Сердце сахары

Тихо. Давит глубокая зловещая тишина. Великое безмолвие пустыни! Насколько хватает глаз, тускло серебрится плоская как блин голубая гладь, посередине которой бежит серебряная лунная дорожка. Ещё не остывший песок пустыни даёт в ночном холоде испарину – не росу, не иней, их не может быть здесь, в самом сердце Сахары. Только слабая испарина, которая  теперь блестит как гладь мёртвого моря.

После знойного дня прохладная ночь кажется леденяще-холодной. Время от времени из-под земли доносятся слабые голоса. Они звучат порой прямо под ногами, а порой чуть в стороне. Первая мысль – под нами прячется некий секретный объект, но до цели нам далеко, да и нет никакого смысла прятать объект в таком месте. Голоса, тем временем, продолжают тихо переговариваться, и я включаю аудиосигнал с микрофона на анализатор, надеясь понять, что же происходит. Голоса начинают стихать, а на дисплее микрокомпьютера появляется сообщение – «белый» шум. «Говорит» остывающий песок, но звуки так похожи на человеческие голоса, что можно сойти с ума.

Днём термометр показывал 56 по Цельсию, сейчас – 8, и тело не может приспособиться к такому быстрому охлаждению. Меня знобит. Надо спать, ночью идти нельзя – слишком велик риск обнаружения системой охраны объекта. Днём, в жару, большая часть электроники ослепнет, видеокамеры станут бесполезны от рефракции, детекторы движения не смогут вычленить человеческих тел на фоне мощных конвективных струй на границе оазиса, да и не заточены они на обнаружение людей. По любой логике, враг придёт к объекту на машинах – самолётах, вертолётах, вездеходах, но не пешком через семьдесят километров пустыни от ближайшего оазиса. И правильно! В том самом ближайшем оазисе – военная база, надёжно прикрывающая объект от интереса любых диверсантов!

Мы идём куда как дольше. За спиной группы почти 150 километров от побережья,  а впереди ещё тридцать. Сперва мы перемещались ночами, но уже второй день вынуждены идти только днём. Настоящая глубина обороны объекта неизвестна, и лучше подстраховаться. Надо спать, но ничего не могу  собой поделать – сижу, поёживаясь от холода и закутавшись с головой в одеяло, и не могу отвести взгляд от совершенно неподвижного моря.

В настоящем море всегда присутствует движение – даже малейшая рябь на водной глади оживляет и окрашивает любой водоём. Но это «море» мертво. Воды здесь нет, и только иллюзия, обман пустыни превращают безбрежный песок  в морскую гладь.
 
Высунув нос из-под одеяла, я гляжу в бескрайний морской простор. Горизонт угадывается только потому, что где-то впереди заканчивается лунная дорожка. Завтра тяжёлый, решающий день пути, надо спать, и я заставляю себя закрыть глаза. Проваливаюсь в сон под перешёптывание голосов, всё ещё доносящихся из-под земли.