Трое в тайге

        Мы, трое здоровых мужиков, буквально продираемся сквозь непролазную тайгу, на, много повидавшем на своём веку, «Урале».  Это мотоцикл такой (для тех, кто вдруг не знает), с большой приводной коляской. Он нашего, как говорят, отечественного производителя, и это очень даже не плохая, надёжная машина, правда, тяжёловат, - чертяка. Как известно, дорог в наших краях нет, так, одни направления. Вот и мы, пробиваемся по старой лесовозной дороге, по которой вывозили древесину ещё во времена последней Большой войны с германцем.
       Вся дорога поросла травой, кустарником, а кое-где торчат и вполне себе небольшие деревца. Множество ручейков и мелких овражков пересекают её, а накануне ещё прошёл и сильный дождь, и нам приходится частенько слезать со своего коня и проталкивать, протаскивать его через эти природные препятствия, - так что, нам порою кажется, что это не мы на мотоцикле, а он на нас едет. Местами тайга вплотную прилегает к дороге и переплетается над ней, образуя низкий, достаточно плотный, зеленый свод, и мы движемся как в тоннеле, в полумраке. То там, то тут, видны большие, густо растущие, обильно  покрытые  ягодой  (у  нас  говорят   рясные)  лианы  дикого винограда и лимонника. А на таёжных, вдоль дороги, проплешинах (видимо после пожаров), а местами и на самой дороге, ярко растут и светятся на солнце большие белоснежные ромашки, жёлтые и красные саранки, и васильки, васильки…
        Середина лета. Жарко. Последождевая влага испаряется, и воздух наполняют самые разнообразные запахи. Они буквально завораживают, как когда-то тогда, в далёком детстве… Прямо-таки, голова начинает кружиться, хоть, как по Райкину, к выхлопной трубе подноси! Особенно, если вот так, как мы, раз в год, выбравшиеся, вырвавшиеся из тесноты и духоты большого города. Мокрые от пота и почти по пояс в грязи, уставшие, но, с чувством удовлетворения от хорошо сделанной, многочасовой работы, - мы наконец-то добираемся до конечной цели своего путешествия.
        Это верховье реки Катэн, что бежит с западных предгорий Сихотэ-Алинского хребта. Река эта впадает в другую, более крупную, реку Хор, а он уже, в известную всем (я так думаю), пограничную реку Уссури. Она же, продвигаясь на север, почти у города Хабаровска впадает в знаменитый Амур-батюшку, и далее в Татарский пролив с выходом в Охотское и Японское моря, самого большого на нашей планете Тихого Океана. Далековато получается!  Поэтому мы и поехали на мотоцикле, - на круг, выходит короче! Можно, конечно, и вертолётом, но, уж больно дороговато и, ни каких красот не увидишь, да и сесть там негде, кругом сплошная тайга!
         Место, просто замечательное. Метров за пятьдесят до берега, у которого дорога заканчивается, и метров сто вдоль него, свободное от леса пространство, покрытое густой травой и низкорослым кустарником. По всем признакам, когда-то здесь был оборудован верхний склад заготовленной впрок древесины. Ветерок, гуляющий по руслу реки, приятно бодрит и, что самое главное, разгоняет надоедливых комаров и особенно самого страшного и многочисленного зверя летнего леса, любящего селиться у любых водоёмов,  - мошку.  Эта мелкая зараза, массово пролазит в любую щёлку на одежде и, особенно любит впиваться в глаза, уши, нос, рот, шею и любую другую, не прикрытую часть тела. Также, она любит, ну просто обожает, вариться в ухе, плавать в вашей тарелке с супом, или кружке с чаем, покрывая их буквально слоями. А здесь же, её практически не было!
        Мы подъехали поближе к берегу и, сбросив с себя всю одежду, кинулись в реку. Ещё при подъезде к реке, Николай (наш бывалый провожатый, он же владелец и водитель мотоцикла) предупредил нас, что вода в реке прохладная, а течение сильное, так что, купаться можно только у берега. Но, вода оказалась даже холоднее, чем мы предполагали и, нам хватило и пяти минут, чтобы наораться и порезвиться. Выскочили на сушу, обтёрлись, переоделись. Теперь можно было и более внимательно осмотреться и, заняться обустройством лагеря, - мы планировали провести здесь три ночи.
        Река, чуть ниже по течению, упиралась в пологую гранитную, поросшую мелкой растительностью и мхом, скалу, возвышавшуюся над  окружающими  кедрами,  и  делала  поворот,  образуя  как  бы небольшой плёс. На противоположном берегу, метрах в сорока (не больше), едва угадывалось продолжение лесовозной дороги. Выше по течению, за просматриваемой границей склада, почти у самого берега, торчал, затопленный по палубу и рубку, ржавый, металлический остов небольшого катера, похожего на «Костромич». По-видимому, в этом месте, когда-то, очень давно, была паромная переправа. И, если на нашем берегу, пусть и по небольшому числу едва заметных примет, можно было догадаться, что хоть и редко, но человек сюда, всё же, добирался, то на правом берегу, тайга стеной подступала почти к самой воде, и было ясно, что нога человека там давным-давно не ступала.
        Каменистое дно реки хорошо просматривалось через прозрачную воду и, метрах в семи от берега, резко темнело, уходя на глубину. Быстрое течение закручивало на поверхности мелкие воронки водоворотов, и чем ближе к скале, тем их становилось больше, и они становились крупнее.  Узкая, прибрежная полоса была усеяна галькой, затем шла довольно широкая полоса размытого песка, что указывало на то, что при паводках это место явно затапливалось, и вода обтекала скалу с обеих сторон. И уже далее, до самого леса, ровная, как на футбольном газоне, плотная зелённая трава-мурава и кедровый стланик, вперемешку с багульником и жимолостью.
        Забрались мы в такие дебри, чтобы насладится природой, свободой и конечно, хорошо порыбачить. Не убиваемый, в настоящих мужиках, зов дикой природы, упорно толкает их и не в такие дальние дали,  да  ещё,  если  вместе  с  надёжными,  и  такими  же,  как  сам, неисправимыми мечтателями и искателями приключений. Перевоплощение от умиротворённых, разнеженных цивилизацией, городских жителей, до человека полного инстинктов, ощущающего себя частью прекрасного, но и крайне опасного  первобытного леса, - происходит очень быстро.
        Вот и мы, как-то внезапно, все вдруг, остановились и совсем другими глазами стали осматривать окружающий нас лес, невольно прислушиваясь к его звукам и шорохам, непроизвольно глубоко втягивая ноздрями запахи первозданной тайги. Солнце уже перевалило через зенит к закату. Окружающая нас сплошная стена леса потемнела, и не выглядела уже такой беззаботной, от неё повеяло, пока ещё не очень осознаваемой нами, угрозой и опасностью.  Но, и этого оказалось достаточно, чтобы мы, не сговариваясь, принялись за дело, - до ночи надо было всё успеть.

                2

        Ни какого огнестрельного оружия у нас конечно не было. И не только потому, что мы не охотники, или там, боимся пустить какой-либо живности кровь, дело не в этом. Главное, - ведь наш далёкий предок, тоже его не имел, однако не только выжил в дикой природе, но и стал её царём, даже ещё не имея железа,  но уже имея огонь и светлую голову, а мы-то, чем хуже?! Какая наивность, но обо всё по порядку…
      Имея три охотничьих топора, мы быстро вырубили, обтесали и заточили три копья, метра по четыре, а ещё две увесистых рогатины и перекладину для костра. Достали из коляски и положили рядом, самодельные, металлические трубчатые, регулируемые по длине, стойки для удочек. Один конец их был заострён, а верхняя часть (рогулька) была выполнена в V образном виде. Мы специально брали их с собой, - и для костра, чтоб котелок или чайник подвесить, и собственно под удочку или спиннинг удобно использовать, да и, ухватившись за рогульку, получалась вполне себе приличная пика, которой можно наносить мощные, колющие удары. Конечно же,  у каждого из нас был большой охотничий нож, и ножики, так себе, поменьше, - картошку или рыбку почистить, что-то отрезать или порезать по мелочи. Мужчина в лесу, и без ножа, - это нонсенс.
        Затем, мы с Николаем стали устанавливать палатку, а Серёга направился на заготовку дров. Палатка у нас была замечательная, качественная. Изготовленная в Польше (кстати, в те времена мы очень даже хорошо с Польшей жили-дружили), просторная, трёхместная, она была непромокаемая, и имела такой же тент и днище, а на двух окнах и на входе имелась прочная, мелкая сетка от мошки. Под тент очень удобно было складывать наши походные вещи (и под рукой, и дождь, если что, не замочит). Внутри палатки было пять нашивных карманов, чтобы складывать туда всякую мелочь и разные принадлежности, а не разбрасывать, их, где попало. В общем, замечательная палатка, а главное устанавливается легко и быстро.
        Вокруг палатки прокопали сапёрными лопатками (кстати, в умелых руках тоже не плохое холодное оружие) неглубокую канавку, чтобы не топило при дожде. Снаружи, по периметру канавки, проложили толстую верёвку, предварительно слегка смоченную в мазуте. Сам никогда не видел, но бывалые таёжники говорят, что ни одна змея, через такую преграду переползать не будет. Перенесли часть вещей из мотоцикла под тент, а сам мотоцикл закрыли и обвязали куском брезента. Затем быстренько нашли удобное, против ветра, место и оборудовали незатейлевый нужник, - тоже немаловажное дело.
        Пока мы управлялись с палаткой и клозетом, Сергей уже разжёг костёр для приготовления ужина и мы все, направились в сторону поваленного, высохшего кедра и вырубили четыре, от его вершины, бревна (про запас) для обустройства нодьи. Если кто забыл, то нодья, это такой специальный, охотничий, долгоиграющий костёр, больше тлеющий, чем горящий, который устроен так, что может 10-12 часов гореть без присмотра человека, то есть всю ночь. Конечно же, как и с любым огнём в лесу, с нодьёй тоже нужно соблюдать все предосторожности, чтобы ни дай Бог не допустить пожара, этого настоящего бедствия для дикой природы и всех её живых обитателей, да и не только!
        Ну, вот наконец-то, все приготовления, по дальнейшему, нашему житью-бытью, закончены и уже вот-вот начнётся вечерняя зорька. На мне чистка картошки и готовка ужина, а Николай с Серёгой, с нескрываемым  нетерпением  и  азартом,  ринулись  к  реке, -  рыбалка началась! На то, чтобы поймать десяток крупных хариусов (килограмма по полтора, не меньше) у них ушло не больше двадцати минут. Даже как-то обидно стало, старались, готовились, столько трудов потратили, пока добрались, а тут бац, и на тебе – двадцать минут и баста. Большим, можно сказать, огромным, усилием воли, они заставили себя остановиться, и прекратить рыбачить. Хариус рыба очень нежная, и сохранить её в свежем виде целая проблема, а впереди плановых три ночи и не близкая дорога домой, так что, волей-неволей, а пришлось свой азарт остудить, буквально ещё раз окунувшись перед ужином в Катэне.
       Кстати сказать, хариус, не только очень нежная, но и, пожалуй, самая красивейшая рыба. Когда вытаскиваешь его на свет божий, тело его переливается всеми цветами радуги, а очень большой спинной плавник разворачивается как китайский веер, на котором играет  яркое северное сияние, а по всему телу и плавникам вместо звёздочек чёрные, разнокалиберные точечки моргают, - смотришь, ну прямо царская рыба! Правда, всё это цветное великолепие хариуса в неволе быстро тускнеет, и даже если вы будете держать его в садке, оно уже никогда не восстановится.
        Уже не спеша, время до ночи ещё было достаточно, но и не очень-то затягивая, как никак, а за целый день, ни разу, даже не перекусили (ранний завтрак, - не в счёт), -  приготовили обильный ужин. Целое ведро ухи из вкуснейшего хариуса чего стоит (его мясо по вкусу напоминает молодую форель). А к ней, - зелённые огурчики, мясистые красные помидоры и зелень с дачи, разнообразная домашняя снедь. Жёны не пожадничали, - тут тебе и картошечка с лучком, и упитанная курочка, и сырок с колбасной нарезкой, и квашенная, хрустящая капустка с укропчиком, и… больше перечислять не буду, а то слюной захлебнусь! И, конечно же, ну как без этого, как-никак, а в России живём, - одна ноль пять и одна ноль двести пятьдесят «Столичной» водочки (предварительно, полежавшей в холодной реке). Как у нас говаривали: «Триста, - многовато, двести, - маловато, а надо, -  двести пятьдесят на брата!», - то есть, ну в самый раз! Да под такую закусь, да на природе, да в такой славной компании…! 
        Река в нашем месте утекала на заход солнца и тень от немалой гранитной скалы, медленно и как бы нехотя, всё ближе приближалась к нашему биваку. Наговорившись, навспоминавшись и напевшись до истомы, - стали готовиться к ночлегу. Во-первых, всё за собой аккуратно прибрали. Во-вторых, наладили добротную нодью (ночное дежурство у костра нами не предусматривалось). И изрядно намаевшись за день, да после такого обильного и несказанно прекрасного ужина, беззаботно уснули, едва расположившись в своей палатке. Торопиться нам было абсолютно некуда и сама мысль о том, что в ближайшие трое суток мы будем постоянно испытывать такое же, если не большее, наслаждение от окружающей нас первозданной природы, свободы и самих себя, буквально уже, делала нас счастливыми.
                3

        Ночью,  как  потом  выяснилось,  и  Серёга  и  Николай  по  разу вставали по нужде до ветру, а я так даже дважды, и все мы отмечали замечательную, тихую, тёплую ночь и высокий, ясный купол огромного звёздного неба, и невероятный трепет близости дикого леса… Тишина ночи завораживает. Нодья горит без искр, чуть потрескивая. От неё чувствуется жар, исходит покой и слабый свет. От Катэна веет прохладой и доносится булькающий шорох, текущей по гальке воды. А воздух такой…, вдыхаешь до упора, рад бы ещё, да уже невмоготу, глаза сами закрываются от наслаждения - лепота! Такое небо никогда не увидишь в городе, и к этому, к сожалению, привыкаешь, а ощущение близкой неведомой опасности ещё долго вспоминается так, что невольно вздрагиваешь.
        Проснулся я от чувствительных толчков и тычков, и первое что пришло в голову, это то, что я, по-видимому, опять не слабо захрапел во сне. Есть у меня такой грешок, особенно когда накануне плотно поешь и заснёшь вытянувшись на спине. Мои друзья знают о моей такой особенности и непременно не забудут слегка ткнуть меня, чтобы я перевернулся, тем более, что на мой сон, это никак не влияет, да я и без обид. Но, я тут ясно осознаю, что лежу, как мне и было положено в честной компании, на животе, а трясут меня уже явно не шуточно. Не иначе что-то произошло! Вскакиваю на четвереньки, а Серёга чуть ли не с криком: - «Быстрее!», буквально выволакивает меня из палатки.   
        Выскакиваю на свет божий и невольно отмечаю, что уже довольно светло.  В  трёх  шагах от палатки  стоит  Николай  и  протягивает  нам наши самодельные копья. Поймав мой недоумённый взгляд, он быстро говорит: - «Доброе утро, если оно конечно доброе! Посмотри сюда!», и тычет своим копьём почти рядом с собой. Заметно примятая и вдавленная в землю трава, явно обозначает крупные следы, и следы эти тянуться вокруг палатки в несколько кругов так, что больше похоже уже на тропу! Молча и напряжённо, осматриваемся по сторонам, - тихо, и никого. Руки сами потянулись к топорам! Похватали свои ножи, рогатины и всё, что так, или иначе могло сойти за оружие. Затем, не сговариваясь и напряжённо озираясь, попятились к берегу. Как ни как, и спина будет прикрыта, да и не каждый зверь в воду полезет!
        На песчаном берегу тигриные следы, а это, без всяких сомнений, были именно его следы, выглядели ещё более крупными. Серёга встал обеими ступнями внутрь следа, и они в нём вполне себе разместились. Да, зверюга был явно не маленький и видимо, здесь у него был водопой. Допятились до гальки и остановились, - надо было что-то решать! Тигр зверь очень серьёзный, умный и коварный охотник, хозяин тайги и свою территорию никому не уступит. И то, что он не тронул, и не напал на нас спящих, говорило только об одном, что он более чем уверен и в своей силе, и в своей правоте.
        Конечно, открыто нападать одновременно на трёх человек, даже с нашим незатейливым вооружением, - он не будет. Да и зачем ему это?! Он просто выследит каждого по одиночке, а уж про его преимущества ночью, - и говорить нечего, практически без шансов для нас. А у нас даже собаки нет, которая, хотя бы, могла предупредить  о  приближении полосатого хищника.  И потом, - мы же
приехали сюда не с хозяином тайги тягаться, кто кого, а отдыхать и наслаждаться свободой и природой, как говорится, - на всю катушку!
        Надо было что-то решать! Первая мысль, которая пришла нам в голову, прямо скажем не самая разумная, - это, а почему собственно мы должны уступить этому зверюге?! И даже не потому там, что человек, мол, царь природы, или взыграло природное мужицкое упорство предков наших, а в большей степени потому, что столько моральных, физических, душевных сил было потрачено, и такая радостная перспектива нарисовывалась, и что ж теперь, - «всё коту под хвост!».
        «Нет!», - сказал Николай, «Надо что-то придумать!». И мы начали думать и спорить. Не буду перечислять все наши идеи, вплоть до строительства плота, и уникальных способах его закрепления на быстром течении реки. Однако, это заняло у нас не менее часа, а ещё даже не завтракали. Может быть, мы и ещё что-нибудь бы выдумали, но нас прервал громкий, грозный рык, раздавшийся откуда то сверху, и гулким эхом прокатившийся вдоль русла реки. Тут же заткнувшись, и прижавшись ближе, друг к другу, твёрдо сжимая свои копья и топоры, быстро осмотрелись по сторонам, - вроде ничего и никого. Задрали головы к верху, и вот оно, - собственноличное представление полосатого хозяина тайги!  На голой вершине гранитной скалы, в лучах  яркого  солнца,  светившего  ему в  бочину и соответственно нам прямо в глаза, стоял тигр. Чтобы его лучше рассмотреть, пришлось приложить ладонь козырьком к бровям.
        Зрелище было не для слабонервных. До него было метров двести, но даже отсюда было видно, что зверь был крупный, матёрый и абсолютно нас не боялся. «Да, силища!», - невольно вырвалось у меня, «От такого зверюги непросто будет отбиться!». Видать, до него дошло, что мы ещё сомневаемся, -  кто кого, и он, развернувшись к нам, не отрывая от нас свой взгляд и не прячась, стал медленно и величаво спускаться в нашу сторону. Николай бросился к мотоциклу и почти мгновенно завёл его, видимо рассчитывая, что рёв «Урала» отпугнёт хищника, но это не сработало! Тигр продолжал, не спеша, грациозно по кошачьи, не спуская с нас глаз, чуть припадая на огромные передние лапы, приближаться к нашей троице. Казалось, нападение будет неизбежным.
        Мы побросали в костёр все ранее заготовленные дрова и быстренько разлили из запасной канистры бензин в собственные кружки. Заняв позицию за разгоревшимся костром и выставив самодельные копья перед собой, мы приготовились к обороне. Тигр абсолютно никак не реагировал на наши приготовления и продолжал продвигаться в нашу сторону, заметно увеличиваясь в размерах. Уж и не знаю, что меня дёрнуло, но я обернулся и … «Твою дивизию!!!, - буквально в шагах пятидесяти, к нам со спины, прижимаясь к стланику, подкрадывался ещё один тигр. Размером явно поменьше, но что-то мне от этого легче не стало.
        «Видимо тигрица», - подумал я. Заметив, что её обнаружили, она выгнулась как кошка перед собакой и злобно зашипела. Серёга выхватил  из  костра  горящую  головешку  и  метнул  в  её  сторону.   Подпрыгнув высоко, вертикально вверх, она метнулась по дуге вдоль кромки леса в сторону своего хозяина, который мгновенно отреагировал, зарычав так, что было ясно, - он нам этого не простит!
        Ситуация изменилась! Два тигра, это уже перебор. До рыжего, полосатого хозяина, с огромной мордой, оставалось метров шестьдесят-семьдесят, когда тигрица ткнулась в неё, и стала тереться о своего суженного, выражая ему свою симпатию. Конечно, мы не слышали, да если бы и услышали, всё равно бы не поняли, что она там ему ворковала, но ещё раз рыкнув в нашу сторону, он резко свернул в лес, тигрица за ним, и они в нём тут же пропали, - тишина.
        Мы переглянулись, и нам без слов стало понятно, что упираться нет никакого смысла, и ночевать мы здесь уже не будем! Тревожно оглядываясь, наскоро позавтракали, доев всё то, что осталось со вчерашнего ужина, напились сладкого чая и заготовили его впрок, разлив по своим походным термосам. Времени было не густо, нужно было засветло добраться до ближайшего села на Хору, и, тем не менее, уезжать с пустыми руками мы не собирались. Пока я стоял начеку, Серёга с Николаем буквально за полчаса натаскали десятка четыре крупных хариусов и пяток красавцев - ленков, не меньше, чем по три  кило. Затем, за следующие полчаса, выпотрошили их, удаляя и жабры, и густо пересыпали крупной солью, укладывая в два, специально подготовленных, деревянных ящика.
        Поспешая, не спеша, то есть, быстро, но тщательно, свернули лагерь, всё за собой прибрали, загрузились на «Урал» и в последнюю очередь основательно залили костёр. Взгромоздились на свой трёхколёсный транспорт, двухцилиндровый двигатель гулко затарахтел, и, громко посигналив для надёжности, двинулись к кромке леса, в обратный путь. Мы были абсолютно уверены, что за нами наблюдают, но препятствовать нашему отъезду они точно не будут.
        Подъехали к первым раскидистым кедрам у дороги и, притормозив, обернулись к своей стоянке, чтобы мысленно попрощаться с Котеном. Могучий амба (так зовут тигра местные коренные народы, -  нанайцы, удэгейцы) уже занял своё законное место на берегу у нашей опустевшей стоянки и внимательно контролировал наш отъезд. Тигрица лежала у его передних лап, даже не удосужив нас своим взглядом. Видимо, мы несколько замешкались и тигр посчитал, что мы пытаемся  злоупотребить его гостеприимством и передумать, и чтобы окончательно выбить «глупые» мысли из наших голов и придать нам ускорение, он громогласно рыкнул так, что стало ясно, что второй попытки убраться подобру-поздорову, может и не быть!
        Конечно же, мы не стали настаивать, или там спорить, а просто немедленно, ещё раз посигналив на прощание, двинулись в обратный путь. Можно было оставшиеся две ночи провести и на берегу Хора, места там тоже заповедные. Но, уж коли не судьба, то не надо её дразнить. Этот принцип отношений с дикой природой был проверен нами не раз и не два, - ехали мы уже сразу домой. Да и так, насмотрелись,  натерпелись  и  набрались  эмоциями столько, что грех жаловаться, - до сих пор вспоминаем, и даже до Вас, дорогой читатель, -  добрались!

                Декабрь, 2020 г.