И. Ф. Горбунов - Человек со множеством голосов

                ЧЕЛОВЕК  СО  МНОЖЕСТВОМ  ГОЛОСОВ

 
                В образе генерала Дитятина

 В марте 1879 года видные писатели и ученые Петербурга давали обед в честь Ивана Сергеевича Тургенева. В разгар торжества, когда и его виновник, и все участники изрядно утомились от множества речей, слово попросил всем известный артист и писатель Иван Федорович Горбунов. Первая же произнесенная им фраза сразу привлекла общее внимание.

- Милостивые государи, - проговорил он хриплым старческим басом, разительно отличавшимся от его обычного голоса, - мы собрались здесь чествовать литератора сороковых годов, отставного коллежского секретаря Ивана Тургенева. - И, помедлив мгновение, добавил с надменной важностью: - Я против этого ничего не имею.

 Все участники торжества поняли, Горбунов говорит от имени генерал Дитятина - сатирического персонажа, созданного фантазией Ивана Федоровича.

 Сейчас генерал вспоминал о незабвенных годах своей молодости, когда в почете были преимущественно писатели титулованные и сановные, сочинения коих услаждали умы и сердца читателей красотой слога и изяществом содержания. Но вот однажды Дитятину попалась новая, только что вышедшая книга неведомого автора - Ивана Тургенева, называвшаяся «Записки охотника».

- В простоте солдатского сердца я взял эти записки, думая найти в них записки какого-нибудь военного охотника, - продолжал свои воспоминания генерал. - Оказалось, что под поэтической оболочкой скрываются такие мысли, о которых я не решился не доложить графу Закревскому*. Граф сказал: «Знаю». Я в разговоре упомянул об этом князю Сергею Михайловичу Голицыну**. Он сказал: «Это дело администрации, а не мое». Я сообщил митрополиту Филарету***. Владыка мне ответил: «Это веяние времени».

__________________________________________

* «Доныне в войске нашем сохраняется обыкновение - вызывать на опасное дело тех, кто захочет идти по воле. Сии избранные называются охотниками». («История русского народа». Сочинение Николая Полевого. Москва, 1829 г.)

** Московский военный генерал-губернатор.

*** Попечитель московского учебного округа и председатель московского цензурного комитета.

**** Митрополит Московский.

 
 Отчаявшись привлечь к возмутительному сочинению внимание высоких властей - поочередно военных, гражданских и духовных, генерал понял, что происходит нечто странное: время ныне идет не в ногу с ним и… посторонился.

- Теперь, милостивые государи, я стою в стороне, пропуская мимо себя нестройные ряды идей и мнений, постоянно сбивающихся с ноги, но я всем говорю: «Хорошо!» - завершил свою речь сатирический герой, признающий отныне правильным все то, что было одобрено в высших сферах.

 Образ благонамеренного ретрограда был столь ярким и колоритным, что не оставил равнодушным никого из слушателей - все дружно смеялись и аплодировали.

 Талант Горбунова - артиста, писателя, импровизатора, весь монолог которого был от начала и до конца сочинен в момент исполнения, вновь блеснул перед цветом интеллектуального Петербурга, который собрался тогда за столом.

 Мог ли когда-то мечтать об этом его отец - вольноотпущенный крестьянин, ставший конторщиком на подмосковной фабрике и так и не сумевший дать своим детям изрядного образования? Будущий сатирик учился грамоте у приходского священника. Потом поступил в начальное училище, затем в московскую гимназию, окончить которую так и не смог - у отца не хватило денег для уплаты за обучение. Ни о сцене, ни о литературе Горбунов и не помышлял. Он давал грошовые уроки в купеческих и мещанских домах Замоскворечья, иногда подзарабатывал перепиской. В свободное время посещал лекции, читавшиеся на словесном отделении Московского университета, и спектакли Малого театра, которые смотрел с галерки., а также занимался рисованием в Московском училище живописи и ваяния.

                Знакомство, изменившее судьбу

 Судьба Горбунова решилась внезапно: в конце 1849 года преподаватель училища поэт Федор Берг познакомил его с Александром Островским, только что завершившем тогда комедию «Свои люди - сочтемся» и попросившем юношу переписать ее набело.

«В кабинет вошел белокурый, стройный, франтовато одетый молодой человек лет двадцати пяти, - вспоминал Горбунов подробности знакомства с драматургом, - набил трубку табаку, выпустил два-три клуба дыму и сбоку, мельком взглянул на мое чистописание. Это был Островский.

- Позвольте вас спросить, -  робко обратился я к нему, - я не разберу вот этого слова…

- Упаточилась*, - отвечал он, посмотрев в тетрадку, - слово русское, четко написанное.

Спросил я, впрочем, не потому, что не разобрал этого слова, а просто я горел желанием услышать его голос».

_________________________________________

* Упаточиться - умаяться, упариться до поту.


 Час спустя желание юноши исполнилось с лихвой: он услышал, как Островский читает свою комедию писателям и артистам, собравшимся в зале по соседству с кабинетом, в котором Горбунов занимался перепиской. Чтение потрясло его.

 «До конца, до мельчайших подробностей ведомый мне мир, из которого взята пьеса, изумительная передача в чтении характеров действующих лиц произвели на меня неизгладимое до сих пор впечатление, - вспоминал Иван Федорович много лет спустя. - В течение декабря и января я переписывал пьесу три раза и выучил ее наизусть. Эта встреча с Александром Николаевичем повлияла на всю мою дальнейшую судьбу».

          Горбунов с изумлением обнаружил: то, что постоянно встречалось ему в повседневной жизни, могло стать богатейшим материалом для создания литературных произведений. Под влиянием примера Островского молодой человек начал творчески осмысливать свои жизненные наблюдения, и, когда два года спустя судьба вновь свела Горбунова с драматургом (тот только что завершил комедию «Бедность не порок», которую попросил его переписать), смог  показать Александру Николаевичу свои первые произведения.

 Переписывая пьесу в кабинете автора, Горбунов оказался сначала свидетелем, а затем и участником разговора драматурга с поэтом и критиком Аполлоном Григорьевым. Поощряемый двумя известными писателями, молодой человек решился прочитать им три свои сценки - вернее сказать, сыграть их, поочередно живо и выразительно передавая голоса всех персонажей. Островский и Григорьев были в восторге и смеялись до упаду.

 Через два дня в доме Александра Николаевича состоялось новое исполнение. На этот раз Горбунов выступал после самого драматурга, читавшего свою комедию друзьям, и разделил с ним успех. Молодому человеку, проявившему незаурядное актерское дарование, советовали попробовать свои способности на театральных подмостках.

 На сцену - пока еще любительскую - Горбунова также вывел Островский: в скором времени Иван Федорович дебютировал в небольшой роли полового в комедии «Бедность не порок», в которой сам драматург играл трактирщика Маломальского.

 Дружба Горбунова и Островского крепла день ото дня. Юноша жил теперь в доме драматурга, исполняя обязанности его литературного секретаря. Александр Николаевич, часто посещавший литературные салоны, приезжал вместе с Горбуновым и знакомил его со своими друзьями. Замечательный актер Садовский увидел в молодом человеке дарование очень близкое его собственному - сам Пров Михайлович был непревзойденным исполнителем рассказов из народного быта.

- Приходите ко мне каждый день, - радушно сказал Садовский Горбунову.

 В скором времени юноша сделался своим и в доме Прова Михайловича и даже давал уроки его сыну Мише, впоследствии также знаменитому актеру. Теперь, когда Садовского просили выступить на каком-нибудь вечере с исполнением устных рассказов, он, обнимая Горбунова за плечи, говорил:

- Обращайтесь к нему, он лучше может. Рассказывайте, Иван Федорович. Все, что ни исполните, чудесно будет.

 Пров Михайлович вывел молодого артиста и на профессиональную сцену - в бенефис Садовского в Малом театре тот отменно сыграл роль купца в пьесе Владыкина «Образованность».

 Постепенно о ярком и самобытном таланте заговорила вся столица. Григорович и Писемский, также познакомившиеся с талантом Горбунова, пригласили молодого человека в Петербург, обещая устроить в Александринский театр. Их поддержал и Островский.

 В ноябре 1855 года Горбунов блеснул на петербургской сцене, сыграв роль пастуха в лирической пьесе Стаховича «Ночное» и в скором времени был зачислен в труппу Александринского театра, на сцене которого играл до самой смерти. Постепенно складывалось его амплуа как лирико-комедийного актера. За сорок лет он выходил на сцене в «Александринке» более чем в пятидесяти ролях, половина из которых - в пьесах Островского. Наиболее удачны были Ипполит в комедии «Не все коту масленица», Кудряш в «Грозе», Афоня в пьесе «Грех да беда».

 

                Искусство мгновенного перевоплощения

 Однако подлинную славу принесли Горбунову рассказы и сценки, с исполнением которых он выступал во время дивертисментов, на гастролях в провинции, на благотворительных вечерах, в петербургских и московских домах.

 Знакомые писатели настаивали, чтобы Горбунов публиковал свои сочинения. Так Иван Федорович дебютировал и в печати - в журнале «Отечественные записки» в том же 1855 году появилась написанная им сценка «Просто случай». Потом были и другие издания, а шесть лет спустя вышла его книга «Сцены из народного быта», включающая 8 рассказов. При жизни автора она выдержала шесть переизданий, при этом число рассказов увеличилось до 23.

 Для выступлений Горбунову не нужны были ни рампа, ни декорации, ни костюмы. Небольшая площадка на театральной авансцене, в зале или обычной комнате - безразлично где, и стул, на спинку которого он опирался или на который порой садился - вот и все, что требовалось ему для исполнения своих рассказов. Удивительный талант Горбунова, восхищавший современников, таил в себе искусство мгновенного перевоплощения. Он один мог представить пеструю, разноголосую и разноликую толпу. Эти рассказы-сценки, состоящие из реплик персонажей при почти полном отсутствии авторской речи, являли собой комедии характеров в миниатюре. В значительной степени они предвосхищали рассказы молодого Антона Чехова, а затем в еще большей мере - Михаила Зощенко.

 Горбунов зло высеивал произвол полицейских чинов различного ранга, тупость и невежество купечества и мещанства, ограниченность и умственный застой важных сановников.

 Уже в одном из первых произведений - «Сцене у квартального надзирателя», так понравившейся Островскому, колоритно изображен полицейский, полновластно вершащий суд и расправу во вверенном ему квартале.

 Покой квартального нарушает приход купца - владельца фабричной мануфактуры, бездоказательно обвиняющего в воровстве чем-то не угодившего ему работника. Встретивший поначалу просителя нелюбезно, чиновник быстро меняет тон, как только тот вручает ему некоторую сумму «для домашнего обиходу»: теперь он обращается к купцу на «вы», упрашивает его садиться. По приказу квартального вводят подозреваемого в краже.. Тот так напуган приводом в полицию, где, как знает, его ждут неминуемые побои, что на самый безобидный вопрос: «Как тебя зовут?» - поспешно отвечает невпопад: «Сейчас умереть, не брал». «Чего?» - переспрашивает удивленный полицейский, и мнимый мошенник чистосердечно говорит: «Не могу знать, чего». Вполне удовлетворенный подобным «допросом» надзиратель приказывает отправить мастерового под арест в полицейскую часть, не слушая заверений бедняги, что хозяин возводит на него напраслину.

 Проводив вполне довольного подобным решением купца, надзиратель велит полицейскому денщику подать мундир, дабы отправиться к начальству - у себя в канцелярии он обходится без форменного одеяния. Выслушав бесхитростный ответ денщика, доложившего, что мундир «весь в пятнах» (вероятно, он был замаран накануне, когда его обладатель возвращался домой после обильных возлияний на чьих-то именинах или поминках), их благородие после глубокомысленных раздумий: «Да, вонять будет… А может, не будет», велит отчистить мундир скипидаром. Наконец, мундир вычищен, и между квартальным и денщиком происходит такой разговор: «Воняет?» - «Воняет, ваше благородие». - «Скверно!» - «Скверно, ваше благородие». - «Да ведь я думаю, незаметно», - утешает себя надзиратель, отдавший предпочтение воняющему мундиру перед мундиром замаранным.

Очень популярным был рассказ «Затмение солнца», который сам автор всегда исполнял с удовольствием.

- Что это за народ собрамши? - вопрошает только что подошедший любопытствующий.

- Разное говорят: кто говорит - на небе неладно, кто говорит - купец повесился, - отвечают ему.

 Постепенно выясняется, что толпу взбудоражило появление господина с трубой в руках - он намеревается наблюдать солнечное затмение. Реплики удивленных обывателей убедительно свидетельствуют об их глубочайшем невежестве. «Разве мы на вертушке живем?» - изумляется один из них, впервые в жизни услышав о том, что земля вертится. Негодование собравшихся обрушивается на возмутителя спокойствия: «Вы только народ в сумнение привели!» «Живем мы тихо, смирно, благородно, а вы тут пришли, всех взбудоражили!» - раздаются голоса из толпы, уповающей на вмешательство городового. «Вот он тебе покажет затмение!» - ехидно замечает кто-то из зевак. «Да, наш городовой никого не помилует», - отзывается со знанием дела другой.

 Наконец появляется городовой, и возбужденные обыватели наперебой объясняют ему суть случившегося. Затем между виновником происшествия и блюстителем порядка происходит такой разговор: «Вы тогда поймете, когда в диске будет!» - «Почтенный, вы за это ответите!» - «За что?» ; «А вот  за это слово ваше нехорошее». - «Сейчас затмится!» - «Может, и затмится, а вы, господин, пожалуйте в участок. Этого дела так оставить нельзя».

- Хотел на Божью планиду, а попал в часть, - ехидно замечает в толпе кто-то.

- И сколько этого глупого народу на свете! - заключает другой.

Сонная, скучная, однообразная жизнь захолустья нарушается лишь купеческими дебошами - их Горбунов изображает особенно зло. «За все заплачено!» - вот главный довод, служащий в представлении загулявших купчиков оправданием всевозможных бесчинств. «Какая ж в этом есть моя вина, ежели я на свои деньги!..» - недоуменно отвечает лабазник на вопрос судьи, признает ли он себя виновным в устройстве скандала.

 В сатирическом рассказе-монологе (этот жанр был введен в литературу в значительной мере благодаря Ивану Федоровичу) «В деньгах все счастье» повествуется о жизни выбившегося в «люди» пролазы. Взятый в лавку мальчишкой на побегушках, он с годами становится приказчиком, женится на хозяйской дочери, постепенно завладевает капиталом ее отца, обкрадывает своего тестя и благодетеля и вырастает в крупного афериста, избранного благодаря связям директором банка. Пойманный после крупных хищений с поличным и приговоренный судом к лишению всех особенных прав, он цинично заявляет: «Все права мои при мне в кармане, а особенных мне не надобно». Отменно зажил этот мошенник в ссылке, часто повторяя: «Чудесно в сих отдаленных местах жить с деньгами».

 Изображенный Горбуновым в пьесе «Самодур» замоскворецкий лабазник Балясников стремится породниться с благородным сословием - выдает дочь замуж за майора, служащего по «интендантской части» и интересующегося более приданым, чем невестой.

- Простые мы мужики, только с деньгами, - откровенно говорит Балясников будущему зятю.

- А это главный рычаг в жизни и есть, - соглашается тот.

Писал Иван Федорович также и серьезные рассказы и очерки, и пьесы, а в последние годы жизни завершил труд по истории русского театра.


                Самый популярный человек России

 Еще одной гранью таланта Горбунова было превосходное знание истории и языка Древней Руси - Иван Федорович даже был избран членом-корреспондентом Общества любителей древней письменности. На одном из его заседаний он прочитал письмо боярина ХVII столетия, посланного царем Алексеем Михайловичем за границу, в котором тот обстоятельно описывал диковины, увиденные им в чужих землях, из коих его особенно поразила одна - игра в рулетку. Язык, мировоззрение, понятия и суждения боярина допетровского времени были переданы столь достоверно, что маститые ученые нисколько не усомнились в подлинности письма и немало дивились лишь одному - существованию рулетки в ХVII столетии. Каково же было их изумление, когда они узнали, что подлинным автором боярского послания был Горбунов - непревзойденный мастер шуточных стилизаций.

 Самым известным сатирическим образом, созданным фантазией Горбунова, был генерал Дитятин - военачальник николаевского времени, принадлежавший к генералитету, столь блистательно проигравшему Крымскую войну. Внес свой вклад в подобный финал и Дитятин, полагавший, что солдат предназначен только для парадов и караулов: «Война лишь пачкает мундиры и разрушает строй». Мечтавший превратить всю Россию в огромную казарму, Дитятин был убежден, что всякое движение должно начинаться «с левой ноги, но с равнением направо».

 От имени генерала Иван Федорович произносил застольные речи на юбилейных вечерах, писал шуточные письма друзьям, дарил фотографии, на которых был запечатлен в генеральском мундире с надменным и тупым выражением лица.

 Известность Горбунова была огромна. В словаре, включавшем имена русских знаменитостей 1880-х годов, он назван «положительно самым популярным человеком во всей читающей России». Однако слава писателя и артиста была шире. Его действительно знала вся страна от императоров до простолюдинов. Нередко во время гастролей Ивана Федоровича по городам России к кассе подходили не знавшие грамоты мастеровые и крестьяне и, осведомившись, действительно ли будет выступать тот самый Горбунов, приобретали билеты, «дешевле которых быть не может». О его популярности свидетельствует и появление ряда подделок под книгу Горбунова «Сцены из народного быта» с его именем на обложке.

«Горбунов подобен плотнику, который, натянув белую нитку, намечает черту и рубит по ней, - образно говорил об его искусстве Лев Толстой. - Вот-вот сорвется в шарж, но нет - как искусный мастер остается на верной черте. Чистая работа!»

А.П. Чехов отзывался о таланте Горбунова коротко и метко: «Чует человек Россию!»

М.П. Мусоргский, с которым Ивана Федоровича связывали дружеские отношения, писал ему: «Дальше, вперед, тем же творческим путем, с тою же силой правды, любви и непосредственности! Горбунов-творец не умрет, а вовек жить будет на русской земле!»