Ксюша и Фукидид

               


Григорий Семенович обожал смотреть телевизор.
Он признавал, что это низменное удовольствие и что он проводит у телевизора слишком много драгоценного времени, которое мог бы потратить на что-нибудь другое - на творчество, например, или на спорт, или на семью. Но поскольку семья состояла из одной жены, которая давно уже не подпускала Григория Семеновича к себе, а для спорта у него уже не было здоровья, то Григорий Семенович смотрел телевизор. Бывало, там и смотреть нечего, а он лежит и смотрит.
Как-то раз он натолкнулся на передачу о вреде курения.
Курить Григорий Семенович любил. Не то чтобы он был каким-то фанатом курения, по крайней мере, пачку в день не скуривал, тем более полторы - с теперешними ценами  это было  по силам лишь обеспеченным людям. Так что много Григорий Семенович не курил, но, растягивая пачку на три дня, как-то перебивался.
Передача о вреде курения заставила его серьезно задуматься о своем здоровье.
Там рассказывалось, что в сигареты давно уже не ложат хороший табак, а какую-то труху - табачную пыль, «взорванную жилку» и прочую чертовщину. Особенно напугали Григория Семеновича комочки коричневой бумаги, подмешанные в табак, в которые тыкал пинцетом взволнованный  медик.
Никогда за свою жизнь Григорий Семенович не боялся вреда курения. Ему как-то не верилось, что из-за какой-то маленькой сигаретки он лишится конечностей или подцепит рак. Но знание того, что в его «Прилуки» недовкладывают табак, встревожило Григория Семеновича.
Он достал сигарету из пачки, понюхал ее, разломил, долго щурился, снимал очки и надевал, и под конец тоже разглядел ядовитые комочки. Григорию Семеновичу стало не по себе.
Он пошел на базар и купил у мужика шесть стаканов самосада.
Дома, свернув страшного вида цыгарку, он вставил ее в гуцульский мундштук, поджег все это сооружение и погляделся в зеркало:
- Гм-гм… , - пробормотал Григорий Семенович.
Он сел у окна и стал читать зеленый том древнегреческого историка Фукидида. Григорий Семенович уже смирился с Фукидидом, привык к нему и читал его с удовольствием. Фукидид ворвался в его жизнь  недавно. Вот как это произошло.
Григорий Семенович боготворил молодой чеснок. Но не чеснок сам по себе, а с салом, картошечкой, огурцами и, чего греха таить, с рюмочкой  перцовки.
И в этом году тоже был куплен брусочек розового сала с мясной прожилкой. Григорий Семенович любовно его посолил и положил под морозилку дожидаться своего часа.
Радостный час настал. Исчез с базара горький, похожий на водоросли, тепличный лук, отошла черемша, и в мозолистых руках перекупок забелел и запах молоденький чесночек.
Григорий Семенович купил самый большой пучок, взял чекушку «Франковской с перцем» и уже поспешал домой. Тут-то, как кот из-за мусорного бака, вынырнул Витя Шуляр, приемщик  макулатуры.
Он чарующе улыбнулся Григорию Семенычу.
Он пошел с ним рядом и  заговорил.
Он посвятил Григория Семеныча в свои проблемы.
Он провел пальцем над кадыком, как бы перерезая свою глотку от уха до уха.
Он бережно полистал дряхлый том,  как будто это невесть какой ценный манускрипт.
Он метнул взгляд на чеснок и на «Франковскую с перцем»,  и поздравил Григория Семеныча с праздничком.
Он…
И Григорий Семеныч дрогнул. Домой он пришел уже  с Фукидидом.
Черт его знает, как и почему оно  так вышло. Видно, солнышко светило  по-особенному, жить было хорошо, а Григорий Семенович был разнежен и умилен. О деньгах, двенадцати гривнях за Фукидида, он дома сразу же пожалел, да было поздно.
«… А еще, - читал Григорий Семеныч, попыхивая вонючей самокруткой, - есть у вавилонян вот какой обычай. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище храма Афродиты и отдаваться за деньги чужестранцу. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол мелкую монетку и не соединится с нею. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным приходится долго ждать. Иные должны оставаться в святилище по три-четыре года…»
Григорий Семенович засмеялся. Он представил себе общежитие, заселенное страшными вавилонянками. Они живут на полном пансионе, как в доме престарелых, а по утрам с руганью и проклятиями тащатся на работу в храм Афродиты.
- Да, - сказал Григорий Семенович, - хорошая мулька!
Он отложил книгу и отдался мечтаниям. В них Григорий Семенович делался постоянным клиентом храма Афродиты. Подкидывая на ладони вавилонский грош, он шел мимо женских толп, молящих его о сексе и сладострастным коршуном  глядел на Нее - пугливую, в прозрачных шальварах, с кисточками на позлащеных сосках - Юлию Владимировну Тимошенко. Или нет - на Ксюшу Собчак!