***

ИМИТАТОР

Это было в конце девяностых. В тридцать три года после неоднократных но, увы, безуспешных попыток создать собственный бизнес, развода и что за этим следует, мой отец в очередной   «последний» раз  серьезно со мной беседовал . Он говорил, что моя жизнь бессмысленна, что раз я не нашел себя, необходимо как-то выживать и устраиваться на работу, идти в коллектив, к людям. К людям я  не хотел. Поэтому, когда через три дня он сообщил ,что в какую-то фирму нужен мальчик для развозки медикаментов  и завтра мне на собеседование, я  побрил наголо голову, и пожалел, что у меня нет справки об освобождении из  мест не столь отдаленных.

На следующее утро я отражался от витрины первого этажа громадного  сталинского здания в центре города. Зрелище было жутковатое, но здоровенный лысый отраженный детина необъяснимым образом гармонировал с  тяжелым  наследием социалистической архитектуры.

Я приободрился.

Открыв тяжеленную дверь, я показал паспорт охраннику. Тот позвонил и ко  мне быстро вышел человек лет 50-ти, военной выправки и здоровым детским румянцем во всю щеку. Он испытующе посмотрел на меня  и сказал  звучно и обидно: «Советник  хренов!». Я оторопел и пролепетал, что мы с ним не знакомы и повода для таких выводов я еще не давал. Позади меня раздался смешок. «Зыркнув» на охранника, он ответил, что это он -  Хренов и он работает советником Председателя Правления.

Несколько обалдевший, я поплелся за ним, поражаясь громадности коридоров и соображая: что должен чувствовать Председатель Правления, если у него советник - Хренов.


 
Мы вошл..и в большой двухкомнатный кабинет. В глубине за столом разговаривала звучным, командным голосом маленькая хрупкая женщина. Показав куда нам сесть и посмотрев на свой маникюр, начала допрос. Я, довольно толково, хотя и запинаясь, рассказал свою нелегкую  биографию. Моя будущая начальница вкратце объяснила чем мне придется заниматься и отвела меня в святую святых - приемную  Председателя правления. Там, под  картиной, изображающей какое-то озеро, сидел еще один «заморыш», приготовленный  к собеседованию. Мы не успели познакомиться, его увели первого. Томясь от тяжелых предчувствий и тупо глядя на картину с водохранилищем, я вдруг услышал разговор двух женщин, стоявших возле приемной. Разговор, как я понял, шел обо мне. «Слушай, Светка себе в отдел какого-то бандита берет. По виду – вылитый рекитир!»,-говорил один голос. Второй отвечал, -«Дожились! Папа совсем с ума сошел! Берут кого попало. »

Двери Председателя открылись. Вывели «заморыша». Он пошатывался, но шел сам. Завели меня.

Таких огромных кабинетов я, отродясь, не видел. « Выкормыш  хрущевки», я интуитивно  сдал назад, но двери закрылись и я остался с двумя обитателями этих хором.

Первый, с неприятным лицом,  стоял возле огромного  во всю длину комнаты стола, второй, сидел в глубине кабинета  и разговаривал по телефону по-английски. 

Он закончил разговор, подозвал меня и, спросив имя, стал с пафосом вещать о проектах фирмы и о будущем Украины. Выдохся он минут через 30. Так ничего и не спросив, он устало махнул рукой и поручив меня первому, отправился поднимать Украину с колен. 

Первый - он же советник по кадрам - делил маленький кабинет на первом этаже с советником Хреновым. В кабинете было холодно и как-то очень тоскливо. Если я попаду в ад, мне кажется, что выспрашивать мою постыдную биографию будут так же длинно, монотонно  и долго.   В прочим, как впоследствии оказалось, эти два человека - милейшие люди, просто исправление их труда требует соответствующей обстановки.


 
Отпустив меня на все четыре стороны, советники , видимо,  хорошо «приложились», т.к. вернувшись через некоторое время за забытой бумагой, я услышал звон стаканов и возбужденные речи о том, что все кто тут работает- сволочи.
Немного поразмыcлив, я решил ,что  стать немного сволочью для разнообразия мне не помешает  и успокоенный, что ниже мне  падать  некуда,  побрел домой.


 

 
 Это заведение существовала для меня, как и я для него .  Служащие фирмы почти ничего не делали, только все время что-то праздновали. Я тогда был большим специалистом в этой области! Дни рождения в больших коллективах - это же почти каждый день! А день взятия Бастилий! А пятницы! Боже, как я любил эти пятницы. С утра женщины начинали шушукаться и собирать деньги, составлять меню, мужчины обсуждали прошлые посиделки и спорили о количестве спиртного на этот раз. Наконец, с часов двух-трех начинали накрывать на стол и постепенно садиться. Подходили и вливались в кутеж воротилы бизнесов из соседних отделов.  Гулянка наливалась, краснела, как красна девица, начинала шуметь, набирать силу! Без пятнадцати пять, согласно трудовому кодексу проявлялась «сладкая парочка» советников и начинался апофеоз. Среди шума, анекдотов, легких флиртов все явнее прорезался голос советника по кадрам: «Ты знаешь, кто ты такой? Ты сволочь!!! И Председатель СВОЛОЧЬ!!! ВЫ ВСЕ СВОЛОЧИ!!!». Так было всегда.  Коммерсанты - консервативные люди и здесь ценили традиции. КАК БЫЛО ХОРОШО! Гуляли ВСЕ!

Исключение составлял  отдел Коммерческого директора. Они работали. Людей из его отдела мы называли Великими Немыми. Он их выдрессировал так, что они вообще не разговаривали, только кивали, как обезьяны. Ходила легенда, я сам слышал, что когда они еще общались и               « накосячили» где-то там по бизнесу, самый смелый из них сказал Сергею Яковлевичу, так звали коммерческого директора, что он им как отец, а они ему как дети и он, якобы, должен их простить.

Сергей Яковлевич подумал и резонно  ответил, что если бы у него были такие дети, он бы  утопил их  еще грудными. После этого они замолчали. Уже навсегда…

Сам Сергей Яковлевич, полноватый         сорокалетний мужчина с благообразным  лицом, был непременным участником всех вечеринок. Он везде успевал.  Благочестивый,  с плавными, мягкими движениями он  больше походил на католического пастыря,  чем на безжалостного  коммерсанта.   За дверями  его отдела шла таинственная «бизнесовая» жизнь, возбуждавший неутомимый интерес всех остальных . Приходили и исчезали хорошо одетые люди. В его окнах до поздней ночи горел свет и изнывающие водители проклинали все деньги мира, ожидая героя финансовых баталий.

Теперь о Председателе Правления. Это его, оказывается, называли Папой. У него было потрясающее чутье на бездельников. Мне кажется, что собрать « таких» под одной крышей  было его мечтой.  Мучаясь запорами,  астмой,  финансовыми кризисами и желанием вовлечь Украину в мировое распределение труда,  он ,с маниакальной работоспособностью,  летал на все выставки, устраиваемые за рубежом, приезжая в Украину, устраивал выволочки начальникам отделов, уличая их в нежелании видеть перспективы,  затем на месяц ложился в больницу и опять вылетал трудиться куда-нибудь в Париж на очередную выставку. Три отдела писали ему книгу по мировой экономике, безжалостно вырывая цитаты и целые главы из научных трудов, газет и комиксов. Первый год моей работы я его вообще не видел.
 В середине второго года он подловил меня в коридоре и сказал, что вызовет меня на следующей неделе и хочет поручить перспективный бизнес. Я напрягся. Дело в том, что моя работа заключалась в том, что я один раз в неделю развозил лекарства по аптекам и пару раз в год отправлял через таможню посылку с какой-то «хренотенью» в ЮАР. Поэтому к тому времени в коллективе обо мне сложилось устойчивое мнение как о   конченом «трудоголике».  Видимо донесли, подумал я и, вспомнив народную поговорку, кто везет на того и валят, решил поубавить трудовой пыл.

Но Председатель уехал. Все забылось.

И вдруг, через полгода, срочный вызов. Требует к себе Председатель.

Вхожу. На столе огромная карта.

Председатель взволнованно пожимает мне руку и спрашивает, что я знаю о поставках итальянского мрамора в Астану. Я не знаю ничего. Он мрачнеет, и вдруг спрашивает меня, что такое логистика.

Это был его любимый вопрос.

Он ловил работников в коридоре, всех кто попадется, от начальников  до уборщиц  и с настойчивостью маньяка задавал единственный вопрос, что такое логистика? Естественно, что у всех  это определение  от зубов отскакивало. У  всех, кроме меня. Дело в том, что, несмотря на репутацию, я уже тогда не баловал сослуживцев  своим постоянным присутствием. Он тоже. Мы оба были заняты своими делами и не пересекались. И когда на поставленный вопрос  я ответил, что это раздел логики, он кинулся на меня как орел на суслика. Он орал, что я бездарь, что за два года работы во внешнеторговой организации я должен хоть что-то понимать. Он кричал, прыгал, как обезьяна  и утихнув, наконец, выгнал прочь , велев прийти завтра.

Я хорошо подготовился.

На следующий день, он расстелил огромную карту мира на столе, я вытащил пару корабликов, купленных в игрушечном магазине, и мы с упоением  два часа возили эти кораблики по карте, уточняя морские  и сухопутные пути доставки мрамора из Италии в Астану, которая тогда строилась. К концу встречи мы настолько прониклись симпатией друг к другу, что согласовали открытие офиса в Италии, под моим руководством.

И совсем не страшно, думал я тогда, выходя из кабинета. 

На следующий день председатель уехал и об этом разговоре уже не вспоминали. А я еще месяц терроризировал транспортные компании и отдельных капитанов вопросами об условиях поставки и транспортировки. Астана, конечно, не осталась без итальянского мрамора, но я остался без кораблей, без соленого морского ветра, который никогда не будет трепать остатки моих кудрей.

Я стал уже начальником чего-то, непонятно чего, т.к. фирма наша постоянно изменялась , что отнимало все время и силы нашего руководства. Вынырнув из  титанической работы по реструктуризации и перереструктуризации, оно вдруг обнаружило остатки клиринговой валюты на своих счетах в Египте и , поскольку, «свиснуть» их просто так не представлялось возможным, вспомнило обо мне. Я уже имел некоторый опыт закупки за клиринговую валюту медикаментов из Индии и жаждал приложиться еще и к Египту.

Поедем  мы, или будем сдавать билеты, до последней минуты не знал никто. Председатель, запершись, писал очередную «нетленку», а при посещении музы его трогать было опасно.

Но, наконец, Пегас (это такая лошадь, которая не давала нашему шефу заняться чем-нибудь путным) от него отлетел, а мы, соответственно, полетели.

В Каир мы добирались с пересадкой в Будапеште. В аэропорту председатель забился в дальний угол и, согнувшись, стал что-то писать на коленях.  Чтобы не отвлекать Пиита от сочинительства, мы с коммерческим директором  пошли осматривать аэропорт.

Вернувшись,  обнаружили разъяренного председателя, который хотел в туалет, а поскольку багаж в целях экономии он не сдал, отойти от своей поклажи не мог. Раздолбав  нас за безответственное отношение к своей персоне, он, взяв в качестве заложника Сергея Яковлевича, убежал в сортир.

 В Каир прилетели ночью, долго куда-то ехали, вышли возле какой-то гостиницы и тут я увидел пирамиды. В черной, густой африканской ночи, прорезаемой мощным светом прожекторов, весели, уходя ввысь громадные сооружения. Было жутко, в голову полезла «чертовщина» о пугающих внеземных цивилизациях, но тут ругаясь выбежал председатель,  потому, что с него требовали деньги, а он хотел, чтобы платила принимающая сторона, и вся жуть сразу улетучилась. Что такое пирамиды, против  рачительности  распоясавшегося  руководителя - тля! Принимающая сторона, чуть поупрямившись, но сдавшись под натиском нашего вождя, заплатила, и мы, угрожающе отпугивая коридорных от чемоданов, чтобы не платить чаевые, поплелись каждый к своему бунгало.

Первый раз ко мне отнеслись, как к приличному человеку. Большое, живописное бунгало располагалось среди пальм, позади бассейна. Внутри было еще лучше, чем с наружи. Все как на фотографиях из Play Boy, не хватало только красотки. Вместо красотки,   нас ждал председатель. На часах было 4.30 утра. Он кратко, минут за 40, обрисовал нам задачи нашей трехдневной командировки и объявил дискуссию. Желающих дискутировать не было. Мы пошли спать.

Утром, плотно позавтракав, - председатель ,сославшись на тяжелое положение фирмы, сказал, что еды сегодня больше не будет- мы сели в присланный партнерами автомобиль, и поехали трудиться. Мы объехали несколько фирм, где вели переговоры о начале сотрудничества и о глобальных перспективах рынка Украины.  Председатель  так горячо убеждал контрагентов, что я, прекрасно понимавший, что за этим не последует ровным счетом ничего, все-таки гордился, что нас внимательно слушают большие дяди, и, кроме того, многие верят.

Приехав за полночь, едва живые от недосыпания и голода, мы с Сергеем Яковлевичем опять попали на совещание. Председатель подвел итоги  дня, обрисовал выгоды совместного бизнеса с новыми партнерами и часа через два опустил с миром.

Выходя, Сергей Яковлевич, таинственно прошептал, что папа скоро ляжет спать и мы «втихоря» можем пойти поискать пожрать что-нибудь. Он ездил с председателем уже много лет, и ему было виднее. Договорились встретиться через пол - часа.

Встретились. Окно в папином бунгало еще горело. Мы совещались, подождать пока погаснет свет, или рискнуть и пойти в ресторан без папы? А  если вызовет? А если просто уснул при свете? Папа терпеть не мог, если ели без него. Решили посмотреть. Два  сорокалетних мужика,  коммерческий директор и начальник отдела фирмы,  где работает 200 человек, ползком и перебежками приблизились к окну и заглянули через жалюзи. Папа писал. Мы побродили еще минут двадцать, проклиная всю литературу мира. Жрать хотелось до головокружения. Наконец свет погас.

В летнем  ресторане сидели немногочисленные тихие компании, в основном европейцы, пили вино. Ощущение свободы, беззаботности  и  спокойствия висело в ночном воздухе. Мы   объелись и философствовали.  Почему, спрашивал Сергей Яковлевич, среди толпы людей я всегда узнаю русских. Вроде бы и одеты уже как все и деньги у них есть. А узнаю всегда.


На следующий день нас повезли в Александрию  на фабрику.

Началась  работа. Шесть часов мы согласовывали контракт. К концу первого часа папа заскучал. Здесь никто не говорил о глобальных рынках,   и не было возможности выступить.  Наконец, мы договорились продолжить на следующий день, и вышли с территории фабрики. И тут я получил сполна. Папа, разозленный вынужденным молчанием  и униженный отсутствием вниманием к собственной персоне, наскочил на меня и  заорал, что это его деньги, и я еще не достоин закупать для фирмы медикаменты.  Я ответил, что сегодня же уезжаю в Украину и увольняюсь, подошел к обочине и стал ловить такси. Ко мне подошел Сергей Яковлевич и сказал что, папу просто мучит «жаба». Присвоить деньги он не может ,  на фирму отдавать жалко, но  чтобы ездить в командировки надо  иметь  легальные  средства, так что никуда он не денется. Мучаемый неразрешимыми противоречиями, председатель метался взад-вперед  минут двадцать, как собака на цепи. Наконец, подозвал Сергея Яковлевича,  коротко переговорил с ним, сел в машину и уехал  в аэропорт, и из Египта . Мы пробыли еще два дня, привезли приличный контракт, я не уволился, но больше в командировки с папой больше не ездил...


 
 Нашего заведения давно уже нет. Ее   « съели», более наглые и изворотливые дяди. Но почему-то, посещая  коммерческие фирмы и государственные учреждения, я часто делаю стойку, как старая борзая, ибо  чувствую запах своей бывшей  конторы. Мне кажется, что имитация ДЕЯТЕЛЬНОСТИ и всепоглощающая любовь  к «ШАРЕ» за десять прошедших лет никуда не делись. Или я не туда хожу…

P.S.   Недавно встретил нашего Папу.  Сгорбленного,  в  старом потертом костюме , похожего на бомжа. Человека, возглавлявшего внешнюю торговлю целой страны, на встречу к которому сильные мира сего записывались  за несколько месяцев...

Господи, береги меня…


© 1998 ; 2018