Роман Золото. Глава 43

Зинаида в июне родила дочку и приехала с ней к матери. Дед не мог нарадоваться внучке, всё пытался взять её на руки, но женщины тут же протестовали:
- Да маленькая она ещё! Какие тебе «на руки»! Пусть подрастет!
- Сходи-ка, дед, в магазин и купи – Зинаида напишет, что надо. В сельпо этого нет. Ты сразу в золотой иди.
- Ладно, давайте кошель. Я пошел.
Дед явился скоро. Анна сначала боялась, что к дружкам забурится. Ан, нет! Ворота заскрипели – значит идет. Вошел Тумаков, на нем лица не было.
- Ты что такой, тятя, перепуганный? – спросила Зинаида.
- Война, девы мои!
- Какая тут война! – обернувшись переспросила Анна.
- Самая настоящая война – люди сегодня слушали радио у магазина. Говорят, Калинин выступал и сказал, что гитлеровская Германия напала без предупреждения на Советский Союз.
Вот тут женщины, вникнув в случившееся, обессиленные опустились на стул.
- Иван, и что делать дальше?
- Не знаю, мать, не знаю. Я лично ещё в призывном возрасте – наверное, заберут. Может быть всё уладится? Люди тоже не все верят. Говорят, что бывают военные провокации.
- Да, лучше бы провокации, чем война. Как я буду с малым дитё одна?
- Как это одна! – возмутилась Анна, - а я что - мать или не мать. У меня будешь жить! С голоду не помрем.  Правда ведь, отец?
- Так то оно так, но я вот размышляю… Надо срочно заняться заготовкой дров. Сено пока косить рановато, а вот дрова – самый раз. Так что завтра, мать, поехали пилить на делянку. Я заранее её «охлопотал». А ты, Зинаида, давай по дому – бери в свои руки. Корову подои, и остальных дармоедов накормишь, - продолжал распоряжаться Тумаков.
- Ладно, дочь. Корову я сама подою и молоко процежу, кринки с молоком уберу в погреб, а ты только свари к обеду. Мы с отцом приедем, наверное, поздно.
- Всё сделаю, мама. Дочурка у меня, ты сама видишь, спокойная – наесться и лежит, дрыгая ножками. Хорошо, что дед сделал из большой бельевой корзины люльку и повесил её на крюк, посередине хаты. И кто ни проходит около люльки, дочка глазами провожает его. Ей, видно, от этого весело, начинает улыбаться. 

                ***

Дрова заготовить успели. Иван наколол, сложил под самую крышу поленницу в четыре ряда. 
- Ну, Анна, здесь тебе на год хватит, а война долго не продлиться. Народ говорит, что у нашей армии такое вооружение – танки, самолеты, пушек, чуть не каждого солдата.
- Ну, Иван, ты всё преувеличиваешь. Давай-ка ужинать. Зинаида, чем кормить будешь?
- Заходите, работнички. Всё уже на столе, – рукой, как царевна, пригласила к столу Зинаида.

                ***

Прошло два месяца. Люди каждое утро собирались у клуба, где повесили громкоговоритель и включали его один раз в день на новости.  А новости были всё тревожнее и тревожнее. Фашисты уже были почти под Москвой. А из деревни уходили пешком до полустанка в сопровождении военного всё больше и больше мужиков. Призыв был, видно, по годам. И Иван думал: «Ну, наверное, за этим и мой возраст пойдет».
Однажды Иван, как обычно, сидел на своем любимом месте у окна и отдыхал после того, как сметал копны сена на сеновал. Вдруг к дому подкатила полуторка. Из кабины вышел военный, из кузова спрыгнули ещё двое, на боку у каждого висел в длинной кабуре наган. Иван сначала опешил. Это что, за мной что ли?
- Анна, Анна! - голосом прокричал Иван, показывая рукой на военных, подходивших к дому.
-  О, господи Иисуси! – закрестилась Анна с испугу.
Видно, главный, который вышел из кабины машины, подошел к окну и постучал в стекло. Иван открыл створку.
- Чем обязан, товарищи офицеры? – задал вопрос Иван.
- Хозяин? – спросил военный.
- Ну, хозяин, - ответил Иван.
- Выходи, зачтем тебе постановление, - продолжал военный.
Иван трясущимися ногами еле попал в галоши и, таща ноги по земле, которые, как назло, не слушались его, вышел на улицу.
- Здравствуйте вам, - произнес Иван.
Военный даже не взглянул на Ивана. Достал какую-то бумагу из своей полевой кожаной сумки и произнес.
- В связи с военными действиями на территории СССР подлежат конфискации следующих животных и оборудования, - и начал перечислять.
- Радио есть?
- Нет, - ответил Иван, - только патефон.
- Патефон нам не нужен.
- Животные какие? – снова спросил военный.
- Корова, овцы, куры, лошадь, -  стал перечислять Иван свой скот.
- Что ты тут нам воду разводишь! Не нужны нам твои куры. Пусть для фронта несут яйца, а вот лошадь конфискуем.
- Как так конфискуем! – переспросил Иван, не понимая цель происходящего.
- А вот так! Выводи лошадь сюда, да не забудь, чтобы с уздечкой была и седлом! Понял? А я подпишу тебе справку о сдаче лошади.
Иван было открыл рот, чтобы ещё сказать в защиту своего Ветра, но один из военных подтолкнул его в плечо и проговорил:
- Да некогда нам слушать твои байки! Пойдем-ка. Где лошадь?
И вот под узду с седлом военный выводит коня. Командир как открыл рот, так и не мог ничего сказать, только через какое-то время и произнёс, восклицая:
- Ох, и хорош конь! Как звать, хозяин?
- Иваном, - не поняв от волнения вопрос произнес Тумаков.
- Да не тебя, а коня.
- А коня? Ветром кличем. Умный лошага, на свист прибегает, - похвалил Иван коня, как будто торгуя им на базаре.


И вдруг он подумал: «Что же это! Ведь забирают коня не за понюх табака!»
А военный оторвал корешок от основной бумаги и подал Ивану.
- Вот, Иван, теперь мы знаем, как звать тебя и твоего коня. Это тебе документ, что конь конфискован в армию. Ну, прощевай! -  и командир сел в кабину, а охрана – один запрыгнул в кузов, а другой забрался на коня. Ветер стал изгибать шею и крутиться на месте, показывая этим, что не хозяин сидит на нем верхом. Но военный натянул уздечку так, которая через боль в губах от железного жевала укротила коня. Машина тронулась, и офицер в открытое окно прокричал:
- Спасибо тебе за такого коня, Иван! Встретимся на фронте! Пока! - и помахал рукой.

Уж как хотелось Ивану свистнуть коня, и как он удержался, только бог знает. И вот уже машина и конь с седоком скрылись. Иван упал на поляну перед домом и, ударяя кулаками по земле, закричал:
- Да что же это такое! Это же бесчеловечно!
Анна всё видела и слышала в открытое оконце, и видела, как Иван убивается из-за коня. Вышла из дома, подошла к мужу, села в изголовье, ласково погладила по голове Ивана и произнесла:
- Иван, война ведь идет. Ты сам рассказывал, что под Москвой немцы уже, а ты о коне убиваешься. Ты, Иван, представь, что на нашем Ветре Михаил, как командир, рубит головы этим фашистам. То есть мы с тобой уже нашей Красной армии чем-то помогли. Давай, вставай. Пойдем домой. Там Зинаида сидит и плачет. А чего плакать? – успокаивая мужа и помогая ему подняться, под руки повела Ивана домой.