Афганский крокодил

-  Наш  дурман  самый   крепкий и  самый лучший,  я не дорого прошу. 2-3  килограмма у меня  возьмешь и продашь  там,    где   живешь. Денег   заработаешь,   там это дорого стоит, я знаю.

- Сейчас   опасно, аэропорт  в  Кабуле закрыт.

- Да,   на Кабул    не ходи, Кабул обходить   надо. Если будешь обходить – обойдешь. Купи у меня. Дурман чистый, крепкий, не пожалеешь.  В Кабуле  деньги всем   нужны, будут убивать,    грабить друг друга. На  Кабул   лучше  не ходи. 

- А золото  или сапфир у тебя  есть?

- Нет,  этого у меня   нет. А зачем    тебе золото.   Его сразу  у тебя талибы  отберут, а   сонный мак –везешь себе и вези, у них свои   запасы есть.

- А ты  сам   талиб, моджахед?

- Ну,  слушай, что такое   талиб,  здесь   денег   нет, а чтобы   жить  - деньги   нужны. Поэтому  война  идет и здесь каждый    и талиб и не талиб. Ты купи  у меня дурман, а там  его кому-то продай. Ты Москва   живешь,   или Ташкент   живешь. Нет   не  там?  И Лондон тоже  не живешь.  Не   говори   мне где, я все равно  не  понимать где и   ты меня   запутаешь. Это будет не хорошо. Мой дед  в Пешавар   много раз   ходил, брат  моего деда  в Хуздаб   ходил и   до Исламабада   на верблюдах доходил. Скоро  я тоже   туда  пойду. Там  у    брата  моего брата   свои люди есть  и в мечети и   на   двух базарах.

- А   ты на Иран к парситам  ходил?

- Нет,  не ходил, и ты   не ходи. Парситы  тебя  бить   могут, в тюрьму   бросить, совсем  мертвым будешь.

- А ты  книги   какие-то  читал, или только Коран?

- Слушай, я тебе   скажу, только   ты никому  не скажешь, что это  Ахмад    тебе  сказал!
Книги   я  читал и   Коран  читал, и скажу тебе,   что Коран я   и читал и не читал. Там   для разных людей      и   разными    людьми    написано. Чтобы   непонятно было и  запутано. Поэтому  я,  как и мой отец:  и читал   это и не читал.  У   нас здесь   тот,  кто  много знает – мало говорит, а тот,   кто  мало   знает, или  не   знает, тот    всем  об этом рассказывает. Как  американцы, они много   всем   говорят и  все их  слушают.

- Да я, понял.

- Понял, вот  и молчи. О делах   говори, а об этом молчи. 

- А что ты думаешь   о женщинах в Кабуле. Они  протестуют, хотят   учиться и  работать.

- Они  уже много лет и учатся  и   работают. Это те,    кому американцы   деньги  платили. А теперь им деньги платить не будут.  И кого  они  учили, как   научили?   Все как было,   так и есть. И ничего   хорошего нет. Эти женщины в Лондон хотят и к американцам. Там   будут тоже говорить, что  учатся  и  хотят  учиться и работать. Но  работать   они не хотят, они   денег   хотят. Они   за Лондон  замуж хотят,  там будут рассказывать   американцам, что   здесь женщины и   девушки-дети  хотят учиться и работать.

- Да, ты  я смотрю,  серьезно   об этом   рассуждаешь.

- Ахмад не  рассуждает, Ахмад   это давно  знает, и смотреть   никуда не надо.  Я вот что   думаю.  У  тебя    денег мало-мало  есть, у меня   денег мало-мало  есть.  Давай   сложимся,  купить  четыре  крепких молодых осла, загрузим и  пойдем через горы  на Пакистан. Там   на  базарах   денег заработаем, и мне и  тебе.

- А почему    не коней, а  ослов?

- Конь у меня есть, два. Осел есть, но женщина-осел. Конь слабый по горной   тропе, копыта   ломает, хромает, болеет. Понимаешь? А   осел крепкий, крепче  не бывает.

- А пограничники с другой стороны?

-  Ахмад знает  куда  идет. Там  нет  пограничников,   там    наши   люди  своих пускают, а  не-своим   говорят:  давай   заплати что-нибудь.   В Пакистан   на базарах   денег   заработаешь,  в мечеть   документ   себе сделаешь очень недорого, поедешь   на  Карачи. Я   знаю,  ты   туда  хочешь. Там  море есть, много соленой  воды.  Я тоже   туда хотел,  но уже нет,   не хочу. Назад черед горы вернусь.