Ночное рандеву

И снова, как ни странно,  ночь была…И был фонарь…, и даже три… В кустах жасмина пряталась скамейка… А как же без неё? Луна светила ярко… Всё было также , как всегда… И даже старый сад, и пруд был в нем… Лягушки вдруг запели хором и  неожиданно замолкли, как будто испугавшись, или  кто-то выключил здесь звук. Тут ухнул филин. И наступила тишина… Тревожная повисла тишина. 
Домой спешила Наташка. В гостях сидела до поздна.  Спешила… Не потому что трусила, хотя и это тоже…Но потому, что  тишина, повисшая, её пугала отчего-то. Ни шороха, ни звука, но тревога сжала сердце и не отпускала.
Тут видит …, человек идет.  Она и спряталась. На всякий случай… Укрылась за кустом душистого жасмина…  Оттуда  лучше видно, слышно тоже, да  и скамейка рядом. Зажмурилась сначала. Потом решила, что глупо это . Она ж не страус. Пусть пройдет тот человек.  А там она уж дальше побежит. Дыханье затаила, ждет. И вдруг…  Понять не может,  правда или показалось от испуга,   что тени нет у человека.  Опять же, одет он чудно … На нем был фрак… Нет-нет …не то… Пальто быть может… И не пальто… Костюм таков был, словно из веков ушедших перебрался в наши дни , да и цилиндр какой-то странный голову венчает. А в руках он трость держал, причудливую трость с собачьей головой, глаза которой так и светятся во тьме. Один Наташке даже подмигнул. Она моргнула в изумленье, даже рот открылся… Хотелось вслух произнести слова, вертевшиеся на языке. Слова молитвы , может быть… Но вовремя зажала рот ладошкой. Ей стало боязно, но и любопытство голову кружило.  Решила,  будет наблюдать, а там…уж как-нибудь сбежит… Ведь это диво! Вот рассказать бы Польке- подружке близкой. Умрет от зависти. Она таинственное очень любит и верит в приведенья  разные…Так думала Наташка, наблюдая из кустов за господином,  который , видно,  был в волнении, ходил под фонарями нервно. Туда-сюда, туда-сюда… Наташка даже заскучала, зевнула и отвернулась…На минуточку всего… И слышит вдруг:
–Мой друг , я здесь… Вы ждали , я пришла…Ах, Николя!
Наташка оглянулась и пискнула, увидев неожиданно девицу…  Вырвавшийся писк, похожий на мышиный,  сначала испугал двоих… Затихли было…Но, оглядевшись, успокоились, решив, что ничто им не грозит. Без тени тоже,  в светлом длинном платье та барышня была. Кокетливая шляпка  наряд тот дополняла, перчатки кружевные и зонтик тонкий, светлый тоже в кружевах.
Он сделал шаг навстречу… Он очень волновался…Целуя руку, трость он обронил…
–Как  рад я…Как рад я, Даша,  снова видеть вас, – в голосе восторженность слышна,– вы, как всегда, прелестны… Ведь целый век мы с вами не встречались…
Девица встрепенулась будто.
–Ах, вы так милы… И я… Я  тоже рада вам… Да…сто лет прошло с последней нашей встречи…
–Я вас люблю… Боялся, что встрече нашей могут помешать…
–И я люблю,– уста девичьи шепнули тихо,– и я боялась…
–Как жаль, что рано мы ушли, и свадьбу не сыграли… Ах, если бы уход наш случился после свадьбы!– воскликнул он.– Тогда бы мы не расставались…
–Т-с-с … Тихо… И у кустов есть уши… Донесут… И мы не встретимся здесь больше,– и перст к губам его так нежно приложила, что он, не удержавшись, стал  целовать все пальчики её. – За мной всегда следят… Так папенька велел,– тут барышня вздохнула, печально потупив взор…
–Хм… Странно,– подумала Наташка, – привиденье…, а вздыхать умеет…Чудеса!– и тихо шевельнулась,– однако, ноги затекли…
Те двое замерли, насторожившись, но успокоились…
–Ах, это показалось… Не отвлекайся, милая, так мало времени у нас.
–Да, мало… А не можем вместе быть мы  потому, что мой отец решил, что ты не ровня мне, ведь я – дворянка, а ты учителем у нас служил. Петеньку  учил ты … А я влюбилась… Ты так хорош был…  Кудри черные и взгляд темнее ночи…  И я пропала… И сейчас хорош,– спохватившись, молвила девица.
–Помню всё…,– учитель прижал к  лицу её ладошку,– как я руки  твоей просить пошел. А твой отец…Разгневался он очень… Велел из дому убираться .С билетом волчьим выгнал… Я ушел… И мы тайком встречаться стали. В саду… Сидели  на скамейке этой . Помнишь? Сядем?– он осторожно деву усадил и рядом сел.
–Да-да! Садовник выследил и доложил,– сказала Даша, всхлипнув.
–Ну-ну, родная! Ты не плачь, ведь в прошлом всё давно. Уж века два минуло.
–Пережила всё снова будто… Да… Отец велел убить тебя.  А тело вскоре … Нашли в саду под вязом. Потом… Потом я заболела. Была горячка. Лечили долго, но  жить  я не хотела  и…умерла…
–Да. Умерла,– он эхом отозвался.– Теперь мы можем здесь встречаться…
–Да, но надо осторожно,– головку прислонив к плечу любимого, вздохнула барышня,–отец…
–Ах, да что он может?! Теперь-то?  Ведь он в могиле тоже.
–О-о! Не говори так громко. На многое способен… Запретит встречаться, всю нечисть соберет… И тогда…Сам знаешь, тогда мы больше друг друга  не увидим …Никогда…Представь   ты только, как страшно это « никогда»! Нет-нет, хочу хоть редко, хоть раз в сто лет я видеть вас и ждать-ждать снова нашей встречи…
–Согласен! Я тоже этого хочу!– он молвил страстно.
–Смотри, любимый, луна светлее стала… Как время, однако,  быстротечно! Ах, как же жаль... Ещё сто лет  нам ждать до следующей встречи.
–Да, долго очень…Но…  мы встретимся с тобой опять.
И двое встали, шагнули на тропинку и …растаяли вдали, как будто не было их вовсе.
Наташка тоже встала, огляделась. Никого…  Быть может, показалось? И тут увидела ажурную перчатку на скамейке… Всё было! Значит, не приснилось. Она взяла перчатку, но та рассыпалась в руках, в прах превратившись.  Давно истлела… Всё тлен, всё прах…
– Ах, как же хорошо на свете жить, быть, страдать и мучиться, любить,  а потом вот так… ждать встречи долго-долго… И встретиться, чтобы расстаться, и снова ждать, часы считая, годы и столетья…,– так думала Наташка, ступая по тропинке…По той, которой сама любовь прошла.