Валентин Островский уникум русской культуры

 
Валентин Александрович Островский (29.05.1923, Ростов-на-Дону – 09.04.2013, Фульда, Германия) был ярчайшей личностью. Его имя обязано остаться в истории отечественной культуры. Талантливейший журналист-международник, полжизни отдавший «Литературной газете». Полиглот, исследователь, редактор, писатель, переводчик, поэт, художник, человек, тонко чувствовавший юмор. В интернете его имя тонет в безбрежном море информации, относящейся к его однофамильцам, знаменитым и не очень. Муж моей двоюродной сестры, с которым я встречался неоднократно. И кому, как не мне, рассказать о нём. Не как о литераторе – пусть его творчество исследуют профессионалы. Как о человеке.
 
Из огромного литературного наследия В.А. Островского упомяну в качестве примера лишь некоторые произведения:
Индонезийские сказки. Переводчик: Валентин Островский. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956.
В.А. Островский. К периодизации современной индонезийской литературы. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959 – 67 с. Научное исследование.
Островский В. Индонезийская мозаика // Вокруг света, 1962, №4.
Островский В. Приключения «бандунгской пилюли »// Вокруг света, 1962, № 6.
В Индонезии «бандунгской пилюлей» называют хинин.
В. Островский. Таноана. М.: Детгиз, 1962 – 162 с. Таноана — так называют тораджи, жителей одного из 10 865 островов Индонезии.
В. Островский. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! М.: Дет.лит., 1964, 1969 – 128 с. илл. Книга - о суевериях, о тех причудливых и жутких формах, которые они принимают в разных странах. История возникновения суеверий.
В. Островский. Почему у медведя короткий хвост. Антология «Сказки народов мира. Тысяча и одна ночь». Перевод с индонезийского, 1985.
Синкен Хопп. Волшебный мелок, перевод с норвежского В. Островского и С.Тархановой, М.: Детгиз, 1961. Одно из самых знаменитых произведений скандинавской литературы для детей.
Роберт Фолкон Скотт. Экспедиция к Южному полюсу. Перевод с английского: Валентин Островский. М.: Дрофа, 2007, 2008.
 
Каким он был в детстве? Вот фрагменты любопытного документа – характеристики 12-летнего Вали Островского, написанного 25.01.1936 учителем Дрожжиновой: «Мальчик очень развитой, начитанный, даровитый, прекрасно учится, обладает пытливым умом. Особенно увлекается биологией (сын врача-биолога), ведёт в этой области почти научную исследовательскую работу: читает Дарвина, состоит членом кружка в зоопарке, отказывается ради этой работы от любых развлечений. По характеру очень вспыльчивый, нервный, неуравновешенный, может нагрубить преподавателям. Дисциплина посредственная».

Валентин с улыбкой прокомментировал её мне:
 – Всё правильно: норовистый был жеребёнок.

И ещё одна справка – об учёбе в эвакуации: «Выдана настоящая Островскому В.А. в том, что он действительно учился в Башкирской областной школе по подготовке средних медкадров на 2 курсе фельдшерского отделения. Успеваемость имел следующую: ПВХО – отлично, Акушерство – отлично, Инфекционные – отлично, Хирургия – хорошо, Кожно-венерические – отлично, СХЗ – отлично, Фармакология – отлично, ПС – отлично, Патология – отлично, Нервные – отлично, Внутренние – не аттестован, Текущая политика – не аттестован, Санитария – не аттестован, Гинекология – не аттестован. Директор школы – п/п. Секретарь – п/п. 26.02.1942. № 159, г. Уфа».
Потом была работа референтом академика Академии наук СССР, Всесоюзной Академии с/х наук и Академии Медицинских наук СССР, Заслуженного деятеля науки Константина Ивановича Скрябина. Служба в Бюро информации Советской военной администрации в Германии.

И что вышло из этого «норовистого жеребёнка», недоучившегося акушера и «заучившегося ешиботника», каким Аркадий Семёнович Тарханов увидел старшеклассника Валю Островского?

Из воспоминаний Первого заместителя главного редактора «Литературной газеты» в 1980-1990 гг. Юрия Изюмова: «Валентин Александрович Островский – просто феномен. Он свободно владел всеми европейскими языками, несколькими восточными, а на скольких мог читать – сам сбился со счёта. «Мне достаточно двух недель, – говорил он, – чтобы освоить любой».

Или характеристика его как редактора, данная коллегами в приветственном адресе В.А. Островскому по случаю 30-летия его работы в «Литературной газете»: «Ты редактор и автор, какие на улице не валяются. С великим русским языком ты на «ты». Не от фамильярности – от знания. Слова подвластны тебе, как шары жонглёру. И твоя редакторская работа каждый раз – повод для аплодисментов. Молодым – пример для подражания, ещё лучше бы – для науки. Внешне-то всё просто. Вот ты получаешь рукопись. Хотя дальше как будто бы следует техника, а совершается чудо. Читателям остаётся только гадать – что же лежало перед тобой на столе до того. Уже если статья про Соединенные Штаты – ты американист. Если про Китай – ты китаист. А если про Японию – ты японист, да ещё какой – пояпонистее всех наших доморощенных знатоков Японии, вместе взятых».

Так сколько же языков знал Валентин Островский? Кто-то насчитал 14, кто-то 16. Сам он на такой вопрос посмеивался:
– Столько, сколько мне надо.
Какие языки ему требовались, такие он и знал. Любые. Считалось, что он знает индонезийский и малайский языки. Но там огромное количество диалектов. Чуть ли не в каждой деревне говорят по-своему. И он умел общаться со всеми.

Очень близких друзей у него было мало, в основном это были друзья его родителей. Его лучшими друзьями были словари.

Для Островского чтение стало повседневной потребностью. То на одном языке, то на другом. Описывая творческую «кухню» писателя А.Б. Чаковского – главного редактора «Литературной газеты», Юрий Изюмов отмечал, что в подборе материалов «ему помогал один из редакционных уникумов – Валентин Александрович Островский, человек редкой эрудиции, владевший 14 языками». Индонезийский и малайский языки были его любимыми. Свои первые книги он написал по материалам литературы и истории Индонезии. Писал он так, что зачитаешься. Не зря его переводы, особенно детской литературы, пользуются огромной популярностью. Его перевод сказки норвежского писателя Алфа Прёйсна «Про Козлёнка, который умел считать до десяти» издавали и иллюстрировали так часто, что его читал, вероятно, почти каждый ребёнок в нашей стране. Валентин Островский открыл русскоязычному читателю Субастика Пауля Маара – сказочное существо, по популярности равное Карлсону, который живёт на крыше. По его переводам изданы книги, созданы мультфильмы и диафильмы, поставлены спектакли в театрах юного зрителя в Санкт-Петербурге, Мытищах и Ульяновске».

Вспоминает Ксения Михайловна Петрова, племянница Валентина Островского: «Отец В.А. Островского и моя бабушка, Софья Григорьевна Городецкая – двоюродные брат и сестра. Он всегда называл меня своей единственной любимой племянницей. Моя мама и дядя Валя (я никогда ему не говорила "Вы", просто по имени и только на "ты" – так было принято в семье) вместе росли и очень дружили. Моя бабушка дружила с Евой Яковлевной Баевской. Он всегда нежно, по-родственному ко мне относился. Когда вышла его книжка "Волшебный мелок", он мне её подписал такими стихами:

Твой дядя, самых честных правил,
Совсем без денег занемог,
Но он дела свои поправил,
Волшебный отыскав мелок.

К своей одежде Валентин относился с полным безразличием. В наших семьях помнят такой эпизод. Соня настаивала:
– Твой костюм стал совсем неприличным! Пойдём в магазин, купим тебе новый.
Валя отнекивался:
 – Потом, сейчас некогда.
Вдруг однажды вернулся домой со свёртком в руках – новый костюм!
И рассказал, как его покупал. Пришёл в магазин:
– У вас есть костюм такого-то размера?
Принесли костюм.
– Хорошо, заверните.
Не только не померил, даже не посмотрел.

Читатели серьёзных книг и статей журналиста-международника Валентина Островского, возможно, даже не подозревают, какой заряд юмора и сатиры исходил из этого человека. Но об этом хорошо знали сотрудники редакции «Литературной газеты», работавшие вместе с ним. Сатирическими пародиями Островский увлёкся давно. Ещё в 1939 году 16-летний Валя разработал в стиле Пастернака тему «Жили-были дед да баба, ели кашу с молоком».

В начале 1950-х гг. при «Литературной газете» работал «Ансамбль вёрстки и правки», созданный её сотрудниками. Ансамбль выдавал отличные сатирические капустники. В нём активное участие принимали Валентин Островский и Софья Тарханова. Например, Островский был автором и единственным исполнителем номера «В Международном отделе», имевшего большой успех. Подробно об этом ансамбле рассказала С. Тарханова в книге «Воспоминания о воспоминаниях» - М.: издательство «Триумф», 2016, с. 196-213.
А ещё В. Островский был известен своими публикациями в «Литературке», пародирующими Джеймса Бонда.
 
Сатирическими стихами Валентин Островский откликался на многие события даже в своей семье. Например, он так отреагировал на первые результаты моих генеалогических изысканий:

Не упомянут Менделеев
В таблице Витькиных евреев.
Такая скромная таблица,
Сказать по правде, не годится!

Мне, химику, конечно, надлежало иметь среди предков великого русского химика. И кто знает, может быть, в каком-нибудь 17-м веке и жил некий Мендель, связанный родственными узами с моими предками. Не докопал…

Другой пример. Валентин Островский рисовал шаржи, которые пользовались большим успехом у всех, кто их видел. Едва домашние ему об этом сообщили, он сразу же откликнулся четверостишьем:

Говорят, Островский Валька
Пишет маслом лучше Фалька.
(Утверждает это только
Его дочь товарищ Олька).
 
Фальк Роберт Рафаилович (1886–1958), советский живописец, график, театральный художник. Увлекался идеями постимпрессионизма. А «товарищ Олька», Ольга Мамонтова, – искусствовед, автор статьи о французском импрессионизме в «Большой советской энциклопедии», была главным редактором издательства «Советский художник».
 
На праздничном ужине в честь 80-летия В. Островского возле каждой тарелки лежали карточки с его «автопортретом» и фамилией гостя. Из письма ко мне С. Тархановой из Фульды (2000 г.): «Сейчас он интенсивно выпекает своих монстров (в просторечии – обормотов), которые мы, вместо стандартных открыток, посылаем друзьям – правда, только самым близким. Эти рисунки пользуются здесь огромным успехом, и, что странно, у самых разных людей. Многие рьяно убеждают нас, что такой талант надо коммерциализировать. Но уж чего-чего, а этого мы не умеем…».
В моей семье хранится подобный «обормот» – шарж на меня.

Ещё из одного письма С. Тархановой: «Видели мы по TV, как гостил в С.Петербурге президент США Буш. Его щедро угощали там икрой, и он сказал журналистам: «Да, люди в этой стране живут неплохо!». Валька тут же пропел: «Что наша жизнь? Икра!». И добавил: «Вот кому на Руси жить хорошо – президенту США Бушу!».
 
С начала 1991 года В. Островский и С. Тарханова жили в Германии, в г. Фульда. Там Валентину оперировали глаза. Операция прошла успешно, хотя врачи беспокоились за её исход. Для него, постоянно и помногу читавшему человеку, это было очень важно. Хронические болезни он переносил очень мужественно и терпеливо. Посторонний человек даже не заметит, что ему плохо. Юмор и здесь ему очень помогал. На мои запросы о самочувствии он принёс Соне журнал с рисунком: жена читает медицинскую брошюру и в испуге говорит мужу: «Ты знаешь, оказывается, если человек хорошо себя чувствует, – это очень зловещий признак!».

В начале 2000-х Соня писала мне из Фульды: «Валька – весь в своей голландско–малайско–индонезийской реальности. Он без конца заказывает по межбиблиотечному абонементу книги в местной библиотеке, за что, думаю, на него шибко злятся её сотрудники – работы им прибавляет! Правда, из самой Голландии знакомые также присылают ему книги. Единственную поступающую в Фульду голландскую газету теперь продают только ему».

Они были удивительно гармоничной парой – Валентин Островский и Софья Тарханова. Ровесники (Валентин старше на 3 недели), знакомые с юных лет, они прожили вместе почти 60 лет и ушли из жизни практически одновременно – с интервалом в 4 дня, в год своего 90-летия. Без любимой жены Островский не мыслил своей жизни.