Дом на воде. Глава 6

Глава 6

-Чудесно! Просто замечательно!  И так трогательно!..
Громкий, резкий женский голос нарушил тишину и разорвал в клочья сладкую, пьянящую истому, окутавшую их.
Роберт вздрогнул от неожиданности, сел, но схватил Люси за руку так крепко, точно она могла убежать. Нет, не из палаты - для этого у нее еще слишком мало сил. От него. Из того круга, в котором его душа, самые дорогие ему чувства и его сила. Та, что способна ее, Люси защитить.
Женщина, "платиновая" блондинка в черных кожаных брюках, черном жакете и черной же кофточке под ним с, наверное, уж слишком глубоким для женщины ее возраста вырезом, возникшая в дверях палаты, приблизилась к койке Люси. По палате распространился резкий, пряный аромат ее духов, смешавшись с тяжелой волной напряжения, досады и растерянности.
-Моя интуиция меня не подвела - ты здесь, Роберт, и в весьма недвусмысленном положении! По-прежнему будешь утверждать, что здесь ты исключительно из благодарности к девушке, спасшей тебе жизнь, из желания ей помочь? Да, такую помощь невозможно переоценить! А, милочка? Этого вы жаждали, подходя к моему мужу во время концерта? Или это так, мелочь? Ваши же планы куда более далеко идущие?
-Какие планы? - голос Люси дрожал. Но не оттого, что она испугалась и так и не смогла взять себя в руки. Она видела лицо Роберта, его глаза. Черная досада на самого себя. Даже не на жену, так не к месту появившуюся и так враждебно настроенную. Что еще можно ждать от женщины, уличившей мужа в обмане и заставшей его в объятиях молодой соперницы, пусть даже и обмотанной бинтами!
-Думаете перехватить его у меня? Капитал у него немалый, это правда, деточка. Но и только! А вы наверняка из числа ярых поклонников "Креста". Так неужели вы не видите, кто перед вами?! Обрадовались, что это тот Робби Трент, ангелоподобный лихой барабанщик, заводила и охотник за красивыми бабами? Тот неимоверно притягательный любовник, мечта всей женской половины Британского королевства?
Салли прикурила и прошлась по палате. Пополневшая, давно утратившая прелесть молодости, но все такая же самоуверенная, она дошла до окна, развернулась на каблуках и картинно выпустила дым из ярко накрашенных губ.
-Вы жестоко опоздали, мисс! Непоправимо! Перед вами сильно устаревшая его копия, все еще пытающаяся изображать "звезду", хлещущая водку почем зря и потерявшая всякий вкус к жизни, а значит, и всю былую силу напрочь... - Салли сделала паузу, усмехнулась и добавила. - В постели, кстати, тоже. Нечего вам тут ловить! Поверьте мне, его жене, протаскавшейся за ним все свои лучшие годы, родившей ему двоих детей, которые забывали, как он и выглядит. И если бы только из-за «Креста» со всеми репетициями и гастролями вместе взятыми! Их папочка обожал погулять, покутить на пару с незабвенным Фрэнки Найтом. Где же тут мужской силе-то сохраниться! Куда уж тут теперь-то?!..
Салли говорила что-то еще, стряхивая пепел прямо на пол, но Люси ее уже не слушала. Имя Фрэнки, произнесенное этой лощеной дамой с таким пренебрежением, граничащим с презрением, резануло по ее слуху и острой болью вонзилось в ее сердце, вызвав отчаянные, злые слезы. Люси стиснула руку Роберта так, что тот невольно поморщился.
-Роберт, ради Бога, уведи ее отсюда! УВЕДИ! - процедила она сквозь зубы. - Или я за себя не ручаюсь!
-О, да никак вы плачете! - рассмеялась Салли. - Я так сильно расстроила вас своим разоблачением? Похоже, вы и впрямь имели на Роберта свои планы, которым, увы, никак не суждено сбыться. Уж будьте уверены! - улыбка внезапно сползла с ее ухоженного лица. -  Зубы обломаете!.. Да вы никак готовы в меня этим стаканом швырнуть?! Было бы забавно. Только помните, битва будет за мной. Вы молоды, красивы и как я вижу, злы, а на моей стороне двое детей и двадцать лет жизни с ним. Двадцать лет не только его побед, триумфального шествия рядом со "звездой", свободного пользования его миллионами, но и столько же лет его бесконечных кутежей, его пьяных слез, его разочарований, доходивших до отчаяния. Все досталось мне. Той, без которой он в такие моменты прожить никак не мог. Понимаете, о чем я? Дошло, какое оружие в моем распоряжении?
Салли сунула окурок в горшок с цветком на подоконнике.
-Я не спрашиваю, Роберт, когда ты все-таки, заявишься домой - это всегда было бесполезно - но я бы тебе советовала сделать это поскорее. Ты уже несколько дней рубашку не менял.
С этими словами она вышла из палаты, оставив дверь распахнутой.
-Но... я не собираюсь ни с кем воевать! - Люси смотрела Роберту в глаза. - А тем более, с твоей семьей...
Ее затрясло.
-Не смей оправдываться! - Роберт вскочил. - А особенно, перед ней!.. В конце концов, моя воля была сидеть здесь, моя воля теперь желать тебя всеми силами моей души... Прости, Люси! Она не должна была оказаться здесь, и я понятия не имею, как она ухитрилась пробраться. Но дело ведь даже не в этом. Ты сильнее всего этого и переживаешь сейчас не столько из-за того, что она сказала тебе, а из-за того, что я чувствую сейчас. В сущности, она сказала правду обо мне. Что было, то было. И кутежи, и гулянки с многодневным пропаданием не известно, где.  Мне стоило только услышать о готовящейся вечеринке, и я был тут, как тут. В центре внимания! Пока она занималась детьми. Хотя, насколько я помню, и няни были, и частные школы. По большому счету, дети одинаково не видели, как меня, так и ее... Вот только ее правде не хватает одного небольшого нюанса - она никогда не задумывалась о том, а почему собственно я ищу общества других людей, пренебрегая ею? Я не собираюсь винить ее, Люси. Это некрасиво и недостойно мужчины по отношению к матери его детей. Виноват лишь я сам. Ума не приложу, о чем я думал, когда собрался жениться на ней! Совсем ведь не мой человек. Совсем... А ее тирада по поводу моих пьяных и отчаянных слез на ее груди - абсолютная выдумка! Вот этого не было никогда. Если только я не находился в абсолютном беспамятстве! В голову не пришло бы искать сочувствия у такого человека, как она. Сарказм, нравоучения, насмешки - вот чего можно было бы дождаться от Салли. Особенно, если учесть то, кем я был. Как человеку с таким самомнением, раздутым, в сущности, на пустом месте, не поглумиться над пьяной "звездой" - мужем?! Истинный праздник! Постоянно находиться в его тени, чувствовать на себе завистливые взгляды и понимать, что они - не следствие ее собственных заслуг, а лишь досада на то, что повезло ей, а не им. Да, я сейчас рассуждаю не слишком скромно по отношению к собственной персоне. Но это правда, Люси. Когда-то я был настоящей "звездой". Не только благодаря своим талантам и даже не столько. Это был "Крест"! И счастье жить в нем, творить в нем, испытать весь мыслимый и немыслимый восторг от работы, гастролей, переполненных экстазом восхищения стадионов стоило очень дорого. До сих пор платим и платить придется до конца. Но... Знаешь, Люси, я ни о чем не жалею! Ни за что! Даже теперь, понимая, что получил семью, которой на все то, что дорого мне, наплевать, понимая, что теперь, без Френки, мы уже давно не "Крест", а жалкое его подобие, что головы уже седы и жизнь пролетела, не оставив практически никаких надежд. Все равно! Я счастлив, что все случилось так, как случилось. Я прожил удивительную жизнь!.. Но есть ли у меня ты?
Люси слабо улыбнулась.
-А то!
И смахнула слезу.
Роберт не выдержал, расхохотался и сгреб ее в охапку.
-Девочка моя! Храбрый, милый, нежный и отчаянный солдатик! Я восхищаюсь тобой и... так жалею, что не родилась ты раньше, что не встретилась мне раньше, когда я был гораздо привлекательнее во всех отношениях.
-Что бы мне пришлось дожидаться тебя с твоих вечеринок?
-Нет, Люси. Нет. Либо мы ходили бы на них вместе, либо сидели бы вдвоем и наслаждались друг другом.
-Это ты сидел бы на месте?!
Роберт посерьезнел, но не выпустил Люси.
-Посмотри на меня!
Люси поглядела ему в глаза.
-Грустный принц... - прошептала она. – Неужели, правда?
-Иногда я чувствовал себя таким одиноким, что даже пожаловаться на это кому-то из друзей казалось невозможным. Может быть, только Фрэнки и чувствовал это, видел сразу... Был однажды мой день Рождения. Очень давно! Кажется, мне исполнялось тогда года двадцать три. Точно не помню. У нас еще тогда с ним киоск был на Кенсингстонском рынке. Шмотками торговали, если ты помнишь. Кстати, чудесные вещички получались порой и шли просто "на ура"!.. Я не хотел праздновать. На меня напал очередной приступ хандры, я сидел дома, в нашей крохотной съемной квартирке и потихоньку накачивался пивом, пялясь в немой телевизор и набрякивая что-то на гитаре. Фрэнки ввалился домой, как спятивший Санта Клаус - летом, нагруженный подарками, всяческой снедью и выпивкой. Люси, он потратил всю свою половину месячной выручки, чтобы отпраздновать мой день Рождения! До последнего пенса! Он никогда не лез с советами, попытками утешить, выяснить причину моего плохого настроения. Он просто был рядом, он просто старался чем-нибудь порадовать, рассмешить. Он действительно, был чудесным человеком! Невероятно щедрым. Может, поэтому деньги так легко шли к нему. Но куда дороже была его душевная щедрость. Никогда в своей жизни я больше не встречал человека, которому доверял бы охотнее, чем ему, которым бы восхищался сильнее, и чья дружба была бы для меня дороже. Да, мы частенько ссорились, скорее спорили... Мы вообще всегда спорили в группе! Оттого и ходили постоянно слухи о распаде "Креста". Но мы только смеялись в ответ или даже разыгрывали самых упрямых репортеров. Болтали всякую чушь, начинали ругаться прямо у них на глазах...
-Да вы просто мастерами черного пиара были, как принято теперь говорить! - усмехнулась Люси.
-Только нынче это делается специально, чтобы разогреть интерес к себе. Мы же просто развлекались, и в мыслях не имея расставаться. Слишком здорово было вместе, слишком интересно. Вот этого Салли и не могла взять в толк. Она упорно считала, что наша группа, наша музыка - это только способ зарабатывать деньги, но и только. И мне следовало уяснить это себе с самого начала, гораздо раньше, чем я повел эту образованную, остроумную, эффектную, но, похоже, совершенно бездушную женщину под венец. Это я во всем виноват, Люси. Только я. И я... готов расстаться с ней хоть завтра.
-Но Роберт...
-Погоди! Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, но выслушай сначала меня.
Роберт взял ладошку Люси в свою, сжал ее и поднес к губам.
-Подожди!..  Тебе, наверное, вообще не по себе оттого, что я сейчас сказал. Ты не понимаешь, что за таким моим заявлением может последовать и считаешь себя виноватой в возможном развале моей семьи. Так?
-Наверное...
-Это не правда, Люси. Во-первых, ты должна быть уверена, что ни в чем, абсолютно ни в чем не виновата ни перед Салли, ни перед детьми. Ты появилась гораздо позже, чем развал моей семьи начался. Мы с Салли, наверное, никогда до конца друг друга не понимали, а окончательно перестали понимать, когда еще Рэнделл был маленьким. Во-вторых... Во-вторых, Салли... она никогда по-настоящему меня не любила, а сейчас я вообще не жду от нее никаких теплых чувств. Не думаю, что мой уход нанесет ей хоть какой-нибудь маломальский удар. Дети... Они уже взрослые, да и не собираюсь я забывать о них. Ни за что! И думаю, они об этом знают... Люси, я могу уйти только к тебе. Больше мне идти некуда. Только поэтому я до сих пор живу с Салли. Впрочем, спальни у нас уже давно разные... И Люси... Я не требую от тебя сейчас какого-либо ответа. Даже не прошу. Я сказал обо всем этом лишь для того, чтобы ты знала об истинном положении вещей. Знала и была уверена в том, что я всегда рядом.
Роберт нежно взял Люси за подбородок и поцеловал.
-Я вот думаю о том, что в тебе сейчас течет моя кровь. По всем законам анатомии, медицины и так далее, продлится это недолго. Через какое-то время, когда твой организм придет в норму, кровь твоя обновится, но все равно, мне кажется, что-то от меня в тебе останется. Мы теперь одно целое, и когда я думаю об этом, о том, что это реально, мне плакать хочется от счастья...
-Роберт, господи! - Люси теперь уже сама поймала его губы и прижалась к ним с такой неистовой нежностью, что сердце ее зашлось. - Родной мой!.. Только не в крови дело. Не только в ней. Много лет я чувствовала вас близкими мне людьми. Страшилась этой мысли, уверенная, что никогда даже не дотронусь до вас, и продолжала лелеять эти чувства. Может быть, именно за это ничем не оправданное упорство Господь и сжалился надо мной, подарив мне вас.
-Фрэнки как-то сказал, что каждый раз выходя на сцену, чувствует биение всех сердец, что находятся в зале и радуются нашей музыке. Так сильно, говорил он, чувствует, что иногда боится, что его сердце не выдержит такого напряжения. Напряжения настолько мощного и сладостного, что большего восторга он не чувствовал никогда. Любовь наших поклонников сделала нас теми, кто мы есть...
-А ваша музыка, созданная не головами вашими ради денег, а сердцами ради любви, и вызвала эту любовь, - закончила Люси. - И я знаю об этом все!
-Знаешь... А ты знаешь, что мне скоро местные врачи голову оторвут?
-За что это?!
-За то, что тебе уже очень давно просто необходимо поесть и поспать! Я же торчу здесь и продыху тебе не даю. Вот что - я сейчас удалюсь ненадолго, а ты все это проделаешь. Договорились?.. Ну-ну, только не кукситься и не бояться! Ничего не бояться! Ясно?
-Чего же, ты думаешь, я боюсь?
-Ну, например, нового явления Салли. Она вполне может предположить, что без моего присутствия ты станешь куда более уязвима, а значит, можно будет задеть тебя побольнее. Не думай об этом! Я сейчас узнаю, каким образом она прорвалась и потребую, что бы этого больше не случилось ни под каким видом.
-А еще?
-Ну, или ты можешь опасаться, что у меня память отшибет, и я больше не приду!
Роберт рассмеялся, что бы сама мысль об этом показалась Люси полнейшим абсурдом. Но глядя на нее пристально, понимал, что где-то в глубине ее глаз тщательно запрятался сжавшийся в комочек этот самый страх. Она молчала и тогда он взял ее обеими ладонями за личико, нежно стер большим пальцем крохотные бисеринки испарины, выступившей над ее верхней губой, и глядя ей в глаза, медленно и твердо произнес:
-Я хорошо помню, Люси, что наговорила здесь обо мне Салли, я догадываюсь, что ты могла вычитать обо мне в Интернете или еще где-нибудь, а еще я прекрасно понимаю, какая мерзость начинает лезть в голову, когда остаешься один. Словно, все бесы, сговорившись, нашептывают!.. Девочка моя, еще несколько дней назад, когда ты оказалась здесь, мы ехали с Гаем домой. И тогда он буквально уговаривал меня не бросать тебя, вернуться сюда и быть с тобой. Я вернулся, заставил себя вернуться... Господи, Люси, выслушай сначала, а потом ужасайся и плачь! Ну, Люси!.. Я заставил себя вернуться, я боялся возвращаться, потому что, уже тогда чувствовал, как сильно меня тянет к тебе. Да, да, боялся! Я стал стар и боязлив. Это когда-то я влюблялся напропалую, ни на секунду не задумываясь, чем это может закончиться. А когда разочаровывался или разочаровывались во мне, я психовал, напивался, приходил в себя и был готов вновь и вновь наступать на одни и те же грабли... Я здесь, Люси. Я гляжу на тебя и понимаю, что именно тебя мне всю жизнь не хватало. И не пытайся возражать, кивая на свои бинты. Видел я тебя и без них! И если уж на то пошло, то прогуляйся ты по дорогим магазинам, добавь себе уверенности и никакая Салли даже в лучшие свои годы и в подметки тебе не сгодится. Это к вопросу о внешности. Хотя я лично считаю, что ты и в этих бинтах любой "звезде" сто очков вперед дашь. Твой взгляд сейчас, в котором переливаются все твои чувства, все твои мечты, вся твоя любовь, только он один способен сразить наповал. Так как же мне не вернуться?! А?
Трент глядел на нее своими неповторимыми глазами, глядел так, словно от того, что она сейчас скажет, чем ответит ему, зависит вся его жизнь - столько в них было искреннего желания убедить ее, не оставить здесь в страхе и одиночестве, о которых он говорил. Она вздохнула и утерла глаза, уже еле сдерживавшие слезы. Но только слезы не этого самого страха, но сердца, рвавшегося к нему, переполненного нежностью.
-Я... я знаю, ты вернешься. И я буду ждать тебя здесь.
-Нет! Ты, прежде всего, поешь, потом поспишь, и только потом начнешь ждать. Договорились?
Она вздохнула.
-Да, Роберт. Хорошо.
Но только один Бог знает, как больно екнуло ее сердце, когда дверь палаты закрылась за ним, впустив пустоту. Такую глухую, такую всеобъемлющую, что Люси немедленно, точно, ударом по голове, треснуло - ОН БОЛЬШЕ НЕ ПРИДЕТ!
Она медленно опустилась на подушки, только сейчас прочувствовав, насколько устала сидеть, и как мало у нее еще сил. Долго лежала так, глядя в потолок и не двигаясь. Лежала и пыталась ловить из воздуха те жалкие крохи, что остались еще от присутствия Роберта здесь, от его поцелуев, его чувства к ней, в которое она даже сейчас, после всего, что он ей сказал, всего, что она увидела в его глазах, ей никак до конца не верилось. Как же так?! Он ведь знает-то ее всего ничего! Ну, свалилась она ему на голову, совершенно случайно загородив собой от взрыва, который - она прекрасно это понимала - убил бы ее, случись с Робертом что-нибудь. Ну и что?! Писаная красотка, что ли? Мечта идиота!.. Френки? Это вообще в голове не укладывалось. Хотя вот в этом, в том, что была она рядом с ним, чувствовала его, Люси была уверена. Да все последнее время своей дурацкой жизни, из которой, дожив до двадцати семи лет, она так и не сумела сделать ничего достойного, она только и была уверена, что в близости Фрэнки, в том, что он где-то рядом и знает о ее любви к нему все. Каким бы бредом ей это ни казалось, когда она все-таки, ухитрялась включить мозги... Но, Боже мой, что же ей теперь делать?! Там Фрэнки, здесь Роберт и обоих, пусть по-разному, но она просто обожает. Как же это?! Как это понять и как жить-то с этим?..
Вошла медсестра, осмотрела ее бегло, качнула недовольно головой.
-Вам нельзя столько времени проводить с посетителями, мисс! - заявила она. - Вы еще очень слабы. Такие операции, все очень серьезно, а вы не спите, сидите вместо того, чтобы лежать! Сейчас придет доктор и вам достанется по полной, уж будьте уверены! А потом мы покормим вас. Как вы себя чувствуете?
-Вот с этого и начинали бы! - фыркнула Люси.
Медсестра воззрилась на нее, а потом прыснула невольно.
-Ладно! Не обращайте внимания на мое ворчание. Доктор серьезно требует с нас, а ваша персона здесь сейчас просто на первом месте. Знаете, что вообще творилось, когда выяснилось, кто вы и что с вами случилось?!
Она рассмеялась. Высокая, крупная, располневшая, видимо, после рождения детей, она быстрым жестом поправила прядь русых волос, выпавшую из-под форменного головного убора. Около сорока, с немного неестественно темными для ее светлой кожи карими глазами.
-Доктор-то наш, мистер Бергман, он просто помешан на музыке "Креста"! И когда узнали о взрыве на концерте, когда вас привезли со всеми вашими ранениями, настоящую героиню, спасшую жизнь одному из НИХ, он просто нас всех на уши поставил. Эта девушка - кричал он - сейчас самое главное в этом балагане! Члены королевской семьи ничто по сравнению с ней, ибо отвечаем мы за нее перед НИМИ, перед «Крестом»! Так и знайте! Шкуру спущу, если не убережете!.. Он сам провел операции. Да, да, мисс! Бледный, как полотно, весь собранный в один кулак со скальпелем, он на месте бы, наверное, умер, не сумей он спасти вас. А тащить пришлось с того света, уж поверьте мне на слово. А мы ждали. Всем отделением ждали. Даже те, кто сдал смену и давно должен был спать дома. Наконец, основное было сделано, хотя и кровь еще нужна была и...  В общем, доктор Бергман вышел, на нем лица не было от усталости и напряжения, но ему сказали, что Трент, Барроу и... как его... Смайл ждут внизу. И он только вздохнул, обвел нас взглядом, протер свои очки и пошел к ним, точно, едва не проваливший операцию офицер к целому штабу генералов... Теперь-то все в порядке. А тогда... Вы - еле живы, буквально, на волоске. Что тут скажешь... А потом вдруг сам Трент пришел кровь вам сдавать! Седой такой, совсем не похожий на того красавчика - блондина, каким все его помнили по снимкам и съемкам с концертов, когда еще Фрэнки Найт был жив. И все-таки, мы едва по стойке "смирно" все не вытянулись. А он шел и не замечал ничего. Он тоже спас вас, мисс...
Медсестра вздохнула.
-Конечно, это он сам здесь сидел, но все равно, нельзя еще вам так долго и активно бодрствовать! Ясно? - и она снова улыбнулась. - Как вы сами себя чувствуете?
-Словно грузовиком переехало, - констатировала Люси.
-Утомились потому что. Вам поесть надо и хорошенько поспать... Ну, вот и доктор Бергман!
В палату стремительно влетел худой, высокий и от этого, вероятно, несколько сутулый человек средних лет с очень короткой и какой-то нелепой стрижкой на светлых волосах, длинным носом с прямоугольными очками в металлической оправе и узкими губами, при виде Люси растянувшимися в широкую улыбку. Однако глаза его горели, не предвещая ничего хорошего. Что ж, медсестра предупреждала!
-Ага! Мисс Майерс! - воскликнул он. - Сидите, значит, гостей принимаете! А вот обследую я вас сейчас, элементарно смеряю давление и что, вы думаете, я обнаружу? А? Когда вы ели?
-Но мне еще не приносили... - пролепетала Люси.
Доктор Бергман обернулся на часы, висевшие на стене, хмыкнул.
-Значит, сейчас принесут. Ну а кого мне ругать за ваше бодрствование? За то, что сидите, вместо того, чтобы лежать?.. Я знаю, леди, что здесь был мистер Трент. - Бергман заметно сбавил тон. - Знаю. У меня бы и у самого рука не поднялась выгнать его, но насколько мне стало известно, здесь был еще кое-кто. Вы естественно, не виноваты и те, кто допустили это, уже наказаны. Словом, теперь сюда будут допускаться только мистер Тайлер, ну и члены "Королевского Креста". Все... Как вы себя чувствуете?
-Устала.
-А есть хотите?
-Даже и не знаю. Кажется, не очень.
-И все-таки, вам принесут чего-нибудь легкого. Организм надо поддерживать! И на перевязку скоро. Уж потерпите!
-Я понимаю, - вздохнула она.
И Люси терпела. Долгую, просто непереносимо долгую перевязку, когда уже спина ныла от бесконечного сидения без движения, когда вся палата пропахла медикаментами, а голос доктора слышался уже как сквозь толщу воды. Она ни слова не понимала и мечтала лишь об одном – лечь, наконец, закрыть глаза и уснуть.
-... Мисс Майерс! Покушайте, мисс Майерс!
Люси открыла глаза и увидела поднос с едой, стоявший на ножках поперек ее живота. Сама она полулежала на подушках и похоже, успела задремать.
-Ну, что же, мисс Майерс, вы потихоньку выздоравливаете, я доволен вашим состоянием, а, следовательно, могу отправиться отдохнуть.... А кстати, на ваш взгляд, я могу спокойно это сделать, или мне торчать здесь вместо сторожевого пса и петь... нет, скорее, завывать вам колыбельную? А? Что вы мне скажете?
Бергман стоял посреди палаты, сцепив руки на груди и ухмылялся, пристально гладя на нее.
-Я бы не хотела для вас роли сторожевого пса, доктор, - улыбнулась она смущенно. - Я благодарна вам за мое спасение и постараюсь больше не нарушать режима и слушаться вас во всем!
-То-то, леди! То-то... А сейчас есть и спать!
-Да, да, покушайте, мисс! - улыбнулась медсестра и зачем-то поправила ложечку на блюдечке с чашкой чая. - Еда очень вкусная! У нас тут совсем по-домашнему, да и доктор лично проследил, чем вас будут кормить. Приятного аппетита!
-Спасибо, миссис Картрайт, вы свободны, - произнес Бергман и сел на край койки Люси.
Миссис Картрайт бесшумно покинула палату, улыбнувшись Люси на прощание.
-Вот что, мисс Майерс...
-Зовите меня просто Люси.
-Хорошо, Люси... Вы можете благодарить меня за спасение, весь персонал больницы за внимание к вам и доброе отношение, но я на полном серьезе настаиваю на абсолютном и беспрекословном вашем послушании мне и просто отчаянном, самоотрешенном стремлении выздороветь. Вам ясно?
Она кивнула, наверное, несколько растерянно, потому что, он взял ее за руку и пожал, вероятно, что бы она яснее и тверже его понимала.
-Какими бы странными ни показались вам мои слова, ибо каждый пациент этой больницы, а в частности - моего отделения - удостаивается самого пристального моего внимания. Но вы... Люси, вы - особенный человек. Вы... спасли жизнь Роберту Тренту, в лице которого Британское королевство, самое малое, а натурально - весь мир потеряли бы одну из самых важных и ценных своих составляющих... Я пафосно излагаю, но если проще - для меня "Крест" даже сейчас, без Фрэнки Найта, значит больше, чем полжизни. Я - доктор и по сути своей далек, очень далек от искусства, от понимания природы, что называется, кухни того Волшебства, которое оно несет. Словом, я весьма не тонкая натура, даже грубоватая. Может, потому, что я - хирург, а нашей братии не положено распускать нюни. Резать приходиться, как-никак! Но эти ребята... Я младше их всего на несколько лет и, наверное, могу так их называть. Словом, я - тоже живой человек и не всегда выгляжу и чувствую себя стальной пружиной, готовой выдержать любое напряжение. И эти ребята, они неизменно возвращали меня из любого состояния. Будь то апатия, усталость, отчаяние. Я впитывал энергию их песен и снова готов был в бой. Я слушал их неповторимые баллады и в мою душу возвращался свет, тепло, надежда, что-то щемящее и не имеющее названия, то, что улавливается из воздуха, то, что носится в нем, подобно почти неуловимому аромату, который чувствуешь, как говорят, когда твой ангел-хранитель стоит за твоей спиной... Вы любите их не меньше, а как женщина, даже больше, чем я, чем многие и многие другие. И больше, чем всем им, вам повезло. Сам Господь, наверное, привел вас на тот концерт и дал возможность сделать то, что вы сделали... Недаром я, черт возьми, отослал миссис Картрайт! Рассуждаю сейчас совсем не как циник - хирург. Все мы циники! - Бергман вздохнул и погладил ее ладонь, усмехнулся. - И все же... Знаете, благодаря вам, я теперь могу в ответ за долгие годы непреходящего восторга, истинного удовольствия и еще многих, очень многих самых лучших чувств, отплатить "Кресту". Я подарю мистеру Тренту, Робби Тренту вас, мисс Люси. Я поставлю вас на ноги и...
-Доктор Бергман!..
-А разве я сказал что-то недозволительное, мисс? А? Это неправда? Неправда, что между вами тут что-то происходит? Неправда, что у Роберта Трента, лучшего барабанщика, какого я когда-либо слышал, горят глаза, когда он выходит от вас?
-Это правда?
-Правда, мисс! Я сам видел... А еще я видел, как он шел на переливание крови для вас, мисс, я слышал его голос, когда он требовал спасти вас...
-Ну, да, ведь я спасла его жизнь, и он чувствовал себя должным...
-Чушь, мисс! - голос Бергмана гремел. - Должным?! Как вы можете так говорить?! Вы! Вы же... Да ну вас к чертовой бабушке!
Люси расплакалась. Стыдно ли ей было? Доктор кричал на нее, и она понимала - не для того, чтобы пристыдить. Что бы верила она! Что бы не болталась между слезами и пустотой ожидания. Но ей так хотелось, чтобы Роберт пришел прямо сейчас и уже никуда не уходил!
-Он - мужчина, мисс Люси. Немолодой, уставший мужчина. Я не говорю сейчас о том, что легендарная группа со смертью Найта сошла на "нет". Не это сейчас главное. Именно то важно, что Роберт Трент, как и Донни Дрейк, и Гай Барроу, не изменился. Смерть Найта не убила его. Он точно такой же, каким однажды пришел в группу, что бы даже он сам о себе ни думал...
Бергман встал и прошелся по палате, засунув руки в карманы своего халата.
-Я просто по роду своей деятельности вижу очень много людей не в самые лучшие моменты их жизни, и это, поверьте, прекрасная школа для начинающего психолога! Теперь от меня почти ничего не скроешь... Да, Трент постарел! Но ни морщины, ни седина не изменили его. Сила его таланта никуда не делась, и я сам, всего на несколько лет младше его, трепещу перед ним, как мальчишка, по-прежнему чувствуя перед собой настоящую "звезду". Он не отпустит вас! Ни за что!.. Я не знаю, что вы там, на концерте такого сделали с ним, но вы нужны ему теперь, а я обязан вылечить вас и преподнести ему в лучшем виде. Советую правильно понять слово "преподнести"!..  И давайте-ка, ешьте!!
Люси всхлипнула, отпила уже остывшего сладкого чая и откусила от сырника, обильно политого сметаной.
-Очень вкусно! - прошамкала она с набитым ртом. - А где же овсянка?
Бергман расхохотался.
-Ну, теперь я понял!.. Так, овсянку подадут завтра, если пожелаете. А сейчас вы все это с аппетитом доедаете и ложитесь спать. Ясно вам, маленькая хулиганка?
Вся вымазанная в сметане, замотанная в бинты, да еще с сиявшими на носу веснушками, Люси, всегда выглядевшая лет на десять моложе своего возраста, сейчас и впрямь была похожа на хулиганку.
-Ясно! - вздохнула она и улыбнулась. - ... Но он придет, доктор?
Бергман уже шел к дверям палаты, но с ее вопросом резко обернулся.
-Я сейчас зашибу вас чем-нибудь!.. Или нет. Я просто позвоню мистеру Тренту и настоятельно потребую, что бы он к вам больше не приходил и не тратил с вами свое время. Вам ясно?.. Он придет, мисс Люси. Обязательно!