В омуте старости

Размышляю...
Только что поговорила с соседкой-моей ровесницей. 
Живет одна, дети-сын и дочь, живут своими семьями в соседних городках. 
В последнее время замечаю, как  стремительно  меняется ее отношение к детям и внукам. 
Раньше, бывало, каждый вечер за чашечкой чая она показывала мне эсэмэски от  сына, дочки, внучки и внука. Они, эти весточки, приходили на ее телефон каждый день вместе с фото и видео. Она показывала их по многу раз за вечер.
Мне казалось, что она счастлива.
И дочь, и сын  наведывались к ней, и это были радостные события.

Теперь я  замечаю, как с каждым годом глаза моей соседки скучнеют и в них появляются льдинки.
Она узнала свой неутешительный диагноз и постепенно  ее радость  общения с близкими перешла в раздражительнось, как только  они уставали слушать ее жалобы на свое здоровье.   
Дети, как могли, утешали ее, нарочито бодро улыбались и говорили, что не так уж она и больна. 
Кстати, нам только кажется, что мы этим ободряем больного старого человека.
А ему порой нужен не наш оптимизм, а сочувствие и понимание.

Я видела, что она больна. 
Ее руки уже не могла делать то, что они  делали раньше-суставы болели, пальцы плохо  сгибались.   
Она ходила, шаркая ногами по полу, держать равновесие становилось все сложнее.
Она все больше раздражалась показному энтузиазму своих детей и внуков. 
Ей все больше казалось, что они безразличны к ее боли, и она  демонстративно не пила  необходимые ей  таблетки. 
Ей нравились ее страдания. Она сетовала на то, что  дети и внуки, которых  растила с такими трудностями , но с такой любовью, - не благодарные создания, и теперь она иногда бросалась словами в их адрес, которые приводили меня в ужас.

Когда-то она  делала своими, теперь слабыми и непослушными, руками прекрасные вещи-вышивала  гладью  яркие букеты цветов или собирала  из теплых натуральных разноцветных камней  необыкновенной красоты бусы и раздаривала их.
 
Вчера она принесла мне ларец и открыла его. Там все еще лежали  теперь холодные  камни-бусинки и были аккуратно скручены в колечки лески.
Она долго рассматривала их, и я, думая, что приободряю ее, сказала: - Вам еще есть что дарить на память о себе детям и внукам.

И пожалела о том, что сказала. 
Меня обдал холод  льдинок ее глаз.
Она разразилась ругательствами, которых я от нее за все время нашего знакомства не слышала.
Я вздрогнула от ужаса и тихо сказала:- Зачем Вы так. Ведь в памяти свих детей мы должны сохраниться такими, какими они нас знали с детства-добрыми, любящими.

Ее ответ заставил меня задуматься.
-А зачем?  Меня тогда уже не будет на свете и к чему мне их добрая память?
 
Она  закрыла свой ларец, поднялась и ушла к себе.
А я сидела, примерзая к  креслу от того холода, которым от нее повеяло.

Мы не видимся уже пару дней.

Что заставляет нас так меняться с годами? 
Когда, в какие мгновения  тепло, которое мы излучали и которым согревали  своих близких, превращается в ледяной холод?
 
Оказывается, не только тогда, когда  холодными и безразличными к нам становятся те, кого мы любили больше всего на свете.
 
Бывает, когда те, кого мы вырастили, любят и заботятся о нас, но мы все время хотим от них новых доказательств любви и ожидаем  постоянных благодарных слов.
Ведь мы их растили! 
Все чаще мы требуем от них  жертвенной любви и даже  съедаем порой  часть пирога их жизни. 
 
Старческий эгоизм?  Наверное…
Но как, как погрузиться в омут своей старости,  не затянув туда тех, кого мы когда-то любили больше всего на свете?!