Кладбище надежд

В индийском устрашающем пару,
Не в том, что "джимми-джимми, ача-ача",
Ты говоришь, что если я умру,
Ты говоришь, никто и не заплачет?!

И это слово брызжет на губе,
Что в чашке чай, как в небе акробаты.
Но ты скажи: кто вспомнит о тебе?!
Кому сама по совести нужна ты?

Соседи? Ну, недельку бла-бла-бла
(Сосуд ли бздынь, от рака ли усохла).
Соседи скажут: вздорная была,
Порядок был, но хорошо, что сдохла.

Ой, эта тема глупая насквозь.
Ну, разве зачата дочурка в браке.
Чтоб плакать о тебе, не завелось
Ни родичей особых, ни собаки.

Твой муж? Не скажет дворнику "налей".
О слёзках инвалида врать не буду:
На минном поле жизненных полей
Пускал тебя всегда вперёд верблюда.

Он будет чем-то всё-таки убит,
Но не обнимет трупик на коленях;
А если и заплачет он навзрыд, -
Ну, разве о борще и пелеменях.

Суха природа племени! Суха!
Им нынче слёзы больше для картинки.
И только доня (всё без жениха)
Уронит две могучие слезинки.

И лишь один Серёга (жаль, тупой,
Да нет у Бога человека звонче)
На тридевять недель уйдёт в запой
И в этот самый случай белкой кончит.