Боец Мамайка

              Рядовой Колька Мамаев числился в подразделении нашем злостным хулиганом, «негодяем»  и вечным «залётчиком». При том, что носил фамилию такую звучную, историей Державы насыщенную. Первые полгода его военной службы мы, офицеры роты, изрядно намучились с этим разухабистым парнягой. Дитём трущоб, жертвой незамысловатости жизни российской глубинки.
 
              Товарищи боевые сразу прозвали его «Мамайка», так звучнее было и сподручнее в общении. Развёселость нрава, низкий рост охламона тому прозвищу очень даже способствовали. Выросший в небольшом уральском городке, среди шпаны на улице, он не был склонен к глубокой личной рефлексии. При том, что болезненно ценил собственное достоинство и обладал безмерной любовью к жизни. Ценность которой в его представлении заключалась всего – то в таких незамыловатых вещах, как выпить - закусить, выспаться, найти себе бабу. Убежать при малейшем представившемся  случае в самоход, украсть чего – нибудь из военного имущества, особенно продовольственного. Продать стащенное со склада местному населению, опять надраться, а при случае и подраться… Мамайка тем и занимался в меру скромных своих возможностей.

             Ничего не помогало в борьбе с таким прожжённым прохиндеем, никакая, даже самая болезненная порка не спасала мудозвона от очередного грехопадения. Наряды, гауптвахта, мои гневные письма родителям – всё не шло впрок. Воистину, сколько матёрого волка ни бей, даже очень больно, от всего назревшего негодования души, а всё равно вольный запах леса зовёт хищную зверюгу на свободу.
   
             Как – то раз Колька даже на посту в карауле, с оружием в руках умудрился напиться и уснуть в кабине одной из охраняемых им военных машин. Еле нашли. Выяснилось при «разборе полётов», что до заступления на пост выторговал себе прохвост самогон у местных деревенских жителей, ну а потом уж и распахнулась нараспашку русская душа. Чтобы тело после выпитого блаженно отдохнуло в тёплой будке автомобильного кунга.

           Забрали мы у пьяного, обмягшего мешка оружие, растолкали. Вопрос задали, приведя тело в чувство – где мол, боец, твой автомат с патронами ? Родиной тебе доверенный для защиты... Мгновенно протрезвел Мамайка, глазами только захлопал. Хоть пьяный был, а понимал чем для него всё это пахнет. Чуть ли не в ноги упал, просил не губить его молодую жизнь…

           По – хорошему, то дело тянуло на военный трибунал и все два года дисциплинарного батальона. Караул по всем канонам есть боевая задача в мирное время, а тут фактически дезертирство вышло. Самовольный уход с поста, да ещё самогона нажравшись. При том, что сопутствующая утрата оружия с боеприпасами случилась. Что уже ни в какие ворота не лезло…

           Но пожалели мы с ротным тогда этого дурака. Не звери всё же, да и Мамайка, как ни крути, а по большому счёту свой в доску, хоть и разгильдяй. Но в по – настоящему серьёзном деле такой не продаст и не предаст. Понимали мы это на уровне подсознания, интуитивно. Осознали глубинную сущность доставшегося нам прохвоста. 

          Слава Богу, в ту ночь никого из вышестоящих начальников при проверке караула не появилось, всё было в наших руках. Так и мы не стали сор из избы вытягивать, своим же задницам эдакая публичность только дороже выйдет. Командир роты, само собой, Мамайку знатно отметелил в канцелярии своими огромными кулачищами и определил в вечные дневальные по подразделению, чтобы злодей неуёмный всегда был под надзором. Строго – настрого предупредил на будущее.

          Толку всё равно мало оказалось. Какое - то время Колька держал себя в узде, стиснув зубы и воя от тоски по воле. Потом принялся за прежнее. Даже между постоянной службой «на тумбочке» Мамайка успевал то опять же в самоход сбегать, то каким – то непостижимым образом в очередной раз напиться. Ну и дрался постоянно, злодей. Духовитый был пареван, хотя сам из себя ростом всего то метр с кепкой.
 
         Уж какие только я с ним не вёл душещипательные индивидуально – воспитательные беседы, как на последнем издыхании высокого партийно – комсомольского слога не призывал к совести и следованию традициям службы… Родителям его в очередной раз безответные письма писал. Воистину, горбатого разве что могила может выпрямить, а вот Колька как раз в неё погружаться не спешил. Полная мера его жажды жизни была куда как сильнее всякой чепухи писаных законов.
   
         Спасение как от навязшего чего – то в зубах или застрявшего в ботинке камушка пришло, как обычно,  неожиданно и свыше. Вызвал меня совершенно внезапно начальник политотдела нашего воинского соединения. Молвил без предисловий:

        - Значит так, Степан. У нас киномеханик в клубе через месяц на дембель идёт. Мне только сегодня об этом доложили, до того упустил из виду, каюсь. Так что ты срочно, вот прямо до завтра определи кандидатуру парня толкового из личного состава вашей роты. На замену. Отправим мы его на киношные курсы в Новосибирск, подготовим по полной программе. Только хорошего бойца выберите, ответственного. Всё же на серьёзное дело поставим его.

        - Есть, товарищ подполковник ! – радостно ответил я, уже прекрасно понимая, кого и куда следует отправить. Желательно без возврата в родные пенаты, если расклад такой счастливый выходит.

        Командир роты, пухлый и добродушный капитан Эдик обрадовался от той доброй вести вдвое больше моего. Чуть не затанцевал от радости. Сплавить на сторону такого шалопая как Колька – мечта любого начальника. Глазом никто не успел моргнуть, как все документы на Мамайку были переданы в строевой отдел части для оформления на убытие с глаз долой. Самого бойца мы проинструктировали на предмет того, что если хочет он служить оставшиеся ему полтора года как у Христа за пазухой – пусть хотя бы на время курсов себя угомонит, притворится паинькой. Там уже, когда в клубе своё обретёт – не наша забота, а начальника клуба. Но если во время учёбы сорвётся и подведёт – то вообще ему не жить. Факт сна на посту пьяным с утратой оружия задокументирован, сроки давности не прошли… Одним словом, побеседовали мы с бойцом  как на инструктаже перед поездкой за границу в советское время.

         Мамайка выслушал нас с ошалевшими от счастья глазами. Да и было чему радоваться этому паразиту. Тяготы армейской службы сказочным образом превращались для расхристанного ушлёпка в какую –то просто райскую жизнь. Как та карета Золушки обратилась в тыкву, только совсем наоборот. Чего так не служить, в клубе ? Спи себе в кинобудке, да пару раз в неделю показывай бойцам фильмы. Бегай ночами в самоход по окрестным бабам, которые с радостью и нальют, и накормят. Начальник клуба – не командир роты, то интеллигенция армейская. В рыло не засветит, по ночам контролировать не будет. Езди по распорядку за кинолентами в Новосибирск, наслаждайся алтайскими просторами и видами Чуйского тракта. Всё как – то веселее, чем через день с автоматом и в тулупе склады охранять. В сибирские морозы это дело совсем невесёлое, если честно. Сам я в военном училище четыре года нёс караульное тягло. Два часа на посту… Летом ещё куда ни шло, но ночью, в метель при лютом морозе в одиночестве во Вселенной. То ещё «удовольствие»…

         Вся эта радужная перспектива мгновенно пронеслась перед глазами смышлёного Мамайки. Умным, изворотливым он был не по годам, улицей вымуштрованным.

         - Пидором буду, - с серьёзным выражением на лице пообещал Коля, - выучусь, не подведу, товарищи командиры. С меня ещё и причитаться будет.
 
         Проводили мы с Эдиком бойца в путь – дорогу с добрыми пожеланиями, двойным сухим пайком отоварили, перекрестились в облегчении от такой «утраты».
 
         Ротный хорошо принял на грудь в день отправки Мамайки на курсы. От радости и облегчения. Выходило так, что почти вручил он «переходящий красный вымпел» начальнику клуба. Мне тоже было легко и радостно. Всё таки одной миной замедленного действия в роте стало меньше. Значит убавится, хлопот и лишних посечений филейных частей тела со стороны начальства за шалопайство подчинённых….
 
         К чести своей, рядовой Мамаев оказался человеком слова. На курсах бойчишка выучился добросовестно, ни одного замечания не прибыло к нам ни в устной форме, ни в письменно – бюрократически – канцелярском виде… Вернулся он, дятел эдакий, привёз из Новосибирска нам, офицерам роты,  вкусные гостинцы, как и обещал. Одним словом, выполнил всё достойно. Занял новую должность и быстро навёл в клубе свои порядки. Зажил как рыба в воде, кумом королю, сыром в масле катался.
 
         Начальник клуба ему и не препятствовал – лишь бы шло всё на пользу делу, да и самому хлопот меньше. Тем более, что сноровистый Мамайка умел решать сложные задачи в сфере службы и быта. Чего только не мог спроворить этот оглоед ! Существенно облегчал он  жизнь своему начальнику.
 
         С родной ротой парень связь не терял, всегда забегал при случае поздороваться, а уж мне как помогал. Красками всякими, ватманом, латексами и прочей канцелярщиной из закромов клуба.  Устраивал для наших бойцов отдельные кинопросмотры во внеурочное время. Да и я тоже к нему иной раз по разным делишкам наведывался. Что интересно – в его биндюге, то есть клубной кинобудке, всегда наличествовал идеальный порядок, всё по полочкам было разложено. Выпивка и закуска не переводились. То есть Колька разгильдяем остался таким же, как прежде, но начальник клуба на него не мог нарадоваться. Киносеансы никогда не срывались, ленты привозились и доставлялись обратно вовремя. Нареканий от начальства не было. Чего тому начальнику при такой системе координат судьбу испытывать лишним копанием в личной жизни подчинённого бойца ? Только себе во вред умножать сущность без необходимости.
 
        Мы с Эдиком в своём злоупотреблении дружбой с бойцом дошли даже до того, что стали заказывать Мамайке модные заграничные фильмы. Всеми правдами и неправдами выковыривал их Коля на базе в Новосибирске, привозил нас порадовать.
 
        Уезжая к новому месту службы в Германию, я не преминул и с Мамайкой попрощаться. Всё таки сколько нервов потрачено было на этого злодея, зато потом столько сторицей пользы из него извлечено ! Солдату ещё год оставалось служивую лямку тянуть…
 
        Прошло после того три с половиной года. Нашу гвардейскую танковую дивизии выбросили из Германии в чистое поле возле небольшого уральского городка. Время тогда сволочное было, горбачёвско – ельцинское, «перестроечное». Сами, добровольно, без всякой войны сдались мы в плен супостату на ровном месте…
 
        Так что пришлось обустраивать новую жизнь в том достаточно милом городе Пермского края. Вот как - то, раз в преддверии Нового года я шлёпал в морозную ночь на свою съёмную квартиру. На хорошо освещённом перекрёстке обратил внимание на три пристыковавшихся друг к другу автомобиля. Иностранных, старых, глубоко использованных. Впрочем, в 1993 году для глубокой провинции на Урале и это было знаком высшего почёта. Потому что «иномарка», а значит статус. Парни возле машин стояли и что – то обсуждали между собой. В порыве чувств активно жестикулировали. Тёрки какие – то бандитские, подумалось мне, пусть парняги и дальше трут своё. Вдруг один из них, самый мелкий внимательно посмотрел в мою сторону. Подпрыгнул и помчался навстречу со звериным воем:
 
      - Замполит, твою мать, в растудыть её, ты откуда здесь ?
 
      Узнал его сразу. По хитрой морде, неповторимости речи в причитаниях, неизменной весёлости нрава и распахнутости души вширь, навстречу всему бытию.
 
      - Здорово, Мамайка ! – радостно ответил старому знакомому так, будто бы вчера только с ним расстались.
 
       Обнялись настолько крепко, словно друзьями закадычными всю жизнь были. Всё - таки много времени прошло, да и сколько бойцов у меня после этого было в Германии. Вот и запамятовал откуда Мамайка родом. Сразу вспомнилось, что оказывается из того города, куда нас вывели. Чудны дела. Зато воспоминания друг о друге остались хорошие, тёплые.
 
       В следующие двое суток Колька не хотел меня никуда отпускать. Общались, познакомился я со всей близлежащей городской братвой. Мамайка сразу всех предупреждал, что за меня, если что, любому пасть порвёт. Больше всего мне запомнилась забавная сцена в ресторане…
 
       В большой танцующей компании Мамайка что – то не поделил с каким – то долговязым дрищом, который был выше его на целых две головы. Не долго думая, бывший армейский киномеханик начал подпрыгивать и в прыжках наносить чёткие удары с обеих рук по челюстям противника.  Да так быстро и грамотно повалил его, что, выскочив поддержать приятеля, я уже и не нужен оказался.
 
       Поверженный закрывался руками, согнулся в три погибели, выл белугой на иноземном наречии. Он немцем оказался, этот чахлик, инженером – строителем. Военный городок приехал строить для нашей танковой дивизии, турками – строителями руководить.
 
       - За что ты его, Мамайка ? – спросил я его уже потом, за столом, когда обстановка успокоилась.
       - Довы…ся… Толкается, ругается, носом вертит. Руссишь швайн, говорит.
       - Ну, тогда за дело, наливай. Ты свою Отечественную сегодня без вариантов выиграл. Всухую.
       - Убил бы его, замполит, но нельзя, менты тут на меня зуб сильный имеют. Хватит ему и пары хороших в грызло.
       - Бляха – муха, уму непостижимо. Он же тебя сантиметров на 30 выше. Как ты его так легко ?
       - Да пидор он. Пидора всегда легко прищучить. Ладно, замполит, давай вздрогнем за победу…
 
       За столиком побитого немца тем временем разыгрывалась бурная, страстная картина. Негодовала русская девушка, спутница иностранца. Прислушался…
 
      - Чмо ты болотное, - кричала русская красавица, - не мог этому сикилявке хоть как – то ответить по – мужски. Нахрен ты мне такой импотент сдался ?         
 
      Красивая, статная, элегантно одетая девушка с развевающимися белыми волосами схватила сумку, бросила последний, презрительный взгляд на ничего не понимающего гражданина Германии. После чего гордо проследовала от столика к выходу мимо нас, бросив на ходу:
 
      - Мамай, молодец, ты настоящий мужчина ! Не то что этот гондон немецкий.
 
      Растерянный немец остался за столиком в одиночестве. Пытался прямо на месте личного конфуза осознать загадочные изгибы русской души… Как такое вообще возможно – и в рыло от бандита получить, и чтобы тебя ещё девушка за это бросила. Вместо того, чтобы озаботиться, наложить компрессы на синяки, помочь вызвать полицию и скорую помощь.
 
      Никто, конечно же, никакую полицию вызывать не собирался, несмотря на возмущение поверженного германца. Дело для кабака обычное, постоянно тут такое было, чего волну гнать. Пара дежурных зуботычин клиентов друг другу, и дальше жизнь продолжается. Подумаешь, иностранцу засветили. Не султан Брунея, небось…
 
      - Ну вот видишь, комплимент от нарядной бабы ты получил, боец. Это всем наградам награда, - с улыбкой бросил я Мамайке.
      - Да ну её, дура какая, с немцами шастает, - с пренебрежением в голосе ответил Колька. Потом спросил:
      - Слушай, замполит, а ты чего ночами по городу шарахаешься один да пешком ? Машиной в Германии не обзавёлся что ли ? Опасно тут у нас.
      - Да обзавёлся я, просто со стоянки шёл домой. Метров пятьсот всего – то идти.
      - Понятно. Ну ты если чего, понимаешь – здесь теперь всё для тебя. Лично обеспечу.
      - Спасибо тебе, Мамайка. Надеюсь, обойдёмся без этого.
 
      Не обошлось. Как в воду глядел старый воин со специальностью киномеханика. Казус случился неделю спустя.
 
      Мы с другом, товарищем капитаном за месяц до внезапной встречи с Мамайкой с красивыми девушками познакомились. Они музыкантами были, ну и пели по совместительству в местном ресторане. Забавным оказалось то, что одна из девушек, на которую сразу же «запал» мой друг, была как раз той красивой блондинкой из ресторана. Отвергнувшая побитого Мамайкой немца. Задружились мы, естественно, с этими милыми девушками. Стали каждый вечер заезжать, обретать радости офицерской жизни. Выпить, закусить, полюбоваться нашими феями на сцене. Насладиться их пением и красотой, а потом разъехаться для романтической встряски.  Подругу мою в то время мало смущал факт наличия мужа.

       Вот в один из вечеров вышло так, что по возвращении из ресторана занесло меня на машине по скользкой дороге при крутом спуске. Выпил – то совсем немного, а вот поди же ты. Потянуло машину влево, ударило в самое дальнее колесо прицепа мчащегося навстречу Камаза. Водитель фуры даже не остановился, не заметил, наверное. Девушку мою от удара выбросило с переднего сиденья и распластало об лобовое стекло. Стекла она со стекла со стоном, но, слава Богу, без серьёзных травм. Что самое удивительное – машина после такого катаклизма осталась на ходу, даже и не заглохла. Просто расплющило левое крыло с капотом, да развернуло нас на гололёде.

       Кое - как доехали с подругой до стоянки, оставили там транспортное средство. На следующее утро завёл я раненую машину, двинулся было в сторону сервиса. Да вот по дороге ласточка моя и заглохла. Не успел выскочить на обочину, проголосовать, как тут же возле меня остановился Мамайка на своей полуубитой иномарке. Чего он тут ранним утром шастал ? Если это не знак судьбы, не перст указующий свыше, то что тогда ?
 
      - Здорово, - говорит, - замполит,  чего у тебя приключилось ?
      - Да машину вчера тюкнул, в сервис надо. Вот, заглохла. Не подтянешь ?
      - Чё  спрашиваешь то, служивый. Трос есть ?

      Без лишних слов Мамайка дотащил меня до сервиса. Там что – то убедительно объяснил охраннику и ещё какому - то дёрганному парню. Машину сразу определили в тёплый ремонтный бокс.
      
      Оговорили с мастером Борисом цену. Включая доставку водки на рабочее место, что я делал добросовестно в течение всего времени ремонта.

      Парень машину выпрямил, покрасил. Нормально всё сделал. Вот только
когда я её забирать приехал, он как – то неловко развёл руками и предложил предварительно зайти к директору сервиса. Мол, все денежные вопросы, оплата по счетам – его тема.

      Директор станции автосервиса встретил меня с ласковой, хитрованской улыбкой на лице и сразу же поинтересовался:
 
      - Ну как, вояки, не мёрзнете в наших краях после Германии ?
      - Да мне то что, - ответил ему, - в Свердловске учился, в Сибири служил. Тут по сравнению с Алтаем курорт климатический.
      - Ну ладно, тогда давай к делу. Машину мы тебе сделали, механик Борька мне цену оговорённую сказал. Но видишь какое дело… Там сложности были, работы больше вышло, времени потрачено, вытягивать геометрию пришлось. Опять же срочность, ты ведь сюда как – то без очереди проник и без ведома моего. Сказали, что шнырь какой – то за тебя хлопотал очень. Вот за всё за то и доплатить бы неплохо, если по правильным понятиям рассуждать. Дойч марки то у тебя поди ещё остались ?
       - Ну и сколько тебе подкинуть на бедность ? - поинтересовался я с усмешкой.
 
       Директор назвал сумму. Она мне жутко не понравилась, эта сумма, приснившаяся гражданину начальнику  автомобильных слесарей . Несправедливо как – то выходило. Ответил ему уклончиво:
 
      - Давай, пока. Схожу за деньгами.
 
      Мамайку нашёл быстро. Его вся местечковая шпана знала. Обрисовал ситуацию.
 
      - Да чтобы я в этом городе чего - то не порешал ? Да пидором буду ! Этот директор перед тобой ещё проставится. Думаешь, забуду когда – нибудь, как ты меня отмазал и вместо дисбата в кинобудку определил ? Всё порешаю, отвечаю !
 
      В его пламенной речи послышались знакомые мотивы. Почти ностальгические, зато такие обнадёживающие.  Человеком слова Коля остался, и уже на следующий день он поведал мне весть:
 
      - Короче, замполит, тот директор сервиса парень непростой, он от Коряги поставлен на тему с машинами. Сам я пока ещё не канаю на такие тёрки, но завтра наш старшак к нему подъедет, всё объяснит. Они с Корягой чалились вместе да и вообще дядя Юра в темах наших тут. Сказал же тебе как пацан – всё решу !
 
      Коряга был знаменитым местным бандитом, человеком весьма уважаемым в окрестностях.  Дядя Юра, весь перекоцаный шрамами на лице, очень серьёзный, не стал болтать попусту. Спросил сразу:
 
      - Сколько тебе сначала за ремонт зарядили ? – без лишних слов поинтересовался он.
 
       Назвал Юре заранее оговорённую сумму.
 
      - Ну давай мне причитающиеся бабки.
 
      На территории автосервиса не обращая внимание на копошившихся возле приёмной людей, ни у кого не спрашивая разрешения, дядя Юра уверенно зашёл в кабинет директора, велев мне подождать. Через десять минут вынес  ключи от реставрированной машины.
 
     - Забирай тачку. Директор тут свой пацан, с понятиями.
     - Юра, спасибо тебе ! Что с меня ?
 
     Юра закурил, задумался и вдруг как – то взволнованно выпалил:
 
     - Слушай, мне малой сказал что ты из Тольятти ?
     - Ну да, так и есть…
     - Понимаешь, братан, сестра у меня там живёт, найти её позарез надо. Не виделись двадцать лет, совесть мучает. Сколько лет уже думаю навестить её. Ты вот только пообещай – как домой соберёшься, возьми меня с собой, вместе постараемся отыскать.  Одному как – то несподручно, город незнакомый, отродясь в ваших краях не был.
     - Юра, да я хоть завтра, сам домой хочу. С командиром вопрос решу, один хрен ничего тут пока не делаем, балду пинаем.
    
      То было сущей правдой...

      Служба наша в то время не отличалась особой замысловатостью. Приезжали спозаранку в брошенную в чистое поле гвардейскую воинскую часть на утренний развод. Позёвывая, дожидались, пока командир полка нас перепроверит, убедится в том, что все подчинённые оглоеды пока ещё живы. Кого была в то утро очередь – шли в лес заготавливать дрова для отопления полкового штаба, одиноко сиротствующего среди поля. Штаб мы сами выстроили из вывезенных из Германии строительных материалов. Неплохо вышло – там, на чужеземщине, мы казармы и боксы в парках на кирпичи разбирали, а тут, на Урале строили в чистом поле. Ни одного солдата в полку в то время уже не числилось, всё делали своими руками.
 
     Офицеры с прапорщиками, которые не были в этот день «дровосеками», сразу же разъезжались обратно. Дорогущая техника томилась в бездеятельности за колючей проволокой. Танки, самоходки, БМП, БТРы, пушки, зенитки, грузовики… Продувались грозные боевые машины всеми ветрами, промывалась дождями, укутывавались снегом. Жалко было, столько труда народного вложено в то, что на глазах гнило, превращалось в металлолом.  Делать было нечего, поэтому сутками пили мы водку, играли в преферанс да за девчонками уральскими ухлёстывали. Такая вот «служба» у меня вышла почти на целый год после высылки гвардейцев из Германии…
 
     Уже через неделю после знакомства с Юрой мы двинулись в сторону родных волжских просторов. Чем мог, я помог Юре в поисках его сестры. Быстро нашли. Пожилая уже, добрая женщина была безмерно счастлива вновь обрести беспутного брата, потерянного, как ей казалось, навсегда….
 
     Теперь нужно сделать одно небольшое отступление от сюжета… Как – то раз в неге наступающего утра моя поющая в ресторане подруга промурлыкала под ухо:
      
     - Степашка, давай сегодня у нас в ресторане пораньше соберёмся. Хорошей компанией.
      - Есть повод ?
      - Ну, нет особо. Просто компания уже сложилась наша, но там будет ещё девушка одна интересная. Тоже музыкант, поёт просто прелестно. Понимаешь, у неё какой – то застой в личной жизни. Она тоже хочет как мы, опять страсть испытать что ли. У вас же есть много парней, крепкий офицерский корпус, возьми с собой кого - нибудь. Ты же со вкусом, ты точно крокодила на аркане не притащишь. Только ей татарин нужен, она сама татарка в веках своего прошлого.
    
       Требования к кавалеру, заявляемые подругой, по - настоящему позабавили. Не просто красавца писаного ей подавай, а ещё и нужной национальности будь добр.
      - Так ты поскреби любого русского, татарина сразу и сыщешь, - ответил я со смехом, - пусть уж дружит с тем, кого прихвачу с собой сегодня, это уж как выйдет. Если выйдет, конечно.
      - Ну, ты постарайся, милый. Ну пожалуйста. Она же не слепая, видит, что у нас, подруг её, всё хорошо и немного завидует что ли. Не надо, чтобы завидовала. Пусть ей тоже свой кусочек счастья обломится, а то мы неловко себя чувствуем.
      - Ладно, всё, что смогу сделаю. Зуб даю !
      
      Подруга нежно и с улыбкой на лице поцеловала меня.
      
      На утреннем полковом разводе я вспомнил про своего приятеля, майора Налеева из полковой артиллерии. Самого что ни на есть глубинного татарина. Статный, обаятельный брюнет с утончёнными чертами лица, холостой. Звали парня Ильдар, но фамилию он носил уж больно звучную. Так что в полку его называли только Налеем. С подтекстом. Мол, наливай, товарищ Налей, да не оскудеет рука наливающего.
    
     - Налей, есть у тебя сегодня перспективы вечера ? - без обиняков спросил его.
     - Да нет особо. Ну, распишем может партейку в преферанс.
     - Это рутина бытия, товарищ дорогой, это каждый день с утра до вечера можно. Ты не понимаешь, я тебе о светлых горизонтах толкую. С девушками красивыми вечер провести, которые музыканты к тому же. Поют – в обморок рухнешь от наслаждения. Ты как ?
    - Да я только… Всеми пятью конечностями тела голосую, особенно срединной !
    - В общем, давай ровно к девятнадцати подтягивайся в кабак, там погужбаним слегка.
   
    Знак ли свыше то был, перст ли судьбы указующий… Одним словом, эта вечеринка перевернула всю мою жизнь. Когда я только увидел статную татарочку, о которой подруга речь вела, то понял сразу – не отдам её никому. Никогда. Глаз не отрывал, о даме своей и думать забыл. Ильдар увивался за девушкой весь вечер, провожал домой, но… Заветный телефон своей новой избранницы я всё таки легко взял  во хмелю веселья, да и со звонком медлить не стал…
   
     Ровно через двадцать восемь дней сделал обретённой тюркской красавице предложение и уже двадцать восемь лет счастлив от такого стечения обстоятельств непредсказуемой жизни. Подруге моей пришло время к мужу возвращаться, а мне обретать своё… Всему своё время – разбрасывать и собирать.
 
     К чему я это всё это о чувствах, зачем отклонение от сюжета случилось, при чём здесь Колька ? Да просто всё… Оказалось, что избранница моя с Мамайкой в школе за одной партой долго сидела. Уже тогда он был дерзким, редкостным ниспровергателем основ строгого школьного порядка. Беспокойным соседом, который в детстве ужасно злил мою будущую жену.
 
     Да, и та девушка, немецкого кавалера которого Мамайка отметелил в ресторане, оказалась близкой подругой моей избранницы. Отметилась на нашей свадьбе свидетельницей. Дядя Юра со своей подругой тоже были в числе гостей, причём почётных. Всё как – то мистически переплелось в клубке моей судьбы. Так что известная фраза о том, что «мир тесен» - отнюдь не преувеличение.  Бог не играет в кости.
          
        P.S. Мамайка потихоньку вырос в своей жульманской иерархии. После того, как отсидел он положенное по какому - то случаю, вообще стал весьма уважаемым в городе человеком. Почти таким же, как дядя Юра.