Страна Лимония. Башня. Ченто

БАШНЯ
В конце концов, мы нашли время и посетили-таки эту башню в Болонье. Высочайшую точку города, равную девяносто шести метрам, пешком. Сперва лестница, как нора в телебашне, потом в стене метра три толщиной. Потом деревянная, метровой ширины, очень крутая, с низкими шаткими перилами. Мы дошли уже до середины пути — вниз опускалась шумная группа иностранных студентов. Мы справа - над пропастью. Приходилось ждать на лестничных площадках: разминаться на лестницах такой ширины и с такими перилами очень небезопасно. Если добавить к этому, что мы справа над пропастью, а они ломятся сверху, не заботясь о предосторожностях. Да, техника безопасности у них вовсе не на высоте, судя по лестницам и этой башне. Да и на стройках у них каски не приняты. Инструктажа по технике безопасности тоже нет. У нас в советское время это было поставлено получше. Видать, мы сейчас переняли и это плохое в их строительстве, наряду со многим хорошим. Собезьянничали, как обычно. Как и в увлечение иностранной фразой.
  Да, так вот. Пока взобрались, дочь не раз покрывалась холодным потом. От страха. Сфотографировались, полюбовались видом
города и назад.
Начиная с половины высоты — рядом, в узенькие oкошечки видна соседняя наклонная башня. Недостроенная, брошенная, как и вавилонская. Дома вечером я рассказал о ней и то, что с ней связано. До вавилонской башни был «...один язык и одно наречие» и люди сказали себе: «..построим... город и башню высотой до небес
и сделаем себе имя...».  Как много заключено провидческого в этих нескольких строках из Библии. Один язык, одно наречие. Все едино! Но! Желание вавилонян прославиться на весь мир (имеющий ухо да слышит), наша «революция во всемирном масштабе», «догоним и перегоним», «построим самое передовое коммунистическое общество» – все это уже было там, еще при строительстве Вавилонской бани. Еще там, тогда, уже был заключен ответ всех этих Марксов - Лениных - Сталиных. Все это уже было и результат один: КРАХ ВСЕХ этих идей. Гордыня наказуема. И мы кричали на весь мир, что мы самые-самые». То на то и вышло! Только со знаком минус. Как и у древних вавилонян: и башню не достроили, и разругались, и совершенно перестали понимать друг друга. А мы с семнадцатого года не слышим и не понимаем друг друга, мы, одного языка и одной нации. В фильме «Оптимистическая трагедия» это прекрасно показано, когда два русских офицера бегут из немецкого плена и попадают к русским анархистам-матросам и по команде вожака их расстреливают: они враги, они белые. А офицеры радовались, что попали к своим к русским. На деле оказалось, что наши русские. свои - хуже чужих, хуже немцев, хуже врагов. Или другой пример, лично мною наблюдаемый в городе N во
время совещания главковских строителей по реконструкции комбайнового завода. Совещание вел управляющий трестом - весьма толковый и дельный человек. Но печать замордованности нашей совковой идеологии в его речах явно видна.
"Он спрашивает у одного из городских руководителей-строителей
- Почему вы не выкопали котлован под корпус «Д»?
- Так, Иван Иванович, вы же все экскаваторы лично отправили
- Я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, почему вы не выкопали
на металлургический завод. котлован под корпус «Д»?
- ??!
 
 Куда ж нам плыть? Приплыли!! Так что может с иностранцами проще и легче договориться, чем со своими русскими, которые и не видят, и не слышат. Точно, как в древнем Вавилоне: хотели выше всех построить, хотели всех удивить, а вышел пшик! И не построили, и сами разругались, и разбежались по всему миру и совершенно перестали понимать друг друга и отсюда появились новые языки и народы — так было задумано Творцом. Вот это всеобщее перемешивание людей и создание новых сотен языков и народов - зачем-то это же нужно было сделать. И мы не удивляемся этой разноликости, тому, что сейчас не один язык и народ, а сотни. А сейчас идет обратный процесс – объединение языков и народов. Как в Западной Европе. И причем - мирно!

ЧЕНТО
Здесь же, рядом с местечком Фуно, где мы работали, проходила бойкая автотрасса на Ченто - городок в тридцати километрах от Болоньи, где мы с дочерью были на карнавале . Я, конечно, узнали эту автотрассу, и невольно вспомнил тот замечательный итальянский праздник. Ченто, Ченто. Что-то напоминает мне это слово, не могу вспомнить и мучаюсь, что не вспомню и, кажись, вот она разгадка этого слова - где-то рядом, и только когда увидел километровый столб с цифрой двадцать и перевел его на итальянский - «венти» - не совсем стандартное из многих десятков и, невольно перейдя к счету по сотням - тут же просиял в радостном озарении: вспомнил, вспомнил, как тот герой известного чеховского рассказа «Лошадиная фамилия», чeнто — это же сто по-ихнему! Хм, странно, почему же
такое название? Может, сотня? И оно странновастенько!
         А мало ли на свете странных названий! И у нас тоже, казалось бы, ничего не отражающих. Хотя значительная часть имеет свои обоснования. Возьмите навскид: Ростов – по имени знаменитого патриарха Ростовкого, Миллерово – по имени основателя его – казачьего генерала, графа Миллера, Вешенская – от слова вешки, вехи, указатели пути в старину от Азова до Воронежа: и, наконец, Ольховый Рог – моя милая малая Родина, название села, полученное из-за ольховой рощи, крутым рогом выпертой в остром изгибе реки Калитвы.
         А само название города Болонья, не по имени ли Никколо Болонетти, именем которого названа одна из улиц Болоньи? Дочь возражал против такой версии, я настаивал, так как очень многие географические названия местностей имеют свою историю названия. И даже раздел исторической науки есть, называемый топонимикой.
Но все это к слову. Все «… это присказка, а вот сказка чередом пойдет», как писал П. Ершов в моем любимом «Коньке-Горбунке». Сказка о стране Лимонии, райской земле Италии. Тогда, зимой, похожей на наш апрель, когда мы мчались в Ченто, я был поражен их яблоневыми садами: кроны деревьев сплюснуты, как у камбалы. Это же надо додуматься до этого, братцы! И придумают же, чертова пацанва, надо же! Сколько пользы выгоды и удобства: удобно тракторам ездить вдоль таких рядов и обрабатывать: удобны подходы к деревьям ля всех манипуляций, включая обрезку и уборку. Кроны деревьев насквозь просвечиваются солнцем. Красота во всех отношениях, да и только!
Едем в Ченто. Автобусом. Сидящая напротив меня итальянка весьма симпатичная, с лицом, типичным для этого красивого народа, все никак не могла спрятать от моего взгляда неухоженные, натруженные работой руки, и чувствовала себя неловко, принимая нас за иностранцев, - а мы таковыми и были, только слегка задрипанными. Но на то она и женщина, чтобы всегда выглядеть привлекательно во всем, и если она не такова, то остро чувствует свою неполноценность. Количество украшений на пальцах и ухоженность рук определяют и показывают состоятельность, востребованность этой женщины со стороны мужчин. Одного или многих – это уже не столь важно, важно то, что она властвовала над нашим братом и изобилие украшений на ее руках, как знамена поверженных городов для мужчины-рыцаря.
Ах, какие чудесные местечки мы проезжали. Какие старинные замки, дворцы и дома мы видели. Воистину, Италия – музей под открытым небом»
А сам праздник! Это же прелесть! Огромное скопище народа на неширок их улочках, где по квадрату квартала друг за другом бес-
замки с толстым громадным набобом во главе, то целый подводный
конечной вереницей движутся импровизированные то восточные
мир Нептуна с бесчисленными нарядными русалками красавицами,
на толпу конфетти, игрушки и прочая праздничная мишура, где, к своей радости, и я поймал летящий надувной круг - для
внучка Степика.
  И сплошное веселье, радость, улыбки, музыка, от которых и мы с дочерью не смогли устоять и одни из первых ринулись танцевать, стеснительных итальянцев! Эх-ма - разошлась душа, расплясались, зажигая и захватывая в свою орбиту веселого русского перепляса ноги: знай наших! Впервые без спиртного, в одном только экстазе веселья я был опьянен и удивлен сему феномену, происшедшему со мной: дома — без сотни-другой-третьей граммов — и ноги каменные, язык деревянный, а тут, поди ж ты — пьян без всякого вина! Ведь бутылка пива, что я выпил — это так, в одном месте порошина, а веселья — хоть отбавляй! И все они так же: веселы, счастливы, но не пьяны. Ну, ни одного из многих тысяч! И почему же мы в России
без вина и водки такие смурные и невеселые? Без дурмана — нет радости? Почему?..
  Дорога назад. В переполненном автобусе. Пришлось стоять. Видим, и у них в транспорте стоят. Закон стихии. Все хотят в одно время уехать. В чем же отличие от нас? В том, что водитель автобуса ничего не кладет себе в карман: все через кассу, через оплату билетов, все официально, все по закону. Пока ехали - где-то меня, вспотевшего от танцев-манцев, протянуло. То сопли, то чих. Рита то цыкала на меня, то поругивалась, то посмеивалась. Я полушутя огрызался.
      - Ой, здравствуйте, - женский голос с левого сиденья, — вы
русские? Я слышу русскую речь, уши навострила. И пошла-понеслась речь о России, об Италии: кто, где, зачем,
почему. Она: ей лет тридцать - с мужем-японцем и детьми тоже были на карнавале. Живут в Японии, в Токио, здесь проездом из Парижа по его делам; он бизнесмен - улыбается, приветливо кивает головой. Она из Хабаровска, но родом с Кубани. Счастлива, что почти землячка нам. Я пригласил в Ростов в гости. Обменялись
адресами, телефонами. Муж щелкнул фотоаппаратом, тут же выдал нам готовые снимки – во техника! То же в центре, возле Нептуна, куда мы от автовокзала шли километра полтора по их главной улице Иднепендете, что в переводе значит Независимость.
  Все время, не умолкая, говорила Аня. Она так счастлива видеть и слышать нас, русских. Это очень понятно тем, кто побывал на чужбине. Она ведала нам о Токио, об одиночестве там, пока не взяла туда свою маму; о вежливости и культурности японцев, в своей безбедной, даже весьма богатой жизни и золоченой клетке. Вот только мать, да поездка сюда в Европу за годы замужества и вся радость на фоне огромного богатства мужа. Ох, нелегко русским женщинам дается зарубежье, очень нелегко: кто в нищете, как моя дочь, кто, как Аня, в золоченой клетке, а кто и торгуя своим молодым сахарным телом — видывал я их, наших русских девок-путан летом в предвечерний час на выездах автодорог в Болонье, где они,
разнаряженные и раскрашенные, вы ходили на ночную охоту. Мы с Аней с удовольствием общались. Дочь шла сзади с мужем, разговаривая на смешанном франко-итальянском. Обмениваемся впечатлениями о фестивале, о виденном, услышанном. Я Ане указал на пятое чудо Болоньи сады и огороды. Не зря болонская кухня
считается лучшей в Италии и во всей Европе, а саму Болонью называют жирной.
«А еще какие четыре чуда»? - спросила Аня. Я назвал:
А еще, вот смотрите: мы считаем пальцы сгибаем, они разгибают. У них кулаки все время сжаты, у нас - разжаты. Они в кулаках держат деньги – они кулаки. Мы в растопыренных пальцах ничего не имеем – мы нищие. Мы растопыренные ив пальцах, и в характере. Аня и Рита смеялись. Расстались с уверением писать и звонить и сознанием с обеих сторон того, что это только лишь приличные
для расставания слова. Вот такое было праздничное Ченто, этот великолепный карнавал, праздник радости и веселья.