  и  в  назидание,  что  де,  невезуха  может  преследовать  не  только  родителей,  но  и  чад,  наградили  имечком,  что  указал  им  поп  при  крещении.
       И  Лоху  Бузине,  менеджеру  маркета,  пришлось  не   одну   долю  жалова-ния  скормить  приятелям  в  коллективе,  чтоб  стать  хотя  бы    Максом  Пиксе-лем. Звучит  по  заграничному!
       Но  дитю родители  имечко  и  фамилию  приспособили,  а  вот  веры  навязать  не  смогли. И  должного   образования  и  воспитания  дать  не  сумели.  Чего  школа  успела  внедрить  в  головку  тыковкой,  то  и  осталось  там.  Во  всяком  случае,  он  твердо  усвоил,  что  дважды  два  не  четыре,  а  сколько  надо.  Ну,  а  об  остальном  позаботилась  улица  и  телевидение  с  его   романтической  рекламой.  Чего  надо  и  что  не  потребуется  за  неимением  денег,  уложилось  в  головке  ладненько  и  как  велит  мода  на  имидж.  В  любом  разе,  в  мечтах  и  грезах  с  иллюзиями,  он  мог  взять  от  жизни  всё,  чего  она  предлагала.
      Но  ростом  он  не  вышел,  и  кулаками  выбивать  из  родителей  на  выпивку,  девочек  и  дискотеку  не  мог.  После полученного  образования  за  девять  классов, нужда,  не  ударить  мордой  в  имидж,  требовала  соответствовать,  и  он  пошел  предлагать  услуги  в  маркет.  Там  приняли  его  не  просто  так,  а  топ-менеджером.  Слово  было  новое  и  иноземного  производства,  и  уже  звучало  во  всех  местах  не  только  значительно,  но  и  покровительственно. Обязанностью  его  было  топать  по  магазину  и  следить,  чтоб  покупатели  чего  не  слямзили  на  халяву. Такой   статус  Макса  устроил  со  всех  сторон.  Во-первых,  шмотку  выдали  деловую,  с  обязательным  галстуком,  а  в  нём  он  гляделся  не  только  продвинутым,  но  и  умным.  Во-вторых,  жалование  от  боссихи  положили  больше,  чем  родители  вдвоем   получали  пенсии.  И,  в-третьих,  на  работе   позволяли   расти  над  собой.  Он  быстро  насобачился  отличать  марки  холодильников  от  вида телевизоров,   мог   объяснить разность  в  качестве  китайских  утюгов  и  итальянских  скороварок,  и  клиентам  с  толстыми  кошельками  успевал  открывать  входную  дверь,  когда  они  еще  думали:  выходить,  или  еще  поглазеть  на  какую  надобу?  При  чем,  Макс  не  только  распахивал дверь,  но  умудрялся  изогнуться  вопросительным  знаком  с  оттопыренной   ладошкой  на  тот  случай,  если  покупательнице  вдруг   вздумается  сунуть туда  на  тоник  с  диролом  или  простецки  пощекотать  с  намеком  на  баламутный  секс.
    Вот  в  сексе  Макс  подковался  еще  на  улице,  где  все  девочки,  тоже  почитательницы  западных  фильмов,  охотно  шли  на  контакт,  но  только  с  резинкой.  Чего-чего,  а  СПИДа  они  стереглись,  хотя  временно  заиметь  хотелось.  Любопытно  испытать  неиспытанное.
     Ради  секса  он  пристрастился  ходить  на  дискотеки.  Убить  время  после  изнурительного  ожидания  окончания  службы,  можно  было  и  в  других  местах,  но  там   не  всегда   ладилось   с  сексом.  В  ином  месте  могли   и  морду  набить  за  низменный  намек,  а  на  дискотеке  морду  били  они,  завсегдатаи,  новичкам.  Для   прописки.  И  девочки  на  дискотеке  все  свои  были  и  тоже  охочие  до  секса,  потому   как  тоже  хотели  иметь  от  жизни  всё  и  не  ударить  мордочкой  в  куда  не  надо.
      На  дискотеке  клёво.  Гром  музыки,  кругом  свои  в  экстазах   трясогузки, и  можно  выпить,  если  шансы  не  поют  романсы.  В  смысле:  деньги  есть  и  всё   возможно.  Халява   позволялась  только  дамам,  потому   как  они  платили  за  все  знаки  внимания  натурой.  После  дискотеки  -  кто  куда,  но  по  одному  делу!  К  местам  уединения  для  секса.
      Вообще-то:  жизнь  как  упростилась!  Проснулся - испражнился,  умылся -  подзаправился  и  отбыл  на  работу,  типа,  делать  деньги  на  житьё.  После  службы  бытье  бежало  прежней   колеей.  Переоделся  и  пожрал,  отправился  на  дискотеку.  Попрыгал,  выпил,  посуетился.  Оттянулся - отдохнул.  Договорился,  вышли  вместе,  уединились,  снова  выпили,  отдались  сексу.  Притомились,  разошлись  по  хаткам  спать.  А  там  и  утро,  и  пошло  по  кругу,  чтобы  день  начинался  и  кончался…От  жизни  берется   всё.  Не  подавиться  бы…
                Азов,    2000  -  2010 гг.
               
               

ЗНАКИ   ЗОДИАКА

/ По  календарю  юмора /

К Р Ы С А

       Зубастое,  злое  и  ненасытное  животное.  Но  если  личина  крысы   прячется  за  обликом  человека,  то  тут  возникают  парадоксы.  И  зубов  может  не  быть  собственных,  и  злость  прошла  с  годами,  а  ненасытности  мешает  язва  желудка. Не  говоря  о  выпивке,  когда  чрево  принимает  только  кефир. Но  год  Крысы  -  ваш  год! И  самое  важное -  выбрать  четкую  цель.  Если  денег,  то  побольше  пихайте  во  все  заначки,  если  жену,  то  только  не  красавицу.  Потому  что,  сами  должны  допетрить,  красавица  -  дама  общая.  Все  мужики  глаза  на   нее  пялят,  а  от  изобильного  внимания  и  лести  мало  кто  может  устоять  перед  соблазном  не  ответить  взаимностью.  Так  что,  в  таком  случае  почаще  пробуйте  лоб.  Если  пробиваются  рожки  -  меняйте  жену. Или  имидж  с  макияжем.  Следует,  однако,  заметить,  что  завышенные  цели  истощат  вашу  карму  и  вы  можете  остаться  при  прежних  бобах.  В  бизнесе  сплошной  успех,  если  вы  в  нем   пройдоха.  Здоровье  отменное,  но  сегодня.  А  завтра  - как  повезет. Посещая  поликлинику,  не  забывайте,  что  доктор  прежде   всего  думает  о  вашем   кошельке. а  уж  потом… Но  унывать  не  стоит.  В  конце  концов,  чем  меньше  вы  отстегнете  лечащему  врачу,  тем  дольше  проживете.


БЫК

        Для  вас  год  обещает  сюрпризы.  Ускоряйте  темп  жизни, крутитесь  как  белка  в  колесе,  хотя  это  может  привести  с  огромной  усталости  и  истощению  ауры. Карма  на  месте,  но  денег  не  ожидается.  Впрочем,  может  повезти  в  картах,  в  бизнесе,  если  вы  в  нем  не  профан,  или  Президент  прикажет  подвысить  пенсию  и  зарплату.  Здоровье  как  на  экране  монитора:  все  видно, но  мало  понятно.  Но  только  у  некурящих,  непьющих  и…Нет, тут  закралась  ошибочка. Секс  даже  укрепляет  здоровье   при  умеренном  воздержании. Волосы  редеют  во  второй  половине  жизни,  но  если  вы  заметили  потери  на более  раннем  этапе,  обращайтесь  к  рекламе  по  перхоти  или  по  посеву  растительности  во  всяких  местах. Бывает,  помогает.  Избегайте  советов  со  стороны. И  еще:  кредитов  не  брать! Лучше  перебиться  на  сухарях  и  квасе  от  «Николы».  Кола  все  же  не  то,  забугорный   напиток. Сладости  в   нем  многовато,  а  это  чревато  диабетом.

Т И Г Р

       Сейчас  мало  что  зависит  от  вашего  инстинкта  зверя  и  крупных  клыков,  так  что  учитесь  спокойно  переносить  битье  фортуны. Но  в  любви  везет  и  повезет  до  самой  старости. Ведь  вы  зверь,  и  этим  все  сказано.   Подарки  судьбы  будут. Может  уйти  жена,  разлюбить  пассия,  которые  истощают  ваши  карманы. В  компании друзей  пейте  смело  и  неограниченно,  а  вот  среди  недругов  проявить  бы  воздержание. Возможны  провокации  на  драку, а  вы,  надо  напомнить, необузданной  силы  зверь.  И  тогда  -  костоломство,  следствие  и  суды. А  вам  это  надо?  Так  что -  совет,  обдумывать  поступки.


КРОЛИК   или  КОТ
( По  Зодиаку  все  равно,  у  обоих  усы.)

        Карьерному  росту  будет  способствовать  необычайная  ласковость  кошки  или  кота  и  диетический  вкус  мяса  кролика. А  вот  интриги  и  попытки  поменять партнера  могут  сделать  вам «козу», хотя  новые  знакомства  неизбежны. Так  что  забудьте  о  романтике  и  сроднитесь  с  прагматикой,  иначе  грядут  неприятности  с  той  стороны  и  с  этой. С  финансами  особых  проблем  не  предвидится,  ведь  вы  привыкли  обходиться  малым.  Да  и  что  надо?!  Шубки  есть, вас  неплохо  кормят  и  вам  благоволят,  а  наличные  для  издержек  на  всякий  день  вам  всегда  отслюнят  партнеры  и  друзья. Со  здоровьем  проблемы  зимой.  Есть ли  на  вас  мех  или  в  подворотне  сняли - мороз  о  том  не  спрашивает. На  зиму  переезжайте  на  Юг.  И  тогда  удача  -   ваш  друг!

ДРАКОН

(Животное  страшное, но  сказочное)

        Обитает  в  Китае,  а  воспитан  Конфуцием!  И  потому  соображалка  не  набекрень.  Дни  полны  неожиданностями,  а  уж  годы!.. И  все же  заканчивается полоса препятствий, когда  вам  приходится  прыгать  и  изворачиваться  от   стрел  купидонов, исков  кредиторов  и уплаты  алиментов  на  забытых  давно  детей.               
      Они  подросли  и  сами  добывают  на  хлеб  с  маслицем. Конечно,  это  касается  тех, кого  это  касается. У  остальных – панорама, полная  перспектив  жизненных  коллизий. В  то же  время  возможны  колдобины  на  пути  вашем  там,  где  их  никто  иной  не  ждет. Партнеры  захотят  пересчитать  на  вашей  ауре  количество  гребней,  а  это,  знаете  ли, неприятно. Это  все  равно,  как  если бы  жена  на  ваших  глазах  пересчитывала  заначку,  оставленную  на  посещение  с  любовницей  трактира.  Так  что  держитесь  от  партнеров  подальше. У  них  и  камень  за  пазухой  всегда  найдется  и  иной  снаряд. Не  забывайте,  драконов  не  любят  даже  в  сказках. И  часто  нанимают  киллеров. Заболевания  могут  носить  тоже  неожиданный  характер,  хотя  большими  проблемами  вам  они  грозить  не  будут. Ваша  крепкая  панцирная  шкура  служит  тому  порукой.

З М Е Я

( Гад  ползучий, но  в  облике  человеческом  сносен.)

        Для  вас  начинается  яркий  период!  Полная  вероятность  смены  имиджа, украшений,  автомашины  и  мужа. Для  некоторых  особ  женского  пола,  возрастают  шансы  для  поездки  на   Багамы.  Причем  в  спальном  вагоне  очень  скорого  поезда. Проводники  и  стюарды  в  белых  штанах,  на  чаевые  не  посягают  и  даже  в  постель  поставляют  бизнес – завтраки с  мясом  без  сои.  В  дороге  возможен  легкий  флирт,  но  венерические  болезни  исключены. Доктора  и  полиция  там  отличные  и  не  проморгают  залетных  альфонсов. Впрочем, за  вами  приглядит  и  ваш  дорожный  бизнес-муж.  Здоровьем  вы  оснащены  вполне  крепким,  так  что  и  с  этой  стороны  неприятностей  не  ожидается. В  остальном,  как  и  у  всех,  Год  пройдет  и  приблизится  старость. А  это  не  радость. Но  терпите,  улыбайтесь  и  вам  улыбнутся  в  ответ.
        Да!  Многих  представителей  этого  знака  ожидают  выигрыши  в  лото,  в  казино  и  даже  в  кости1  Так  что  дерзайте! У  кого  позволяет  портмоне.


Л О Ш А Д Ь

     Лошадь,  она  и  в   Африке  лошадь,  но  только  в  полоску,  и  называется  зеброй.  У  нас  она  только  на  городских  дорогах   и  потому  год  ожидается  трудный  для  сидящих  за  рулем  транспортных  средств.  Помните:  тарифы  на  штраф  подняты  на  другую  планку, которая  выше,  а  потому  думайте  про  карманы, чтоб  не  загулял  в  них  ветер. Путешествия    галопом  по  Европам  -  ни-ни. Не  выпадает. Ни  в  бизнес-классе,  ни  в  круизе  на  белом  коне. Хотя  внутри  родной  страны  не  исключается,  но  с  прагматическим  расчетом  в  целях  экономии  в  средствах.  Овес  подорожал.  Так  что  делайте  выводы,  это  и  есть  ваши  плоды. Год  будет  переломный.  Организм  могут  посетить  всякие  болячки  прошлых  лет,  и  нет  никакой  гарантии,  что  однажды  вас  не  прихватит  радикулит  или  хронический  геморрой, а  то  и  синдром  сапы  с  плохо  залеченным  гепатитом. Противопоказаны  перегрузки  на  спинной  хребет  между  пятым  и  шестым  дисками.  А  в  остальном…В  жизни  все  бывает.

К О З А
(Или  Козел. Что  в  лоб, что  по затылку, а  все  по  голове!)

     Время  работает  на  вас, милые  создания!  Надо  только  добавить  усилий  и  вы  будете  и  с  молоком  и  с  пухом.  Оренбургские  платки  всегда  в  цене. В  жизни  мелочиться  не  стоит,  потому  размахивайтесь  в  делах  широко,  во  всю  славянскую  душу.  Если  душа  у   вас  иной  веры,  но  вы  живете  в   России,  смело  распахивайте  заначки  навстречу  всякой  рекламе! Все  равно  деньги  текут  к  вам  рекой,  если  не  наяву,  то  уж  во  сне  непременно.  Не  думайте  о  завтрашнем  дне.  Он  все  равно  настанет,  при  вас  или  без  вас. Но  долги  отдавайте  вовремя, иначе  набегут  проценты. В  ипотеку  ни  ногой! Расплачивайтесь  наличными. Это  крепко  держит  ваш  макияж  на  лицах  знакомых  и  недругов. Единственная  подсказка  от  Фортуны -–не  пересаливайте  ни  в  делах,  ни  в  еде. Меньше  в  рационе  сладостей, а  вот  из  флоры  -  все  ваше. И  больше! А  здоровье  не  подкачает.

О Б Е З Ь Я Н А

     В  любой  год  перед  вами  открываются  возможности, о  которых  говорил  Дарвин. Человеком  можно  стать  в  любой  день,  но  только  в  трудах  и  на  трезвую  голову!  А если  здорово  перебрали  -   какой  там  к  лешему  человек?  На  амебу  потянуть  трудно,  не  говоря  об  эмбрионе. Но  если  трезвый – можно  все! Лазить, очертя  башку, по  лианам  жизни, пускаться  во  все  тяжкие  и  все  будет нипочем!  Фортуна  распахнула  вам  объятья! Забудьте  о  кредитах, их  вам  простили  или  забыли,  потому  как  посыпались  файлы, а  корзину  кто-то  упер. Вам  везет  по  жизни! Играйте  на  бирже  и  вы  будете  иметь  успех!  Одно  предостережение:   не  сорвитесь  с лиана !  Трахнетесь  копчиком  о  твердь  и  -  хана!  Зачем  мертвому  здоровье?!  Но  покуда  оно  при  вас.

П Е Т У Х

     Заканчивается  период  затишья, впереди  дела,  на  насестах  рядами  куры,  так  что  топтать  вам  не  перетоптать! Восприимчивость  к  сигналам  судьбы  поможет  наладить  утраченные  связи. В  бизнесе  дела – на  ура. Так  что  ваша  задача -  считать  бабки, баксы, евро  и  рубли. Дела  не  позволят  слетать  ни  в  Антарию,  ни  на  Курилы, - отдохнете  на  ближней  даче.  Возможно  выдвижение  в  кандидаты. То  ли  в  депутаты,  то  ли  на  заказ  киллеру.  Рекомендуется  уточнить  по  чакре  с  аурой. К  перепадам  погоды  отнеситесь  серьезно, в  дождь  обувайте  ботфорты,  чтобы  не  прихватить  насморк.  Сопливый  петух  -  зрелище  не  из  приятных.               

С О Б А К А

      И  в  этот  год - неодолимое  желание  уединяться  с  партнером  по  сексу.  В  бизнесе  трудности  с  понятием: где  удача,  а  где  подвох? Потому  держите  нос  по  ветру,  верхнее  чутье  вернее.  Вокруг  сплошной  охмуреж,  падеж  акций  и  рост  цен  на  драгметаллы  и  жидкое  золото. А  у  вас  те  аксессуары  делового  мира  не  всегда  в   понятии. Здоровье  железное,  так  что  радуйтесь  жизни. Возможны  изменения  по  объему  жилой  площади, но  цены  на  конуру  стабильно  лезут  по  кривой  к  нужной  риэлторам  точке. Уклоняйтесь  от  ударов  судьбы, не  меняйте  кличку  и,  избави  вас  бог,  схватить  чиновника  за  штаны! Отдыхайте  на  лоно  или  в  купели  природы. 

К А Б А Н

     Каждый  год  - хороший  год!  Восточная  хитрость,  веселый  характер,  напористость  и   прочие  нужные  для  бизнеса  качества,  помогут  своротить  горы  пустой   породы  и  желудей. Так  что  результат  будет. Если  вы  творческий работник  и  руки  просят  топора,  хватайте  и  дерзайте. В  фильмах  побольше  стрельбы,  в  книгах  наворачивайте  кучу  малу  из  трупов,  на  сцене  больше  эротики,  порнухи,  а  нудистов  встретят  на  «браво»  и  «бис»!  Желающим  поменять  ориентацию -  зеленая  улица! Полная  свобода  выбора  пола. Если  просто  ориентируетесь  на  Запад  -  попутный  ветер!  Но  помните,  там  пьют  только «дриньками»  и  вам,  при  славянской  душе,  всегда  будет  чего-то  не  хватать. Сменить  любовницу,  мужа, жену  тоже  воспретить  никто  не  сможет. Год  свободы!  Здоровье  -  закачаешься!   Корь, куриная  слепота, понос, трахома,  потение  лобков, заикание  и  даже  нездоровый  смех, -  все  пронесется  мимо! Каленым  презрением  выжигайте  из  души  зависть! Денег  она  не  прибавит,  а  мысль,  что  они  вам  кстати в  любой  день  и  год,  и  без  того  всегда  с  вами!

                2007 г.

               

                Авторская редакция.
                Коваленко Геннадий Александрович