Общение с камнем

По окончанию школы № 3 в пос. им. Малышева  я с однокашником Анатолием Никитиным поступили учится на гранильщика алмазов в Свердловское художественное училище № 42. Год был 1966.
По существующим правилам, родители написали заявление в адрес директора училища Осипова с просьбой принять отрока в группу обучающихся по специальности гранильщик алмазов. Училище также готовило камнерезов, ювелиров, альфрейщиков — специалистов по расписыванию стен, и даже наборщиков для типографий, но в эти группы сроком обучения два года, набирали после 8-го класса.
С директором состоялась беседа, и меня допустили к проверочным экзаменам по рисунку и композиции. С заданиями успешно справился.  Справился и друг мой Толя.
Трехэтажное здание художественного училища походило больше на тюрьму, чем на заведение, где готовят мастеров по камню, - такое оно было старое, серое и на вид угрюмое. Унылую картину дополняло кладбище, находящееся через дорогу, неухоженный двор с одинокими и забытыми деревьями. Таким образом, обстановка к творчеству особенно не располагала.

На первом этаже училища находились типография, просторный спортзал с раздевалкой и несколько классов. Директор, преподаватели и аудитории коллег по разным специальностям размещались на втором этаже, алмазники обучались на третьем - влево по коридору, с окнами на железную дорогу и улицу Восточная. Ведомство, которое курировало училище называлось - Главное Управление профессионально-технического образования при Совете Министров РСФСР.
Об этом свидетельствовала запись в серой книжке успеваемости учащегося, которую выдали накануне начала занятий. В ней под № 3113 сообщалось, что такой-то зачислен приказом от 1-го сентября 1966 года учащимся училища. На первом листе имелась фотография и большая круглая печать. Книжка предназначалась для выставления годовых и промежуточных отметок по предметам обучения и поведению, но использовалась, главным образом, в качестве проездного билета в городском транспорте и на поезде домой до Асбеста.

Училище на Блюхера 5, в тесных и старых стенах. появилось 20 мая 1945 года. Что было в этом здании ранее, мне не известно. Известно, что в начале 1943 года в нем формировался Уральский добровольческий танковый корпус, который участвовал в Курской битве.

Сохранились воспоминания В.И. Зайцева, который 1-го марта 1943 года в штабе УРВО был назначен на должность заместителя начальника штаба Свердловской добровольческой танковой бригады. Еще две бригады формировались в Челябинске и Перми.
- Представился, - вспоминал Зайцев, - заместителю командира бригады майору Галкину. Работал в штабе под руководством подполковника Д.И. Нагирняка. Командирами батальонов в то время были назначены майоры Рахматулин и Чазов, командиром батальона автоматчиков В. Я. Фирсов.

14 марта 1943 года корпусу было присвоено наименование  30-й Уральский добровольческий танковый корпус, а сформированная в Свердловске бригада стала – 197-я Свердловская танковая бригада.
К маю бойцы бригады приняли присягу. Секретарь Свердловского обкома партии В.М. Андрианов вручил командиру корпуса генералу Г.С. Родину боевое Красное знамя.
25 июня корпус вошел в состав 4-й танковой армии генерала Богданова и первый бой принял на рубеже Орел – Брянск.

Начальный набор в училище тогда проходил по специальностям: ювелир, огранщик самоцветов, резчик по дереву, столяр-краснодеревщик.
Первый директор всегда остается в истории. Им был Константин Николаевич Харалдин, помогали ему заведующим учебной частью Борис Николаевич Покровский, преподаватель Мирон Александрович Сутоцкий, один из последователей русской школы Карла Фаберже. Были и другие…

Первый выпуск состоялся в 1948 году. Отличники: Абакулов, Конев, Филатов, Молчанов, Стебеков, Трапезникова, Худякова, Черемиски. Представители уральской школы творили в Нью-Йорке, Париже, Вене, Токио и Будапеште. К этому приложил руку и сердце директор училища Натан Вульфович Волынский. Именно при нем в 1961 году было организовано обучение огранщиков алмазов. А в 1963 году был их первый выпуск. Таким образом, я попал в пятый, хоть и досрочный, выпуск. - меня в 1967 году в июне месяце призвали в армию и можно сказать, по команде присвоили квалификацию гранильщика алмазов 4-го разряда и в свидетельстве проставили оценки по предметам обучения.

Много лет спустя, по ТВ случайно посмотрел программу о карельских камнерезах. Оказались свои, со Свердловска и выпускники родного художественного училища. В Карелию прибыли в 1970 году, чуть ли со мной вместе учились. Один Колесников, а другой Лизин. Ранее была целая колония, человек двадцать. Все трудились на предприятии, которое держалось до 90-х годов.
 
Работали с местным камнем: аметист, халцедон, опал, малахит и даже гранат. Один мастер продолжает трудиться до сих пор, но уже как резчик по моржовому клыку. Еще что примечательно, в их селении в свое время снимался фильм «Любовь и голуби». Не удалось только узнать, как этот поселок называется. Встретилась мне и юбилейная статья, приуроченная к 75-летию училища.

Гранильное дело на Урале зародилось гораздо ранее.  Первую мастерскую в Екатеринбурге построили в 1726 году. Работала она, а затем фабрика на царский двор. Позже — это завод «Русские самоцветы». Капитан-поручик Татищев, находясь по команде Петра I за границей, нанял в Стокгольме мастера-гранильщика Рефа. По контракту Реф обязался служить в России пять лет, а также «...отыскивать камни аспид, мрамор и подобные тому не только сыскивать, но оные резать и гранить и приуготовлять и русских данных ему учеников в том искусстве совершенно выучить».  Рефе присвоили звание поручика, положили жалованье 64 рубля в год, бесплатную квартиру и дрова.
 
Большая часть найденных камней первоначально гранилась на Петергофской гранильной фабрике. Василий Татищев же ввёл во всех классах в качестве обязательного предмета огранку камней. Почти триста екатеринбургских учеников пытали свои силы в этом ремесле! К сожалению, архивные документы не сохранили нам их имена. На пожелтевших листах старых дел остались фамилии только троих уральских камнерезов: Кирилла Шагова, Ивана Хапакова  и Матвея Несенцова.

Позднее мне встретился еще один. Василий Липин происходил он из семьи потомственных гранильщиков, окончил окружное училище. Одно время состоял на военной службе. В 1881 г. открыл свою мастерскую.
Дед его – Самуил Липин – был мастеровым на Екатеринбургской императорской гранильной фабрике, занимался обработкой яшм.
Отец, Иван, также был мастеровым и работал на гранилке. У Ивана Самойловича Липина (?–1887) и его жены Пелагеи Степановны (?–1888) росли два сына – Василий и Александр, оба занялись каменным промыслом. В конце 1880-х братья участвовали в Урало-Сибирской художественно-промышленной выставке.
 
Мастерская и основной магазин Липина располагались в доме на Вознесенском проспекте Екатеринбурга – оживленной артерии, связавшей центр с вокзалом недавно пришедшей в город железной дороги.
Уральские мастера славились. Парижская выставка 1900 г. - триумф Екатеринбургской фабрики и лично директора Мостовенко. Представленная на выставке мозаичная карта Франции из уральских камней получила высшую награду, а директор фабрики - командорский крест Почетного легиона. Вот так!

Василий Васильевич Мостовенко оставил по этому поводу воспоминания: «Драгоценные камни выбирались особенно тщательно. Великолепный изумруд я купил у мастера-гранильщика, а тот приобрел его у башкира, работавшего на Изумрудных копях».
На Изумрудных копях была известна делянка Скугина, но самыми удачливыми оказались раскопки Булгачева. Он заложил две шахты и обе дали хороший изумруд, который тут же на месте гранил мастер Копылов.

 С установлением советской власти, была осушена шахта № 14 бывшего Троицкого прииска, которая считалась самой богатой. В ней было пройдено пять горизонтов и 162 штрека. В 1924 году восстановили сортировочную фабрику, при которой построили гранильное отделение.
Вначале разработок трудились рабочие с гранильной фабрики в Екатеринбурге. Трудились, как теперь говорят, вахтовым методом. Горняки, когда их привлекали к огранке, жаловались: после тяжелых земляных работ, руки дрожали и отказывались держать тонкий резец.

В августе 1925 года на гранильной фабрике в Екатеринбурге была введена восемнадцати-разрядная тарифная сетка, по которой определялся уровень квалификации и заработная плата. Высшие разряды имели руководители, огранщикам присваивались 12-13 разряды. В то время появилась новая специальность — мастер-оценщик изумрудов 14-15 разрядов.

В давние времена камни сдавали в Екатеринбурге сами гранильщики. Их принимали в центре, на нынешней ул. Горького. Практика эта прекратилась в советское время, когда на дорогах появились бандиты. За всю историю ни один камень не пропал, ни один не украли. Ни один гранильщик не сбежал с камнем или с деньгами за границу.
В 1929 году, заложили шахты им. Сталина, им. Кирова глубиной от 45 до 75 метров. Началось строительство новой фабрики. Добытые камни отвозили в Екатеринбург, где их гранили мастера  Брезгин и Гордиенко.

В 1933 году на Первомайском, бывшем Троицком, прииске построили свою гранильную фабрику, но она долго не продержалась. Не хватало сырья.
Сохранилась память о специалистах Мамаеве, Платонове и Курьянове. Сын последнего, Александр Александрович Засыпкин (по матери), окончил, как и президент Ельцин, Уральский политехнический университет (УПИ), воевал, был ранен. Долгое время учительствовал на Изумруде в школе № 10 и на пенсию ушёл ее директором.
С Платоновыми я не встречался, а вот Мамаевы жили на ул. Крупская, напротив моей бабушки. Мой друг Олег рассказывал, что мастер в 50-е годы изготовил для его мамы Клавдии Петровны колечко, а ему наборную из стекла разноцветную ручку, которую вскоре украли. Стариков Мамаевых я не застал, а только их дочерей Люду и Оксану.

В 30-е годы на добыче изумрудов работало две артели: одна геологоразведочная, другая — эксплуатационная. Всего трудилось 400 человек, 25 гранильщиков мужчин и три — женщины. Одна из них Татьяна Михайловна Воронова. На этом поприще она трудилась до пенсии.  Взрослых я не помню, а вот ее сын в памяти остался. Он учился вместе с моей сестрой Лидой и был женат на ее подружке Але Райс.
В числе передовиков Первомайского (бывшего Троицкого) прииска в 1934 году вошли гранильщики: Черноскутов, Василовский и Карпова. После войны гранильным делом занималась Кочнева Антонина Степановна. На Урал пришла с родителями с Волги, спасаясь от голода. Вспоминала, как из репродуктора, который был расположен в центре поселка Изумруд, услышала страшную весть о начале войны. Муж Петр Григорьевич ушел на фронт. Мужчин не стало.

Когда мы с Анатолием учились в Свердловске, жили на Шарташе, на улице Проезжая в частных домах и на учебу добирались на автобусе и трамвае.
Домой ездили раз в полмесяца. Уезжали после занятий в субботу, возвращались в воскресенье вечером или в понедельник утром. В понедельник поезд не успевал к началу занятий, и нам приходилось, не доезжая до железнодорожного вокзала, когда поезд уже замедлял скорость, выскакивать на ходу у перекрестка улиц Ленина и Восточная. Однажды такое зимнее десантирование закончилось с последствиями. После временной оттепели на снегу образовалась плотная корка, и, падая в сугроб, мы расцарапали себе в кровь руки и лица.

Накануне Нового 1967 года удалось подзаработать на оформлении магазина на улице Ленина. Разрисовали с Толиком к празднику витрины, за что получили целых 5 рублей.
После зимних каникул началась производственная практика. Проходила она на Уктусе, на ювелирной фабрике около трамвайной остановки «Южная». Время на ежедневные путешествие добавилось.  Теперь приходилось просыпаться раньше и с автобуса вначале прыгать на трамвайную «Двадцатку», а потом на «Пятерочку», на котором стучать в прямом и переносном смысле через весь город мимо Горной общаги и автовокзала. Холодный деревянный вагон трамвая больше походил на передвижной холодильник. Замерзал я в нем как суслик.

Группа практикантов, в которую входили и мы с Толей, работала в отдельном, застекленном со всех сторон цехе. В нем стояло несколько рядов столов с аппаратурой для огранки алмазов. Упрощенно каждый агрегат представлял собой движок с чугунным диском, над диском имелся светильник. На руки выдавали лупу и квадрант-прибор для закрепления камня и установления его в нужной плоскости под определенным градусом.

На столе, рядом с чугунным кругом, имелось приспособление для плотного установления квадранта, так чтобы он мог двигаться только вперед и назад. Правая рука держала лупу, а левая квадрант, в который закреплялся камень. Казалось, должно быть наоборот. Все же правая рука и есть правая, а лупу можно было держать в левой. Нет, кто-то придумал такой порядок. Ни шведский ли Рефа, которого привез Татищев на Урал?   

Первоначальные занятия заключались в выработке навыков уверенно держать квадрант и правильно закреплять кристалл алмаза. Частенько, почти невидимые кристаллы выскакивали из крепления и улетали в неизвестном направлении. Приходилось долго лазить по бетонному, крашенному коричневой краской, полу и искать маленькое искристое пятнышко.
 
Каждое утро, под расписку в журнале, практиканты получали белоснежные халаты, кристаллы камней и расходились по своим местам. Затем включались движки и начиналось монотонное гудение вращающихся дисков с двумя кругами алмазной пыли. На первом грубом круге на кристаллах обозначались, а точнее сказать, накладывались первые грани, на втором более мелком они шлифовались. Накладывались грани не так просто, кристаллография алмаза весьма сложная и точить его абы как не получалось, приходилось приспосабливаться. Практиканты делали «упрощенки» - камни со спичечную головку, на которые накладывали 24 грани. Настоящий бриллиант по стандарту должен был иметь 54 грани.

«Мы набиваем камень лучами света,» - говорили мастера гранильщики. А точнее, они делали все, чтобы, проникший в самоцвет луч как можно больше отражался от нанесенных граней и таким образом «играл».
Ныне мое училище – это колледж «Рифей», а точнее Уральский техникум «Рифей» на Корейском переулке, дом № 6. Предназначение его, если сравнивать с училищем № 42, нынче несколько другое. Техникум готовит специалистов в области чрезвычайных ситуаций, пожарников, операторов электронного набора и верстки, печатников плоской печати, операторов электронно-вычислительных и вычислительных машин. Есть в нем и художественная часть: исполнители художественно-оформительских работ и ювелиры.

Читаю сообщение: «17 февраля 2009 г. в Музее истории камнерезного и ювелирного искусства в Екатеринбурге собрались известные камнерезы и совсем молодые выпускники училища «Рифей» на презентацию книги «Фаберже и его продолжатели. У Карла Фаберже всегда были прочные связи с Уралом. Здесь он приобретал камень для своих работ. Костяк лучших его мастеров тоже составляли уральцы, среди них известные Дербышев и Кремлёв.
Конкурентом великого ювелира был прославленный екатеринбуржец А.К.Денисов-Уральский, который имел фирму в Петербурге напротив дома Фаберже на Морской улице. Это с его лёгкой руки русская царица полюбила аквамарины. Он же внедрил идею изготовления из камня «человеческие фигурки». В литературе о художнике упоминаются фигурки солдат Первой мировой войны, Кайзера Вильгельма и великого князя Николая Николаевича.

Князей не стало, а камни изумрудные Урала больше использовались не на украшения, а на оборону. Изумрудно-извлекательная фабрика и гранильное отделение на Малышева появятся   только в 1975 г, будут  гранильщики и в Геолого-разведывательной партии (ГРП).  Именно там после училища начнет трудится после училища мой друг Анатолий Никитин. Об этом периоде и позднем – перестроечном мне мало что известно, так как служба военная забросит меня на дальние рубежи. Но и там я частенько вспоминал свое юношеское прошлое и гранильное общение с камнем.

Слышал, что во время перестройки обучение уральских огранщиков по договору велось в Израиле. Из двадцати кандидатов к поездке, путем тестирования, было отобрано семь. Двое из них прошли семимесячное обучение предогранке, четверо - четырехмесячное огранке и полировке, один – (начальник цеха) прошел пятимесячное обучение предогранке, огранке, менеджменту, оценке и маркетингу. Обучение длилось с августа 1991 года по февраль 1992 года.

В марте 1992 года было сдано здание новой гранильни, а в апреле в пос. Малышева был огранен первый российско-израильский изумруд. Огранка велась с учетом израильских критериев с соблюдением требований мирового рынка.
В конце 1992 года в Москве была открыта вторая гранильня, равная по мощности малышевской. Суммарная мощность позволяла обрабатывать весь добываемый изумруд - 150-200 килограмм, из 700 килограмм общей массы.

Бриллиант дороже золота более чем в тысячу раз. Это знали большевики и пополняли секретную партийную кассу за счет изъятых у буржуев драгоценностей. Кассой заведовал Якуб (Яков) Ганецкий. Бриллианты вывозили чемоданами. Вышел на большевика Кона, отбывавшего ссылку в сибирском Минусинске и бывавшем в Урянхае. Он торговал в Париже и в Москву направлял курьера Абрагама, связь поддерживал с Георгием Исецким (Соломоном), заместителем министра торговли.

С фирмой «Де Бирс» контакты поддерживал политический представитель в Англии А.Б. Красин. Алмазами занимался и нарком финансов, в чье владение входил Гохран, Григорий Сокольников (Гирш Бриллиант, креатура Троцкого). В 1926 году он был снят. Еще один ставленник Троцкого – Георгий Базилевич в 1923 году ушел с поста начальника Гохрана и председателя треста «Русские самоцветы».
Прорыв в поисках алмазов обнаружился в 1937 году. Месторождение было открыто старателем Афанасием Колыхматовым в русле реки Ершовки Чусовского района Молотовской (Пермской) области, когда министром геологии был Илья Ильич Малышев.

После смерти Сталина, который сумел повысить объем добываемого золота со 150 тонн в 1920 году до 1400 тонн, все алмазное хозяйство перешло во владение Министерства металлургической промышленности, к Ивану Федоровичу Тевосяну. В 1953 году трест добыл около 7000 карат – это примерно девяти литровое ведро алмазов. В 1950 году в Гохран стали поступать алмазы из коренных месторождений Якутии. Гранить их было негде. Первый гранильный завод «Кристалл» появился в 1963 году, в Смоленске. Про него вы, наверняка, много чего слышали.